Текст книги "Письма. Том III (1936)"

125
Н.К.Рерих – Ф.Грант*

13 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Моя дражайшая Франсис!

Эта воздушная почта еще не дошла до Вас из-за каких-то повреждений дороги. Поэтому нам придется отослать эту почту, не узнав Ваших последних новостей. Конечно, самая последняя новость о закрытии Школы была в Вашей телеграмме. Это поистине чудовищное известие, равное сообщению о разрушении вандалами Библиотеки Лувена. А сейчас другие вандалы пытаются уничтожить все культурное. Сейчас самое время, когда общественное мнение должно подать возмущенный голос протеста против такого жестокого уничтожения. Очевидно, злоумышленники не испытывают страха перед законом – они присваивают шеры, не боятся нарушать устав, им нет дела до того, что благодаря Школе снизились налоги, они бесстыдно изгоняют основателей Института и клевещут, клевещут, клевещут. Сейчас время чрезвычайной бдительности, ибо Вы видите, что злоумышленники не останавливаются ни перед чем. В конце концов, никто из нас не знает, в чем же нас на самом деле обвиняют. Случайные грубые истерические вопли могут легко быть опровергнуты всеми нами. Но Вы видите, что истинная природа злоделателей такова, что они даже не стыдятся вчинить иск о каких-то ликвидированных займах, на которые они сами выдали официальную бумагу, утверждающую, что все они были полностью погашены. Когда приходится иметь дело с преступным одержанием такой степени, тогда, конечно, и методы защиты должны быть чрезвычайными. Мы надеемся, что наши адвокаты понимают, с какими жестокими преступниками имеют дело. Так, всеми силами поддерживайте и оберегайте ваше единение и собирайте все культурные силы, преданные Правде.

В последнем выпуске «New Outlook» мы прочитали, что Биософский Институт в своем списке сотрудников упоминает мое имя. Хотят ли они получить статью или готовы к сотрудничеству в целом, Вам на месте виднее. В любом случае, такая сплоченная группа может очень пригодиться в нашем Крестовом Походе за Культуру. Также все другие подобные группы сейчас должны быть полностью осведомлены. Поддерживая такие связи, мы будем знать больше и с их помощью сможем выявить гнезда зла.

Благодаря Вашим связям с Южной Америкой и Бостоном Вы можете знать обо всех происках подпольных темных сил. Это неслыханно, что кто-то, имея доказательства злонамеренных нападений, не может выяснить точную формулу нападающих. И возможно ли, чтобы общественное мнение молча и совершенно безучастно прошло мимо такой несправедливости, как, например, похищение акций? Из наших прошлых писем Вы знаете, что Штраус (из Мейси), пренебрегая всеми правилами дипломатии, также пытается творить зло и после этого избегает встречаться с людьми, у которых есть к нему вопросы. Итак, какие еще махинации творятся? Представляем, какими прискорбными фактами пополняется Ваша летопись. Вы, конечно же, понимаете, почему так необходимо иметь инкорпорированное нами Р[ериховское] общество или Ассоциацию; такое учреждение было бы в полном распоряжении только лучших людей и стало бы тем ядром, из которого могла бы произрасти вся дальнейшая деятельность. Именно из-за ужасных нападений темных сил так важно иметь зарегистрированную или инкорпорированную организацию, в которой все вы имели бы свободные права.

Также обратите особое внимание на то, чтобы не было утечки информации на сторону, ибо злоумышленники несомненно пытаются выжать информацию отовсюду. Очень интересно, какое объяснение дают посетителям Музея сами злоумышленники? Это также неслыханная ситуация.

С сожалением сообщаю Вам, что здоровье Матери весьма изменчиво, – и как можно только жить на строфанте и мускусе!

Что Вы думаете обо всех этих событиях вокруг Глиина? Даже слепые скоро прозреют.

Конечно, Вы чувствуете, как Мать и я посылаем Вам наши лучшие мысли. Воины, воины!

Сердцем и духом с Вами,

Н.Р.

