Текст книги "У мести горький привкус"

– Алексис…, – прошептала Стелла и сделала движение вперед, но сильная рука, державшая ее чуть выше локтя, не позволила ей сдвинуться ни на полшага.

В свою очередь Алексис также предпринял попытку приблизиться к девушке, и его также удержали на месте две пары сильных рук. Чувствуя себя оскорбленным, он с видом затравленного зверя смотрел на главу рода Оренбуков. Ему было известно, что отец относился к Каролю со снисхождением, оказывал любую поддержку, демонстрировал симпатию и уважение. Как же этот протеже Валентина посмел напасть на его младшего сына? Самостоятельно он не стал бы этого делать. От кого Кароль получил такой приказ?

– Вы хоть осознаете, кто я? – попытался казаться значительной фигурой Алексис. Ему необходима была информация. И время.

– Разумеется, – ответил насмешливым тоном молодой вампир, ухмыляясь.

– Тогда мне вообще ничего не ясно. По какому праву вы задержали меня?

Кароль, не торопясь, с хищнической ухмылкой на лице провел пальцами по волосам Стеллы, плавно спустился вниз, касаясь подбородка, и направился к треугольному вырезу на ее маленькой груди. Лицо девушки побелело от животного страха.

Безусловно, он хотел позлить Алексиса. Тот затрепетал в руках захватчиков, наблюдая за движениями Кароля. Если бы он сумел освободиться, то непременно вонзился бы в горло противника зубами.

– Не смей прикасаться к моей девушке! – грозно прошипел Алексис, подавшись вперед. – Причинишь ей вред, и я лично порву тебя на куски!

Глава рода Оренбуков громко рассмеялся. Алексиса же трясло от ярости и угнетало от собственной беспомощности.

– Я чувствую, как теплая кровь струится по ее жилам, – проговорил Кароль вкрадчиво, почти касаясь шеи девушки и не сводя глаз с сына верховного властелина. – И мне сложно сдерживаться… Она такая юная, такая податливая…

– Только тронь…

– И что же ты сделаешь мне?

Алексис промолчал, понимая, что все козыри в руках Оренбука.

– То-то же, – произнес поучительно Кароль, – в твоем положении я вообще бы лучше помалкивал.

– Нет уж ответь: кто отдал вам приказ напасть на меня? – по-прежнему настаивал Алексис. – Сами вы не посмели бы…

– Хорошо, – сдался молодой Оренбук. – Мы получили такой приказ от Принца Темного Собора. Я собрал свою команду, и вот мы здесь. Еще вопросы будут?

Алексису показалось, что он ослышался.

– Так мой отец приказал схватить меня? – Он не верил тому, что сам произносил.

– Ты что, ставишь мои слова под сомнение? Зачем мне обманывать тебя? – недоумевал Кароль.

Лгать резона не было, это точно. И все же невероятно! Чтобы собственный отец велел разыскать его и схватить!.. Но для чего? На этом ведь все не закончится. Что еще придумал изощренный ум его властного отца?

Видя, как озадачен младший сын Валентина, Кароль добавил:

– Я должен доставить тебя и твою подружку к Принцу. Он намеревается учинить над тобою суд, поскольку ты нарушил один из основных наших законов.

Стелла непонимающе смотрела на Алексиса, вытаращив глаза.

– О чем это он, любимый? Что с нами будет?

– Не тревожься, милая, – ответил Алексис нежно. – Все будет хорошо. Я поговорю с отцом.

– Кто все эти люди? – озираясь по сторонам, Стелла походила на испуганного олененка с большими ясными глазами.

– Это ты человек, – ответил за Алексиса Кароль, – а мы нет. И, имея другую натуру, поверь, милочка, мне весьма трудно сдерживаться от желания укусить тебя.

Он облизнул губы.

– Я не понимаю…

Девушка оказалась совсем сбитой с толку. Она переводила взгляд с Алексиса на мужчину, державшего ее под локоть, и обратно. Смысл слов незнакомца для нее остался не ясен.

– Как? Ты не рассказал своей подружке, кто ты? – удивился Кароль, засияв от восторга. – Невероятно! И как же долго ты намеревался скрывать от нее правду?

– Не рассказал о чем, Алексис? – несмело спросила Стелла, сверля глазами фигуру молодого мужчины, которого любила.

Комок застрял в горле Алексиса, оцепенев, он не мог произнести ни слова. За него эту несложную задачу решил Кароль.

