Текст книги "«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона»"

С 7 января 1912 г. в новом театре должны были начаться спектакли Итальянской оперы петербургского антрепренера Карла Гвиди. До начала гастролей итальянцев в новом театре продолжали показывать обстановочную пьесу-хронику «Оборона Севастополя». Обстановочными называли пьесы, где не меньшую роль (если не большую!), помимо актеров, играли декорации и бутафория. Все декорации специально для этого спектакля на новой сцене выполнили художники К.П. Циоглинцев и С.Н. Воробьев. Художник С.Н. Воробьев был даже специально командирован в Севастополь, где на месте снял эскиз с Малахова кургана и знаменитого бульвара в Севастополе с видом на море. Декорации поражали своей достоверностью и в то же время роскошью, так же как и костюмы действующих лиц. Газеты пестрели восторженными рецензиями: «Сцены на Малаховом кургане производят громадное, потрясающее впечатление. Грохочут пушки, клубится дым багровый, летают бомбы, картечь, и, наконец, взрывается пороховой погреб, унося массу жертв. Реальность постановки захватывает зрителя, и гром рукоплесканий публики сопровождает спуск занавеса»251251
  Петербургский листок. 1912. 5 января.


[Закрыть].

Всего за 3 дня в театре на утренних и вечерних спектаклях побывало около 25 000 человек. 6 января, накануне начала сезона итальянской оперы, зал также был забит до отказа – на вечернем спектакле присутствовало около 4 000 человек. Но после спектакля в театре возник пожар, который, несмотря на совершенную противопожарную систему, нанес зданию большой ущерб. Зал ремонтировался почти год и был заново открыт в декабре 1912 г. С 1910 г. по 1915 г. директором и солистом Оперного театра Народного дома был знаменитый тенор Н.Н. Фигнер, к тому времени покинувший Мариинский театр и целиком посвятивший себя организации нового театра. Он привлек в созданную им оперную труппу в качестве режиссера воспитанника Московского художественного театра А.А. Санина. Они стремились создать в Народном доме режиссерский оперный театр.

Целой эпохой для Народного дома стало сотрудничество с Ф.И. Шаляпиным, который выступал не только в качестве солиста, но и режиссера. После заключения Ф.И. Шаляпиным договора с антрепренером А.Р. Аксариным, с 1913 г. по 1917 г. зал Народного дома стал как бы «официальной сценой» Ф.И. Шаляпина. В Народном доме Ф.И. Шаляпин спел партию короля Филиппа II в опере «Дон Карлос» Д. Верди, Дон-Кихота в одноименной опере французского композитора Ж. Масс-не, написавшего свой шедевр специально для Шаляпина и посвятившего «Дон Кихота» гениальному русскому певцу. Здесь же впервые Ф.И. Шаляпин исполнил партию Еремки в опере А.Н. Серова «Вражья сила». В апреле 1915 г. Ф.И. Шаляпин решил осуществить свое давнее желание: спеть в Народном доме для Петроградских рабочих бесплатный спектакль «Борис Годунов». В связи с этим он принял 15 апреля группу рабочих, которые взяли на себя ответственность за установление порядка в зрительном зале и обязались способствовать распространению билетов на крупнейших предприятиях Петрограда. Невзирая на недовольство властей, боявшихся беспорядков, певец единолично принял решение о проведении спектакля в намеченный день и был счастлив, что 4-тысячная аудитория рабочих устроила ему подлинно триумфальную встречу. На этом представлении, состоявшемся 19 апреля, присутствовали A.M. Горький, В.В. Маяковский, писатель А. Серебров (А.Н. Тихонов) и другие друзья Ф.И. Шаляпина.

Наряду с певцами театра Народного дома на сцену Оперного зала выходили и приглашенные звезды – Л.В. Собинов, М.Н. Кузнецова-Бенуа, М. Баттистини и др. Артисты Народного дома выезжали и на гастроли. В Гагре, ставшей к этому времени знаменитым русским курортом, в апреле 1914 г. труппа во главе с солистом Н.Н. Фигнером представили оперы: «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» П.И. Чайковского, «Фауст» и «Ромео и Джульетта» Ш.Ф. Гуно, «Травиата» Д. Верди, «Кармен» Ж. Бизе. После Февральской революции 1917 года Попечительство о народной трезвости прекратило свое существование. Народные дома перешли в ведение городской думы, сохранили свои функции, превратившись в рабочие клубы.

