Текст книги "Верная Рука"

– Да, – хмуро ответил он.

– Все краснокожие мужчины, перед тем как отправиться в поход, имеют обыкновение спрашивать духов о его исходе. Вы поступили так же?

– Да, мы сделали это.

– И что же сказали духи?

– Они сказали, что мы победим.

– Значит, они солгали!

– Духи никогда не лгут, потому что это великий Маниту побуждает их говорить. Духи, однако, могут возвестить какую угодно удачу, но если, как это и произошло, воины начинают делать ошибку за ошибкой, то удача становится неудачей.

– Мой брат родился найини?

– Да.

– Я слышал, что он отец юного вождя команчей?

– Апаначка мой сын.

– У тебя есть еще сыновья?

– Нет.

– А дочери?

– Нет.

– Жива ли та, что живет в твоем вигваме?

– Она жива.

– Могу ли я узнать, как ее зовут?

Он запнулся, помедлил немного, потом спросил:

– Олд Шеттерхэнд знаменитый вождь. Разве у вождей принято заботиться о скво других мужчин?

– Почему нет?

– Бледнолицые могут думать как им угодно, но краснокожий воин, тем более вождь, никогда не позволит себе думать о чужой женщине!

Естественно, его отпор меня не остановил, и я продолжил расспросы:

– Я не краснокожий, а белый; кроме того, мы с Апаначкой выкурили трубку братства. Ты знаешь об этом?

– Я это видел, – проворчал он, – Апаначка мог бы сделать что-нибудь получше, чем это.

– Ты недоволен?

– Да.

– Он думает об этом совершенно иначе, чем ты, Апаначка стал сегодня моим братом, я испытываю участие ко всем, кто ему близок, к тебе, раз ты его отец, и к той, кого он называет своей матерью. Тебя не должно обижать то, что я хотел бы знать ее имя.

– От меня ты его никогда не услышишь.

– Почему?

– Я тебе его не скажу. Хуг!

Услышав последнее слово, я понял, что я действительно не получу ответа. Был ли это и в самом деле индейский обычай – никогда не спрашивать о чужой жене, или он имел другие причины молчать о своей сумасшедшей скво? Следовало ли и мне также промолчать? Нет! Я посмотрел на него настолько пристально, насколько это позволил сделать лунный свет, и сказал медленно и подчеркнуто значительно:

– Ты – Тибо-така?

Он дернулся в седле так, будто его укусила оса, но ничего не ответил.

– А она Тибо-вете?

Он опять промолчал, однако повернулся ко мне всем корпусом, а его лицо выдавало сильное внутреннее напряжение.

– «Ты видел моего Вава Деррика»? – продолжал я. Это был вопрос, заданный мне тогда его женой.

– Уфф! – воскликнул он.

– Это мой миртовый венок! – И снова это были ее слова.

– Уфф, уфф! – повторял он, обжигая меня полным ненависти взглядом.

– Тебе это известно так же хорошо, как и мне.

– Где ты все это слышал?

– Хау!

– От кого?

– Хау!

– Почему ты мне не отвечаешь?

– Не хочу.

– Олд Шеттерхэнд боится сообщить мне это?

– Не говори глупостей!

– Это не глупость, я требую, чтобы ты сказал, где ты это слышал!

– Но сам-то ты мне ничего не говоришь!

– О чем?

– Разве ты ответил мне, когда я тебя спросил о твоей скво?

– Эта скво принадлежит мне, а не тебе, и я могу говорить или молчать о ней – как захочу.

– Тогда не требуй у других, чтобы тебе отвечали.

Ты говоришь о страхе, который я якобы испытываю, но это именно ты боишься сказать правду!

– Но я хочу знать, кто сказал тебе эти странные слова!

– Этого ты не узнаешь.

– Ты слышал их от Апаначки?

– Нет.

– От кого же тогда?

– Хау!

Тогда он перешел в наступление:

– Если бы я не был связан, я сумел бы заставить тебя заговорить!

– Хау! Он сумел бы меня заставить! Дряхлый шаман, не умеющий ничего другого, кроме как надувать при помощи своих примитивных фокусов детей и женщин своего племени, человек, который, устроив жалкую комедию, навлек гибель на три сотни воинов, хочет принудить к чему-то Олд Шеттерхэнда! Да если бы ты не был моим пленником, которому я должен оказывать снисхождение, я бы сейчас обошелся с тобой совсем по-другому.

