Текст книги "«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона»"

Итоги этого Съезда Г.Е. Зиновьев прокомментировал еще более скептически: «Нa нынешнем Московском съезде не было не только рабочих (рабочих делегатов первого Съезда в свое время арестовали), не было даже либералов. Съезд устроен главным образом правой группой духовенства, проповедующей, что с пьянством можно бороться только путем "насаждения религиозно-нравственных начал". Председателем Московского съезда был высокопреосвященный Арсений, товарищем председателя епископ Митрофан. Присутствовал и знаменитый "чемпион трезвости" господин Челышев. Московский съезд выслушал целый ряд докладов. Священник Г. Михайлов читал доклад под мудреным заглавием: "Религиозно-нравственный кризис современной жизни, как скрытое следствие алкоголизма и как немолчный порыв к борьбе с этим злом через общества трезвости при церквах". Отец П. Сергеев читал доклад на тему: "Общество и церковь в борьбе с алкоголизмом" и т. д. Говорили много. Однако хотя кадетская "Речь" и думает, что "в борьбе с пьянством духовенству бесспорно должна принадлежать одна из первых ролей", мы, грешные, полагаем, что Московский съезд едва ли сдвинул с мертвой точки дело борьбы с пьянством. Говорили много, но – "воз и ныне там"… Наш государственный бюджет в своей доходной части по-прежнему на 25 % составляется из доходов от казенной винной монополии. Чистый питейный доход равен 600 млн руб. Продано за год из казенных лавок 91 млн с лишним ведер водки. Вот на что прежде всего надо обратить внимание тем, кто хочет всерьез бороться с пьянством»281281
  Зиновьев Г.Е. Сочинения… Т. 3. Борьба за большевизм. Из эпохи «Звезды» и «Правды». 1910–1912 гг. С. 405.


[Закрыть].

Из вышеизложенного можно сделать вывод о том, что попытка создать в России организованные общественные структуры для борьбы с пьянством провалились из-за политических разногласий. Демократическая интеллигенция и русская православная церковь ставили перед собой совершенно разные задачи. Либералы боролись не против собственно пьянства, а против казенной винной монополии как одного из столпов русского самодержавия. Церковь же противоборствовала с самим пьянством как явлением. Демократически настроенные общественные деятели хотели разрушить старый порядок и построить новый, а русская православная церковь – сохранить прежний. В этой ситуации договориться было невозможно, поэтому для либералов борьба с пьянством плавно перетекала в борьбу с правительством, а для церкви – с врагами правительства. То есть возникала политическая свара. Поэтому государство в лице Николая II и его окружения, которое металось между «европейскими стандартами» и дедовскими заветами, предпочло запретить дальнейшее проведение антиалкогольных съездов, чтобы не поддерживать однозначно ни одну из сторон, а пыталось сразу сидеть на двух стульях – либеральной платформе, чтобы иметь поддержку прозападных политиков и консервативной – для помощи со стороны церкви, русских националистов и охранителей.

3.4. Разработка «сухого закона» – шаг в «бюджетную пропасть»

Предвестниками «сухого закона» являлись закрытия питейных заведений во время призыва новобранцев в вооруженные силы, мобилизаций периода русско-японской войны, войсковых маневров, крестных ходов, крупных общегосударственных праздников. Возможность таких мер была установлена циркулярами Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей управляющим акцизными сборами от 8 июля 1898 г., министра внутренних дел от 6 августа 1903 г. – губернаторам. В соответствующих случаях и на необходимое время в населенных пунктах, через которые следовали команды мобилизуемых, в местах, где проводились маневры и проходили крестные ходы, казенные винные лавки должны были закрываться по распоряжению управляющего акцизными сборами губернии по соглашению с губернатором, а частные питейные заведения распоряжением последнего при согласовании с начальником акцизного ведомства. В дни общегосударственных юбилеев, например, пятидесятилетия освобождения крестьян, трехсотлетия Романовых закрывались питейные заведения на территории всей страны по соглашению министров финансов и внутренних дел.

