Текст книги "Чтоб знали! Избранное (сборник)"

Эссе

Гонимое чудо

Человек ропщет на жизнь по двум причинам: из-за её кратковременности и из-за её несовершенства. Однако с давних времён стоило человеку почувствовать себя счастливым, как его одёргивали, тыча в суетность и преходящность этого состояния да и жизни вообще. Единственным достойным чувством почиталось страдание, а на крайний случай – сострадание. Итожить смысл этого одёргивания можно фальшиво-глубокомысленной фразой: «Помни о смерти». Она поучает и наставляет, что жизнь, видите ли, должна состоять из размышлений о смерти. То есть ещё не умер, живёшь как-никак, но жить себе не даёшь, а только и занимаешься тем, что в могилу смотришь. А чуть станет весело на душе, так срочно вспоминай о смерти, ибо веселье – это не что иное как суета сует. Таким образом, жизнь изо всех сил вовлекается в смерть и из жизни вытесняется. Стоики мудрили, что философствовать – это учиться умирать. И для полноты повторяется: а жить – это помнить о смерти.

Что может быть более неблагодарным по отношению к жизни и, кстати, к тому же Богу, чем уничижение жизни, принижение её, пренебрежение ею, тем же Богом созданной, и всё во имя того, что в конце жизни запланирована смерть. Можно себе легко представить, что будучи таким неблагодарным, каким человек имеет способность быть, не успеет он, намечтавшись о смерти, умереть, как сразу начнёт втихаря мечтать о жизни.

Непостоянство желаний являлось камнем преткновения для множества великих умов. Уж какой умник Ницше, а всё туда же, вторя стоикам и прочим, заявлял о никчёмности желаний. Камю в рассуждении о Дон Жуане твердил об абсурдности его влечения к разным женщинам. Можно подумать, что они или кто-либо другой были в состоянии предложить нечто постоянное, непреходящее, вечное и т. д. Да раз сама жизнь преходяща, то как можно порицать нечто внутри неё за ту же преходящность? Задача в том, чтобы краткое время, что отпущено на жизнь, было проведено в счастье, против которого выступают те, кто полагает, что оно возможно лишь после смерти. Всякий, кто отрицает прелести в жизни, кивая на то, что якобы ждёт нас на том свете, должен быть жизни лишён, как того, чем он пренебрегает, и таким образом ему будет тотчас предоставлена возможность поскорей вкусить то, о чём он проповедует.

Другим укором жизни и её деяниям является укор в несовершенстве. Но совершенство – это не то, чем обладают, а то, к чему стремятся. В момент достижения совершенство перестаёт быть собой и исчезает. Однако есть в жизни неоспоримый Абсолют – это оргазм. Ему удаётся оставаться совершенством только потому, что он длится лишь мгновение, ибо мгновением измеряется жизнь совершенства. Продлевать жизнь совершенства можно только с помощью многократности оргазма.

Оргазм легко справляется с любым умственным посягательством на жизнь.

И скудоумника, кто мусолит лукавое мудрствование: «Помни о смерти», хочется встряхнуть и крикнуть в его замшелое ухо: «Помни о жизни!»

Приближение к этой теме напоминает приближение к Солнцу – уж слишком ярка она, слишком горяча. И ослепнуть легко, и сгореть нетрудно. Тем более когда плоть наша, как воск, тает от оргазма, то устремление к нему, даже мысленное, может напомнить инцидент с Икаром. Но уж слишком Солнце прекрасно, слишком оно заправляет нашей жизнью, слишком оно влечёт, чтобы не пытаться приблизиться к нему, несмотря на опасность, которая тем сильнее, чем приближение дерзостней. Ведь если Икар от своей дерзости упал в море, то здесь немудрено впасть в безумие. Но… не даст мне Бог сойти с ума! С верой в это я и начну свой полёт.

Для изучения оргазма литература не нужна и бесполезна, ибо только в себе каждый человек содержит исчерпывающий ответ на любой «оргазменный» вопрос. Оргазм – это единственное философское понятие, которое каждый испытал на своей шкуре. Куда там до него времени и пространству! Каждый в состоянии ставить на себе идеальный эксперимент. Необходимо лишь миновать стыд и достигать оргазмов во множестве, не забывая размышлять об очередном: до, во время и после.

