Текст книги "Чтоб знали! Избранное (сборник)"

Часто женщина бросает горький упрёк мужчине: «Всё, что тебе от меня нужно – это моё тело». Мужчина начинает старательно убеждать женщину, что это не так, что ему от неё нужно что-то ещё. В действительности упрёк есть не что иное, как осознание женщиной истинного положения вещей. Оно тщательно скрывается моралью и невыгодно женщине, если она следует предписаниям морали. Единственные женщины, которые не бросают подобных упрёков, – это проститутки, ибо они получают за своё тело деньги. Когда приличная женщина укоряет мужчину его сутью: желанием её тела – это значит, что она не получила достаточную оплату за своё тело, что мужчина хочет пользоваться ею задарма. Женщине требуется плата более щедрая, чем совокупление и оргазм – плата, которой вполне довольствуется мужчина.

Оргазм – укротитель.

Красота всегда избыточна в том смысле, что она привлекает значительно больше людей, чем в состоянии одарить собой. Потому воспевание её, демонстрация, рекламирование есть метод постоянно поддерживать голод по красоте, держать на высоком уровне сексуальную неудовлетворённость в обществе.

Женщины пишут в брачных объявлениях следующую торжественно оградительную фразу: «искателей приключений прошу не беспокоиться» или сакраментальную фразу: «…с серьёзными намерениями». Они воображают, что встают в благородную, приличную, высоконравственную позу, но, по сути-то дела, они в открытую заявляют, что намерены жестоко торговаться за отдачу тела, а не следовать его желанию.

Феминистки утверждают, что изнасилование для мужчины – это акт жестокости и вовсе не связано с наслаждением. Но раз насильник испытывает оргазм при изнасиловании, а это происходит практически всегда, то как оргазм не считать наслаждением? Просто для женщины мужской оргазм без её вовлечения в него есть высшее проявление жестокости, которая для женщины ощущается столь бесчеловечной, что не позволяет ей представить, что насильник, оказывается, ещё и наслаждается.

Примечательно, что в святую святых человека – личную, то есть половую, жизнь – в жизнь, где человек якобы вытребовал себе свободу от общества и где общество отступило и якобы смирилось и согласилось не вмешиваться в эту область, так вот в эту святую личную жизнь общество влезает так же бесцеремонно, как и во всё остальное. Более того, человек, который с первого взгляда, казалось бы, оберегает свою интимную жизнь от общества, на самом деле ищет его вторжения и даже не ощущает свою половую жизнь полноценной, пока общество не наложит на неё свою лапу. Я имею в виду женитьбу – лицензию общества на половую жизнь и размножение. Большинство любовников, длящих свои отношения, не будут чувствовать покоя на душе, пока добровольно не наденут на себя смирительную рубашку общества под видом женитьбы. Женитьба есть не что иное как акт мазохизма, ущемляющий свободу каждого из партнёров. Общество засылает своих провокаторов, террористов, шантажистов в жизнь любовников. Оно делает это с помощью насаждения стыда, вины, неудовлетворённости, образующихся из-за самоволия любовников, занимающихся не санкционированными обществом сношениями. Только на мгновение оргазма любовники становятся сами собой. Недаром он сравнивается со смертью, которая тоже освобождает человека от власти общества, правда, устрашающе радикально.

Мужское отношение к женщине является отражением резкости смены его чувств до и после оргазма: со страсти на безразличие. Стремительные перепады в своих чувствах мужчина проецирует на образ женщины: так был выдуман стереотип женской неверности, который есть не что иное, как отражение мужской «неверности», мужских чувств по отношению к женщине, чувств, претерпевающих резкое изменение на противоположные при прохождении мужчины через оргазм.