126
Е.И.Рерих, Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

14 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 83

Родные Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Вчера только что мы отослали нашу воздушную почту, как пришли Ваши письма, покрывающие срок от 23 июня до 3 июля. Последняя почта от 3 июля на «Гинденбурге», таким образом, дошла за десять дней. Поистине, «дьявол работает ночью», потрясающи все Ваши сообщения о ночном взломе замков, о появлении Леви с полицейским, чтобы арестовать Вас за кражу от него денег, о каких-то черных замазках на обратной стороне картин в Музее, о насильственном закрытии Школы, о недопущении учащихся – словом, о всем длинном ряду мрачных преступлений, которые могли бы иметь место лишь на глухой дороге в темные времена Средневековья. Потрясающе думать, что все такие возмутительные преступления против человеческой личности могут твориться в большом городе, где достоинство личности должно бы быть защищено. Но, видимо, не только пословица «дьявол работает ночью», но и другая – о воре и веревке[443]443
  Имеется в виду английская пословица «Give a fool rope enough and he’ll hang himself» («Дай дураку веревку, он и повесится»).


[Закрыть] – должны исполниться. Прийти с полицейским для Вашего ареста – уже это одно является таким преступлением, которое должно возмутить каждого судью и дает защитникам несломимое оружие в руки. Франсис пишет о характерных восклицаниях Левиной мамаши и о появлении его достойного братца. Ведь это нашествие целого клана. Наверное, древний летописец отметил бы происходящее: «Набежали дикие хорши и хиссы, и порушили строение, и разграбили сокровища». Сколько раз в древней истории сообщались потрясающие вандализмы. Неужели и в наше время они происходят с тою же безумною яростью и невежественностью? Ведь каждый не допущенный в помещение учащийся может справедливо привлечь диких вандалов к ответственности. Каждый жертвователь (а ведь их немало) на культурно-просветительные дела справедливо возмутится происходящим погромом. За что же страдают бондхолдеры, ибо такой явный вандализм не может не отразиться на их интересах. Поистине, на Вас и на нас напали, как разбойники на глухой дороге. Характерное восклицание Левиной мамаши, приведенное Франсис, о том, что теперь Дом их, суммирует все происходящее. Можно понять, почему собраны сейчас люди, не имеющие ничего общего с просвещением и народным образованием. Почему собрался клан? Мамаша на улице оповестила цель этого самозваного сходбища – они собрались для того, чтобы завладеть Домом. Но если эта цель их так ярко оповещена самою же их мамашею, то ведь она не может остаться неявной и для бондхолдеров, и для всех комитетов, и для жертвователей, и для учащих и учащихся – словом, для всех, чье сердце осознает и культуру, и справедливость. Страшное дело творится преступниками. Они не только завладевают Домом. Это было бы еще наименьшее. Но они оскорбляют человеческое достоинство, они поносят понятие Культуры. Если Франсис написала прекрасную книгу о восточной философии, то ей же придется записать и о западном поношении культуры. Только подумайте – в помещение культурного учреждения вводится полицейский для ареста учредителей дела, уважаемых граждан, положивших 15 лет лучшего свое[го] времени на дело воспитания и просвещения! Ночью тати взламывают замки, вероятно, ночью же покрывают обратные стороны картин, как Вы пишете, черными замазками.

Все это настолько небывало чудовищно, что [не] может вместиться в человеческое понимание. Хорошо при этих вандализмах кроме Вас присутствовали наши прекрасные друзья Дон и Дедлей. Они могли засвидетельствовать это преступление за своими подписями, чтобы запечатлеть этот позор рода человеческого. Как трогательно, что Флор[ентина] Сутро целый день, как на благородном дозоре, провела в стенах оскорбленной Школы. Воображаю, как вскипел благородный Стокс и все прочие члены Комитета Защиты. Вы пишете, что адвокаты довольны происшедшим. Действительно, если им были нужны явные доказательства некультурной природы преступников – они их имеют теперь в избытке. Защитники могут сказать и в суде, и во всей жизни, какому поношению культуры им довелось быть свидетелями. «Мамаша» по примитивности своей выдала семейную тайну о желании завладеть Домом. Но если это ее утверждение услышано посторонними и уже вошло и в устную передачу, и в письма, то ведь семейная тайна нарушилась. То самое, что каждый добросовестный человек уже предполагал, теперь стало явным. Франсис очень метко запечатлела в своем письме это решающее восклицание несдержавшейся мамаши, которое ляжет несмываемой строкой в историю происходящего вандализма.

15 июля 1936 г.

