Текст книги "Поваренная книга анархиста Подземелья"

Глава 17

Через портал проехали все вагоны нашего поезда. Мир осветился вспышкой, поезд громыхнул, и мы въехали в широкий двор локомотивного депо. Появилось извещение.

Входим на станцию и ремонтный узел Е.

– Станция Е? – переспросила Катя. – Получается, есть и другие такие же гиганты?

– Возможно, – ответил я, окидывая взглядом огромный двор. Он не заканчивался нигде. – Вспомните: здесь девять с чем-то тысяч колодцев. Когда мы смотрели клип с Люсией Мар, то видели несколько штук на одном только участке. А из этого следует, что спусков должны быть сотни вблизи каждого локомотивного депо. Совершенно немыслимо поместить в одном депо все поезда. Вот эта станция – большая, но не настолько же она велика. Готов спорить, что таких депо не меньше двадцати. Наверное, не одно такое находится вблизи всех тех районов Бездны, где я побывал.

– Ты думаешь, во всех собираются зомби? – подала голос Пончик.

– Не исключено. Кто же знает?

Мы всё ещё находились в системе подземки, но потолок здесь был очень высокий, выше даже, чем ложное небо над Над-Городом. Разбросанные там и сям прожекторы освещали привокзальную зону с разных сторон, придавая ей нереальный, размытый облик. Поезд отмечал глухим стуком каждую проходимую им стрелку, и мы наклонялись вперёд при поворотах, мысленно подталкивая поезд, и выпрямлялись, когда вагоны выстраивались в ровную линию вслед за паровозом.

Меня поражал колоссальный размер ограждённой территории. От портала до дальней каменной стены было никак не меньше мили. За нашими спинами протянулась каменная стена, и невозможно было даже увидеть её края, прикинуть, как далеко она протянулась влево и вправо. Тысячи всяческих зомби копошились тут и там. Они не проявили никакого внимания к нашему внезапному появлению. Большинство из них находилось вдалеке, у высокой стены, отделявшей территорию депо от всего внешнего мира.

И я не сразу заметил, что всё ограждение депо сотрясалось. Какая-то сила расшатывала его. Оно могло рухнуть в любое мгновение.

Вдоль железнодорожных путей на одинаковых расстояниях одна от другой выстроились одиночные башни, напоминавшие караульные вышки у ограды тюремного двора. Издалека я не мог разглядеть, кто был в этих башнях и был ли кто-то, но в самой ближней, той, от которой меня отделяла примерно четверть мили, определённо происходило какое-то движение.

– Ах ты чёрт, – невольно пробормотал я, когда мы выехали на очередную колею.

Эта колея упиралась в тупик. Табличка над путями гласила: «Отдел техобслуживания 32».

Мы въехали под гофрированный навес, и на кабину упала тень. Я был вынужден сбросить скорость, затем окончательно остановить машину. Я знал, что паровоз может отправиться обратно, но надеялся найти способ отцепить изувеченные вагоны и выехать без них с территории депо на свободный, открытый путь.

– Как видно, дорога здесь закончилась.

– Совсем необязательно, – вдруг возразила Катя. Она вглядывалась в боковое окно, тоже лишившееся стекла. – Здесь тупик, а вон там кольцо.

Она указала направление, и я увидел то, что она заметила первой: широкий, с бейсбольное поле, круг, который, кажется, мог вращаться, как грампластинка на проигрывателе. По-видимому, участки рельсов, разделявшие секторы круга, должны были соединяться, чтобы поезда проходили по ним куда-то дальше. Значит, можно было поставить паровоз на круглую площадку, и она бы повернулась, соединяя нас с другой колеёй. На краю этого диска тоже расположилась караульная вышка. Я понял, что в ней находится пункт управления дорожным механизмом.

– Глядите, а вот эти – не зомби! – воскликнула Пончик.

Она прижалась мордой к стеклу и осматривала территорию. Я последовал за её взглядом и увидел проходящую мимо нашего паровоза пару монстров. Пончик была права: один из монстров что-то втолковывал другому. Зомби не разговаривают.

Они ещё не заметили нас. Оба были покрыты замшелой корой и такими же язвами, как и все здешние работники, хотя их язвы, благодаря древесному окружению, скорее походили на пулевые отверстия.

