Текст книги "Генетическая история философии со времен Канта. 1852"

Явление, через которое это проявляется, – переход от добродетели к аскетизму. Ибо в нем возникает отвращение к существу, выражением которого является его собственная внешность, воля к жизни, ядро и сущность этого мира, признанного жалким. Добровольное совершенное целомудрие – первый шаг, затем добровольная и сознательная бедность, которая не только возникает per gooiäenZ путем раздачи своего имущества, чтобы облегчить страдания других, но уже является самоцелью, чтобы удовлетворение желаний, сладость жизни, не возбуждали больше волю. Более того, он заставляет себя не делать ничего из того, что ему хотелось бы, но делать все, что ему не хотелось бы. Поэтому он приветствует каждое страдание, приходящее к нему извне, случайно или по чужому злому умыслу, каждый вред, каждое бесчестье, каждое оскорбление: он принимает их с радостью, как возможность дать себе уверенность, что он больше не утверждает волю, а с радостью встает на сторону каждого врага проявления воли, которым является его собственная личность. Поэтому он переносит такое бесчестие и страдания с неисчерпаемым терпением и кротостью, отплачивая добром за зло, без хвастовства, и не позволяя огню гнева, как и огню похоти, когда-либо пробудиться в нем вновь. Как и сама воля, он умерщвляет видимость, объективность ее, тело: он питает его скудно, чтобы его пышное цветение и расцвет не оживляли и не стимулировали сильнее волю, чьим выражением и зеркалом оно является. Поэтому он прибегает к голоданию, даже к дебилизму и самоистязанию, чтобы сломить и утолить волю постоянными лишениями и страданиями, которые он осознает и ненавидит как источник своего и всего мира страдальческого существования. Когда, наконец, приходит смерть, которая запускает это проявление воли, она очень желанна, как долгожданное искупление, и принимается с радостью. Здесь кончается не просто видимость, как у других, но упраздняется само бытие, которое лишь слабо существовало здесь, в видимости и через нее: эта последняя изнуряющая связь теперь разорвана. Для того, кто кончает таким образом, одновременно кончается и мир. Но всякая истинная и чистая любовь, даже всякая свободная праведность, возникает из осуществления prinoipii iu6ivL6uati0iü8, которое, когда оно происходит в полной ясности, приводит к полному освящению и искуплению, явлением которого является состояние покоя, непоколебимый мир, сопровождающий его, и высшая радость в смерти.

Поскольку всякое страдание, являясь умерщвлением воли и призывом к отставке, обладает возможной освящающей силой, отсюда следует, что великое несчастье и глубокая боль сами по себе внушают определенный трепет. Так, при виде каждого очень несчастного человека мы испытываем определенное уважение, сродни тому, которого требуют от нас добродетель и благородство, и в то же время наше собственное счастливое состояние кажется нам укором. Мы не можем не рассматривать любое страдание, будь то собственное или чужое, как по крайней мере возможное приближение к добродетели и святости, а удовольствия и мирские наслаждения – как отдаление от них.

Ничто так не отличается от отрицания воли к жизни, которая является единственным проявлением свободы, как произвольная отмена ее индивидуального проявления – самоубийства. Отнюдь не отрицая волю, оно представляет собой феномен сильного утверждения воли. Ведь самоубийца хочет жизни и просто недоволен условиями, в которых она стала его. Поэтому он ни в коем случае не отказывается от воли, а только от жизни, уничтожая индивидуальный облик. Самоубийца подобен больному, который, начав болезненную операцию, которая могла бы излечить его снизу доверху, не позволяет ее завершить, а предпочитает сохранить болезнь.

Мир как воля и воображение. Лейпциг, Брокгауз 1819. Второе издание, дополненное вторым томом, содержащим дополнения к четырем книгам первого тома, 1844.

Ueber die vierfache Wurzel des Satzes vom zureichenden Grunde. Nu– dolstadt 1813.

О воле в природе. Франкфурт 1833.

Die beiden Grundprobleme der Ethik, behandelt in zwei akademischen Preisschriften. Frankfurt 1841.