Где же, наконец, закон, по которому позволено называть почтенных граждан «ворами»? Разве не показательно, что даже полицейский возмутился и отказался исполнить гнусное приказание об аресте? Разве не должны остаться в истории этой безобразной попытки слова полицейского, обращенные к Леви: «Вас магистрат и пяти минут слушать не будет». Сколько презрения в этих словах! Представляем себе ужас Зины, когда на глазах ее совершалось такое дерзкое поругание Школы – храма просвещения. Ведь безумцы могут посягнуть на любой вандализм. Они могут попросту сжечь доставшиеся им документы. Они могут уничтожить все накопленные клише и архивы, сохраненные Франсис и Морисом. Удалось ли Вам спасти из архивов частные бумаги и неповторимые документы? Ведь в досье Юрия были документы, касавшиеся прошлой экспедиции. Можно себе представить какое-то дьявольское аутодафе, сопровожденное безумными злобными выкриками. Понимаем крик сердца Мориса, писавшего, что скоро ему придется подписываться именем Меру, уже вошедшим в его документы.

16 июля 1936 г.

Сейчас получены письма Зины и Мориса от 29/30 июня, при них доброе письмо от «Земли Колумба». Все сообщаемое говорит о том же вандализме, о том же злобном желании искоренить Вас всех или вместе, или порознь. Весьма возможно, что будут применяться методы, чтобы именно искоренять по очереди. Кому-то из Вас дать на один час дольше вздохнуть, чтобы тем легче убить душу и тело поодиночке. Денежное положение действительно тяжко. Сделано оно таковым этими же злоумышленниками. Ведь все нормальные заработки у всех нас пресечены или исковерканы злобными атаками. Неужели нельзя на чисто деловых основаниях временно до декабря под те или иные картины найти некоторую сумму? Иначе и мы должны сказать Ману о полной невозможности пользоваться его сотрудничеством. Конечно, Вы понимаете, что настоящее время наиболее неуместно для такого оповещения. Ведь неприятельские разъезды, как Вы знаете, уже появлялись. Это было, наверное, лишь начало. Злоумышленники отлично понимают, что рано или поздно или местный опытный сотрудник, или адвокат потребуется. Но спрашивается, откуда же взять деньги? По всей моей практике как художника я всегда знал, что если нужны деньги и имеются картины, то нужно эти картины продавать. Так всегда и бывает, неужели же теперь при всех бывших в Америке накоплениях такой нормальный процесс невозможен? Если же сейчас нельзя продать, то ведь можно бы под картины на деловых основаниях взять некоторые суммы. Может быть, Брат в чисто деловом отношении мог бы порекомендовать нечто. Но все это так спешно и неотложно, что там, где можно было дать месяцы, теперь этот срок превращается в неделю. Странно, что дело о клевете совершенно замерзло. Помним древнее изречение, когда на вопрос, где же взять оружие, было отвечено – оружие возьмите у врагов. Понимаем, что вряд ли можно сейчас тревожить Флор[ентину], – берегите этого ценного друга. Ведь у нее так много знакомых, и она всегда умеет сказать сильное слово. А это сейчас так важно. Уже давно я писал, что если бы нашелся кто-нибудь, могущий замолвить слово бывшему посл[аннику] в Турц[ии]. Вы правы, сообщая во всех Ваших письмах, что могут быть всевозможнейшие злоумышленнейшие нападения. А в то же время давно Указанное на этот год уже сдвигается и приближается. Вы понимаете, о каком продвижении говорится. Из Лондона приглашают на выставку во время будущей коронации, но без подъемных средств ни о чем подобном и помыслить нельзя. В Польше мечтают о новом издательстве – всюду помнят и тянутся. Теперь получен номер Литовского журнала, изд[анного] нашим Обществом[444]444
  См. примечание 1 на с. 315.


[Закрыть]. И во все это налаженное и растущее вторгся злоумышленный вандализм, зверски приводимый в действие кланом, как тех справедливо назвала Франсис в своем письме. Какое несчастье, что, когда Броди предлагал их адвоката, не представилась возможность воспользоваться этим предложением, ведь, наверное, сам Чарльз за него и заплатил бы и при участии Миллера все бы сложилось так, как нужно. Между прочим, где сейчас Чарльз? Ведь на деловом основании можно бы продолжить переговоры с ним о картинах. Удивляемся на Плаута, неужели ни дело о клевете, ни все другие дела, так тесно связанные, не двигаются? Надеюсь, Плаут оценил Совет о посещении я[понского] консула. Иначе как же могут даваться Советы, ибо для всего существуют свои сроки. Каждый отлично понимает, что не может быть бессрочного обстоятельства.

