Текст книги "Избранный светом. Песни хищных птиц"

Я подумал, что на самом деле девочка-рыцарь была права. «Приключение» уже нашло принцессу. Оно ждало – только выйди из комнаты, распахни дверь, впусти меня.

Или беги.

А сестра подумала, что, может быть, мы тоже могли как-то перехитрить и госпожу, и хозяйку. Но я ответил, что это невозможно, ведь госпожа видит и знает все. Сестру это огорчило.

Я осторожно забрался чуть выше по ветке, продолжая смотреть в окно на профиль принцессы, залитый мягким теплым светом закатного солнца. Но вдруг одна рука соскользнула. Я судорожно вцепился в ветку, громко зашуршала желто-красная листва. Посыпались листья. Принцесса обернулась, и по ее волосам пробежал ярко-алый блик.

Секунду ее глаза смотрели туда, где прятался я, а потом сестра схватила меня, и мы исчезли. Но за эту секунду я понял, что глаза принцессы совсем не такие, как глаза госпожи. Их цвет был теплым, больше похожим на вино, чем на кровь. Ее глаза были живыми и добрыми.

* * *

На следующий день Белый город проснулся от взрыва. Он прокатился по улицам рокотом далекой грозы, донесшись даже до той подворотни, в которой мы укрылись на ночь. Следом за рокотом полетели голоса. Об этом говорили на каждой улице, в каждом переулке. Кто-то взорвал базарную площадь.

Главы людей и эльфов тут же направились туда, чтобы во всем разобраться. Принцесса и девочка-рыцарь тоже последовали за всеми, в суматохе улизнув из-под стражи.

Мы пришли на базарную площадь – вернее, на то, что от нее осталось, – даже раньше – и теперь смотрели на все с плоской крыши одного из домов. Базарная площадь была выжженной воронкой от взрыва, вывороченными камнями и догорающими торговыми рядами. Над ней стоял удушливый запах специй и горелых трав.

Вдруг крыша под нашими ногами задрожала. Раздался еще один оглушительный взрыв, и часть стены начала рушиться, утягивая нас вниз в белесое марево пыли и мешанину раздробленных камней. Следом раздался еще один взрыв, и еще.

Сестра переместила нас куда-то вниз, но волна обрушения словно гналась за нами. Белая колонна откололась и, пошатнувшись, полетела на нас. Мы отпрыгнули в разные стороны, и груда обломков отделила нас друг от друга.

Я с трудом встал и огляделся. Один из обломков ранил ногу, но где сестра, волновало меня куда больше. Белесая пыль висела как туман, но я все же понял, что оказался внутри какого-то дома. Единственный выход сейчас был перекрыт, но вот в крыше виднелась дыра. Может быть, через нее получилось бы выбраться. А потом нужно было найти сестру.

Осторожно наступая на раненую ногу, я побрел в глубь дома, пытаясь найти лестницу или что-то еще, чтобы забраться выше.

– Здесь есть кто-нибудь? – пронесся по пыльному коридору голос.

Голос принцессы.

Оглушенный взрывами и сбитый с толку, я понял это только в последний момент и не успел спрятаться. Мы столкнулись почти нос к носу на углу.

– Ой, – принцесса отшатнулась. Волосы ее, собранные в хвост на затылке, тоже были припорошены пылью. На лице виднелось несколько неглубоких царапин. Она должна была быть в панике, но почему-то улыбнулась. Улыбнулась мне. – Привет. Тебя тоже здесь заперло? Я думала, тут можно спрятаться, но, кажется, оба входа завалило. Постой, я ведь уже видела тебя. Вы с сестрой потерялись из-за взрыва?

Я кивнул. Было довольно удивительно, что она нас запомнила. Наверно, это было не страшно, но некое тревожное чувство все равно шевельнулось в груди.

– Не волнуйся, когда выберемся, я помогу ее найти, – пообещала принцесса. Она говорила со мной как с тем, кто был младше и нуждался в защите. Хотя выглядели мы ровесниками, а на самом деле я наверняка был старше нее лет на десять. Может, больше. Никогда не умел определять возраст людей на глаз, они слишком быстро взрослеют. – Мы обязательно… Ты же ранен!

