Текст книги "Единственное желание. Книга вторая"

***

Когда Настя проснулась, солнце уже вовсю светило в окна, и время, судя по всему, близилось к полудню. Рыжая потянулась блаженно, не чувствуя никаких угрызений совести. Можно иногда побыть соней и лежебокой, особенно в такой королевской постели и в такой удивительном месте. Когда ещё выпадет шанс спать вот так: сладко, ни о чём не тревожась, ничего не страшась. Пробудившийся разум тотчас напомнил, что поводов для беспокойства хватает, и байковое послевкусие сна улетучилось в одно мгновение.

«Эливерт!» – многозначительно и нетерпеливо напомнил внутренний голос.

И Настя, ещё раз потянувшись лениво, как кошка, поспешила встать.

Золотой солнечный свет нещадно заливал комнату, и в ней уже становилось душновато. Пора было прогуляться.

Настя обнаружила на спинке кресла простое синее платье с затейливой шнуровкой на груди. Мысленно поблагодарив заботливую матушку Даларда, тотчас примерила обновку. Одеяние село идеально. Шнуровку, правда, почти не пришлось затягивать – всё-таки у Насти с формами всё было хорошо, в отличие от похожей на мальчика Эрид.

Посиделки вчера затянулись до глубокой ночи. Госпожа Вилирэн, истосковавшись по сыну, никак не хотела его отпускать, да и остальных тоже. Окрестности не баловали хозяйку Орсевилона приятными соседями, и общаться ей было особенно не с кем.

Правда, даже за долгими разговорами, мать Даларда не забывала о своём подопечном и несколько раз покидала обеденный зал, дабы осведомиться, не нужно ли чего-нибудь Эливерту.

Эрид, разумеется, тоже не спешила идти спать. Бедная девчонка и вовсе изнемогла от скуки в этой глуши. Подруг или кавалеров её возраста и сословия здесь вовсе не водилось. Потому она была на седьмом небе от счастья, имея возможность поговорить с кем-то новым, незнакомым. Да и брата своего она любила искренне и беззаветно.

Темы, близкие девочке, впрочем, были Насте далеки и неинтересны. Сестра Даларда производила вполне приятное первое впечатление, но всё-таки имела несколько очевидных недостатков, которые бросались в глаза, стоило поговорить с ней хоть пять минут. Она была совсем не похожа на брата и мать. Слегка взбалмошная, немного капризная, чуть высокомерная, и, разумеется, чертовски избалованная! Ведь она была единственной дочерью владетельницы Орсевилона, и, с учётом постоянного отсутствия брата, именно ей доставалась вся забота матери. Суровая миледи Вилирэн таяла в одно мгновение, когда дело касалось её детей. И Эрид этой её слабостью умело пользовалась.

У Насти Далард уже давно вызывал ассоциацию с большим и добрым псом, вроде сенбернара. Этакий флегматичный, невозмутимый и огромный как дом – он знал себе цену, осознавал свою силу, и потому мог позволить себе быть тихим и благодушным. Крупные собаки редко лают и не выказывают неоправданную агрессию. Им это зачем? Ну, кому в здравом уме придёт в голову лезть к этакому чудищу размером с маленького слона?

Теперь Рыжей как-то невольно захотелось продолжить эти сравнения…

Вот миледи Вилирэн скорее походила на породистую, хорошо выдрессированную овчарку или добермана. Вроде тоже тихая и невозмутимая (ведь воспитанная собака не позволит себе недостойное поведение!), но эта иллюзия никого не введёт в заблуждение. Потому что даже самый сдержанный доберман, всё равно остаётся доберманом! И лучше от него всё-таки находиться на почтительном расстоянии.

А вот Эрид почти сразу показалась похожей на мелкую декоративную собачку, вроде болонки или шпица. И не только из-за её роскошных кудряшек. Просто лаяла она часто, не по делу, и явно не думая о том, что этим может досаждать кому-то. Она знала доподлинно, кто в доме любимая игрушка хозяйки, а потому считала, что ей позволено всё!