В Кронштадте попечительство о народной трезвости организовало Народный дом на углу Павловской улицы и Северного бульвара на месте бывшего питейного заведения. Руководил строительством городской архитектор Н.А. Долбинский. Торжественное освящение состоялось 18 января 1901 г. в присутствии вице-адмирала С.О. Макарова. В день открытия Народного дома С.Ю. Витте была отправлена телеграмма со словами благодарности за содействие в борьбе с пьянством. Первая лекция «О жизни и чудесах Николая Чудотворца» состоялась 25 февраля 1901 г. На сцене Народного дома ставились спектакли, проводились концерты с участием кронштадтских рабочих, устраивались праздничные мероприятия с танцами. В здании также находились библиотека и городская школа.

По праздникам устраивались народные «клубы», в которых можно было поесть, выпить чаю, почитать газеты и журналы, сыграть в шашки и другие игры, поиграть на музыкальных инструментах. Чайные, чайные-читальни, столовые открывались на базарах и в других людных местах. Чайные обычно состояли из двух половин: для «чистой» публики, где такса за услуги была выше, и для всех остальных. В них продавали безалкогольные напитки, табак, чай, сахар, гербовую бумагу и марки, сберегательные марки. Чтобы приказчики не торговали собственным товаром (это давало 100 % прибыли), расход чая и сахара учитывался специальным «сидельцем». Народные столовые и чайные для учета отпускаемых блюд выпускали и продавали специальные «деньги» – приходно-расходные марки. Марки приобретались посетителями и благотворителями для раздачи милостыни нищим и беднякам. Таким образом, они имели хождение не только в пределах данного учреждения, но и на территории города, уезда и, вероятно, иногда даже за их пределами. Помимо учета правильной продажи и отпуска товаров с помощью марок контролировались денежные суммы, поступавшие в кассу. В конце дня марки сдавались в специальных тетрадях заведующему, который вел их учет.

В чайных усматривали наиболее действительный способ доставить народу удобное помещение, где он мог бы собираться в свободное от работ время. Чайные призваны были заменить прежние кабаки и шинки, играя роль народных клубов. В этих целях при многих чайных устраивались такие просветительные учреждения, как библиотеки, книжные склады, аудитории для народных чтений и т. п. Хотя чайные представляли собой наиболее распространенные учреждения попечительств, число их, однако, было не особенно значительным. К 1 января 1900 г. больше всего чайных было в губерниях: Киевской – 204, Полтавской – 172, Волынской – 145, Черниговской – 134, Могилевской – 121, Смоленской – 114, Подольской – 109 и Пермской – 103. В среднем исходя из общего количества население лучше всего чайными была «укомплектована» Смоленская губерния – 1 чайная на 13,6 тыс. жителей и Могилевская губерния – 1 чайная на 14,4 тыс.; наименее благоприятная ситуация была в Пермской губернии – 1 чайная на 29,2 тыс. жителей252252
  Попечительства о народной трезвости за первое пятилетие. 1895–1899 гг… С. 35.


[Закрыть].

Чайные имели статус особых заведений, в которых не должен был продаваться алкоголь и которые могли бы служить «опорными пунктами» в воспитании трезвости и очагами культуры в «темном царстве» беспробудного пьянства трудового люда. На базе чайных устраивались публичные чтения, концерты, при чайных создавались библиотеки и ночлежки, где трезвые граждане могли провести ночь. Чайные стали одним из важнейших институтов социальной поддержки бедных рабочих и мастеровых, крестьян, прибывших в город на заработки. В процессе своего развития чайные привлекли к себе внимание криминального мира, который полюбил эти заведения. Так, например, в Москве чайные привлекли к себе интерес уголовных элементов из-за того, что полиция здесь появлялась реже, чем в трактирах. Это положение создало предпосылки для создания на базе ряда чайных мест продажи алкоголя (что было прямым нарушением их статуса), мест сбора проституток и подпольных игорных заведений.

