Текст книги "Избранный светом. Песни хищных птиц"

Она осеклась, не зная, стоит ли ругать Райна при Леди.

– Моего милого брата, – закончила за нее Сейлан.

– Хотя ходят слухи, – продолжила Ильва тем же страшным голосом, будто рассказывая детскую страшилку, – что в Сторграде сами создают эти разломы. Так они хотят подчинить все остальные города себе. Но знаете, – ее глаза вдруг сузились, а тон стал насмешливым, – есть в Сторграде один черный маг, – сказала она так, что все сразу поняли, о ком речь, – и если он правда умеет открывать разломы на заказ, то я бы была не против парочки таких где-нибудь, скажем, в моей спальне. Чем ближе к кровати, тем лучше.

Ильва и Фантин засмеялись, а вот Тилли покраснела до кончиков ушей.

– Это совсем не тема для шуток, – Тилли нахмурилась, посмотрев на собеседниц серьезными светлыми глазами. – Есть же Моркет и избранный.

При этих словах Лейси вздрогнула и выронила завязки платья Ильвы, но никто, кроме Сейлан, этого не заметил.

– А ты видела этого избранного? – зашуршав подолом платья, Фантин приблизилась к ней. – Нет. Его личность почему-то держат в тайне. Люди говорят, что он такая же фальшивка, как и нашествие Моркета, и я начинаю этому верить. А вы видели его, Леди Сейлан?

Сейлан кивнула, довольная, чуть надменная улыбка блеснула на ее губах.

– И какой он? – Ильва даже обернулась, из-за чего Лейси снова выронила завязки ее платья.

– Секрет. – Сейлан улыбнулась хитрее и приложила палец к губам. Фантин шутливо надулась, став еще милее.

– Если уж мы говорим о секретах, – Фантин вдруг посерьезнела и опасливо оглянулась, будто кто-то посторонний мог ее услышать. – Одна моя знакомая знает торговца, который знает капитана, который недавно плавал в Вольный город… В общем, ходят слухи, что секта Повелителей теней снова вернулась. Вы не слышали ничего об этом, Леди?

А вот это уже было нехорошо, таким слухам лучше не просачиваться в народ, хотя…

– Наверняка какие-нибудь подражатели, – презрительно фыркнула Сейлан. – Вольный город даже с ними справиться не может. А мама, между прочим, разгромила настоящую секту. И глава совета все упрямится и никак не хочет дать маме место в управлении.

– Они еще пожалеют об этом, – уверенно заявила Ильва.

Она несколько раз крутанулась перед зеркалом, и широкий подол платья обвился вокруг ее ног алым ураганом.

Теперь все три фрейлины были в своих нарядах, и Лейси в платье служанки, скрывающем все достоинства ее фигуры, смотрелась на их фоне траурно.

– Все же жаль, что вас не будет на балу, Леди Сейлан, – вздохнула Ильва, бросая лукавый взгляд через плечо. – Какой же праздник без вас?

– Скоро нужно возвращаться домой. Хочу отдохнуть перед дорогой. К тому же я и без того слишком устала от своих братьев, не хочу их видеть.

– Хотела бы я устать от ваших братьев, – засмеялась Фантин.

Сейлан театрально вздохнула, как бы говоря: «Милая, радуйся, что твое желание несбыточно».

* * *

Перемещаться по замку приходилось быстро, при этом стараясь не попадаться никому на глаза. Нарро умел быть незаметным и вовремя прятаться, слыша чужое приближение. Однако слишком большая доза обезболивающего все же сказывалась. Не стоило глотать весь пузырек разом, но иначе бы не помогло. Концентрировать взгляд и слух было сложнее, движения потеряли привычную четкость. Зато и нервозность улеглась, хоть и не ушла полностью, став чем-то незначительным, вроде шума толпы на оживленной улице.

У Нарро впервые за несколько месяцев выдалось совершенно свободное утро, избавленное от капризов Сейлан или присутствия Сивиза. И крайне не хотелось, чтобы кто-то из них нашел его и нагрузил делами.

Никто не говорил, что после возвращения Сивиза Нарро может перестать служить Сейлан, поэтому он сам для себя все решил. Сейлан он не видел с той самой ночи, как она поставила метку. Но сама метка все еще была при нем.