Гнойный гуль. Уровень 18

Укол Повышающего градус изумляющего всеисцеляющего иммуновитамина может вызвать привыкание – это один из несчастных побочных эффектов препарата. Если потребитель приобретает зависимость от витаминных уколов и вдруг не получает свою дозу, то с большой вероятностью у него начнутся страдания. Зависимое тело, лишённое препарата, разрушается, и если его не вылечить вовремя, оно впадает в ужасающее состояние, известное как delirium tremens, или белая горячка.

Если белая горячка началась, то излечения от неё нет. Ко всем приходит смерть. Или нечто похуже.

На первой стадии страдальца одолевает сильнейшая дрожь. Он едва способен мыслить и двигаться. Его ум начинает гнить изнутри. Только пятьдесят процентов больных переживают эту стадию. Итак, половина переходит на вторую стадию, где возвращается подвижность. Другая половина цепенеет навсегда.

Впрочем, их смерть длится недолго. Весьма скоро они трансформируются в то, что вы сейчас видите перед собой. В Гнойных гулей.

Важное замечание. Гнойный гуль не есть настоящий гуль. Не есть немёртвый. Он есть новая жизнеформа, зарождающаяся в старой оболочке. А потому на него не действуют удары, предназначенные для немёртвых. Хотя и в этом случае контрольный выстрел лишним не будет.

У Гнойного гуля две цели. Первая – переварить как можно больше органической материи; вторая – найти сородичей. Эти гули с рождения знают, как попасть на подобные участки. Сейчас им нужно, чтобы как можно больше представителей их рода добралось сюда, прежде чем прояснится цель.

– Угрожающе звучит, хотя и мутно, – заметил я. – Значит, все эти Бабабабуины, с которыми мы дрались, пережили стадию один и готовятся перейти стадию гулей.

– Не превратились бы они во что-нибудь ещё похуже к концу второй стадии, – вставила Пончик.

– Как они сюда попадают? – спросила Катя.

Пусть эти мобы и умеют говорить, все прочие их черты просто-таки вопят о том, что они – безмозглые зомби. Там сотни разных типов, но у всех одинаковые движения: размеренные и бесцельные.

Мне вспомнились роботы и их потайной туннель.

– Кажется, я догадываюсь. А скоро Имани и Элли выяснят в точности. Спрашивать нужно о другом: что происходит, когда достаточное их число объединяется?

– Карл, ясно же, что происходит что-то ужасное, – отрезала Пончик. – Выбираться отсюда – вот что нам сейчас нужно.

До нас донесся отзвук дальнего взрыва. Как будто выпалила пушка. И тут же – опять грохот сходящего с рельсов поезда. Что-то ударило сверху по гофрированному навесу над путями. Что-то вдруг энергично затрещало в стороне.

– Кажется, в нас стреляют, – заметил я.

– Смотрите, – сказала Катя. – Это же цепь. Вон из той башни.

И точно. Ближайшая наблюдательная вышка, стоявшая на краю вращающегося диска, выбросила цепь, которая зацепилась за что-то над нашими головами, натянулась и теперь немилосердно трещала.

– Вам не кажется, что они хотят стянуть навес? – спросила Катя.

– Нет, – сказал я. – Смотрите. Там, в башне, какой-то маленький чувачок. Он собирается добраться до нас по цепи.

В самом деле, мохнатый гномик из башни прикрепил к натянутой цепи небольшую корзинку, которая повисла на лямках на манер дамской сумочки, и запрыгнул в неё. Корзинка, немилосердно раскачиваясь, начала скользить по цепи в нашу сторону.

На моей карте появилась белая точка этого визитёра. И пропала, оказавшись над нашими головами, в то время как он сам спрыгнул с гофрированной крыши и ловко приземлился перед паровозом. Громко звякнула какая-то большая металлическая блямба, укреплённая на его поясе. Он подобрался к окну в правом борту локомотива. Мы, сгрудившись, наблюдали за ним, не сводя глаз с него.

Обликом, пропорциями он напоминал гоблина, но не имел одежды, а был покрыт жёсткой чёрной щетиной. Он был намного меньше среднего гоблина, примерно такого же роста, как Зев. На голове у него была фуражка железнодорожника, на поясе висел гаечный ключ размером втрое больше его самого. Эта громада шуршала по полу и со звоном ударялась о бок паровоза. Приблизившись, гость прыгнул, причём гаечный ключ ему как будто совершенно не помешал.

Виджет.[86]86
  Небольшое информационное приложение на рабочем столе компьютера, смартфона, на страницах сайта.


[Закрыть] Смазочный гремлин. Уровень 19

Техник паровоза «Железного клубка».