Я посмотрел на свою ногу. Штанина была разорвана, серая ткань около раны пропиталась кровью. Но я снова посмотрел на принцессу и помотал головой.

– То есть как не ранен? Вот же! – Она указала рукой на мою ногу.

Но я снова помотал головой. Это было совершенно неважно.

– Я могла бы вылечить тебя. – Ее совсем светлые из-за пыли брови сошлись на переносице. Она почему-то злилась на меня, я не понимал. – Такое нельзя игно…

Где-то неподалеку раздался новый взрыв. Взрывная волна заставила нас обоих качнуться, привалиться к стене. Но вслед за взрывом раздался оглушительный треск и хруст.

«Дом рушится», – подумал я.

А в следующее мгновение принцесса толкнула меня вниз, и все заволокло пылью.

Несколько долгих секунд я не слышал ничего, кроме грохота. Не понимал, где верх, а где низ. Вокруг не осталось ничего, кроме пыли, которая забила мне легкие. Когда она осела, я еще какое-то время кашлял, не в силах нормально дышать. Рядом со мной кто-то другой заходился таким же надрывным кашлем.

После того как кашель прошел, я наконец смог поднять голову и увидеть, что принцесса, склонившись, стоит надо мной. Пространство вокруг искажалось и преломлялось, словно кто-то успел расставить рядом с нами много-много листов стекла так, чтобы они складывались в полусферу. А сверху на этой полусфере лежала часть стены.

– Не бойся, я сейчас сдвину ее, – пообещала принцесса, но ее улыбка вышла слишком натянутой.

Я видел, как магия принцессы устремилась к стене, пытаясь сдвинуть ее в сторону, но ей не хватало сил.

– Сейчас, еще совсем немного, – соврала она все с той же улыбкой, хотя я видел, как ей тяжело.

Тогда я решил, что не будет ничего страшного, если помогу ей. Ведь так нужно было, чтобы осуществить план. Я обвил нитями часть стены и заставил ее раскрошиться. Чувство было неприятно знакомым. Почти так же легко, как разрубать кость.

– Ничего себе. – Принцесса распрямилась и посмотрела на меня с удивлением и еще каким-то совсем непонятным мне чувством. – Я думала, что недрэ не могут быть магами. То есть я хотела сказать, эльфы! – Она почему-то отвела глаза. – Прости, я не хотела обидеть тебя…

Показалось, что я неправильно ее понял. Возможно, я знал человеческий язык хуже, чем думал. Но на всякий случай я снова покачал головой.

– Ты не обиделся, правда? – Принцесса почему-то обрадовалась этому. В то же время я точно не знал, обиделся или нет. Я не очень понимал, как это – быть обиженным. А принцесса весело продолжила: – Я сразу должна была понять, что ты маг, по глазам видно. Такой красивый цвет.

«Красивый» в моем понимании значило «дорогой». Я подумал, что принцесса плохо разбирается в ценах, потому что из-за шрама через все лицо я стоил не очень дорого. А еще я подумал – как она могла разглядеть цвет глаз через капюшон?

Я поднял руку, желая натянуть капюшон пониже. Но понял, что его вообще нет на голове. В какой-то момент капюшон успел слететь. Я в панике вцепился в ткань, натягивая ее чуть ли не до подбородка. Я ненавидел, когда кто-то видел мое лицо. Когда кто-то видел мой шрам. Все тут же принимались рассматривать его, кто с интересом, кто с отвращением. Принцесса же почему-то не заметила. Может, лицо настолько покрылось пылью, что и не разглядеть?

На то, как судорожно я натянул капюшон, она тоже решила не обращать внимания.

– Смотри, там образовался проход, – радостно сказала она, указывая на пролом, появившийся во внешней стене чуть дальше по коридору.

Под проломом насыпалась целая гора крупных фрагментов здания, так что мы без особого труда выбрались на улицу. Правда, легче от этого не стало, здесь тоже кругом были одни завалы. Улица напоминала огромное кладбище животных, чьи обглоданные, выбеленные солнцем кости так и остались лежать на земле.

– Нужно как-то выбраться отсюда, но сначала я все-таки займусь твоей раной, – сказала принцесса очень строгим тоном.

Я покачал головой. Боль в ране была довольно незначительной.

– Да почему ты такой упрямый? – возмутилась она.

