Текст книги "Верная Рука"

Да, да, они играли в те самые «три карты»!

Никто из игравших не видел меня. Я продолжал стоять за дверью, глядя в щель и размышляя, как бы лучше поприветствовать этого мерзавца, как вдруг заметил то самое молниеносное движение руки, каким Канада-Билл забрасывал в рукав четвертую карту. В следующее мгновение я оказался у него за спиной и крепко схватил его за руку.

– Простите, джентльмены, но этот человек играет не по правилам, – сказал я.

Джонс попытался вскочить со стула, но не смог, потому что я, продолжая удерживать его левую руку, так крепко обхватил его своей правой вокруг шеи, что у него перехватило дыхание.

– Играет не по правилам? – поднялся из-за стола полковник. – Докажите! И вообще, кто вы такой и что вам здесь нужно? Как вы сюда попали?

– Я – траппер, сэр, зверолов, и пришел сюда, чтобы приобрести кое-что из ваших запасов. Я отлично знаю этого человека, его зовут Уильям Джонс, или, если вам больше знакомо другое имя, – Канада-Билл!

– Канада-Билл? Вы уверены? Нам он назвался Фредом Флетчером. Да отпустите же вы его!

– Не раньше, чем вы убедитесь, что я говорю правду. Он играет не тремя, а четырьмя картами!

– Что вы говорите? И где же четвертая?

– Можете достать ее у него из рукава!

– Черт возьми, а ведь вы абсолютно правы, и мы должны благодарить вас, поскольку этот парень выкачал из нас уже почти все деньги! Можете отпустить его. Теперь он будет иметь дело со мной.

– И со мной тоже, джентльмены! Этот человек застрелил двух самых близких мне людей, и я должен с ним рассчитаться.

– Ах, вот как! Это меняет дело. И если вы сможете доказать ваши обвинения, то его участь можно считать решенной!

Я убрал руку с шеи Джонса. Он чуть не задохнулся и теперь хватал воздух короткими порывистыми глотками. Окончательно придя в себя, он вскочил со стула.

– Чего вы от меня хо…

И осекся на полуслове, увидев мое лицо. Он узнал меня.

– То, чего хочет от вас этот человек, вы сейчас услышите, – сказал полковник. – Итак, вы – Уильям Джонс, он же Канада-Билл?

– Проклятье! Дался вам этот Канада-Билл! Я с ним не знаком! А зовут меня Фред Флетчер, как я вам уже и говорил.

– Что ж, ладно! Ваше имя нам, собственно говоря, безразлично, ведь судят не имя, а поступки его обладателя. Вы играли не по правилам!

– И не думал, сэр! Или вы имеете в виду себя и остальных джентльменов, с которыми можно позволить себе подобные фокусы?

– Мы здесь привыкли играть честно и, полагая, что вы тоже не мошенник, не следили за вашими руками. Если бы мы знали, с кем имеем дело, у вас бы эти шутки не прошли.

– Ни о каких шутках не может быть и речи, Я играл честно!

– А лишняя карта в вашем рукаве?

– Это меня не касается; я ее туда не засовывал. Или, может, вы лично это видели, полковник?

– Значит, она сама туда залетела?

– Или ее туда подсунули! Тот, кто держал мою руку, знает, вероятно, как она туда попала.

Я не мог дольше сдерживаться и так хватил его кулаком по голове, что он без памяти рухнул на стул.

– А у вас неплохой удар, молодой человек! – заметил со смехом полковник. – Но лучше этого не делать, поберегите силы. И будьте спокойны, уж мы его возьмем в оборот!

– Я требую оградить меня от подобных нападений, сэр, – пробормотал Джонс, прийдя в себя и пытаясь подняться со стула. – Я обвиняю этого человека в том, что он подсунул мне в рукав лишнюю карту!

– Да, да, ту самую, что вы предъявили нам несколькими секундами раньше. Вы бы хоть не выставляли себя на посмешище! Что скажете, друзья, виновен этот Джонс-Флетчер, или как там его еще?..

– Он – шулер, в этом нет никаких сомнений! – подтвердили в один голос остальные офицеры.

– В таком случае, вынесем ему наш приговор, и немедленно!

