Текст книги "Избранный светом. Песни хищных птиц"

Сев за инструмент, Фриг коснулась струн самыми кончиками пальцев, словно арфа была трусливым животным, которое может убежать, испугавшись незнакомки. Весь зал замер в немом ожидании. Все взгляды были устремлены только на нее, цветущую, ошеломительно прекрасную в своем простом темно-вишневом платье и с россыпью гранатов в волосах.

Фрея бросила взгляд на Анса. Все же, как бы он ни пытался это скрыть, сейчас он смотрел на Фриг с чистейшей, незамутненной любовью. Вряд ли кто-то другой смог бы это разглядеть, но Фрея знала его слишком хорошо.

Фриг сделала глубокий вдох. Она никогда не любила играть перед толпой, хоть и не показывала этого.

Пальцы мягко провели по струнам, словно успокаивая арфу. Она отозвалась в ответ довольным журчащим перезвоном. И мелодия потекла. Быстрая и чистая, как горный ручей, она бежала вниз по склону, звеня переливами, пока не перетекла в нечто большое, плавное и глубокое. Одна волна догоняла другую, пальцы Фриг перебирали струны. Фрея следила за ней с напряженным вниманием, затаив дыхание, словно даже неосторожный вздох может вырвать ее из потока, а сейчас она хотела утонуть, забыться, ни о чем не думать.

И она почти смогла, почти погрузилась в звук полностью, но что-то пошло не так. Фрее показалось, что ее с силой ударило о камень и выбросило на берег. Она стояла, переводя дыхание и пытаясь понять, что же произошло. Что же изменилось.

Музыка все так же текла по залу волнами, но нечто тревожное появилось в ней будто против воли Фриг. Так, глядя на ясное небо, ты сердцем чувствуешь скорый шторм. Так, еще не успев обернуться к противнику, ты уже знаешь, что пропустишь удар.

Фрея стояла не слишком близко к сцене, но она увидела, как изменилось выражение лица Фриг, как в ее взгляде появилась холодная серьезность и затаенная боль.

Анс сделал было шаг к сцене, но Фрея схватила его за рукав.

– Она должна доиграть, – прошептала Фрея, выдавливая из себя каждое слово. – Никто не должен понять…

Фрея не помнила, чтобы Анс смотрел на нее так даже в те времена, когда они только встретились. Казалось, если она не отпустит его сейчас же, то останется без руки. На мгновение Фрея даже ощутила, как нити обвиваются вокруг ее запястья. Но она не отпустила, и нити исчезли, как и пугающий взгляд Анса. Скорее всего, он почувствовал, как у Фреи дрожат руки.

– Что с ней? – шепнула Аин, подходя ближе к Райну. Он тоже напряженно вглядывался в лицо Фриг, будто пытался рассмотреть каждую мельчайшую его черту. Но в ответ на вопрос Аин он лишь качнул головой.

– Она закрылась от меня.

Через ментальный барьер Фриг мог бы пробиться разве что Сивиз, и Фрея обернулась к нему. Но никого не нашла. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Решив, что искать его бесполезно, Фрея снова повернулась к Фриг.

Она не понимала, что происходит. Остальные гости ничего не замечали. Но острая боль забиралась Фрее под кожу вместе с каждой извлеченной нотой. Ее нервы натягивались все сильнее и сильнее, пока Фрее не захотелось кричать.

* * *

Контур восьмиугольной комнаты замкнулся, стоило только Леди закрыть за собой дверь. Лампа в углу тускло загорелась, осветив три черных вытянутых окна. Казалось, они хищно сузились, стоило только Леди приблизиться к ним. Отражение Хелл уже ждало ее там. Белая холодная рука отражения потянулась к руке Леди, и их пальцы привычно соприкоснулись на тонкой стеклянной грани.

На первый взгляд все было как обычно, но Леди чувствовала – что-то пошло не так. Будто где-то далеко одна волна уже толкнула другую, а ты стоишь на берегу, не зная, что в сердце океана родилось цунами. Не зная, но чувствуя.