Женская оргазменная структура предназначена для множества последовательных партнёров: женщине требуется больше времени, чем мужчине, для того, чтобы достичь оргазма, а значит, ей предпочтительна череда самцов, которая обеспечит достаточное время возбуждения для оргазма и, кроме того, создаст в утробе конкуренцию сперматозоидов различных мужчин. Но общество решило во имя своей стабильности пожертвовать самым эффективным способом отбора и установило борьбу самцов, чтобы не допустить борьбы их сперматозоидов, вынеся естественный отбор из влагалища вовне его. Таким образом, самка по закону принадлежит одному самцу, но для того, чтобы получить необходимое удовлетворение (обеспечивающее удовлетворение генетическому разнообразию), женщина должна закон преступать, вступая во внебрачные связи. Женщина выбирает между физиологическим удовлетворением и удобством выращивания потомства. Выбирая первое, она становится плохой матерью, выбирая второе, она становится несчастной любовницей. Мужчина встаёт перед подобной же дилеммой, разрешить бесконфликтно которую удаётся редко. Он либо хищник, холостяк, ёбарь, свободный человек и тем самым лишает своих детей заботливого и преданного отца, либо он семейный человек, с вырванными клыками и когтями, кастрированный обязанностями и заботами, исправно взращивающий потомство. Середина же представляет из себя дрессированного волка, который всё в лес смотрит и иногда туда сбегает, но возвращается к приготовленному куску мяса, устав от утомительной охоты.

Оргазм как универсальное средство поддержания душевного покоя. А следовательно, и общественного порядка.

Оргазм – это самое серьёзное и важное дело в жизни, он всегда приковывает к себе пристальное внимание – никто не смеётся во время его краткого существования, все становятся исключительно напряжёнными и сосредоточенными. Цепкий оргазм.

Широко раздвинутые ноги, согнутые в коленях, – символ максимального женского желания. Однако многие женщины достигают оргазма только с вытянутыми и почти сдвинутыми ногами, поскольку им необходимо напрячься. Таким образом, сдвинутые напряжённые ноги, которые ныне являются символом целомудрия, правильнее считать символом апогея желания – оргазма.

Нет ничего проще, чем разоблачать скрытые желания: за каждым запретом существует желание, которое этим запретом сдерживается. Выискивать и торжествовать от раскрытия тайных желаний оказывается глуповато – проще и разумнее перечислить открыто утверждаемые запреты. Потому хочется не разоблачать с важным видом скрытые желания, а скромно и настойчиво трудиться над их удовлетворением.

То же и о разоблачении внутренних нравственных противоречий и логических неувязок в морали: заниматься этим значит лишь познавать правила игры, на которых строится общество, и открытия в этом нет никакого, ибо, узнав правила, что же остаётся делать: нарушать эти и создавать другие или с усиленным энтузиазмом броситься им подчиняться? В любом случае будет создаваться игровая ситуация с теми или иными правилами. Вне игры человеческое общество не существует.

Нелепо также уличать законы, нравы, мораль в абсурдности. Они существуют именно в силу своей абсурдности. В этом и есть основа их существования. Творец не пытается разрешить абсурд, а перешагивает его, обходит, точнее говоря, преступает законы.

Оргазм и любовь

Для мужчины оргазм – это высшая плата за общение с женщиной. Для женщины оргазм совершенно недостаточен. Если мужчина спрашивает женщину, любит ли она его, он подразумевает, отдастся ли она ему. Если женщина спрашивает мужчину, любит ли он её, она подразумевает, женится ли он на ней или купит ли чего ей хочется. Для неё оргазм хорош, если за ним, до него и во время него ей гарантируется состояние уверенности в том, что она находится с правильно выбранным мужчиной. А правильно выбранный мужчина это тот, кто согласится пожертвовать своей свободой и деньгами ради регулярных оргазмов с этой женщиной.

Оргазм не нуждается в любви к партнёру, избранному в помощь для его достижения. Иными словами, оргазм не нуждается в трепете, ибо что есть любовь, как не трепет предвкушения оргазма. Напротив, любовь часто является препятствием для достижения оргазма, так как волнение любви может вызвать у мужчины отсутствие эрекции или неспособность достичь оргазма, а у женщины – и подавно. Тогда как привычное бестрепетное совокупление супругов вызывает легко достижимый оргазм у жён, приноровившихся к своим мужьям. А с новым любовником, к которому пылают страстью, они поначалу либо не могут зайтись, либо достигают оргазма с большим трудом. Есть женщины, которые после свидания с любовником прибегают к безразличному мужу для быстрого и надёжного оргазма.

Глядя на мастурбирующую женщину, уязвлённый мужчина может воскликнуть: «Она себя может использовать без любви, а я, чтобы использовать её, видите ли, должен её любить!» Но, по сути дела, всё наоборот: мастурбация – это использование себя с максимальной любовью, ты о себе заботишься, ты остаёшься с собой после оргазма, ты всегда с собой. Мужчина своей любовью должен попытаться привести женщину в состояние, в котором она находится, мастурбируя.