Я не знал, что на это ответить. Я в целом не очень понимал значение слова «упрямый».

Зато чуть дальше, в глубине улицы, я заметил силуэт сестры. И мы оба поняли, что лучшего шанса осуществить приказ хозяйки у нас не будет. Но сестра колебалась.

«Может быть, нам не стоит этого делать? Хозяйка все равно не убьет нас и не покалечит. Ей запретили. А принцесса из черного дома больше не выйдет».

«Хозяйка безумна, она может сделать с нами что угодно, и будущий гнев госпожи не испугает ее. Ты правда хочешь рисковать из-за человека? Это даже не недрэ. Ты сама знаешь – люди всегда лгут».

Именно люди убили маму и отдали нас в руки хозяйки. Я не собирался верить кому-то из них.

Сестра промолчала. Почему-то от ее молчания мне сделалось только хуже. Я снова почувствовал себя омерзительным.

– Просто стой спокойно и не двигайся, – сказала принцесса, и я замер.

А сестра сделала шаг вперед. Она должна была тут же оказаться за спиной принцессы, а потом бросить ей в лицо сонный порошок. Но ее магия почему-то дала сбой. Сестра оказалась в полуметре от принцессы, сделала несколько неловких шагов и полетела вперед, упав на брусчатку.

Принцесса обернулась и удивленно посмотрела на нее.

– Откуда она тут?..

Она вновь переключила внимание на меня с незаконченным вопросом на губах. А дальше я сам до конца не понял, что случилось. Рука сама скользнула в карман, зачерпнула порошок, черный, как пески пустыни, и бросила принцессе в лицо.

Она вдохнула, закашлялась, попыталась отмахнуться, но ничего не вышло. Ноги ее уже подкашивались. Я успел подхватить ее, но в последний момент она вдруг вскинула голову, и я увидел свое отражение в ее алых слезящихся от порошка и пыли глазах.

На перечеркнутом шрамом лице почему-то застыло выражение испуга и стыда.

В глазах принцессы же было понимание, грусть и нечто мне неизвестное. Но это выражение сделало мне так больно, как не делал никто и ничто до этого.

* * *

– Радуйся, принцесса! Радуйся!

Хозяйка с силой пнула ее в живот. Тело принцессы ударилось о стену тесной темной камеры и сползло вниз.

– Радуйся, ведь госпожа моя не твое сердце, а матери твоей пожелала. – Бесцветные глаза хозяйки в свете факелов сверкали лихорадочно-красным.

– Мама никогда не пожертвует собой ради меня, – принцесса говорила на офо, с трудом произнося слова, будто они были слишком острыми для ее языка.

– Это мы еще узнаем. – Хозяйка снова со злостью пнула принцессу, но та не проронила ни звука.

Хозяйку это только разозлило. Она пнула принцессу еще раз, и еще. Та сжалась, пытаясь закрыться ногами от ударов сапог. Применить свою магию принцесса не могла. Хозяйка подумала об этом и специально купила одно из заклятий-блокаторов.

Но даже несмотря на то, что принцесса была беззащитной, она так и осталась принцессой. Она не просила о пощаде, не кричала и не плакала, лишь закрывалась от ударов. Хозяйке это совершенно не нравилось. Она любила слушать чужие крики.

Она подняла ногу, занося железный каблук над головой принцессы. Даже если хозяйка не попадет в висок, одного удара таким каблуком достаточно для нанесения серьезной раны. Или даже убийства.

Принцесса сжалась сильнее, закрывая голову руками. Но это не поможет.

Никто ей не поможет.

– Остановитесь!

Колено хозяйки стремительно опустилось. Железный каблук громко лязгнул о каменный пол, не задев принцессы.

Хозяйка повернулась ко мне, я и посмотрел ей в глаза.

Они казались белыми впадинами на смуглом лице, почти сливавшемся с сумраком клетки, словно на меня вдруг посмотрела сама темнота.

– Я, что ты умеешь говорить, и забыла. – Хозяйка подошла ко мне, выйдя из камеры, и сжала мое лицо между ладонями.

Я только тогда до конца осознал, что действительно сказал это. Что слова правда сорвались с губ. Что я посмел приказывать хозяйке.