Она почти всегда ощущала это так. Сначала неясные предчувствия, когда баланс мировой энергии нарушался, потом вспышки боли, когда разломы прорывали землю. Она была связана с этим миром сильнее, чем ей бы хотелось, и потому ощущала его боль как собственную.

Леди прикрыла глаза, пытаясь мысленно дотянуться до магической формулы, что была спрятана в недрах замка прямо под этой комнатой. До той формулы, чей контур идеально повторял барьер над Сторградом. Она никак не могла повлиять на нее, но могла проверить, пробежаться по городу беглым взглядом.

Но стоило лишь коснуться заклинания, как боль вцепилась в Леди с яростью оголодавшей собаки. Леди тут же прервала связь, инстинктивно отбросила ее от себя. Но боль не ушла. Она продолжила вгрызаться в тело, оставляя на нем рваные раны разломов. Разъедая изнутри.

Леди попробовала отступить к двери, выйти из комнаты, сбежать, но тело не двинулось с места. Отражение Хелл улыбнулось ей хищно и голодно. Ледяные пальцы сдавили горло, мешая сделать вдох. Моркетская тьма покрывала кожу невидимыми, но болезненными язвами, в точности повторяющими те разломы, что открывались сейчас у самых границ барьера. Один за другим. Десятками, сотнями.

Леди казалось, что и это тело, и этот мир всеми силами пытались вытолкнуть ее из себя, уничтожить. Стены комнаты сдавили ее, зажали в клетке, которую сейчас будто бросили в ледяную воду вместе с еще живой птицей внутри.

– Что происходит с… – Дверь за ее спиной распахнулась, размыкая контур. – …барьером?

Леди рухнула на пол и непременно бы ударилась головой, если бы ее не подхватили. Приподнявшись, Леди встретилась с холодными алыми глазами Великого Лорда. Взгляд его остался непроницаемым. Она вцепилась в его рукав так отчаянно, словно бы это как-то помогло уменьшить боль, выламывающую ей кости. В голове стоял сплошной нарастающий шум, все больше и больше напоминавший вопли стенающих.

– Что происходит? – повторил Руэйдхри, опускаясь рядом с ней и поддерживая, не позволяя упасть.

Леди не смогла ему ответить. Она только плотнее сжала губы, боясь, что с них тоже сорвется крик.

– Эрна… – выдохнул Руэйдхри имя богини, и Леди захотелось рассмеяться.

С трудом взяв свой голос под контроль, она все же сказала:

– Мне нужно к формуле. И Фэй. Мне нужен Фэй. – Если первое она смогла произнести как приказ, то последнее лишь как жалобную просьбу. – Наш город… во тьме.

Ледяные руки вновь подобрались к ее горлу, впившись в него ногтями и резким движением рванули кожу вниз, оставляя глубокие раны. Через мгновение из них хлынула черная моркетская тьма, утопив в себе комнату.

* * *

Нет ничего хуже, чем стоять на ночном посту в праздники. Так думал Берси, сидя на траве около караулки стражников, оперев алебарду о стену и прислонив голову к рукояти.

Где-то за Сторградскими воротами сейчас праздновали. Пели песни, благодарили Витар за хороший урожай, славили память Дейфрита, просили благословения у Эрны и Фолкора, молили Мору не посылать им суровую зиму. Город дышал ароматами яблок, лаванды, сидра, свежей выпечки и костров. По улицам ходили девушки и юноши в красных, золотых и рыжих одеждах с венками из осенних листьев на головах. Но за толщей стен можно было различить разве что едва слышное пение флейты и гитары.

Правда, парочка магов тайком протащили на пост целый бочонок сидра. Берси, конечно, не мог не восхититься их ловкости, но все же считал, что тратить магию на такое – надругательство. У него самого к магии не было никакого таланта, потому ему было вдвойне обидно, что кто-то разбрасывает ее на такие глупости.

– Да ладно тебе. – Один из магов, парень даже чуть младше него, выглянул из окна караулки, перевесившись через подоконник. – Не будь таким правильным. Что, думаешь, если отвлечешься хоть на минуту, проморгаешь нашествие Моркета?

