Текст книги "Письма. Том III (1936)"

149
Н.К.Рерих, Е.И.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

24 августа 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 94

Дорогие З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], хотя Ваша воздушная почта опять не дошла и объявлено о размытых путях – уже третий день идет проливной дождь – но все же шлем Вам краткую весточку – может быть, она дойдет как раз к началу разбора рефери. Продолжает заботить нас Указание о возможности появления лжесвидетелей. Помимо всяких служащих в доме злоумышленники могут найти и других нинкомпупов. Ознакомили ли Вы адвокатов с биографиями их приспешников – нинкомпупов? Ведь все эти нинкомпупы – бывшие люди[484]484
  Здесь: прислуга.


[Закрыть]. Каждый из них по разным причинам должен был покинуть свои прежние занятия, и адвокаты непременно должны знать это. Давали ли Вы читать Миллеру мои статьи, в которых я так хорошо отзываюсь об Америке? И эту сторону полного доброжелательства адвокаты должны твердо знать. Мы шли к Америке с открытым сердцем, принесли весь наш опыт, и знание, и творчество и сейчас смотрим на Америку как лучшие друзья. Конечно, всю клевету и наносимый огромный ущерб мы не относим к стране, но локализуем около одной зловредной группы. Мы до сих пор не знаем, какие же причины [у остальных], кроме трио, так действовать. В преступлениях трио – там все ясно: и кража, и кощунство – все направлено, чтобы показать, насколько они хотят оскорбить все великие Основы. Для нас особенно показательно последнее оскорбление часовни – этим злоумышленники показали, Кому они объявили войну. Дело не в том, что вынесено несколько икон, но смысл кощунства был в том, чтобы показать свое враждебное отношение к этому освященному месту. Ведь не в разноверии дело, но именно в явном желании произвести кощунство. Может быть, кто-то посторонний и не оценит случившегося в полной мере, но Вам-то всем, знающим все основы, должна быть вполне ясна неслыханная преступность этих деяний. Какова же была мера лицемерия трех преступников, когда они будто бы негодовали о всяких совершавшихся вандализмах и произносили лицемернейшие речи в защиту культурных сокровищ! Какова же должна быть природная грубость и подлость, чтобы после стольких лет приобщения к основам, к утонченному мышлению, к высшей культуре они сразу могли бы скинуть, как невместное им одеяние, все культурное, все священное, все прекрасное! Жалкие и презренные существа! Если Леви хотел вернуть вложенный им в дела капитал, то разве такими преступными деяниями можно достичь успеха? Неужели же и все происходящее в мире не заставляет этих преступников задуматься! На днях даже в местных английских газетах мы читали об Армагеддоне. Даже в самых, казалось бы, далеких сознаниях очевидность заставляет просыпаться чувство опасения о будущем. Но среди нинкомпупов-преступников, среди служителей тьмы, наоборот, происходящее лишь наполняет их злобою и мерзостью. Давно ли нинкомпуп восхвалял Высшие Силы, спасшие его от смерти, а теперь он будет оправдывать всякое кощунство против тех же Сил! Происходящее является просто кучею каких-то мерзостей, клевет и лжесвидетельств.

Получили ли Вы посланное нами Вам письмо Кеттунен? Вот во что превращается скудное сознание. Истинно, невежество есть ад. А в то же время уже пишутся фрески о Микуле Селяниновиче. Сокровище народного эпоса опять приобретает свое значение. Как замечательно наблюдать борозды судьбы! Недаром так обеспокоены силы ада. Пробуждение стремления к истинному знанию и культуре духа есть главное поражение тьмы. Мы написали Казинсу об удачном свидании Франсис с Селленами. Казинс известил нас, что моя картина так оценена Махараджей, что он поставил ее среди своих любимых предметов искусства[485]485
  Речь идет о картине «Мысли огненные», подаренной Н.К.Рерихом галерее «Шри Читралайям» в мае 1936 г. Основателем галереи был Махараджа княжества Траванкор Шри Читра Тирунал, значительная часть собрания была его даром.
  См. также примечание 1 на с. 46.