Надо заметить, что чайные были разные. В некоторые не стыдно было прийти с семьей. Чистые места, хороший чай и выпечка, прекрасное и дружелюбное обслуживание. Немало было и чайных, куда даже полиция боялась заглядывать. Появление чайных стимулировалось низкими налогами, часто – низкой арендной платой, но продажа в них алкоголя запрещалась. Запрет этот, надо заметить, во многих местах нарушался. Подходя к некоторым московским чайным, обыватели часто видели нетрезвых сограждан и пьяные драки: немало было мест, где из-под полы торговали водкой. Дополнительным стимулом к открытию чайных должны были служить ряд привилегий (помимо сниженных налогов и ставок на аренду помещений): 1) чайные имели право открываться к 5 часам утра (порой они открывались и раньше этого времени), когда другие заведения (в частности – трактиры) еще были закрыты, и закрываться поздно ночью; 2) в отдельных чайных де-факто существовали ночлежки, приносившие содержателям дополнительный и существенный доход; 3) владельцам чайных разрешалось иметь бильярды и заводить музыкальные аппараты (граммофоны) для развлечения публики.

Стоимость чая, отпускавшегося в чайных, была достаточно умеренной. Во второй половине XIX в. за 3 коп. в трактире подавали «чайную пару» – посетителю подавалось два чайника: маленький чайник, откуда наливалась заварка и большой чайник с горячей водой. Иногда в чайной паре чайники располагались один над другим: маленький чайник находился на большом сверху. Часто к чайнику с заваркой подавался самовар с горячей водой, что было особенно актуально, если пить чай собиралось двое или более людей. К 1902 г. стакан чая (1 золотник чая) плюс 3 куска сахара стоили в некоторых чайных лишь 5 коп. Интересным представляется и сохранившееся описание потребления чая в одной из ординарных чайных: «Из всех предметов потребления, назначенных Попечительством для чайной по утвержденному прейскуранту, чай и сахар занимали первое место. Чай подавался не заваренным, а посетителям предлагалось это делать самостоятельно. Чай подавался в запечатанном пакете, оклеенном таможенною бандеролью, весом в один золотник. Количество и качество всыпанного для заварки чая всегда соизмерялось буфетчиком в зависимости от внешних достоинств посетителя: иному подороже и побольше, иному подешевле и поменьше, а иному собирал чай уже питый, но, по его мнению, еще вполне годный». Такое почти безотходное потребление должно было показать «рачительность» управляющих. Отдельные чайные в столице Российской империи – Санкт-Петербурге могли похвастаться куда лучшим обслуживанием и качеством подаваемых блюд: «Чай и кушанья подаются по крайне дешевым ценам, причем все – вполне доброкачественное и приготовленное без затей, но вкусно и опрятно. Простой человек, даже с семейством, может тут при небольших издержках приятно провести время и поужинать»253253
  Соколов И.А. Чай и чайная торговля в России. 1790–1919 гг. М., 2012. С. 150.


[Закрыть].

В чайных часто размещались разного рода писари и мелкие чиновники, которых за пьянство, нерадение и иные прегрешения выгоняли с работы. Здесь эти «акулы пера» за небольшое вознаграждение писали разные исковые заявления, жалобы, доносы и прочие документы для посетителей. При покупке чая в магазинах и заваривании его дома, человек тратил на стакан чая еще меньше, нежели при покупке стакана чая в чайной. Последнее связано с тем, что все чайные закладывали в стоимость отпускавшегося товара свои расходы на содержание помещения, персонал, налоги. Зачем же шли люди в чайную? Не только за чаем, но и за развлечениями, за живым общением. В чайных, даже ординарных, кипела жизнь, она вовлекала человека в круговорот событий, скрашивала серые будни. В дешевых чайных очень часто использовался труд детей и подростков. Стоило мальчику разбить чайник или просто закрывалась чайная, и он пополнял ряды беспризорных.

