Текст книги "Единственное желание. Книга вторая"

***

– Дэини! Девочка моя… Живая! Всё уже позади. Всё! Тише!

Эливерт присел рядом, несмело дотронулся до её плеча.

Он знал только один способ утешения плачущих девушек, но сейчас он показался атаману неуместным.

– Ты живая! Слышишь?

Настя подняла заплаканное лицо, села на колени. Он с тревогой заглянул ей в лицо, улыбнулся ободряюще.

– Жива, и даже относительно цела.

Эл хотел коснуться её щеки, но не посмел – только теперь заметил, что ладони перепачканы кровью. Дэини тоже посмотрела на его руки, и слезы хлынули с новой силой. Атаман поспешил смыть следы кровавого побоища – багровые струйки на глазах растворялись в ледяной воде.

Уже чистой мокрой ладонью стёр солёные капельки с её щеки.

Сразу стало легче. Вода всегда исцеляла Настю, хотя сегодня она её чуть не погубила.

Эл помог ей подняться на ноги, и, поддерживая за талию, повёл к крыльцу, медленно и осторожно, словно она была дряхлой старушкой.

– Жива! – вздохнула Настя, только теперь осознав, что всё действительно позади. Всхлипнула с упрёком: – Что же ты так долго? Ты даже не представляешь…

– Представляю… Я видел.

– А ну, пусти! – Настя в один миг пришла в себя, оттолкнула его руку. – Гад! Он прав был, значит? Ты там зад свой спасал, пока меня! Как ты …?!

– Я не мог раньше! Надо было всё продумать. Чтобы выиграть. Их было больше! Неужели непонятно?

– Выиграть? Так это была игра? Ненавижу! Ты… О, Небеса! Ты всё знал наперёд!

Настя вдруг поняла и задохнулась на секунду от этой догадки. Ей стало так гадко на душе, что даже всё пережитое вдруг показалось сущей ерундой. По сравнению с ЭТИМ! Это ведь – подстава, предательство!

– Ты знал, что они придут. Ты специально поехал сюда. Хотел, чтобы за нами увязались. Ты это ещё там задумал, в Ялиоле? Ты догадывался, что они где-то рядом, но не стал меня предупреждать об этом. Приманку из меня сделал! Какая же ты мразь, Эливерт! О, Небеса! Я тебе верила! А ты меня подкинул им. Лахти думал, что он ловит тебя на живца, а, на самом деле, я была наживкой для них! И пока они развлекались со мной, ты провернул свой план. Ты же мечтал отомстить Лахти? Поздравляю – ты добился своего! А то, что при этом меня чуть не пришили и почти изнасиловали, тебе на это плевать! Эл, ты хуже, чем эта мерзкая свинья, там в пруду! Ты хоть понимаешь, что я пережила?

– Проклятье! Да я отдал бы всё на свете, чтобы это меня, а не тебя, окунали там в пруд! Провалиться мне, я бы душу вынул, только бы избавить тебя от этого! Но как же ты не понимаешь, Рыжая?! По-другому было нельзя! Да, я поступил как последняя тварь. Я отдал им тебя. Но только ради того, чтобы спасти! Всех нас: и тебя, и себя, и даже этих наших приятелей в Ялиоле, которые даже не подозревают о происходящем здесь. Каюсь, я подставил вас, пусть и не по своей воле. Не будь меня рядом, вряд ли Лахти обратил бы внимание на вашу компанию. Но так случилось! И теперь уже поздно сетовать. Дэини, ты же видела его! Он бы не успокоился. Не отстал. Он шёл бы за нами до самого Герсвальда, пока не прикончил бы всех. Я должен был остановить его! И я это сделал! Не самым красивым способом. Зато, действенным!

Они мертвы, а мы живы. И можем продолжить свой путь в безопасности. Разве не так? Я знал, что один против дюжины не устою. Надо было как-то их разделить, выбрать нужный момент и перебить по частям. Я не собирался тебя им отдавать, клянусь! Но так вышло! И мне пришлось действовать по обстоятельствам. Немного потянуть время, чтобы одолеть их. У меня даже оружия не было – раздобыл у одного из них…

– Потянуть время? – Настя готова была вцепиться ему в лицо. – Ты знаешь, сколько длится одна минута под водой? Целую жизнь!