Хозяйка притянула мое лицо ближе, так что мы почти соприкоснулись лбами. Оказалось, что она уже стала ниже меня.

– Ты. Не смеешь. Мне. Приказывать, – прошипела она так, что шепот ее обвился вокруг моей шеи вместе с запахом горелых трав.

Я подумал о том, какой жалкой была эта женщина, раз срывала злость на принцессе, которая не могла ей ответить и даже защитить себя. О том, что в складках моего плаща все еще был спрятан нож, оставленный мне неизвестным вместе с запиской. О том, что если бы не заклинание, я бы мог…

А потом хозяйка резко оттолкнула мою голову назад, впечатав в каменную стену. Сестра тихо вскрикнула, бросилась к нам, но хозяйка наотмашь ударила ее тыльной стороной ладони.

Сестре не стоило вмешиваться. Она не должна была снова страдать из-за меня.

– Хозяйка, если вы ее убьете, то вам не на что будет сердце бентийской леди для шри-наа́ир выменять, – быстро заговорила сестра, падая на колени перед хозяйкой.

Хозяйка хмыкнула и выпустила меня. Ткнула сестру носком ботинка, приказывая ей подняться.

Я ненавидел это, ненавидел себя и свою слабость, ненавидел то, что сестре приходится вечно защищать меня. Я все еще был жалок.

– Крысами были, крысами и остались, – выплюнула хозяйка и с размаху захлопнула решетку камеры, несколько раз повернув ключ в замке.

– Ты, – она указала на сестру, – со мной идешь. А ты, – ее бесцветные глаза, налитые красными отблесками факелов, посмотрели на меня, – ее охранять остаешься. И знай, если она исчезнет, сестре твоей не жить.

Я так и продолжил стоять у стены, чувствуя, как по шее с затылка стекает тонкая струйка крови. Боль почти не ощущалась, голова гудела, но не от удара. Злость и ярость мешались с чувством бессилия и отчаяния. Я ненавидел все это, я не видел выхода. Для госпожи принцесса оказалась бесполезна. А присвоить поимку ее матери уже не выйдет. Хозяйка снова лишь укрепит свое положение за наш счет. Госпожа будет считать, что это ее заслуга, а не наша. Что хозяйка правильно руководит нами.

Сестра говорила мне отпустить принцессу, но я не послушал. Что бы я ни делал, становилось только хуже. Я сам загонял себя и сестру в угол. Я был всему виной.

Лучше бы тогда сестра не вытягивала меня из моркетской тьмы, лучше бы я исчез там.

Судорожно вдохнув горький и затхлый воздух, пахнущий травами и копотью факелов, я сполз по стене вниз и сел, обхватив колени и натянув капюшон как можно ниже. Я был противен себе еще сильнее обычного.

– А я правда думала, что ты немой, – заговорила принцесса, с трудом придвинувшись к решетке и прислонившись к ней. Она снова заговорила на человеческом языке, куда более мелодичном и мягком. – Открываешь рот только тогда, когда от этого зависит чья-то жизнь?

Нет. На самом деле я всегда молчал, даже когда от этого зависела чья-то жизнь. Я молчал настолько много, что забывал, как звучит мой собственный голос. Почему я заговорил сейчас? Я сам до конца не понимал.

– Знаешь, если бы ты открыл клетку и мы добрались до моей матери раньше твоей хозяйки, то и твоя сестра, и ты, все мы были бы спасены. Эта женщина оказалась бы в меньшинстве. Если бы не блокатор, она бы и со мной не справилась, до моей мамы ей далеко, а про Леди Йарн и говорить не стоит. Так что, – принцесса немного помедлила, в голосе ее звучала надежда, – поможешь мне?

Я помотал головой. Она просила о невозможном. Я просто не мог этого сделать. Я даже не мог помыслить о чем-то подобном.

Щеку обожгла резкая боль. Не моя. Где-то там хозяйка ударила сестру. А потом еще раз, и еще. Она просто срывала на ней злость. Злость за то, что сделал я.

Сестра быстро обрубила нашу связь. Словно перерезала связующую нас нить, чтобы не делить эту боль со мной. Я попробовал снова найти ее, но ничего не выходило. Сестра снова страдала за меня. Я заслуживал все издевательства, не она.

