Текст книги "Поваренная книга анархиста Подземелья"

Карл: «Баутиста, не выходи на станции „Терминус“. Там жуткая ловушка».

Глава 18

Баутиста: «Вот с этим ты опоздал, приятель. Не могу разговаривать. Вся эта хренова станция – босс города. Мы в поезде собрали примерно четыре сотни человек, и когда они вышли на станции, он первых двадцать скушал как „Сырные колечки“[92]92
  Cheese Rings – выпечка с сыром, хрустящая снаружи и мягкая внутри.


[Закрыть]. Сейчас мы на платформе, отбиваемся от его языка и его миньонов. Он рыгает и выплёвывает какие-то ходячие рты. Очень они сильны. Ждём следующего поезда, чтобы удрать. Не знаю, что будем делать дальше».

Карл: «Дерьмо так дерьмо. Будьте осторожны. Через две станции, на четыреста тридцать пятой вас ждёт босс Кравядов. Попробуйте пройти через служебный вход. Я постараюсь узнать что-нибудь полезное. Держите меня в курсе».

Баутиста: «До скорой связи».

Блин, четыреста человек! Что-то чересчур для одного места сразу. Будем готовиться к беде.

Я повернулся к Мэдисон.

– Значит, Кравяды. Расскажите об этом. Прямо сейчас. Скорее.

– О котором из них? В этой смене их несколько десятков.

– Это не безразлично? Они разные?

– Конечно, разные, – заявила женщина. – Один постоянно жалуется, что хочет домой, к своей подружке. Другая требует компенсации за рану от обходчика. Всерьёз обижена на то, что её не признали участницей боёв. Они друг от друга отличаются не меньше, чем вы и ваша покрытая шерстью спутница.

– Участницей боёв? Значит, они не боссы?

– Боссы? Это едва ли. Они, собственно, часть отдела человеческих ресурсов. – Мэдисон гордо выпрямила спину. – Работают под моим непосредственным руководством. Это одна из инициатив администрации по повышению производительности.

– Это святое дерьмо, мадам. Начните с главного. Кравяды – кто это? Они опасны для людей? Как имитирующие станции?

– Как я уже сказала, они – составная часть инициативы в рамках экономии средств. Они отлично справляются, должна я уточнить. Кондукторы и носильщики меньше склонны требовать время на отдых, когда забывают про положенные перерывы между сменами. Они заканчивают смену и входят в состояние, которое мы называем предпроизводственным ступором, а потом просыпаются к следующей смене. Они ещё сонные, когда садятся в поезд. А тогда уже поздно требовать для себя дополнительного времени. Эта инициатива подняла производительность на тридцать пять процентов. Кравяды отвечают за выполнение этой программы.

Я подавил желание удавить эту женщину. Все эти сведения о том, как именно эта публика эксплуатирует работников, выводили из себя, пугали, казались неприятно знакомыми, но в то же время они были бесполезны.

– Всё-таки что они такое? Колдуны? Гигантские совы? Эльфы? Расскажите, как они выглядят и на что способны.

Она взглянула на меня, и в её глазах я прочитал: «Ты вправду такой тупой?»

– Вы знаете, что такое нага? Вот и эти вроде наг. Только они синие и шестирукие. Их плата – позволение съесть одного или двух дварфов за смену. Такой способ оплаты экономит немало золота для компании.

– Какую магию они используют?

– Они гипнотизируют дварфов и грэпплеров, когда те выходят из поездов, удерживают их от восьми до двенадцати часов – в зависимости от того, на какой линии соответствующая станция, а потом посылают через портал, когда подходит время начала их очередной смены. Таким образом, я освобождаюсь от необходимости призывать их к обязательной отработке дополнительных часов. Хотя иногда у них находится достаточно сообразительности, чтобы попросить свободного времени перед тем, как они попадают в поезд. Тогда они отправляются ко мне в офис, и я выдаю им золотой нарукавник.

– Нарукавник?

Это было выше моего понимания.

Она просияла.

– Моя задумка. Мы говорим им, что если на них будет такой нарукавник на протяжении ещё одного рейса, после смены Кравяд телепортирует их прямо домой. А на самом деле по нарукавнику Кравяд узнаёт, что перед ним скандалист, и его можно съесть. Эта технология повысила производительность почти на пять процентов. Сам Род оценил.