[Закрыть]. В следующей почте передам Франсис просьбу редактора «Твенти Сенчюри» поставить его в связь с газетами Америки. Ввиду того, что он очень хороший журналист, может быть, Херстовские газеты таким контактом заинтересуются. Как здоровье Косгрэва – этого достойного друга и первоположника выступлений против тьмы? Просим передать ему наш самый сердечный привет. Вероятно, уже вернулся Ф.Стокс – его голос у рефери будет так необходим. Сегодня из-за размытых дорог не мог заехать к нам наш Ман, везший журнал с рецензией о книге Сутро. Значит, только на будущей неделе сумеем послать этот журнал. Как-то откроется Школа? Но будем надеяться, что хотя бы в [по]врежденном виде она без опоздания начнется, ибо такая деятельность тоже явится поражением сил тьмы. Надеемся, что и адвокаты за это время окончательно оформили свою защиту правды. Ведь у них в руках столько документов высокого морального значения, которые именно нужны будут для рефери. В связи с происходящим в мире так повелительно необходимо утверждать моральные основы. Только этим путем придет и все остальное. Ждем ответа на наш запрос о положении Лиги Культуры. Также инкорпорировано ли новое Общество? Такой ответ общественного мнения тоже будет ударом для преступников. И ударом особо чувствительным. Ведь главная их задача – уничтожить авторитет, после чего остальное легко рассыпется. Все мысли с Вами.

Письмо Дж. Г.Казинса Н.К.Рериху от 13 августа 1936 г.

Н.К.Рерих. Мысли огненные. 1934

Р[ерих]

We are sending today by boatmail to Mrs Sutro direct a copy of the «India Monthly» containing her review by Col[onel] Mahon[486]486
  Посылаем сегодня пароходной почтой непосредственно г-же Сутро экземпляр «India Monthly» с обзором ее книги полковника Мана (англ.).


[Закрыть].

150
Е.И.Рерих, Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

26 августа 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 95

Родные наши З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], хотя и с опозданием вследствие порчи пути, сейчас все же дошли письма от Зин[очки] по 7 авг[уста] и от Мор[иса] и Кл[айд] и Дорис по 6 авг[уста], от Франс[ис] письмо от 8-го пришло неделею раньше. Очень тронуты соображениями Франс[ис] о Буффало и Зин[очки] относительно Зейдель в связи с картинами. Примем во внимание необходимые при этом деле обстоятельства. Не забудем, что из-за действий Леви нам приходится сейчас особенно высоко держать знамя Музея. Вы знаете о цифре, в которую ценился Музей. Значит, если бы сейчас почему-либо произошло крупное падение расценок, то помимо всяких художественных и материальных соображений это прежде всего создало бы большие осложнения и для всего дела. Ведь это не осталось бы тайной, и Вы можете себе представить, что на этом стал бы разыгрывать злоумышленник. Ведь между юристами многое становится обоюдно известным, Вы об этом прекрасно знаете, и таким путем всякие слухи могут достигать совершенно нежелательных ушей. И без того для удобства посылки будут избегать город, и будут приниматься в соображение и размеры, ибо для посылок, как Вы знаете, существуют определенные правила, предусматривающие и размеры и вес. Но, конечно, как Вы знаете, ценность картины не в весе и не в ее размере. Каждый коллекционер знает, как часто он платил за малую вещь во много раз больше, нежели за большую того же мастера. Припоминаю курьезный эпизод из Японии. На местной выставке я имел неосторожность похвалить картину одного известного художника, величиною, думаю, не менее 150 кв. футов, изображавшую туман в горах. Представьте себе однотонное безбрежное море тумана, чуть тронутого по холсту, из которого наверху холста поднималась небольшая снежная вершина. На другой день я был осчастливлен сообщением, что художник, тронутый похвалою, подарил мне этого «слона». Мы конфузливо принуждены были замолчать этот дар, ибо с таким грузом мы двигаться не могли и заплатили бы за пересылку его большую сумму. Ценность каждого художественного произведения не в размере, но в его сущности.

Если в Буффало имеется в виду определенная галерея, то относительно Лос-Андж[елеса] следует сообщить Зейдель, что сам способ выставления или ознакомления с картинами должен быть очень достойным. Ведь невозможно приносить картины на дом в неизвестную обстановку и там оставлять их на неизвестных людей. Нельзя показывать без рам. Публика менее всего ценит вещи, которые будто бы так легко циркулируют, потому-то реномэ самой галереи, где картины показываются, так важно. Уронив достоинство и ценность, невозможно будет их восстановить, к этому помню слова Акселя Галэна. Конечно, Вы все эти соображения знаете, но Зейдель, оказавшаяся в этом деле новичком, может себе не представлять всех таких основных крайне важных условий. Конечно, вспоминая Зейдель, я чувствую, что она найд[ет] достаточный вкус и такт, чтобы охранить поручение. Кто знает, может быть, и для Бостонской выставки некоторые небольшие картины как имени собственниц[487]487
  Так в оригинале.