– Ну вот, ты снова молчишь. – Голос принцессы звучал все громче, отдаваясь от стен подземелья. – Но я же знаю, что ты умеешь говорить. Или ты не разговариваешь с людьми? Почему ты вообще так предан этой офо? Что хорошего она для тебя сделала?

Она спрашивала такие странные вещи. Я не знал, что значит «предан». Не понимал, почему хозяйка должна была сделать для меня что-то хорошее.

– Люди ведь тебе не враги. Мы в Бентской республике сражаемся за равенство, мы против того, чтобы один народ притеснял другой. Офо вас эксплуатируют, разве ты не хочешь это изменить и освободиться от их власти?

Я не знал, что такое «равенство», «притеснял» и «эксплуатируют», не говоря уже о том, что именно люди отняли у меня маму и оставили шрам на лице. И если «освободиться» от офо значило попасть к людям, я не был уверен, что это имеет какой-то смысл.

Пока ее слова только мешали мне снова установить связь с сестрой. Забрать у нее хотя бы немного боли, которая предназначалась мне.

Я сам не заметил, как достал нож. Я просто бездумно крутил его в руках, так что острая кромка едва касалась пальцев. На каждом повороте отполированное лезвие на мгновение отражало мои глаза. Темные и пустые, как два моркетских разлома.

Если бы только это могло что-то решить, я бы без раздумий вогнал нож себе в сердце. Но моя смерть была такой же бессмысленной и бесполезной, как и жизнь.

– Просто помоги мне, а я помогу тебе. – Принцесса не приказывала и не просила. Она предлагала. Это была сделка. Но я не мог согласиться. – Ты ведь совсем не плохой.

Я вспомнил тесный пристрой. Недрэ, лежащую у моих ног, задыхающуюся от кашля и крика. Лужу крови, текущую из того, что осталось от ее руки.

Я сделал это. Не хозяйка и не госпожа. Это был я.

– Ты сказал этой офо остановиться, когда она била меня, хотя знал, что тебя накажут. Это был храбрый и добрый поступок. Просто побудь добрым и храбрым еще немного, не ради меня, а ради своей сестры. Я знаю, что ты способен на это.

– Ты ничего обо мне не знаешь!

Слова обожгли горло, словно я вдохнул сгусток дыма из курильницы. Я невольно дернул рукой с ножом, и острое лезвие сильно порезало мне пальцы. Вздрогнув от неожиданности, я выронил его.

Нож с лязгом ударился о камень, отскочив в сторону. Я не стал его поднимать. Что-то еще щелкнуло в той стороне, но я не обратил на это особого внимания. Все непонятные слова принцессы, все ее странные вопросы будто крутились вокруг меня. Они звучали и звучали в моей собственной голове, как голоса из тумана, и я не знал, как от них сбежать.

Я уткнул голову в колени, натянул капюшон так низко, как мог, и закрылся руками. Все еще хотелось найти сестру, но она не отзывалась, сколько бы сил я ни тратил на поиск.

Впервые я признался себе, что мне было плохо. Будто вся боль прожитой жизни, которую я годами загонял поглубже и подальше, вдруг обрушилась на меня и погребла под собой.

Я хотел убить хозяйку. Спасти сестру. Освободить принцессу. Почти как в одной из маминых песен.

Но я не мог.

– Почему? Почему ты не хочешь просто помочь мне? – Теперь принцесса говорила очень тихо, и в словах ее слышались подступающие слезы.

Почему?

Я мысленно повторил этот вопрос множество раз и наконец понял. Осознал свою роль. В этой истории я не был рыцарем, который спасает принцессу, я не был даже драконом, лишь его тенью, жалким исполнителем приказов настоящего чудовища. Я должен был просто ждать. Ждать, когда кто-то придет и убьет меня. Тогда все наконец будет правильно.

– Ты не оставляешь мне выбора. – Кажется, принцесса действительно плакала.

А потом раздался скрежет, за ним – быстрые шаги. Что-то врезалось в меня, повалив на пол. Затылок отозвался болью, снова ударившись о камень. Капюшон упал с головы.

Я увидел принцессу, нависшую надо мной с ножом, зажатым в руках. Ее волосы все еще были в белой пыли, в глазах стояли слезы, а лезвие потерянного мной ножа сияло алым, отражая свет факелов.

