Текст книги "Единственное желание. Книга вторая"

***

В конюшне было сумрачно, едко пахло соломой, лошадьми и навозом. И ещё какой-то новый непривычный запах…

Кайл замер на пороге, принюхиваясь как дикий зверь.

– Милорд?

– Здесь я, – донеслось из глубины строения. – Иди сюда, сынок!

Юноша заглянул в стойло слева в углу: Ратур, опустившись на колени, поглаживал маленькую узконосую мордочку новорождённого жеребёнка.

– Погляди только, какое чудо нынче принесла моя Эува!

Вид у малыша был умилительный и глуповатый, мамаша его беспокойно переминалась тут же, подле, в углу.

– Славный! – полукровка присел рядом, медленно и осторожно, чтобы не напугать кобылу и малютку.

– А Кея где? Не пошла? – Ратур удивлённо посмотрел за спину мальчика.

– Сказала, не подобает миледи слоняться по конюшням, – вздохнул Кайл, робко протягивая руки к жеребёнку.

– Вот как! Ну, сама виновата! Я её порадовать хотел! Раньше она всегда возилась с малышами, будь то лошадки, щенки или козлята, – Ратур поднялся с пола, ласково погладил по шее кобылу. – Выросла, стало быть. Теперь ей балы подавай, наряды, гостей! Как же так вышло, Кайл? Где я ошибся? Что не угадал? Видно, права была Шэрми, не стоило Келэйю в Солрунг отпускать! Я ведь как лучше хотел! Да вот не доглядел. Потерял я свою девочку, Кайл, потерял!

– Неправда! Кея любит Вас больше жизни, дядя! – твёрдо ответил полукровка, не поднимая глаз.

– Знаю, что любит! Да только ей теперь чужие люди стали милее дома родного и отца. Молодым всем кажется, что где-то там, далеко, всё ладнее и правильнее, чем у них самих. Кажется, кто-то чужой мудрее, чем твои собственные родители, которые нудно твердят давно известные скучные истины. Я думал, что научил её отличать правду от фальши, научил видеть подлинное. А выходит, плохой из меня отец! Не сумел я дочь свою воспитать как должно, не сумел ей в сердце самое главное вложить!

– Неправда! – упрямо повторил Кайл, вскинул полные горечи глаза, сияющие синевой моря даже в сумраке конюшни. – Вы самый лучший отец на свете! Во всей Долине Ветров такого не найдёшь! Как можно Вам себя винить в том, что происходит? Это всё… как чары! Они пройдут! Кея теперь как во сне. Но откроются её глаза, чары рассеются, и она поймёт. Всё поймёт! Надо только подождать…

Голос юноши стал тише, и под конец своей пламенной речи он снова стыдливо опустил глаза.

– Подождать… Что ж, значит, ждать будем! Так? – задумчиво кивнул Ратур, протянул руки к воспитаннику: – Поди сюда!

Кайл ткнулся лицом в его плечо, владетель Эруарда, крепко обняв парнишку, добавил негромко:

– За тебя мне горько, мальчик мой! Так горько, что сил нет молчать! То, что я ей теперь не нужен – не беда! Так всегда бывает: дочери вырастают и улетают прочь из гнезда. А ты… Неужто и моя дочь также слепа, как все остальные? Отчего же никто не видит за этой лэмаярской личиной, что в сердце своём ты настоящий живой человек? Сколько раз ещё вышвырнут это истинное сокровище ради блеска поддельного золота? Но довольно о лицемерии этого мира. Сегодня радостный день! Жеребёнок родился! Ты должен дать ему имя! Я хотел, чтобы вы вместе с Келэйей придумали. Но сочинять имена для каких-то там лошадей – неподобающее для миледи занятие.

Ратур загадочно ухмыльнулся, разжимая объятия.

– Тем более что этот малыш теперь твой!

– Что? – просиял Кайл, не веря собственным ушам.

– Это мой подарок тебе, сынок! – улыбнулся хозяин замка. – Ты уже взрослый. Скоро станешь настоящим воином. А у каждого рыцаря должен быть настоящий рыцарский конь.

– Дядя! – мальчик, не сдержавшись, снова обхватил приёмного отца за плечи. – У меня слов нет! Благодарю Вас!