Гремлины бывают не только хорошими или плохими. Не все они ликуют, разрывая плоть врага и глодая его кости. Некоторым нравятся более тихие занятия, такие области как паровозостроение и тяжёлое машиностроение. Смазочные гремлины склонны совмещать обе сферы деятельности. От нападения на вас этого смельчака удерживает только класс Чувственного мастера, который управление кадров навязало ему при приёме на работу. Если вы не будете оскорблять его или его возлюбленные паровозы, то, вероятно, не пострадаете.

– Прошлый раз шо грил вам. Станций закрыт тут, – изрекло существо. – «Воронов крыл» сперва, а щас «Кошмарный»? Потеряешь зверьков своих? Мне дело шо? Не вишь, все заразились? Критич масса скоро. Жизнь мой рискну, чтоб ваши попы тупые вывести отсюда нах. Снабжать вас кто не хер.

Я почти не понимал, что он пытался высказать. По интонациям – точь-в-точь креол, старающийся изобразить выговор кокни[87]87
  Просторечие средних и особенно низших слоёв населения Лондона XIX – начала XX вв.


[Закрыть]. Его голова всунулась в проём на месте лобового стекла прямо напротив Кати. Всунулась – и на сколько-то мгновений застыла.

– Блин, бог свят, – наконец проговорил он. – Обходчики, шоль? Поезд ваш? Ломщик где? Пришили, да? Боевой маг – гнида. Отпущу, други, коль Зачиншу не убили.

Я не видел оснований врать малышу.

– Если Ломщик – это машинист, то да, мы его убили. Зачинщица жива и здорова. Мы просто стараемся добраться до одного из колодцев.

Внизу парочка гулей наконец-то заметила нас. Один взвизгнул и указал на что-то. И все, кто был в депо, повернулись в нашу сторону.

– Колодцев? – Виджет засмеялся, не то не заметив внезапного интереса гулей к нам, не то не придав ему значения. – Так какого вы все сюда прётесь? Чо не «Драпай-поезд»? Ко всем колодцам провезёт. – Он постучал по металлической раме окна. – Блин тудыть, у этого поезда станция восемьдесят три есть, мандарин и слива. На мандарин – и дуете до восемьдесят девятой, там хоп – на «Драпай». Привёз бы прям на куст колодцев. – Он рахохотался вовсю. – Придурки эти обходки. Придумывают на свой же зад. Ладно, ничо вам не сделаю, если с Зачиншей хорошо всё. Она мамой будет, сами знаете. Ломщик на букву «ё». Он Ёмщик. – Виджет опять засмеялся, на этот раз своей тупой шутке. – А этих-то бой-магов никто не любит тож. Не вы тока. Ага, выезжаем сейчас. Все в депо А. Гулей нема в депо А. На двенадцатую тут сколько хошь линий. А, аль двадцать четвёртая вам ишо лутче. На двенадцатой они в санитарах. Но все поезда с этого депо нах. Ворота никому не открывают. Выбираться по цепям надо.

Один гуль, какое-то многорукое чудище, уже влезал по боку паровоза. Виджет повернулся к нему и заорал:

– Брысь лапы отсель!

Он сорвал с рабочего пояса гигантский гаечный ключ и угрожающе замахнулся им, как алебардой, сжимая его обеими руками.

Хвап!

Пончик выпустила через разбитое окно Магическую стрелу в гуля – в упор. Страшилище не умерло сразу, оно брякнулось на спину. Ноги подогнулись под туловище, и над ним появилась надпись: «Без сознания». Уже через секунду буквы пропали, и на их месте возник косой крест.

– Что надо стрельнуто, любушка, – одобрил Виджет, облизал губы и с симпатией посмотрел на кошку. – Люблю таких, у кого мясо на костях. И дерутся когда.

– Прошу прощения! – вскинулась Пончик. – Это ты меня жирной назвал?

– Зачем здесь гули? – спросил я.

– Херь какая-то набагила систему. Хотели дешевле. Склеить системы. Найти, где гикнулось. Не вышло шиша. Гули – эти шоб всё позапирать и вывезти по прямой линии к Терминусу. Коли знать хотите, как я думаю, так надо строить другую систему конвейев, шоб прямо в бездну. Ан не спросят Виджета, шо старый думает. Сразу много их привозят. Иногда в клетках Гули гнева, так и клетки ломают, как только тут. Или прыскают. Система квак. И не остановить. – Он указал на нового гуля. – Любушка?