Факторами, подтолкнувшими верховную власть отказаться от питейного дохода, являлись законопроекты, письма, речи части депутатов Государственной думы, отчеты некоторых губернаторов, постановления органов местного самоуправления, статьи в печати и записки частных лиц. Октябрист Н.В. Савич в своих мемуарах откровенно написал, почему это делалось: «Самым крупным источником доходов казны была винная монополия. Детище Витте, усовершенствованная и прекрасно организованная при Коковцове казенная продажа вина являлась мишенью нападок со стороны pyccкoгo общества. Стало ходячим мнением утверждение, что казенная продажа вина есть безобразное явление, эксплуатация правительством нapoднoгo порока, сознательное разорение широких масс ради возможности набить казенный сундук для содержания административного аппарата и непроизводительных расходов на армию и флот. Обычно при этом повторяли фразу, будто бы сказанную каким-то министром при Николае I: "Что ни кабак – то батальон". Особенно обострилось отношение к винной монополии после событий 1906 г., когда был дан лозунг: "Выбирайте вклады из сберегательных касс, притом непременно в золоте". Тогда действительно начался известный отлив из сберегательных касс, но опасения финансового ведомства были непродолжительны: очень скоро значительная часть выбранных денег стала поступать в кассы винной монополии. С этого момента агитация против казенной продажи вина чрезвычайно усилилась, в ней видели не только эксплуатацию порока населения, но и серьезную опору самодержавного режима. Вместе с тем эта шумиха давала возможность дискредитировать власть, обвинять ее в отсутствии действительной заботливости о благе народа. Словом, к моменту созыва Третьей Государственной думы в обществе и в прессе идея упразднения винной монополии была достаточно распространена»282282
  Савич Н.В. Воспоминания. СПб.-Дюссельдорф: Logos, Голубой всадник, 1993. С. 134.


[Закрыть].

Одним из самых ярких борцов за трезвость в Третьей Государственной думе был также октябрист и купец-миллионер Михаил Дмитриевич Челышев. Он родился 27 сентября 1866 г. в крестьянской старообрядческой семье в селе Ворынино Владимирской губернии. 24 июня 1892 г. М.Д. Челышев был избран гласным самарской городской думы и занимал этот пост вплоть до своей смерти в 1915 г. Как общественный деятель, он полностью посвятил себя борьбе с пьянством. Прежде всего М.Д. Челышев предложил полностью ограничить в черте города продажу спиртных напитков. Но вместе с тем продажа алкоголя приносила и без того дефицитному бюджету города основную массу налогов. Его предложение признавалось многими гласными городской думы «гуманным, но совершенно неоправданным, так как помимо потери основных поступлений в городскую кассу в Самаре с еще большей силой начнет процветать «шинкарство». «Челышев происходил из той части России, где славянское племя в течение веков перемешивалось с монголо-татарскими выходцами, где создался и выкристаллизовался особый тип русских людей, – вспоминал о нем Н.В. Савич. – В егo лице определенно сохранялись следы этого сложного происхождения eгo предков, в eгo характере ярко сказывались черты азиатского родича… Челышев крепко усвоил лишь одну идею, одну мысль: надо уничтожить народный порок ‒ пьянство, ‒ а для этого нет другого средства, как полная принудительная трезвость, запрещение государственною властью выделки и продажи в России спиртных напитков. Эта идея стала целью его жизни, во всяком случае, руководила всей его политической деятельностью, ради нее он пришел в Государственную Думу, с помощью коей он надеялся убедить правительство, а в случае крайности и принудить его отказаться от казенной винной монополии, ввести в России сухой режим. Сущность его рассуждений по этому сложному вопросу была до крайности проста. Он говорил: пьянство ‒ порок, разоряющий множество русских людей, пить будут, пока есть водка, пока можно будет найти вино. Следовательно, чтобы искоренить пьянство, надо запретить выделку и продажу вина, притом всех напитков, содержащих алкоголь. Когда ему осторожно указывали, что нельзя бороться мерами запрещения с вековыми привычками нации, что это вызовет лишь пассивное сопротивление большинства населения, борьбу всех против закона и его исполнителей, приведет к умалению престижа закона, законности и правительственной власти, а в результате начнется процветание контрабанды, тайной выделки и продажи вина или его суррогатов, он выходил из себя… Когда возражали против его любимой мечты, он сразу зверел, говорил, что тех, кто будет противиться принудительной трезвости, начнет тайную продажу вина или выделку последнего, надлежит жестоко карать как убийц, ссылать на каторгу и т. д. Тут воочию сказывалась его психология, его понимание сущности и пределов прав государственной власти. Для него русский царь был то же, что хан, который все может, который не считается с нравами и волей народа… сдвиг в общественном мнении в сторону идей Челышева несомненно наблюдался. В этом была в известной мере и наша вина, мы решительно ничего не сделали, чтобы противодействовать eгo пропаганде… Конечно, история никогда никого и ничему не учит, но этот урок следовало бы помнить. Ни Челышев, ни eгo левые союзники, ни мы, противники, об этом не думали»283283
  Савич Н.В. Воспоминания… С. 135–136.