Имя этого мага Берси бессовестно забыл, хотя тот появился в отряде уже пару недель назад и был одним из тех, кто умел закрывать разломы. По нему сразу было видно – в этом деле он новичок. Все, кто работал с моркетским туманом, поначалу выглядели так, будто чем-то больны. Худые, бледные, с чернющими синяками под глазами. Вот такой магией Берси бы точно владеть не хотел.

– Или, я знаю, – не унимался маг, – тебя просто выносит с пары глотков. Да-да, один стакан сидра, и наш Берси уже лежит лицом в луже.

– Это тебе сидр действительно в голову ударил, – раздраженно ответил Берси, – а если не заткнешься, то и я добавлю.

Маг расхохотался так сильно, что чуть не вывалился из окна. Но вдруг смех его оборвался, словно он подавился воздухом. Лицо его посерьезнело, и маг напряженно уставился в одну точку. Куда-то за край освещенного магией пространства около караулки, где черной стеной возвышался Сторский лес.

Берси не придал этому значения. Мало ли что там у пьяного в голове. Но маг вдруг поставил одну ногу на подоконник, другую быстро перекинул через него и упер в плечо Берси. Не успел он возмутиться, как маг уже соскочил на землю.

Берси хотел на него наорать. Спросить, что этот придурок вообще себе позволяет. Но замер, так ничего и не сказав.

Из леса плавной поступью начавшего охоту хищника вышло нечто. Размером оно было, наверно, с лошадь или даже больше. Черная шерсть дыбилась, а глаза горели туманным белесым светом. Лапы взрывали длинными когтями землю. И из каждой полосы, оставленной его когтем, рождался и расползался вширь разлом.

– Сигнальные чары, быстро! – крикнул маг, и в голосе его не было ни капли прежнего веселья.

– Но тварь же всего одна, – возразил Берси, вскакивая с земли и хватаясь за алебарду.

Маг качнул головой. Проследив за направлением его темных лихорадочно сверкающих глаз, Берси увидел, как с десяток теней сползаются к сторградским стенам со стороны леса.

Внутри у Берси все похолодело, и он бросился к плетению сигнальных чар. Уже через пару мгновений весь город затих, услышав тревожный клич.

* * *

В какой-то момент я поймал себя на том, что хожу по комнате. Бесцельно и тупо. От одной стенки к другой. Довольно приличное расстояние по меркам того, кто привык ютиться в общагах и крохотных съемных квартирах. Но речь не об этом, а о том, что я окончательно себя накрутил.

Я успел придумать больше сотни абсолютно ужасных сценариев, по которым все могло полететь к чертям. За полчаса я с легкостью довел себя от состояния тревоги почти до панической атаки. Решив, что уже и так достаточно близко подобрался к опасной грани, я замер посреди комнаты. Роскатт, по-кошачьи обвив хвостом лапы, сидел в изножье кровати и смотрел на меня так, будто хотел сказать: «Ты чертов невротик, и я за тебя волнуюсь».

– Я больше так не могу, – подойдя к кровати, я протянул руку, чтобы роскатт по ней взобрался, – сейчас мы пойдем и во всем разберемся.

Рейнеке смерил меня внимательным взглядом, словно пытаясь на глаз прикинуть, насколько я близок к нервному срыву по шкале от одного до «добейте, чтобы не мучался». Судя по всему, остановился он где-то на семерочке и ею удовлетворился.

Стоило ему только залезть ко мне на плечи, как я выскользнул в коридор. Мягкий свет зажигался, едва я подходил к светильнику, и погасал, как только я отступал достаточно далеко. Так что впереди и позади были кромешная тьма и оглушительная тишина. Замок казался вымершим.

Я смутно представлял, где находится бальный зал, но знал, что мне нужно туда. Он точно на первом этаже, так что достаточно просто подойти к двери, услышать доносящиеся из-за нее звуки празднества, убедиться, что все в порядке, и вернуться к себе. Оставалось лишь найти. Проблема крылась в том, что первый этаж Рейнгардского замка – понятие весьма и весьма растяжимое. Так что можно было блуждать хоть до самого утра, а можно…

Глубоко вдохнув, я попытался немного успокоиться. Стало теплее, словно в груди зажегся огонь. Я заставил себя поверить, что могу контролировать свою магию. Она сделала вид, что готова подчиниться. И я выпустил ее на выдохе.