Родные наши, известите, пожалуйста, почему именно Плаут отринул совет посетить я[понского] консула. Нам очень нужно знать причину отказа от этого совета. Вчиняя иск о двух миллионах, он должен пользоваться каждою возможностью. Если Совет дается к исполнению, то ведь нельзя же без причины его отринуть, если мы вообще хотим успеха. Будьте добры, сообщите о причинах. Знаем, как Вы все напряжены. Знаем, как злые надеются, что чьи-то нервы не выдержат, но пусть никто не даст им эту радость. Ведь вся логика, вся справедливость за всех нас. Напишите обо всем неотложно, о чем мы спрашиваем, и чувствуйте наши постоянные мысли о благе. Вас четверо – не разделитесь и будьте монолитны.

Сердцем и духом с Вами,

Е. и Н. Р.

127
Н.К.Рерих – А.М.Асееву

15 июля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Дорогой Александр Михайлович,

Получили мы вчера Ваше милое письмо, и хочется мне сейчас же послать Вам прилагаемую копию, которую прошу прочитать доверительно и уничтожить. Делаю это во Благо, чтобы Вы знали положение вещей. Там, где возможно единение, там оно и должно быть. Если Вы получите приветную статью о Е.П.Б., то, конечно, Вы будете лишь рады поместить ее. Впрочем, не буду повторять то, что Вы и без того прочтете. Конечно, если время позволит, пришлите нам эту статью по получении ее, и мы ответим воздушной почтой. Нужно показать, что там, где выказано доброжелательство, там и мы отвечаем тем же. Относительно посланных Вам трех статей, о которых Вы поминаете, – это сущее недоразумение. Все эти три статьи были посланы лишь для Вашего сведения и архива. Имейте в виду, что Ваше имя на листе всех наших посылок, но это не значит, что все посылаемое предполагается для печати. Условимся, что предлагаемое для печати будет соответствующим образом обозначено, а все остальное будет для Вашего ознакомления и архива.

Поминаемые Вами Ваши письма получены. По нынешним временам особенно ценно всевозможное осведомление. Всюду возникают самые невероятные обстоятельства. Взять хотя бы присоединенное к Вашему письму известие о зверской расправе над Дыновым. Поистине, это знак времени. Можно в чем-то не соглашаться, но такие животные проявления поразительны. Производим разведку о картинах, но это берет время. В недавнем письме к Е.И. Ведринская сообщала какие-то странные слухи о продаже картин и о завладении ими одним лицом. Надеемся, что это лишь очередные слухи, тем более что некто г-н Силевич из Белграда просил у меня разрешения об издании картин в форме открыток. Кстати, не слыхали ли Вы об этом инженере Силевиче, который предполагает издавать женский журнал и просил меня о статьях? Он же, по-видимому, является владельцем магазина «Книга» в Б[елграде]. Вероятно, или Вы или друзья о нем знают. Получили мы из Риги любопытное сведение о том, что вторая партия «Свящ[енного] Дозора» вместо 12 франков стоила почему вдвое. Проникла ли эта книга в Югославию? Как Вы знаете, от Харбина можно ожидать решительно всего. Порядочные люди живут там как в тюрьме. И ежечасно могут ожидать всяких зверских репрессий, до вливания керосина в нос включительно. Впрочем, и некоторые американские методы недалеки от того же. Теперь там появился какой-то черный легион, хватающий людей на большой дороге и предающий их порке. Вот Вам и культура. Тем более нужно дорожить каждым полезным в Культуре проявлением. Может быть, Вы уже имеете «Общину» и «Врата в Будущее». Посылаю Вам для прочтения «Знак Эры» как продолжение «Борьбы с невежеством»[445]445
  См. примечание 1 на с. 303 и примечание 1 на с. 269.


[Закрыть].

Здоровье Е.И. все время изменчиво. Как Ваша сестра? Шлем Вам наши душевные приветы.

Духом с Вами.

128
Н.К.Рерих – Е.Ф.Писаревой

15 июля 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Дорогая Елена Федоровна,

Спасибо сердечное за Ваши оба письма от 17 и 21 июня, из которых первое дошло лишь вчера. Чувствуем все Ваши добрые намерения и пожелания и, конечно, в полной мере отвечаем Вам тем же. Поистине, необходимо, чтобы все культурные силы, отбросив всякие наветы, приносили свои знания и опыт на пользу общую, иначе волны Армагеддона захлестнут.

