Текст книги "Письма. Том III (1936)"

129
Е.И.Рерих, Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

19 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 84

Родные наши З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], за эти дни несколько раз портилась телеграфная линия и мы вспоминали, что, может быть, какая-то важная весть повисла в воздухе. Надеемся, что сегодня к вечеру придут Ваши очередные воздушные письма. Пока же хотим сообщить, что снимок с документа Леви о ликвидации всех денежных расчетов со мною вполне удался и мы, согласно Вашей телеграмме, вышлем оригинал пароходной почтою на Амр[иду]. Не будем говорить, насколько нужно беречь этот документ, ибо он является единственным доказательством о ликвидации всех денежных расчетов с Леви. Кроме собственноручной подписи самого Хорша, обратите внимание и на водяной знак на бумаге, доказывающий, что она американская и обычная для него. Говорим все это, ибо преступность, проявленная злоумышленниками, превышает все пределы. Очевидно, мы имеем дело с предумышленным заговором, имеющим своею мрачною целью даже более грубое, нежели можно себе представить. Вы писали, что Леви особенно злобствует против нас. Это вполне понятно, ибо в 1934 году я отказался содействовать ему в отстранении Вас. Кто знает, может быть, злоумышленники в лицемерии и лукавстве своем начнут даже за кем-то из Вас порознь ухаживать, надеясь посеять хоть какое-нибудь разъединение между Вами. Ведь пробовали они в самом начале вписать Мориса в свой самочинный Конклав. Затем они забегали к Амр[иде]. Затем ядовито шептали Клайд. Кто знает, какие у них подползания и злоумышления на очереди. Потому-то и будьте монолитны как никогда. Ваше разъединение – гибель всего дела.

Сейчас пришли письма Зины и Мориса от первого июля. Радуемся всем добрым словам о Миллере. Ведь неслучайно он был назван и неоднократно повторен – для Музея, для всего дела. Кто знает, сколько расходов было бы сокращено при его советах! Может быть, он бы не убоялся представить мое письмо Кузену и тем внести новую историческую ноту в происходящее. Конечно, и со стороны философии он является незаменимым, и мы знаем, что именно он поймет размер дела и все «чеки Леви» не произведут на него очаровывающего впечатления. Рады были читать письма учащихся Школы. Именно такие свидетельства о качестве нашей Школы являются наиболее ценными. Такие письма являются частицами общественного мнения, так же как и заявления братьев Фосдик, Радосавлевича, учителей вроде Броуна и всех культурных людей. Из таких отзывов следует составить отдельн[ый] файл. Ведь со временем такой культурный документ будет отпечатан в виде брошюры.

Опять возвращаюсь к тому, что необходимо иметь или зарегистрированное, или инкорпорированное наше Общество или Ассоциацию без всякого участия злоумышленников и их приспешников, вроде пьяненького Магоф[фина] и темнейших нинкомпупов. Как хорошо, что Радосавл[евич] может дать Зине дополнительные верные сведения, характеризующие Магоф[фина]. Как видите, всякое такое сведение может принести огромнейшую пользу.

Удивляемся на публишеров, которые, по-видимому, мало интересуются собиранием полезнейших данных. Наш здешний сотрудн[ик], [ин]тересуясь ходом дела и, в частности, делом о клевете (ибо он видел газетные наветы), даже спросил нас в очень странной форме: «А Вы вполне можете положиться на публишеров? Газетам иногда выгоднее прикончить такое дело разными путями». Вот к каким заключениям приходят внешние наблюдатели за происходящим. Ждем также сведений, в каком положении находится Лига Культуры, о чем Катр[ин] должна знать, – это крайне важно и спешно для будущего. Из переписки вижу, что Радос[авлевич] принял в этой Лиге вице-председательство, – это очень хорошо. Необходимо знать, каково настроение Т.Шнейдера ввиду всяких происходящих вольт-фасов. Очень хорошо, что Зина, посоветовавшись с адвокатами, вернула десять долларов за взносы двум подписчикам на «А[гни] Й[огу]». Конечно, если наущенные злоумышленниками хотят получить не книги, а доллары, то это следует сделать, не сопровождая какими-либо расспросами. Таких подписчиков не нужно. Не нужно ли вернуть и Флейшерам, если от них было пожертвовано, – и адвокаты считают это полезным. Лишь бы только публишеры [преус]пели в чем-нибудь. Конечно, вся правда за всеми нами, это полная очевидность, но даже в бесспорных эпизодах можно что-то забыть, упустить, не пойти куда-то и не понять значения фактов. Слишком часто бывает, что самая малая причина порождает непоправимое следствие.