[Закрыть] пригодились бы. У Вас уже имеются две вещи, имеющие внутреннее отношение к экспедиции, может быть, успеют подойти и еще несколько. Не будем чересчур повторно обременять почту. И [так] уже риск довольно велик. Помимо прочего, у нас вследствие дождей путь затруднен временно. Какая разница в сроках корреспонденции. В то время как с «Гинденбургом» одно письмо дошло в девять дней, а пароходная почта берет пять недель, не говоря уж о долгих сроках почтовых посылок или грузов.

Понимаем все трудности Зины к открытию Школы – ведь столько разрушено и исковеркано злоумышленниками. Полагаю, что было бы полезно немедленно же создать кроме деканов маленький совет из преподавателей. Наверное, кроме доброжелательных – Мордкина и Врионидеса – найдутся еще двое или трое, чтобы из них образовать нуклей и тем ближе иметь их суждение и советы. Таким образом, будет еще одна инстанция, с которой Зина будет в состоянии обсуждать создающиеся положения.

Помнится, один из племянников Палмер показался Юрию и Свету довольно симпатичным. Между прочим, вспоминаю, как покойные сестры относились хорошо к Зине, неужели их симпатии потом почему-то замерли? Чтобы не забыть, напомните Зейдель о некоторых бывших недавних ценах: Хисс – 6500 долл[аров], Мэри Гарден – 3800, Палмеры – 5000, Крэн (по знакомству) – 3000. Размеры этих картин Вам известны. Также не забудем и картины у Сутро. Снабдите этими сведениями и Зейдель, ей они могут очень пригодиться как фактические данные. Также помните, что Сторк по случаю купил у Кошиц мою картину за 1800 долл[аров]. Мое «Святое Озеро»[488]488
  Картина Н.К.Рериха «Святое озеро» (1917). Оргалит, темпера, масло. 95,5 × 121 см. Частное собрание.


[Закрыть] в Ливерпуле дало хорошую цену, свыше 500 англ[ийских] фунтов. В Швеции за маленькую картину платили 6000 крон. Все это полезно для записной книжки Зейдель. Передайте ей наш сердечный привет.

Очень благодарны Инге за журнал заседания от 9 июня. Вероятно, пришлете нам и журналы заседаний предыдущих собраний. Для истории дел такие документы чрезвычайно важны. Здесь нам трудно установить, было ли собрание 9 июня [проведено] первым Комитетом Защиты или Комитетом Друзей Музея. На месте Вам виднее, как разделяются эти два Комитета. Впрочем, когда будет регистрировано наше Общество, то может быть один Комитет Защиты, а все другие могут действовать уже от имени Общества, будучи его членами. Читали мы в газетах о завещании Палмер, и еще раз становилось нам ясным, что атаки Леви на Учреждения могут отталкивать всех друзей. Пусть и адвокаты поймут, что делают клевета и вандализм. Действительно можно представить отход многих друзей, если они будут читать в газетах всевозможные клеветнические мерзости. А ведь такие друзья, как Палмер, как Вы теперь видите, имели достаточно средств, чтобы посмертно откликнуться на нашу Школу и научно-художественные Учреждения, которым они уже начинали помогать. Вот плоды КЛЕВЕТЫ! Теперь если бы кто-то сказал, что в газетах допустимы всякие клеветнические выпады и общественное мнение вовсе не должно вставать на защиту правды, то такому человеку следует напомнить, что в каждой культурно-цивилизованной стране общественное мнение особенно сильно выражается. Какой же вред причинили прекрасные письма Ф.Стокса и Косгрэва и упоминание газетами имени Плаута в связи с январской клеветой? Наоборот, все эти голоса были заслушаны далеко за пределами Америки и вызвали удовлетворение в людях, преданных Культуре. На все дело о клевете мы не смотрим как на дело личное и частное – оно тоже составляет Крестовый Поход за Культуру и прокладывает этап прогресса страны.

Не лично болеем о клевете, только что в журнале, полученном из Риги, «Вера и Жизнь» читаем следующий пассаж: «В древности за колесницей победителя-триумфатора бежал клеветник, который громко кричал, обвиняя во всех самых ужасных преступлениях украшенного лавровым венком триумфатора. Но этим клеветник не только не вредил последнему, а еще усиливал овации и рукоплескания в среде чествовавшего победителя народа». К такой манифестации пришла классическая мудрость. Знаем мы с вами, что «клевета, как факелы дикарей в ночных переходах»[489]489
  См.: Агни Йога, 21 («Потому определим клевету как факелы дикарей, но в ночных переходах всякий огонь полезен»).