Она рванулась с места, полоснув когтями по сердцу. Жадно вцепилась в мир, будто хотела отодрать от него кусок. Меня обожгло светом ламп, так что я отшатнулся в сторону, врезавшись в стену, та показалась настолько ледяной, что кожа мгновенно пристыла к ней. Я отдернулся, чувствуя жар и холод, боль, злость, радость и отчаянный страх.

Нужно было перестать пытаться отделять себя от собственной магии. Нужно было взять себя в руки.

Вокруг заметил множество едва уловимых следов чужого присутствия. Все эти отпечатки казались мне незнакомыми и только мельтешили перед глазами, заставляя терять ориентацию в пространстве.

На плече Рейнеке тихо заскулил и ткнулся в щеку мокрым носом. Почти совсем не больно, будто кубик льда приложили к разгоряченной коже. Это немного вернуло меня к реальности, и я попытался закрепиться в ней.

Тревога и магия плохо накладывались друг на друга, заставляя искать опасность везде, но сделать требовалось совсем иное.

Я сконцентрировался на мыслях о Фрее. Только о ней, о ее голосе, о ее волосах, отливающих на солнце то зеленым, то фиолетовым, о ее зеленых глазах и о ее ауре. Аура Фреи ассоциировалась с безопасностью, умиротворением.

Удалось успокоиться и снизить чувствительность почти до нормальной, а потом взять след.

Уловить отголосок ауры Фреи было так же сложно, как различить тонкий далекий звук свирели сквозь гром симфонического оркестра. Но у меня каким-то чудом получилось. Передо мной будто мелькнул кончик путеводной нити, и я бросился за ним, пытаясь схватить. Он всегда оказывался чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, но этого было достаточно, чтобы не прерывать путь.

Я понял, что бегу сквозь анфиладу около сада, только когда холодный ночной воздух ударил в лицо. В голове стало яснее, сердце выровняло ритм, а дорога рисовалась перед внутренним взором так четко, словно я видел ее на карте.

И вдруг сбоку раздался шорох. Не со стороны сада, а из коридора. Я замер на полном ходу, резко обернувшись.

Кто-то вскрикнул.

Передо мной замерла девушка в невзрачном платье горничной. Ее каштановые волосы были затянуты в пучок, из которого все равно выбивались крупные кудри. Я уже видел эту девушку раньше, она вроде как служила Сейлан. Неужели госпожа гоняет ее по поручениям так поздно? Да и разве Леди не должна быть на балу?

Карамельного цвета глаза смотрели на меня едва ли не испуганно. Слишком уж резко я на нее вылетел.

– П-простите, – пробормотала горничная, ее голос дрожал, а глаза слабо мерцали в тусклом свете. Я попытался получше разглядеть ее, но что-то будто не давало мне сконцентрироваться. Это раздражало.

– Нет, это ты прости, я не должен был тебя пугать.

Только сейчас я понял, что сжимаю ее запястье. Она то ли попыталась дотронуться до меня, то ли просто рефлекторно вскинула руку, заслоняясь. Я разжал пальцы, но вместо того чтобы отстраниться, девушка схватилась за меня и второй рукой.

– За другое, – прошептала она.

Я попытался вывернуться и не смог. От самых кончиков пальцев девушки с ужасающей быстротой расползалась энергия. Она обвивалась вокруг, словно паутина, и я понял, что не могу двинуться. Нужно было срочно избавиться от нее, при этом не ранив саму девушку. Но она стояла так близко.

Рейнеке среагировал быстрее. Он прямо с моего плеча прыгнул на девушку, надеясь вцепиться в нее зубами.

Сбоку что-то блеснуло. Нечто тяжелое врезалось в роскатта и в полете сбило его на пол. Я успел лишь перевести взгляд, увидев тонкую бледную руку, а потом боль прошила мне висок, и все потемнело.

Глава 8
Все, кроме правды

Фрея не знала, что ей делать. Музыка прокатывалась по коже разрядами молний. В ней не было мольбы о помощи или страха. Только холодная болезненная решимость, глухая и несокрушимая, как сторградские стены.