Они отошли в сторону посовещаться. В этот момент Канада-Билл не сдержался и выдал себя с головой. Он бросил взгляд сначала на по-прежнему лежавшее перед ним золото, затем – на раскрытое окно. Быстрым движением схватил со стола столько золота, сколько успел, и рванулся к окну. Но я уже вскинул ружье.

– Стойте, Джонс! Еще один шаг – и вы мертвец!

Он оглянулся, увидел, что я не шучу, и остановился.

– Считаю до трех, и, если после этого золото не вернется на свое место, стреляю! Один…

Он медленно развернулся в направлении стола.

– Два…

Он подошел к столу и высыпал содержимое ладони в общую кучу.

– Вот так-то лучше! А теперь садитесь на место и ведите себя тихо!

Я опустил ружье. Офицеры закончили совещаться; они, разумеется, все видели и теперь вернулись на свои места. Полковник, снова рассмеявшись, протянул мне руку.

– А вы и в самом деле молодец… да, а как, собственно, ваше имя?

– Меня зовут Тим Кронер, сэр!

– Итак, мистер Кронер, вы молодец. Жалко, что вы не служите в моем полку! – И, повернувшись к Джонсу, добавил: – А за свои проделки получите пятьдесят хороших плетей, и я надеюсь, они пойдут вам на пользу!

– Пятьдесят плетей? Я не виновен, я их не заслужил и вообще не признаю вашего приговора!

– Прекрасно. В таком случае, вы получите их незаслуженно, и после этого вам придется признать его. А если вы потом захотите подать апелляцию президенту Соединенных Штатов, то я вам выпишу аккредитив еще на пятьдесят или даже сотню плетей. Лейтенант Уэлхерст, выведите его во двор и позаботьтесь, чтобы он получил сполна все, что ему причитается!

– Можете на меня положиться, полковник! – ответил молодой офицер, направляясь к Джонсу. – Вперед, мистер, пятьдесят плетей ждут вас!

– Я не двинусь с места. Я требую соблюдения моих прав! – выкрикнул Джонс.

Полковник резко развернулся на каблуках.

– Он недоволен своей порцией, лейтенант. Добавьте ему еще десять, итого – шестьдесят! Всю ответственность я беру на себя. А если он опять не захочет идти, добавляйте ему за каждую минуту промедления еще по десять плетей!

– Ну! – сказал лейтенант с угрозой в голосе.

– Я вынужден подчиниться, но эти «три карты» вы еще попомните. Я обращусь к такому судье, о котором вы сейчас даже и не подозреваете!

И он медленно направился к выходу под конвоем лейтенанта, державшего в руке заряженный револьвер. Полковник снова обратился ко мне:

– Так что вы говорили насчет убийства, сэр? Если у вас есть надежные доказательства, мы сейчас же соберем суд присяжных и отправим мерзавца на виселицу. Вы ведь знаете, на какой территории мы находимся и что у меня есть право долго не церемониться!

Я рассказал ему суть дела.

– Здесь, как я вижу, ваши позиции слабоваты, – сказал полковник, выслушав меня. – Нам необходимо иметь либо его собственное признание, либо по крайней мере надежного свидетеля. Поверьте мне, на допросе он скажет, что он – Фред Флетчер и что он знать вас не знает. А ведь вы лично не видели, что в ваших близких стрелял именно он. Вы даже не сможете доказать, что он вообще был в компании бушхедеров. Я, конечно, сделаю, что смогу, это я вам обещаю; но, по правде сказать, я абсолютно убежден, что нам придется его отпустить. А вот остальное – уже ваше дело. Как только вы оба покинете территорию крепости, можете побеседовать с ним на вашем собственном языке!

Через какое-то время Канада-Билла снова привели в помещение. Налитыми кровью глазами он исподлобья глядел по сторонам, как будто хотел запечатлеть в памяти лица всех присутствующих. Полковник начал допрос, который в итоге, как и следовало ожидать, закончился безрезультатно.

– Отдайте этому человеку все, что у него было при себе, и проводите его под надежной охраной на пять миль вниз по реке. Как бы там его ни звали – Джонс или Флетчер, он не должен ни минутой дольше оставаться на территории крепости!