– Мне нужно было убить дюжину головорезов, и для этого их надо было отвлечь, – холодно бросил Эливерт. – Я отвлёк их тобой. Я знал, что смогу спасти тебя, когда будет совсем худо. Я мог отдать им себя в качестве наживки, но ты не смогла бы спасти нас обоих, разве не так? Ты бы убила двенадцать человек? Вместо меня?

Разумеется, нет! Она и одного-то не одолела!

Настя молчала. Что тут возразишь? Всё так: Эл выбрал не лучший способ, но в итоге он сумел спасти их. Цель достигнута!

Но согласиться сейчас с ним, значит признать, что она не против этих подлых методов борьбы за выживание. Ну почему же этот гад всегда прав?! Надо было хоть что-то возразить…

– А почему двенадцать? Их было только девять, – не очень умно заспорила Рыжая, вспомнив, что не досчиталась трёх из шайки.

– Двое там в кустах. Один за углом, у сарая, – отчитался Эливерт. – Желаешь взглянуть?

Настя с трудом справилась с почти непреодолимым желанием врезать по наглой физиономии.

– Скотина! – бросила она в сердцах и пошла к мельнице.

Эливерт тряхнул головой, выдохнул шумно и двинулся следом.

***

Когда он поднялся наверх, Настя сидела на краю топчана, забравшись с ногами и обхватив колени, и дрожала так, что это с порога бросалось в глаза.

Очаг уже полыхал во всю, но давно нетопленный дом не спешил наполниться теплом.

– Тебе надо одежду просушить, – сказал атаман, поглядев на её страдания. – Простынешь ещё… Посмотри, как трясёт!

Он перетащил тяжёлую скамью ближе к камину.

– Переоденься и садись поближе к огню! Я пойду пока… – Эл запнулся, – приберу там всё.

– Закопаешь или утопишь? – не удержалась от язвы Настя.

– Не решил пока. Хочешь помочь? – в тон ей ответил атаман.

– А не пошёл бы ты!..

– Пошёл, – кивнул Эливерт. – Я серьёзно, насчёт переодеться. Ты и так уже замёрзла.

– Заботливый стал, да? У меня нет одежды. Забыл? Мы всё бросили в Ялиоле.

– И правда! Забыл, – растерянно признал Эливерт.

Постоял, призадумавшись, и начал стягивать с себя рубашку. Настя озадачено уставилась на его обнажённый торс. Чего это он?

– Вот! Одевай! Не побрезгуешь? И в плащ ещё закутайся! Отогреешься.

– Мне от тебя ничего не надо! Иди, закапывай своих покойников и отвяжись от меня!

Эливерт больше ничего не сказал, положил рядом рубаху, вздохнул и вышел, прикрыв дверь.

Настя осталась сидеть насупившись. В мокрой одежде и впрямь было противно и холодно. Озноб никак не проходил. Ладошки и ступни стали совсем ледяными. Ботинки она сняла ещё раньше и оставила у очага. А вот всё остальное…

Она покосилась на то, что оставил Эливерт. Рубашка достаточно длинная – прикроет, где положено.

«И плащ. Закутаться в него, как в плед, сесть у очага. Будет тепло и уютно. Какая заманчивая идея! Чёрт, он что, опять прав? Нет уж! Я ему покажу, что я думаю про его мнимую заботу. Если бы он меня не подставил – я бы сейчас не мёрзла. Вот заболею и буду лежать с жаром, как Соур – пусть знает!»

Рыжая, Рыжая, как же обидно! Отчего обидно-то? Ведь спас же! Но сначала… использовал… как пешку, как разменную монету. Если бы он всё рассказал, объяснил! Если бы предложил план: типа, ты там гуляешь по берегу, провоцируешь Лахти на нападение, а я тем временем готовлю им ловушки и западни. Или ещё что-нибудь такое… Она бы поняла. И всё сделала, как надо. Но он не счёл нужным спросить её мнение. Конечно, кто станет спрашивать женщину? Мужлан! Неандерталец лесной!

О, Небеса, что ж всё так сложно стало?

Настя вспомнила, как славно она проводила время в Лэрианоре, рядом с Наиром. Такой простой, понятный, надёжный друг! Он учил её всему. Это было так увлекательно и ново. И не надо было ломать голову над сложными вопросами и постоянно думать о том, как отнестись к его поступкам.