Юноша глядел, как новорождённый жеребёнок, пошатываясь, встал на ноги, потянулся к матери, ища молоко.

– Как же мне назвать его? Он такой забавный! И красивый!

– И тёмный, что твои волосы, – рассмеялся Ратур. – Одна масть! Значит, вы поладите! По всему видно, вороной вырастет. Подумай, как следует! Имена нам всем даются не просто так…

Кайл несколько мгновений пристально рассматривал нежданный дар на тонких длинных ногах.

– Хагдонн! Можно, я стану звать его Хагдонн?

– Повторяю – это твой конь! – улыбнулся Ратур. – Ты вправе дать ему любое имя…

– Я… пойду Кее скажу про это!

Мальчик уже сорвался было с места. Безграничная радость переполняла его душу, и ею нужно было срочно поделиться! А с кем ещё делиться, как не с самым родным человеком?

– Постой! – нехотя окликнул его Ратур, голосом не сулящим ничего хорошего. – Я не всё сказал…

Кайл замер, страшась обернуться.

– Они приезжают в Эруард.

– Кто? – выдавил полукровка, уже зная ответ.

– Твои сёстры. И ещё какой-то их родич… Племянник Ольвин, кажется… Келэйя их пригласила. А я не смог ей отказать. Прости меня!

– Когда?

– Думаю, завтра они уже будут…

– Вот и отлично! – юноша развернулся, улыбнулся натянуто. – Будет кому развлечь Кею, пока я отсутствую. Я переживал, как бы она не обиделась, что я её скучать бросил!

– Бросил? – Ратур нахмурился. – Разве ты уехать собирался?

– Мы с Талваром давно намеревались на охоту в Сизый лес. Да всё тянули! Это ж несколько дней надо. Вот теперь как раз время подходящее! Завтра и отправимся!

– Что ж, хорошая затея, – Ратур устало вздохнул. – Кладовые дичью пополнить никогда не помешает, так?

Мальчик кивнул.

– Пойду, Талвара найду!

– Кайл, тебе всё равно придётся с ними встретиться, рано или поздно. Может, будет лучше сделать это сразу? Набраться смелости и взглянуть им в глаза! Ты не сможешь прятаться в Сизом лесу вечно! Они не на два дня едут сюда.

– Я не боюсь им в глаза смотреть! Мне нечего стыдиться! Да только заметят ли они меня, дядя? Вы правы, я не хочу их видеть. И стану избегать этой встречи до тех пор, пока это будет возможно. Только вот… Хагдонн! Он теперь моя забота! В самом деле, надолго в лес нельзя уехать и малыша оставить…

– Пока он – забота его мамаши Эувы. Но я бы хотел, чтобы ты остался… Неволить, впрочем, не стану! Тебе решать, Кайл! Ты уже не маленький. Знаю, ты от них натерпелся в детстве. Но всё-таки они – твоя родня…

– Моя родня – это Вы и Кея! Больше никого у меня нет. И мне никого больше не надо! – зло бросил Кайл и добавил, остыв, чуть виновато: – Я пойду, дядя?

– Ступай! – кивнул Ратур. – Ступай, волчонок мой!

***

Охота удалась: подстрелили и оленя, и нескольких эшграгов, и ещё всяческой мелкой дичи. Теперь, с гордостью передав Шэрми свою богатую добычу, мужчины направились к конюшне – об усталых лошадках стоило позаботиться, а кроме того, Кайлу не терпелось увидеть Хагдонна.

Распрягая кобылу, на которой он только что приехал, полукровка вспомнил, как славно и спокойно было там, в древнем, поросшем лишайниками и мхом, Сизом лесу. Вот бы всю жизнь провести так: вдали от людей, постигая хитрые повадки зверя, учась жить по запахам и звукам… Проклятая лэмаярская кровь! Уж ни она ли рождает в душе такие мысли и желания?

– Гости наши ещё здесь… – между делом бросил Талвар, снимая седло со своего гнедого мерина. – Знаешь, я собирался наведаться к одному моему приятелю в Кармет – он делает хорошие охотничьи луки. Нам бы новые не помешали, как думаешь? Хочешь со мной? Это недалече, дней пять, и вернёмся…

Кайл улыбнулся незатейливой хитрости старого воина.