– Ты издеваешься надо мной? Ты назвал мое волшебство комедией? Берегись!

– Хау!

– И не вздумай рассказать услышанное тобой еще кому-нибудь!

– Потому что для тебя это может представлять опасность?

– Смейся, смейся! Придет время, и твой смех обратится в вопли!

Последние слова он прошипел сквозь зубы. По охватившему его возбуждению я понял, что услышанное мной от его жены отнюдь не было пустяком, более того, вероятно, это был отголосок чего-то очень важного.

– Ничтожный червь, как смеешь ты угрожать мне?! – ответил я.

– Мне достаточно захотеть, и я раздавлю тебя между пальцами!

– Ладно, проезжай себе! Когда-нибудь все узнают, почему тебя зовут Тибо-така!

Я придержал коня и начал пропускать караван мимо себя. Через некоторое время со мной поравнялись двое всадников, ехавших рядом, которые с увлечением что-то негромко обсуждали. Это были Олд Уоббл и Генерал. Заметив меня, ковбой направил своего коня ко мне и спросил:

– Вы думаете обо мне все так же, как и полдня назад, или уже успели изменить свое мнение?

– Я думаю точно так же.

– А что конкретно?

– Что вы – пожилой, легкомысленный, как юнец, тип, присутствие которого выносить я больше не намерен.

– Выносить? Тысяча чертей! Такого мне еще никто не говорил! Вы отдаете себе отчет в том, что обычно понимается под словом «выносить»?

– Вполне.

– Значит, вы держите меня рядом с собой из снисхождения к моим сединам, а сам я вовсе ничего не стою?

– Примерно так.

– Это серьезное оскорбление, сэр, слишком серьезное! Вы не должны забывать, с кем вы имеете дело!

– С королем ковбоев. Ну и что?

– По-вашему, эти два слова – пустой звук?

– По крайней мере, они значат не слишком много, особенно если продолжать на этом настаивать. С тех пор, как вы с нами, за вами не числится ничего, кроме глупостей. Я вас неоднократно предупреждал, но это ни к чему не привело. У Ста деревьев, если вы потрудитесь вспомнить, я сказал вам: следующая ваша глупость приведет к тому, что мы расстанемся, но, даже несмотря на это, через четверть часа вы совершили еще одну, и самую большую из всех. Я намерен сдержать свое слово. Стреляйте в пуделей, где и с кем вам будет угодно, но я вам в таких делах не товарищ! Наши пути отныне расходятся!

– Черт побери! Вы это серьезно?

– И не думал шутить с вами!

– Но когда я решил подслушать Вупа-Умуги, я же хотел сделать как лучше!

– Мне все равно, что именно вы хотели. Вы мне не подчинились.

– Не подчинился? Но разве наши отношения таковы что один имеет право приказывать, а другой должен повиноваться?

– Именно таковы.

– Ну, об этом мне ничего не известно. Разве не слышал я много раз от вас самих, что у всех нас равные права?

– Это правда. Но когда речь идет о том, чтобы совместными усилиями привести в исполнение заранее намеченный план, то тут уж никто не смеет своевольничать.

– Все это, может быть, так и есть, но мы не солдаты, а вы не командир и не имеете права запретить мне ходить в разведку!

– Подобный взгляд на вещи я мог бы просто-напросто проигнорировать и вовсе не отвечать вам, однако я, тем не менее, отвечу, иначе, несмотря на всю вашу глупость, вы еще долго будете удивляться тому, как умно себя вели. Вспомните: передал ли мне Виннету командование над апачами?

– Да.

– Значит, я их командир.

– Да.

– И могу приказывать?

– Апачам, но не мне!

– Что за чушь! Вы сейчас с нами и обязаны подчиняться мне так же, как и они.

– Нет!

– Мне кажется, вы перестаете понимать элементарные вещи, мистер Каттер. Что получится, если каждый начнет делать то, что ему нравится, и особенно в случаях, когда речь идет о жизни и смерти? Между прочим, я ведь не хотел вас брать с собой, вы сами меня об этом долго упрашивали!

– Хм!

– И согласился я лишь тогда, когда вы обещали не делать ничего без моего разрешения. При этом вам хорошо известно, что я – не тот человек, с которым можно не считаться.