Бенеке

Бенеке привыкли считать представителем гербартианской школы только потому, что он выступал как соратник Гербарта в области психологии. Однако такая позиция была лишь внешне обусловлена отчасти общей оппозицией гегелевской системе, отчасти общими реалистическими предрассудками, но более всего – общим с Гербартом стремлением установить общие и всеобъемлющие законы всего механизма нашего восприятия. Если же принять мировоззрение Бенеке в его основных чертах, то обнаруживается больше сходства с Шопенгауэром, чем с Гербартом. Бенеке полностью отвергает метафизический метод умозрения, на котором основывается Гербарт, и, подобно Шопенгауэру, хочет везде, даже в метафизике, исходить из чисто психологического метода, а природу оценивать чисто психологическими категориями по аналогии с человеком, отбросив физическое знание как более поверхностное и менее важное. Но в рамках этого сходного круга мыслей Бенеке составляет полный контраст с Шопенгауэром в том, что именно механизм зачатия, понятый с психологической стороны, Бенеке принимает за основу всех вещей и в то же время выводит природу инстинкта или воли целиком из него, тогда как Шопенгауэр рассматривает инстинкт или волю как простой, а весь механизм зачатия не только как производный, но и как простое явление. Таким образом, мы имеем здесь интересный случай, когда две метафизические системы оставили окончательное решение между собой на усмотрение эмпирической психологии. Очевидно, какой доселе неслыханный вес придается таким образом эмпирической психологии.

Бенеке решительно отрицает разложимость кажущегося существования на факторы или полусуществования. Для него понятие бытия или существования – это простое понятие, которое должно быть полностью дано и достижимо в некоем восприятии. Этим восприятием являемся мы сами. Мы являемся представлением и бытием одновременно и можем сравнивать их друг с другом. Бытие здесь непосредственно входит в восприятие или концепцию, так что бытие и концепция едины, бытие является одновременно и составной частью, и основой концепции. Форма временного также не принадлежит простому представлению о нас, но в такой же мере бытию, в какой представление о пространственном протяжении дано с внешними видами и во внешних видах; основные представления о геометрических построениях взяты из опыта в соответствии с элементами, но подвержены произволу в своих композициях. 2r-

Во-первых, нам не дано никакого другого бытия, кроме нашего собственного. Мы можем взять вид и понятие бытия вообще из ничего другого. Существование дуба, ручья, скалы – это перенос нас самих на объекты внешнего мира. Поэтому в совершенно нерефлексивном познании (как у детей, а также в мифологии кельтов, греков и т. д.) дерево, ручей, скала живут человеческой душевной жизнью. Основа, на которой возникает восприятие телесного, называется в логической формации умозаключением по аналогии, но это происходит задолго до этого. С самого первого момента жизни оно формируется в инстинктивных, полубессознательных ощущениях. Ибо поскольку конечные восприятия и ощущения содержат некоторые элементы, которые не могут быть выведены из нашей душевной сущности, мы должны предположить для них внешнее бытие. <6.

Если бы наши представления о вещах были единодушны с бытием вещей, мы также могли бы заранее предугадать, что получится из их сочетания. Но это не так. Мы смешиваем два бесцветных газа или жидкости, и получается ярко-красный или темно-синий продукт; смесь двух горьких тел дает поразительно сладкий продукт, и так далее. Однако для бытия вещи, как она есть сама по себе или внутри себя, продукты и факторы должны совпадать, как в арифметике, так и в концепции психического развития.

Одни восприятия субъективны (имагинативные восприятия), другие объективны (сенсорные восприятия). То, что воспринимается всегда в одно и то же время, мы рассматриваем как обязательно объективно принадлежащее друг другу. Так возникают представления о вещах и причинных связях.