– Он вампир, милочка, вампир, – произнес глава рода Оренбуков, хитро улыбаясь, при этом обнажая острые удлиненные клыки. И добавил: – Как и все мы.

Еще сильнее задрожав, девушка растерянно смотрела на Алексиса. В его глубоких васильковых глазах она прочитала подтверждение услышанным словам.

– У меня не хватило духа признаться тебе, прости. – Голос Алексиса упал до шепота.

Кароль крепко приобнял девушку, ощутив ее дрожь через тонкую шелковую сорочку, и залился смехом.

– А ты что, не верила в вампиров? Детка, да их полно вокруг вас, людей! Мы давно существуем рядом, на протяжении столетий ведем борьбу за выживание и лишь в последние несколько десятков лет живем с вами в относительном мире. Вы нас не замечаете, потому что мы умеем хорошо маскироваться. А теперь тебе известно все, и твоя участь не завидна. Увести ее!

Два высоких парня из команды Кароля с татуированными лицами обступили девушку с обеих сторон и куда-то поволокли, не позволив ей даже одеться. На прощание Стелла выразительно посмотрела на Алексиса. Как будто это расставание было навсегда. Дернувшись ей вслед, Алексис предпринял очередную отчаянную попытку вырваться из цепких лап противника, но все по-прежнему было тщетно.

– Бесполезно сопротивляться, – заявил Кароль, вплотную подступив к объекту своего задания. Схватив Алексиса за подбородок, он пристально вгляделся в глаза сына верховного повелителя вампиров. – Этим ты причинишь себе урон. А мне не хотелось бы помять тебя. Пойми, и ты, и твоя девица, вы обречены. Надо было думать, прежде чем связываться с женщиной-человеком. Может, ты и не понял еще, но ведь именно ты подставил ее под удар. – Татуировка на виске Кароля, казалось, потемнела. – Твой отец приказал арестовать вас обоих и отправить в подземелье дожидаться суда. Извини, сын Валентина, мне действительно жаль, но ничего не поделаешь. Я всего лишь исполняю приказ.

Алексис согласно кивнул, потупив взгляд. Он, наконец, осознал, в какое болото затянул свою любимую, на какие жестокие муки ее обрек. От отца пощады ждать не стоило. Но все же, несмотря на, казалось, безвыходное положение, он попытается уговорить Валентина отпустить хотя бы Стеллу. Вина целиком лежала только на нем. Так зачем же карать ни в чем не повинное существо?

– Идем, – решительно произнес Алексис.

Наконец-то, он смог взять себя в руки и утихомирить свои чувства. Необходимо действовать спокойно и хладнокровно, держать ситуацию под контролем. Он поговорит с отцом, хотя это и будет крайне непросто. Он не имел веса и уважения у Валентина. Не являлся его любимцем. Не обладал даже чуточкой влияния. Захочет ли отец вообще разговаривать с ним?

Кароль, прищурившись, заглянул ему в глаза, словно хотел прочитать там что-то.

– Как скажешь, Алексис Аростид. – И он взмахнул рукою. – Вперед, парни! Пошевеливайтесь!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Летя по коридорам и преодолевая комнату за комнатой, зал за залом, Шинед со всех ног мчалась к отцу, находившемуся в тронном зале с горсткой своих лордов-советников. Снова обсуждались какие-то вопросы, важность которых, однако, совсем не волновала девушку. Как буря ворвавшись в зал и не обращая никакого внимания на опешивших от ее внезапного появления лордов, она упала перед отцом на колени и взмолилась, чтобы тот пощадил ее брата.

Нахмурившись, Валентин смотрел какое-то время на коленопреклоненную дочь, а потом растерянно огляделся по сторонам, на лордов, которые были задумчивы, угрюмы и медленно, явно с интересом, переводили взгляд с девушки на Принца Темного Собора и обратно. Он молчал, обдумывая ситуацию, глядя сверху вниз на макушку Шинед, которая распростерлась у его ног. Наверное, надо было что-то сказать или попытаться поднять дочь с пола, чтобы она не унижалась, ползая на коленях, не раболепствовала перед ним, не казалась такою жалкой. Однако Валентин стоял как вкопанный, не сумев подобрать для дочери ни одного слова утешения.