Настя сначала изумилась: одна семья, а такие разные дети! Потом списала всё это на юный возраст Эрид да естественное для любого подростка стремление привлечь к себе внимание и сочла, что всё в этом семействе правильно и хорошо. Подрастёт девочка и ума наберётся, а пока…

Пока лучше послушать её мать.

Вот уж кладезь мудрости! Настя весь вечер заворожённо смотрела на эту женщину и только диву давалась. Как могут в одном человеке умещаться две такие крайности, как холодный расчётливый ум и безгранично доброе сердце! Она не была похожа на Надежду Андреевну внешне или характером, но почему-то именно здесь, именно в этот вечер, слушая эту даму, Романова вдруг мучительно ощутила тоску по дому. Ей так захотелось увидеть свою маму, обнять её, поцеловать в щёку, уткнуться ей в плечо и сидеть так долго-долго, в тишине, потому что в такую минуту любые слова лишние!

Эти эмоции что-то разбередили в душе, и, уже вернувшись в комнату, Настя ещё долго не могла уснуть – ворочалась, вспоминала, думала.

Задремала она уже ближе к утру и проспала до полудня, но, кажется, никто её в этом упрекать не собирался.

Рыжая умылась, заплела косу и поспешно вышла. Она пока плохо ориентировалась в Орсевилоне, а из прислуги ей никто на глаза не попался, но девушка сочла, что и самостоятельно сможет отыскать комнату Эливерта. Она редко плутала и легко находила дорогу даже в незнакомом месте. Во всяком случае, когда не была напугана до смерти, как в Ялиоле или Алру.

Внутреннее чутье и на этот раз Романову не подвело, вскоре девушка оказалась на первом этаже замка у той самой комнаты, где вчера они оставили атамана. Настя заглянула в приоткрытую дверь, уже знакомая ей Самир перестилала пустую постель.

– Ой, а где… – Дэини не успела закончить вопрос.

Служанка обернулась на голос, поспешно поклонилась.

– Милорд Элиол пройтись изволили. Вы гляньте его во дворе, миледи!

«Я думала он тут при смерти лежит, а он гулять ушёл!» – мысленно хмыкнула Настасья, растерянно глядя по сторонам.

– Вниз по лестнице, – по-своему поняла её Самир, возвращаясь к своим заботам.

– Благодарю!

Рыжая стремительно сбежала по каменным ступеням, распахнула тяжёлые створки двери. Раскалённый летний полдень ослепил, ударил в глаза золотым блеском. Припекало так, что к вечеру, без сомнения, можно ждать дождя или даже грозы. Настя, щурясь на солнце, огляделась, неторопливо спускаясь с высокого крыльца.

Двор не пустовал в этот час: крестьянский люд без дела сидеть не привык. В тени крепостной стены долговязый мальчишка чистил лошадь. Под навесом три пожилые женщины перебирали какие-то стручки, вроде фасоли. В воротах о чём-то болтали две прачки, поставив наземь свои плетёные корзины с бельём.

– День добрый, солнце моё! – услышала Настя, едва её ноги ступили на горячие серые камни, которыми был вымощен двор. – Не проходи мимо!

Поглядев в сторону, она только теперь заметила небольшую скамеечку, приютившуюся меж двух огромных вазонов с розами, слева от крыльца.

Эливерт сидел на ней, привалившись спиной к шершавым камням. Выглядел он неплохо. Намного лучше, чем вчера, во всяком случае! Правда, похудел и осунулся ещё сильнее. Хотя куда уж больше? И так тощий как…

«Не тощий, а просто… подтянутый!» – мысленно одёрнула себя Настя.

– Так вот ты где? – приветливо улыбнулась она.

– Посидишь со мной? – Эл приглашающе похлопал по скамье.

– Разумеется! Я, собственно, за этим и шла! Тебя искала.

Настя смело опустилась рядом – отчего же не составить компанию, ведь здесь, на виду у стольких людей, можно не бояться, что они снова зайдут дальше, чем дозволено! Вроде и наедине, и поговорить можно, а всё-таки любопытные взгляды так и летят в их сторону. Ещё бы – редко эта земля видит гостей! Значит, можно не опасаться, что ситуация снова выйдет из-под контроля.