В нашем собственном существе мы можем сравнить самовосприятие нашего существа с чувственным или внешним (кажущимся) восприятием его. Ибо нет такого развития нашего тела, которое при определенных обстоятельствах не могло бы стать сознательным, тогда как в остальном оно воспринимается только через органы чувств. Через сознание, однако, телесные системы возвышаются до элементов психической жизни, например, пищеварение, мускульная деятельность ног, действия сердца и пульса и т. д. Возникающие при этом ощущения столь же непосредственно и в той же пропорции являются составными частями сознания, как только восприятия более благородных чувств и высшие ряды мыслей, так же как они в некоторых случаях подавляются и вытесняются из сознания этими ощущениями. Поскольку, следовательно, все эти события являются лишь составными частями нашего сознания, мы видим в них телесное, преобразованное в психическое. Различие между физическим и психическим, то есть между восприятием через органы чувств и восприятием через самосознание, не является специфическим, а обусловлено тем, в какой степени психические силы уже развиваются в сознание при обычных средних условиях возбуждения, тогда как физические силы развиваются в сознание только при необычных или более сильных условиях возбуждения. Тело – это душа низшего рода.

Эти низшие и высшие психические системы, однако, сохраняют определенную взаимную независимость в своих взаимодействиях. Например, не одни и те же элементы переходят от воли к мускульным силам, а от них – к движущимся предметам, а происходит разделение, в силу которого движущиеся элементы, связанные в мускульных силах, становятся свободными. При передаче сил движения во внешний мир мышцы отдают нечто, что они не получили и не заменят волевыми актами, направленными на их движение. И в результате их многократных сминаний происходит определенное внутреннее формирование, в результате которого определенные движения выполняются легче и безопаснее в определенной последовательности и группировке (навыки, ловкость). Таким образом,

Таким образом, при этой передаче одновременно приобретается нечто, от чего уже не отказываются, благодаря своего рода сегрегации или избирательному сродству, в которое вступают психические элементы. Таким же образом, возможно, то, что развивает психические способности, например, зрение и слух, в ощущения и восприятия, также должно отличаться от чувственно воспринимаемых стимулов и развиваться только из телесных сил по их инициативе.

Мои идеи, чувства, волевые акты, таланты и черты характера относятся ко мне как части к целому, и я есть не что иное, как совокупность всех этих вещей, данных во мне. Взаимосвязь последних непосредственно присутствует в самосознании, так что мы можем самым точным образом доказать природу их связей. Воображение и воображаемое являются в этой области лишь двумя различными развитиями одного и того же существа, совершенно одинаковыми по содержанию, различающимися лишь по форме. Жизнь наших представлений, однако, состоит из четырех основных процессов:

Первый основной процесс: В результате внешних впечатлений образуются чувственные восприятия и представления, т. е. определенные внешние элементы (стимулы) исключаются и присваиваются определенными внутренними силами или способностями. Сенсорные стимулы, как только они исключаются и присваиваются, также становятся психическими элементами.

Второй основной процесс: все, что было сформировано в душе, после того как оно исчезло из сознания, сохраняется во внутренней душе как след или приложение, чтобы впоследствии вновь войти в сознательное развитие души. Так возникают память и воспоминания. Но в таких следах сохраняются также ощущения удовольствия и неудовольствия, желания, внешняя деятельность, из которых проистекают склонности и способности. Сформировавшаяся душа – это продукт бесконечного числа развитий, происходивших в ней с первого момента жизни. Совершенство следов и склонностей зависит от совершенства первоначального развития, а оно зависит от силы первоначальных чувственных способностей.

Третий основной процесс: сходные действия и предрасположенности и схожие действия стремятся объединиться друг с другом в соответствии со своим сходством. Так происходит, например, при остроумном комбинировании, при образовании уравнений, при образовании понятий, при образовании суждений, при слиянии сходных чувств и стремлений. Если одно и то же ощущение, идея, желание возникает неоднократно, то оставшиеся от него следы сливаются в общий образ, состав которого становится заметным только благодаря его увеличению.