Таков был окончательный вердикт полковника, после чего тот обратился ко мне:

– Вы можете оставаться нашим гостем, сколько пожелаете, мистер Кронер, и возьмите себе из нашего арсенала бесплатно все, что вам нужно. Или вы намерены сейчас же отправиться за ним в погоню?

– Я бы так и сделал, если бы вы отослали его в другом направлении; но в двух днях пути отсюда вверх по реке меня ожидает мой товарищ. Я поспешу к нему сразу же, как только получу хороший топор и немного боеприпасов. А Канада-Билл, я уверен, еще встретится на моем пути!

– Хорошо, сэр, тогда пусть пока уходит. Эта нечисть еще попадется вам на мушку. Топор и боеприпасы вам сейчас выдадут, и поскольку вы спасли наши деньги, я предоставлю в ваше распоряжение лодку с шестью гребцами, которые к завтрашнему утру, думаю, доставят вас до середины вашего пути. Вам это сэкономит время, а моим солдатам, при здешней ленивой жизни, небольшая тренировка пойдет только на пользу. Но берегитесь индейцев! С дальних постов мне докладывают, что наши краснокожие братья вырыли из земли топор войны!

Таким образом, он все уже знал, и мои предостережения оказались бы излишними. Не прошло и четверти часа, как я, запасшись всем необходимым, уже сидел в лодке, которая под дружными ударами весел шестерых молодцов быстро рассекала воды старого Канзаса. Канада-Билл ускользнул от меня столь же быстро и неожиданно, как и встретился, однако сейчас мои мысли больше занимал бравый Линкольн. А с тем мошенником, как я и сказал полковнику, я надеялся вскоре встретиться снова.

Я нуждался в отдыхе и проспал в лодке до самого утра, а когда проснулся, то обнаружил, что добрая половина пути была уже позади. Несмотря на это, гребцы никак не хотели отпускать меня на берег, пока я не убедил их, что уже сегодня смогу добраться до нашего лагеря. Тогда они повернули обратно, а я с объемистой поклажей отправился дальше пешком.

Поздним вечером я уже прибыл на место. Линкольн был немало удивлен столь скорым моим возвращением и с величайшим интересом выслушал мой рассказ.

– Ну и правильно, Кронер, что вы отпустили Джонса, – сказал он. – С ним вы еще встретитесь в более подходящий момент. Впрочем, я бы удивился, если бы он не попытался отомстить за полученное наказание. Знаете, здесь становится слишком опасно. Мы должны приналечь на работу, чтобы как можно скорее покинуть эти места!

Мы работали, как одержимые. Один за другим падали под ударами топора стволы деревьев, и по прошествии недели нам оставалось только прикрепить к плоту последнее звено.

Я удалился на почтительное расстояние от реки, чтобы нарезать подходящей лозы для вязки бревен. Набрав объемистую охапку гибких и прочных прутьев, я решил немного отдохнуть и прилег на землю. Кругом стояла такая тишина, что было слышно, как лист падает с дерева на траву.

И тут с некоторого удаления до меня донесся едва различимый шорох. Что это – шелест ползущей змеи или звук шагов человека? С величайшей осторожностью я стал подползать ближе к тому месту, откуда донесся этот звук. И что же, вы думаете, я увидел? Индейца в полном боевом облачении! Это был молодой индеец из племени чокто, совсем еще юноша – как известно, некоторые племена используют в качестве разведчиков именно молодежь, чтобы таким образом проверить их мужество и смекалку. Несомненно, он имел задание обследовать берег реки. Судя по всему, он еще не обнаружил наших следов и направился дальше сквозь кустарник. Мне раньше уже приходилось иметь дело с краснокожими, и я знал, что ни в коем случае нельзя позволить ему уйти живым, чтобы не ставить на карту наши собственные жизни. Медлить было нельзя. Я вытянул из-за пояса нож и в два прыжка оказался рядом с индейцем. Он торопливо обернулся ко мне, открыв тем самым грудь, и в следующую секунду я вонзил в него клинок.