– Это вы сейчас так говорите. И вообще, вы все ставите с ног на голову!

– Well! Я вижу, что слова тут бесполезны. Если человек признает свои ошибки, то с ним еще стоит разговаривать, но тому, кто, подобно вам, готов оправдываться в любой ситуации, уже ничем не поможешь.

– Разве я попросил вас о помощи?

– А разве она вам не нужна?

– Больше нет.

– Хорошо. Значит, мы закончили этот разговор.

– Да, закончили! Навсегда?

– Разумеется.

– Это означает, что вы больше не хотите иметь со мной дело?

– Вы меня поняли правильно!

– Well! Всего хорошего.

Он пришпорил коня и поехал вперед, но вскоре обернулся ко мне и крикнул:

– Вы знаете, почему вы решили со мной расстаться?

– Само собой.

– Я это тоже знаю. Вовсе не из-за того, что вы называете моими глупостями, а совсем по другим причинам.

– По каким?

– И вы еще спрашиваете! Я вас раскусил. Я вам не подхожу, потому что я не ханжа. Вам хотелось бы быть моим пастырем, я же должен был вести себя как послушная овечка. Но Олд Уоббла на такие штуки не купишь, и это вам не понравилось. Вам известны мои взгляды на религию. Самые набожные людишки и есть самые отъявленные мерзавцы. Олд Уоббл совсем не тот барашек, который готов пастись на вашей травке. По мне, если вам нужны безропотные ягнята, можете набрать себе целое стадо, но только меня в нем не будет. Для подобных животных вы, конечно, самый лучший пастух, но король ковбоев не позволит ни пасти себя, ни стричь. Это мое последнее слово!

И он поскакал прочь. Так же, как незадолго до этого я принял решение навсегда расстаться с ним, и он решил теперь не иметь больше никакого дела со мной. И все же мне было его жаль.

Я присоединился к Виннету и Олд Шурхэнду, которые ехали в конце колонны. Апаначка, стараясь показать, что он держит данное им слово, появлялся то там, то здесь и, казалось, видел в себе скорее надзирателя за команчами, нежели их вождя. К утру он подъехал ко мне, кивком показал, что хочет поговорить, и, когда мы отстали настолько, что нас никто не мог слышать, сказал:

– Я ехал с шаманом, моим отцом. Олд Шеттерхэнд говорил с ним?

– Он тебе это рассказал?

– Он сообщил мне это. Ты спросил его о его жене?

– Да.

– Он очень зол на тебя.

– Здесь я ничего не могу изменить.

– Тебе известно, что его жена зовет его Тибо-така, а себя называет Тибо-вете?

– Да, а полностью Тибо-вете-Элен.

– Я знаю это. Мне известно также о Вава Деррике и миртовом венке. Шаман вне себя.

– Почему? Об этом что, никто не должен знать?

– Нет.

– Но ты-то знаешь.

– Я индеец.

– Ага, значит, этого нельзя знать только белым?

– Да.

– Почему?

– Потому что это волшебные слова. Они относятся к тайнам духов.

– В самом деле?

– Да.

– Тебе известно их значение?

– Нет.

– И ты – сын шамана?

– Сын, но он не делится со мной своими тайнами. Он спросил меня, откуда ты можешь знать эти слова. Я не мог ему ничего ответить, но сказал ему, что ты был в Каам-Кулано и привез оттуда амулеты вождя. Может быть, ты видел там мою мать?

– Видел.

– И говорил с ней?

– Да.

– Уфф! Этого шаман знать не должен.

– Почему нет?

– Он будет бить мою мать.

– О!

– Да, он плохо с ней обращается. Настоящий воин никогда не позволит себе ударить свою скво, шаман же бьет ее, лишь только услышит от нее эти слова. Я не смогу ему сказать, что ты их узнал у нее.

– От кого же я тогда их узнал?

– От одного из наших воинов, который случайно проболтался. Все наши воины знают эти слова, им приходится часто их слышать.

– Хм! Странно! – сказал я. – Ты выкурил со мной трубку братства. Ты веришь, что я хочу тебе только хорошего?

– Верю.

– Ты согласишься быть со мной откровенным, вполне откровенным?

– Да.

– Любишь ли ты своего отца – шамана?

– Нет.

– Но ты любишь свою мать, его жену?

– Очень!

– А она его любит?