Очень ждем новостей от Клайд. На чем решили с Адрианом? Ведь прежде чем думать обо всем деле, можно было бы подумать и о каких-либо других решениях с чем-либо другим, хотя бы и в небольших пределах. Хорошо, что Вы передали адвокатам четыре письма ко мне от Леви – больше писем от него у меня нет. Впрочем, и из этих писем каждый зоркий человек отлично видит, в чем дело. Беспокоимся – удалось ли получить инджанкшэн[449]449
  Injunction (англ.) – предписание, судебное постановление.


[Закрыть]. Также как решился вопрос с рефери[450]450
  Referee (англ.) – лицо, которому суд направляет рассматриваемое дело для снятия показаний, заслушивания сторон и последующего доклада суду.


[Закрыть]? Когда читаешь в газетах и о Юсуповом деле, и о бельгийском деле, и других делах за клевету, то прямо странно, почему же в нашем случае агентства и газеты точно бы безответственны. Какой позор для культурных дел, что Школа, имеющая такие отличные отзывы, должна почти тайно ютиться где-то! Итак, будем исполнять все Указания, а из них первое – о ЕДИНЕНИИ.

Сердцем и духом всегда с Вами,

Е., Н. Р.

130
Н.К.Рерих – Ю.С.Знамеровскому

22 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Многоуважаемый г-н Знамеровский!

Ваши оба письма, воздушное от 22 июня и пароходное от 28 мая, дошли в наши далекие Гималаи. С удовольствием ознакомился я как с Вашими звучными стихами, так и с проектом издательства и всех прочих культурных построений. Конечно, не найдется человека, который бы сказал, что культурное издательство не нужно. Оно нужно везде. Должно оно расти, как растет каждое благое древо. Вот в Югославии, в далеком пограничном местечке самосильно вырос журнал д-ра Асеева и быстро нашел читателей по всему миру. Сейчас наше Латвийское Общество образовало издательский кооператив и самодеятельно приступило к работе. Наше Литовское Общество выпустило первый номер своего журнала «Новое сознание». В Бельгии городское управление дало дом. Отмечаю лишь о ближайшем, но можно бы перечислить различные самодеятельные культурные выступления как во Франции, так и в Индии и в др[угих] странах. Повсюду культурная работа происходит кооперативно и самодеятельно. Это последнее обстоятельство положено в основу каждого такого проявления. Пусть каждое зерно процветает из малого зародыша, и каждый народ в этих своих действиях показывает свое горячее устремление к познанию и добротворчеству. Не смущайтесь тем, что и Вам придется начать Ваши добрые культурные построения, может быть, в одной маленькой комнате. Именно так в 1921 году и мы начинали культурное дело в Америке. Помню также, как в двадцатых годах прошлого столетия началось Общество Поощрения Художеств в Петербурге[451]451
  Императорское общество поощрения художеств (ИОПХ) в Санкт-Петербурге, основано с целью содействовать развитию изящных искусств, распространению художественных познаний, образованию художников и скульпторов и т. п. Существовало с 1820 по 1929 г. Н.К.Рерих был директором Рисовальной школы ИОПХ с 1906 по 1917 г.


[Закрыть], которое десять лет ютилось буквально в одной комнате, но затем выросло в большое просветительное учреждение.

Напрасно Вы слышали о какой-то многомиллионности наших учреждений. Единственная многомиллионность есть многомиллионность Духа, которая проявляется множеством светлых душ, рассеянных по всему миру во имя добра и познания. Ваше выражение о том, что я могу свободно выдавать какую-нибудь тысячу фунтов стерлингов, заставило меня улыбнуться. В культурной работе и не может быть таких свободных сумм. А те малые трудовые крохи, которые вырабатываются художественным трудом, имеют многие сотни аспирантов. Если бы только Вы видели этот длинный список прекраснейших учреждений и проектов, нуждающихся даже в самом малом. Но ведь культура есть, во всяком случае, не материальное богатство. Но выявление культурных устремлений всегда приносит постепенно и средства. Если нельзя сразу мечтать о ежемесячном журнале, то можно мыслить хотя бы о годовом альманахе, из которого могут развиться и более учащенные выпуски. Если не имеется готовых средств на выпуск альманаха, то ведь его можно осуществить предварительной подпиской. Этот мой совет вовсе не нов, и мы неоднократно его уже применяли в разных странах. То, что Вы имеете в себе большие проекты, мне очень нравится. Из большого всегда можно выделить самое насущное, вместимое в мерах местной действительности. Кто знает, может быть, Вам удастся по примеру других стран образовать общество или кооператив в тех пределах, которые предусмотрены местным законодательством. Хотя моя бабка была Лещинская и я имел много польских друзей – Дмоховский, Ционглинский, Рущиц, Стобровский, Перетяткович и многие другие, но язык я знаю не вполне, хотя и достаточно понимаю. В характере этих перечисленных моих друзей всегда был духовный порыв, и я верю, что это же качество поможет Вам посеять зерно доброе и радоваться, как из малейшего зачатка растут крепкие ветви познания.