Он неосознанно потянулся к ней, но стоило лишь едва затронуть кожу под глазом, как вспышка боли заставила отдернуть руку. Боль была резкой и пульсирующей, отдававшей в глаз настолько сильно, что тот начал слезиться. Действие обезболивающего проходило, хотя он выпил лекарство всего пару часов назад.

Нарро попытался сморгнуть слезы, но стало только хуже. Решив, что прогулки по замку с него хватит, Нарро все же пошел туда, где его ждали. Несколько минут спустя он без стука скользнул в чужую комнату, заперев за собой дверь.

Пройдя вглубь, Нарро рухнул в кресло уже абсолютно обессиленным. Присутствие чужой магии будто создавало в его ауре брешь, через которую утекала энергия. Раньше он часто чувствовал это – усталость и слабость, доходящие до изнеможения, были чем-то привычным. К тому же заклятье подчинения забирало куда больше сил, чем метка рода. Но на него почти десять лет не цепляли ничего подобного.

Запрокинув голову, Нарро уставился в потолок. Певчие птицы, изображенные на нем, казались ему стаей воронов.

– Скверно выглядишь.

Дверь, ведущая в спальню, открылась, но Нарро не обернулся на звук.

– По чьей, интересно, вине? – ядовито спросил он.

Сивиз ожидаемо проигнорировал вопрос. Он подошел ближе и замер около кресла. Нарро поймал взгляд его холодных сине-зеленых глаз.

– Я уже готовился к тому, что ты будешь злиться и избегать меня несколько дней.

В чуть более располагающей атмосфере Нарро так бы и сделал. Его выводил из себя тот факт, что Сивиз пропал на полгода, а потом как ни в чем не бывало пробрался к Нарро в комнату и занял половину его кровати (с которой Нарро все же столкнул его под утро – хоть какая-то радость). После этого, правда, нужно было немного побыть одному и привести мысли в порядок. Напомнить себе, что в рамках их рабочих отношений ничего необычного не случилось. И в рамках тех же рабочих отношений нужно было вернуться к Сивизу, потому что он явно появился здесь не просто так.

– Я бы мог, – сказал Нарро. – Но я же точно часть очередного твоего плана. Так что давай, просвети меня.

– Ты принял обезболивающее, которое дала Уртика? – вдруг спросил Сивиз, и Нарро понял, что дела его плохи.

– Весь флакон. И даже не говори мне, что так нельзя.

Хотя так, конечно, нельзя. Настолько сильные обезболивающие туманили сознание и заставляли несколько терять контроль, если выпить слишком большую дозу. Но раньше, чтобы скрыться от боли, Нарро приходилось принимать и вещества посерьезнее. То, что он ощущал сейчас, было лишь легкой качкой по сравнению со штормами, через которые его протаскивали «обезболивающие» в Пустых землях.

– Обезболивающее еще действует? – Сивиз продолжил спрашивать.

Нарро мог жить с болью, мог мириться с ней. А вот жить с Сивизом было сложнее. Впрочем, без него – совсем невозможно.

– Просто скажи уже, что тебе нужно.

– Хочу немного перенастроить твою метку.

Нарро хмыкнул. Метка, будто почувствовав скорое вмешательство, отозвалась новой вспышкой боли, словно кто-то вывел контуры линий быстрыми росчерками ножа.

– Еще пары… эм… бутылок обезболивающего у тебя, конечно же, нет? – Вопрос вышел нарочито безразличным.

Любое вмешательство в уже наложенное заклинание было более болезненным, чем даже его нанесение. Какие незабываемые ощущения он получит, когда магия Сейлан и Сивиза смешается, Нарро мог только предполагать.

Нормальный человек от такого ощутил бы разве что легкий дискомфорт. Но Нарро стоило признать – ничто в его жизни никогда не было ни нормальным, ни человеческим.

– К вечеру ты нужен мне адекватным и толково мыслящим.

А не ловящим красочные видения из-за передозировки лекарств и чужой магии. Ну ясно. Значит, придется терпеть.