Вы видите, что и мифические лекции, и столь же мифические американские рассказы, – все это оказалось лишь чьими-то злобными выдумками. То же самое и во всем остальном. Конечно, ни мы, ни кто[-либо] из наших друзей не можем быть против Теософии. Основоположенники Великие и наша славная соотечественница Е.П.Б. уже являются залогом того, что все около происходящее не может вызывать недоброжелательства. Если кто-то злобный и в этом старается изобрести гнусную выдумку, то да будет ему стыдно. Напрасно Вам кажется, что д-р Асеев, к которому, как я уже писал Вам, Е.И. и я питаем самые лучшие чувства, будто бы имеет что-то против Теософии. Ничего подобного. Ведь в его журнале был прочувствованный некролог об А.[Безант], в котором она названа «сверхчеловеком». Если же, как Вы пишете, не был помещен некролог Ледб[идера], то к тому могли быть особые причины. Во-первых, этого некролога я не видал, и потому содержание его нам неизвестно. Во-вторых, нам известно, что очень многие теософы – французские, американские, английские, австралийские – имеют на этого деятеля свою особую обоснованную точку зрения. Поэтому от факта непомещения некролога Ледб[итера] до неприязни к Теософии неизмеримая разница. Вы пишете, что хотели бы послать д-ру Асееву свою статью. Какая прекрасная мысль, и я уверен, что он будет глубоко рад ей, ибо предчувствую, что Вы напишете что-то вдохновенное о нашей почитаемой Е.П.Б. Просим Вас, напишите о ней. Напишите в тех возвышенно-сердечных тонах, которыми отличается все написанное Вами. О Е.П.Б. необходимо написать именно Вам. Еще совсем недавно мне было прислано два гнуснейших выпада против нее – один из харбинской газеты, другой из русской нью-йоркской. Увы, оба этих мерзких выпада были подписаны русскими именами. Какой стыд! Тем более нам, русским, нужно всемерно отстаивать наших великих соотечественников, [потому] что, как видите, не кто иной, как сами же русские, дерзают бросать грязью в то великое, что эти люди по невежеству и понять-то не могут. Кроме того, многим хорошим русским кажется, что имя Е.П.Б., сознательно ли или бессознательно, иногда умаляется и затушевывается разными другими именами. Вы должны быть уверены, что мы далеки от каких бы то ни было умалений. Каждый работник на светлой ниве культуры должен быть добросердечно и благостно обережен. Потому прошу Вас, напишите светлую статью о Е.П.Б. Это будет истинный праздник для нас и для всех друзей культуры.

Вы пишете о невежественном выпаде какого-то церковного листка в Польше. Как прискорбно такое тупое невежество, не имеющее ничего общего с христовыми заветами. К сожалению, и со своей стороны мог бы Вам сообщить некоторые такие же примеры. Кроме того, уже давно мы замечаем, что имя Преп[одобного] Сергия Радонежского – благодатного Воспитателя Русского Народного Духа – по непонятным для нас причинам много где умаляется. Еще совсем недавно мне сообщили прискорбный факт о том, как одно содружество решило устроить санаторию имени Преп[одобного] Сергия, а местный епископ самовольно переименовал ее именем Св[ятого] Пантелеймона. В другом случае пожертвованная икона Св[ятого] Сергия была заставлена другими образами. Много таких печальных эпизодов. А Вы-то понимаете, почему именно это благодатное Имя должно быть так бережно охранено в понятии русского народа.

Тот человек, о котором Вы пишете, заведовал мулами и верблюдами и ничего больше – этим все сказано. Вообще, приходится поражаться злобному невежеству. Совсем недавно мне прислали сообщение о том, что на каком-то собрании некий невежда пытался цитировать книгу известного мракобеса Василия Иванова, изругавшего Петра Великого, Голенищева-Кутузова Смоленского, Пушкина, Толстого и всех, кем светла земля русская. Конечно, автор этой мрачной книги – известный мракобес, но хороши и те, которые его читают и цитируют.

Отлично сказала А.А.К. в последнем номере «Вестника»: «…Дело не в этих отдельных трудностях и опасностях, дело в отсутствии объединяющего плана, который удесятерил бы наши силы и рассеял тьму, дело в отсутствии доверия и солидарности… ‹…› Все жаждущие Света должны объединиться во имя Света и дружно идти вперед, рассеивая мрак по пути. Нам нужно единение, нужно лояльное сверхличное служение и сотрудничество. Все наше горе – в нашем разъединении и буквоедстве». Прекрасно сказано.