Он был мертв. Прерия – жестокая и неумолимая владычица, не знающая снисхождения. Мой удар был точен, и индеец не успел произнести ни звука. Я оставил его лежать там же, поднял с земли вязанку и поспешил назад, к Линкольну.

– У вас есть немного времени, сэр? – спросил я его.

– Для чего?

– Чтобы спрятать труп индейского шпиона, которого я встретил в двух шагах отсюда и вынужден был прикончить.

Не говоря ни слова, он взял ружье и последовал за мной. Увидев лежащего на земле мертвого индейца, он склонился над ним.

– У вас замечательный удар, Тим Кронер. Если бы не вы, нам бы не поздоровилось. Теперь я вижу, что вы стали настоящим мужчиной. Вот вам моя рука, и будем говорить друг другу «ты»!

– Согласен! Ради такой чести я готов даже отпустить Канада-Билла. Но что теперь?

– Что теперь? Скажи свое мнение, Тим, я хочу посмотреть, какое решение ты примешь!

– Мы достроим плот – на это уйдет не более получаса. Потом хорошенько оглядимся и оценим обстановку. Не исключено, что индейцы собираются напасть на крепость, и в этом случае мы обязаны предупредить полковника.

– Все верно, Тим, за дело!

Оружие убитого индейца мы спрятали под старой листвой и мхом, а труп погрузили в воду и прикрепили под берегом ко дну, чтобы он не всплыл и не выдал нас. Бревна последнего звена мы связали временными креплениями, чтобы потом заменить их на более прочные, укрепили уже готовые рулевые весла, после чего перенесли на плот все имеющиеся у нас припасы, включая отстрелянную загодя дичь и лучину для разведения огня, и теперь готовы были отчалить в любой момент, когда в этом возникнет необходимость.

Затем мы возвратились на то место, где я повстречал индейца, и пошли дальше по его следу. След был ясный и отчетливый, чего, конечно же, никогда не допустил бы опытный воин, и потому мы продвигались вперед очень быстро.

Так мы прошагали по лесу больше часа. Смеркалось, и мы начали опасаться, что потеряем след и не найдем индейцев, как вдруг заметили, что находимся уже в глубине леса, внутри узкого выступа, которым лес вдавался в поросшее травой свободное пространство, представлявшее собой то ли большую поляну, то ли степную бухту, врезавшуюся в лесной массив.

На дальней стороне поляны сидели и лежали в траве те, кого мы искали; рядом паслись их горячие мустанги. Мы насчитали больше трехсот воинов, и, поскольку здесь были только индейцы племени чокто, можно было предположить, что где-то неподалеку находятся и дружественные им команчи. Из-за высоких зарослей папоротника, где мы стояли, просматривался весь лагерь, в котором уже горели вечерние костры. Они были сложены не так, как это делают неосторожные белые охотники, когда большие кучи дров дают не только много тепла, но также и высокое пламя, и густой предательский дым, а по-индейски, когда в пламя погружают лишь концы поленьев, а потом постепенно пододвигают их в огонь, регулируя высоту пламени и плотность дыма.

Из-за леса выплыл стервятник и начал описывать круги над поляной в поисках добычи. Один из индейцев встал с земли, поднял ружье и, прицелившись, нажал на курок. Выстрел был настолько удачным, что хищная птица, пропарив немного по сужающейся книзу спирали, упала прямо к ногам стрелявшего. И нам тотчас же представилась возможность узнать имя меткого стрелка, ибо в следующий момент мы услышали слева от себя:

– Хау! Сын Черной Пантеры – великий воин. Его пуля достает ласточку в облаках!

Сказано это было на той странной смеси английских и индейских слов, какой пользуются краснокожие в общении с белым человеком. Значит, совсем близко от нас в зарослях кто-то был, причем не один, а двое, потому что сразу же вслед за первым мы услышали второй голос, говоривший на том же смешанном наречии:

– Но и очень неосторожный человек. Разведчик еще не вернулся, и мы не знаем, нет ли поблизости врагов, чье внимание может привлечь этот выстрел.

– Белый! – прошептал Линкольн. – И такой же неосторожный, как сын Черной Пантеры, – читает нотации так громко, что, наверное, и в Сан-Франциско слышно. Клянусь Богом, если бы не это «хау!», мы оба попались бы прямо им в руки!