Сивиз склонился ближе к Нарро, все так же глядя на него сверху вниз. На солнце набежали облака, и в наступившем полумраке сине-зеленые глаза показались особенно яркими, пронзительными. В них слишком явно читалась вина.

– Что ты будешь делать, если я пошлю тебя в Моркет и откажусь?

Рабочие отношения ведь всегда можно закончить, просто разорвав контракт.

– Придумаю другой план, – ответил Сивиз, – но без тебя он будет более сложным, а шансов на успех станет несколько меньше.

Нарро подумал о том, что их с Сивизом однажды свела вместе всего лишь случайность, они не были незаменимы друг для друга. Но каждый раз оказывались лучшим и осознанно выбранным вариантом.

– Я бы даже хотел посмотреть, как твой план рушится.

– Может, однажды. – Сивиз мягко усмехнулся и потянулся рукой к лицу Нарро, остановившись так близко, что чувствовалось его тепло. – Можно?

– Да.

Пальцы Сивиза провели по метке, проявляя вязь заклинания. Каждое касание показалось Нарро ожогом. Он впился ногтями в собственную кожу. Сивиз заметил это и заставил его разжать руку, накрыв ее своей.

– Сделаю все быстро и наименее болезненно.

– Да уж, будь со мной понежнее. – Улыбка, прорезавшая губы Нарро, вышла издевательской.

Он чувствовал, как Сивиз начал править формулу. Вычеркнул несколько знаков разом, тут же вписывая новые. Под глаз будто приложили раскаленное железо. Тело непроизвольно выгнулось до хруста в позвонках. Нарро закусил губу до крови, чтобы не закричать. Ладонь Сивиза, удерживающую его руку, он, наверно, разодрал ногтями.

Это было далеко не худшее из того, что Нарро приходилось переживать, но сознание все же начало уплывать.

Вкус железа и соли. Боль, прожигающая до самых костей. Такая же, как солнце Пустых земель. Он попробовал поймать ртом воздух, но вдохнул лишь удушливую влажность, словно пытался дышать паром.

Он снова слышал голоса людей, старался разобрать их слова, но все затмевали крики чаек, шум прибоя и свистящий ветер. В воздухе стоял тошнотворный запах гнилых водорослей, рыбы и дешевого табака. На брусчатке темное липкое пятно.

Вино? Кровь? Чья? Его?

Снова вкус железа и соли. Лицо женщины с пустыми глазами, очерченное золотым светом.

Почему он не видит ее глаз, когда она смотрит?

Новая волна боли от века по шее, куда-то между лопаток, словно ножом. Один раз, другой, третий.

Почему он видит это постоянно? Почему это важно? Почему он не может вспомнить?

– Однажды я вылечу тебя от мучений, – сказал Сивиз, наверно, про его непереносимость магии.

– От себя меня вылечи, – выдохнул Нарро и попытался сказать что-то еще, но его слова утонули в нервном, полубезумном смехе.

* * *

Пустынная ночь полна безмолвия. Оно плывет над ней вместе с туманными облаками, темно-серыми в бледном свете луны. Пустынная ночь полна тьмой. Черные пески сливаются с черным небом у самого горизонта. Пустынная ночь полна пустотой до самого своего края, как полностью беззвездное небо или воды далекого океана.

В тоннелях под пустыней безмолвия тьмы и пустоты еще больше. Так много, что можно черпать их ладонями, а можно выпустить на волю и затопить весь мир. Сегодня она сделает это.

– Вы уверены, моя госпожа? Нам не стоит ли немного подождать?

– Я достаточно ждала. Безмолвия и бездействия с меня довольно, – говорила она, и тысяча тысяч ее голосов вторили ей, – дети этого мира долго жили в безмятежности, в тепле и золоте, в покое и праздности они про меня забыли. Про свой долг забыли. Про то, что их миру золотому недолго осталось жить. Они время так тратят, будто оно у них, для них и в их власти. Но время убьет их, если я им не напомню, как оно опасно.

Она смотрела на свою тень и тень своей тени. Они скользили по стенам, взирая на нее белесыми вытянутыми зрачками, сияющими нетьмой. Среди этих теней, среди темных ее отражений она была третьей. Она была серединой, началом и концом.