Пауза слишком затянулась, и Шинед подняла на отца глаза, в которых застыли слезы. С черствым равнодушием он смотрел то на нее, то куда-то вдаль, то на присутствующих лордов. У нее сложилось впечатление, что отец вообще не слушал ее мольбы. Девушка нахмурилась и начала злиться на отца за его непробиваемый жесткий характер. Неужели ничем его не пронять? Она стояла перед ним на коленях, а он едва удостаивал ее мимолетным взглядом.

Вскоре Шинед стала чувствовать себя неприятно и даже брезгливо. Скользя долгим изучающим взором по фигурам и лицам лордов-советников Темного Собора, она сталкивалась с полным презрением, ужимками, жесткими взглядами, в которых не было ничего, кроме равнодушия и пустоты.

Вот стоял, опираясь о подлокотник трона отца, лорд Зул, расфранченный, как петух, в синий с золотом костюм, и, усмехаясь, смотрел на девушку, словно упиваясь ее уничижительной позой. Рядом находился лорд Анимфеций из рода Пологетов, странным образом изучавший коленопреклоненную дочь Принца, своего господина. В его взгляде присутствовало что-то двойственное, непонятное, отвратительное, словно тот был умственно отсталым. Кроме них двоих, в тронном зале находились лорды Станислав из рода Балтинян, Константин из рода Уитов, Максим из рода Фалериев и Дэрем из рода Сириянн. Пожалуй, все, кроме лорда Дэрема, чуть ли не посмеивались над Шинед, и от этого окружающего ее презрения ей становилось дурно.

– Отец, – тихо проговорила Шинед, полностью переключив внимание на возвышающуюся над нею фигуру Валентина, высокую, точно скала, – ты должен простить Алексиса.

Валентин не смотрел на дочь. Он смотрел на своих советников, те угрюмо молчали. Шинед попыталась схватить отца за руку, но тот сердито вырвал ее.

– Зря стараешься, дочь моя. Твой брат сам обрек себя на погибель. Я не стану делать для него исключения. Закон един для всех.

– Как ты поступишь с девушкой, которая имела неосторожность влюбиться в твоего сына?

– Ее ожидает та же участь, – ответил холодно Принц Темного Собора. – В живых ее оставлять нельзя.

– Но, отец, не станешь же ты карать смертью собственного сына, – возразила Шинед, все еще стоя на коленях и смотря на Принца Темного Собора снизу вверх, в точности, как очень много лет назад, когда она была маленькой девочкой. – Пощади его! Отправь в ссылку, запри в темницу, накажи, как тебе будет угодно, но только не лишай жизни!

В ее голосе присутствовало столько отчаяния и тревоги за любимого брата, что растаяло бы даже самое холодное сердце, но только не бесчувственное сердце Валентина, в котором не находилось место страстям. Постепенно Шинед начала понимать, что все ее усилия напрасны и направлены туда, где она не найдет отклика. Она поднялась с колен и уставилась на отца бесстрашным взглядом.

– Ты пожалеешь, что не стал для Алексиса той единственной соломинкой, на которую он рассчитывает.

– Что? – Лицо Валентина стало белее снега. – Попридержи язык, девочка!

Став одним из свидетелей разговора между Принцем и его дочерью, лорд Зул не смог сдержать усмешки. Шинед тотчас бросила на него испепеляющий взгляд.

– Вы находите это смешным?

Он хитро, как лис, смотрел на девушку, но ничего не отвечал. В глазах его мельтешили насмешливые искорки. Не стоило уделять много внимания этой персоне, он всего лишь скудоумный болван и грубый солдафон. В гневе Шинед взмахнула полами кожаного плаща, снова повернувшись в пол-оборота к отцу.

– Так ты не изменишь своего решения казнить Алексиса? – спросила строгим голосом Шинед без особой надежды на положительный ответ.

Валентин предпочитал не смотреть ей в глаза.

– Ничего изменить нельзя.

– Твой сын…

– Шинед, я знаю, кто он. – Валентин наклонился к дочери и точно заговорщик прошептал: – Не думай, что я совсем не сожалею о поступке твоего брата, поверь, мне больно сознавать, что дни его сочтены… Но Алексис нарушил запрет, касающийся всех вампиров, – произнес он уже громко, чтобы его слышали присутствующие советники, – он преступил закон, надругался над нашими древними устоями. Он считал, что соблюдение законов не его прерогатива, будто они написаны для кого-то другого, а не для него тоже, и теперь наступило время расплачиваться за свое пренебрежение и свою гордыню. Если я отменю казнь, это создаст неприятный прецедент. А исключений быть не должно. Твоя боль, дочь, мне понятна, но твои слова ничего не изменят. Ступай!