Любовь и оргазм связаны тяжкой цепью. Посмотрите, как по-разному к ним люди относятся и как их отторгают друг от друга. Любовь – понятие принудительно духовное. Даже тогда, когда её награждают эпитетом «физическая», она всё-таки остаётся духовной, потому как – «любовь». Она всегда должна быть направлена на кого-то, за исключением случая с Нарциссом, который является курьёзом даже в мифологии.

Любовь направлена в вечность, тогда как оргазм устремлён в сиюмгновенность. Любовь посягает на всегда приукрашенное будущее, оргазм изнуряюще и конкретно злободневен.

Говоря о любви, всегда расписывали её духовную сторону, замалчивая её физиологию. Говоря об оргазме, изучали его физиологию, не замечая его духовности. Но в оргазме больше духовности, чем в любви, ибо любовь материалистично стремится к оргазму и им попирается. Тогда как оргазм даёт цель любви, являясь великой загадкой.

Любовь могла бы длиться вечно только при одной нереальной ситуации: если при непреходящем возбуждении не будет достигаться оргазм. Прототип этой ситуации – разлука с полной верностью и отстранением от мастурбации. Но в силу того, что такая ситуация не может существовать именно из-за своей идеальности, то любовь прерывается оргазмом, вернее, сразу после оргазма.

Любовь – это условное состояние, так как она направлена на внешний объект, который всегда сомнителен, ибо не является частью тебя, тогда как оргазм – безусловное состояние, случающееся с тобой, а потому не подлежащее сомнению.

Жажда оргазма начинает именоваться любовью, страстью, когда мы хотим вызывать оргазм с помощью человека, а не с помощью мастурбации.

Есть оргазм холодный, свершающийся с привычной женщиной, привычным путём, без ощущения голода. Ты трёшь «волшебную лампу» только потому, что она у тебя есть, зная, что из неё явится джинн, но тебе нечего попросить у него, и он заползает обратно в лампу. Джинн становится велик, когда он выполняет великое желание, а когда желаний нет и ты его ни о чём не просишь, то его явление, конечно же, является волшебным, но, увы, никчёмным.

Оргазм имеет над женщиной власть большую, чем над мужчиной, то ли потому, что он у неё действительно сильнее, то ли потому, что ей достичь его сложнее, а потому он и ценится ею больше. Есть женщины, которые без особых уговоров согласятся отсосать, под оправдывающим предлогом, что сперма, мол, необходима для женского организма. Но позволить мужчине полизать её или ввести член – о, нет, для этого она должна, по её заявлению, полюбить. Она одаривает мужчину своим оргазмом, она кончает с мужчиной в знак доверия. Оргазм сближает, а она не хочет сближаться с кем попало. Поэтому в общении с различными мужчинами ей проще всего отсосать – во-первых, полезно, как уже говорилось выше, а во-вторых, мужчина, возбуждённый её присутствием, успокаивается и не посягает на другие полости.

Или такая иллюстрация: если женщина рассержена на мужчину, с которым совокупляется, или он вызывает в ней по какой-то причине неприятные эмоции, то она умышленно удерживает себя от возбуждения и, уж во всяком случае, от оргазма. Потому что он вынудил бы её на мгновения близости, которой она с ним в данный момент не желает.

Точно так же ведёт себя и проститутка с клиентами и допускает до себя оргазм лишь с сутенёром. (Те, что испытывают оргазм с клиентами, перестают быть проститутками, а становятся любовницами, берущими деньги.)

Если для женщины оргазм является гарантией сближения, то для мужчины само собой разумеющийся оргазм для сближения недостаточен, и ему нужна систематическая доступность женщины. Недаром же говорят, что мужчина любит самую доступную. Поэтому определённая категория мужчин женится на женщинах, которые всегда готовы удовлетворить их желание. Другое дело, что, женившись, эти мужчины вскоре обнаруживают, что постоянная доступность лишь одной женщины не столь привлекательна, как периодическая доступность любой другой женщины.

А вот и другой пример: женщина хочет, чтобы мужчина о ней заботился, просит внимания, не только сексуального. Она просит любви.

– А что же ты предлагаешь от себя? – спрашивает мужчина эту женщину.

Она, не задумываясь, обещает лукаво:

– А я всегда буду с тобой.

И этим она хочет выразить, что будет ему постоянно доступна, то есть обеспечит условия возникновения у мужчины чувства близости.