Руки Фриг не дрожали, из-под пальцев не вышло ни одной фальшивой ноты, спина была ровной, а выражение лица спокойным и сосредоточенным. Но Фрея чувствовала, как острая боль изнутри рвет Фриг на части. И никто из них ничего не мог с этим сделать. Фриг бы не позволила.

В эти минуты Фрея вдруг ощутила себя такой же беспомощной, как тогда, на вересковом поле посреди грозы. Такой же растерянной и не понимающей, что происходит.

«Если ты не испугаешься, поверишь, что все на самом деле под контролем, не то чтоб выиграешь у стихии, но хотя бы не проиграешь».

Фрея резко обернулась. Ей показалось, что она услышала голос Дея, почувствовала его совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но, конечно же, за ее спиной никого не было. Иллюзия присутствия растворилась так же неожиданно, как и появилась. Но игра подсознания заставила Фрею вернуть влияние.

Она начала медленно пробираться ближе к сцене. Перед этим бросила на остальных такой взгляд, что они даже не подумали двинуться за ней. Вскоре Анс ей это простит. Радует, что вокруг людно и у него нет возможности убить ее раньше.

Последние ноты грянули, как раскаты грома, и потонули в шорохе аплодисментов. Фриг сошла со сцены медленно, словно боялась споткнуться о подол платья. Она выслушивала похвалу, вежливо и блистательно улыбаясь. Никто не был обделен ее вниманием.

А Фрее хотелось растолкать всех этих прилипал. Разогнать их мечом. Только бы они отстали, только бы дали им уйти.

Фриг улыбнулась очередной учтивой фразе и перевела глаза на Фрею. В ее спокойном искрящемся взгляде застыл безмолвный крик.

Стараясь быть как можно более естественной, Фрея подхватила Фриг под руку и, весело щебеча что-то про свежий воздух, повела ее к выходу во внутренний двор. Фриг для вида посопротивлялась, но быстро поддалась. Схватившись за руку Фреи, она так впилась в нее пальцами, что побелели костяшки.

Паника застревала комом где-то в горле, но идя сквозь толпу, они обе продолжали улыбаться. Потому что знали принципы. Они представительницы Сторграда, а значит, не имеют ни малейшего права на слабость или уязвимость.

Проходя мимо остальных, Фрея одними губами шепнула: «Позже». Будет весьма странно, если они вдруг всей толпой бросятся во двор. Все старания Фриг тут же сойдут на нет.

– Говори со мной, – попросила Фрея, глядя прямо перед собой и лишь изредка переводя взор на Фриг.

– Я не могу.

Казалось, что ее идеальная улыбка, примерзшая к губам, вот-вот разлетится вдребезги.

Когда они, наконец, отошли достаточно далеко от зала, Фриг последний раз оглянулась и, убедившись, что в темноте сада их никто не увидит, выпустила руку Фреи.

Она осела на землю с чем-то средним между болезненным стоном и озлобленным рыком. Рванула вверх длинный подол юбки, открывая ноги до колен.

– Скит, – пораженно выдохнула Фрея, почти падая рядом с ней.

По бледной идеально ровной коже Фриг расползались рваные черные полосы. Нет, не просто полосы. Это были разломы. Длинные острые трещины, как на фарфоровых статуэтках, открывающих черную пустоту внутри.

Крови не было, кожа вокруг даже не покраснела. Наоборот, стала еще бледнее, медленно переходя в серый.

– Что мне сделать? – спросила Фрея. В этот момент левую ногу Фриг прорезала новая черная полоса. Тонкая, как росчерк пера, она начала стремительно разрастаться, обугливая кожу, словно бумагу.

– Я не знаю, – Фриг говорила с трудом, делая прерывистые судорожные вздохи. Ее лицо исказилось от боли и злости, – я не знаю, что это. Я не знаю, как восстановиться. Больно. Как же больно, скит!

Она продолжила тихо ругаться, мешая слова с болезненными стонами. А потом закашлялась, и в приглушенном свете уличных фонарей Фрее показалось, что из ее рта, словно пар, вырвался серый туман.

– Я отведу тебя к Уртике.