Пончик: «МНЕ ЭТА ДАМА НЕ НРАВИТСЯ. ОНА ИЗ ТЕХ КОТОРЫЕ ВСЕМ ЖЕЛАЮТ ЗЛА НО НЕ СЧИТАЮТ СЕБЯ ЗЛЫМИ».

Карл: «Тонко подмечено».

Я перевёл дыхание.

– Расскажите мне про портал для служащих. Если работники проходят через него, то они просто переносятся на платформу? Через него может пройти кто угодно?

– Именно так, – ответила Мэдисон. – Прямо на платформу. Я полагаю, и другие могут проходить. У нас уже были случаи, когда некоторые из вас тайком пробирались. Естественно, для Кравядов это жизненно важный вопрос. Если с ними что-то случается, то портал захлопывается. Они настаивали на этом пункте, когда заключали с нами договор. Согласие по данному пункту имело очень большое значение.

– Значит, чтобы портал действовал, прошедшие должны оставаться живыми?

– Я это и сказала. Теперь вы отвезёте меня назад?

Получается, станция четыреста тридцать пять была ещё одной ловушкой. Пройти через него можно только в том случае, если ты сохраняешь жизнь Кравяду, при этом неважно, босс он или нет. Я взял паузу, чтобы переправить добытую информацию Баутисте. Он и другие спасшиеся уже вернулись с имитирующей станции в поезд, который, к счастью, не вышел из строя.

Ты не сможешь спасти всех. Вот это Баутиста и его группа должны были усвоить на личном опыте. Со своей стороны, я сделал всё, что мог.

Я снова обратился к Мэдисон:

– У меня осталось ещё несколько вопросов. Расскажите мне о гулях, которые вас едва не убили.

Женщина помрачнела.

– Эта мерзость не входит в мою работу. За это отвечает Дорис на подстанции Б. Её подлость. Эта воровка мужей даже не смогла правильно организовать. Я сказала Роду, что она принесёт ему смерть, а он, конечно же, не стал слушать. Она отвечает за то, чтобы Кравяды оставались довольны, а значит, за правильное использование излишков жителей. Но она, само собой, хотела потрясти Рода своими планами экономии. Лишний поезд на существующей линии обходится дешевле, чем специализированная конвейерная линия. Вот и смотрите, чем дело закончилось. Хорошо хотя бы, что подстанция Б погибла раньше, чем Е. Надеюсь, что гули сожрали жирную сучку, смололи её наращенные формы.

Я уже был готов задать следующий вопрос, но тут на связь вышла Элли. Я предостерегающе поднял руку. Когда я был в разговоре, Зачинщица постучалась в свою дверку. Я открыл ей, и она с места в карьер накинулась на Мэдисон с претензиями насчёт своего жалованья. Я вышел наружу из-за жара из топки.

Карл: «Привет, друзья. Какие у вас новости?»

Элли: «Это не такой поезд, как мы думали. Это американская горка. Ты ведь помнишь вагонетки в комнате роботов? Роботы набивают их гулями и катят вниз, к грузовому поезду. Неблизкая дорога, сказала бы я. Для нас, по крайней мере. Роботы толкают вагонетку, её дно цепляется за подножку грузового вагона, и она переворачивается. Как в больнице – тележка, на которой развозят лекарства. Только тут скорость дьявольская».

Карл: «Ну да, гулей свозят в депо, а потом поезд увозит их прямиком в бездну. Так они тут избавляются от гулей».

Элли: «Зачем их обратно-то отправляют? Что за бессмысленный труд?»

Карл: «Вы в армии, надо полагать, не служили?»

Имани: «Я думаю, вагонетки специально так сделаны, чтобы они разбивались. Или качество сборки ни к чёрту. Или и то, и другое вместе. Во всяком случае, в этом туннеле монстров нет. В комнаты роботов могут попадать только гули. Другие монстры туда почему-то не допускаются. А гули вообще-то сами себя загоняют в клетки. Потом роботы их запирают, увозят по туннелю и выбрасывают на конвейер».