Четвертый основной процесс: способности и стимулы, в той мере, в какой они менее прочно связаны и потому подвижны, могут быть перенесены из одной структуры нашей души в другую. Все психические образования стремятся в каждый момент уравновесить элементы, данные в них как подвижные, друг против друга, из чего проистекает повышение всего круга воображения через радость, энтузиазм, любовь, гнев, понижение того же самого через горе и страх. Через следы, которые остаются от этого перелива подвижных элементов друг к другу, связи разнородных психических образований складываются в группы и ряды, такие как связи между свойствами вещи, пространственные и временные связи, связи между причинами и следствиями, целями и средствами и т. д. Описанные основные процессы можно проследить и в материальной природе. Всякий рост, влекущий за собой образование новых сил, основан на сохранении следов. Притяжение однородного эффективно проявляется в кристаллизации и ассимиляции. Уравнение подвижных элементов эффективно во всех случаях распространения стимулов от одного нерва или мышцы к другому, в продолжении веществ, служащих для питания, в кровообращении, в метастазировании болезней, а также в постоянстве случайных связей. Стремление к соединению однородных и уравновешиванию подвижных элементов происходит также между телом и душой, например, в соединении определенных волевых актов или других душевных возбуждений с определенными телесными движениями, посредством которых создаются физические навыки и таланты. Кроме того, в привычках и здиосинкразиях, например, в привычке думать во время ходьбы, стояния, сидения, лежания, а также в пробуждении и удержании веселых или мрачных мыслей посредством благоприятных или неблагоприятных телесных изменений.

Существует пять соотношений стимулов. Если стимул 1) слишком мал для первичной способности, которая его получает, то возникает неудовлетворенность и стремление (желание). Если он 2) просто достаточен для удовлетворения способности, возникает ясное восприятие. Если она 3) дается в превосходном изобилии и переполнении, не являясь чрезмерной стимуляцией, то возникает восприятие удовольствия. Если она 4) возрастает до чрезмерности, возникает перевозбуждение. Если оно 5) возникает однажды как чрезмерное, то возникает боль.

Стимулы либо сохраняются первичными способностями, либо снова исчезают. Сила удержания наибольшая в случае ясного восприятия и наименьшая в случае боли. В случае удовольствия стимул исчезает, но так, что первичная способность, где нет дополнения к исчезнувшему стимулу, приобретает характер стремления к стимулу (желание). «K ö l.-m —

Насколько факультет и стимул полностью проникли друг в друга, насколько последний присвоен первым, настолько возникает форма воображения. Как только стимулы снова исчезли, способности снова стали свободными или неисполненными, возникает форма стремления или желания. Непосредственное осознание различий в формировании сознательных событий, данных рядом или друг за другом, является чувством. Идеи, таким образом, основываются на реализованных, желания – на нереализованных способностях. Влечения порождаются слиянием сходных следов желаний.

Сознание развивается из первоначальных ощущений путем простого аналогичного накопления и усиления. Сознание – это сила психического бытия. Еще не реализованные первичные способности бессознательны и становятся сознательными только в результате удовлетворения стимулов. Соотношение добавленных следов и привязанностей формирует степень внимания к сенсорным впечатлениям. Частичное исчезновение стимулов превращает сознательные ощущения обратно в бессознательные следы или впечатления. Для того чтобы они снова стали сознательными, их необходимо заменить изнутри путем уравнивания движущихся элементов. Поэтому следует различать сознание и бытие души в целом. Уменьшение сознания может происходить в любой степени, даже самой высокой (сон, расслабление), без того, чтобы внутреннее или постоянное существо души обязательно претерпело изменения. В случае умственного утомления мы не регрессировали внутрь после напряженного размышления, а продвинулись вперед. Усталость, следовательно, может быть вызвана только тем, что в результате длительного размышления произошло уменьшение элементов, которыми обусловлен рост сознания, а именно стимулов. В той мере, в какой первичные способности уменьшаются в результате использования, сознание настраивается на более низкий уровень. Ибо, хотя степень стимулов остается прежней, они уже не могут до нас дойти, как мы это понимаем, например, в состоянии истощения, в упадке сознания вечером после активно проведенного дня, в случае человека, погруженного в напряженное созерцание, который не видит и не слышит ничего из того, что происходит вокруг него, и в других подобных случаях.