– Поеду, – просто сказал мальчик.

Кайлу нравился Талвар, с ним в дороге было также интересно как с отцом. Старик иногда ворчал не по делу, но это можно и стерпеть…

Многоголосый смех долетел со стороны замка. И Кайл обернулся, не успев повесить на место снятую с кобылы узду. Пёстрая толпа, смеясь и болтая, приближалась, и юноша рассмотрел трёх незнакомых девиц и двух парней, заметно старше его самого. Впереди, одетая в зелёный брючный костюм шествовала Келэйя, и весь её вид говорил, что девчонка опять что-то затевает.

– О! Вы уже вернулись! – воскликнула она удивлённо и одарила юношу искренней улыбкой.

– Доброе утро! – ответил Кайл и добавил с лёгким поклоном: – Доброе утро, миледи и милорды!

– Ой, какой у вас конюх милый! – игриво улыбнулась самая младшая из девушек. – Может, позовём его с собой?

Кольца тёмных кудрей обрамляли её юное пригожее лицо. А в голосе не было насмешки, лишь обычное девичье кокетство. Зато две другие при этих её словах скривились брезгливо и покосились на младшую сестру с явным осуждением.

А та вдруг нахмурила красивые, будто нарисованные тонкой кисточкой, брови и даже шагнула вперёд:

– Постой! Мне кажется, я тебя знаю…

– Ну конечно, ты его знаешь, Флорин! – рассмеялась Кея, оставив своих спутников.

Она подскочила к юноше, хватая того под руку и выталкивая вперёд.

– Знакомьтесь! Это Кайл. Тот самый Кайл! Мой любимый всем сердцем брат! Он и ваш брат тоже!

– Так ты… – прошептала младшая из дочерей Форсальда. – Теперь я вспомнила! Ты тот мальчишка, что жил у нас в Солрунге. Да, я знаю тебя! Мать ещё запрещала мне играть с тобой. Уже и не помню почему…

– Потому что он бастард! Незаконнорождённый! Сын рабыни. Позор нашей семьи! – зло прошипела старшая из сестёр, поспешно отдёрнув назад улыбчивую Флорин. – Никакой он нам не брат! Он даже не человек! К счастью, у отца хватило мудрости вовремя избавиться от этого. Никогда, никогда, он не станет таким как мы!

Каждое слово девчонки хлестало по душе как удар плети, впивалось прямо в сердце. Но Кайл молчал, словно оцепенев. Он стоял перед этой разряженной толпой, такой жалкий, неряшливый, не успевший умыться после долгой дороги, руки перепачканы кровью оленя, штаны и сапоги забрызганы до самых колен. В самом деле, ничтожество!

– Не смей так говорить! – Келэйя выступила вперёд, прикрывая его своим угловатым плечиком, от ярости сжав кулачки. – Кайл – мой друг! Он – мой кузен. Такой же, как вы! Ещё хоть одно гадкое слово про него скажешь, Сэя, и мы с тобой поссоримся навсегда, слышишь?

– Прости, Кея! – опустила глаза старшая из девочек. – Я просто разозлилась, когда его увидела. Знала бы ты, сколько слёз миледи Ольвин пролила из-за этого мальчишки и его матери-рабыни!

– Поверь, он из-за вас слёз пролил намного больше! – Келэйя уже остыла, но была раздосадована тем, что так всё обернулось. – Я всех вас люблю! Зачем нам ссоры? Мы сейчас с вами в такое место отправимся, что слов не найти, как там красиво.

Келэйя обернулась к полукровке:

– Кайл, мы собрались на прогулку. Сейчас должны лошадей оседлать. Поедешь с нами? Я хочу сёстрам показать Олений пруд.

– У меня много дел! Здесь, на конюшне, – холодно бросил паренёк, не сводя бездонных синих глаз с Сэи. – Она права, миледи Кея! Я, таким как они, никогда не буду. Конные прогулки – это для владетелей развлечения, а нам, рабам – навоз убирать.

Кайл демонстративно отвернулся, продолжив распрягать свою лошадку.