Карл: «Не сомневаюсь, что-то должно произойти, когда в одном месте накопится достаточное количество тел. А что – я не знаю».

Я быстро изложил всё, что удалось установить мне, и дал им представление о происходящем с Баутистой. Кроме того, разослал предупреждение относительно станции четыреста тридцать три.

Имани: «Мы расположились тут, бьём тех гулей, которые пробегают мимо. Но опыта от них кот наплакал. Карл, они приближаются. Их много в этот раз. Туча, буквально. И среди них есть немного другие. По-моему, смесь, она называется Гулями гнева. Думаю у них в конце второй стадии начинается преображение. Они очень сильные. Будьте осторожны. Мы только что обсуждали, не стоит ли захватить несколько вагонеток и выбраться на карусель самим, или лучше вернуться на главный путь и ковылять до транзитной станции».

Блин. Убогонький выбор.

Карл: «Я использовал бы конвейер. Но это крайне рискованно. Я не знаю, насколько он безопасен сам по себе, и к тому же он привезёт вас в аккурат на станцию обслуживания. Если вы доедете до станций Б или Е, ворота закроются, и троллей будет меньше. Но если туннель ещё не перекрыт, вы окажетесь среди тысяч монстров. Да, тысяч. Очень опасная игра».

Элли: «Но так заманчиво! Я слишком стара, лучших американских горок мне не видать. Моего Барри после таких аттракционов тошнило сахарной ватой, так что я настоящих гонок-то и не испытала. Вот теперь и наш шанс».

Имани: «Я сообщу тебе, как мы решим действовать. Береги себя, Карл».

Пончик: «КАРЛ ЛУЧШЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ СЮДА. ОНИ ДЕРУТСЯ!»

Я зарычал и вернулся в кабину. Там успела установиться знойная духота. Из топки доносился крик младенца.

– Значит, мы в ваших услугах больше не нуждаемся, – говорила Мэдисон, когда я входил.

– Вы не имеете права меня уволить, – возражала Зачинщица. – Я имела дело с Порцией и только с ней.

– Порция! – скривилась Мэдисон. – У меня стаж работы на две недели больше, чем у Порции, значит, я выше по положению. Я не позволю моим служащим разевать на меня рот!

– Вашим служащим? Почему у нас всякий из отдела персонала мнит себя шишкой? Нет уж, вы, einzeller[93]93
  Одноклеточное (нем.).


[Закрыть]! Может, вы оформляете наймы и увольнения, но решения-то принимать не вам. Вы шапог, вы не ног! И вообще, у меня контракт! Мы, демоны, серьёзно относимся к контрактам. Вы не вправе решать без визы руководства, нам обеим это известно.

Чёрные глаза-шары демоницы сверкали. Я испугался, что она может вот-вот поразить женщину из человеческого рода шаровой молнией, что, вероятно, закончится плохо для всех присутствующих. Зачинщица обладала семьдесят пятым уровнем, у Мэдисон был всего лишь десятый. Поэтому я вмешался:

– Дамы! Девушки, вы свои проблемы потом обсудите, и лучше вам этим заняться после выступления гулей. Сию минуту никто никого не увольняет.

Защитив руку полотенцем, я осторожно прикрыл дверцу топки. Зачинщица как будто была готова протестовать, но тут подал голос и второй ребёнок, и я, воспользовавшись своим шансом, закрыл горячую дверцу на задвижку. Лицо демоницы исказило гримасой боли.

Мэдисон скрестила руки на груди и надула щёки. Её трясло от ярости в самом прямом смысле слова.

Пончик: «ОНА КОГО-ТО МНЕ НАПОМИНАЕТ. А КОГО ИМЕННО НЕ ЗНАЮ».

Я засмеялся, не скрываясь.

Карл: «Ты сумеешь с ней сладить, пока я заберусь по лестнице наверх и взгляну, что это за станция двадцать четыре? Может, тебе стоит пустить в ход свои чары, чтобы выудить из неё побольше информации?»

Пончик: «ХОРОШО. Я ВСЁ СДЕЛАЮ».

Карл: «Ну, отлично. И не выпускай Зачинщицу».

– Я сейчас вернусь, – сказал я вслух.

– А мне можно с вами? – спросила Катя.