Мне было интересно, как она выбралась из клетки, но я подумал, что уже никогда об этом не узнаю.

Нож устремился вниз.

Я прикрыл глаза.

Все люди были такими: говорили о спасении, а потом нападали со спины. Но это не казалось мне нечестным. Наоборот, я думал, что только такого и заслуживаю.

Мне было совсем не страшно умирать. Много лет назад, лежа на сырых и холодных гниющих досках корабельного трюма, в последний раз слушая мамины песни, я думал о том, как было бы хорошо, если бы меня не стало. Если бы не стало нас всех. Сейчас мое желание вот-вот должно было исполниться. Только я волновался за сестру. Что теперь будет с ней?

– Почему… ты даже… не пытаешься? – Каждое слово сопровождалось судорожным всхлипом.

Я открыл глаза. Принцесса все так же нависала надо мной, но теперь голова ее была опущена. Волосы падали, укрывая нас, словно шатром, так что я не видел ничего больше, кроме ее лица и рук, судорожно сжимавших нож. Лезвие застыло рядом с шеей, так и не вонзившись.

– Ну же, выпусти свои нити, свяжи меня.

Я покачал головой. Принцесса снова говорила странные вещи.

– Но разве это не приказ твоей хозяйки? Хочешь, чтобы я правда убила тебя?

– Да.

Руки принцессы дрогнули. Я думал, что она сейчас вонзит кинжал, но она, наоборот, отстранила его. Странно, ведь она спросила, чего я хочу, а я ей ответил.

– Давай, выпусти нити! Свяжи меня! Сделай хоть что-то! Я не могу убить того, кто не сопротивляется, как ты этого не понимаешь?!

Теперь она почему-то злилась. Я правда не понимал людей.

Но злость прошла так же быстро, как вспыхнула. На лице принцессы застыло странное, обреченное выражение. Она сдалась. Она уже почти отстранила нож от моего горла, но я перехватил ее руки и вернул их назад. Теперь я ощущал острие ножа кожей.

– Дракон в той легенде тоже не сопротивлялся, но принцесса все равно выколола ему глаза во сне и обманом заставила разбиться о землю. Вы должны сделать то же самое. Из-за заклятия я не могу навредить своей хозяйке или себе, но вы правда можете убить меня. Я не буду из-за этого, – я остановился, вспоминая одно из слов, которые использовала принцесса, – обижен. Только потом вы должны позаботиться о моей сестре. Но не так, как хозяйка, а по-настоящему.

Я судорожно втянул спертый воздух. Лезвие слегка оцарапало мне шею. Где-то внутри колыхнулось чужое негодование. Сестра вернулась ко мне, почувствовав, о чем я думаю. Я попытался объяснить ей, что это для ее же блага, но она не хотела меня слушать.

Озвучивать мысли, еще и на чужом языке, было довольно странно. Я не помнил, чтобы хоть когда-то в жизни произносил так много слов сразу. Никто бы мне не позволил так много говорить.

– Я не могу убить тебя. – Принцесса улыбнулась. Из ее глаз выкатились две крупные слезы и упали мне на лицо.

– Я ведь вас прошу! – Я бы сам опустил наши руки вниз, пронзая собственное горло, но заклинание сковало меня.

Принцесса покачала головой. Ее слезы все так же падали мне на лицо. Скатывались по щекам мягкими теплыми струйками.

– Почему? – тихо спросил я.

– Потому что я не та принцесса и не принцесса вовсе. – Она со странной мягкостью и осторожностью высвободила свои руки из моих. Отложила нож в сторону. И переплела наши пальцы. – А ты совсем не похож на того дракона.

Я почувствовал что-то такое, чего никогда не ощущал раньше. Одним этим касанием она сделала мне больно, зародила внутри некое слишком большое для меня чувство, которое вот-вот должно было разодрать меня на кус– ки. Но почему-то не раздирало.

– Ты не боишься ни хозяйки, ни боли, ни смерти, – говорила она, и голос ее больше не дрожал, – единственное, что имеет для тебя важность, – твоя сестра. Но пока с помощью нее можно управлять тобой, они никогда не отпустят ее. А если им удастся вытравить из тебя всю любовь к ней, то просто избавятся от нее.