Взмахнув рукою в направлении выхода, он отвернулся. Слезы с новой силой заструились по щекам Шинед. Отца, как глыбу льда, не растопить и не разжалобить. Принц Темного Собора вообще не знал, что такое жалость. Утирая слезы рукавом, она пошла к дверям, однако на полпути обернулась и выкрикнула:

– Мне даже нельзя увидеться с ним перед казнью?

Валентин отрицательно покачал головой.

Сердито сжав кулаки, девушка покинула тронный зал, невольно заставив лордов-советников недоуменно смотреть ей вслед.

В голове Шинед клокотала единственная мысль – как помочь брату избежать смерти. Уговорить или разжалобить отца не удалось. Хотя она и заранее предполагала, что ее попытка, скорее всего, окажется провальной. Взывать к чувству любви отца к собственному сыну казалось безнадежным делом. Валентин вообще не был подвержен каким-либо чувствам и страстям. Алексиса он не любил, считая его недостойным носить родовое имя Аростидов.

Потерпев досадное поражение, Шинед возвращалась в свои покои в угнетенном состоянии. Увы, она даже не сможет проститься с Алексисом. Ей позволено будет лишь увидеть его непосредственно перед самой казнью, да и то на минуту, когда его поведут в башню Смерти, откуда он уже не выйдет. От ощущения собственной беспомощности она едва держалась на подкашивающихся ногах. Придя в свои скромные апартаменты, она подперла спиною стену, чтобы не упасть, а позже и вовсе в бессилии сползла по стене вниз, на пол.

Взгляд Шинед блуждал по комнате, выхватывая отдельные предметы. На противоположной стене висели портреты членов ее семьи. Здесь были далеко не все Аростиды, а только самые близкие родственники. В центре висел портрет отца в парадном одеянии, рядом – портрет черноволосой красавицы, не очень молодой, но весьма привлекательной, в потрясающе роскошном платье; то была ее покойная мать, Оливия. За портретом отца по стене тянулись портреты двух старших братьев и сестры. За портретом матери висели портреты самой Шинед и ее младшего брата.

Алексис был изображен во всей красе – изысканный парадный костюм, украшенный золотой тесьмой, специально сшитый на заказ для позирования, массивная цепь на груди, губы, чуть тронутые улыбкой, грустный взгляд. Казалось, что он смотрит на Шинед, как живой, в полном смирении со своей страшной участью. Мог ли он знать тогда, что все для него окончится столь печально?

Слезы безостановочно текли по щекам Шинед, и она даже не утирала их. Весь ворот ее белоснежной блузы стал мокрым.

– Как жаль, Алексис, что я ничем не могу помочь тебе…

Одновременно она выражала сочувствие и девушке брата, Стелле, которая вообще не должна была попадать под удар. Как ни парадоксально, вся ее вина заключалась в том, что ей стало известно про существование вампиров, которые уже долгие века жили среди людей, и теперь она вынуждена будет разделить судьбу своего возлюбленного. Ее умертвят, конечно, не так, как Алексиса, но от этого участь ее не будет легче.

– Братец, почему, – обращалась к парадному портрету младшего брата Шинед, – почему тебя угораздило влюбиться в женщину-человека? Неужели не нашлось ни одной женщины из нашего рода, которая столь же сильно нравилась тебе, что ты с готовностью отдал бы ей свое сердце?

Будь жива Оливия, она непременно вступилась бы за любимого сына. Причем сделала бы это столь напористо и бесстрашно, что, возможно, отец и пересмотрел бы свое решение. Шинед подобным авторитетом, как у матери, не обладала, да и не могла особо перечить отцу, идти против его воли, против его приказаний. Он слишком свято чтил традиции и древние законы вампирской расы, не позволяя себе отступать от них, следуя им четко и строго, и не выносил, чтобы кто-либо еще отступал от них. Эти законы были нарушены его младшим сыном, строптивым и упрямым, который всегда шел своим путем, и теперь он поплатится за это преступление.

Шинед не верила, что отец искренне выразил сочувствие о судьбе Алексиса, скорее, наоборот, он был рад избавиться от непокорного отпрыска. И повод, благо, нашелся.