Также прекрасно сказано в президентском обращении (от июля с.г.): «The Theosophical Society is certainly not opposed to Mr. Krishnamurti or to any other philosopher or teacher seeking to unveil the truth and live brotherhood»[446]446
  Теософское общество определенно не настроено против Кришнамурти или любого другого философа или духовного учителя, ищущего Истину и живое братство (англ.).


[Закрыть]. Действительно, единение достигается этими широкими принципами.

Сравнительно недавно, уже после моего последнего письма к Вам, ко мне дошло еще два прискорбных сведения. В одном письме из Восточных Балкан сообщалось, что А.А.К. выражается обо мне «весьма неодобрительно». Другое сведение от 24 мая из Франции говорит: «Н.К. самозванец… причем она (А.А.К.) особенно напирала на термин “самозванец”». Наконец, что же это такое?! Невозможно допустить, чтобы А.А., о которой мы в Вашем очерке прочли столько хорошего, могла бы в таких определениях вносить вопреки ее собственным призывам самое злостное разъединение. Не может же человек в печати заявлять одно, а в жизни прилагать усилия к разъединению и разложению культурных элементов. Если же все эти слова, совершенно недопустимые, исходят не от нее, то какого же сорта люди ее окружают и измышляют наветы, которые прежде всего падают на имя А.А. Как русский человек, как человек, горячо любящий родину, я Вас спрашиваю: допустимо ли такое наветничество? Все эти выражения делаются известными не одному лицу, а очень многим, а последствия сего и называются – разложением.

В Ваших письмах мы видим и чувствуем сердечно искренность и доброжелательство. Думается, что эти основы прежде всего должны быть проводимы в Т[еософском] О[бществе]. Мы можем предполагать всякие случайности и всякие неправильные передачи. Но какое же фатальное совпадение должно случиться, чтобы из целого ряда стран, от людей, между собой не связанных, достигали сведения одного порядка. По добросердечию мы будем говорить, что это все совпадения и кто-то темный занимается всесветными выдумками. Но грустно, что все подобные наветы почему-то определеннейшим образом цитируют не кого-то другого, а именно А.А.К. При этом о ней упоминают люди, которые ранее относились к А.А.К. совершенно доброжелательно и с добрым доверием. Я бы со своей стороны никогда не дерзнул так выражаться о культурном деятеле, стоявшем десятки лет во главе образовательных учреждений. Что бы мне ни нашептывали о русском деятеле, работа которого, казалось бы, удостоверена достаточно, я никогда не допустил бы себя до таких выражений, хотя бы из любви к родине. Откуда же такая жестокость и небережливость к людям? И как мало это отвечает прекрасным словам, сказанным в последнем выпуске «Вестника». Необоснованные наветы оставим мракобесам Вас[илиям] Ивановым и иже с ними. Но там, где нас объединяют Великие Имена, там сохраним общесозидательный язык во славу возлюбленной Родины.

Пишу это все Вам совершенно откровенно, ибо в основе лежит лишь желание во благо культурной работы. Вы видите, насколько напряженны текущие дни. В то же время Вы, конечно, замечаете происходящие сдвиги, которым все культурно мыслящие должны помочь, а не усложнять их сором.

Очень благодарен Вам за сообщение выписок из прессы и писем. Отвечаю Вам в полной откровенности тем же. Лучшая осведомленность есть залог правды. Мы поместили Ваше имя на лист обмена печатным материалом и еще совсем недавно послали Вам статью «Панацея»[447]447
  См. примечание 2 на с. 316.


[Закрыть], которую, может быть, Вы уже получите вместе с этим письмом. Как видите, в каждой моей статье я взываю к доброжелательству и единению как реальным двигателям эволюции. Нет другого пути. Несколько лет тому назад я имел неприятную переписку с неким монахом Иоанном Шаховским[448]448
  См. том I настоящего издания.