[Закрыть]. Видите, как классическая мудрость заботилась об общественном мнении и пользовалась всеми средствами для того, чтобы ее вызвать. Если кто думает, что в истории Культуры достаточны неопубликованные определения суда, кто о них помнит! Кроме того, очевидно, не без причины во всей истории человечества высказывалась забота о мужах праведных. Ведь и Плаут уже имел случай убедиться в странно формальном отношении суда, когда его ходатайство было отклонено. Ведь без общественного мнения не может быть и суда! Недаром многоопытный адвокат Дэрроу так еще недавно скорбел о всяких несправедливостях и причину этого видел в отсутствии общественного мнения. Вы уже знаете, как блестяще окончилось дело Юсуповых за клевету и дело бельгийского министра за клеветническое название его. Очень важно, что дело Юсуповых протекло в Америке и велось американским адвокатом-женщиной. Очевидно, этот адвокат очень [хорошо] понял элементы всего дела. Так же точно, если бы у кого-то еще осталось недоумение о причинах неприезда, то скажите ему совершенно ясно о всех семи причинах. Казалось бы, каждый вдумчивый человек поймет, что болезнь Е.И., сложившаяся на служении Культурным делам, уже одна является решающим основанием. Если же к этому прибавить все последствия клеветнических выпадов и все отвратительные угрозы, всякие последствия докладов Лабулэ и финансовые трудности, то ведь это получается целое нагромождение обстоятельств, из которых ни одно еще не было разрешено удовлетворительно. Покинуть же сердце Е.И. в смертельной опасности и одним опрометчивым решением все ниспровергнуть – ведь это недопустимо ни с какой человеческой точки зрения. Ведь те же люди, которые невдумчиво настаивают, после непоправимо случившегося хватают себя за голову в ужасе, что такое непоправимое несчастье произошло. Но Вы-то, родные, знаете, насколько невозможно идти против Указаний.

В Париже все время продолжаются хлопоты по урегулированию последствий клеветы в передаче Лабулэ. Без документов тоже двигаться нельзя. Вообще, ни в чем не теряется ни дня, ни часа. Укрепляются и завязываются новые отношения. Постоянно получаются доброжелательные доказательства из мест совсем неожиданных. Только что получили из Варшавы на польском языке целую брошюру о Пакте и даже не знаем, какие такие неведомые друзья ее напечатали[490]490
  Pact Rericha: Ochrona Skarbów Kultury / Wstępne slowo od wyd. Warszawa, 1936.


[Закрыть]. Но брошюра лежит перед нами и так же, как деятельность в Латвии и журнал Литовский, напоминает, сколько неведомых друзей бодро работают во славу Культуры, понимая, что сейчас самое важное время для посева этих зерен, для своевременного урожая. Не дальше как вчера наш новый корреспондент из Хонг-Конга прислал интереснейшие газеты, и вот при этом размахе происходящего как сугубо отвратительны преступления трио. Замечательны предложен[ия] в Лондоне и Варшаве руководить домами Культуры. Итак, это письмо дойдет [до Вас уже] после начала рефери. Пусть все моральные основы дела будут [особенно] укрепляемы. Полное Ваше единение будет залогом скорой победы.

Сердцем и духом с Вами,

Е., Н. Р.

151
Н.К.Рерих, Е.И.Рерих – З.Г.Лихтман, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

[26 августа 1936 г.] [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

ДОВЕРИТЕЛЬНО

Родные Зин[а], Амр[ида] и Мор[ис], сейчас получили Вашу телеграмму и ответим относительно Миллера, как Вы и предлагаете. Неужели против него может быть какая-то скрытая оппозиция? Ведь он со своим другом Ках[аланом] только что дал такие явные доказательства своей полезности. Ведь когда другие адвокаты отказались от дела Соф[ьи] Мих[айловны], он именно удачею в этом деле положил начало и прочим удачам. Кроме того, его приятель Ках[алан] имеет большие знакомства именно в тех кругах, которые могут так сильно пригодиться. Таким образом, именно комбинация Милл[ер] – Ках[алан] может быть чрезвычайно необходима во всех тех случаях, где публишеры не имеют связей и опытности или почему-то не хотят обратить должного внимания. Из второго извещения о комментариях Брата к условию Адриана мы понимаем, что, вероятно, это условие писано вилами по воде. Может быть, приезд Клайд в Тульсу даст новое определенное движение.