– Меня искала? – Эливерт удивлённо приподнял бровь. – Правда, что ли? Зачем?

– Странный вопрос! Узнать хотела, как ты, – развела руками Рыжая. – Ты же вчера чуть не преставился у нас на глазах! Я переживала.

Разбойник посмотрел на неё внимательно и даже брови слегка нахмурил.

– Ты это всерьёз сейчас? Прям тревожилась?

– Смешной ты! Ещё бы! Чему тут удивляться? Лучше скажи – как чувствуешь себя?

– Жить буду. Видишь, миледи Вилирэн меня даже на свободу выпустила! Сказала, воздух свежий на пользу будет. Я сюда, кстати, сам доплёлся! Если начистоту, то в глазах темнеет временами. Не думал, что докачусь до такого! Рана вроде пустяковая. Дэини, да не смотри так! Я не жалуюсь вовсе! Обошлось, вроде, и ладно. Я просто… не привык как-то, чтобы за меня беспокоились. Миланейя разве что… Она всегда ворона посылала, если опасалась, что меня пришили где-нибудь. Кроме неё никому никогда до меня дела-то не было!

– Ой, не заливай! – ухмыльнулась Рыжая. – Хочешь, чтобы пожалела тебя? Так куда больше! Я и так всю ночь не спала! Эл, забудь те времена, когда ты был один! Мы все – твои друзья. Неужели ты не видишь, что каждый из нас готов сделать всё, что угодно, чтобы тебе помочь?

– Вижу. И не забуду, поверь! – кивнул атаман. – И ты, стало быть, так по-дружески за меня волновалась, что аж не спала? Верится с трудом – солнышко-то уже как высоко…

– Так вот, до рассвета глаз не могла сомкнуть, а потом сон одолел, только теперь проснулась, – невозмутимо ответила Дэини. – И сразу побежала друга проведать!

Эливерт усмехнулся каким-то своим мыслям, покосился на неё.

– Ты сегодня чудо как хороша, друг мой!

– Подумаешь – всего-то смыла дорожную грязь, да платье надела! – кокетливо улыбнулась Настя. – Как легко стать красавицей в глазах мужчин, достаточно штаны на юбку сменить.

– Нет, не в этом дело! У тебя сегодня глаза сияют как-то особенно… Что-то произошло?

Романова посмотрела в высокое пронзительно синее небо, на чуть поникшие от жары бархатные бутоны роз, покачала головой.

– Мне просто очень хорошо здесь! Удивительное место! Как будто здесь всё родное какое-то! Рана вот только твоя. Если бы меня не огорчало твоё состояние, я могла бы сказать, что совершенно счастлива.

– Здесь даже дышится иначе, – кивнул, соглашаясь Ворон, внезапно поддержав её сентиментальный настрой. – Волшебный замок Орсевилон!

– Только знаешь… Вчера мне было ещё и горько! И хорошо, и больно! На меня вдруг ностальгия такая нахлынула! Я поэтому тоже уснуть не могла. И про тебя думала, и ещё про дом, про маму. Я ведь больше никогда туда не вернусь. А от этого чудится, всё там было так удивительно, прекрасно и беззаботно!

Настя заглянула пытливо в лицо атамана, ища понимания, а он, к её удивлению, отвёл льдистые прозрачные глаза.

– А ты хочешь? Хочешь вернуться? – тихо спросил он.

– Не знаю… – Настя вздохнула, снова разглядывая розы. – Наверное, не хочу. Скучаю просто! По маме скучаю. Полжизни бы отдала, чтобы её хоть разок ещё увидеть и обнять!

– Я бы и всей жизни не пожалел, чтобы мать увидеть! Да не судьба!

– А ещё у меня же брат там остался, и племянник, невестка. Подруга была Леся… Мне их всех так не хватает! Но мамы больше всего…

– А отец?

– Что?

– Отец жив твой?

– А! Ты про это. Да. У него всё хорошо! Только он нас бросил. Ещё в детстве. Уехал на север, богатства искать, да так и забыл вернуться! Столько лет я его не видела, что уже и не помню почти.