Потому что Наир всегда делал то, что любой нормальный человек, хоть и не человек вовсе! А не сдавал тебя во временное пользование шайке подонков и не убивал по дюжине за час.

Настя непроизвольно зажмурилась, вспоминая, как хлестала кровь из вскрытого горла, прострелянного затылка, вспоротого живота. Она, между прочим, крови боялась. Подлец! Хоть бы попросил прощения за всё, что она сегодня пережила!

«Думаешь, он не чувствует вины? Не жалеет о том, что случилось?

Да, он вообще ничего не чувствует! Ему и на меня наплевать! И на всех остальных! Кроме себя! Сволочь бездушная!»

***

Как раз на этой радужной мысли Эливерта угораздило вернуться. Если прежде Настя просто дулась, то теперь накрутила себя до состояния: «не тронь – убью!», но он ещё не знал об этом…

– Дождь начинается, – Эливерт прошёл к камину, погрел руки. Вероятно, опять отмывался от крови в холодном пруду. Нахмурившись, подошёл ближе: – Дэини, ну что за ребячество? Я же велел тебе переодеться!

Настя вскочила, как ужаленная, бойцовым петухом застыла напротив и прошипела ему в лицо:

– А кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?

– Я… – Эливерт упёр руки в боки. – Видимо, нянька твоя! Будем тебя переодевать, раз сама не умеешь!

Он схватил её за локоть, притянув к себе, начал стаскивать и без того разорванную блузку. От такой наглости у Насти даже поток бранных слов пересох.

– Ах, ты! – только и воскликнула она и попыталась залепить пощёчину.

Но Эливерт успел перехватить её ладонь. Лишённая способности атаковать руками, она начала лягаться и клацать зубами. С этим атаман тоже справился легко, развернул спиной, сжал так, чтобы ограничить насколько возможно хаотичные движения. Но теперь пред ним встала другая забота: удерживать Романову получалось, а переодеть-то как? К тому же Рыжая и не думала сдаваться. Изловчившись, она цапнула вифрийца за палец, вывернулась и таки залепила ему пощёчину! Хотела повторить, но он снова поймал её и опрокинул на нары. Навалился, прижав собственным весом, только руки оставались свободными. И Настя отчаянно колошматила ими почём зря, пока он не поймал её запястья и не обездвижил девушку окончательно.

И тут она замерла, как мышка, заметившая тень ястреба над своей головой.

Ситуация получилась какой-то двусмысленной… Кажется, это понял и атаман. Она лежала на постели, он на ней верхом, руки распяты, из рваной блузки в процессе борьбы снова выскользнула аппетитная грудь, а разбойник и вовсе по пояс голый. При этом он её пытается раздеть, а она сопротивляется, как может. И оба взвинчены до предела и готовы придушить друг друга.

Абсурд какой-то!

Эливерт посмотрел на неё сверху вниз и решил довести абсурд до крайности. Или напротив вернуть всему происходящему смысл…

Стремительно наклонился, запрокинув её руки в замок над головой, и коснулся губами ложбинки у основания шеи.

– Что ты… – начала было Настя, но договорить он не дал, закрыв ей рот поцелуем.

Да что же это такое? Настя снова попыталась дёрнуться и оттолкнуть его! Но Эливерт не отступил, без конца покрывая поцелуями лицо и шею.

А Настя, минуту назад готовая выцарапать ему глаза, таяла под этими ласками, теряя последнюю способность к сопротивлению. Но так нельзя! Нет!

– Пусти! – прошептала Дэини. – Умоляю тебя, пусти!

По щеке её скатилась слеза.

– Я Кайла люблю…

Эливерт замер, отстранился. Она слышала его дыхание (всё ещё неровное, возбуждённое) и смотрела прямо в глаза, впервые заметив в этих льдистых омутах такое необычное выражение. Слезы всё бежали из глаз, и она тихонько всхлипнула носом.

– Тоже мне новость! – наконец выдал Эл чуть насмешливо.

– Ты знал? Но, откуда? – ошарашенно спросила Настя.

– Да про это уже все знают! Кроме этого сухаря с Севера. Как он может быть таким слепым дураком?

– Пусти меня! Пожалуйста! – снова всхлипнула Настя. – Я не могу!