Посылаю Вам мою книгу «Твердыня Пламенная». Имейте в виду, что мои книги всегда подписаны полным именем, и потому Ваше обращение в письме от 28 мая неправильно. Также Вы понимаете, что по почте вообще нельзя пересылать ценных портретов. К сожалению, условия современной почты не всюду надежны. Также посылаю Вам брошюру о Пакте. О сохранении культурных ценностей все должны мыслить и приложить к этому неотложному делу свои лучшие порывы. Также Вас могли бы заинтересовать мои книги «Держава Света» и «Пути Благословения» и также «Сердце Азии», но, как всегда бывает, автор менее других располагает своими книгами, и здесь, в Гималаях, у нас их не имеется. С последней почтой получили мы первый экземпляр моей новой книги, изданной кооперативом нашего Латвийского Общества в Риге, – «Врата в Будущее». Вероятно, и в Польше она поступит в продажу. Итак, шлю Вам Доброе пожелание в Ваших духовно-культурных устремлениях и буду рад слышать, как доброе зерно, посеянное Вами на польских нивах, даст добрые ростки.

Со светлым приветом.

Доходила ли в Польшу моя книга «Цветы Мории»[452]452
  Рерих Н. Цветы Мории. Берлин: Слово, 1921.


[Закрыть], изданная в 1921 году в Берлине?

131
Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

23–24 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 85

Родные наши З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис],

Посылаем Вам на Амр[иду] печатные материалы для выставки в Б[остоне], списки которых Вы уже получили. Конечно, главные материалы имеются у Вас, но и эти могут быть полезны. Надеемся, что они дойдут благополучно. Будет ли при выставке нечто вроде каталога-перечня, и как библиотека подобные выставки объявляет? Конечно, всякие добрые сведения о такой выставке здешняя пресса будет весьма рада получить. Происходят многие знаки. Посылаем Вам выписку из воспоминаний Шаляпина о посещении им Харбина и Шанхая. Как видите, полное повторение известной Вам бывшей истории. Очевидно, мракобесы бросаются на все, что выше их уровня. Покажите эти записки Москову, Греб[енщикову] и вообще всем, кому полезно. Получили сведение, что о книге Франсис пойдет еще очень хорошая рецензия в распространенном журнале «Feudatory & Zamindari India». Посылаем Вам вырезки из последнего номера «Сколяра», где была моя статья «Стойкость»[453]453
  См. примечание 2 на с. 184.


[Закрыть] и статья Джина Фосдика «Сердце». Отдельной бандеролью Дж[ину] Фосдику высылается пять авторских экземпляров. Вообще, если у Вас имеются недлинные подходящие статьи, мы будем очень рады распространить их в здешней прессе. Добрые отзывы о книге Франсис должны быть оценены ее издателями, ибо восточная философия прежде всего и должна быть оценена на Востоке. К тому, что Вы писали о некоей Нортон, опять приходит мысль, какие же такие лживые нелепости нашептывают злоумышленники таким людям. Не сказала она Флор[ентине] что-либо из этих злоизобретенных формул. Ведь странно сказать, но никто из нас толком этих формул не знает, а ответить на них было бы так легко. Вообще, возможны ли в общественном учреждении действия, подобные все время происходящим? Ведь общественное учреждение не есть частное поместье Леви. Ни Рокфеллер, ни Карнеги – вообще никто из истинных жертвователей не стал бы поступать так в общественном учреждении. Неужели же ни суд, ни общественное мнение не потрясены таким самочинным вторжением в общественное учреждение? Иначе никакое общественное учреждение вообще и существовать не может, если оно зависит от злоумышленного произвола одного лица. Имеются же меры для обуздания самочинного вторжения.