[Закрыть].

М.Д. Челышев писал в одной из своих брошюр: «Враги русского народа… выдвинули при дворе государя императора неизвестного до того человека (вероятно, С.Ю. Витте – прим. автора), который, достигнув доверия государя, обманул как самого государя, так и народ. Обманул изданием указа, что якобы для уменьшения пьянства и для равномерного употребления населением вина, необходимо продажу его взять в руки казны. И вот оказался на деле результат: там, где десятки лет не было кабака, посадили насильно винную лавку. Из отчета ясно видно, что с открытием монополии народ стал пить страшно много; со времени уничтожения крепостного права употребление вина и пива на душу крестьянского населения стало больше, чем в 10 раз… Лучшее здание в селе, да иногда и в городе – это питейное заведение, казенный винный завод или склад, а лучшая служба в последнее время – это по винному делу, потому что крупно оплачивается и в будущем обеспечена пенсией, да и знаний-то она никаких не требует, а наши народные учителя довольствуются грошами, живут впроголодь в курных избах, так что многие из них отказались от служения народу и ушли в кабачки… одним только образованием и им одним эту болезнь не вылечишь… для этого нужно совсем почти прекратить приготовление и продажу алкоголя во всех его видах. И в других странах уже сознали, что с отрадой народа, каким бы то ни было наркотическим ядом, нужно бороться – и бороться решительными средствами: в Америке во многих штатах в настоящее время совсем нет алкоголя; в Японии недавно изданным законом курильщики опиума караются 5-летним тюремным заключением; в Китае – недавно обнародованным императорским указом приказано всем должностным лицам отрешиться от курения опиума, и если не исполнят – уволиться, а простому народу приказано не предаваться этому пороку; посев же мака совсем запрещен, а соседним государствам предложено прекратить, т. е. свести на нет ввоз этого продукта в течение 6 лет. В Абиссинии совсем нет алкоголя, там запрещены ввоз и изготовление всякого рода спиртных напитков под страхом смертной казни. В соседней нам Финляндии, т. е. в русском великом княжестве, находящемся на самом крайнем севере, население живет во много раз лучше нашего оттого, что там с этим злом борются, а с дарованием нашим государем императором им конституции, в Сейм внесен законопроект о совершенном прекращении как изготовления, так ввоза и продажи алкоголя во всех его видах. Финский народ пришел к тому твердому заключению, что никакой прогресс в стране не будет иметь должного успеха, пока народное пьянство не будет радикальным образом изъято законом. Но многие, сознавая это зло, говорят, что оно терпится по необходимости, так как доставляет средства государству, средства безусловно необходимые. Но господа, ведь такой доход равен тому доходу, когда мать живет от разврата своей родной дочери. Ведь подумайте, казна от этого берет только 400 млн, а народ затрачивает только материально на это 4 миллиарда, т. е. чтобы 1 руб. поступил в казначейство, народ должен потратить 10 руб. Разве такой налог разумный?»284284
  Челышев М.Д. Главная причина нашего несчастия. Самара: Земская тип., 1907. С. 10–21.