– Пойду потороплю конюха, – сдержанно обронила Келэйя, нырнув в низкую дверь.

Девицы тотчас надменно отошли в сторону, а вот их спутники, кажется, успокаиваться не желали.

– Вы только посмотрите, как самоотверженно миледи Келэйя за тебя заступается, бастард! – хмыкнул один из них, тот, что был ниже ростом и светлее. – Можно даже подумать, что ты ей дорог! Ты тут, верно, на особом счету? Пригрел тебя милорд Ратур по доброте душевной! А ты, может, и вправду сыном хозяина себя возомнил?

– А тебе что за дело, милорд? – Кайл настороженно всматривался в чужие враждебные лица.

– Нашёл с кем говорить, Шеали! – усмехнулся пренебрежительно другой. – Не видишь, всё, на что он годен – прятаться за спину девчонки от нападок другой девчонки, да ездить на охоту под опекой старика!

– Это кто тут меня «стариком» назвал? – встрял невольный свидетель зачинавшейся ссоры, надвигаясь словно гора. – Я вас юнцов мигом почтению научу, коль отцы ваши не смогли! Мне даже меч для этого не нужен.

– Не надо, Талвар! Я сам разберусь! – Кайл бесстрашно шагнул навстречу задирам.

– Сам? – Шеали издевательски захохотал. – Больно зелен ещё! Вот забавно взглянуть, а что ты делать будешь, бастард?

– Вас сейчас спасает только то, что вы гости этого замка! Я не могу запятнать честь милорда Ратура, нарушив законы гостеприимства!

– Ой, я уже испугался до смерти! Ты мне грозишь, раб? – хмыкнул Шеали.

Юноши придвинулись ближе, как бойцовые петухи.

– Шеали, не смей его трогать! – гневно прикрикнула Флорин, выглядывая из-за плеча Сэи. – Оставьте его в покое!

– Я пока в своём уме! Неужто я стану с рабом драться! Настоящий милорд себя так не опозорит!

– А ты никак на поединок нас вызвать собирался? – зло рассмеялся другой. – Ты, видно, рассудком повредился, бастард! Знай своё место, раб!

– Он – раб, я – нет! – снова не сдержался Талвар. – Шли бы вы подобру отсюда, милорды! Не то я сейчас, в самом деле, вам, сопляки, разъясню, как себя вести надобно! И про уважение к гостям не вспомню!

Парни усмехнулись и отошли подальше к сёстрам.

Тут во двор стали одну за другой выводить лошадей, и юные гости, позабыв о полукровке, поспешили занять свои сёдла.

– Зачем ты им отвечаешь? Не видишь, они тебя нарочно злят? – насупившись, спросил Талвар. – Драк нам тут ещё не хватало! Да и смотреть надо, прежде чем в бой встревать, есть ли шанс на победу. Коли можешь врага одолеть – дерись, нет – решай спор словами!

– Договариваться можно лишь с теми, у кого есть честь!

– Да, так милорд Ратур говорит. А с такими, как эти, и говорить не стоило! Их двое, они старше, сильнее. Что ты против них можешь?

– Я бы их одолел! – твёрдо заявил Кайл.

– Самоуверенный какой!

– Милорд научил меня драться! Лучше всех в Эруарде! Я даже лучше тебя мечом владею. И я видел их глаза. Это глаза трусов, Талвар! Они красовались перед девчонками, они так со мной говорили, потому что знали – я не посмею ответить! Но, если бы дошло до боя… Сдались бы сразу! Они – не воины.

– Опять твои лэгиарнские штучки! – покачал головой старик. – Головой думать надо! А не этим твоим… чутьём!

– Я не могу иначе! Я же полукровка! Бастард! Зверёныш! Я даже не человек, как сказала давеча моя сестрица!

– На меня-то зачем зубы скалишь? – улыбнулся в бороду Талвар. – Ступай, скажи милорду, что мы в Кармет завтра уезжаем!

***

– Кайл! – Шэрми заглянула в комнату, предварительно деликатно постучавшись. – Пойдём ужинать! Я уже на стол собрала. Все давно там. Милорд за тобой послал.