Цитировать чьи-то труды, называть имена в данном случае означало бы лишь боязнь собственных мыслей и ощущений. Но самое главное, чем явилось бы цитирование, ссылки на авторитеты при глажении общества против шерсти – это попыткой оправдываться, желанием привлечь чужую высокую репутацию на свою сторону, а значит, заведомым вставанием в позу обвиняемого. Так что возьму-ка я всю ответственность на себя, и не потому что я такой смелый, а по жестокой необходимости быть честным при разговоре на такую требовательную тему.

Я – единственный незыблемый авторитет в науке и искусстве своего оргазма, и только мои ощущения, а не чьи-то чужие могут служить основанием для проникновения, которое я затеял.

Моя цель – не тщиться объяснить оргазм, а заставить удивиться необъяснимому, поскольку объясняют лишь для того, чтобы уйти в сторону от ставшего якобы понятным.

Вспомним этимологию: «оргазм» по-гречески – мокрое разбухание. Что может быть дальше от истины? Значок слова важен не тем, что он описывает, а тем, какие чувства вызывает. Именно они, чувства, при оргазме столь чрезвычайны, а вовсе не физиологические изменения, которыми эти чувства сопровождаются. «Мокрое разбухание» может пройти незамеченным, случись оно во сне. Но чувства, испытываемые при этом, запоминаются и врезаются в память. Вот я и буду использовать этот значок, забыв о его исходном смысле, значок, который взялся обозначать вселенную человека или, быть может, самого Бога.

Оргазм и наука

Результатом того, что мораль шарахалась от оргазма, стало то, что к нему поначалу относились как к неделимому, как к валуну восторга, как к некоему куску акме. Однако при приближении к нему с открытыми глазами и его стало возможно делить на части, частицы. В этом расчленении уже преуспели исследователи, выведавшие у женщин и мужчин психологические детали их ощущений и проследившие физиологию пика и спазм, за ним следующих.

Познание оргазма и подступов к нему уподобилось бесконечному познанию материи, которая представлялась поначалу как просто кусок, а затем как кусок, состоящий из неделимых атомов. Об атомах как единицах материи говорили ещё в античные времена, и оргазм рассматривался как атом, как неделимая часть любовной возни. Затем в средневековье укрепились выдумки алхимии, бред астрологии, затеялись «изобретения» вечных двигателей и т. д., то есть попытки сделать то, что противозаконно с точки зрения природы. Христианство действовало в обратном направлении и тщилось превратить следование законам природы (любовную погоню за оргазмами) в преступление. Но если изучение материи в то время зависло на гипотетическом атоме, то объяснения оргазма исчерпывались проделками дьявола, и уточнение было немыслимо.

Затем наука стала наводить порядок и систематизировать факты, вплотную занялась практическими делами, и, чтобы женщины не мешали своими желаниями, укоряющими мужскую неспособность их удовлетворить, учёные сделали «научный вывод», что женский оргазм не несёт никаких полезных функций и приличные женщины не должны его испытывать вообще. Научно-техническая практичность в подходе к оргазму представляла его как нечто, нужное мужчине для семяизвержения, но ненужное и извращённое в женщине.

Следующим шагом наука скакнула в физику микрочастиц, где атом раскололи на столько непредсказуемых мелких частей, что конца и края им не стало видно. То же началось и с совокуплениями, когда возбуждение и оргазм стали изучать и расчленять на множество уровней с точки зрения физиологии, психологии и ещё невесть чего.

Оргазм уже усердно описали, замеряя кровяное давление, пульс, изменение цвета кожи, дыхания, количество спазм и прочее.

Другим путём исследования оргазма стала попытка описать ощущения во время его свершения – тут пошли в дело поэтические и малопоэтические образы волн, захлёстывающих тебя, сравнения с взбиранием на пик, после которого стремительно катишься вниз, и т. д. Изучали также методы эффективного его достижения, в особенности для женщин, наиболее от него отлучённых при совокуплениях. А также методы его отдаления и задержки для мужчин. Говорили о его терапевтическом значении для снятия напряжений душевных и физических.

В одной из современных «научных» книг оргазм у мужчины автор пытался объяснить примерно так: во время его свершения происходит прикосновение проходящей спермы к неким нервным окончаниям, которые вызывают ощущения наслаждения. И всё. Автор этого «революционного» научного открытия чувствовал себя явно удовлетворённым (без всякого оргазма), раз и навсегда раскрыв загадку и исчерпывающе объяснив природу этого феномена.