До оргазма клянутся в вечной любви, а вечность спроектирована в потомство, которое возникнет после оргазма. Потомству передастся ощущение вечности, даримое оргазмом и с ним исчезающее. Таким образом, клятва вечной любви обретает истинность в продолжении рода.

После оргазма эта клятва теряет смысл и уже не упоминается, потому что выполнение её уже перепоручено сперматозоиду и яйцеклетке.

Толкуют, интерпретируют, спекулируют на неточности и многозначности. Что же такое любовь? Будь она творением Бога, а не человека, Бог бы высказался ясно и определённо, как он это сделал с оргазмом, – тут уж ни у кого не остаётся сомнений, когда оргазм является.

Так как возбуждение – это путь к оргазму, то оно становится значимым и ценным само по себе. Этот отсвет, который оргазм бросает на возбуждение, всячески эксплуатируется обществом, потому что на стадии возбуждения человек ещё не порывает с цивилизацией, как это происходит в момент оргазма, а всё ещё цепляется за самоконтроль и находится у общества на поводке. Общество использует возбуждение как обещание оргазма, обещание, которое оно предполагает выполнить только в браке. Для общества возбудить человека гораздо проще и выгоднее, чем обеспечить человеку оргазм вне мастурбации. Общество воспитывает самоценность возбуждения с помощью отождествления его с любовью. Затем появляется оргазм, чтобы покончить с возбуждением, с любовью, а заодно и с обществом.

Любовь – это прежде всего признак несовершенства человеческого общества, и сквозь это несовершенство проблескивает совершенство оргазма.

Нравственность не позволяет мужчине вычленять из партнёрши её самый важный орган, а заставляет принимать партнёршу целиком, с огромным количеством «нагрузок». Давление это настолько сильное, что большинство соглашается. Такое соглашательство тоже называют любовью. Потому-то после оргазма и начинается маета, которая и составляет трагикомедию жизни.

Именно похоть является эталоном идеальных отношений, потому что в ней – избыток остроты, наслаждения, желания друг друга. Именно похотью заманивают людей в брак. Наивные полагают, что раз в браке разрешена похоть, то брак будет гарантировать её обилие и постоянство. Но брак основывается не на похоти, а на любви, которая не имеет никакого отношения к похоти: любовь – это дружба между мужчиной и женщиной.

Удовлетворение женщины занимает значительно больше времени и требует больше усилий, чем удовлетворение мужчины, поэтому в моногамном браке женщина всегда недополучает.

Любовь и похоть сосуществуют лишь краткие мгновенья. Всё остальное время они живут порознь, и любовь не имеет никакого отношения к похоти, более того, любовь отгораживается от похоти, ибо похоть основана на изменчивости, изменах, новизне, а любовь стремится к постоянству, незыблемости и верности. Стремления любви, в свою очередь, смертельны для похоти. Оргазм же находится посередине: он ни похоть, ни любовь. Он постоянен, так как всегда при тебе, но изменчив, так как быстро прекращается. Оргазм открывает путь либо от от похоти к любви, либо от похоти к одиночеству.

Женщина теряет смысл для мужчины после его оргазма. Она становится для него бесполой и может продолжать представлять интерес только как друг или партнёр. С другом можно раздружиться, и тогда остаётся только партнёрство, от которого избавиться посложнее из-за юридических сетей. Потому-то женщина и стремится к замужеству, понимая кратковременность своей привлекательности для мужчины, понимая, что гусь свинье не товарищ, и веря только во власть законов, созданных в обществе для того, чтобы мужчина не мог пользоваться женщиной бесплатно.

Поставив женщину на пьедестал, мужчина лишается возможности с ней совокупиться – ну как к ней подобраться, если она высоко, на крохотной платформе, где её даже стоя не возьмёшь.

Основная причина вечных конфликтов между мужчиной и женщиной заключается в том, что мужчине от женщины нужно значительно меньше, чем женщине от мужчины. Мужские требования к женщине исчерпываются её доступностью и внешней привлекательностью, ибо оргазм ему гарантирован. Кроме того, мужчина всегда жаждет новую женщину, а потому, овладев одной, не обременяет её долгим вниманием и устремляется к овладению другой. Женщина же требует от мужчины несоизмеримо большего: внимания, преданности, которые служат отражением настойчивости, необходимой, чтобы довести женщину до оргазма. Кроме того, женщина ожидает от мужчины денег, чтобы можно было устроить гнездо и выводить птенцов. Женщина требует заботы о себе, о ребёнке, требует верности, чтобы иметь душевный покой и не опасаться, что её и детей покинут ради другой женщины.