– Да, хорош, нечего сказать! Хотя и мой-то недалеко ушёл… Как можно семью свою бросить? Это же родная кровь!

– Вот бы весточку маме передать, что я жива! Представляю, сколько она теперь слёз пролила, гадая, что со мной случилось! Знаешь, как она нас с братом любит! Считай, одна вырастила, на ноги поставила. А я даже проститься с ней нормально не смогла. Только о себе и думала! Знать бы только, что всё у неё хорошо!

– Да… Это всё миледи Вилирэн, – непонятно сказал Эливерт. – И какая-то особая магия этого замка.

– Причём здесь она? – нахмурилась Романова.

– Не знаю… Но она удивительным образом каждому напоминает именно его мать! Разве не так? Я вчера в бреду её «матушкой» звал. Так она сказала. И сегодня утром смотрю на неё и думаю, вот такой бы сейчас была моя мать, если бы… Хоть они и не похожи вовсе, на первый-то взгляд. Так мне помнится… Моя была такая… Как солнце в небе! А здесь – не забалуешь!

– Да! Прав ты! Я тоже вчера думала, вроде совсем миледи Вилирэн другая, строгая такая, сдержанная… Моя-то мама – сама доброта, даже не ругала нас с братом никогда! А вот, кажется, закрой глаза, обними – и будто свою, родную! Отчего так, Эл?

– Оттого, что сердце у неё большое! Больше этого замка, и всех земель Орсевилона, безграничное, как Спящее море! Может, даже больше, чем у Матери Мира! Мне так думается, это не зелья всякие, а её забота меня на ноги поставила.

– Да, ты у неё на особом счету! Приглянулся! – улыбнулась Настя. – Не зря вчера соловьём заливался! «Славный мальчик». Она к тебе как к сыну родному! Далард уже ревнует!

– Зря! Я завтра уеду, и про меня тотчас забудут. Таким, как я, не найдётся места даже в таком большом сердце, как у миледи Вилирэн!

– Что ты всё наговариваешь на себя? – сморщила носик Дэини. – Прямо чудовище! Как тебя земля ещё носит!

– А разве нет? Тебе ли сомневаться! Хотя… Что ты там видела, собственно?! Даже ты ничего обо мне не знаешь! Всё хочешь во мне что-то светлое найти! Глупая девочка! Нет во мне ничего хорошего – ни совести, ни милосердия, ни сострадания! Одна грязь и кровь!

– Ах, конечно! Прости, забыла! Ты же у нас злой мальчишка! На весь белый свет разобиженный. Никто тебе не нужен. И тебе самому это дико нравится! Даже слушать тебя смешно! Как дитятко малое! Жаль мне тебя, Эливерт! Жаль до слёз!

– А вот этого не надо! Жалость мне твоя не нужна! – волчий взгляд полыхнул серой сталью. – Да, я всегда сам по себе! Так жить привык, так и сдохну однажды! А по-иному всё равно ничего не выйдет! Пробовал уже. Хватит! Больше не хочу! Не могу я по-человечески! Говоришь, мы теперь друзья, как одно? Враньё! Что-то ты на шею мне не бросаешься от счастья, всё по-своему синеглазому вздыхаешь! Ясно-понятно, рыцарь, даже самый никчёмный, лучше разбойника и душегуба!

Эливерт оборвал свою злую речь, заинтересованно разглядывая въехавшего в ворота всадника, добавил с усталым вздохом:

– Мороки всё это, Рыжая, бред горячечный, наваждение! И замок этот уютный, и матушка Даларда, и всё остальное… Померещилось! Нет у меня ни дома, ни матери, ни друзей, ни любви. И не будет никогда!

Настя развернулась вполоборота, в изумлении глядя на разбойника, накрыла своей ручкой его ладонь, чуть сжала пальцы.

– Эл, да что с тобой? А где весёлый циничный повеса? Где мой неунывающий друг? Не верю, что это болезнь тебя так скрутила! Ты же сильнее всего этого, Ворон! Что за хандра? Ну, улыбнись же! – Она прильнула к его плечу, скорчила смешную гримасу, заглядывая исподлобья в его отрешённое лицо. – Или хотя бы ухмыльнись!