Другие нащупывали точку в мозге, которая заведует наслаждением, и тоже потирали ручки от радости раскрытия секрета любвеобильности, запуская в эту точку электрические разряды.

Но феномен оргазма есть нечто превыше материи, превыше набухания и спазм. Они – лишь форма, в одежде которой является чудо, единственное чудо, которое способен творить каждый. И как всякое чудо, оргазм рождает веру. Веру в себя. А значит, и в Бога.

Оргазм и искусство

При тотальном запрете в обществе на открытое изъявление половых сопряжений искусство является единственной отдушиной для выхода сдерживаемых желаний. Искусство стоит особняком во всей социальной деятельности, ему позволяется самое близкое приближение к половой жизни с помощью её изображения и имитации. Однако общество держит искусство на коротком поводке и не позволяет слишком приближаться к оргазму. Если же искусство вырывается и ему удаётся приблизиться, то общество в наказание лишает искусство его звания и переименовывает в порнографию, которая жестоко преследуется, либо, по меньшей мере, порицается. Чувствуя натянутый поводок, искусство самоограничивается и редко осмеливается приближаться вплотную к изображению или описанию оргазма. В конечном итоге искусство становится таким напуганным, что возникает ситуация, когда задачей искусства становится избежание упоминаний об оргазме.

Оргазм – это самое острое ощущение счастья в жизни, и если искусство избегает упоминать о нём, но в то же время претендует на отражение человеческой сути, значит, искусство отражает вовсе не суть человека, а является лишь методом сокрытия человеческой сути. Потому-то и существует общепринятое противопоставление искусства и жизни. Только люди неопытные, наивные, ущербные принимают искусство за чистую монету, строят по нему жизнь и, как следствие, набивают себе шишки. Зрелые люди понимают, что искусство – это лишь намёк на существование того, что раскрывает только жизненный опыт. Мудрость понимает различие и связь, существующие между жизнью и тем, что о ней рассказывается: «Сказка – ложь, да в ней намёк».

Соотношение оргазма и беременности нашло своё отражение в соотношении искусства и пользы. Беременность есть зло для женщины, её не желающей, и благо для той, кто к ней стремится. Поэтому беременность является и кнутом и пряником одновременно, в зависимости от желаний женщины.

Чистое искусство, или искусство для искусства, подобно оргазму лишь для наслаждения, без возникновения беременности. Искусство назидательное, претендующее быть полезным, уподобляется деторождению после оргазменных восторгов, за что получает нарекания в суетности. Как беременность называют наказанием для тех, кто наслаждался без санкции общества (то есть вне брака), так злободневность определённых произведений искусства считается «карой», обрекающей данное произведение на скорую смерть.

Так как оргазм и приготовления к нему длятся краткие мгновения в сравнении с остальным временем жизни, то возникает цель: во-первых, учащать оргазм с помощью возбуждающей обстановки бытия – эротического искусства, смены сексуальных партнёров и прочего, а во-вторых, встаёт проблема заполнения досуга между оргазмами. Лучшая форма этого досуга – художественное творчество. Оно позволяет разрешить противоречие «до и после». Искусство становится способом заполнения пробелов между оргазмами, с одной стороны, а с другой стороны – стимулятором желания.

Искусство процветает на ниве возбуждения. Оно прекрасно знает, к чему возбуждение ведёт, но всякая попытка искусства имитировать оргазм оборачивается лишь усилением того же возбуждения. Таким образом, искусство может доводить человека до исступления, освобождение от которого он может найти в оргазме, лежащем вне досягаемости искусства.

Эстетика появляется от пресыщенности; только насытившись, начинаешь привередничать, вертеть носом, выбирая что «покрасивше», а это и есть основа эстетического чувства. А коль голоден, то всё сойдёт.

Оргазм и мастурбация

Испытав оргазм однажды, человек открывает своё предназначение – стремиться к повторению этого ощущения опять и опять, снова и снова. Удивительно и примечательно то, что оргазм, который романтически именуют вершиной, кульминацией любви двух людей, для своего свершения вовсе не нуждается ни в партнёре, ни в любви. Иными словами, оргазм по сути своей – одинок и самовлюблён.

Оргазм прекрасно известен каждому с раннего детства. Он также близко знаком взрослым (будь то даже девственник или девственница) благодаря ночным поллюциям и рукоблудству. Оргазм у ребенка поначалу не связывается с противоположным полом, а лишь с самим собой как его добытчиком и с собственным телом как его содержащим.