При такой диспропорции взаимных ожиданий неудивительно, что союзы между мужчинами и женщинами славятся своей эфемерностью.

Легко кончающая женщина к понятию любви относится весьма прагматично. Женщина же, с трудом или редко достигающая оргазма, требующая терпения и длительности возбуждения, хватается за любовь как за гарантию оргазма. Для неё переспать разок с мужчиной – дело напрасное с точки зрения наслаждения. Если она делает это, то лишь с целью удержать мужчину на больший срок.

Оргазм и желание

Любой объект обретает смысл только тогда, когда человек начинает его желать – потреблять ли, пользовать ли, уничтожить. Возникновение желания – большее чудо, чем его удовлетворение. Сам объект не обладает никакими красками, пока его не начнёт расцвечивать желание.

Желание, в свою очередь, делает значимым всё, что может его удовлетворить.

Потому фетишист восторгается тем, что для других безразлично или отвратительно.

Есть два принципиально различных женских облика: женщина, расцвеченная твоим желанием в богиню или блядь, и женщина без прикрас твоего желания, мозолящая тебе глаза.

Одни женщины стараются выжать из возбуждения как можно больше удовольствия прежде, чем спрыгнуть в оргазм, ибо за ним наслаждение утихает. Другие стремятся зайтись как можно скорее, либо потому что они могут испытать несколько оргазмов, либо потому что боятся, что мужчина кончит первый и не позволит кончить им, либо они просто не любят тянуть, ибо быстрый оргазм у них острее, чем после долгого возбуждения.

Человек самодостаточен для оргазма, но воображение создаёт изощрённое влечение к общению с кем-то ещё. Вне зависимости от оргазма существует интерес к чужим половым органам, будь то чужак противоположного или своего же пола. В этом влечении главное – новизна: не своё, а чужое. Потому-то этот интерес резко ослабевает или исчезает вообще, когда чужие половые органы перестают быть чужими из-за постоянной доступности. Они становятся как бы «своими» и потому вызывают интерес только тогда, когда хочется освободиться от скопившегося желания. То есть с не своими, постоянно доступными половыми органами ведут себя точно так же, как со своими: их используют для мастурбации, которая происходит без трепета, возникающего только от новизны.

Таким образом, существуют два независимых, но переплетающихся желания: желание новизны и желание оргазма. Одно без другого хиреет. Желание оргазма без новизны скукоживается до минимального уровня, поддерживаемого физиологической потребностью. Желание новизны, не поддерживаемое оргазмом, обезображивается в неврозы.

Желание новизны – явление относительное, в отличие от желания оргазма. Женщина или мужчина, впервые вступающие в половые отношения, могут страстно желать друг друга, потому что эти отношения для них настолько новы, что потребуется значительное время, прежде чем новизна постареет, особенно если они хорошие экспериментаторы. Их моногамное и верное стремление друг к другу будет на время совпадать с желанием новизны, которое, как правило, противоречит моногамии. Для людей опытных в половых отношениях, имевших любовников или любовниц, новизна исчерпывается значительно быстрее. Желание новизны – никогда до конца не удовлетворяемое стремление, и оргазм приостанавливает его, как приостанавливает любое стремление духа.

Желание же оргазма – абсолютно. Одним из доказательств его абсолютности является мастурбация в течение всей жизни.

Это желание не зависит от объекта, оно субъективно. Внешний мир с его потенциальными сексуальными партнёрами может провоцировать желание оргазма, но оно, даже будучи в полной изоляции от внешнего мира, существует само по себе, хотя бы в форме ночных поллюций.

Разделённая радость – больше, как говорит пословица. Разделённый оргазм острее и сильнее. Таким образом, оргазм размножается (увеличивается) делением (разделением). Продолжая, можно сказать, что чем с большим числом людей делишь оргазм, тем он сильнее, больше, острее. Но есть особи, для которых это вовсе не так: например, де Сад, говоря от имени Дольмансе, утверждал, что партнёр не должен испытывать наслаждение, которое отвлекает его от услаждения де Сада. Таким образом, холодная, но умелая проститутка была бы для него идеалом. А точнее – проститут.