Тонкие губы дрогнули, насмешка заискрилась в серых глазах.

– Да, здесь я, здесь, свет ты мой ясный! Забудь всё, что я сказал! Пустое. Не знаю, что на меня нашло! С утра сам не свой. Как будто… сломалось что-то… здесь, – Эл коснулся груди. – Забудь! Смотри, кто-то ещё явился! Нынче у миледи Вилирэн от гостей отбоя нет.

– А вот и она сама, – улыбнулась Настя, заметив появившуюся на крыльце хозяйку замка.

Та, не обратив внимания на притаившуюся меж вазонами парочку, направилась прямиком к незнакомцу.

Он оказался сутулым, долговязым, лет около пятидесяти. От жары его одутловатое лицо раскраснелось. Мужчина поспешно отёр пот со лба и неуклюже поклонился.

– Добрый день, миледи Вилирэн! Как рад я снова видеть Вас! Как Вы, ненаглядная сестрица? Как здоровье нашей маленькой голубки Эрид?

– Здравствуйте, милорд Клаф! Благодарю, у нас всё хорошо, – сухо ответила владетельная госпожа Орсевилона. – Так неожиданно! Что же Вы нас не предупредили о визите?

– Как это не предупредил? Я отправил к Вам слугу с письмом, в котором извещал о приезде.

– Я не видела ни Вашего слугу, ни Ваше письмо.

– Вот подлец! Забулдыга проклятый! Опять, небось, по дороге нализался, да и позабыл, куда шёл! – гость даже притопнул от досады.

– Следите за языком, милорд Клаф! Я таких слов не потерплю в своём доме!

– Простите, сестрица! Никакой надежды на этого разгильдяя!

– Мне, кажется, он ещё ни разу до нас с Вашим письмом не доехал… Может просто стоит другого гонца отправлять, – холодно продолжала мать Даларда, и на лице её не было и тени улыбки.

– Так у меня он один остался! Да жена его в доме кухарит и прибирает, – коротко хохотнул её собеседник. – Ну, ничего! Мы же свои люди, родные. Зачем эти церемонии? Не откажете же Вы в приюте дорогому брату?

– Ах, милорд Клаф! Мы любому гостю рады! Только… Даже не знаю, как сказать! Право, очень мне неловко! Да только мне некуда Вас принять! Вчера милорд Далард домой вернулся. Да не один, а с друзьями. Все комнаты для гостей заняты, милый братец, – развела руками миледи Вилирэн.

– Похоже, мы чужие апартаменты заняли, – негромко буркнул Эливерт.

– Вот незадача! – гость растерянно почесал затылок. – Но не ехать же мне обратно, миледи Вилирэн? Я так в дороге устал! Поселите меня в комнату кого-нибудь из слуг! А те пусть пока на сеновале поспят. Крестьяне! Им не привыкать! Лето на дворе – не замёрзнут!

– Да разве так можно, дорогой кузен? Вас и к слугам! Негоже, негоже! – замотала головой хозяйка. – Уж не обессудьте, милый мой, придётся Вам уехать! Отобедайте с нами, отдохнёте, и домой! Как-нибудь потом приезжайте… Сын ведь всего на несколько дней вернулся.

Настя и Эливерт озадаченно переглянулись.

– Ничего себе! – ошарашено изрёк разбойник. – А я думал наша гостеприимная хозяйка всем рада! А нам, выходит, повезло, что за дверь не выставили!

– Неожиданно! – кивнула Романова. – Мы тут и правда, на особом счету.

Однако незваный гость и не думал сдаваться.

– Миледи Вилирэн, а я, кажется, придумал! Я поживу в Южной башне, пока милорд Далард не уедет, – Гость радостно ткнул пальцем в самый высокий бастион замка, взметнувшийся в прозрачную синеву небес. – Несколько дней я согласен там потерпеть. Вы только мне служанку приставьте, чтобы не пришлось самому по лестницам бегать, если чего надобно будет! А то… с моей подагрой!

– Ах, милорд Клаф, но наверху никто не жил уже много лет, там не убрано, пыльно!