Теперь что касается до рам, то, во всяком случае, их будет дешевле сделать в Америке, а стоимость их будет вычтена из суммы Флор[ентины]. Вы правильно просили высылать вещи как парсель – мы так и сделали для первой посылки (42), и вторая уже посылается (20). Ведь для картин требуются самые простые рамы из общепринятого в Америке машинного багета. Конечно, никаких закругленных углов не нужно, а именно вроде того, как простые рамы в Музее. Конечно, может быть опасно обращаться к тому же Брекстону, как знает Морис, делавшему все прежние рамы. Ведь нечто может просочиться. Но такие простенькие дешевые полуциркульные рамочки, рисунок которых прилагаю, имеются буквально в каждом рамочном магазине. Ведь не нужно никакого особого дерева. А краска рам, подобно музейным, делается самым машинным образом. Кстати, здешний орех в рамках весьма коробится. К тому же сейчас совершенно нельзя достать его в достаточно сухом виде. Делать же рамы из деодара нельзя, ибо из него все время сочится смола. Такая проба уже испортила одну картину. Кроме того, как Вы правильно замечаете, каждая посылка объемистого ящика может причинить большие осложнения. Ведь такая посылка должна непременно идти через консула, тогда как посылка парселем обходится без этого прекрасного участия. Вспоминая россказни пианистки, ведь можно ожидать, что консулы знают и имеют кое-какие указания. Ведь о гараже местный консул очень старался и старается. Конечно, третью посылку мы рискуем сделать пароходным грузом через «Макинон Макензи» отсюда на указанную компанию; дай Бог, чтобы она дошла без осложнений – ведь такая посылка без консула не обойдется. Потому-то так необходимо сделать хотя бы дешевенькие рамки в Америке. Ведь, во всяком случае, стекла придется поставить в Америке. Значит, картины все равно пришлось бы вынимать из рам и прибавить сзади предохранительную папку. Так же, во всяком случае для рам, совсем не нужно орехового дерева. В Америке ведь есть какое-то совершенно доступное и притом не тяжелое дерево – я видел сам подходящие рамки в магазине Фридриха, который находится на 57-й ул[ице] около Карнеги-холл. Раньше он мне всегда делал узенькие простенькие рамки без всяких украшений и, конечно, не красного дерева. Посылать же отсюда ящик с пустыми рамами и истратить на его посылку 60–70 ам[ериканских] долл[аров] и невыгодно, а кроме того, такой ящик с дровяными пустыми рамами обратил бы на себя всеобщее внимание. Полагаем, что сорок две узеньких рамки даже со стеклами обойдутся приблизительно в те же цифры. Поэтому очень просим Вас заказать 62 рамки со стеклами в величину присланных Вам двух картин, ибо все картоны абсолютно того же размера и требуют совершенно одинаковых размеров рам. В первой посылке, повторя[ем], будет 42 картины, а во второй двадцать – вот почему требуется в общем 62 рамки.

После того как картины будут вставлены в рамки под стекло с предохранительными папочками с обратной стороны, их можно будет показать Флор[ентине]. Когда мы перед отправкой разложили их на полу нашей гостиной, они заняли почти всю комнату – получилась большая плоскость. Такие избранные вехи Азии имеют значение как порознь, так и как целая сюита – симфония. При перепродаже в них могут быть заинтересованы и Музеи, которые сразу получают целую неповторенную панораму. Помнится, что Даллас Музей, а также Хессемер интересовались, и такая симфония может их заинтересовать еще ближе. Мы уже писали, насколько опасно показывать картины просто в случайных гостиных. Картинам соответствует для их выставки Галерея или Музей или же места частных коллекций. Помните результат аукциона, бывшего во время ресивершипа. В моей статье «Неизвестные художники»[491]491
  См. примечание 5 на с. 240.


[Закрыть] упоминаются эпизоды с картинами Рембрандта и Коро. Словом, знаем, что Вы сделаете как можно лучше и бережнее. Ведь публика часто не разбирается в ценностях, но Вы и об этом знаете. Итак, берегите Искусство.

Крепко целуем Вас и шлем лучшие мысли. Ждем новых обстоятельств. Щит над Вами. Сердцем всегда с Вами, родные наши. Берегите друг друга. Все придет.