24 июля 1936 г.

Вчера получились к вечеру Ваши письма, покрывающие срок от 2 июля до 14 июля. При этом письмо Франсис на «Гинденбурге» побило новый рекорд, ибо дошло на девятый день. Очень замечательно сообщаемое Франсис о Буэнос-Айресе и Мексике. Поистине, такие осведомления сейчас необычайно ценны. Итак, по-видимому, и Юж[ная] Ам[ерика] видит многое прозорливо. Впрочем, и всегда в их сердцах жила интуитивная сердечность. Также чрезвычайно трогателен эпизод о приезде молодого почитателя из Англии. Фр[ансис] хорошо сделала, что приголубила его. Мы ему пошлем открытку с приветом. Кто знает, может быть, он зародит полезную культурную группу. Также очень хороши сведения о Филадельфии. Радуемся, что Сторк им помогает и таким образом культурная часть будет утверждена. Что касается до внутреннего, то оно может быть осознано лишь внутренней группой. Радовались получить хорошие отзывы о книге Фр[ансис]. И здесь таковые же накопятся.

С этой почтой мы не успеем выслать доверенность на прокси Плауту, которую нам переслала Зина. Магистрат, который может ее засвидетельствовать, будет здесь или сегодня вечером, или завтра, потому вышлем ее в понедельник 27 июня. Читая эту доверенность, мы чувствовали и оптимизм Плаута. Конечно, так оно и будет, но оптимизм не должен закрывать [нам] глаза на всевозможные злобные проделки, которые можно ожидать по всему неприятельскому фронту. Надеемся, что и дело о манускриптах не забыто, ибо, как Вы все понимаете, злоумышленники будут извращать и подделывать все, что только в их силах. Франсис правильно пишет о философии. Конечно, если общепризнанные ученые, как А.Каррель, Райн, Мак-Дугалл и многие другие, могут изучать передачу мыслей и другие психические явления, то нужно с величайшей твердостью опрокинуть все невежественные попытки злоумышленников и всех их приспешников. Можно дойти до того в невежестве, что даже «тайпинг»[454]454
  Typing (англ.) – печатание на машинке.


[Закрыть] на пишущей машине может быть взят под подозрение. Итак, и в этом отношении облекитесь в броню твердости и убедительности.

Хороши Ваши сведения о сен[аторе] Копл[анде] – всюду, где можно, восстанавливайте истину. Оригинал запрошенной бумаги уже близится к Вам. В очередной телеграмме вставьте слово «леттер ресивд»[455]455
  Letter received (англ.) – письмо получено.


[Закрыть], мы очень беспокоимся за целость. Напомню Вам характерный эпизод происхождения документа, хотя Зина и Франсис и без того его помнят. Когда в ноябре [19]24 года, по приезде в Америку, уже перед самым отъездом, вероятно, 7 или 8 декабря (пароход шел 10-го), Х[орш] спешно вошел в комнату и для каких-то его «технических формальностей» настойчиво просил подписать какие-то суммы, то это ввиду его настойчивости пришлось сделать. Но сейчас же мною этот чрезвычайный эпизод был обсужден с Зиной и Фр[ансис], после чего Зин[а] имела горячий разговор с Х[оршем]. После этого Х[орш], взволнованный, пришел ко мне и сказал, как «вронг»[456]456
  Wrong (англ.) – неправ.