Способность к наслаждению является свойством каждого человека, не зависящим от других людей. Именно эта независимость делает человека индивидуальностью, потому что с помощью наслаждения он становится способен проникнуть в собственный духовный мир, выражающий себя в стремлении человека выйти за пределы своего тела.

Мастурбация – самый надёжный метод достижения оргазма. Партнёр может отвратить или напугать. Оргазм быстрее и надёжнее всего достигается самостоятельно, без партнёра, коего мораль считает для любви обязательным причиндалом.

Не только сам оргазм, но и его сила вовсе не зависит от внешнего объекта. Некоторые женщины наиболее сильный оргазм испытывают только при мастурбации в одиночестве. (Но женщин не оставляет мечта, что такой же силы оргазмы им удастся испытать с мужчиной, которого они полюбят «настоящей любовью», и это делает для них любовь столь романтически привлекательной.)

Чудо заложено в нас самих и делает нас самодостаточными, индивидуалистами: в самом важном из наших мест в нас основано натуральное хозяйство.

Уже как будто не спорят, что любить ближнего, как самого себя, можно прежде всего только тогда, когда себя любить научился. На этом и останавливаются. Но любить себя включает и сексуальную любовь, мастурбацию. То есть пока не научишься извлекать из себя максимум наслаждения, не сможешь извлечь его и из ближнего/ближней, и потому мастурбация должна быть предметом почитания, обучения и уважения.

Мастурбация – это украшение одиночества, это его суть. Это пожизненная гарантия наслаждения каждому. В дополнение к механике мастурбации нам дана способность усилить наслаждение с помощью воображения, фантазии, мечты. Мастурбация свидетельствует о желании прежде всего себя, а не партнёра, одного, конкретного, существование которого оправдано словами «любимый», «единственный». Тем не менее, повидав и попутешествовав в других, человек в своих фантазиях рядит мастурбацию в совокупление с мечтаемыми партнёрами. В отличие от беспредметной детской мастурбации, взрослая становится наполненной несвершёнными мечтами.

Мастурбация – это способ найти покой с помощью единения с собой и заглядывания в собственные глубины. Целомудрие тоже предполагает концентрацию единения на самом себе, однако бесполо. Но истинного целомудрия в отношениях со своим телом быть не может, и целомудрие есть не что иное как провокация или призыв к мастурбации и поллюциям. Единение с собой происходит несмотря на охаивание мастурбации и поллюций как дьявольских, греховных, грязных. Ты в своём целомудрии познаёшь своё тело и его способность к наслаждению, даже если именуешь это влиянием дьявола, грязью и пр., ибо то, что познаёшь в себе при мастурбации, отторгается христианским или подобным ему сознанием и поспешно переименовывается в грех. Этим делается попытка перечеркнуть факт свершившегося единения с собой. Тут же радостно привлекают вездесущего дьявола, на которого наваливаются неугодные, разоблачающие собственную суть результаты единения.

Занятие мастурбацией доказывает, что наслаждение прекрасно само по себе, без всякой социальной подоплёки, без всяких духовных предпосылок, без необходимости любви, без необходимости партнёра, любого ли, любимого ли, что наслаждение находится всегда рядом, буквально под рукой. Из этого следует чрезвычайно важный вывод: раз оргазм гарантирован каждому с помощью мастурбации, то вовсе не оргазм является сутью и целью влечения между полами.

Можно считать, что оргазм служит совершенно противоположной цели – прекращению влечения между партнёрами, ибо после его свершения влечение пропадает.

Оргазм – это чудо, которым обладает каждый, независимо ни от кого. Он – как волшебная лампа, которую потрёшь, а из неё выкуривается джинн, выполняющий твоё сокровенное желание наслаждения. И весьма удобно то, что джинн тотчас забирается обратно в «лампу», всегда находясь в твоём полном повиновении.

Мастурбация – это самоцель, но и себялюбие, самолюбие, самообожание, самообольщение, самолюбование, самовлюблённость, самоутешение, самопознание, самосозерцание. А также – самодостаточность, самостоятельность, самодеятельность, самоанализ, самовозгорание, самодержавие, самодовольство, самоконтроль, самонадеянность, самообладание, самоуглубление, самоуверенность, самочувствие и, наконец, самотёк.