Я собирался, поднявшись в башню, засунуть голову в крышку люка в потолке и посмотреть, что делается там. Если там мобы, то мы могли бы вернуться позже и очистить чердак от них. В последний раз мы видели короткий эпизод битвы Люсии Мар с валом гулей, и мне было интересно, не на той ли самой станции мы оказались. Но для Кати редкостью было желание участвовать в чём-то рискованном, поэтому мне не хотелось отстранять её.

– Конечно, – сказал я. – Мы очень скоро вернёмся.

* * *

– Я иду первым, – сказал я, ставя ногу на лестницу.

Люк находился на высоте примерно двадцать пять футов. Увы, это была обыкновенная дверца, а не подпространстенный портал, поэтому у меня не было шанса посмотреть сквозь неё, применив свой навык.

Катя поднялась за мной следом. Она пребывала в своём нормальном, немагическом теле человеческих размеров. Мы поднялись без труда. Я взялся за ручку дверцы и толкнул. На меня немедленно обрушился поток пыли. Я оказался в просторном, хорошо освещённом помещении, похожем на склад, с каменными стенами и потолком. В центре его разместился круг из пяти колодцев. Свет лился сверху прямо на них, как от прожекторов. Стоило мне их увидеть, как они отметились на моей карте. Мобов в комнате не было, как и вообще ничего, кроме выходов. Они располагались по периметру комнаты и выводили на обычные железнодорожные платформы. Над каждым выходом имелась табличка с обозначением направления. Все двери вели к цветным линиям, все, кроме одной, над которой значилось: «Драпай-поезд III».

Гремлин-механик не обманул. Именованный поезд, который делал петлю и возвращался по пройденному маршруту, существовал. Один из корреспондентов в моём чате сообщал, что видел «Драпай-поезд», но не садился в него. И этот товарищ не называл номера, из чего можно было заключить, что все поезда, делавшие петлю, имели название «Драпай-поезд».

И в том случае служащие «Железного клубка» подговаривали пассажиров следовать в гром имитирующей станции, поэтому не было возможности судить, какие «Драпай-поезда» безопасны, а какие – нет.

Дверца, через которую я пробрался на этот чердак, была замаскирована под выступ скалы, из чего следовало, что мы, вполне вероятно, просто прошли мимо бог знает скольких потайных ходов, не заметив их. Мой навык Уход в кусты как будто должен был давать мне способность обнаруживать такие проходы; возможно, сам навык был отлажен не лучшим образом. Я отметил про себя, что нужно будет обязательно обсудить этот вопрос с Мордекаем, когда он сможет к нам вернуться.

Сомневаясь, правильно ли поступаю, я вытянул себя в соседнюю комнату и огляделся. Катя тянулась за мной следом.

– Ничего нет, – шепнул я.

Почему-то уместным показался именно шёпот. Колодцы испускали мягкий пульсирующий гул. Я знал, что они откроются только за шесть часов до крушения уровня, от чего делалось не по себе. Для такого ограничения должны были существовать причины.

– Может быть, гули на платформах для поездов, – предположила Катя, указывая на выходы. – На моей карте тое вообще ничего.

– Жутковато. Смахивает на ловушку. Оставим пока как есть. Потом глянем на станции тридцать шесть и сорок восемь, посмотрим, такая же обстановка и там или нет.

– Постойте, – окликнула меня Катя, когда я снова повернулся к дверце люка. – Я хотела бы одну секундочку поговорить с вами наедине.

Я застыл на месте.

– Да, конечно. Кстати, вы же можете свободно присылать мне частные сообщения.

– Я знаю. Но сообщения – это всегда как-то безлико. А я собиралась сказать вам что-то действительно важное.

– Да, да. – Я вдруг почувствовал себя так, как будто до меня что-то начало доходить. – Так о чём вы?

Было ясно видно, что она нервничает, настолько ясно, что её нервозность частично передалась и мне.