Создание чайных объяснялось тем, что «заведения эти привычны русскому человеку и всегда охотно ими посещаются, но для этого они должны представлять собою нечто вроде народных клубов, только без хмельных напитков, в которых обычные посетители, за порцией чая, обсуждают и обделывают свои дела. С этой целью Попечительство о народной трезвости устраивает свои чайные в обширных, светлых помещениях, с отрытым буфетом и лавочкой для продажи папирос, бумаги, конвертов, марок и прочих необходимых предметов. В каждой чайной выписываются газеты, журналы, разные справочные книжки. При чайных – читальни, библиотеки и особые залы для чтений, музыкальных концертов и прочих развлечений». Большой проблемой библиотек при чайных было то, что подавляющая часть населения была неграмотной, а возможности обучения грамоте в рамках такой системы были крайне незначительны. Поэтому часто вся библиотека сводилась к ящику с книгами, ключ от которого держал буфетчик. В качестве агитаторов в России (которые часто проводили свои выступления в чайных) часто выступали преподаватели и священники. Читалось много лекций по истории, литературе, географии.

В отчете Московского столичного попечительства говорилось о том, что «главным и одним из самых могущественных способов борьбы с алкоголизмом является сознательное отношение человека к употреблению алкоголя. Поэтому, преследуя главную свою задачу – отвращение народа от пьянства, Московское столичное попечительство особенно заботилось пробудить сознание вреда неумеренного употребления алкоголя. Специально приглашенные врачи читали лекции об алкоголизме как о народном бедствии и о мерах борьбы с ним. Популярно изложенные, сопровождаемые световыми картинами, лекции очень привлекали народ и собирали многолюдную аудиторию. Стремиться к тому, чтобы народ сознательно относился к употреблению алкоголя, давать ему в школах и в чтениях прямые указания на те тяжелые формы заболеваний, к которым человек бывает расположен и от которых он преждевременно теряет работоспособность и ложится бременем на семью и общество, конечно, очень рациональный способ, но и кроме этих прямых указаний есть еще и другой способ… этот способ состоит в отвлечении народа от кабака и пивных лавок, куда он идет потому, что чувствует необходимость известного подъема, веселья и жизнерадостного настроения. В этом случае, когда дело касается отвлечения человека от вина и необходимости поднять его настроение, школы Московского столичного попечительства устраивали литературные вечера. В тех же читальнях, куда охотно идет обыватель, слушатели знакомились в художественном исполнении с произведениями Пушкина, Жуковского, Никитина, Кольцова и Чехова. Успех таких чтений был удивительный. Так как они устраивались по воскресеньям и праздничным дням, то желающих слушать было так много, что помещение не вмещало количества всех стремившихся на эти чтения. Расходилась публика чрезвычайно довольная. Расчет на подъем настроения слушавших оправдывался. Вместо кабака народ шел в читальню и, слушая, воспринимал произведения великих русских писателей, которые могут возбудить то прекрасное и высокое, что поднимает человека над тяжелой действительностью и обновляет его душевные силы»254254
  Краткий обзор деятельности Московского столичного попечительства о народной трезвости за 10 лет. 1901–1911 гг. М.: Тип. штаба Московского военного округа, 1911. С. 31–32.


[Закрыть].

Организаторы столовых в Обществах трезвости заметили, что в «столицах и больших городах, кроме местного коренного населения, живущего семьями, стекается еще большое число пришлых одиноких работников, вынужденных питаться большей частью бог весть как и где, в разных съестных лавочках. Чтобы помочь пришлому рабочему люду и отвлечь его от препровождения времени в трактирных заведениях, Попечительство открывает в разных частях города, наиболее посещаемые рабочими, дешевые столовые, в которых, за самую умеренную плату, они в известные часы дня, найдут здоровый, сытный, доброкачественный обед и ужин; тут же найдут они чай, и газету, и необходимый им отдых от трудов. При некоторых столовых предположено завести подвижные кухни, которые, в рабочую пору, весной, летом и осенью, будут развозить горячую пищу на места строек и других работ»255255
  Соколов И.А. Чай и чайная торговля в России. 1790–1919 гг… С. 151.


[Закрыть].