– Этого я не знаю. С тех пор, как душа покинула ее, она его избегает.

– Застал ли ты ее душу раньше?

– Нет. Она потеряла ее, когда я был еще маленьким мальчиком.

– Шаман – найини?

– Нет.

– Ага, значит, он мне лгал!

– Он сказал, что он – найини?

– Да.

– Это неправда, он пришел к найини из другого клана.

– Из какого?

– Не знаю, он никому это не говорит.

– Он общается с белыми?

– Только если случайно встретит где-нибудь.

– Теперь слушай меня хорошенько! Вероятно, он избегает бледнолицых?

– Да.

– Я хочу знать, не опасается ли он встречи с ними больше, чем другие краснокожие?

– Больше или меньше – этого я сказать не могу.

– Подумай еще!

– Меня это не особенно волнует.

– Так! А я думал, наоборот.

– Почему?

– Потому что у меня есть одно подозрение по поводу него.

– Какое?

– Ты его сын, и я прошу у тебя разрешения ничего пока не говорить. Вероятно, придет время, когда я смогу рассказать тебе это.

– Пусть будет так, как хочет Олд Шеттерхэнд! Могу ли я высказать одну просьбу?

– Говори!

– Разве не просила тебя моя мать, чтобы ты молчал об этих словах?

– Конечно, просила.

– Тем не менее ты сказал их моему отцу!

– Я решил, что он их и так знает. Никому другому я их не выдам.

– С этой минуты я прошу тебя не произносить их вслух вообще. Это тайна духов.

– Хм! Я знаю ваш язык, но, конечно, не так хорошо, как ты. Мне известно, что значит «така» и что значит «вете», но вот что понимать под «Тибо»?

– Этого я тебе сказать не могу.

– То есть ты не знаешь значения этого слова?

– Я часто слышал его от моей матери, но не знаю, что оно означает.

– А «Элен»?

– Этого я тоже не знаю.

– Странно! На свете нет наречия индейцев, в котором бы встречались эти слова, но я непременно должен узнать, что за смысл они в себе заключают!

– Ты хочешь проникнуть в тайны духов?

– Да, если они вообще существуют, во что я, правду сказать, не верю.

Он покачал головой и сказал:

– Я не знаю, почему Олд Шеттерхэнд так заинтересовался моим отцом и моей матерью, но я хочу предупредить его, чтобы он остерегался шамана, потому что Тибо-така не любит, чтобы кто-то лез в его дела. Он знает разные заклинания, обладает колдовской силой и может напустить на человека порчу, находясь от него даже очень далеко.

– Вряд ли!

– Ты не веришь в это?

– Нет.

– Лучше бы ты поверил тому, что я говорю. Остерегайся его и не забудь мою просьбу никому не говорить этих слов.

– Я сделаю так, как ты хочешь. Скажи мне, однако, вы действительно живете в мире с племенем шикасавов?

– Да.

– Ты знаешь, где находится их земля?

– Выше, у Ред-Ривер.

– Она очень обширна. Ты можешь сказать точнее?

– Там, где в Ред-Ривер впадает ручей Мира.

– Похоже, это небольшое племя?

– Да, у них немного воинов и всего один вождь.

– Это Мба, который сейчас с нами?

– Да.

– Что это за человек?

– Это хороший, но не знаменитый воин, просто не хуже и не лучше других.

– Мне хотелось бы побольше узнать о его характере.

– Это довольно мирный человек, наверное, оттого, что воинов у него мало. Я никогда не слышал, чтобы на его совести было ограбление, убийство или чтобы он кого-нибудь предал.

– У меня тоже создалось такое впечатление. Ты знаком с ним? Видел его когда-нибудь?

– Нет.

– Поговори с ним при случае! Я хочу знать, кто такой Генерал, чем занимается, куда едет и что его связывает с Мба.

– Я сделаю это.

– Но так, чтобы это не бросалось в глаза, он не должен думать, что мы хотим это знать.

– Я поговорю с ним так, что он расскажет мне все, но я не задам ему ни одного вопроса.

Он дал шпоры лошади и ускакал, однако по прошествии получаса вернулся.

– Тебе удалось что-нибудь выяснить? – спросил я.