– Помните, я как-то сказала вам, что некоторые части моего тела, глаза и рот, например, должны оставаться органическими? Надо было сказать точнее: по крайней мере два моих глаза должны быть плотскими. Тогда я ещё удивилась: неужели это означает, что я могу иметь не только два глаза, но и больше? Я начала экспериментировать, и оказалось, что я могу сделать себе столько глаз, сколько захочу. Но вот что неприятно: меня начинает тошнить, когда у меня появляется больше двух глаз. И с остротой зрения не всё в порядке: с лишними глазами я получаю сильнейшую близорукость. Она присутствует в поле зрения именно третьего глаза, в тех участках, которые не попадают одновременно в поле зрения двух первых. Если эти участки не совпадают, то мой мозг ещё справляется. Вы решите, что на перекрывающихся участках должно быть по-другому; может быть, и должно, и я что-то делаю неправильно. Но сейчас я тренируюсь смотреть прямо на то, что находится у меня за спиной, когда я иду. Ощущение такое, как будто я смотрю два фильма сразу и не могу разделить их – даже в тех случаях, когда разница очевидна. Как правило, я держу лишние глаза закрытыми, но если случается их открыть, то через минуту или две начинается очень тяжёлая головная боль. Надеюсь, что скоро я научусь правильно делить весь объём своего зрения и не сойду с ума. Это было бы очень полезно. Но знаете, какая беда? Я чувствую себя в такие минуты… как бы сказать… меньше человеком. Я знаю, что я уже не человек. Мне нужно преодолеть эту беду. Я знаю. Но это тяжело.

– Да, это… Это дико просто, – выговорил я. – А ведь в самом деле такая способность расширять поле зрения могла бы очень помогать вам. Но почему вы скрываете эти трудности?

– Я секрета из них не делаю. – Катя в тревоге заломила руки. Она часто так делала, независимо от того, в каком размере находилась. – Когда Пончик думала, что её никто не видит, она сделала кое-что. Я поговорила об этом с Хеклой. Хекла решила, что Пончика на это настроили вы, чтобы испытать меня. Но я считаю, что у вас более рациональный взгляд, чем у Пончика, и вы бы не стали действовать таким образом. К тому же, вы ведь не знали про мой третий глаз, поэтому как бы вы могли подговорить Пончика? Пончик это проделала так, чтобы совсем никто не увидел.

– Господи, Катя, да вы какую-то ахинею несёте!

Катя достала из своего инвентаря маленькую бумажку и протянула её мне.

– В тот раз, когда вы научились управлять «Кошмарным» и уехали, мы с Пончиком отправились расчищать пути. И я видела, как Пончик достала этот листок из своего инвентаря и засунула его под рельс так, чтобы он никогда никому не попался на глаза. А я тогда как раз упражнялась с третьим глазом и увидела, что Пончик проделала. И, когда она не смотрела на меня, я вырастила новую руку, залезла под рельс и достала.

Я рассмотрел бумажку. Чёрный билетик с хорошо знакомым золотым тиснёным изображением черепа. Внутри пробежал холодок, когда появилось описание.

Купон ИПИ.

Ах, предательство. Это сладостное, нежнейшее предательство.

Если в вашем купоне хранится этот купон, и вы убиваете обходчика, чьё имя значится на его оборотной стороне, вы получаете следующие награды:

Золотой ящик дикаря.

Золотой оружейный ящик.

Золотой ящик одеяний.

Платиновый ящик авантюриста (преимущество может быть использовано не более 3 раз).

+1 к уровню игрока (преимущество может быть использовано не более 3 раз).

Я перевернул листок.

Обходчик № 4122. Карл.

– Что за бесстыдство? – вырвалось у меня. При виде моего имени на листке я ощутил пробежавший внутри холодок во второй раз. – Где она это взяла?

– ИПИ означает «игрок против игрока», – расшифровала Катя. – Я этого не знала. Хекла сказала: когда кто-нибудь получает знак черепа возле своего имени за убийство другого обходчика и при этом входит в его партию, он получает ящик дикаря, а в нём купоны.

– Значит, она получила эту дрянь после того как убила одного парня в клубе. И не хотела об этом рассказывать.

Неприятное чувство немедленно испарилось. Не о чем, значит, и думать. Хотя так ли? Пончик от бумажки избавилась. Система выдала ей купон на негодяйство. Я представил себе менее сплочённую партию. Там само существование таких купонов могло породить море паранойи и зла. Но мысль о том, что Пончик захочет причинить мне вред, была абсурдна. Приз пропал впустую, Пончик его выбросила, так как ей было противно к нему прикасаться. Конец связи.