– Разве мой белый брат боится? – продолжал индеец заносчивым тоном. – Ведь он пришел к нам, чтобы отворить дверь в дом военного вождя, а Маниту послал нам хорошее лекарство, которое сделает острыми и меткими наши томагавки и ножи. Крепкий дом белых людей будет сожжен, а мы заберем с собой их скальпы и порох!

– Но сначала каждый из офицеров получит по сто плетей – так обещал мне мой краснокожий брат!

– Да, Черная Пантера говорил так, и он никогда не нарушает своего слова. Твои белые враги получат свои плети! Хуг! Но краснокожий сражается только оружием, он не бьет своего врага розгами. Ты сам будешь сечь их!

– Тем лучше! Воины команчей подойдут уже этой ночью; тогда у нас будет достаточно сил, и когда солнце еще раз опустится на западе, форт будет уничтожен!

– Проклятье, это же Канада-Билл! – шепотом воскликнул я.

Линкольн кивнул и сжал мою руку.

– А теперь назад и прочь отсюда! Мы могли бы заколоть обоих, но ничего бы от этого не выиграли, а только потеряли. Нужно немедленно предупредить полковника. Нам теперь известно время нападения, а это главное! Смерть же этих двоих внесла бы в их планы совершенно не нужные нам изменения.

Мы потихоньку пятились назад и, выйдя из зоны слышимости, поспешили к нашему плоту. Мы уже знали, что разведчик был один, и можно не опасаться встречи с кем-либо из врагов.

Не прошло и часа, как мы уже плыли вниз по реке. Этот плот был больше, чем тот, на котором я спускался в форт, и управление им, тем более ночью, требовало всех наших сил и внимания. Тем не менее плавание протекало успешно, и до полудня было еще довольно далеко, когда мы пристали к берегу.

Недалеко от берега реки группа пехотинцев проводила учебные стрельбы, за которыми наблюдал сам полковник. Он увидел и узнал меня еще раньше, чем я успел сойти на берег.

– О, мистер Кронер! Вам снова нужен топор и порох?

– Сегодня – нет, сэр. Но мы здесь потому, что сегодня, думаю, вам нужны мы.

– Вы – мне? Для чего?

Мы спрыгнули на берег.

– Чокто и команчи собираются сегодня ночью напасть на форт.

– Неужели? Вот дьявол! Я хотя и знал, что они болтаются здесь поблизости, но полагал, что у них достаточно забот с криками и семинолами, с которыми у них, как мне доложили, три дня назад была премилая встреча.

– Канада-Билл натравил их на вас.

– Вы в этом абсолютно уверены? Значит, он снова подался вверх по реке, когда охрана покинула его. Эх, надо было пристрелить мерзавца! А ну, рассказывайте!

– Сначала взгляните на моего товарища! Его зовут Авраам Линкольн, и, можете мне поверить, этот человек еще многого добьется в жизни!

– Что ж, мистер Линкольн, пожелаю вам удачи! Ну, а теперь мне нужно знать главное!

Мы рассказали полковнику о наших вчерашних приключениях.

– Просто чудесно! – рассмеялся он в своей обычной уверенной манере, когда мы окончили рассказ. – Благодарю вас, господа, за эти сведения и постараюсь использовать их надлежащим образом. Хотите понаблюдать за предстоящим спектаклем или поплывете дальше?

– С вашего позволения, сэр, мы останемся. Такую редкостную возможность никак нельзя упускать!

– Тогда пожалуйте в крепость и располагайтесь там как дома!

– Чуть позже, – сказал Линкольн. – Сначала мы отведем плот на полмили ниже по течению, чтобы он не привлек внимание краснокожих. Они ведь, в любом случае, сначала обследуют окрестности форта, и вовсе не обязательно показывать им, что кто-то спустился сюда по реке. У них уже наверняка возникли подозрения по поводу пропавшего разведчика.

Выполнив намеченное, мы возвратились в форт, где уже полным ходом шли приготовления к приему непрошенных гостей. Внешние посты были сняты, чтобы максимально облегчить индейцам подход к стенам форта; четыре пушки были заряжены картечью, а все без исключения солдаты, помимо двуствольного ружья и карабина, получили еще по пистолету и длинному охотничьему ножу. Каждый из офицеров был вооружен как минимум двумя револьверами. Было намечено встретить первую же атаку врага максимально возможным числом выстрелов.