Душа изначально не наделена всеми первичными способностями, но обладает способностью вновь и вновь формировать аналогичные первичные способности. В этом процессе уменьшение, как и замена, соответствует степени и виду, в котором та или иная базовая система была ранее активна или неактивна. Новые первичные способности возникают путем своеобразной трансформации из стимулов, получаемых и усваиваемых нашими органами чувств. Формирование новых первичных способностей происходит либо только, либо преимущественно во время сна. В зависимости от частоты и силы ощущений от определенных сенсорных впечатлений, первичные способности формируются более богато и сильно. В зависимости от того, чем мы активнее пользуемся – зрением или слухом, или какой-либо другой базовой системой, – та или иная из них становится более богатым заменителем истощенных первичных способностей. В целом жизненная активность стремится в ту сторону, где накоплено больше всего следов прошлых впечатлений. Вот почему каждый в разговоре легче всего возвращается к предметам своей профессии, к своим любимым мнениям, к своей лошади; вот почему мы легко воспроизводим то, что долгое время занимало наше внимание; вот почему страсти как бы всегда находятся на грани осознания.

Душа может получать непосредственные впечатления извне только через еще не реализованные первичные способности. Мы должны, однако, принять за основу столько изначальных сенсорных способностей, сколько сенсорных восприятий было сформировано. Таланты к сенсорному восприятию, например, внимательность, талант физического наблюдателя, словесника, знатока искусства и т. д., объясняются совершенством первичных способностей в отношении энергичности, жизненной силы и чувствительности к раздражителям, затем качеством и количеством накопленных следов, определяемых занятиями и возможностями, и, наконец, связями между этими и другими способностями.

В той мере, в какой чувство чаще возбуждается и стимулируется, возрастает его способность воспринимать большее количество стимулов, а также потребность в таких стимулах, если необходимо возобновить ту же степень возбуждения. Ведь следы приобретают новые первичные способности в зависимости от степени их силы. Этим объясняется привыкание к искусственным удовольствиям, музыке, играм, горячим напиткам и тому подобному.

Идеи становятся тем сильнее, чем чаще они пробуждаются в сознании, но при этом уменьшаются выравнивающие элементы, потому что не происходит достаточного добавления к все новым и новым первичным способностям. Именно по этой причине мы устаем, когда думаем, пишем стихи и т. д.

Каждая отдельная концепция формирует свою особую память. Отсюда память на имена, фигуры, события, числа, слова и факты.

Понятия качественно проще и количественно сложнее, чем конкретные идеи. Они сохраняются дольше и остаются более неизменными. Понятие качественно содержится в идее конкретного, количественно оно содержит больше. Идея проясняется понятием, понятие освежается отношением к конкретному. Отношение субъекта к предикату – это отношение вновь образованного простого чувственного восприятия и совокупности добавленных к нему аналогичных следов. Чувства и стремления также участвуют в процессе абстрагирования.

Различные виды понимания устанавливаются тем, что общие образы определенных форм понимания формируются в утонченной силе. Мы видим, что один преимущественно сосредоточен на острых различиях, другой идет почти исключительно от причины к следствию, третий – от следствия к причине. Сильные интересы или группы сильных интересов обладают аналогичной силой.

Мыслитель становится неспособным точно воспроизвести определенную последовательность идей, потому что одни и те же идеи представляются ему в результате появления похожих. Мыслитель становится неспособным точно воспроизвести определенную последовательность идей, потому что они распадаются на процессы абстрагирования и суждения при появлении сходных идей и понятий; исторический ум воспринимает даже самое глубокое мышление только как последовательность идей.

/ Преобладание силы в примитивных способностях, в результате чего они сильно развиваются и, таким образом, осуществляют определенное ограничение в отношении приема внешних впечатлений, благоприятствует абстрактному формированию, а преобладание восприимчивости к стимулам – формированию, направленному в большей степени на конкретное. Как энергичность уже сформированных способностей является главным фактором в формировании понятий, так и энергичность способностей восприятия является главным фактором в формировании суждений, в то время как инертность развития воображения является пагубной.