[Закрыть]. Я имел неосторожность похвалить одну его книгу, и в силу этого произошла переписка, в которой его мысли совершенно отличались от того, что им было прекрасно выражено в книге. Когда же я попросил его ответить мне на некоторые вопросы, то он оказался не в силах к тому. Вы так много потрудились на пашне культуры. Да и нам пришлось неутомимо способствовать просвещению. Потому-то мы так ценим Ваши письма. Когда же положим все эти Ваши мысли рядом с Вашей прекрасной книгой, то мы видим полное совпадение, свидетельствующее о настоящей искренности. Посылали ли Вы Вашу книгу для отзыва д-ру Асееву? Наверное, он был бы рад сказать о ней сердечно. Мы очень верим ему. И в своих частных мыслях, и во всех своих печатных трудах и устремлениях д-р Асеев ведет ясную линию служения благу и знанию. Только представьте себе все трудности, которые принял на себя этот труженик знания. В далеком пограничном местечке, как истинный единоборец, поднял он самосильно целое издательство. Новый интерес к предметам высоким был пробужден трудами д-ра Асеева во многих странах. Можете Вы себе представить, сколько наветов должно сыпаться на этого неутомимого деятеля? Он – молодой сильный человек. Он – патриот своей родины, неудержимо стремится к познаванию. Вместо осуждения по каким-то неясным предположениям мы должны ценить таких людей. Родина должна гордиться таким деятелем, который и в труднейших обстоятельствах преоборол все препоны и неудержимо стремится к свету. Мы не встречались с ним лично, но чувствуем в нем сильного неподкупного носителя Света. А как он почитает Е.П.Б. и все основы! Уже это одно делает его и Вашим другом. Если среди наших же соотечественников и до сих пор раздаются злобные выпады против светлой памяти Е.П.Б., то ведь этому нужно противодействовать, нужно бороться с таким невежеством, которое поистине является преступным. Представьте себе всю печальную картину, когда деятели культуры начнут заниматься взаимоуничтожением, а в то же время на их глазах темные силы будут поносить все самое Великое и Основное.

Такая оборона Родины на всех ее путях ко Благу должна научить каждого, кто считает себя ей близким, прежде всего хотя бы бережливости ко всему для Родины полезному. «Хорошая слава лежит, а дурная слава бежит» – так говорит мудрый народ. Потому-то каждый хотя бы бессознательно способствующий разложению принимает на себя тяжкую карму. Не могу не сказать еще раз, что Ваши письма мы оценили особенно потому, что в них заложены Ваши добрые мысли о благе и добротворчестве. Мы с Вами достаточно пожили на свете, чтобы понимать, что голословным осуждением пользы не принесешь. У меня лично если являлось бы какое-то недоумение, то я спросил бы прямо; именно и эту житейскую добросердечность проявляете и Вы. Есть два типа людей. Одни во всем, что бы они ни услышали или увидели, усмотрят лишь достойное осуждения. Другие же во всем постараются найти черты положительные и тем самым уберегутся от ехидны напрасного осуждения. Вы говорите правильно о том, что каждый из нас должен привыкнуть ко всевозможным кривотолкам, около него происходящим. Правильно, именно так оно и есть. Лишь в тех случаях, когда лицо, которому приписывают кривотолки, по положению своему должно бы быть выше такого уровня, тогда мы не можем не обращать внимания на происходящее вредительство. Какое ужасное понятие – вредительство, как внедряется оно во все щели жилищ.

Вы будете рады узнать о разных строительных вехах, происходящих в наших обществах и содружествах. В Риге в нашем Латвийском Об[щест]ве окончательно оформился издательский кооператив «Угунс» (Агни). Уже вышла книга «Начала» Оригена. Не видали ли Вы «Священный Дозор» и только что вышедшую мою книгу «Врата в Будущее»? Как только получим экземпляры, непременно пошлю Вам. Следующая моя книга будет «Нерушимое». В нашем Литовском Обществе вышел первый номер журнала «Новое сознание» по-литовски. Новое содружество образовалось в Циндао. Итак, несмотря на повсеместные трудности, горящие сердца не замерзают.

Итак, закончим на строительном, которое обращает глаза в лучшее будущее. Именно о лучшем будущем шлем Вам сердечный привет. Е.И. часто о Вас вспоминает. Сначала я хотел бы ответить сразу на Ваше воздушное письмо, но решил обождать и помянутого в нем пароходного. Всякая Ваша весть нас глубоко порадует, и вредительство будем искоренять как сорный злак на культурной пашне. Еще раз спасибо за все Ваше доброжелательство. Все мы шлем Вам наш самый сердечный привет. Во имя Преподобного Сергия Радонежского.

Духом с Вами.