Вечером мы собрались за офицерским столом. Несмотря на свою природную скромность, Линкольн побеждал в словесной баталии одного оппонента за другим своими неотразимыми доводами и глубиной знаний. Когда же речь зашла о предстоящем сражении, он сказал:

– Главное – не просто сдержать штурм, но и в первой суматохе самим вклиниться в их ряды. И если бы нам удалось узнать, где они оставят лошадей, то для них все было бы кончено. В вашем распоряжении, полковник, имеется отряд драгун; после первых залпов посадите их в седла и отправьте на захват индейских лошадей, или – стоп! Я придумал! У вас в крепости есть какой-нибудь фейерверк – ракеты, шутихи?

– Вы их получите, сэр. Но для чего они вам?

– С их помощью мы распугаем и разгоним лошадей! Пойдешь со мной, Тим?

– Конечно! – ответил я.

– Тогда мне больше никто не нужен, полковник. Приготовьте все необходимое, и мы отправляемся!

– Но как вы отваживаетесь на такое вдвоем?

– Ничего, бывают вещи и потруднее. Нам еще понадобится пара фитилей, чтобы не выдать себя разжиганием огня.

Опасаясь за нашу жизнь, полковник никак не хотел принять этот план, однако Линкольну удалось развеять его сомнения, и вскоре мы с ним уже пробирались к лесу, имея при себе сумки с ракетами и тлеющий фитиль.

Задача, которую мы поставили перед собой, была трудной и опасной, но при известной осмотрительности и осторожности – вполне разрешимой. Следовало предположить, что индейцы оставят лошадей не в лесу, а на открытой местности под присмотром нескольких человек; поэтому мы двигались туда, где в опушку леса вдавались, подобно небольшим озерцам, несколько полянок.

Когда мы приблизились к первой из них, шедший впереди Линкольн неожиданно схватил меня за руку и увлек в заросли кустарника. Он увидел то, что от меня заслоняла его фигура: в тени деревьев мелькнули два темных силуэта – индейца и белого.

– Канада-Билл с Черной Пантерой! – шепотом сказал Линкольн.

Тень была настолько густая, что разглядеть лицо Джонса было невозможно, хотя и без того было ясно, что это именно он и никто другой. Оба они выполняли сейчас роль наблюдателей. На некотором удалении от них двигалась длинная цепь индейцев, и нам пришлось ждать довольно долго, пока пройдет последний.

– Хорошенькая процессия, Тим! Впереди чокто, а за ними – команчи, всего человек шестьсот. Да, нелегко придется полковнику, да и нам – не легче. Надеюсь, нашего фейерверка окажется достаточно!

Мы продолжили наш путь и, едва достигнув края второй поляны, увидели в полутьме звездной ночи то, что искали. Посреди поляны лежала большая темная масса – это и были индейские лошади.

– Здесь лошади только одного племени! Других видимо, оставили чуть дальше. Пошли! – сказал Линкольн.

Мы снова двинулись вперед и дошли до темного выступа леса, за которым открывалась следующая поляна.

– Ну, вот и остальные, и сторожа при них – здесь трое и там четверо. Как думаешь, сумеем мы к ним приблизиться?

– А почему же нет? Трава здесь высокая, и, если мы подойдем с подветренной стороны, чтобы лошади нас не выдали, все будет в полном порядке.

– Индейцы обычно предпочитают нападать под утро, но эти настолько уверены в своем превосходстве, что собираются начать уже сейчас. Думаю, они уже приблизились к форту, так что пора и нам приниматься за дело. Но запомни, Тим, – никакого шумного оружия. Только нож и томагавк!

Он лег на землю и пополз сквозь заросли травы, бесшумно, как змея. Я полз следом за ним. Мы так близко подобрались к троим сидящим на земле индейцам, что почти слышали их дыхание. В этот момент две лошади, выясняя отношения между собой, подняли шум, который позволил нам приблизиться со спины к ничего не подозревавшим сторожам на расстояние шага. Я увидел, как блеснул нож Линкольна, и взял в руку свой клинок, который до этого держал в зубах. Молниеносный бросок – и двое индейцев замолчали навеки.