Делая вывод о борьбе за трезвость во второй половине XIX – начале XX в. следует отметить, что она начала свою деятельность за границей в пуританских (от лат. puritas – чистота, основанных на протестантских ценностях) на тот момент США, впоследствии перекинулась в Европу, а оттуда уже в Россию. В нашей стране борьба за трезвость сначала была подхвачена передовыми деятелями своего времени – учителями и преподавателями, которые использовали западный опыт, а потом уже государством и церковью. Злоупотребление спиртным явилось общей бедой для всех христианских стран. Однако только в России государство оказалось в столь двусмысленном положении и вынуждено было финансировать борьбу с пьянством из «пьяного бюджета». Таким образом, можно сделать вывод о том, что оно боролось не собственно с пьянством, а с крайними его последствиями (алкоголизмом, уличным хулиганством, уголовными преступлениями, совершенными в пьяном виде), так как само «умеренное» пьянство было ему выгодно и приносило четверть всех денежных поступлений в годовой бюджет страны. Быстрой победы над пьянством просто не могло быть, так как Россия была недостаточно развитым государством, чтобы заменить «пьяные доходы» другими источниками без социальных потрясений.

3.2. «Пьяные камеры» и приюты для опьяненных – от аскетизма к комфорту

Попечение о подбираемых на улице пьяных с 1900 г. стало прямой обязанностью городских управлений. 10-го июля 1900 г. было утверждено мнение Государственного совета об изменении карательных постановлений о пьянстве. До этого действовала статья 154 Устава о предупреждении и пресечении преступлений, которая гласила, что: «на обязанность полиции возлагается смотреть, чтобы по улицам и переулкам пьяных не было и чтобы те, которые по улицам и переулкам кричат и песни поют, ночью в неуказанные часы ходят и в пьяном виде шатаются, были забираемы и отсылаемы под стражу». В Уставе о наказаниях статья 42 гласила: «За появление в публичном месте пьяным до беспамятства или в безобразном от опьянения виде, виновные подвергаются – аресту не свыше 7 дней или денежному взысканию не свыше 25 руб.»256256
  Дерюжинский В. Полицейское право… С. 141.


[Закрыть]. Согласно же закону 1900 г. полиция этих лиц либо просто удаляла, либо временно задерживала «впредь до вытрезвления». В связи с этим при полицейских участках начали создаваться «пьяные камеры» или «камеры для вытрезвления». Общества трезвости стали также создавать «приюты» или «убежища для вытрезвления».

Приют для вытрезвления при Обуховской больнице в Санкт-Петербурге, по описанию доктора А.Л. Мендельсона, выглядел следующим образом: «Для полной характеристики помощи, ожидающей Петербургского обывателя в случае острого отравления алкоголем, необходимо отметить, что тяжко пьяные, жизни которых, но компетентному заключению дворника или городового, угрожает опасность, направляются прямо в больницу. Если у пьяного нет явных повреждений, требующих хирургического вмешательства, то его отвозят в так называемое беспокойное отделение Обуховской больницы. Мужское беспокойное отделение занимает часть нижнего этажа здания Обуховской больницы на Фонтанке и состоит из нескольких небольших палат, обращенных окнами в противоположные стороны. Среднюю часть отделения занимает широкий темный