– Вы, дорогая, у меня дома давно не были. Вот там не убрано! – захохотал назойливый родственник. – Не беспокойтесь, миледи Вилирэн! Меня всё устроит. Поживу там недельку. А уж потом в замок переберусь. Ой, а вот и Ива! Поди-ка сюда! Миледи, отдайте мне её на время моего заточения!

Служанка подошла с поклоном. Вилирэн, растеряв все аргументы, тяжело вздохнула.

– Ива, проводи милорда Клафа в верхнюю комнату Южной башни! И распорядись, чтобы вещи его принесли! Будешь пока ему прислуживать.

Обычно приветливая горничная поклонилась торопливо и, даже не пытаясь скрыть своей досады, поспешила исполнять приказ.

Издали крикнула мальчишке, что продолжал чистить красивого вороного жеребца:

– Эй, Пон, лошадь у милорда прими! Да вещи снеси его!

– Я налегке! Одна дорожная сумка с собой, – небрежно махнул рукой Клаф. – Благодарю за гостеприимство, миледи Вилирэн! Я, кстати, голоден как волк! Распорядитесь подать мне обед туда! Устал с дороги, спускаться не буду. За ужином увидимся.

Гость двинулся было за служанкой, но успел сделать лишь несколько широких шагов.

– Милорд Клаф! – окликнула его миледи Вилирэн. – Я попрошу Вас вести себя прилично в моем доме! Со всеми его обитателями! Если я снова услышу от Ивы или других служанок, что Вы смеете распускать руки, я выставлю Вас за порог даже среди ночи! И не вспомню о том, что в нас течёт одна кровь.

– Я учту Ваши пожелания, – фальшиво улыбнулся гость и, поклонившись, нагнал свою провожатую.

Мать Даларда стояла посреди двора, задумчиво глядя им вслед, сердито поджав губы и скрестив руки на груди.

Потом взгляд её скользнул по цветочным клумбам, смягчился, а когда она заметила разбойника и Рыжую, лицо её и вовсе осветила приветливая улыбка.

– Здравствуйте, миледи! – Настя поспешно вскочила и поклонилась.

Эливерт тоже встал, но не столь проворно.

– Добрый день, девочка моя! – хозяйка подошла ближе. – Сиди, сиди, мой хороший! Что вы вскакиваете, словно я королева! Как спалось, миледи Дэини?

– Замечательно! Словно не в постели, а на облаках, – искренне призналась Настя. – И за платье Вам спасибо! Такое красивое!

– Да, пустяки! Носи на здоровье! – мать Первого рыцаря погладила её по плечу. – Ну? А ты как, милорд Элиол? Дай-ка погляжу…

Она приложила ладонь ко лбу атамана.

– Жара нет. Это хорошо! Ноет плечо сильно? Как утром, или уже меньше?

– Когда я на Вас смотрю, жемчужная моя госпожа, у меня совсем ничего не болит! – заверил Эливерт и с почтением поцеловал той руку.

– Поверила бы я тебе, милый мой мальчик, кабы сама вчера не накладывала бинты, – рассмеялась женщина, погладила ласково разбойника по голове, взъерошив волосы. – Такие раны не болеть не могут! Уж я в этом смыслю – насмотрелась всякого, покуда жив был мой дорогой милорд. Ничего! До свадьбы заживёт! Ты долго на солнце не сиди! А то разморит. Тебе пока лежать надо.

– А я хотел до реки пройтись! Если миледи Дэини изволит мне компанию составить… Можно? – молящий взгляд Эливерта не мог получить отказ.

– Погуляйте! – добродушно кивнула Вилирэн. – Только недалеко. Скоро обед подадут. Вы, верно, уже голодны? Тебе, сынок, пока снова придётся куриным бульоном довольствоваться. А уж к вечеру, если хуже не будет, отужинаешь с нами, как мужчине положено! Я велю мясо приготовить на углях.

– Не сомневаюсь, что ничего вкуснее в жизни не пробовал!

– Ой, лис хитрющий! Ступай уже! Девочка моя, если станет ему нехорошо, тотчас веди обратно!