Фрея собиралась помочь ей встать. Если потребуется, то дотащить ее до кабинета лекаря. Но Фриг качнула головой.

– Дождемся Анса, он нужен мне.

– Думаешь, он может помочь? – спросила Фрея, тревожно вглядываясь во тьму.

– Не знаю. Я просто хочу, чтобы он драматично подержал меня за руку. Я имею на это право. Если от моих рук что-то останется.

Фрея наблюдала с леденящим ужасом, как новые и новые черные полосы рвут кожу Фриг. Они расползались, словно трещины на зеркале, – по ногам вверх, до самых рук, покрывали плечи и шею. Фриг обхватила себя, словно пытаясь удержать вместе свое рассыпающееся тело. Ее затрясло.

Фрее показалось, что Фриг плачет. Но она смеялась тихим захлебывающимся смехом.

– Щиты над Сторградом вот-вот рухнут, – выдавила она сквозь срывающийся хохот, – а я просто хочу, чтобы меня подержали за руку. Фрея… Я дура. Самонадеянная дура. Фрея, пожалуйста, не смотри на меня так.

* * *

Пальцы Леди провели по холодным камням, задевая их обломанными ногтями, обводя линии выписанной на них магической формулы. Та нервно мерцала, разгоняя полумрак подземной комнаты Сторградского замка, словно бы посылала сигналы о плачевном состоянии барьера. Установленный посреди формулы, на пересечении сияющих линий, посох Леди Андрейст еще держался. Камень в его навершии не пошел трещинами, и пока это единственное, что радовало.

– Ты сказала, что этого не произойдет. – Голос Великого Лорда, отражаясь от стен пустой комнаты, обрушивался на нее отовсюду.

– Я предполагала, – поправила Леди.

– Но ты ошиблась.

На это ей нечего было возразить. С помощью связи с магической формулой барьера Леди удалось создать «окно» – заклинание, позволяющее видеть то, что далеко от тебя. Раньше такие окна можно было открыть легко, но теперь подобная магия забирала слишком много сил, чтобы пользоваться ею хоть когда-то, кроме экстренных случаев.

Сквозь окно Леди видела, как солдаты гвардии по приказу Лорда отчаянно сражаются с моркетскими тварями у самых границ города. Пока преимущество было на их стороне, но разломов становилось все больше, твари выпрыгивали из них одна за другой, выбирались из леса. Безликие и голодные, они не ведали страха. Бросались на мечи и заклинания, рассыпались пеплом и дымом, чтобы вскоре собраться вновь. Обтекали гвардейцев, как река обтекает камни. Их целью был барьер.

– Что-то могло спровоцировать их? – Руэйдхри напряженно вглядывался в каждую моркетскую тварь, будто это помогло бы ему понять, что ими движет.

– Их действиями управляют, и вы прекрасно знаете, кто, – слова Фэя оказались неожиданно жесткими, – милорд.

Шаги Фэя были так же беззвучны, как и всегда, так что его появление легче было заметить по движению воздуха. Легкий порыв прохладного ветра при открывании двери, а после снова удушливый мрак темницы.

– Она не должна была вернуться, – произнес Лорд.

– Но она здесь, и нам придется с этим считаться, – Фэй говорил спокойно, словно то, что сейчас происходит, – не атака на столицу, а досадное недоразумение, не более того.

Леди прикрыла глаза. Пока она могла касаться руками линий формулы, она могла чувствовать барьер, стены за ним и землю, в которую он упирался. Она могла закрывать разломы. Нырять в каждый, чувствуя, как тьма разрывает ее изнутри, как бесчисленный хор голосов воет в ее голове. Она могла отдавать разломам свою кровь и свою силу, утолять их голод на время, заставлять скрыться и уползти.

Но ее мягко оторвали от ледяных плит пола, поставив на онемевшие ноги. Если бы Фэй не придержал ее за талию, то она бы упала, а так лишь прислонилась спиной к его груди.

– Что ты делаешь? – Леди посмотрела на него с искренним непониманием, но в бирюзовых глазах будто появился заслон, не позволяющий прочитать мысли.

– Вы просили помочь, и я помогаю.