– Благодарю, Шэрми! Я сыт, – юноша, до этого лежавший, уставившись в потолок, торопливо сел. – Я собрался лечь пораньше, завтра вставать вместе с солнцем!

Служанка, проковыляв уточкой по комнате, присела рядом, обняла его за плечи.

– Сколько прятаться можно, сынок? – вздохнула она. – То в лес сбежал, то в комнате заперся, завтра опять с Талваром улизнёте! Будто ты виноват в чём! Будто стыдно тебе на глаза людям показаться. Чего тебе хорониться? Ты в этом доме прав имеешь поболе, чем эти ряженые куклы из Солрунга! А если станут они тебя обижать, так ты не молчи – милорд Ратур их в одночасье прочь выставит!

– Вот ещё, жаловаться стану! Просто видеть их не могу, Шэрми! Как мне с ними за одним столом сидеть? – полукровка пытливо заглянул в бесконечно добрые глаза женщины. – Трапезу надо делить с родными и друзьями, а они мне – враги!

– Хозяин мне однажды сказал, что дети за родителей не в ответе! Так оно и есть, сынок! Знаю, сестрицы твои те ещё змеи! Да и эти два индюка не лучше! Но пойми, не они тебя матери лишили! Помириться бы вам славно было! Да видать не желают того Небеса! Пойдём вниз, мой хороший! Ради милорда Ратура пойдём! Он совсем покой потерял из-за этих выходок Кеи! Словно между двух огней! Не рви ему душу!

Кайл поцеловал тёплую пухлую щёку, пахнущую свежей выпечкой.

– Ну как тебе откажешь, Шэрми? Ради тебя и отца я готов терпеть общество этих чванливых знатных отпрысков! Но, совсем недолго…

– Вот и славно! Пойдём! Я из твоего оленя такое жаркое приготовила, м-м-м! Даже королю Миранаю такое не подают!

***

Пока Кайл и Шэрми спускались по лестнице, до него долетали обрывки сбивчивого и восторженного рассказа Келэйи о поездке на Олений пруд. Высказывания её друзей звучали много сдержанней. Из вежливости они поддерживали девушку, но полукровка в очередной раз нечеловеческим своим нутром уловил холодную фальшь, звеневшую в этих словах льдистым колокольчиком – на самом деле простое очарование природы и дивного, первозданного, почти зачарованного, лесного уголка не произвело на них должного впечатления. Если бы белые лилии на берегах Оленьего пруда были из золота или жемчуга… А так! Подумаешь, озеро в лесу – экая невидаль!

– Всем добрый вечер! – поклонился Кайл.

И в Каминном зале на миг повисла плотная напряжённая тишина.

– Садись скорее за стол, Кайл! – радушно улыбнулся хозяин. – Кея рассказывала нам о своей прогулке! Вам с братом, милорд Шеали, наверное, больше на охоту хотелось бы съездить? У нас леса дичью богаты. Да вот хоть этого оленя взять! Кайл только утром подстрелил!

– Я не тяготею к охоте, милорд! – покачал головой один из гостей. – Мне всегда казалось, что это развлечение для черни. Пусть слуги по лесам зверьё ловят! Грязные, потные, то в дождь, то в снег, брр! Мало удовольствия! Не для милорда это занятие!

– Вот как! – хмыкнул Ратур. – Однако сын мой этим занятием, как видите, не гнушается. Да и я со своими рыцарями нередко озорничаю! Загнать оленя, волка перехитрить или вепря одолеть – это дело непростое. Достойное настоящего мужчины дело!

В зале снова повисло неловкое молчание. Смешно, но очередная попытка Шеали задеть полукровку, едва не оскорбила самого хозяина замка. А ещё Кайл ощутил, как со всех сторон в него впились взгляды, любопытные и враждебные одновременно, в тот миг, когда Ратур вот так просто и незамысловато расставил всё по местам, назвав его, ничуть не смутившись, сыном. Теперь даже нельзя состроить презрительную гримасу по поводу того, что за один стол с детьми владетелей усадили раба-полукровку. Ведь это тоже можно расценить как оскорбление владетеля Эруарда.

Гость, брезгующий обществом хозяйского сына, без сомнения, плохой гость!