– Конечно, миледи Вилирэн!

Настя бережно взяла атамана под руку, но прежде, чем они двинулись к воротам, Эл, чуть замявшись, всё-таки спросил:

– Миледи, простите за бестактность! Но мы невольно лицезрели Вашу недавнюю встречу. Мне показалось, или визит милорда Клафа Вас не очень обрадовал?

Светлая улыбка мгновенно исчезла с лица матери Даларда.

– Не бери в голову, Элиол! У всех нас есть родственники, которыми сложно гордиться. Клаф, младший сын моего дяди. Пропащий человек! Промотал всё наследство своё, земли запустил, дом в хлев превратил. Только и знает, что пить не просыхая! Да всякими непристойностями тешиться. Сам в долгах, коих до смерти ему не выплатить. Голодранец бессовестный! Разъезжает от одних родственников к другим и живёт за наш счёт. Сами видели, как его встречаю. Другой бы задумался, рады ли ему. А этот давно совесть свою пропил. Вот так всегда: на пару дней приедет, а сам полгода потом живёт! Корми его да пои! Мне не жалко – не терплю просто бездельников, дармоедов и пьяниц! Да и воспитан он совсем иначе. Мне порой с ним рядом стоять совестно.

– Отчего же не выгоните его? – удивился вифриец. – Ваш дом – Ваш закон! Зачем Вы с этим миритесь?

– Так ведь кузен! Не могу я так, – вздохнула хозяйка. – Не пристало мне с родней скандалить. А Далард так редко дома бывает, что и не ведает ничего. Да и не хочу ввязывать его в это! Ах, всё это мелочи пустяшные! Стоит ли об этом говорить!

– Может и мелочи, но они Вас огорчают, миледи Вилирэн! А Ваши прекрасные глаза не должна омрачать никакая печаль! – ласково улыбнулся Эливерт. – Я что-нибудь придумаю, обещаю!

– Лучше поправляйся скорее! – усмехнулась хозяйка. – Вот тогда и для печали у меня повода не будет. Миледи Анастэйсия, отдаю его в Ваши руки! Уж позаботьтесь!

Романова и атаман не спеша побрели к арке замковых ворот. Здесь в тени царила приятная прохлада. А по ту сторону расстилалось бесконечным ковром до горизонта золото полей. Лёгкий ветерок ворошил налитые спелые колосья, перекатывал, как волны морские. Чуть слышно шумела река, ленивая, медленная, словно и её одолела сонная нега.

– Куда пойдём?

– Давай к воде ближе спустимся! – предложил Эливерт. – Там, на камнях, посидим. От воды свежестью веет. Хорошо!

– А тебе жарко? – Настя, обеспокоенно всматриваясь в лицо разбойника, приложила руку к его щеке. – У тебя, может, горячка опять начинается?

– А тебе разве не жарко? – хмыкнул он. – Солнце печёт так, словно мы на сковороде. Не волнуйся понапрасну!

– Не могу! Миледи, слышал, что сказала? Отдала тебя в мои руки. Я не могу не оправдать её доверие!

– Это да! Это нельзя! – согласно кивнул Эливерт.

Ухмыльнулся совсем уже нагло и, взяв её под локоть, мечтательно мурлыкнул в ухо:

– Знаешь, а я не против снова оказаться в твоих нежных руках…

– Ещё хоть слово об этом, и пойдёшь гулять один! – пригрозила Настя.

– Как скажешь, мой сладкий сахар! – покорно кивнул атаман. – Тогда давай поговорим… о погоде! Или о живописных окрестностях. Редкостная жара сегодня, не правда ли? Должно быть, к дождю. А тебе не кажется, что эти откормленные барашки удивительно гармонично вписываются в колоритную картину пастбища? Они прямо созданы для того, чтобы пастись на берегу этой наикрасивейшей реки, греясь в лучах этого восхитительного солнца, уплетая эту наивкуснейшую траву! Дабы мы могли в полной мере насладиться…

– Перестань! – сквозь смех взмолилась Настя. – Хватит меня смешить! О, Небеса, да за что же мне всё это? Хватит!