– Да. Кто такой Генерал и куда он едет, этого Мба не знает. Он встретил его с тремя бледнолицыми у Диких вишен и пообещал провести их через Льяно-Эстакадо к ручью Мира, где они хотят отдохнуть у шикасавов после перехода через пустыню, а потом двинуться дальше.

– Куда?

– Этого я не знаю, он не смог мне этого сказать. Я его ни о чем не спрашивал, он все рассказал мне сам.

– Генерал, конечно, обещал ему заплатить?

– Да, он обещал ему три ружья, пули и порох.

– Больше ты ничего не узнал?

– Я не хотел задавать вопросов, это могло навести его на подозрения.

– Это было весьма разумно с твоей стороны.

– У Олд Шеттерхэнда есть какие-то особые причины интересоваться генералом?

– Собственно говоря, причин нет, просто он мне несимпатичен. А когда около меня оказываются люди, которым я не доверяю, я всегда стараюсь побольше узнать об их обстоятельствах и намерениях. И это очень часто оказывалось весьма полезным. Тебе я тоже могу дать совет всегда поступать таким образом.

Надо сказать, что, неукоснительно следуя этому правилу, я много раз оказывался в выигрыше. Этот так называемый Генерал почему-то вызывал у меня раздражение. Конечно, меня по большому счету не касалось, откуда и куда он едет, но я никак не мог заставить себя спокойно смотреть на его жуликоватую физиономию, потому я и решил навести эти, казалось, на первый взгляд излишние, справки. Мы скоро увидим, насколько вовремя это было сделано.

Рассвело. Вдвоем с Виннету мы находились в хвосте колонны. Перед нами ехали Олд Шурхэнд и Апаначка. Взошедшее солнце своими яркими лучами осветило обоих всадников.

– Уфф! – вполголоса воскликнул Виннету, легким движением руки обратив на них мое внимание.

Мне и без слов было понятно, что именно он имел в виду: бросающееся в глаза сходство между ними! Эта разительная одинаковость сложения, осанки, манеры держаться! Можно было подумать, что они братья.

Немного спустя мы снова встретили апачей с водой. Это было предпоследнее звено эстафеты. На этот раз мы задержались дольше обычного для того, чтобы напоить лошадей и дать им отдохнуть. Наконец мы двинулись дальше, к последнему пункту эстафеты, от которого было не больше часа езды до оазиса.

И тут я спросил себя: а кто, собственно, имеет право там оказаться, с учетом того, что местоположение оазиса должно быть известно возможно меньшему числу людей? Я подъехал к Генералу, который снова ехал бок о бок с Олд Уобблом, и спросил:

– Мы приближаемся к цели, мистер Дуглас…

– Генерал, генерал! Я генерал, сэр, – прервал он меня.

– Well! Но мне-то что за дело до этого?

– Конечно, вас это волнует в гораздо меньшей степени, нежели меня, но, вообще говоря, каждого человека полагается называть в соответствии с его титулом; вы должны знать, что я внес существенный вклад в разгром противника при Булл-Ран, что я одержал победу при…

– Довольно, довольно, – оборвал я его. – Это вы мне уже говорили, и поскольку я всегда помню то, что слышал хотя бы однажды, то вовсе не нуждаюсь в повторении. Я не против того, чтобы вы оставались генералом, если вы не будете меня по этому поводу беспокоить. Итак, мы приближаемся к цели, мистер Дуглас, и, по всей видимости, там нам придется расстаться.

– Расстаться? Но почему?

– Потому, что наши пути, похоже, расходятся.

– Вовсе нет. Мне нужно к Ста деревьям, а от мистера Каттера я слышал, что вы вроде бы тоже направляетесь именно туда. Или я неправильно понял его?

– Правильно.

Он хотел попасть на ручей Мира к шикасавам и назвал теперь Сто деревьев в качестве своей ближайшей цели, я обратил на это внимание, не усмотрев, правда, в этом никакого злого умысла. В самом деле, почему бы ему и не изменить своих намерений?

– Как видите, нам с вами по пути, – продолжал он. – Но даже если бы это оказалось и не так, мне все равно необходимо было бы попасть в оазис.

– Почему?

– Потому что у меня кончилась вода.

– Вчера у вас были полные бурдюки!

– Сегодня они пусты. Или вы думаете, у меня вовсе нет сердца? Мы поделили всю нашу воду между команчами.