Но Катя продолжала заламывать руки.

– Это ещё не всё. Сначала я подумала, что Пончик поступила хорошо. Но потом я рассказала Хекле всю историю, и она меня просветила: присылают не просто один купон. А по одному на каждого участника партии. – Она умолкла, потом добавила: – А Пончик избавилась только от одного купона.

Этого ещё не хватало. Теперь я понял, отчего Катя так распсиховалась. Она сочла, что Пончик оставила у себя купон с её именем.

– Возможно, второй купон она засунула куда-то в другой раз, – предположил я. – А откуда Хекла вообще всё это знает?

– От Ивы; это моя подруга, я как-то о ней упоминала. Я Иве рассказала ещё раньше. Мы с Ивой давно дружим. И в Подземелье спустились вместе. У неё есть череп. Это был мужчина. Мы его не знали, встретили, как только оказались здесь. Когда мы с Ивой присоединились к «Дочерям», Хекла не захотела, чтобы он вступил в группу вместе с нами. Он настаивал. Мы сказали ему, чтобы он уходил, но он не захотел. Он схватил меня за руку, и Ива заколола его своим трезубцем. Я думала, с ним ничего страшного не случится. Она ударила его сзади в ногу. Но он умер, и Ива получила череп. И купонную книжку. Хотя мне она об этом никогда не говорила. Рассказала только Хекле.

– Я не сомневаюсь, что Пончик избавилась и от второго купона, – сказал я твёрдо. – Знаете, я рад, что вы мне рассказали. Но нам меньше всего нужно подозревать друг друга. Я поговорю с Пончиком, чтобы убедиться окончательно. Но не скажу, что вы нашли купон с моим именем.

– Хорошо, Карл, – отозвалась Катя очень тихо. – Спасибо вам.

Я убрал купон уже в свой инвентарь. В голове поднялся вихрь. Необходимо расспросить Пончика. У меня не было выбора. Но прежде требовалось подтверждение от одного из двух человек, о ком мне было достоверно известно, что у них есть свидетельства убийц игроков.

Карл: «Имани, у меня возник один вопрос к тебе».

Этой девушке пришлось убить нескольких обитателей «Медоу Ларк», чтобы избавить их от умирания в муках. Я знал, что воспоминания о совершённом терзали её.

Имани: «Привет, Карл. Мы собираем вагонетки, чтобы наша команда могла доехать на конвейере. Их тяжело снимать с рельсов и не поломать при этом. Так чем я могу помочь?»

Карл: «Когда ты получала свои черепа, тебе приходили купоны ИПИ? Прости, я не стал бы спрашивать, если бы это не было важно».

Наступило долгое молчание. Я успел подумать, что Имани мне не ответит.

Имани: «Да. Мне пришла штука под названием „ящик дикаря“. И там была книжечка купонов».

Карл: «Сколько купонов там было?»

Имани: «По одному на каждого участника партии. Я попыталась их сжечь, но они не загорались. Я оставила их на нашем первом этаже. Брэндон уговаривал меня оставить их на случай… скажем, если они понадобятся. Но я чувствовала их в своём инвентаре и не хотела их там оставлять. И я от них избавилась. Тебе стóит знать, что Элли таких купонов с присланным черепом не получила. Сначала я думала, что такие вещи можно получить только на первом этаже, но потом Пончик рассказала, что ей тоже пришли два. Так что, наверное, книжку купонов получает тот, кто первым в своей партии обзаводится черепом убийцы игрока».

Карл: «Ты говорила с Пончиком о её купонах?»

Имани: «Мы заговорили о них, когда ей пришёл её ящик. Она не особенно радовалась по этому поводу и тяжело переживала из-за того, что у неё появился этот череп. Я посоветовала уничтожить купоны. Карл, она совсем как ребёнок. Она воспринимает вещи не так, как человек. Поговори с ней об этом. Мне надо работать. Ещё свяжемся».