Изобретение вибраторов совершило революцию в генеалогии женской мастурбации и оргазма. Помимо того, что женщине стало легче и удобнее достигать оргазма, даже многократного, а также кроме того, что некоторые женщины впервые испытали оргазм лишь с помощью вибратора, женщина окончательно убедилась, что вовсе не мужчина доставляет ей самый сильный оргазм и что даже не собственный палец, а неживой предмет связан с острейшим её наслаждением. Конечно, и раньше это знание существовало, ибо искусственные члены с давних времён посрамляли натуральный мужской член своей стойкостью и несгибаемостью. Однако вибратор привнёс качественно новые ощущения, которые ни искусственный, ни естественный член не в состоянии предоставить в принципе. Всё, что мог сделать мужчина, – это осуществить техническое изобретение, вручить его женщине чудесным подарком и ретироваться, оставив женщину с ним наедине, или в своём присутствии перепоручить механизму подвиг удовлетворения женщины.

Оргазм и партнер

Открытие того, что оргазм можно получить при помощи другого существа, становится основополагающим и переносит внимание со своего внутреннего мира на внешний, мир других существ, противоположного или того же пола. Или даже на животный мир. Именно это открытие и порождает, укрепляет и поддерживает интерес к внешнему миру вообще.

В совокуплении мужчина воспроизводит свой опыт онанизма и потому всегда получает наслаждение, даже более изощрённое, поскольку тело женщины предоставляет значительно больше вариаций в ощущениях, чем рука. Женщина же при совокуплении делает совершенно иное, чем при мастурбации, и наслаждение при совокуплении она получает тем большее, чем ближе она уподобляет чуждые её оргазму движения совокупления привычным движениям мастурбации. Либо во время совокупления женщина должна заниматься самой мастурбацией. Таким образом, для мужчины совокупление – это вариации мастурбации, тогда как для женщины совокупление – это иная активность, которая становится успешной, если её уподобить или совместить с мастурбацией. Посему мужчине для того, чтобы испытать оргазм при совокуплении, усилий не требуется, тогда как для женщины совокупление – это, как правило, борьба за оргазм с победой для некоторых и поражением для большинства, поражением, которое воспринимается как образ жизни.

Сама форма половых органов подталкивает к другому существу, с добавкой которого приближение к оргазму может доставить большее удовольствие. Любое совокупление можно рассматривать как более изощрённую мастурбацию, как использование чужой плоти вместо собственной руки, что нарушает одиночество мастурбации, но не меняет её сути.

Член просится быть куда-то погружённым, и практика показывает, что влагалище вовсе не обязательно является наиболее предпочтительным или единственным местом погружения. Важна лишь значительность открытия, что в чьей-то слизистой оболочке подступы к оргазму становятся приятнее. Партнёрша (для гетеросексуального мужчины) становится более совершенным орудием мастурбации, предоставляя большее разнообразие ощущений, – он может использовать три её отверстия, каждое из которых придаёт оргазму различные оттенки.

То же самое справедливо и по отношению к женщине. Она испытывает оргазм сильнее, будучи заполненной, причём не обязательно членом и не обязательно во влагалище.

Запрет на мастурбацию в религии и морали является силовым приёмом, которым вынуждают человека на других людей, на партнёров, на иллюзию того, что только в любимом, специально выбранном человеке ты можешь обрести наслаждение. Применение излишней силы часто приводит к обратному эффекту, обеспечивая фиаско при контакте с внешним миром и паническое зацикливание на мастурбации, как это, по-видимому, произошло с Гоголем и многими другими, менее известными жертвами.

Стремление к партнёру – это поиск способа усилить наслаждение, познанное в одиночестве.

Если оргазм самоценен сам по себе и достижим каждым без помощи партнёра, то привлечение партнёра к достижению оргазма для усиления своих ощущений можно рассматривать как извращение. И действительно, сексуальную эволюцию индивидуума можно интерпретировать как череду увеличивающихся извращений с целью усиления возбуждения, а следовательно, и оргазма.

Многие женщины способны испытывать оргазм только от собственноручной стимуляции клитора. Мужчина для них является лишь приятной, но вовсе не обязательной добавкой к оргазму. Женщина усиливает свой оргазм, чувствуя в себе член и его извержение. Мужчина становится лишь приложением, социальной добавкой, оправдывающей оргазм, компонентом, необходимым лишь для зачатия, но вовсе не являющимся причиной женского оргазма.