Пончик послушалась – выпустила ракету. Гуль отлетел от паровоза.

– Ух ты девшоношка! Что ж такая любушка с такой их массой сделает? Я схожу через час-два. На шестидесятой живу. Моя жена рагу стушит.

– Твоя жена? – недоверчиво переспросила Пончик.

– Знай, не откажется. Ты ей понравишься тож. Повариха! У нас рыбка свежая в прод-ящиках есть.

– Господи, что ещё за рыбка? – не поняла Пончик.

– Хорош, – оборвал её я. – Внимание. Как нам отсюда выбраться?

– С корабля прочь. Цепь мне наверх. И в башню. Потом играем в классики. Есть система. Та работает. – Он осклабился. – Коли вы лазать мастера.

Я с сомнением поглядел на цепи. Под нами ещё одна кучка гулей собралась штурмовать бок паровоза. Один из них обнаружил лестницу за кабиной и уже царапался в дверь.

Виджет высунулся из разбитого окна и направил свой инструмент на красную втулку. Кате пришлось отпрыгнуть от громоздкой штуковины.

– Быстро поверни вот эту пакость направо, так? И обратно поверни.

Зачинщица велела мне не прикасаться к этому клапану. Я повернул втулку, и паровая машина зашипела. Пар вырвался из бокового и окутал всех нас. Внизу завопили гули. Я быстро возвратил втулку в прежнее положение.

– Вот будете знать! – крикнул Виджет монстрам. Несколько штук их слезли с паровоза, но тут же вернулись. – Я лутче открою крышку в потолке, шоб вы тут не одурели. Мне полезно будет…

Он не договорил. Всю площадку накрыл прилетевший откуда-то издалека мощный грохот очередного крушения. Кусок колоссальной стены, отделявшей депо от зоны ожидания кондукторов, рухнул на землю устрашающей кучей. Толпа гулей вырвалась из укрытия. А те гули под нами, что старались наскочить на нас, повернулись к вновь образовавшемуся проходу. Несколько из них рыпнулись туда, но большинство осталось у площадки паровоза.

– Уй. Нехорошо, – сказал Виджет. – План меняем. Стены нет, так и ворота к дьяволу. Я отцепляю вас, лезу в башню. Вы на кружалку, вас на линию для обслуги. Один прогон до шестидесятой, там петля, фиг вам семьдесят вторая, да она вам и на фиг не сдалась. На каждой станции служебный вход есть, угу, отсюда и обратно. Двигай медленно, и увишь их. Быстро едут. От одной до одной тут близко. «Дорога домой» на замке покрепше, чем девок запирают, так все рельсы ваши.

Он вылез из кабины и скрылся на её крыше. И упал в щель между кабиной и следующим вагоном. Один из гулей ещё оставался у двери, и Виджет врезал ему гаечным ключом по башке. Не прошло и десяти секунд, как весь поезд тряхнул могучий толчок. Ещё через две-три секунда Виджет вернулся к окну. За его спиной три новых гуля отыскали маленькую лестницу, по которой можно было влезть в кабину сзади. Они повисли на закрытой двери.

– Ге-ге, да грузовых тут пруди! Неважно теперь. Отцеплены же. Во, я теперь залазю по цепи – и в башню. Сразу запускаю кружалку, и на всю катушку. Я остановлю у тех рельсов, что для вас, хоть пока не слезу. Валяйте, дальше едем вместе. Лады?

– Звучит что надо, – согласился я. Мы, конечно, не знали, действительно ли он хотел принять нас у себя, или то действовала наша харизма. В любом случае, я не собирался жаловаться. – Даже лучше, чем я рассчитывал. Благодарю тебя за помощь.

– Ай, да будьте любезны. – Он подмигнул Пончику. – Я вернусь, и мы половим рыбку, да, любка?

Он отвернулся и направился к краю машины. Правда, остановился, чтобы помахать.

Он помахал, и тут гуль-паук, тот, которого Пончик убила, из косого креста превратился в красную точку. Он метнулся вперёд и ухватил маленького косматого гремлина. Одним лёгким движением открутил голову нашего механика и принялся грызть его тело. Всё это не заняло и секунды.

– Проблемы только начинаются, – пробормотал я. И, когда Пончик новым выстрелом убрала воскрешённого паукогуля с машины, обратился к ней: – У нас несколько вариантов. Можем сойти с поезда. Тогда придётся продираться через толпу гулей. Или можно попробовать вернуться на пересадочную станцию через тот же портал. И тоже пешком по рельсам.