– Хорошее время наступает, темное время, – сказала Третья двум своим теням.

Над Пустыми землями медленно текла черная, как смола, ночь Осеннего равноденствия.

Глава 7
Осеннее равноденствие

За прошедшие двадцать минут я посмотрел на часы, наверное, раз сорок, если не больше. Рейнеке уже начал поглядывать на меня неодобрительно. Еще немного, и он начнет кусаться каждый раз, как я отрываю взгляд от книги и перевожу на циферблат. Я бы сам был рад не следить за временем, но начавшийся бал почему-то повысил мою тревожность.

Когда я в очередной раз бросил взгляд на часы, они показали, что до полуночи осталось два часа. А значит, до конца бала в честь Равноденствия – еще три или четыре.

Время тянулось мучительно долго. Даже пытаться заснуть было совершенно бесполезно. Моя взявшаяся непонятно откуда тревога заставит меня бессмысленно пялиться в потолок половину ночи. В довершение всего книга, которую я наугад взял в библиотеке, меня откровенно раздражала.

До этого у меня был весьма удачный опыт знакомства с общей историей Фрита, так что я без особых опасений взял книгу, целиком посвященную истории второго нашествия Моркета. Но, вероятно, ее стоило назвать «Двенадцать подвигов Рейденса» или как-то так. Автор с неприкрытым восторгом описывал то, какой Рейденс невероятный, как ему легко все дается, какой он искусный маг и воин, как моркетские твари бегут от одного лишь его взгляда. Из-за такого нарочитого всесилия я начал проникаться к предшественнику тихой ненавистью.

В принципе, вся великая четверка героев описывалась довольно восторженно. Так что Стилу Стормланну, Фэю Нордвинду и Андрейст Флеймсток тоже досталась своя доля всесилия и непогрешимости. Правда вот автора явно куда больше восхищали масштабные побоища, так что Фэя, чаще всего выступавшего в роли стратега, он несколько задвигал за спины его славных товарищей. За одно только это я готов был с автором подраться.

Потому что никто не задвигает Фэя на второй план. Вообще. Возможно, это стоило бы вывести в качестве одного из главных законов этой страны. Или мира.

Общий же посыл книги стал окончательно ясен странице к пятидесятой. Он гласил: «Смотри на Рейденса, будь как Рейденс. Хотя нет, как он, ты, конечно, не сможешь. Так что будь хотя бы как Стил или Андрейст».

Я бы отбросил книгу куда подальше, если бы мне на глаза не попалась глава «История возникновения Пустых земель». Эти Пустые земли, кажется, были едва ли общемировой травмой, поэтому писали про них неохотно. Если про их отвоевывание я еще что-то смог понять, то с возникновением было чуть сложнее. Фэй сказал, что это их общая с Рейденсом ошибка, но информации все равно было мало. Поэтому я решил узнать, что говорилось в книге.

Пустые земли, как писал автор, возникли в результате трагедии, произошедшей во время борьбы с сектой Повелителей теней. Про эту секту было коротко сказано лишь то, что они отрицали богов и могли подчинять себе моркетский туман. Некоторые утверждали, что они подчинили себе саму богиню Абелоун и заточили ее, но доказать это не удалось. Их духовным лидером было некое существо, по неизвестным причинам называющее себя Третьей. Какой она (или оно) расы и откуда явилась – никто не знал, но сами сектанты считали ее существом настолько же древним, насколько были древними сами боги.

Из-за значительного потока моркетской энергии секта быстро захватила центр второго по величине материка Юэн, большая часть которого принадлежала эльфам и сильфам. Остановили их только горы Драконьей Смерти на западе и Ледяной Тиши на востоке. И если сильфы укрылись за горами полностью, то одно из двух эльфийских королевств, Альбара, подверглось натиску секты, заручившейся поддержкой кочевых племен офо. Офо и эльфы, как это принято у соседей, враждовали едва ли не с начала времен.