– Глупенькая! – Эливерт сел рядом. – Да я никого никогда силой! Тем более тебя.

Он сгрёб всхлипывающую Настю в охапку, обнял за плечи и стал качать как малое дитя, поглаживая по голове, пока та не перестала плакать. От его близости стало тепло и хорошо. В камине трещал огонь, дождь всё громче барабанил по крыше.

– А что, так заметно, да? – тихо спросила Настя.

– Нет. Я соврал. Так. От ревности соврал. Я же скотина, не забывай! Не переживай об этом!

Настя улыбнулась, успокаиваясь.

– А теперь давай-ка раздевайся и спать! – неожиданно выдал Эливерт.

– Что? – Настя встрепенулась в его руках.

– До чего ж ты смешная! – он поцеловал её в макушку, как целуют маленьких дочерей, а не желанных женщин. – Я схожу в сарай, а то здесь дрова кончились. А ты, наконец, переоденешься, укутаешься в плащ и ляжешь спать! А я потом подкину в очаг и тоже лягу. Не с тобой. Там! По правде сказать, я жутко устал…

Как только он скрылся за дверью, Настя поспешно вскочила, сняла всю одежду, натянула его рубаху – коротковата всё-таки, едва прикрывает ягодицы. Вещи разложила на скамейке у огня. Юркнула обратно в постель, закутавшись в плащ с головой. Её по-прежнему знобило – но теперь она уже не понимала отчего. Рубашка пахла Эливертом, и этот запах мешал уснуть, возбуждая и напоминая обо всем, что произошло.

Скрипнула дверь.

– Дождь какой льёт… Дэини?

Она не ответила, притворяясь спящей. Щёлкнул засов. Зашуршало сено.

Вскоре до слуха Насти донеслось мерное дыхание атамана, да ещё потрескивали дрова, и монотонно убаюкивал шум дождя. Под такую колыбельную глаза закрылись сами собой.

***

Ночью Настю разбудил какой-то посторонний звук. Она открыла глаза и долго лежала, прислушиваясь. Необъяснимая смутная тревога не отпускала её после пробуждения. Хотя на старой мельнице царила тишина.

Снаружи продолжал шелестеть дождь, но уже тише – видно, близился к концу. Потрескивали углями догоравшие в очаге дрова, чуть освещая горницу багровыми отблесками. Эл спал: до Насти доносилось его спокойное дыхание, а храпеть он, к счастью, был несклонен.

Рыжая поглядела в окно – на улице было светлее, чем в доме – на смену чернильным грозовым тучам пришли лёгкие, серебристые, словно подсвеченные изнутри. Они придавали летней ночи особое сияние. Будто лунный свет пробивался сквозь их пелену, да откуда ему взяться? Нынче было новолуние, и даже тонкий месяц исчез с небосвода.

Всё было мирно и тихо, и Настя, повернувшись на бочок и укрывшись получше плащом, уже собиралась благополучно заснуть. Она, наконец, согрелась и успокоилась, больше её не трясло, как в лихорадке. Самое время погрузиться в сладкие сны до самого утра.

И тут она снова услышала странный звук…

Шлёп, шлёп! Словно шаги по лужам.

Она подскочила и села на своём топчане. Вот! Это и заставило её проснуться!

Рыжая в страхе прислушалась, и снова… Шлёп! Шлёп! Шлёп!

Там снаружи дождь льёт, кругом грязь и вода. И никто не сможет подойти тихо… Именно такой мокрый шлепок будет сопровождать каждый шаг. Но кто же это? Крадётся в ночи, так медленно и осторожно. Случайный путник сюда не отправится.

Первой мыслью было, что кто-то из шайки Лахти выжил и сейчас пытается проникнуть внутрь. Но ведь Эливерт избавился от тел. Неужели он не удостоверился, что разбойники мертвы, прежде чем их… Куда он их, кстати? Даже не спросила!

А что если в шайке было больше двенадцати человек? Если кто-то не дождался возвращения Секача и теперь явился отомстить за своего главаря?

Звук повторился снова, и у Насти похолодело внутри. Может, этот неизвестно кто уже у двери? Нет, если бы шёл по крыльцу, шаги прозвучали бы звонче. Некто топчется по земле у крыльца, совсем рядом, но не рискует подняться по лестнице. И хлюпает так громко, как будто с него самого ручьём льёт!