Кайл чувствовал эту странную смесь в сердцах присутствующих за столом, эту диковинную внутреннюю борьбу между желанием унизить его, раздавить, как гадкого червяка, и желанием завоевать его расположение, заручиться его покровительством, дабы угодить милорду Ратуру! Это забавляло и злило! Он успел отвыкнуть от двуличия и противоречивости человеческих душ здесь, в маленьком северном бастионе, где люди не привыкли лгать и притворяться!

Кайл тщетно пытался постигнуть это, сидел молча, погрузившись в свои мысли, лишь иногда отвечая коротко на какую-нибудь фразу Кеи или Ратура, обращённую к нему. Больше попыток заговорить с полукровкой за столом никто не предпринимал. Лишь Флорин поглядывала временами с явным интересом.

Внезапно его будто вскинуло. Он точно пробудился от сна, оторвался от бессмысленного созерцания стола, впился взглядом во вновь обратившегося к Ратуру Шеали. Ему не хватало воздуха в этом душном зале, словно кто-то накинул на шею удавку, мучительно хотелось вздохнуть, но грудь сдавило так, что это никак не удавалось. Кровь стучала в висках, гулко, словно удары тяжёлым молотом по наковальне. Кайл перестал слышать собственное сердце, будто и оно замерло на несколько томительных минут, прислушиваясь к словам заговорившего. Полукровка всем своим существом чувствовал – нечто страшное случится прямо сейчас! Нечто такое, что уже невозможно будет исправить! Нечто такое, что уничтожит всё, что ему дорого!

Проклятие, искавшее его след все эти годы, уже стояло в дверях, готовясь перешагнуть через порог…

– Милорд Ратур, должен признаться, я хотел бы с Вами обсудить более важный вопрос, чем охота или живописные окрестности Эруарда, – начал издалека юноша. – О таких вещах принято говорить с глазу на глаз, но здесь о моих планах осведомлены почти все, – насмешливый взгляд скользнул по бледному застывшему лицу полукровки, – потому нет смысла излишне секретничать. К тому же я смею надеяться на положительный ответ! И мне хотелось бы разделить мою радость со всеми остальными! Вам известно, милорд, что у меня двое старших братьев, и рассчитывать на земли отца мне не приходится. Но всё-таки я достаточно богат! И, поскольку я наслышан о Вас, как о человеке мудром и благородном, я думаю, Вы согласитесь с тем, что величие человека не в том, чем он владеет, а в том, что он несёт внутри себя!

– Несомненно, мой юный друг! Но как витиевато ты изъясняешься! Этак мы не дойдём до сути! Что ты пытаешься мне сказать?

– Ах, дядя, так робко и нерешительно мужчины могут говорить только об одном… – усмехнулась Сэя.

Ратур посмотрел на неё в полном недоумении.

Шеали вздохнул и выпалил:

– Я хочу сказать, что, хоть я и не наследую родовые земли, я могу составить неплохую партию Вашей дочери! Я прошу у Вас руки миледи Келэйи!

Кайл слышал, как громко охнула стоявшая за его спиной Шэрми, спиной уловил, как выскользнул кувшин с вином из её внезапно ослабевших рук. В другой раз он мог бы даже успеть подхватить его на лету – юноша быстротой и ловкостью превосходил многих, опять же сказывалась зачарованная кровь «детей моря». Но только не сейчас!

Время словно стало тягучим и вязким, как мёд, и он застрял в нём, как муха в паутине. Он повернулся очень медленно на звук бьющейся посуды и с удивлением взирал на растекающуюся по каменным плитам бордовую лужу, на глиняные черепки, вырисовывающие в ней свой причудливый узор…

«Будто кости и кровь!» – подумалось вдруг, и стало тошно и муторно от вида разлитого вина.

Домоправительница засуетилась вокруг, неуклюже опустилась на пол, распластав юбки, причитая о своей неловкости и проклятой старости.

Кайл хотел помочь ей, склонился над осколками, но руки его не слушались. Он рассеянно поднял с пола несколько острых керамических кусочков, сосредоточенно вслушиваясь в разговор Ратура и Шеали, но звуки, долетавшие до него, точно застревали в каком-то вязком тумане. Он как будто внезапно разучился понимать человеческую речь. Каминный зал дрожал и пошатывался, и багровая лужа на полу перекатывала волны, словно море в непогоду.