Автор писал о том, что на первых порах прийти на помощь эльфам четырем великим героям мешала Сорокалетняя война, во время которой секта и захватывала эльфийские города. Потом же герои медлили, ведь хозяйка секты Повелителей теней, Третья, грозилась уничтожить все захваченное население, если корабли едва образовавшейся как государство Бентской республики только покажутся на горизонте. Но предлагала освободить всех в обмен на Сердце мира.

В итоге войска все же подобрались к территории секты, совершив какой-то невероятный переход через горы, окружив сектантов с запада и востока. Но Третья в долгу не осталась. И обрушила в Моркет не только все подконтрольные ей земли, а большую часть страны. Число жертв что из прибывшей армии, что из местного населения было огромно. Моркетская тьма поглотила часть столицы, куда прибывали беженцы из захваченных городов. Даже королевский дворец оказался наполовину проглочен тьмой, в которой погибли оба наследника эльфийского престола. На континенте образовался разлом в несколько тысяч километров. Больше ничего сектанты по неясным причинам не совершили, возможно, исчерпав весь ресурс сил, но эльфы все равно оставили свою столицу, отступив за горы, в страхе перед новым расширением разлома.

Автор писал, что это отступление было их самой большой ошибкой, ведь столицу тут же заняли офо, и Альбис не могли вернуть едва ли не до самого окончания войны.

В конце автор еще добавил, что в целом это не такое уж и страшное поражение, ведь спустя (всего каких-то) сто пятьдесят лет разлом начал сужаться сам собой. На месте лесов, правда, осталась безжизненная пустыня, но что уж поделать. Да и население не целиком сгинуло. Моркетская энергия, конечно, повлияла на них и начисто лишила магии, но могло быть и хуже. К несчастью, разлом сужался неравномерно. Часть земель эльфы все же возвратили себе, а другую часть, так уж вышло, захватили кочевые племена офо. Но к этому Рейденс уж точно никакого отношения не имеет. Был бы он жив, такой бы фигни не случилось. Дальше автор сетовал, что эльфы целых двадцать лет не начинали полноценной военной кампании, а когда начали, за пять лет не добились ничего и снова просили помощи у Бентской республики. Но и объединенные войска еще за десять лет войну не закончили, даже Альбис, плотно заселенный офо, не отвоевали. От такого затяжного конфликта устали что эльфы, что жители республики, и все точно бы развалилось, если бы на пятнадцатом году войны отряды республики не перешли под командование Леди Йарн Стормланн. Именно она завершила войну за четыре года, если верить автору, едва ли не единолично. И именно благодаря ей на последнем году войны в рекордно быстрые сроки был освобожден Альбис.

От такого подобострастия и явной предвзятости меня замутило, и я раздраженно захлопнул книгу, перепугав задремавшего роскатта. Мое избранническое чувство собственной важности было значительно ущемлено, а после истории о Пустых землях тревожность накрывала меня с новой силой. Рейнеке же всем своим видом показал, что я развожу драму на пустом месте, и, недовольно засопев, снова свернулся клубком рядом с моими ногами. Кровать, между прочим, была широкая, так что если бы кто-то был действительно недоволен, он бы отполз подальше.

Пару минут попялившись в стену, я подтянул к себе стопку бумаги и перо. Использовав книгу в качестве планшета, я начал бездумно что-то набрасывать. Минут через десять я обнаружил, что рисую Фрею в платье, сделанном для нее Фриг.

Фриг специально поинтересовалась моим мнением по поводу ее творения, потому что «ты тут единственный человек с художественным образованием, так что только ты можешь оценить мой труд по достоинству». Конечно, я наговорил Фриг всяких комплиментов по поводу сочетания и подбора цветов, удачного фасона и всего прочего, окончательно смутив этим Фрею. Но думал я в это время только о том, как же невероятно то, что одна и та же девушка может быть абсолютно прекрасна и в бальном платье, и на поле боя с мечом в руке, и заспанная, растрепанная, в мятой широкой пижаме.

Я быстро закончил набросок платья и прически, но лицо прорабатывать не стал. Этот рисунок снова вернул меня к мыслям о бале. Абсолютно ничего не предвещало беды, и все же моя тревожность никак не могла заткнуться.

«На этом балу собралась толпа отличных магов, уж они-то без тебя смогут о себе позаботиться», – мысленно проговорил я, надеясь себя этим успокоить.