– Ни в том, ни в другом не вижу ничего страшного, – сказала Катя.

Я выглянул в окно, оглядел цепь, прикреплённую к навесу над входом в башню.

– Я могу попробовать подняться в башню. Там поищу рычаги управления этой каруселью.

– Карл, так не пойдёт, – возразила мне Пончик. – Управлять паровозом умеешь только ты. А я заберусь по цепи и посмотрю, что там в башне найдётся.

Я переглянулся с Катей.

– Ох, Пончик, не знаю. Не хочется мне отпускать тебя одну. Чтобы справиться с приборами, наверное, понадобятся руки.

– Если этот недоросток управлялся, управлюсь и я, – не сдавалась Пончик. – Кроме того, ты в самом деле считаешь, что заберёшься по этой цепочке? Это долго, между прочим. Монго успеет окончить колледж, пока ты долезешь. А быстро там окажусь. Применю Прыгуна через лужи, если понадобится, хотя лучше бы приберечь его для спуска.

– Ладно, – сказал я, помолчав. – Только будь осторожна.

– Карл, я всегда осторожна. – Пончик выпустила ещё одну ракету. – Ну, я пошла.

– Подожди.

Я вынул из инвентаря шашку хобгоблинской дымовой завесы и швырнул её в окно. Она рикошетом отлетела от бока паровой машины и грохнулась на землю между двумя гулями. Вокруг паровоза тут же сгустился дым.

Пончик выпрыгнула в окно, приземлилась прямо перед паровозом и легко взмыла на навес над входом. Ещё доля секунды – и она уже проворно карабкалась по цепи. Двадцать секунд – и она скрылась внутри башни.

Пончик: «ХА-ХА. Я ОЧЕНЬ ДАЛЕКО ВИЖУ. ТАМ НА ДРУГОМ КОНЦЕ ДВОРА КУЧА ВАГОНОВ ПОДЗЕМКИ. ВИЖУ ВОРОТА. ЭТО ЧЕРЕЗ НИХ ДОЛЖНЫ ПРОХОДИТЬ ПОЕЗДА. ЗДАНИЕ ГОРИТ. ГУЛИ ПРОШЛИ ЗА ОГРАДУ И ГОНЯЮТ ДВАРФОВ. ВЫСОКИЕ ПАРНИ РАЗДАЮТ ПРИЗОВЫЕ ЧЕМОДАНЧИКИ. КАРЛ! МЫ НЕ ДОБЫЛИ ЧЕМОДАН ДЛЯ КАТИ. ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ ЧТО МЫ ЗАБЫЛИ!»

Карл: «Мы не забыли. Мы решили, что овчинка не стóит выделки. Ты в порядке? Видишь, что надо делать?»

Пончик: «ЧЕСТНО СКАЗАТЬ КАРЛ… ДАЙ МНЕ МНУТКУ. ТУТ МНОГО ПРИБОРНЫХ ПАНЕЛЕЙ. И ЗАПАХ ТУТ УЖАСНЫЙ. ПРОСТО УЖАСНЫЙ. ВИДЖЕТ БЫЛ СОВСЕМ БЕЗ ЦАРЯ В ГОЛОВЕ. НЕ ДУМАЮ ЧТО ЕГО ЖЕНА ХОРОШАЯ КУХАРКА. ЕСЛИ УЧЕСТЬ СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ОН ТУТ ОШИВАЛСЯ…»

Карл: «Не забудь забрать в добычу всё. Никогда не знаешь, что вдруг пригодится».

Пончик: «ЭТО ТЫ ОСТРИШЬ ТАК?»

Карл: «Давай шевелись».

Пончик: «НЕ ДАВИ НА МЕНЯ КАРЛ».

Снова по всему ремонтному двору разнёсся грохот: завалился набок товарный вагон, стоявший отдельно от других.

Пончик: «ОП-ЛЯ. НЕ ТА ПАНЕЛЬ».

Карл: «Да на кой же…»

Перед паровозом громыхнула круглая площадка. И тронулась. Гули, что толпились на ней, попадали с ног. Одна колея рельсов, поравнявшись с нашим паровозом, остановилась.

Карл: «Великолепно, Пончик! Только перемести ещё на одну секцию. Эта колея не подходит по ширине».

Платформа чуть сдвинулась, замерла опять. Теперь колёса правильно совместились с рельсами. Я снял паровоз с тормоза, стукнул в дверцу котла, давая Зачинщице знать, что мы сейчас поедем, и привёл паровоз в движение. По его боку лезла чуть ли не дюжина гулей. Если они подбирались к окошку, Катя рукой сшибала их. Когда паровоз тронулся, некоторые из них попадали.