Опять-таки проститутка оказывается идеальной партнёршей даже для такого сорта мужчин.

Оргазм для мужчины демократичен: он уравнивает всех женщин – после него на какой-то момент любая становится одинаково безразлична. Тогда как возбуждение делит женщин на множество категорий. Но если дать желанию расти, то оно доходит до таких размеров, когда все женщины уравниваются опять, ибо для его спешного удовлетворения становится годной любая.

После совместного оргазма только кажется, что женщина – твоя, как собственность, что это тело должно быть послушно теперь, впредь и навсегда, пока ты этого хочешь. Но, увы, получается не так. Оно встаёт, напяливает на себя ткань, хочет исчезать, делать нечто, что тебе неизвестно, и выходит из повиновения желанию. Тут-то и возникает протест и разочарование. «Как же? Это моё!» – хочется вскричать и усадить тело на постель, с которой оно только что поднялось. Или хочется сбросить тело с постели и повелеть: «Исчезни!» Но оно только что село на кровать и собирается лечь. Таким образом, в большинстве случаев тело любовницы ведёт себя не так, как тебе желается. И только обоюдная похоть делает любовников унисонными в своей сплочённости.

Идеализм мужчины состоит в желании совокупиться с как можно большим числом женщин, одной за другой, а когда такая возможность предоставляется, он выдыхается на первой или на второй. Идеализм женщины заключается в верности одному любимому мужчине и неспособности испытывать наслаждение с посторонним. Но когда предоставляется случай, она обнаруживает, что легко и с превеликим удовольствием может совокупляться со многими мужчинами, стоящими в очереди один за другим.

Свобода может определяться двумя противоположными способами. С одной стороны, свободой можно назвать предоставленную возможность удовлетворять любое своё желание. А с другой стороны, свободу определяют как независимость от желаний, то есть отсутствие желаний. Оргазм снимает противоречие между этими двумя подходами, становясь водоразделом между ними, ибо до оргазма справедливо первое определение, а сразу после оргазма – второе.

Жизнь, цель которой – многократное достижение оргазма, более насыщена эмоционально, нежели физически. Поскольку эмоции возникают от перепадов чувств: желание – безразличие; безразличие – желание. Физически же насыщена жизнь у спортсменов.

Желание и не подозревает об оргазме, единственное его стремление – это усиливаться и длиться вечно. Приходит оргазм и разрубает узел, убивая желание. Не будь он таким прекрасным, желание и не подпустило бы его к себе. Но оргазм чарует своей силой и красотой, а потом убивает. Впрочем, желание знает, что лишить его жизни навсегда – невозможно.

Желание – это ворота для оргазма.

Убийство наказуемо даже по отношению к желаниям: человек, убив оргазмом желание, терпит наказание безразличия.

Желание придаёт особый смысл половым органам. Без желания они уравниваются с прочей плотью.

Казалось бы, будь дело только в оргазме, наличие одной женщины должно бы до конца удовлетворить все сексуальные потребности. Но возникает жажда смены партнёра, происходят измены, влечения, прелюбодеяния и прочее, доказывающие, что дело не в оргазме, а в подступах к оргазму, а точнее – в силе желания. Сила же определяется новизной. Оргазм с женщиной «обесчещивает» её потому, что снимает с неё новизну и при многократном повторении сводит на нет её сексуальную привлекательность. Желание освежается лишь новизной, которая составляет основу полового влечения для мужчины. Нравственность легализирует мечту об идеальной женщине и тем даёт формальное право на перебирание и отвергание множества женщин во имя якобы поиска идеала. В какой-то момент мужчина уговаривает себя, что идеал достигнут, но через некоторое время неизбежно обнаруживает, что пресытился идеалом в той же мере, как некогда он пресыщался «неидеалом». И тогда открывается истинная суть полового влечения, которая вовсе не оргазм, а погоня за желанием, вызываемым новизной.

У женщины тяга к новизне преодолевается тягой к надёжности. Впрочем, подобное происходит и у мужчины, что и делает его женственным.

Оргазм алогичен, и потому его окрестности тоже полны парадоксов: женщине, чтобы достигнуть оргазма, нужно напрягаться, но напрягаться она захочет, если прежде с мужчиной расслабится.