Ей также с трудом верилось в то, что никто, кроме нее, не желает вставать на сторону Алексиса. Ни Патриция, ни Сэт, ни Нил даже не заговаривали с отцом на подобную тему. Патриция – ладно, она была особенной, странной и, вероятно, даже не сознавала, что вообще может случиться с младшим братом. А как же старшие братья? Неужели они настолько не любили Алексиса, что его судьба совсем не трогала их? Ее бабушка Циния также не вмешивалась в происходящие события. Оставались в стороне Сириус и Амадей. Многочисленные кузены и кузины тоже отмалчивались, не предпринимая даже тщетной попытки помешать казни. То есть никто из всей огромной родни не желал защищать младшего Аростида. Участь Алексиса беспокоила лишь Шинед. Странно… И больно…

Когда были схвачены Алексис и Стелла, Шинед охватила паника – откуда отцу стало известно про дом в лесу? О существовании этого «гнездышка», где они прятались от всего мира, знали лишь двое, и с недавних пор о нем узнала Стелла. Выходит, кто-то выследил их. В случайность происшествия Шинед не верила. Вот только кто мог выдать влюбленных Принцу Темного Собора? Шинед, обычно бдительная и осторожная, не замечала слежки. Сколько времени она велась? Откуда стало известно о связи Алексиса с женщиной-человеком лорду Каролю Оренбуку, что арестовывал их? На все эти вопросы у Шинед не находилось ни одного ответа.

Кто-то из недругов семейства Аростидов выдал тайну Алексиса, и отец решил наказать сына по всей строгости существующего закона. Кем был этот загадочный некто? Вряд ли этим доносчиком являлся сам лорд Кароль. Шинед его знала как порядочного, справедливого и отважного воина, а вовсе не как интригана и заговорщика. Возможно, она ошибалась, и Кароль был самым настоящим хамелеоном, способным меняться, когда это необходимо. Но, нет, она чувствовала, что за этим стоял кто-то иной. Кто-то, ненавидевший семью Аростидов больше всех на свете.

Как же отец рвал и метал, узнав о том, что его младший сын спутался с девушкой из человеческого рода! И ведь то была не просто мимолетная интрижка, на которую можно закрыть глаза. Между ними была настоящая любовь.

Связи вампиров с людьми находились под строгим запретом. Разумеется, непродолжительные отношения случались и у других вампиров, однако они всегда заканчивались либо умерщвлением жертвы с целью пропитания, либо обращением человеческой особи в вампирскую сущность. Ранее обращения людей в вампиров случались нередко. После памятного заседания Темного Собора, где решался вопрос о создании крупного научного центра по изобретению приемлемого заменителя человеческой крови, обращения людей в вампиров стали запрещены под страхом смерти. Численность вампиров за последнее время и так слишком увеличилась, а людей, источника их питания, становилось все меньше.

Однако чтобы обвинить вампира, который посмел обратить в себе подобное существо человека, нужны были веские доказательства.

В случае с Алексисом никаких доказательств не требовалось. Он сам признался в запрещенной связи с человеческой особью женского пола. Вероятно, в дальнейшем он также планировал обратить ее в вампира, даровав вечную молодость. Вне себя от гнева Валентин приказал временно заточить сына в подземелье, а его подругу запереть в одной из комнат особняка, приставив охрану. Слов мольбы о пощаде от сына он не услышал, и это еще больше распалило его. На суде Валентин даже не пытался защищать сына. От имени Темного Собора выступал лорд Зул, рисовавший преступление Алексиса в самых мрачных красках, будто он совершил самый ужасающий непростительный поступок, какой себе можно только вообразить. Приняв единогласное решение, Собор осудил младшего сына Принца на смерть.

Казнь произойдет совсем скоро – до нее оставалось две ночи. Выходит, Шинед совершенно не располагала временем, чтобы обдумать план спасения брата. Да и что она сможет сделать без чьей-либо поддержки? От Алексиса отвернулись все. Все желали его скорейшей смерти…

Шинед не сводила пристального взгляда с портрета младшего брата. Казалось, он также смотрит на нее, и печаль всех веков отражается в его бездонных глазах.

Вместе с тем злость на отца, который безвольно поддался решению Темного Собора, душила девушку. Раз уж отцу глубоко наплевать на судьбу своего сына, то и она пойдет ему наперекор. Пусть отец забудет о ее браке с Гардикаунтом, отпрыском лорда Дэрема. Она не давала брачной клятвы любить и хранить верность своему избраннику. Помолвка не в счет. В конце концов, ее можно и расторгнуть. Она с радостью вернет обручальное кольцо жениху, которое так ни разу и не надела, кроме ночи, когда проводилась церемония помолвки.