Каждый ряд или группа понятий, образовавшихся в результате перелива подвижных элементов, поскольку он притягивает к себе новые исходные способности, формирует свою собственную способность восприятия, свое воображение, память, талант, как предварительное образование для всех тех связей, в которых он находится как составная часть.

Все представления – это либо представления о чувственных вещах и отношениях, либо о нашей собственной душе, либо о других человеческих душах, либо о высших существах, которые мы считаем аналогичными им. Отношения протяженности между представлениями о нас самих и о других человеческих существах составляют концептуальную основу морального облика человека. Так, например, дружба предполагает очень значительное расширение представлений о другом, сочетающееся с уютным настроением и взаимным переплетением с представлениями о себе, и так далее.

Первичные способности души – это стремления. Они возбуждаются стимулами, а также стремятся из самих себя к стимулам. Полностью нереализованные первичные способности – это неопределенные стремления, а те, которые освободились после исчезновения стимулов, – это стремления к чему-то. Не реализованные первичные способности присоединяются к самым сильным из подобных психических образований. Пробуждаясь ото сна, мы прежде всего осознаем, что больше всего занимало нас в предыдущий день. В пустых душах сильнее всего то, что представляют им другие. Накопление неиспользованных первичных способностей – это плохое настроение или скука. Поэтому редко кто бывает счастлив без напряженной деятельности. Неиспользованные элементы страстей порождают сильное стремление.

Исчезновение стимулов сильнее всего проявляется в ощущении удовольствия, из которого возникает желание. Каждый след удовольствия может быть воспроизведен как воспоминание об удовольствии и желание.

Сходные стремления притягиваются и усиливают друг друга. Общая структура предрасположенности к приятным ощущениям и стремлениям – это склонность, наклонность, страсть. Склонность пробуждается к сознанию только тогда, когда уравнительные элементы передаются непосредственно, наклонность – уже тогда, когда к ним имеется лишь отдаленное отношение; страсть настолько близка к сознанию, что всегда заявляет о себе в некотором полусознании.

Если притягивающий стимул неудовольствия действует на психические образования, сформированные в среднем стимульном отношении, то возникает отвращение; если он действует на образования удовольствия высокого стимульного отношения, то возникают гнев, неудовольствие, досада, ужас и стыд.

Аффектам благоприятствует витальность и восприимчивость первичных способностей, страстям – их сила.

Каждая первичная способность может быть развита в желание, волю, а также в чувство, воображение, познание. Сколько первичных способностей формируется в понятия, столько же отстраняется от формирования стремлений, и наоборот. Поэтому при большой интеллектуальной подготовке мало практической, и наоборот. Практике благоприятствуют ранняя деловая жизнь, ранние страсти и аффекты, а также времена всеобщего бедствия.

События, вызванные передачей подвижных элементов в стремлениях (которые являются свободными способностями), называются действиями. Несколько противоположных желаний образуют несколько воль. Для формирования одной воли необходима особая концентрация. Характер – это сосредоточенная практическая склонность, философия. 28 или постоянное направление усилий, не нарушаемое внешними обстоятельствами.

Общезначимой нормой общезначимых основных качеств первобытных способностей и их общезначимых условий является мораль. То, что ощущается как более ценное в соответствии с этой нормой, имеет более высокую ценность для морального законодательства. Заросшее пространство удовольствия – это практическое правонарушение, заросшее пространство стремления – унаследованная воля или слабая преданность. Правильная оценка ценности – это долг. Нравственная свобода заключается в решительно преобладающем оправдании морали в человеке. Идея истинной оценки – это совесть.

Чувства сходных эмоциональных тонов усиливают друг друга в той мере, в какой они сходны. Таким образом, привязанность возникает из единодушия во мнениях, чувствах и начинаниях. Чувства также вызываются единодушием. Удовольствие вызывает удовольствие, неудовольствие – неудовольствие. Высокий статус позволяет видеть больше достоинств, низкий статус – больше недостатков.

Чувства противоположных тонов ограничивают друг друга. Так, боль ослабляется усилиями по ее устранению, счастье нарушается связанными с ним мелкими неприятными сделками, любовь ограничивается уважением, хороший поступок лишается приятности из-за долгого откладывания и так далее.