Я ни сном ни духом не ведал, что Пончик и Имани вообще хоть двумя словами обменялись. И теперь не мог определиться со своим отношением к их общению. А определиться стоило. Пончик сделала то же самое, что только что сделал я: обратилась к человеку, имевшему больше опыта. Купоны создавались с целью вбить клинья между членами групп, независимо от того, будут ли купоны использованы. И до Пончика это дошло. Она приняла умное, зрелое решение. И всё-таки я не мог не чувствовать какого-то отчуждения между нами.

Карл: «Конечно. Спасибо. Береги себя».

– Ну вот, – обратился я к Кате. – Так почему Хекла не хотела, чтобы тот парень вступил в её группу вместе с вами и вашей подругой? Из-за того, что он мужчина?

– Нет, – ответила она. – Он был втируша. Я не думаю, что Хекла была бы против присоединения к группе кого бы то ни было только из-за мужского пола.

– Значит, все члены вашей группы – женщины только в силу случайности? А если бы мы с Пончиком захотели присоединиться – как вы полагаете, Хекла приняла бы нас?

Катя ответила не сразу. Её выдал предательский блеск в глазах. Разговаривает с ней прямо сейчас.

– А вы хотите соединиться с «Дочерями»?

– Возможно, – солгал я.

– Я думаю, Хекла захотела бы сначала побеседовать с вами. Она считает вас в какой-то мере безрассудным. А Пончика она очень полюбила.

– Ладно, – сказал я, – давайте уже возвращаться, пока не… – Я замолчал, потому что меня отвлекла появившаяся на карте красная точка. Она находилась на станции одной из цветных линий. Кирпичной линии. – Держитесь. Оставайтесь с нами. И побежали.

Я припустил трусцой к колодцу, который вёл на ту станцию. Проклятье. Новые красные точки. Я глянул вниз, в колодец. Как я и думал – Гнойные гули из депо. Пока всего несколько экземпляров, но очень скоро их будет много – такие же точки появились и на соседней платформе. Гули подтягивались от депо на станцию двадцать четыре. Двенадцатую станцию, как я уже знал, заполонили гули-санитары Дзикининки.

Впрочем, я довольно быстро понял, что они не собирались клубиться вокруг. Некоторые из них лезли на платформу, но задерживались разве что на несколько секунд, а потом продолжали своё шествие по путям.

Кроме того, я не заметил, чтобы кто-нибудь из них пострадал от удара током при соприкосновении с третьим рельсом. Под тем углом зрения, с которого наблюдал я, картина открывалась далеко не полная. Я не мог определить с уверенностью, в чём причина: либо гули знали о токе и избегали третьего рельса, либо они обладали неуязвимостью, либо электричество по рельсу не подавалось.

Я швырнул парочку Хоблобберов вниз по лестнице и убил несколько тварей, после чего вернулся к люку. Мы с Катей быстро спустились к своему паровозу.

Мы нашли станции тридцать шесть и сорок восемь точно такими же, как двадцать четвёртая. Гули ещё не успели добраться туда своим ходом. Мы решили, что пока не будем о них думать; прежде надо было отделаться от Мэдисон. Зев прислала сообщение, в котором просила нас безотлагательно найти зону безопасности, так как через несколько часов нам предстояло участие в шоу. Я ответил, что мы слишком заняты. Она пообещала, что нас телепортируют всё равно, что бы мы ни делали. Я предложил ей трахать себя, а не нас, и она рассмеялась, решив, что я пошутил.

Я пока ничего не сказал Пончику о купонах. Счёл за благо подождать, заговорить в производственном трейлере. Просто я не сомневался: теперь, когда Катя высказала вслух свои подозрения, Пончик раздует из них вселенскую трагедию, которую следовало пресечь в зародыше так, чтобы никто не видел.

К тому же сюжет ещё не был исчерпан. Я видел, что в Кате происходит какая-то внутренняя борьба. Возможно, думал я, причиной тому было то, что я не полностью воспринимал её как члена нашей команды. Да, я тратил деньги и ресурсы на её амуницию. Но я не в меньшей степени делал это и для себя, и для Пончика, и Катя об этом знала. Всем нам было ясно, что Катя рано или поздно возвратится к Хекле. Потому что она этого хотела, в этом у нас не было сомнений.