Вторая мысль оказалась ещё страшнее первой. Кто может бродить в одиночестве среди ночи, оставляя мокрые следы, громко шлёпая босыми ногами?

Настя вдруг отчётливо представила себе, как из тёмных ледяных вод Топлюхина пруда на берег выходит нечто: раздутое бледно-зелёное тело покрыто ряской, вода струится по редким седым волосам и длинной бороде, глаза горят звериным фосфором болотных огней, разбухшие ноги, облепленные тиной, с трудом переступают, оставляя за собой мокрые следы. Убийца-мельник бредёт к себе домой. У крыльца он останавливается, поднимает с земли топор и, улыбаясь щербатым ртом, начинает подниматься наверх… Шлёп, шлёп, шлёп!

Настя не соврала, когда уверяла атамана, что в призраков не верит. И, если бы она услыхала такие звуки, ночуя у себя на даче, там, в прошлой жизни своей, она предположила бы, что угодно, но только не привидение.

Но здесь, в Кирлии, бревна имели свойство обращаться в анафирэду, в озёрных камышах прятались бордачи, а к ночному костру приходили погреться маны. И мысль, что утопленник, похороненный три года назад, решил вернуться домой, бредовой совсем не казалась.

Романову охватил парализующий страх. Знакомое с детства иррациональное чувство, когда ты прячешься под одеяло от придуманной опасности или боишься спустить ногу с постели, зная, что тебя немедленно схватит монстр, притаившийся под кроватью. Она не могла заставить себя двинуться с места. Ей было так жутко, что она даже позвать Эливерта побоялась. Однако ждать пока таинственное нечто (будь то Лахти, мельник или сам Владетель Мрака!) явится к ним в гости, тем более неразумно и опасно!

Настя тяжело вздохнула, взяла себя в руки и соскользнула с постели. Оглянувшись на запертую дверь, на цыпочках прокралась по комнате и склонилась над разбойником.

– Эливерт! – очень тихо позвала Рыжая.

Атаман моментально открыл глаза, сел, спросонок ещё плохо соображая и явно отвлекаясь на маячившие перед его носом голые коленки Дэини.

– Чего ты?

– Там кто-то есть, – испуганно сообщила девушка. – Снаружи кто-то ходит…

Эливерт в ту же секунду был на ногах и сжимал в руке меч, извлечённый откуда-то из кипы сена. Он двинулся было к двери, но Настя увязалась следом. Ей ужасно не хотелось выходить наружу, но мысль остаться одной в тёмной комнате на старой мельнице, населённой призраками, пугала сильнее. У двери Эливерт остановился, вслушиваясь в ночные шорохи.

Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…

– Это точно мельник, – зашептала Настя на ухо атаману, вцепившись ему в плечо.

Тот обернулся с ухмылкой, осторожно отцепил её руку и жестом попросил держаться позади. Почти бесшумно отодвинув засов, Эливерт шагнул на крыльцо. Настя застыла на пороге, затаив дыхание.

С улицы в лицо дохнуло свежестью дождя и прохладой ночи. Пахло мокрой листвой и грибами. Атаман замер, всматриваясь в ночную мглу. Потом вдруг шагнул обратно, безмолвно оставил меч у двери и поманил её жестом. Настя, всё ещё боязливо, вышла на крыльцо и остановилась. Босые ноги на сырых досках сразу замёрзли.

Эливерт пропустил её вперёд, слегка развернул и указал из-за плеча, куда смотреть. Уже привыкшие к темноте глаза девушки быстро рассмотрели во мраке какое-то существо. Оно возилось рядом с корытом у крыльца. Что-то серое и полосатое. Существо резко обернулось в сторону Насти. О, Небеса! Енот!

Зверёк принюхался, но так как люди вели себя бесшумно, вернулся тут же к своим делам: принялся что-то вылавливать из корыта, громко шлёпая лапами по воде, потом достал и съел. Это был тот самый звук, что напугал Романову до полусмерти.

Настя смотрела на пушистого хулигана, и улыбка на лице становилась всё шире. Еноты на редкость умилительные животные! Особенно, когда будят тебя среди ночи, а ты поднимаешь с постели своего приятеля, который стоит сейчас за твоей спиной и думает, за что же ему досталась такая дура! Настя обернулась на Эливерта, виновато улыбнулась. Что тут говорить, и так всё понятно.