Но если не оргазм, легко достижимый самостоятельно, то что же тогда влечёт мужчин и женщин к партнеру, включая и гомосексуальные варианты? Совместность подступов к оргазму? Влага влагалища? Пары спермы? Ощущение собственной власти приносить наслаждение партнёру? Ощущение единения в новое существо высшего порядка в процессе совокупления?

Известны ситуации, когда пары или несколько человек, чаще всего мальчиков, онанируют вместе, даже не прикасаясь друг к другу. Здесь зрение соучастников выполняет функцию единения, а значит, подступы к оргазму становятся социально осмысленными.

Таким образом, целью привлечения посторонних к испытанию оргазма является желание единения с ними, а не сам оргазм. Оргазм можно рассматривать как инструмент, используемый для максимального единения то ли с самим собой, то ли с партнёром. При мастурбации происходит проникновение в свою глубину, корневую суть. При совокуплении происходит единение с иными сутями. Становится возможно открывать для себя миры других существ с помощью совместно испытанного оргазма.

К совместному оргазму стремятся и потому, что ко мгновению его свершения исчезают все противоречия и границы между партнёрами. Именно ощущение единения партнёров, по-видимому, столь притягательно, что отвлекает от одиночной мастурбации.

Во время совокупления происходит проекция наслаждения на партнёршу и возникает отождествление её с тем наслаждением, которое получаешь с её помощью. Человек начинает желать не наслаждения непосредственно, а опосредованно, через это существо. Такое отождествление открывает бесконечный поток эмоциональных перипетий, которые называют любовью. Отождествление партнёрши с источником наслаждения быстро иссякает при прекращении наслаждения, а потому ты теряешь к ней всякий интерес, подобно тому как теряется интерес к своим половым органам после оргазма, достигнутого мастурбацией.

Оргазм от мастурбации – это бриллиант. Оргазм от совокупления – бриллиант в оправе.

Мастурбацию можно назвать абсолютной формой эгоизма. Когда же человек, доставляя удовольствие себе, одновременно доставляет удовольствие партнёру по совокуплению – это можно назвать механикой альтруизма. Любовью называют желание испытать оргазм не с помощью мастурбации, а с помощью другого существа.

Он спросил женщину – не хочет ли она оказаться по другую сторону оргазма.

Нисколько не смутившись, она задала ему встречный вопрос: «По какую другую: по эту или по ту?»

– По эту мы находимся и так, – сказал он в желании.

– Это ты – по эту. А я нахожусь – по ту, – сказала она, повернулась и пошла.

– Помоги мне перебраться на твою сторону, – крикнул он ей вслед.

– Я тебе для этого не нужна, не сиди сложа руки, – обернулась она с улыбкой.

Людей сближают перенесённые вместе сильные эмоции. Ими являются наслаждения и страдания. Общий оргазм, как и общая беда, сближает, объединяет людей. Однако страдания партнёров в постели от обоюдной неудовлетворённости не только не сближают их, а гонят в разные стороны друг от друга. Страдание страданию рознь.

«Парень девушку ебёт – хочет познакомиться», – поётся в частушке. «Не поебши не узнаешь», – говорит пословица. «Познать женщину», – вещает Библия, что итожит предыдущие фольклорные наблюдения. (Фольклор – в отличие от литературы – не кривит душой, ибо не страшится цензуры, бессильной против устного языка.) Истинно познакомиться, узнать друг друга мужчина и женщина могут только в процессе совокупления. Так как после того как оба или один из партнёров испытал оргазм, совокупление прекращается, то оргазм становится рубежом, после которого знакомство можно считать свершившимся. По меньшей мере для того, кто испытал оргазм. Женщина, жаждущая оргазма, но не достигшая его с мужчиной, будет по-прежнему чувствовать этого мужчину чужим или даже ещё более почужевшим, чем до безоргазменного совокупления. Женщина неопытная или смирившаяся с безоргазменными совокуплениями и знающая оргазм в основном по мастурбации, может ощущать некоторое сближение с мужчиной после совокупления с ним. Но истинную близость она чувствует, только испытав с ним оргазм. Таким образом, совокупление – это просто знакомство, оргазм – это уже сближение.

Отношение к оргазму как к способу познания объясняет стремление мужчин к разным женщинам – мужчин обуревает жажда знания.