коридор на сводах. Кровати тесно расставлены в палатах и коридоре, заполняя все промежутки между опорами сводов; в коридорах, между сводами, царит полумрак, едва рассеиваемый светом из окон соседних палат. Передвижение по коридору – не без затруднении, по тесноте помещения. В окнах – толстые решетки. Все отделение – длиной в 44 шага, при ширине передней части в 14, задней – в 26 шагов. Площадь пола, не считая опор сводов, около 80 квадратных саженей (1 сажень – 2,13 м – прим. автора). Объем воздуха около 122 кубических саженей. В беспокойном отделении по штату полагается 22 места, в действительности же здесь не бывает менее 40 больных. В день осмотра этого отделения, в понедельник 18 октября 1904 г., мы насчитали более 60 кроватей. По словам заведовавшего тогда отделением доктора Э.Э. Дрейпельхера, состав больных нередко доходит до 75 человек. Число ежедневных поступлений колеблется между 6 и 26; наибольшее число больных доставляется от вторника до пятницы; в эти дни обнаруживаются результаты пьянства, усиленно происходившего в предшествующие дни (в субботу, воскресенье и понедельник). Больные доставляются сюда не только полицией, но и родственниками, а многие приходят за врачебной помощью и сами. Слабые больные лежат в кроватях. Беспокойные лежали связанными в смирительные рубахи, на ногах у них были одеты обшитые кожей кандалы; концы рукавов и кандалы были привязаны к перекладинам кровати. Более крепкие больные расхаживали но коридору в ожидании выписки. Продолжительность пребывания в отделении – от 1 до 3 дней. Больные, обнаруживающие признаки душевного заболевания, отправляются партиями, раз в неделю, в больницу Святого Николая Чудотворца; таких случаев бывает около 100 в год. Число это не должно поражать своей величиной, если принять во внимание, что некоторые больные – еще до поднятия их на улице в пьяном виде – уже страдали той или иной формой психоза; другие заболевают длительным психическим расстройством, развивающимся из белой горячки; нередко, наконец, в Обуховскую больницу доставляются душевнобольные, по ошибке принимаемые за пьяных или белогорячечных. Крайняя теснота помещения не позволяет подвергнуть здесь алкоголика серьезному лечению. Больные белой горячкой лечатся хлорал-гидратом и теплыми ваннами. При наступлении малейшего улучшения больного выписывают, чтобы дать место другим. Женское беспокойное отделение Обуховской больницы (вход с Загородного проспекта) состоит из 1 палаты с 7 кроватями. Нередко приходится прибавлять сюда 8-ю кровать, и тогда уже не остается свободного места для передвижения по палате. Вот в каком положении находится в Петербурге больничная помощь для лиц, страдающих тяжкими последствиями острого алкогольного отравления. Обуховская больница является для тяжелых больных, доставляемых сюда вследствие острого отравления алкоголем, в сущности не лечебным заведением, а лишь приютом для вытрезвления; правда, приют этот находится под врачебным надзором, чего нет, как это сейчас будет видно, в полицейских камерах для пьяных»257257
  Мендельсон А.Л. Острое отравление алкоголем и камеры для вытрезвления пьяных в Петербурге // Труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с пьянством. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1910. С. 1396–1432.