Его пальцы бережно сжали запястье Леди, обычно прохладные, сейчас они казались обжигающе горячими. Только проследив глазами за движением, Леди поняла, что ее руки сделались серыми, точно пепел.

– Я просила помочь не мне, – решительно продолжила она.

– Вы не уточняли, миледи.

Она перевела взгляд на Лорда, но он все еще не отрывался от окна, вовсе не замечая их.

– Разорвите связь между Фриг и барьером, – потребовала Леди, привлекая к себе внимание.

Алые глаза Руэйдхри обожгли ее.

– Нет. – Взгляд Лорда переместился на посох, установленный в центре формулы. Камень в навершии сиял и переливался, как живое пламя. – Артефакту нужен хранитель.

Леди посмотрела в окно. Картинка то размывалась, то обретала четкость. Моркетских тварей становилось все больше, они явно начинали теснить гвардию к барьеру. Некоторые разломы открывались прямо под ногами гвардейцев, словно проглатывая их. Хорошо, если хотя бы половина смогут после этого вернуться.

– Это может убить ее!

– А падение барьера может убить весь город.

Лорд вновь перевел внимание на окно. Леди хотела продолжить спор, кричать, приказывать, но слова так и не сорвались с губ. В глазах Руэйдхри застыло отражение бессилия. Он понимал: если барьер рухнет, разломы начнут открываться внутри города, в совершенно случайных местах на всей огромной его территории. Жертв будут сотни.

– Фриг сильная, – сказал Лорд с такой явной болью в голосе, что и у Леди сжалось сердце. – Сильная и умная. Она сама разорвет связь, если поймет, что на грани.

Руэйдхри на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а после бросил последний грозный взгляд в окно, и несколько тварей отшатнулись, словно почувствовав его. После он развернулся и уверенной поступью направился к двери.

– Я помогу Фриг сражаться за наш город и вас, – Лорд остановился, лишь чтобы посмотреть на Фэя и Леди, – прошу о том же.

– Только за этим мы здесь, – бледно улыбнулась Леди, поражаясь его внезапному смирению.

* * *

Глаза открыть удалось с трудом. Тупая боль билась в виске, а тело занемело от неудобной позы. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а из-за полутьмы в комнате еще и не видел почти ничего. С запахами, звуками, температурой тоже все было неясно. Расклад был так себе.

– Ну наконец-то ты очнулся. – Женский голос раздался откуда-то из-за границы моего поля зрения. – Я боялась, что ты вовсе в себя не придешь.

Да я вне себя, если уж на то пошло.

– Возможно, стоило быть поосторожнее? – спросил я настолько ядовито, насколько вообще мог в такой ситуации.

– Я ожидала, что избранник самой Эрны окажется чуть крепче.

– Я ожидал, что рука Леди Стормланн окажется чуть легче.

Судя по тому, как раздраженно и надменно она хмыкнула, Леди Сейлан Стормланн надеялась остаться инкогнито. В таком случае, ей стоило быть аккуратнее и быстрее. Потому что за мгновение до того, как получить по голове рукоятью кинжала, я успел увидеть ее. Словно в пелене тумана – бледная тонкая рука и холодные злые глаза такого нежного василькового цвета.

Я никогда не забываю женщин, которым удается меня вырубить. Если учесть, что Сейлан уже третья, то мне пора начинать вести список.

– Так о чем вы хотели поговорить? – Я вел себя так спокойно, будто мы встретились на званом ужине.

Хотя на самом деле мне хотелось как минимум сильно встряхнуть ее за плечи и узнать, какого черта эта идиотка творит? И где Рейнеке? Кто вообще дал ей гребаное право поднимать руку на моего роскатта? В культурном бэкграунде Леди явно не хватало фильмов про Джона Уика, иначе она была бы осторожнее с животными.

То, что роскатта не было в комнате, не добавляло мне спокойствия. Но эмоциональность сейчас явно будет играть против меня.

– Собственно, о твоей избранности я и собиралась побеседовать.

Она вынырнула из неестественно густой и вязкой тени. В голове тут же всплыли неприятные ассоциации с моркетскими тенями. Надеюсь, она хотя бы не одержима.