Загвоздка заключалась в том, что Катя мне нравилась. Очень нравилась. Она была болезненно тихой. Даже если она была при полной экипировке, о её присутствии легко можно было забыть. Но она к тому же была чертовски серьёзной. Робкая, нерешительная – и при этом ни от чего не уклонялась. Если она обещала сделать то-то и то-то, она делала. Причём практически всегда делала хорошо, а это уже редкое качество. Ещё сколько-то тренировок, работы над собой – и она станет безусловной ударной силой. Но при этом я не забывал предостережение Одетты относительно Хеклы и потому не мог не возвращаться к мысли о том, что, возможно, нам стоило отпустить Катю, и лучше раньше, чем позже. Мне этого не хотелось, но я допускал, что с точки зрения долгосрочной перспективы это было бы наиболее разумным решением. И если решиться следовать этим курсом, то нужно было предварительно заручиться другой ударной силой. Например, нанять Хлама и Кувалду из клуба «Десперадо». Мордекай намекал как-то вскользь, что нанимать неигровых персонажей допустимо.

Меня злили эти мысли. Почему всё здесь устроено так сложно? Почему мы не можем просто быть верны друг другу? Мне вспомнилось, как сравнительно недавно мы с Беа сцепились по поводу её желания избавиться от Пончика. Мы ехали к друзьям встречать Рождество, и Беа небрежно упомянула Сахарную Булочку, одну из персиянок своей матери; эта кошка приходилась Пончику то ли тёткой, то ли кузиной, то ли ещё какой-то водой на киселе. Она, мол, беременна, и роды уже на носу. И когда Булка разродится, Беа возьмёт двух котят, а Пончика вернёт своим родителям, чтобы те попытались продать её как высококачественную производительницу для шоу породистых кошек.

Карл, она же тебе даже не нравится. Так с чего ты взъелся?

Это твоя кошка. Живое существо, ты в ответе за неё. Не понимаю, как ты можешь просто взять и отказаться от неё. Бери другую кошку, я совсем не против, но почему для этого надо обязательно бросать Пончика?

Карл, а ты представляешь, какую цену можно за неё запросить? Она побеждала в больших международных конкурсах. Теперь её вершины в прошлом. И я не пойму, тебе-то какой прок во всё это вникать.

В общем, б…ство на б…стве. От начала и до конца.

Помимо станций с колодцами, мы обследовали также пятидесятую, пятьдесят восьмую и пятьдесят девятую. Пятидесятую – потому что я хотел установить, есть ли там наркопритон из сети Кракарен. Ничего такого там не оказалось. Невеликое пространство, с какой-нибудь домик. Наклонная эстакада, девять разных платформ. Маленькая станция, и на ней никаких мобов. Выглядела она так, словно на ней никто никогда не бывал.

Затем была станция пятьдесят восемь, которой полагалось бы быть обычным гнездовьем обычных мобов, и которая оказалась столь же немудрящей и пустой. Следующая станция обозначалась номером пятьдесят девять, простым числом, следовательно, теоретически она должна была быть станцией пересадки. Она оказалась именно такой, какой и должна была оказаться. Она была обустроена совершенно так же, как все прочие пересадочные станции, на которых мы уже побывали, когда странствовали по участкам с более массивными номерами. Ресторан, универсальный магазин и церковка с переходом в клуб «Покоритель». Дверца люка наверху тоже нашлась – за нишей в стене возле магазина. Единственная разница состояла в невероятном числе разных платформ: их было двадцать семь. Раньше нам встречались станции с тремя платформами.

Из беседы с Мэдисон мы уяснили, что станция номер шестьдесят должна представлять собой внушительный жилой массив с десятками жилых домов и общежитий, с ресторанами и магазинами, где железнодорожники и их близкие отдыхают и удовлетворяют свои жизненные потребности. Там останавливаются все поезда с цветных линий, равно как и «Дорога домой», поезд «только для служащих», курсирующий по этой ветке. Там на платформе есть портал, аналогичный проходу в дальней комнате клуба «Десперадо». Безразлично, на каком поезде вы прибыли на станцию шестьдесят, с какой подстанции вы прибыли: пройдя через портал, вы все попадёте в одну и ту же точку.