[Закрыть].

О способах доставки пьяных и о дальнейшей их «обработке» в «беспокойном отделении» Обуховской больницы написал в 1902 г. очень компетентный в этом вопросе свидетель – полицейский врач Нарвской части доктор Шрамченко: «Самое большое число пьяных, доставленных для вытрезвления в часть, забирается на улицах, причем отправляются в часть только те пьяные, которые падают и не могут или не желают идти, или же буйные, производящие беспорядок. Одним словом, полиция отправляет пьяных в часть по крайней необходимости. Только изредка пьяные доставляются из квартир, трактиров, портерных и т. п. или по случаю опьянения до бесчувствия, или же вследствие буйства. Поднятый на улице пьяный, если может сидеть, усаживается на извозчика, рядом садится дворник, и таким образом пьяный доставляется в часть. Если же пьяный сидеть не может, то его усаживают в крайне неудобное положение в ногах пролетки или саней, дворник же садится на сиденье и поддерживает голову и верхнюю часть туловища. Буйных, сопротивляющихся идти в участок, берут под руки 2 дюжих дворника и таким образом ведут в участок; при этом зачастую приходится слышать жалобы на полученные пьяным колотушки. Поступивший в часть для вытрезвления раздевается; на нем остаются только рубаха и подштанники; он записывается в книгу; цифра № пишется краской на рубахе, на спине пьяного, и затем он отводится в камеру для пьяных, где находится до вытрезвления, после чего пьяный или освобождается, или же препровождается в участок для удостоверения звания, для составления протокола и по другим случаям. Буйные пьяные отправляются в участок и отсюда уже в часть, в камеру для вытрезвления. Время пребывания в камере длится от 1 часа до суток. Бесчувственно пьяные и имеющие какое-либо повреждение доставляются прямо в приемный покой, где, по оказании им медицинского пособия, они или помещаются в камеру для вытрезвления, или оставляются в приемном покое, или же отправляются в больницу. Меры, употребляемые для бесчувственно-пьяных, следующие: городовые и дворники при отправлении в часть трут уши, и зачастую приходилось видеть ссадины на ушах доставленных в часть пьяных. В приемном покое употребляются нюхание нашатырного спирта, прием спирта (2–4 капли) внутрь, опрыскивание водой, обливание головы холодной водой, холодные компрессы на голову, искусственное дыхание, раздражающие клизмы и т. д. Если меры эти не приводят к цели, и пьяный не может произнести ни одного слова, то он отправляется в больницу. В больницу же отправляются после перевязки и те пьяные, у которых имеются серьезные повреждения. Перед помещением пьяного в камеру, если воротник рубахи не просторен, то пуговицы на воротнике обрезываются, так как расстегнутый ворот рубахи даже сильно пьяный машинально по привычке вновь застегивает. В продолжение дня и ночи дежурный фельдшер несколько раз входит в камеру для вытрезвления и осматривает пьяных. Если пульс и дыхание удовлетворительны, то он не тревожит пьяного и дает ему выспаться и отрезвиться; в противоположном же случае пьяный помещается в приемный покой. Было несколько случаев, когда, спустя 5–10 минут после осмотра фельдшера или врача, пьяный, бывший в удовлетворительном состоянии, задыхался и умирал. По вскрытии оказывалось, что содержимое желудка отрыжкой или рвотой поступало в гортань и таким образом задушило пьяного. В камере сильно пьяные испражняются и мочатся под себя, и, так как число вытрезвляющихся доходит до 37, то воздух в камере удушливый и зловонный. Пьяные поступают во все часы дня и ночи; наибольшее число их поступает спустя полчаса-час после открытия винных лавок. Как выше уже упомянуто, пьяные отпускаются из камеры по вытрезвлении; тем не менее одновременно в камере бывает 30 и более душ в различных периодах острого алкогольного опьянения. Часть этих пьяных храпит в глубоком сне; от них зачастую идут следы мочи, текущей к отверстию по середине пола камеры; часть перепачкана в испражнениях; находящиеся в периоде возбуждения кричат, поют, ссорятся, бранятся, неистово стучат в дверь, неотступно просят отпустить домой и беспрестанно просят пить. Жажда у них непомерная, и они выпивают огромное количество воды; служитель то и дело подает небольшой жестяной ковшик с водой; это делается из предосторожности, так как пьяные могут выпить сразу весьма большое количество воды. Шум, гам в камере стоит невозможный; зачастую поднимаются драки, и были примеры серьезных повреждений, например, перелом ребер, служивших предметами судебных разбирательств. За пьяными наблюдает через небольшое окошко в дверях дежурный полицейский служитель, который убирает экскременты, по возможности, умиротворяет эту толпу, дает им пить и т. п. Были случаи, когда дежурные останавливали покушения протрезвившихся на мужеложство с находившимися в глубоком сне пьяными»258258
  Цит. по: Мендельсон А.Л. Острое отравление алкоголем и камеры для вытрезвления пьяных в Петербурге… С. 1396–1432.