Общее уравнивание происходит в сильной степени с чувствами, потому что их элементы слабо связаны между собой. Все чувства, содержащие усиление, оказывают возрастающее влияние на все связанные с ними психические развития, а все те, которые угнетают или раздражают, имеют противоположный эффект.

Сила первичных способностей благоприятствует чувствам серьезности, а также возвышенности, напряжению силы; с другой стороны, чувствительность к раздражителям и живость более благоприятны для чувств удовольствия.

Для каждого чувственного ощущения или восприятия используется особая первичная способность. Когда все первичные способности использованы, сознание прекращается само по себе. Полный сон – это полная бессознательность души. В бодрствующей жизни большая часть души также спит.

Во время бодрствования и сна различные системы человеческого существа активны и стимулированы, во время бодрствования – органы чувств с их связанными психическими образованиями и мышечные системы, во время сна – жизненные развития или телесная деятельность по присвоению. Последние системы несут постоянные потери, во-первых, потому что психическое развитие заставляет приток подвижных элементов из них, во-вторых, потому что пар вызывает балансирование между телом и внешним миром, и, наконец, потому что движущие силы передаются из тела во внешний мир в движениях мышц.

Чем больше следов накапливается в душе в течение жизни, тем больше сознание втягивается внутрь и отворачивается от внешнего, чувственного мира. Ребенок все еще проявляет себя подверженным чувственному без отношения к нему, каждое впечатление отталкивает его от внутреннего «я». В случае с юношей восприятия, удовольствия и занятия должны быть уже такого характера, чтобы он мог осознать свои силы и в то же время наслаждаться ими и сочувствовать им. Человек редко вступает в совершенно новые области представлений, формирует новые склонности и связи, а лишь продолжает и перерабатывает то, что уже накоплено ранее. Старый человек живет только в своих воспоминаниях, новое оставляет его равнодушным или просто скользит по поверхности его души, способность улавливать и удерживать его уменьшается.

Поскольку формирование новых первичных способностей происходит в связи с развитием органов чувств и в соответствии с ними, то с определенного момента жизни первичные способности будут формироваться все менее многочисленно и энергично, что проявляется в снижении способности к восприятию нового, которое можно наблюдать довольно отчетливо уже в зрелом возрасте, а позднее часто доходит до того, что старик в одно мгновение забывает, что он видел, слышал или делал. Чем больше сознание втягивается внутрь, тем меньше оно чувственно исключено и сформировано первичными способностями, и чем меньше оно исключено и не сформировано, тем более беспрепятственно может происходить внутренняя концентрация. Однако одновременно с чувственным возбуждением количество элементов сознания постоянно уменьшается в соответствии с двумя его составными частями, и сознание, таким образом, становится все более ограниченным и все более слабо сформированным. Наконец, наступает момент, когда вместе с прекращением чувственного восприятия прекращается и сознание, и связанная с ним внешняя деятельность: смерть. Здесь то, что приводит к прекращению связи с внешним миром и сознания, обусловлено не ослаблением, а неуклонным ростом силы внутреннего существа души.

Душа постоянно получает питание от тела. Благодаря большей силе своих первичных способностей и большему количеству накопленных следов, она постоянно черпает из тела стимулы для своего стимулирования и укрепления. Теперь можно представить себе, что душа переносится из старой почвы в новую. Но можно также предположить, что то, что до сих пор было растением, теперь может превратиться в почву, то есть что с нашими психическими системами могут быть связаны другие, более совершенные системы, которые будут относиться к ним так же, как к телесным, и зародыши которых, возможно, уже находятся внутри нас. Для такого возбуждения и развития, возможно, даже не потребуются новые чувственные системы, но только такие среды, которые способны оказывать возбуждающее или повышающее сознание воздействие на способности, заложенные в этой жизни как внутренние предрасположенности, благодаря чему они легко превратятся в чувственные силы. Ведь термин «чувственность» обозначает только возбудимость извне, и это качество ничуть не противоречит духовности как внутреннему характеру.