– Ах! – вскрикнул третий, вскакивая с земли, но тут же упал, сраженный томагавком Линкольна.

– Готовы, все трое! Ну что же, Тим, начало, кажется, неплохое. А теперь – к тем четверым! Или же считаешь, что их многовато для нас?

– Для тебя и меня – в самый раз. Вперед!

На этот раз нам пришлось труднее. Чтобы ветер дул нам навстречу, пришлось сделать солидный крюк. К тому же, один из четверых индейцев стоял в полный рост и вполне мог заметить нас. И все же мы, хотя и медленно, постепенно приближались к ним. Как вдруг где-то вдалеке раздался жуткий вой, и тут же прогремел чудовищной силы оружейный залп. Это началась атака индейцев на форт.

– Теперь уже все равно, Тим, – прошептал Линкольн. – Доставай револьвер, и чтобы ни один не ушел живым. Вперед!

В следующее мгновение мы бросились на караульных. Четыре выстрела, несколько ударов ножа, и все было кончено.

Ну вот! Теперь нам не нужны ни фитили, ни фейерверк, чтобы исполнить номер, о котором еще долго будут вспоминать. Ведь это индейские лошади, привыкшие бежать гуськом. Скорее, привяжем ремни к хвостам!

Подобная мысль могла прийти в голову только Линкольну. Правда, осуществить ее нам не удалось, поскольку в это мгновение до нас донесся басовитый голос пушек, и тут же – страшный стоголосый вопль, недвусмысленно говорящий о положении дел.

– Все, на это уже нет времени; они спасаются бегством и скоро будут здесь. Беги к другому табуну. Отвязывать не надо, лошади вырвутся сами. Встретимся вон у тех карий! 5959
  Карии – красивые американские деревья, близкие родственники европейских ореховых.


[Закрыть]

Я поспешил к первой группе лошадей, достал ракеты, поджег от тлеющего фитиля запалы и швырнул их в гущу животных. Когда я прибежал к условному месту, Линкольн уже ожидал меня.

– Смотри, Тим, сейчас начнется! – рассмеялся он.

Со стороны обоих табунов послышалось встревоженное фырканье; лошади по запаху учуяли опасность. И тут зашипело, затрещало, во все стороны посыпались снопы искр, в свете которых мелькали горящие глаза, раздутые ноздри и вздыбленные гривы перепуганных и рвущихся с привязи животных. Лошади вскидывались на дыбы, какое-то время беспомощно метались туда и обратно и, наконец, обретя свободу, всем табуном рванулись с места и понеслись прямо в сторону форта.

– Чудесно, Тим, замечательно! Теперь они сметут и перетопчут собственных седоков, из которых вряд ли кто доберется до седла. Потом они наверняка бросятся в реку, и тогда защитникам форта нетрудно будет изловить их!

Теперь нам не оставалось ничего другого, как укрыться в кустарнике и наблюдать за происходящим. Вернее, приходилось больше слушать: вокруг царила почти полная темнота: вот раздались гневные возгласы индейцев, обнаруживших вместо лошадей лишь трупы караульных, гул и топот скачущих галопом лошадей – это драгуны преследовали убегавших, треск выстрелов, постепенно исчезающий вдали, и временами – легкий, все удаляющийся шорох шагов одинокого беглеца, устремившегося в лесную чащу.

Лишь когда начало светать, мы покинули убежище и вышли на поляну, где лежало несколько трупов настигнутых в погоне индейцев. Пространство же вокруг форта выглядело, как настоящее поле битвы: земля была сплошь покрыта телами индейцев, сраженных выстрелами из-за крепостной ограды, а у самых ворот лежала отвратительная гора мертвецов с изуродованными картечью телами.

Полковник встретил нас с сияющим видом победителя.

– Заходите во двор, господа, если хотите посмотреть на свою работу! Я уже начал беспокоиться, вас так долго не было. Видите эту гору трупов! Пусть индейцы скажут спасибо Канада-Биллу, ведь это он соблазнил их на решительный штурм после первой неудачной атаки.