Позднее я понял, что это была всего лишь военная хитрость, позволившая ему проникнуть в оазис. Тогда же мне даже пришло в голову поблагодарить его за это проявление человечности! Однако я все-таки заметил ему:

– Оазис, о котором вы говорите, не проходной двор. Его хозяин предпочитает видеть у себя тех, кого он сам пригласил.

– Ну так я тоже!

– Приглашены?

– Вот именно.

– Кем?

– Мистером Каттером, который, в свою очередь, является гостем Кровавого Лиса, с чем вы, как я полагал, согласитесь.

– Может ли он и сейчас считать себя таковым, еще вопрос, но, по крайней мере, ему должно быть хорошо известно, что далеко не каждый человек в состоянии найти туда дорогу.

– Из-за того, что она такая узкая и извилистая? О, это не может служить основанием для исключения меня из числа избранных, путь в оазис не является для меня тайной. Мистер Каттер мне все подробно описал. Все белые, которых я здесь вижу, едут туда, и я не вижу причин, которые могли бы вас побудить не дать мне разрешения продолжить путь вместе с вами.

Во всем этом была, конечно, своя логика, и раз уж Олд Уоббл совершил свою очередную глупость, детально описав Генералу оазис и его местоположение, то дело обстояло ровно таким образом, как если бы он там уже побывал, так что мой отказ только вызвал бы к жизни то, чего я хотел избежать. Поэтому я, скрепя сердце согласился:

– Ну что же, я не стану возражать против того, чтобы вы наполнили ваши бурдюки водой, но никого из ваших людей там не должно быть!

Расстояние от западни, куда мы загнали команчей, до оазиса занимало, как я уже говорил, около одного дня пути, но, поскольку из-за усталости лошадей мы передвигались довольно медленно, нам удалось достичь желанного зеленого островка лишь к двум часам пополудни.

Первое, чем мы занялись после прибытия, было устройство пленных. Мы разместили их там же, где находились люди Большого Шибы, апачи образовали вокруг них плотное, непроницаемое кольцо. Забота о лошадях была передана в руки Энчар-Ро, отрядившего для этой цели некоторое количество воинов, которые занялись тем, что через узкий проход по одному подводили мустангов к воде. Естественно, на это потребовались часы.

Найини обладали весьма скудным запасом провианта, поэтому апачи были вынуждены поделиться с ними. Следовательно, нам нужно было, насколько возможно, сократить время нашего пребывания в оазисе. Было решено отправиться к Ста деревьям уже на следующее утро.

Я обобщаю до некоторой степени то, что тогда там происходило, но в деталях все протекало отнюдь не столь гладко. Только представьте себе: в одном месте собралось три сотни апачей и двести команчей. Каждый хотел непременно сделать замечание, задать вопрос или высказать какое-нибудь пожелание, причем вокруг все предпочитали обращаться либо ко мне, либо к Виннету. Мы не успевали отвечать. Когда мы, наконец, разделались со всеми делами и смогли подумать о себе, уже наступил вечер, и только тогда мне вдруг пришло в голову, что со вчерашнего дня у меня во рту не было ни капли воды. О других я позаботился, а о себе не подумал. Когда я сказал об этом Виннету, он ответил, смеясь:

– Пусть мой брат пьет быстрее, но оставит и мне глоток, потому что я тоже умираю от жажды.

– Ты тоже? Когда ты пил последний раз?

– Вчера, тогда же, когда и ты. Нашим лошадям повезло больше, о них позаботился Кровавый Лис.

Мы вошли внутрь оазиса, там горели два небольших костра, освещавших дом, лужайку перед ним и маленький пруд. На лавках сидели Паркер, Холи, Кровавый Лис, Олд Шурхэнд, Апаначка, Большой Шиба, Олд Уоббл и рядом с ним Генерал. Они уже поужинали, и тут весьма кстати появились Боб и Санна. Судя по всему, наше появление прервало общий разговор, причем последним из говоривших был Генерал, потому что, после того как мы уселись, он продолжил:

– Да, что и говорить, угодили мы тогда в очень веселую компанию. Они там сидели уже третьи сутки, отдыхали после охоты, и, как я слышал, хотели остаться еще на некоторое время. Я насчитал их пятнадцать человек, и среди них были любопытные ребята, я бы даже сказал, в высшей степени любопытные. Но самым интересным оказался один из них, который, видать, чертовски много испытал на своем веку и непрерывно рассказывал разные истории. Это его нисколько не утомляло, как только заканчивалось одно приключение, у него на языке уже было другое, а вслед за ним и третье. Если не ошибаюсь, имя его было Сандлер, но один из приятелей сообщил мне по секрету, что зовут его, собственно говоря, Эттерс, Дэн Эттерс, и что когда-то он носил и другие имена. Это мне было, конечно, безразлично, потому что у некоторых людей имеются вполне достойные основания для того, чтобы поменять одно имя на другое, и, если человек называет себя Сандлер, а на самом деле он Дэн Эттерс, то…

Его прервали. Услышав это имя – Эттерс, Олд Шурхэнд поднялся со своего места и, перегнувшись через стол, спросил:

– Эттерс, в самом деле Эттерс?

– Именно так, сэр.

– Вы хорошо расслышали?

– Никогда не жаловался на слух.

– И точно запомнили?

– Как раз на имена у меня особенно хорошая память.

– Так вы сказали Дэн, то есть Дэниэл, Эттерс?

– Да, его звали именно так и никак иначе!

Ошибся ли я из-за тусклого освещения или это было действительно так? Мне показалось, что глаза Генерала с необычайным интересом остановились на Шурхэнде, который без особого успеха пытался скрыть охватившее его сильное волнение.

– Значит, действительно Дэниэл Эттерс! – сказал он, глубоко вздохнув. – Вы его хорошо разглядели?

– Надо думать, – ответил Дуглас.

– Опишите мне его!

– Хм! Описать? Он что, знаком вам? Вас с ним связывали какие-то отношения, мистер Шурхэнд?

– Да. Я хотел бы знать, действительно ли человек, о котором вы говорите, и есть тот, о ком я думаю. Для этого мне надо знать, как он выглядит.

– Рад вам помочь, вот только не знаю, с чего начать.

– Почему?

– Очень трудно описывать человека, в котором нет никаких особенных черт, который выглядит абсолютно так же, как еще сотня других.

– Ну какой он был в самом общем виде – длинный, короткий, толстый, тонкий?..

– Ладно, если уж на то пошло, по комплекции он такой же, как и я, да и по возрасту тоже. В остальном, как я уже сказал, он выглядит как все прочие люди, так что я, право, и не знаю, что в нем еще описывать.

– И в нем не было ничего такого, что бросалось бы в глаза?

– Совсем ничего.

– Никаких особых примет?

– Нет.

– Вы можете вспомнить, какие у него были зубы?

– Его зу… ага, правильно, его зубы! В них действительно есть нечто, достойное описания.

– Что, что? Не заставляйте так долго себя ждать!

– Гром и молния! Уж больно вы торопитесь, мистер Шурхэнд. У него не хватало двух зубов.

– Каких?

– Одного справа и одного слева.

– Сверху или снизу?

– Конечно, сверху, вам, я думаю, должно быть известно, что отсутствие нижних зубов не так легко заметить. Здесь и там недоставало по одному зубу, что, как я вспоминаю, придавало ему своеобразный вид, когда он говорил, и оказывало влияние также и на его дикцию, он немного шепелявил.

– Это он, это он, тот, кого я разыскиваю, – чуть ли не с ликованием воскликнул Олд Шурхэнд.

– Что? Вы разыскиваете этого человека?

– И как! Много лет! По всем штатам, в прериях, в дремучих лесах, в глубоких каньонах и высоко в горах среди скал. Я гонялся за ним, сидя в утлом каноэ, и шел по следам, оставленным им на равнинах Миссури.

– Так, значит, он ваш враг?

– Враг, и такой, что я не в силах представить себе врага страшнее его.

– Извините, но это меня удивляет. Этот Дэн Эттерс на вид такой безобидный, ну просто как маленький ребенок.

– Он демон, дьявол, сатана и… ну, в общем, я не думаю, что в аду найдется кто-нибудь, кто был бы хуже, чем он.

– Стоп, мистер Олд Шурхэнд, – поспешно прервал я его. – Вы слишком взволнованы. Может быть, вы его с кем-то путаете?

– Нет, нет, ни в коем случае! Он как раз тот…

Он не понял намека и продолжал говорить, но мой предостерегающий взгляд отрезвил его. Он замолчал и, взяв себя в руки, закончил уже более спокойным тоном:

– Впрочем, не важно: все это дела давно минувших дней, и не стоит их больше вспоминать.