«Да, и среди этой толпы есть Сивиз, – вдруг оживилась ревность. – Спорим, Фрея сейчас с ним танцует?»

«Не завидуй», – весьма ядовито отозвалось мое здравомыслие.

Я со вздохом откинулся назад на подушки. Чертовы голоса в голове завели оживленную беседу.

* * *

– Все же Рейнгардский замок сильно уступает по красоте Соколиному.

Фрея стояла чуть в отдалении, надеясь отдохнуть от толпы, но чужие разговоры и здесь настигли ее. Группка девушек, которых Фрея знала плохо и с трудом могла вспомнить имена, не заметила ее.

– Леди Йарн обустроила свой дворец с куда большим вкусом, да и бальные залы там просторнее, – продолжила все та же девушка в слишком пышном платье кофейного цвета.

– Твоим юбкам не хватает места, Фанни? – вступила в разговор девушка в ярко-красном платье.

– Ну что ты, Илли. Просто твое самомнение заняло весь зал, – шутливо ответила Фантин, Ильва лишь грациозно поправила спадающий с плеча черный локон.

– А мне понравилось, как в прошлом году отпраздновали Равноденствие в Сторграде. Их сад осенью так красив, а вот Рейнгард меня угнетает, – вздохнула самая младшая девушка в их компании.

Фрея начала вспоминать их, кажется, они были из свиты Сейлан.

– Рейнгардская осень не просто угнетает, Тилли, рейнгардская осень выть заставит. Сплошной мрак, грязь и дождь. Однажды весь этот город превратится в огромное болото, – фыркнула Фантин, – но даже несмотря на это, я бы не поехала в Сторград. Еще не хватало, чтобы по пути меня сожрало какое-нибудь чудовище.

– Но если бы дороги были так опасны, Леди Фриг не прибыла бы сюда, – резонно заметила Тильда.

– Леди Фриг сама страшнее любых чудовищ, – понизив тон, усмехнулась Ильва.

– К тому же ее явно сопровождал отряд гвардейцев и придворных магов, – кивнула Фантин.

– Ну, если бы у меня было такое сопровождение, я бы все же согласилась ехать, – улыбка Ильвы сделалась хитрой, – если бы это были очень определенные гвардейцы и маги, я бы даже была не против, чтобы дорога чуть растянулась.

Она обернулась и быстро нашла Анса в толпе. На него девушки смотрели явно дольше, чем на Фриг. Настолько долго, что Ансу пришлось бросить холодный взгляд в их сторону, чтобы те отвернулись.

Потом они поискали глазами еще кого-то, но так и не нашли. Ильва и Фантин пожали плечами и обменялись понимающими улыбками, а Тильда осуждающе покачала головой.

Фрея тяжело вздохнула. Этот разговор не вызвал у нее ничего, кроме раздражения и головной боли. Она просто ненавидела, когда кого-то обсуждают в самом буквальном смысле у него за спиной. Но проблема крылась не только в этом. Слухи о чудовищах, которые пересказывали девушки, вызывали у Фреи тревогу. Ведь они могли оказаться не просто слухами.

– Знаешь, ты выглядишь так, будто сейчас возьмешь меч и кинешься бороться с болотной нежитью. – Только голос Фриг вывел Фрею из задумчивости. Она и не заметила, как подошла к ним.

– Я всегда так выгляжу, – отмахнулась Фрея.

– Знаешь, чаще всего на приемах и балах ты выглядишь так, будто не очень понимаешь, кто все эти люди и как тебя сюда занесло. – Фриг ободряюще приобняла ее за плечи. – Ну, кроме тех моментов, когда ты полностью себя контролируешь и выглядишь как истинная леди.

Фрея подумала, что это, вероятно, довольно редкие моменты.

– Я понимаю, что тебе неуютно, но потерпи еще часик, хорошо? А потом можешь бежать и проверять, не украли ли еще Дея фэйри.

– И вовсе я не…

Но под пронзительным взглядом Фриг протест Фреи потонул, и она сдалась. Большую часть вечера она не находила себе места от волнения. В какой-то момент Фрея даже снова начала ощущать чей-то пристальный взгляд в спину. Точно такой же, как она чувствовала раньше, стоило только выйти в коридор. Но сейчас она списывала это на внимание гостей и собственную нервозность.