– Ах, как же это я! – всхлипывала Шэрми. – Простите, милорд! Совсем руки стали никчёмные!

– Так не вовремя! – вздохнул Шеали.

– Пустяки! Это хорошая примета! – успокоил всех хозяин замка. – Стоит ли горевать о разбитом кувшине, когда речь идёт о судьбе моей единственной дочери! Признаться, я не ожидал…

Ратур покачал головой.

– Не слишком ли ты торопишься, мой юный друг? Семья…

– Милорд, я знаю, что говорю! – заверил поспешно юноша. – Я знаю Вашу дочь уже больше года. После нашей встречи на свадьбе Аделины и дня ещё не прошло, чтобы я не вспоминал о ней! Я уверяю, что люблю Вашу дочь! И готов прожить с ней всю жизнь! О лучшей жене я и не помышляю! И прошу Вас милосердно принять моё признание и благословить наш союз! Я обещаю обеспечить её всем, что она пожелает! И окружить заботой! Как я уже сказал, хоть я не владею землями, но клянусь, что Келэйя будет жить в достатке до конца своих дней!

– Н-да… – Ратур задумчиво посмотрел на портрет миледи Надлен и снова на вероятного жениха. – Как ты верно заметил, я привык оценивать людей не по их достатку и золоту в кошеле. И мужа для своей дочери я точно не стану выбирать исходя из того, есть ли у жениха земли и богатство.

Кея, несомненно, не будет знать нужды! Просто потому, что она уже имеет достаточно! Она может остаться старой девой и вовсе не выходить замуж, ей моих богатств на всю жизнь хватит, поверь! И замок, и земли ей чужие не нужны – свои есть. Потому я за неё спокоен совершенно.

Но я не хочу своей дочери такой судьбы! У девушки должна быть семья: возлюбленный и дети. Муж, который станет её баловать, оберегать, защищать. Я хочу, чтобы к моей дочери относились с почтением и уважением, которых она заслуживает! И, разумеется, я хочу внуков! Я на собственном опыте знаю, что ничего не дарит нам так много счастья в этом мире, как дети! Смотришь, как они растут, и понимаешь, что живёшь не напрасно. Посему, я могу сказать только одно, мой дорогой друг – я никогда не стал бы торговать счастьем моей дочери. Будь ты даже богаче самого короля и владей всеми землями Герсвальда, милорд Шеали, я не отдал бы тебе своей Келэйи!

При этих словах Ратура, Кайл, наконец, сумел вздохнуть, поднял ещё несколько осколков. Ненароком встретился глазами с Шэрми и не смог сдержать улыбки, а та, старательно вытирая с пола остатки вина, своей радости скрывать даже не пыталась. Благо, её лица сейчас никто не видел.

Но это был ещё не финал разговора…

– Я никогда не выдам свою дочь за того, кто ей не по сердцу! – добавил Ратур. – Я любил свою миледи, она любила меня. Потому я знаю, как важно отыскать свою желанную! Невозможно обрести счастье с тем, кто тебе чужд и немил! И я заставлять свою дочь не стану. Я отдам её замуж лишь за того, кого она полюбит!

– В таком случае, милорд, вскоре я назову её женой! – самодовольно улыбнулся Шеали.

– Кея, – Ратур внимательно посмотрел в янтарные глаза своей дочери, – тебе решать! Ты сама всё слышала. Этот славный юноша просит твоей руки, но только от твоего ответа зависит, быть ли тебе его женой. Не торопись, дитя моё, хорошенько подумай! Скажешь «Да!», и судьба свяжет вас навсегда. Слушай своё сердце! Внимательно слушай! Не ошибись!

Все, кто сидел за столом, не отрываясь, смотрели на юную хозяйку Эруарда. И ждали ответа! Кайл поглядел тоже, снова позабыв про разбитый кувшин. Теперь уже почти спокойно, ведь он был уверен в её ответе. Только теперь, едва не потеряв её, он вдруг понял, сколько она значила для него!

«…как важно отыскать свою желанную! Невозможно обрести счастье с тем, кто тебе чужд и немил!»