При отсутствии притока новизны оргазм притупляется, вернее, сужается до точки. Новизна же делает его окрестности не менее важными, чем он сам. Они обширны с женщиной, которую жаждешь, и они сводятся в точку самого оргазма с женщиной, которая чужда и непривлекательна.

Таким образом, разнообразие совокуплений состоит в разнообразии подступов к оргазму.

У женщин разнообразие этих путей находят даже в пределах её самой: говорят об оргазме клиторальном и вагинальном, иногда – об анальном. А также о недавно отысканном G-spot.

Женщина чувствует необходимость новизны для мужчины, интуитивно знает, что вызвать у него желание может только разнообразие, но так как новизна каждой женщины исчерпывается ею самой, то она пытается имитировать новизну с помощью разнообразия своего внешнего вида: одежды, причёски, косметики. Идея моды и является попыткой имитации обновления. Причём это не только имитация, но и профанация новизны, поскольку истинная новизна тела подменяется фальшивой новизной покровов тела.

Есть женщины, у которых при оргазме лицо искажается гримасой до неузнаваемости. Есть женщины, у которых лицо становится красивым и одухотворённым. Так что есть красавицы, которые во время оргазма становятся уродливыми, и есть непривлекательные женщины, которые во время оргазма становятся красивыми. Наслаждение уродует одних и украшает других. С точки зрения эстетической, не все созданы для наслаждения. Впрочем, оргазм облагораживает даже гримасу.

Женщина, которую страстно хочешь, представляется красивой. Женщина красива либо своей юностью, либо косметикой, либо новизной. Красота подобна любви – она остаётся после удовлетворения похоти. Похоть может рядиться в любовь, но бесследно исчезает после оргазма. Таким образом, оргазм – это универсальный экзамен истинности красоты и любви: если они не исчезают после окончания наслаждения, значит, они истинные. Как это ни забавно, косметика тоже подпадает под это определение, поскольку если она не размазывается, не слизывается во время суматохи соития, то женщина и после оргазма может оставаться красивой.

Оргазм – это граница между удовлетворённостью и неудовлетворённостью, причём граница эта настолько узка, что превращается в лезвие бритвы, которое каждый раз «режет» тебя при её преодолении. Режет в том смысле, что проникает до крови, до самой глубины чувств.

«После» переходит в «до» постепенно и незаметно в процессе зарождения нового желания, тогда как «до» переходит в «после» скачком, через вспышку оргазма, и посему, хотя сам скачок является наслаждением, но приземление в «после» и осознание его является удручающим. Осознанию «после» и примирению с ним следует учиться и воспринимать его только как предтечу «до». Круговорот этот особенно нагляден и ощутим при проведении целого дня с новой любовницей, когда желания свежи и сильны и оргазмы следуют один за другим, с каждым разом позволяя тебе осознать происходящие круговороты всё глубже и глубже.

У мужчины оргазмы с одной женщиной ведут к желанию другой женщины. У женщины оргазмы с одним мужчиной ведут к беременности или к желанию забеременеть от этого мужчины.

Мужчина после оргазма обретает свободу от желания, а значит, и свободу от женщины. У женщины после оргазма появляется желание гнездиться. Общество помогает ей в этом, накидывая на мужчину моральные и экономические узы, чтобы он обеспечивал пропитание женщине и её (тут как тут!) ребёнку. Таким образом, оргазм мужчину освобождает, а женщину – порабощает.

Чем сильнее желание, тем меньше ухищрений требуется от объекта желания, чтобы вызвать трепет партнера. От одного взгляда на новенькую возникает такой трепет, который через год регулярной ебли с одной и той же возникает с ней только перед самым оргазмом.

Вот собираюсь к любовнице, и голова полна фантазий о том, что и как с ней проделать. Но хорошо уже знаю, что после первого оргазма фантазии исчезнут, и поэтому заранее планирую темы сексуального разговора на сразу после оргазма. Так, обязательно, наперекор равнодушию, говорить о возможной совместной оргии, о её подруге, которую моя любовница хотела к нам присоединить. Разговоры эти, поначалу чуждые прибитому оргазмом желанию, начинают его оживлять, пробуждать, и планирование новых приключений с любовницей доводит нас до нового оргазма. Поэтому я тщательно заготавливаю темы для разговоров, чтобы их оказалось достаточно на несколько оргазмов. Но сделать эту заготовку необходимо до первого оргазма, пока наиболее сильна жажда фантазировать.