Двинувшись, паровоз отделился от вагонов. Слава те господи. Я проехал как можно дальше, настолько, чтобы увериться, что паровоз полностью встал на круглую платформу.

Пончик: «НИЧТО НЕ ПОДПИСАНО. НЕ ЗНАЮ КАКОЙ РЫЧАГ НУЖНО ДЁРГАТЬ».

Я выбрал ту колею, которая подходила к входу под навесом. На ремонтном дворе было не так уж много паровозов, в основном там содержались разрозненные вагоны. Я выделил один локомотив – на пути, примыкавшем к башне. К нему был присоединён единственный пассажирский вагон, причём спереди, а не сзади. Я же выбрал ту колею, что сворачивала к дальнему выезду. Большинство путей, подходивших по размерам для паровоза, вели к порталу.

Карл: «Кажется, я понимаю, который из путей нам нужен. Скажу тебе, когда остановить круг. А теперь посмотри, есть ли рычаг, который открывает ворота».

Пончик: «Я УЖЕ ИХ ОТКРЫЛА. СЛУЧАЙНО. И ИЗ НИХ ПОВАЛИЛИ НАРУЖУ ГУЛИ. Я НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ СКАЗАЛА ЧТОБЫ ТЕБЯ НЕ ЗЛИТЬ».

Чтобы возвратиться в «Кошмарный», Пончик применила Прыгун через лужи. Я открыл заднюю дверь паровоза и посшибал со стенки гулей, чтобы они не помешали Пончику, когда она вернётся. Эти пацаны были далеко не такими реактивными и сильными, как те, что с белой горячкой. Как и зомби, они были опасны только многочисленностью. К счастью, интерес к нам остался разве что у нескольких десятков.

Арка при выезде напомнила мне огромный вход в фильмах про «Парк юрского периода».

Паровоз двигался медленно. Гули по большей части уходили с колеи, но некоторые попадали в метельник и отлетали в сторону, вертясь в воздухе. Иногда они умирали, но, по-моему, если их сшибал удар не в голову, они приходили в себя и поднимались через считанные минуты.

За воротами стояло приземистое бетонное трёхэтажное строение, в те минуты уже полностью охваченное пламенем. Надпись над ним извещала: «Железный клубок». Подстанция «Е». Мне на ум пришла архитектура правительственных зданий советского периода; это сооружение излучало такую же бесхитростную, давящую жестокость. Я не удивился бы, если бы узнал, что его действительно перенесли в Подземелье из России той эпохи. Десятки мёртвых дварфов и грэпплеров валялись на земле, смерть настигла их на месте их сборищ. Кондукторы и носильщики бездельничали в ожидании поездов, которым уже не суждено было появиться. Пока я смотрел на них, материализовались (вылупились из кирпичной стены) ещё два носильщика и один дварф. Они дико, как ошарашенные, озирались. Через секунду гули смяли их.

Почти все рельсы подходили к фасаду горящего здания мимо погрузочной зоны. Выбранная же нами линия проходила мимо задней стены строения, огибая место пожара по широкой дуге. Перед нами открылась площадка более скромных размеров. Дальше рельсы вели к широкому въезду в туннель.

Когда мы проезжали вдоль горящего сооружения, из его задней стены выскочила одинокая фигурка и помчалась прямо в нашу сторону. Человек! Женщина! Она отчаянно размахивала руками. Я ещё больше сбавил скорость. Женщина была отмечена на карте белой точкой, что означало: она не обходчица, а неигровой персонаж. Она завопила, когда из здания выбрался пылающий волкогуль.

На женщине было белое платье строгого покроя, покрытое сажей. Туфля была только на одной ноге – чёрная, на высоком каблуке. Она споткнулась, подбегая к нам и не переставая кричать. Ей было где-то лет сорок пять, выглядела она как ничем не примечательная футбольная мама[88]88
  См.: М. Динниман. «Карл – обходчик Подземелий». Прим. 127.


[Закрыть] с какой-нибудь городской окраины. Донельзя неуместная фигура на фоне окружающего пейзажа.

– Я впущу её, – сказал я своим.

– Вы уверены, что это разумно? – засомневалась Катя. – Это наверняка какая-нибудь ловушка. Или что-то в этом роде. Да вы посмотрите на неё.