Женщина приручается оргазмом. Но если он не повторится достаточно скоро, она опять дичает.

Многие женщины оскорбляются, когда мужчина не остаётся у них или не оставляет их у себя на ночь. Оскорбляет их это потому, что эти женщины испытывают сильную похоть по утрам, и утром некому её удовлетворить. А разве это не самое сильное оскорбление?

«Женщина – это орудие наслаждения». Такое определение более подходит для надувной куклы. Для женщины следует применять другое: женщина – это наслаждающееся орудие наслаждения.

Тот факт, что женщины оскорбляются на отношение к ним как к сексуальному объекту, является резкой реакцией на единственно искреннее к ним отношение. Но искреннее отношение невыгодно женщине, ибо оно снимает с неё покровы тайны, «разоблачает» её, раздвигает ей ноги, а ведь вся сила женщины – в одежде, в сомкнутых коленях. Без одежды, распахнутая, женщина становится доступной всякому возжелавшему её.

Мужчина тянется к совокуплению, которое гарантирует ему оргазм. Оргазм надёжен в своём явлении и не изменяет мужчине. Всё остальное – легко предаст и не явится, когда призываешь на помощь. Привязанность, влечение, любовь кончаются, а оргазм всегда – тут как тут. Именно благодаря своей кратковременности оргазм столь надёжен, ибо надёжность кратковременна по своей сути.

С чужой женщиной самое сильное наслаждение испытываешь до оргазма. С близкой женщиной самое сильное наслаждение испытываешь после оргазма. Сам же оргазм одинаково прекрасен с любой женщиной.

Таким образом, до оргазма нужна желанная любовница, во время оргазма – безразлично кто, после оргазма – любящая жена.

Два основных типа женщин. Одни рвутся к оргазму при каждом совокуплении и чувствуют себя обманутыми и оскорблёнными, если мужчина извергается раньше и не даёт им добраться до оргазма. Другие холодно вычисляют, настраиваться ли им на оргазм или нет, потому как они не хотят соргазмить и сразу куда-то бежать, а хочется им помлеть и, быть может, даже вздремнуть в объятиях любовника. Бывают и другие вычисления, результат которых часто настраивает таких женщин умышленно не позволять себе выйти на уровень возбуждения, которое взыскует оргазм, а остаются они на безопасном уровне приятности либо безразличия, мечтая: «Скорей бы кончил».

Если ты женщину доводишь до оргазма легко, то первый тип самый лестный и приятный. Если же для достижения оргазма она требует значительных усилий, то при регулярных совокуплениях это становится обременительным. Тогда второй тип женщин – значительно удобней для регулярных совокуплений, ибо каждый раз нет нужды обязательно пыжиться, чтобы доволочить её до оргазма.

Суть каждой женщины проявляется в том, каким способом она добывает себе оргазм при совокуплении. Способна ли женщина испытать оргазм без специальной стимуляции клитора или эта стимуляция необходима? В какой позе эта женщина может испытать оргазм? Как быстро она может его достичь? Известно, что характер отражается во всём – в походке, в почерке, в разговоре, в чертах лица. Можно смело утверждать, что связь между методами добычи оргазма и характером весьма крепка, и, более того, быть может, методы добычи оргазма и определяют в конечном счёте основы характера. Чем легче женщина достигает оргазма при совокуплении, тем легче она идёт на сближение, а значит, тем больше её отношение к похоти уподобляется мужскому.

Конечно же, и у мужчин наблюдается зависимость характера от степени лёгкости и частоты, с которой у него возникает эрекция, от того, как она (эрекция) себя ведёт от приближения к женщине, от того, насколько мужчине необходимо для самоутверждения удовлетворить женщину. Для многих мужчин важно прежде всего иметь хорошую эрекцию, чтобы всадить, а кончить для него – не проблема. Потом он начинает замечать недовольство партнёрши, а это ущемляет его мужское самолюбие. Так или иначе он приходит к пониманию, что хорошей эрекции недостаточно для удовлетворения женщины, а надо, чтобы эрекция ещё и держалась достаточно долго. Осознание этого может поколебать образ собственной мужественности, что может бумерангом ударить по эрекции. Одна мысль, что нужно оргазма сторониться, не позволять ему случиться и страшиться его как символа своего фиаско, может повлиять на непринуждённость эрекции, которая так легко возникала при пренебрежительном или невежественном отношении к ощущениям любовницы.