Как славно, что он уже нашёл её! Что она нашла его! На душе стало спокойно, светло и легко. Сейчас, когда Кея спросит своё сердце, чего оно желает, она тоже поймёт это! Осознает всё. Вот тогда можно будет ей сказать! А впрочем, слова уже будут лишними! Просто посмотреть ей в глаза – чтобы заглянуть в душу родного человека достаточно одного взгляда!

Кайл замер в ожидании. Он видел, как Кея смутилась и покраснела, отчего стала ещё прекраснее, чем всегда… Она посмотрела на отца, на Шеали, и опустила лицо, смешавшись окончательно.

И тут горло полукровки словно стиснула ледяная, когтистая лапа… Что-то пошло не так! Всё! Всё не так!

– Я люблю его, батюшка! Я люблю Шеали! И хочу стать его женой! – тихо произнесла Кея.

– Да будет так, девочка моя! – как заклинание проронил Ратур.

И Каминный зал наполнился ликованием и поздравлениями. Сёстры из Солрунга радостно кричали. Шеали бросился целовать руки невесте. Та, чуть не плача, обнимала отца, наречённого и своих гостей.

– Кайл! Мать Мира Всеблагая! Что ты творишь? – Шэрми вцепилась ему в запястье, потрясла за плечо.

Юноша покосился на служанку в безмолвном недоумении, не в силах понять, что ей от него нужно. Он не мог отвести взгляда от шумного «балагана», что завертелся вокруг новоиспечённых жениха и невесты. Про него на несколько мгновений все позабыли, лишь милорд Ратур, обнимая свою дочь, бросил на него короткий взгляд и тотчас отвёл глаза. И только Шэрми зачем-то трясла его за руки. Боль, как стрелой пробившая сердце, расползалась всё дальше и дальше, в плечо, в голову, и яркой жгучей вспышкой в левую ладонь.

– Отдай! Отпусти! Слышишь! – взмолилась шёпотом Шэрми.

И парень, взглянувши на свои руки, только теперь понял, что всё это время сжимал острые осколки кувшина в своём кулаке, не замечая, как они впиваются в плоть. Из истерзанной ладони ручьём лилась кровь, просачиваясь сквозь стиснутые пальцы, капала на пол, смешиваясь с пролитым вином. Кайл с трудом разжал руку, отшвырнув окровавленные черепки.

– Ах, что же ты наделал, мальчик! – Шэрми поймала его руку, пытаясь зажать рану перепачканным полотенцем, поднялась в рост, потянув за собой полукровку.

– Что там случилось? – нахмурился Ратур, заметив неладное.

– Кайл! – окликнула его сияющая от счастья Кея. – А ты почему не обнимаешь меня?

– Порезался он! Об осколок, – мгновенно опомнившись, воскликнула Шэрми. – Вот ведь, что я устроила! Одни неприятности от меня. Простите, миледи! Всё я виновата! Мои поздравления, миледи! Дозвольте, счастья пожелать!

– Спасибо, моя славная Шэрми! – светло улыбнулась Келэйя.

– Пойдём скорее, милый! – служанка подтолкнула полукровку к выходу. – Перевязать надо! Идём! Идём!

– Что же ты даже не поздравишь нас? – хмыкнул Шеали, с вызовом глядя на юношу. – Разве ты не рад за свою сестру?

Шэрми беспокойно потянула парня за руку, а тот и не думал противиться, только окинул всех туманным взглядом, словно его сонным зельем опоили. Взор, синий как море, задержался на «золотой стрекозе» Келэйе:

– Желаю счастья!

Он, спотыкаясь, последовал на кухню, ведомый Шэрми, послушно уселся на скамью и беспрекословно позволил промыть и забинтовать себе руку.

В голове никаких мыслей, в душе никаких чувств, только пугающая мёртвая пустота…

Шэрми стёрла со щеки скупые слёзы.

– Вот ведь как бывает, милый мой! Вот как! – вздохнула она, погладила его по голове.

Кайл посмотрел на неё снизу вверх, будто только сейчас увидел, обнял за широкую талию, прижавшись лицом, и вдруг зарыдал горько, жалобно и безутешно.