[Закрыть].

В 1904 г. А.Л. Мендельсон участвовал в осмотре ряда камер для вытрезвления при полицейских участках в Санкт-Петербурге: «Чтобы лично ознакомиться с условиями вытрезвления пьяных в полицейских домах, мы, совместно с товарищем председателя Петербургского городского Попечительства о народной трезвости В.П. Погожевым, осмотрели камеры для вытрезвления в 7 частях Петербурга. Но совету руководившего осмотром столичного врачебного инспектора В.И. Скабичевского, мы выбрали для нашей поездки ночь на 1 февраля 1904 г., накануне двух праздников, когда обычно доставляются в полицию особенно много пьяных. Осмотр мы начали с Александро-Невской части. Здесь оказались 3 камеры: 2 – для мужчин и 1 – для женщин. Объем воздуха каждой – 3 кубических сажени. Около полуночи в них оказалось на лицо 10 пьяных мужчин и 4 женщины. У 3-х мужчин были кровавые повреждения на лице и голове. Призреваемые содержались в одном белье; на большинстве, кроме коротенькой рваной рубахи, ничего другого одето не было. Одежда хранилась в особом шкафу у смотрителя. Двери камер были заперты наглухо. Вследствие отсутствия проветривания и неопрятности пьяных, воздух во всех 3-х камерах был напитан запахом перегара, мочи, пота, рвотных масс и пр., так что свежему человеку трудно было дышать, несмотря на сравнительно ранний час ночи. Камеры эти, годные, по удостоверению комиссии, осматривавшей их в сентябре 1902 г., лишь для помещения 10 человек, содержат их зачастую более 30; так, например, 1 сентября 1902 г. в них было заключено 46 человек; по словам же протокола врачебного инспектора от 22 сентября 1903 г., в них помещаются в иные дни до 60 чел. Особое неудобство камер Александро-Невской части – помещение их во 2-м этаже, вследствие чего людей, находящихся в глубоком опьянении, приходится тащить в камеры но лестнице (в 1908 г. камеры были переведены на первый этаж). В Рождественской части пьяные мужчины заключаются в 1 общую камеру (10,4 кубических саженей), рассчитанную – самое большее – на 14 человек, между тем число содержащихся здесь доходит до 40 и более, и тогда приходится на каждого лишь по 1/4 кубической сажени воздуха. При осмотре нами камеры в ней находились 24 мужчины. Большинство лежали на полу, образуя бесформенную массу полуголых тел, переплетшихся руками и ногами до такой степени, что лишь с трудом удалось нам проверить число людей. Воздух был крайне удушлив и зловонен. Пол оказался загрязненным жидкими нечистотами. Женщины помещались в небольшой камере (3,09 кубической сажени), рассчитанной на 4 человека, но содержащей нередко более 10. Сверх того, здесь имеются 2 узких темных карцера для буйствующих пьяных. К характеристике этих карцеров приведу следующее место циркуляра градоначальника от 19 августа 1902 г. за № 4826: «4-го августа в 7 часов вечера был доставлен в полицейский дом Рождественской части для вытрезвления крестьянин Новгородской губернии (следует имя и фамилия), 29 лет и, как буйствующий, помещен для успокоения в отдельную, совершенно темную и донельзя тесную камеру. Когда около 12 часов ночи дежурный служитель зашел в камеру к (N), уже успокоившемуся, чтобы перевести его в общее для отрезвляемых помещение, тот оказался удавившимся собственными кальсонами…». Можно полагать, что прискорбное происшествие это отнюдь не случилось бы, если бы дежуривший у камеры (N) служитель имел возможность наблюдать за арестованным. Таких камер, совершенно лишенных света и столь же тесных, мной найдено было при объезде полицейских домов еще несколько, и я нахожу самую мысль о постройке их основанной на ложном представлении о том, будто безусловная темнота и теснота помещений, в которые сажают буйных пьяных, способствуют к их успокоению. В Спасской части во время нашего посещения оказалось в мужской камере (12 кубических саженей) 40 человек, в женской (9 кубических саженей) – 4. На полу мужской камеры находился деревянный настил, высотой в 5 вершков, служащий нарами. По площади настила в камере могли бы помещаться не более 9 человек, по объему воздуха – не более 16 человек, однако в ней содержалось в среднем 24 человека, а максимально доходило до 70 человек одновременно. «В последнем случае, – писал в 1902 г. врач Спасской части, – пьяные не лежат, а сидят на деревянном настиле и асфальтовом полу, иногда в лужах мочи и даже один на другом; от рвотных масс, испражнений и большого количества людей, при неудовлетворительной вентиляции, воздух делается в высшей степени тяжелым, удушливым и зловонным». В ночь на 1 февраля 1904 г. воздух в камере, заключавшей 40 человек, был отвратителен и запах невыносим: выдыхаемый легкими 40 человек спирт действовал опьяняющим образом на непривычных людей, доводя, вместе с насыпавшей воздух углекислотой, до одурения. В выбоинах асфальтового пола стояла моча. Ватерклозет при камерах – один, общий для мужчин и женщин. И в подобной-то обстановке подвергаются «вытрезвлению» в полицейском доме Спасской части около 10 000 человек в год! В Казанскую часть доставляются ныне для вытрезвления только мужчины; женщины же, подбираемые в пьяном виде в этом районе, направляются в соседнюю Спасскую часть. Вытрезвляемые запираются в Казанской части в 2 полутемные камеры (6,3 кубических сажени и 4 кубических сажени), окна которых выходят в темный коридор. При нашем посещении налицо оказалось 15 человек, и воздух уже был чрезвычайно испорчен. Ватерклозет находится в отдельном помещении на дворе. Число протрезвляемых в камерах Казанской части доходит в ночь до 30 человек, тогда как по объему воздуха в них можно содержать не более 11 человек»259259
  Цит. по: Мендельсон А.Л. Острое отравление алкоголем и камеры для вытрезвления пьяных в Петербурге… С. 1396–1432.


[Закрыть].