Эл не злился, напротив, добродушно покачал головой – дескать, ну, ты даёшь!

Настя только плечами пожала: «Что с меня взять!». Посмотрела ещё раз на забавную зверушку и, не сдержавшись, фыркнула от смеха. Вот ведь правду говорят: у страха глаза велики! Что она уже успела насочинять в голове, а это всего лишь милаха-енот!

Пушистый гость мгновенно вскинул чёрно-белую мордочку, заметил людей на крыльце, и, бросив своё занятие, торопливо поковылял к лесу.

Настя ещё раз весело улыбнулась Эливерту, ситуация рассмешила их обоих. Пора было возвращаться, но никто из них не спешил…

Ночь царствовала вокруг, тиха и загадочна. Капли дождя, скатываясь с крыши, разбивались о перила крыльца, пританцовывали на листьях деревьев. Топлюхин пруд переливался как драгоценный камень. Тихо шелестели камыши. И свежий ночной ветерок нежным шёлком холодил кожу.

Эливерт стоял за спиной. И она чувствовала его дыхание и даже улавливала биение сердца. Он застыл совсем рядом, не прикасаясь, но вдыхая аромат её волос и ощущая тепло её тела.

Настя словно увидела себя со стороны – вот она замерла в ночной мгле, как трепетная лань, что ловит запахи дождя… Босоногая, в короткой рубашке, что ей явно велика, и так и норовит соблазнительно соскользнуть с плеча, рыжие кудри рассыпались по спине. Слегка смущённая своей ошибкой, такая трогательно непосредственная и безумно притягательная в своей естественной простоте. Что может быть желанней?

Эливерт коснулся губами её волос, и горячее его дыхание во всём теле пробудило волну сладостной тягучей неги. Осторожно он положил руку на её обнажённое плечо, даже не положил – коснулся слегка, словно это было хрупкое крылышко бабочки. Одно грубое движение – и яркая пыльца сотрётся, и узор исчезнет навсегда. Словно ласкающийся котёнок, потёрся щекой о её локоны и шею.

Настя застыла натянутой струной. Сердце набатным колоколом забилось в груди, воздуха не хватало, она дышала всё чаще и глубже. А когда его тонкие пальцы скользнули вдоль её позвоночника мягко, словно кисть художника по холсту, по всему телу пробежали трепетные мурашки.

Сейчас бы сказать какую-нибудь гадость или язвительную шутку, развернуться и уйти в дом, разорвав эти магические оковы, удерживающие её без верёвок, цепей и даже просто рук.

Вместо этого Настя не шелохнулась, только голову повернула, чтобы взглянуть в лицо Эливерту. А он словно этого и ждал… Его глаза так близко, что даже в ночном сумраке, в ледяном их блеске читаются все чувства и желания. Рыжая уже видела такой взгляд, сегодня вечером, у камина… Он ждал… Ждал, надеялся и не верил, что так бывает!

И всё-таки надежды было больше…

Он ждал какого-то знака. Но она не проронила ни слова… Всё сказали глаза! Один единственный миг, и она отвела взгляд, испугавшись, что и так была слишком откровенна. Но этого оказалось достаточно. Настя отвернула лицо, слегка склонила голову влево, покорно откинув с плеча волосы, открывая нежную впадинку ключицы и тонкую шею. Прохладный ночной воздух коснулся бархата её кожи одновременно с его горячими губами, пробуждая во всём теле блаженный трепет. И, если бы в этот миг он сказал какую-нибудь заурядную сентиментальную глупость, вроде: «Я люблю тебя!», « Я тебя хочу, ты очень красивая!» или « Можно мне поцеловать тебя?», всё могло бы сложиться совсем иначе… Она могла бы прийти в себя и ответить: «Нет!», оттолкнуть его и снова поспешно сбежать…