– Я так не думаю, – возразил я. – Посмотрим её описание.

Мэдисон. Человек. Уровень 10

«Железный клубок». Отдел человеческих ресурсов.

Это мирный неигровой персонаж.

Вероятно, настоящее имя Мэдисон – Дженнифер, Руфь или что-нибудь в этом роде, но она сменила его в законном порядке на более модное примерно в то же время, когда разводилась. После множества сеансов наращивания груди, пилатеса[89]89
  Система физических упражнений, разработанная в начале XX в. Йозефом Пилатесом для реабилитации после травм.


[Закрыть] и лабиопластики[90]90
  Изменение формы половых губ хирургическим путём.


[Закрыть] Мэдисон возникла как новая женщина. Мужчина ей не нужен, совсем. Будучи только ассистентом отдела человеческих ресурсов (а профессиональную карьеру она начала поздно), она идёт по миру с вновь обретённой уверенностью. Она об этом не расскажет ни одной из подруг по книжному клубу, но она наслаждается своей властью над служащими «Железного клубка» и испытывает почти сексуальный подъём, когда говорит дварфам, что от них требуется сверхнормативная работа.

– Почему они твердят о человеческих ресурсах? – возмутилась Пончик. – Это расизм!

Мэдисон опять завопила, когда волкогуль прыгнул и зацепил своей хищной пастью концы её волос. Она шатнулась назад.

– Пончик! – скомандовал я.

Кошка выпрыгнула из разбитого окна, взлетела на крышу кабины и выстрела в гуля двумя Магическими ракетами подряд. Только что бывший волком монстр зашипел и осел на землю. Женщина поднялась, подбежала к паровозу, ухватилась за лестницу и подтянулась на неё. Я снял машину с тормоза, и паровоз тронулся. В то же мгновение из задней стены дома вышли другие охваченные огнём гули; они бросились было вдогонку, но сразу же отстали.

– Спасибо вам, спасибо, – говорила женщина.

Катя открыла дверь для неё. Паровоз въехал в туннель. Уже через пару секунд я увидел светящуюся надпись «Транзитная станция 11» на дверце в потолке туннеля. Я подумал, имеется ли на этой станции клуб «Десперадо». Светящееся наименование двенадцатой станции поджидало нас всего в нескольких сотнях метрах от одиннадцатой. Я вспомнил, как Виджет говорил, что на этой станции кучкуются гули-санитары. Ну конечно, надпись сообщала: «Пик дзикининки», станция 12.

Эту пока пропускаем.

– Подождите-ка, я не узнаю вас, – вновь заговорила женщина. – Как вы здесь оказались? Какие у вас рабочие номера?

– Не скажем. Разве я похожа на тех, кто служит в железнодорожном депо? – съязвила Пончик.

Наша гостья пребывала в плачевном состоянии. Видно было, что утром она посвятила немало времени укладке волос, собрала их в аккуратный пучок. Теперь они свисали кудряшками там, где за них потянул гнойный волк. Громадный пучок спас женщине жизнь.

Теперь она выглядела полностью растерянной. И внезапно напомнила мне мать Беа. Даже её лицо блестело так же, в стиле «мне-чересчур-натянули-кожу».

– Клиенты не допускаются в локомотивы! Я буду вынуждена подать рапорт руководству транзитных перевозок. Это вопиющее нарушение!

Осталась позади станция номер тринадцать, тоже транзитная. Я рассмеялся.

– Мадам, мы спасли вашу шкуру. Если вы этим недовольны, я остановлю паровоз и выпущу вас прямо здесь. Я не сомневаюсь, что гули позаботятся о вас по-своему.

– Куда мы её повезём? – осведомилась Катя.

– Вы повезёте меня в депо А, – сообщила ей женщина. – Там главный офис. И там вы сможете сдаться.

– Даже так? – хмыкнул я. – И как нам туда добраться?

– Не знаю, – сказала она. – Я не машинист. Здесь разве нет карты или схемы?

Мимо пронеслись станции четырнадцать и пятнадцать.

– Мы остановимся у служебного подъезда на станции двадцать четыре, чтобы посмотреть, что там к чему и нуждается ли станция в очистке, – ответил я. – После чего довезём её до шестидесятой и отпустим с богом. Виджет сказал, что после этой станции петля, паровоз сможет развернуться. Если так есть, то мы сможем побыть там и дождаться подходящего времени.

– Отпустите меня? – Мэдисон не поверила своим ушам. – Вы хотите сказать, что я заложница? На станции шестьдесят низший персонал всегда остаётся.