– Я бы тоже с удовольствием исчезла отсюда в компании Анса и, может быть, бутылки вина, но долг обязывает. – Фриг улыбнулась, и Фрея не смогла не улыбнуться в ответ. – Главное – не убегай от нас. Мне так спокойнее.

На мгновение во взгляде ее промелькнула та же тревога, что ощущала Фрея. Но Фриг волновалась не на пустом месте. Фрея действительно провела большую часть времени в одиночестве на балконе. Ей впервые было тягостно рядом с друзьями. Потому что Фриг и Анс вели себя отстраненно по отношению друг к другу. Точно то же самое делали и Аин с Райном. Обычно и так было сложно уловить, на чем концентрируется внимание Райна, но сейчас он замечал что и кого угодно, кроме Аин. Она тоже будто вычеркнула его из своего мира.

Столь странный спектакль выходил у них настолько естественно, что Фрее становилось страшно. Когда Фриг вернула ее в компанию, Фрея снова ощутила это. Свою неуместность. Ей не нужно было притворяться и разыгрывать отстраненность, но из-за этого она будто оказалась выкинута из общей игры. Непричастна к общей боли.

Совершенно некстати вспомнился холодный и формально-вежливый разговор с Лейси. Обнаженные воротом платья плечи почему-то начинали мерзнуть, и Фрее хотелось съежиться или накрыться чем-то.

– Могу украсть тебя на один танец?

Сивиз, как всегда, появился неожиданно. Его темный костюм делал светлые глаза еще ярче, а кожу, наоборот, бледнее. Эти контрасты немного сбивали с толку.

– Сбегаешь от поклонниц и поклонников? – Фрея вложила свою ладонь в протянутую ей руку. На коже Сивиза около большого пальца алели четыре царапины, судя по всему, от когтей. Или ногтей. Она решила не спрашивать.

Танцевать не хотелось совершенно, но чем еще заняться на балу?

– Я прошу у тебя защиты от них, – вздохнул Сивиз.

Это была не совсем шутка. Стормланны всегда привлекали к себе довольно много внимания. Во всех них было нечто чуждое и непонятное для человека. Это нечто накладывало отпечаток на их внешность, но у каждого проявлялось по-разному. Спустя годы общения Фрея научилась различать тональности. Во внешность Райна кровь сильфов привносила ту самую отстраненность и холодность. Будто глядишь на него сквозь тронутое инеем окно, видишь и не видишь одновременно.

С Сивизом все было наоборот. В нем крылось что-то резкое, болезненно-острое, как впившийся в руку осколок зеркала. Каждый знал немного другого Сивиза. Когда хотел, он соответствовал ожиданиям людей до страшного точно. И каждый тянулся к нему, как к своему отражению, не замечая опасных трещин и острых граней, не зная, как сильно порежется. Обманется в своих ожиданиях.

Фрея всегда, с самой первой их встречи, инстинктивно чувствовала эту опасность. Только поэтому они с Сивизом были друзьями.

Пара сделала круг по залу в полном молчании, слушая музыку. Фрея сосредоточилась на том, чтобы попадать в ритм и не отдавить Сивизу ноги, он милостиво ее не отвлекал.

– Будет слишком эгоистично просить, чтобы ты сейчас была только со мной? – все же прервал тишину он, когда Фрея привыкла к ритму танца настолько, чтобы перестать на нем концентрироваться.

– Я с тобой.

– Мысли, моя милая. Я хочу полностью завладеть твоей головой. – Его глаза цвета мяты и голос, спокойный, как морской прибой, почти вынуждали потерять контроль.

В этот момент музыка сменилась, став более плавной и тягучей. Колонна танцующих так же плавно начала менять направление. Теперь Фрее предстояло вести.

– Я бы с удовольствием не думала ни о ком и ни о чем, кроме тебя. Но тогда мы в кого-нибудь врежемся, – улыбнулась Фрея, увлекая Сивиза за собой. Она была рада этой смене. Необходимость вести в танце заставляла ее действительно быть здесь, а не исчезать в пучине собственных переживаний и тягостных мыслей.