– Среди убитых его видели?

– Пока нет. Возможно, он лежит где-нибудь недалеко.

Во дворе стоял целый табун отловленных индейских лошадей.

– Взгляните, господа, это ваша собственность, которую я намерен у вас перекупить, если вы не сможете взять лошадей с собой на плот. Теперь, думаю, индейцы не скоро отважатся напасть на форт Смоки-Хилл, и этим мы обязаны вам. Проходите же и поглядите, каков наш выигрыш от большой партии в «три карты»!..

Рассказчик выдержал паузу, осушил стакан, который ему тем временем успели наполнить, оглядел одного за другим своих слушателей, чтобы проверить, какое впечатление производит на них его история; затем с удовлетворением кивнул и продолжил:

– Известно ли вам, джентльмены, что для вестмена значит быстрая и выносливая лошадь? Отберите у воздухоплавателя его воздушный шар, а у моряка – корабль, и оба они перестанут существовать. Вот так же и охотник в степи немыслим без лошади! Существует огромная разница как между кораблями, так и между лошадьми! Не стану читать вам лекцию, господа, но, думаю, вы поймете меня, если я скажу вам, что на протяжении многих лет я был счастливым обладателем лучшего на всю необъятную прерию коня. Не раз и не два мы с ним были обязаны друг другу жизнью, и когда, наконец, его сразила пуля одного краснокожего мерзавца, я похоронил его, как погибшего товарища, бросив в могилу скальп убийцы, как и подобает настоящему вестмену. А от кого же он мне достался, спросите вы? Не от кого иного, как от Черной Пантеры! Он был среди лошадей, пойманных после одного из боев с индейцами. На спине у него лежала шкура черной пантеры 6060
  Разумеется, черные пантеры в Новом Свете не водятся. Речь идет о чисто американском хищнике – пуме (Puma concolor). Обычная окраска пумы – серая или рыжая, но встречаются и чисто черные экземпляры.


[Закрыть], а в гриву было вплетено множество орлиных перьев – знак того, что конь принадлежал индейскому вождю. Опробовав его в деле, я понял, что он обучен всем тонкостям индейской дрессировки. Я уже не хотел и не мог с ним расстаться и взял его с собой на плот, где оборудовал для него вполне приличное сухое стойло. Когда же мы с Линкольном доплыли до Миссисипи и расстались, я продолжил путь уже верхом. Мой Ураган (так я назвал коня) вызывал зависть целого света, да и у меня самого ни разу не было повода в чем-либо упрекнуть его.

Я побывал в Техасе, скитался какое-то время по Нью-Мексико, Колорадо и Небраске и добрался даже до Южной Дакоты, чтобы помериться силами с индейцами сиу, у которых может поучиться уму-разуму даже самый бывалый траппер.

Как-то у подножия Блэк-Хилс я повстречал группу охотников, которые сообщили мне поразительную новость. Как известно, в те времена нефтяная лихорадка достигла высшей точки. Нефть била, что называется, прямо из-под ног. А где не было нефти, там, по крайней мере, было много шуму. Хотя и в самом деле было немало, территорий, которые просто истекали нефтью, и тот, кому посчастливилось обеспечить себе преимущественное право покупки земли, мог за один-единственный год сколотить миллионы.

Об этом мы и разговаривали, сидя у костра, над которым жарился сочный кусок бизоньей ляжки. И тут один из охотников спросил:

– А знакомо ли вам высокогорное плато, которое тянется от Янктона на Миссури вправо от реки прямо на север и затем круто спускается к землям Гудзонова залива? Его называют Кото дю Миссури?

– Кто же не знает Кото! Правда, не очень-то много найдется желающих лазать по его мрачным скалам и ущельям, где хозяйничают краснокожие да медведи с рысями, где и ничего не добудешь, кроме жалкого скунса или дикой кошки, от которой толку ни на грош.

– А я все же побывал там. И нашел то, чего и не собирался там искать, а именно – самого крупного нефтепромышленника во всех Соединенных Штатах!

– Нефтепромышленника? Там, наверху? Да откуда там взяться нефти?