Угу, подумал я. Точно, матушка Беа.

– Где же вы живёте?

– У меня квартира в административном квартале рядом с депо А.

– И вы не знаете, как туда доехать?

Станция семнадцать тоже была транзитной. Восемнадцатая – «Бесплодная станция». Я подумал, что там могли обитать монстры, подобные тем, что заполонили станции с более высокими номерами. Возможно, на двадцатой притаилась босс Кракарен.

Женщина не ответила. Я повернул голову, чтобы рассмотреть её. Она пялилась в окно. Выражение её лица показалось мне странно растерянным.

– Я не часто там бываю. Много часов переработки.

Я уже начал подозревать, что никакого депо А вообще не существует. И меня вдруг разобрало острое любопытство: что же мы всё-таки обнаружим на станции шестьдесят, в этом предполагаемом спальном районе для служащих? Когда Вернон, кондуктор-дварф, говорил нам о своей жене, я допустил, что эта жена живёт только в его воображении. Виджет угостил нас похожей сказкой, но не было сомнений, что он действительно жил в той башне.

– Значит, вы никогда не бывали в вашей квартире, верно?

– Разумеется, я в своей квартире бывала. Только это было… Прошло несколько дней.

Я кивнул. Когда авторы сюжета программировали этот этаж, они снабдили каждого из неигровых персонажей комплектом ложных воспоминаний, под которые, однако, не подвели прочный фундамент. Все их истории были тонкими, как бумага. Возможно, Мэдисон покинула своё рабочее место впервые за всё время существования этажа. Мне вспомнились Зачинщица и два её недавно родившихся ребёнка. Останутся эти дети с ней после того, как этажу придёт конец?

Обходчица по имени Хирот написала в шестнадцатом издании кулинарной книги большой очерк о природе неигровых персонажей. Она создала теорию, которую назвала «Методом торной дороги». Этот метод обещал успешное прохождение квестов и более лёгкое решение загадок; что-то вроде намеренного устранения четвёртой стены[91]91
  Воображаемая стена между традиционной «трёхстенной» сценой реалистического театра и зрительным залом. Термин был предложен Дени Дидро (1713 – 1784). В более широком смысле – граница между условным (вымышленным) миром и реальными его наблюдателями.


[Закрыть]. Хирот считала неигровых слабейшим звеном в этом мире из-за их биологической природы и неспособности к автономии.

Пока что я прочитал только первые абзацы. Автор утверждала, что разбить преграду – жестокий, но единственно возможный способ выживания. «Задавайте им вопросы, бросайте им вызовы, если они не знают того, что им полагается знать. Держите себя по-доброму, но твёрдо».

Кулинарная книга содержала очень много информации, которую мне только предстояло усвоить, а время на чтение ещё нужно было выкроить. Я сделал мысленную зарубку: вернуться к этому месту и дочитать очерк до конца.

– Или вы бывали в своей квартире, или никогда не видели депо А. То и другое не может быть правдой. Так что из двух вариантов – правда? – напирал я.

– Я… не знаю, – выговорила она наконец. – Наверное, у меня сотрясение мозга после того гуля.

Я увидел знак станции двадцать четыре и сбавил скорость паровоза. Когда мы остановились, я поставил машину на тормоз и повернулся к Мэдисон.

– Послушайте. У меня есть к вам несколько вопросов. Ответьте на них, и мы отвезём вас на станцию шестьдесят. Если там кто-нибудь подскажет, как оттуда можно добраться до депо А, мы вас отвезём.

– Хорошо, – произнесла она после паузы и откинула голову на стенку. Теперь она выглядела совершенно измученной. – Что вы хотите узнать? Если насчёт поездов, то я о них знаю совсем мало. Моя ответственность – указания служащим насчёт переработки в дополнительные часы. Они уходят к «Дороге домой», а я велю им возвращаться к работе. Ах да, ещё я отвечаю за льготы Кравядов и шести имитирующих станций.

– Шести чего?

– «Терминус». Имитирующая станция. Всего их шесть, и какое же безумие поднимается, когда мы не проводим через них достаточное число пассажиров! Как же они прожорливы! Мы инструктируем служащих, чтобы они требовали от пассажиров выходить на четыреста тридцать третьей, но вы не поверите, как безобразно дварфы относятся к инструкциям. И не заставляйте меня вспоминать о челотаврах. Они не в состоянии держать при себе свои лапы.