«Ты и сам знаешь, что госпожа не терпит бесполезных вещей. А как только ты перестанешь обращать внимание на страдания твоей сестры, она станет для госпожи бесполезна».

Слова принцессы мешались в голове со словами того недрэ, которого я едва не сделал тенью. Я наконец понял, что любые мои попытки спасти сестру будут бессмысленны. Пока, держа ее в заложниках, можно заставить меня делать что угодно, они будут причинять ей лишь больше страданий. Если бы госпожа была против этого, она бы давно велела отпустить сестру.

Принцесса встала, подняла нож и заткнула его за пояс, спрятав за спиной. Я так и продолжил лежать на каменном полу, не решив, что делать.

– Я не убью тебя, – повторила принцесса. – Но оставаться здесь я тоже не собираюсь. Ты можешь остановить меня. Или не мешать и потом быть наказанным хозяйкой. А еще ты можешь помочь мне, и я гарантирую помощь и свободу тебе и твоей сестре. Выбирать тебе.

Она протянула мне руку. Я смотрел на ее тонкие пальцы, еще недавно сжимавшие нож, державшие мою смерть на кончике лезвия. А теперь эта девушка, которая могла умереть из-за меня, предлагала мне выбор. И я отчего-то знал: она примет любой мой ответ.

Мне было страшно.

Я все еще был отвратителен сам себе. Где-то далеко все еще звучал задыхающийся крик недрэ. Еще дальше крики людей, пожираемых тенью. Моя магия была ужасна. Я сам был ужасен. Лучше бы было просто не существовать. Я не имел никакого права жить и тем более быть свободным.

Но мне так этого хотелось.

Просто невероятно, так сильно, что это чувство распирало грудь, грозясь выломать ребра. Так хотелось, чтобы кто-то помог мне. Чтобы кто-то правда сделал для меня что-то хорошее.

И я схватился за протянутую руку.

– Кстати, меня зовут Фриг. – Она улыбнулась, сжав мою руку между своими ладонями. – И я не принцесса. Я дочь Лорда Сторграда, Великого Лорда Бентской республики… но тебе это ни о чем не говорит, верно?

Я кивнул. «Принцесса» звучало куда проще.

– А тебя как зовут?

Я покачал головой.

– Не скажешь? – удивилась принцесса… нет, Фриг.

– У меня не может быть имени.

– Глупости, – возразила Фриг, – когда выберемся отсюда, обязательно придумаем тебе имя. А то нельзя же без него жить.

Я бы мог сказать, что можно, ведь я же как-то прожил столько лет. Но не стал возражать. Казалось, что когда-то у меня и правда было имя, просто оно стерлось и забылось, потерялось где-то в глубинах памяти. Будто его тоже давным-давно отняли.

Теперь же пришло время вернуть все, что принадлежало мне.

* * *

Мы шли по темным туннелям, поднимались по выбитым в камне лестницам, медленно пробираясь к выходу на поверхность. Сеть тоннелей и катакомб больше напоминала настоящий подземный город и тянулась если не под всей пустыней, то под большей ее частью. Тот участок, на котором хозяйка заперла Фриг, располагался довольно глубоко, а между камерами и поверхностью было десятка два поворотов и разветвлений. Но я хорошо знал путь и был уверен, что без труда выведу нас. Главное сейчас – не попасться кому-нибудь на глаза. Но мысленно я готовился к худшему, потому что именно оно всегда и случалось со мной. И когда что-то пойдет не так в этот раз, у меня должен быть план.

– Как ты открыла клетку? – тихо спросил я, потому что правда было интересно. Я ведь лично видел, как хозяйка закрыла ее.

– А ты разговорился, – усмехнулась Фриг. – Это не упрек, если что. Мне так больше нравится, – тут же добавила она, – а насчет замка… один мой друг научил меня вскрывать их. Они у вас довольно примитивные.

Я подумал о том, что мне еще предстояло вскрыть один замок. Возможно, он тоже открывался проще, чем мне казалось.

Мы свернули еще несколько раз и вышли к широкой лестнице, ведущей на верхний ярус, с которого уже можно было выбраться наружу. Когда мы поднимались по узким каменным ступеням, я вдруг заметил туман, струящийся вниз вдоль стен. Из-за полутьмы он был едва различим и скорее ощущался, чем виделся, Фриг и вовсе не замечала его.