[Закрыть] он был, принес те бумаги разорванными и передал мне документ в том, что все наши счета ликвидированы. Конечно, Зина, которая так справедливо была потрясена этим эпизодом, и Франсис, которая тоже возмущалась, отлично помнят происшедшее. Вот откуда произошел документ, подписанный Х[оршем], помеченный 8 декабря, полный текст которого мы Вам телеграфировали. По получении этого документа и Зин[а], и Фр[ансис], и Мор[ис], все мы считали злобно придуманный Х[оршем] эпизод ликвидированным – как оно и есть на самом деле. За все 14 лет Вы сами помните неоднократные эпизоды, когда нечто предлагалось сделать «только для технических формальностей». Конечно, никакого возобновления каких-то прошлых [документов] никогда не было. Когда мы были в 1934 году, Х[орш] настойчиво приставал к Юрию о подписании каких-то бумаг, но Юрий, к великому неудовольствию Х[орша], от этого отказался. Между прочим, Зина в своем письме поминает, что Х[орш] выдал нам в Париже за экспертизу и поездку по Европе «по двадцать тысяч долларов». В одном из наших прошлых писем этот эпизод уже описан, ибо было дано мне и Е.И. по десять тысяч. Зина совершенно права, что вся поездка по Европе совершенно не входила в наши планы и все это время было потрачено по желанию Х[орша]. Конечно, документ от 8 декабря 1924 года за собственноручной подписью Х[орша] ликвидирует все это дело, но не будем забывать, как Зина правильно пишет, что от него можно ждать всевозможных извращений и подделок. Только подумать, что человек, имевший мою полную доверенность, мог манипулировать, как угодно было ему в его мрачных замыслах. Такой брич оф трест является, вероятно, одним из самых характерных в анналах злоумышлений и предательств. Потому-то все наши адвокаты и защитники должны иметь наготове все оружие защитное, ибо во всех отношениях могут быть проявлены злобные подкопы. Опять спрашиваю себя, в чем же нас обвиняют? В устройстве экспедиции? Но ведь такое множество всевозможных экспедиций существовало, и никогда они не считались чем-то зловредным. В чем же обвиняют? В том ли, что в Америке сейчас более тысячи моих картин, принадлежащих к лучшему моему творчеству, которые сам Х[орш] оценил в пять миллионов долларов? Ведь эта цифра им самим широко объявлена, и даже банки о ней слыхали. Казалось бы, все картины мои и все книги мои достаточно говорят о моих устремлениях в течение 45-летнего труда. Возможно ли, чтобы один человек вместо честного строительного обсуждения вдруг набрасывался бы в желании какого-то огульного истребления? Прошу Франсис, когда будете переводить это письмо, тут же записать его на машине в нескольких копиях, ибо для Миллера, и публишеров, и всех защитников эти мои сердечные вопросы должны быть ясны.

Теперь Школе нанесен непоправимый вред. Зина права, может быть, все восстановится, но распуганные вандализмом учащиеся и их родители все же уже не вернутся к прежнему благодушному настроению. Ведь это вред и материальный, и духовный. Неужели и за такое вандальское вредительство злоумышленники не должны отвечать? Неужели можно брать с угла полицейского и требовать, чтобы он арестовал почтенных граждан? Ведь при этом, как Вы писали, была произнесена страшная преследуемая законом формула о том, что будто бы Вы «украли его деньги». Неужели же подобные формулы можно произносить безнаказанно? Мор[ис] пишет о деле Клайд. Конечно, если нечто требует каких-то сроков, то ведь до этого времени необходимо, как я уже писал, на деловых основаниях под те же предметы найти сумму. Напряжение настолько неотложно, что его нельзя оставить в пространстве. Если в одном направлении требуются определенные сроки, то необходимо нормальным образом найти временное решение. Ведь предметы, о которых говорилось, существуют, значит, так же реально можно говорить и о деловых решениях. Кроме одного человека могут быть и другие для этих временных решений. Неотложная нужда – ведь, как мы уже писали, некоторые обстоятельства именно теперь не могут быть вычеркнуты, ибо неприятельские разъезды всюду.

Посылаем на Амр[иду] два пакета материалов для Бостона. Таким образом, подтвердите нам получение трех посылок: 1) от Мэри – ответьте «парсел аррайвд» или «ресивд»; 2) бумага от 8 дек[абря] [19]24 г. – ответьте «леттер ресивд»; 3) и теперь два пакета для Бостона, которые просто подтвердите в очередном письме – «два пакета для Бостона получены». Любопытно, что письма Глиина уже в обращении. Неужели же глаза многих ослепших не прозреют? Сколько непонятного творится. Каким образом Фосдик, так помогший учреждению, будто бы не имеет право получить свой лоан? А Вестингауз получает. Да, вероятно, и некто другой тоже получает. Спрашивается, почему Флор[ентина] не может говорить о своем лоане, а банк, наверное, может? Все это настолько несоизмеримо и таинственно. Во всем чуется злонамеренный произвол. Воображаю, как возмущены друзья, учащиеся, Комитеты и все порядочные люди. На глазах у всех разрушается просветительное учреждение, какой позор! Некто темный и мрачный надеется, что нервы не выдержат, но во имя общего блага нервы должны выдержать. Ведь все происходящее далеко за пределами личного. Читаем о жаре и засухе – вот куда пошло. Мир в смущении, но Вы, носители Света, идете непобедимо.

Сердцем и духом с Вами,

Н.Р.