– Что-то случится сегодня, поэтому ты волнуешься.

Фрея так и не поняла, был это вопрос или утверждение, но на всякий случай ответила:

– Я волнуюсь за Дея. Все же моя работа – охранять его. – Врать Сивизу она никогда даже не пробовала.

– Не думаю, что сегодня с ним случится что-то непоправимое. – В голосе Сивиза прозвучала железная уверенность. Но от этого Фрее почему-то стало только тревожнее.

После этого круга они вернулись к остальным. Подходя, Фрея заметила, что Райн осматривает зал одним из своих совершенно невозможных для нормального человека взглядов. Внимательно-отстраненный, напряженно-рассеянный. Он будто искал кого-то и одновременно не видел никого вокруг.

– Сейлан нет, – сказал он в ответ на невысказанный вопрос Сивиза.

Фрея уже не раз подмечала, что иногда они могут считывать друг друга почти так же легко, как близнецы.

– Только не говори, что ты соскучился. – Что-то в спокойной улыбке Сивиза Фрее совершенно не понравилось.

– Ты понял, о чем я, – бросил Райн, но, будто вспомнив о том, что они беседуют не вдвоем, пояснил: – Ее нет не только на приеме, она будто совсем исчезла из замка.

– Очередная демонстративная обида, – отмахнулся Сивиз, – если она хочет прятаться, пускай прячется.

– Мне спокойнее, когда она на виду. – На лице Райна отразилось выражение крайней усталости, и Фрея искренне пожалела его.

– Не волнуйся, она не разнесет твой замок, может, сделает пару глупостей, но не более. В любом случае, Сейлан – моя забота.

– Ты знаешь о чем-то, – Райн не спрашивал.

– Я всегда о чем-то знаю, – пожал плечами Сивиз.

– Резонно, – спокойно согласился Райн.

Фрея подавила желание очень тяжело и очень демонстративно вздохнуть. Она терпеть не могла все эти недомолвки, но прекрасно знала – проще проломить Сторградскую стену голыми руками, чем добиться конкретики от Сивиза Стормланна, если он уже решил ничего тебе не говорить. Но эта беседа все равно только усилила неясную тревогу в ее душе.

От невеселых мыслей Фрею отвлекла Аин. Она выскользнула из толпы и с самым приветливым выражением лица, которое только можно было себе представить, сказала:

– Сивиз, добрый вечер, кажется, я еще не здоровалась с тобой. – Она сделала небольшую паузу, чтобы посмотреть и на Райна тоже. – Надеюсь, я не прервала важный разговор.

– Ничего, что было бы важнее тебя, Аин, – тут же отозвался Сивиз. – Видеть тебя всегда радость для меня.

– Постарайся сегодня не радоваться слишком сильно. – Ледяной взгляд Анса прошил Сивиза насквозь, но тот даже вида не подал. Фрея же могла только гадать, в какой момент Анс успел оказаться за спиной сестры. Она думала, что отвлеклась всего на мгновение, рассматривая платье Аин. Белоснежное кружево вилось по смуглой коже и темно-синей ткани, подчеркивая все достоинства необычной внешности. Еще один маленький шедевр Фриг.

– Вряд ли получится, Ансельм, – теперь в голосе Сивиза слышалось неприкрытое веселье, – ты же знаешь, твое присутствие всегда поднимает мне настроение.

– Многих будоражит хождение по краю, – заметил Анс, впрочем, реальной угрозы в этих словах было едва ли.

– Ой, смотрите, – снова привлекла общее внимание Аин, и все тут же обернулись в ту сторону, куда она глядела, – они все же смогли уговорить Фриг сыграть.

И действительно, Фриг оторвалась от группы людей, окружавших ее, и направилась к небольшой сцене, на которой располагался оркестр. Музыка плавно стихла, и дирижер, обернувшись, подал Фриг руку, помогая взобраться по лесенке. Арфистка поднялась из-за инструмента, уступая ей место. Фриг что-то сказала ей, но арфистка лишь качнула головой и с вежливым поклоном отошла назад.