«Я не стану овечкой, покорно идущей за своим хозяином на бойню, – рассуждала Шинед, успокаивая бурю, разыгравшуюся внутри нее. – Ты плохо знаешь меня, отец. Ты считаешь, что все должны тебе беспрекословно подчиняться, все, но это не так. Алексис так не считал. И я не считаю! Я умоляла тебя пощадить брата, ты же остался глух к моим мольбам… Так не должно все оставаться, без перемен. Я брошу тебе вызов».

Продолжая сидеть на полу, упираясь спиной в стену, Шинед рассматривала портрет своего отца. На нее глядел угрюмый мужчина весьма привлекательной внешности, но с суровыми чертами лица, одетый в строгий парадный костюм, что придавало его облику отчужденности и безразличия. Когда-то этот мужчина обожал Шинед, называя ее своею малышкой. Те времена, к горькому сожалению, давно прошли. Теперь он был господином над всеми вампирами, и не особо выделял дочь среди прочих подданных. Как же так получилось, что родной отец стал для нее чужим? Причем случилось это внезапно, Шинед даже не успела проследить момент, когда наступил решающий поворот в их отношениях.

Она погрозила кулаком портрету отца. Он ведь даже не захотел ее сегодня выслушать, держась подчеркнуто холодно и равнодушно, словно она сильно помешала ему, ворвавшись в тронный зал. Он обсуждал с лордами-советниками наверняка важные вопросы, а неожиданное появление дочери, да еще и с какими-то просьбами, спутало его планы.

«Что же, отец мой, тебе придется смириться с тем, что твоей дочери не наплевать на то, что происходит вокруг. Я не умею быть безучастной, так уж меня воспитала мама», – подумала Шинед, обращаясь к портрету отца.

С усилием поднявшись на ноги, она обошла по периметру свои апартаменты. И постоянно думала, как спасти брата от казни. Однако никакой разумной идеи в голову не приходило.

Решив нарушить запрет отца, Шинед отправилась в подземелье с целью повидать брата, заточенного в одной из камер тюремного блока. Но ее не пустили даже на порог, едва она вышла из лифта. Ни уговоры, ни угрозы на охранников не подействовали. Поняв, что все напрасно, девушка вернулась в дом, принявшись бесцельно бродить по пустому коридору, соединявшему ее покои с тронным залом.

Интересно, разъехались ли лорды-советники по своим резиденциям? Вполне вероятно, что тронный зал уже опустел. Ведь Шинед много времени провела в своих апартаментах, решившись затем отправиться к брату в подземные катакомбы.

Пока она блуждала по мрачному коридору, погруженная в свои тяжелые мысли, навстречу вдруг из темноты вышла солидная фигура и направилась прямиком к ней. Шинед не сразу заметила движение, но когда обернулась, за ее спиной стоял с ухмылкой на губах лорд Зул. На его лице читались восторг, победа, сияние славы. Видимо, он получил от Принца Темного Собора особую похвалу. Интересно, в связи с чем?

Зул поклонился девушке, точно галантный кавалер. Улыбка его между тем источала яд. Он был насквозь фальшивым, как поддельная кровь, которой вампиры, обличенные властью, пытались напоить своих сородичей.

– Погулять решили, миледи?

Шинед с трудом выносила этого лорда-советника. Он же подпитывался ненавистью и презрением к своей персоне. Это делало его как будто сильнее.

– Упивайтесь своей победой молча, лорд Зул, – холодно отрезала Шинед. – Не вовлекайте меня в свои грязные игры.

Зул хитро прищурился, губы его тронула злорадная ухмылка.

– В гневе вы так прекрасны…

– Прекратите, милорд! Ваши комплименты для меня точно отрава. Расточайте их кому-нибудь другому.

Шинед готова была уйти. Однако лорд задержал ее, ухватив за руку.

– Мне жаль вашего брата, миледи. Сочувствую, что все вышло именно так.

– Да бросьте! – Девушка вырвала свою руку. – Я вам не верю.

– Очень жаль, что мои слова не вызывают у вас доверия.

– Да уж. – Шинед отвернулась от Зула. – И кто виноват, что я разучилась доверять?

И она отправилась в свои покои, оставив лорда-советника стоять с растерянным видом посреди темного коридора.