Но он не сделал такой ошибки. Он не сказал ничего, только обнял нежно за талию, притянул ближе. И прижимаясь всем телом, бесконечными поцелуями покрывал шею, плечи, маленькое ушко, зарумянившуюся щёчку. Осмелевшая рука, с плеча пробиралась дальше по ключице, на грудь… Медленно, осторожно, с невыносимой нежностью! Всё дальше и дальше, между упругих округлостей, к возбуждённо выпирающим соскам. Другая рука зарылась в её волосы, Эл прошёлся языком по её ушной раковине, и это оказалось так неожиданно, что Настя не сдержала стона, выгнулась мартовской кошкой, прижимаясь к нему ещё теснее, чувствую сквозь тонкую ткань, как напряжены все мышцы этого сильного красивого тела. Эливерт, потянувшись через плечо, нашёл её губы, скользнул по ним сначала мягко, будто пробуя на вкус, потом всё ненасытнее, всё настойчивее. У Насти голова была как в тумане, и ноги подкашивались, и в то же время она чувствовала такой прилив адреналина, что могла бы, наверное, совершить что-то невообразимое. Например, это…

Она развернулась, обвивая его шею руками, запуская тонкие пальчики в его волосы, выгибая свой стан, чтобы стать ещё ближе. Врасти в него каждой клеточкой своего тела, стать единым целым с каждым лучиком его души! На один миг, короткий как вдох, он отстранился, заглянул ей в лицо и улыбнулся так светло, как никогда прежде. Потом неожиданно приподнял за талию, и сделал три шага назад, утаскивая обратно в горницу. Настя рассмеялась возбуждённо и чуть нервно, перелетая порог. И всё также, не выпуская её из рук, Эл захлопнул дверь и задвинул щеколду.

Настя прижалась спиной к шершавому дереву, упиваясь его поцелуями, теряя голову от прикосновения его тонких пальцев, настойчивых, чутких, деликатных и бесстыдных одновременно. Багровые отблески камина играли на его обнажённом торсе.

А когда одна рука атамана ласковой змейкой скользнула вниз живота, по её телу прокатилась волна дрожи. Не сдержавшись, Дэини судорожно всхлипнула и впилась ногтями в загорелую спину. Рыжая только одного жаждала, чтобы эта сладостная пытка не прекращалась… Чтобы он поскорее стянул с неё эту неуместную больше одежду, что мешает прижаться к этому восхитительному, так сладко пахнущему телу.

«Вообще-то мужики, особенно ведущие кочевой образ жизни, обычно потом воняют, а не пахнут!» – возразил из последних сил угасающий разум.

«Очень может быть, – легко согласилась Настя. – Имеют право. Да только более приятного запаха я не знаю, и никакие цветы и благовония с ним не сравнятся!»

«Ну, а как же…» – начала было совесть.

«К чёрту всё!» – оборвала её Рыжая, сокрушая последние стены, ломая преграды, выпуская на свободу птицу желания. Желания быть любимой и нужной, пусть даже на одну ночь!

И словно читая её мысли, Эливерт исполнил немую просьбу и стянул с неё рубашку. И прежде, чем Дэини успела чуткой лозой обернуться вокруг, наслаждаясь близостью льнущих друг к другу тел, он всё-таки сделал это. Сказал романтичную заурядную банальность. Но теперь это уже не имело значения. Даже если бы он сказал тысячу избитых сентиментальных глупостей, она уже не посмела бы оттолкнуть его и разрушить связавшую их магию.

Да и в устах его теперь это слышанная множество раз фраза вдруг прозвучала совсем иначе:

– Какая же ты красивая!

Такое искреннее восхищение и изумление! Будто он до сих пор не верит в то, что всё наяву.

Настя и сама верила с трудом. Ведь она так долго бежала прочь от своих эмоций и желаний. А сейчас накатило так, словно накрыло волной цунами! И собственная безумная тяга к мужчине, от которого (о, она была в этом уверена!) следовало держаться подальше, реально пугала. Говорят, страхи можно преодолеть, только пройдя через них. И она, делая шаг навстречу, обхватила его бёдрами, обвила ногами. Эливерт подхватил её лёгкое тело, закружил в страстном танго и опрокинул на широкий деревянный стол. Она была готова, она ждала его. Она сгорала от нетерпения.

Но он не спешил, наслаждаясь каждым поцелуем и прикосновением…

А потом ещё долго со старой мельницы доносились несдержанные стоны и томные вздохи, приглушенные шумом дождя.

После Эливерт на руках унёс Анастасию на «королевское ложе»…

Дождь закончился, и лес затих, прислушиваясь. А стоны и вздохи всё не смолкали.

И только когда догорели последние угли в очаге, они уснули, прижавшись друг к другу.