Но я понял, что худшее все-таки вот-вот случится. Я был почти готов к этому.

Поднявшись на верхний ярус, мы миновали последнюю развилку и должны были выйти к лестнице. Но лестницы не было. Вместо нее перед нами раскрылся проход в круглый зал.

– Что это за мес…

– Уходим, быстро. – Я схватил Фриг за надорванный рукав рубашки и потащил обратно в глубь коридоров.

Этого зала не должно здесь быть, и попытка просто уйти не могла увенчаться успехом, но иногда хочется надеяться на лучшее.

Туман обвился вокруг ног, заставив их увязнуть, словно в болоте. Мы попробовали вырваться, но ничего не вышло. Мгла оплела нас как лозы, а потом что-то потащило назад, к центру зала.

– Уходить вот так сразу очень невежливо, – раздался из темноты ничего не выражающий голос. Нет, сотня голосов. – Неужели совсем не задержитесь?

– Я бы отказалась от такого приглашения на чай, – с трудом выдавила Фриг. Ее так плотно стискивало марево, что она не могла и шевельнуться.

– А это и не приглашение, маленькая дочь лорда. – В десятке из сотен голосов сквозила усмешка. – Свое имя здесь, где я все слышу, не стоило произносить.

Госпожа вышагнула из темноты. Туман шлейфом стелился за ней, а на стенах в неровном свете плясали две ее тени.

Туман окутал меня так плотно, что я им захлебывался. Нужно было что-то придумать. Как-то сбежать от госпожи. Но сейчас я не мог даже нормально вдохнуть.

Госпожа подошла к Фриг и занесла над ней руку. Я подумал, что последует удар, но удара не было. Госпожа никогда никого не била и сейчас не нарушила этого негласного правила. Ее рука замерла чуть выше лица Фриг, а пальцы принялись перебирать что-то. Вдруг они сжались, обхватив воздух, и потянули.

Фриг закричала.

Она не кричала, когда хозяйка пинала ее ногами, швырнула о стену. Госпожа же вырвала лишь крошечную часть ее ауры. Неужели это было настолько больно?

Я хотел вмешаться, сделать хоть что-то. Просить, умолять, все что угодно. Но в глазах все плыло от недостатка воздуха, и я не мог выдавить из себя ни единого звука.

– Вот оно как, – растягивая гласные даже сильнее обычного, произнесла госпожа. В десятках ее голосов слышалось торжество, несколько залились безумным смехом. – Я подарка, мне принесенного, по достоинству не оценила. Я слепа была.

При этих словах красный кристаллический глаз ее распахнулся и вгляделся в глаза Фриг. Она зажмурилась, попыталась отвернуться, но все было бесполезно. Госпожа все видела и все знала.

– Я давно на Город Солнца свой взор не обращала. Все там поменялось, – говорила она, и шелестящий голос ее сливался с туманом. – Змея в этот теплый дом заползла, смерть на хвосте притащила. Хорошо. Хорошо. Хранительница теперь так молода.

Казалось, что я вижу, как тени госпожи улыбаются, скалятся клыкастыми пастями. Я не понимал, о чем она говорит, но знал – все это кончится большой бедой. Госпожа никогда никого не убивала сама, по крайней мере не при мне, но сейчас я был уверен – она убьет Фриг. Или сделает с ней что-то похуже, чем смерть.

Я должен был спасти ее. И все, что у меня было, – нити, марионетки и нож.

– Ты вовремя ее ко мне привел. Я чуть ее не отпустила.

Госпожа немного повернула лицо, посмотрев на меня белыми прорезями зрачков, но красный глаз все еще был обращен на Фриг. И чем дольше держался этот зрительный контакт, тем бледнее Фриг становилась.

– Ты меня предал, но я не злюсь. Все на мою пользу пошло, поэтому я тебя не накажу, и никто не накажет. – Она неожиданно скользнула мне за спину, и я почувствовал, как туман нежно обволакивает шею. – Я тебя награжу. Ты хозяйке своей больше не будешь служить. Только мне. Когда-то трое ближайших подчиненных у меня было. Я снова таких найти должна. Одним из них станешь.