– Нет уж, вспомните, пожалуйста, мистер Шурхэнд, – сказал Генерал, – вероятно, это какая-нибудь очень интересная история, и я бы ее с удовольствием послушал. Вы не хотите ее рассказать?

– Она очень длинная и неинтересная и только отнимет у нас время. Итак, где вы встретили этого Эттерса? Внизу, в Форт-Терреле?

– Да, там, как я уже сказал.

– И он собирался там оставаться?

– Думаю, да. По крайней мере, он так сказал.

– Как долго?

– Неделю, если я его правильно понял.

– А сколько времени прошло с тех пор, как вы с ним говорили?

– Четыре дня, считая сегодняшний.

– Четыре дня! Значит, осталось три.

– Вы так странно говорите. Вы что, хотите туда поехать?

– Да, я хочу туда съездить; точнее говоря, мне необходимо это сделать!

– Но может быть, его там уже и нет!

– Тогда я отправлюсь за ним! Я пойду по его следам, куда бы они меня ни привели!

Снова поймав мой предостерегающий взгляд, он сник, сел наконец на свое место, потер рукой лоб и закончил разговор следующими словами:

– Хау! Пусть его бегает где хочет! Он принес мне большую беду, но что я смогу с ним сделать, даже если отыщу? Прошло уже много лет, и никакой суд не станет теперь этим заниматься. Не стоит об этом больше говорить!

Спустя некоторое время я ушел в дом. Он последовал за мной и, поскольку нас здесь никто не мог слышать, спросил:

– Вы хотели со мной поговорить, сэр?

– Конечно.

– Зачем вы мне кивали?

– Потому что вы не должны были так себя вести. Я не доверяю этому насквозь фальшивому генералу.

– Я тоже нет, но он никак не может повлиять на мои дела!

– Это еще вопрос. Он смотрел на вас крайне внимательно и произнес имя Эттерса так отчетливо, будто он это сделал специально для вас.

– То, что он его назвал – чистая случайность. Я убежден в этом.

– А я – нет. Думаю, он сделал это намеренно.

– Какими намерениями мог руководствоваться этот человек, который меня совсем не знает?

– Он знает вас, сэр, и очень хорошо!

В этот момент вошел Апаначка. Он осторожно осмотрелся и, увидев, что мы одни, спросил:

– Мои братья говорят о человеке, имя которого назвал Генерал?

– Да, – ответил я.

– Я видел его.

– О! Где?

– В Каам-Кулано.

– Когда?

– Два года назад, когда был еще мальчиком.

– Это давно, очень давно, – разочарованно заметил я.

– Его звали Эттерс.

– В самом деле? И ты это запомнил?

– Я это помню, потому что я его ненавидел.

– Из-за чего?

– Он смеялся над моей мамой, которую я люблю.

– Что ему было нужно у вас?

– Этого я не знаю. Он жил в палатке шамана, и всякий раз, когда он там оказывался, мама попадала во власть злого духа, который пронизывал всю ее.

Он хотел сказать, что ее тело охватывали судороги.

– Ты можешь описать, как выглядела в то время твоя матушка?

– Она была молода и красива.

– Цвет ее кожи был светлее, чем сейчас?

– Ее кожа была того же оттенка, что у всех краснокожих женщин.

– Значит, одно из моих предположений неправильно; однако другое может оказаться верным. Этот Эттерс, он был причиной того, что погнало вас от благ цивилизации на Дикий Запад, мистер Шурхэнд? Он как-то связан с несчастьями, лишившими вас веры в Бога и доверия к людям?

– Да, – ответил он, – вы угадали.

– И вы в самом деле верите в то, что он сейчас находится в Форт-Терреле?

– Я убежден в этом.

– И хотите туда поехать?

– Я должен, должен.

– Когда?

– Уже сегодня вечером! Я не могу терять ни дня, ни часа, ни даже минуты. Я сто раз, иногда целыми неделями, охотился за этим мерзавцем, но мне никогда не удавалось даже посмотреть на него. Мне известны только его имя и его черные дела, но я никогда его не видел. Сейчас я вдруг узнал, где его можно найти, и можете себе представить, чего мне стоит находиться здесь хотя бы одну лишнюю минуту. Я должен немедленно ехать!