Когда я увидел Сейлан, комната тоже начала обретать чуть более ясные очертания. Она была узкой, тесной, без окон. Только голые каменные стены и пара тусклых светильников на них. Формы ламп странно расплывались, словно на них наложили размывающий фильтр. Скорее всего, Сейлан окутала все пространство не лучшим по качеству мороком, желая не дать мне разглядеть и запомнить ничего конкретного. Простая повязка на глаза справилась бы с этим лучше.

Остальные ощущения тоже начали приходить в норму. Было холодно и влажно. Возможно, меня затащили в подвал. Я попробовал хоть немного изменить неудобную позу, но путы держали крепко. Все та же похожая на кружево магия оплетала меня с головы до ног, словно паучий кокон.

– Вам не кажется, что беседовать о моей избранности стоит напрямую с богиней? Если вам нужен посредник для общения, обратились бы в храм.

Лицо Сейлан дрогнуло от раздражения. Она нервным жестом поправила собранные в пучок волосы.

– Не думаю, что мне это нужно. Потому что я считаю, что твоя избранность не имеет к богине ни малейшего отношения.

– Да? Интересно. Продолжайте.

Она опешила. Выражение совершенного непонимания исчезло так же быстро, как и появилось. Но стало очевидно – мое спокойствие выводит и выбивает ее куда больше, чем могла бы явная агрессия.

– Продолжать будешь ты, – отчеканила Сейлан угрожающе-властным тоном. Выходил он у нее, честно сказать, на троечку. – Я хочу узнать все. О планах Великого Лорда, о том, зачем он устроил этот фальшивый конец света, зачем делает вид, что Моркет пробудился. И о том, зачем ему ненастоящий избранный.

Я с трудом сдержал истерический смех. Вот только теорий заговора мне не хватало.

Именно в тот момент, когда мои друзья в опасности. Когда интуиция буквально кричит мне, что происходит нечто страшное. Когда я мог хотя бы попробовать что-то сделать. Когда я сам не уверен ни в чем. Я вынужден сидеть здесь с какой-то ненормальной и доказывать ей, что я стопроцентно настоящий, самый достойный из всех достойных и самый божественно одобренный избранный. То есть ровно то, что сам отрицаю.

Какая нелепая ирония.

– А чтобы у тебя не было соблазна соврать мне… – Сейлан потянулась к ножнам, висевшим на поясе брюк, и вытащила кинжал.

Серебристое лезвие было волнистым, словно змеиное тело. Темно-синий камень в эфесе тускло мерцал. Изящная гарда как вихрь обвивалась около рукояти, защищая руку.

Кинжал был выполнен в той же технике, что и меч Фреи. Дол тоже был выложен камнем, но напоминающим не малахит, а аквамарин. Такой же полупрозрачный, будто стеклянный. Камень сплавлялся с металлом так органично, что не было видно границы. От дола вниз и в стороны по клинку, словно дорожки от капель на стекле, растекались тонкие аквамариновые полосы.

Сейлан повернула лезвие боком, для кинжала оно было довольно длинным. Приложив ладонь к долу и подойдя чуть ближе, она приставила острие точно над сердцем и без лишних слов ввела кинжал мне в грудь по самую рукоять, как иглу в вену.

Меня уже не первый раз протыкали магическим мечом, так что я мог сравнить. Клинок Фреи почти не ощущался. С каждым разом он тревожил все меньше и меньше. Он не угроза, просто небольшое напоминание о том, что ты снова пропустил довольно сильный удар.

Кинжал Сейлан впился в тело яростным холодом, пробирающим до костей. Еще не совсем боль, но обещание, настоящая клятва причинить тебе невероятные страдания при любом неосторожном вдохе.

Я приложил все силы, чтобы держать лицо и делать вид, что ничего необычного абсолютно точно не произошло. Сейлан это не понравилось.

– Клинок Стормланнов умеет чувствовать ложь, – сказала она, внимательно глядя мне в глаза, словно надеясь увидеть затаенный ужас. – Солжешь, он тут же разорвет тебе сердце. Покажешься недостаточно убедительным, получишь порцию не самых приятных ощущений. Понял меня?