[Закрыть].

16 ноября 1907 г. М.Д. Челышев выступил в Государственной думе с речью против казенной винной монополии, в которой предложил конкретные меры борьбы с пьянством: «1) полное уничтожение выделки и продажи, а также ввоза заграничных спиртных напитков; 2) до полного уничтожения воспретить в тех уездах, где будет производиться продовольственная помощь, продажу всех спиртных напитков во все время оказания продовольственной помощи; 3) с начала 1909 г. систему взимания налогов с населения через спиртные напитки более не применять; 4) причислить алкоголь к ядам и продавать его только в аптеках по рецепту докторов; 5) предоставить всем крестьянским обществам право закрывать казенные кабаки; 6) в запретительных приговорах с правом голоса должны участвовать жены и матери домохозяев; 7) запретительный приговор должен обнимать собой и запрещение перевозки и хранения крепких напитков; 8) право запрещения продажи крепких напитков во всех местностях предоставляется учреждениям, от коих зависело разрешение открытия заведений; 9) усилить наказания: а) за беспатентную торговлю и за покупку крепких напитков у лиц, не имеющих права торговли ими, отдачей в арестантские роты от 1 года до 3 лет; б) за продажу крепких напитков лицам моложе 17 лет – от 1 до 3 месяцев тюремного заключения и в) за появление в пьяном виде на улицах, в общественных собраниях и присутственных местах – арест от 7 до 30 дней; 10) установить за обнаружение тайной продажи и покупки крепких напитков вознаграждение из имущества виновных от 25 до 300 руб. каждому открывателю»285285
  Цит по: Пашков Е.В. Антиалкогольная кампания в России в годы Первой мировой войны // Вопросы истории. 2010. № 10. С. 80–93.


[Закрыть].

В последствии о своей речи в Государственной думе М.Д. Челышев вспоминал следующее: «С 16 ноября 1907 г., когда я впервые в Третьей Государственной думе в ответ на правительственную декларацию заявил о необходимости начать борьбу с пьянством законодательным путем, и до сего дня я получил и продолжаю получать со всех концов необъятной России, от столиц до самых глухих, казалось бы, уголков ее, бесконечные и беспрерывные письма. Сплошным потоком крови и ужасов, горя и страданий, жалоб и воплей о спасении плывет ко мне эта корреспонденция трудового люда, словно сговорившегося при помощи какой-то волшебной силы. Но на самом деле не волшебная сила заставляла и заставляет всех этих столетних стариков, горемычных матерей, вдов, сирот, жен, солдат, офицеров всех рангов, рабочих, православное и иноверческое духовенство, учителей, врачей и крестьян сливаться в одной мысли: "Спасите нас!", а то страшное иго кабака, которое давит народ "от стен недвижного Китая" до германской границы. Каждое заседание Государственной думы, посвященное алкогольному вопросу и отраженное газетами, бередит незаживающие раны народа и сопровождается усиленным приливом этой корреспонденции, словно народ, чтобы облегчить боль своих ноющих ран, хочет выплакаться. Члены Государственной думы и в данном случае члены Государственной думы, выступавшие по вопросу о пьянстве, знакомы, вероятно, с этими писанными заскорузлыми, мозолистыми и непривычными к перу письмами, в которых по своей неугасшей еще вере в Государственную думу сельский и трудовой народ обращается к своим представителям в ней за исцелением от кабака»286286
  Пощадите Россию! Правда о кабаке, высказанная самим народом по поводу закона о мерах борьбы с пьянством (Издание члена Государственной думы М.Д. Челышева). Самара: Типолитография 3.Л. Гордон и Ко, 1911. С. 2–6.


[Закрыть].

11 декабря 1907 г. была избрана Комиссия о мерах борьбы с пьянством Государственной думы. В нее входило 22 человека, председателем был избран епископ Гомельский Митрофан (Краснопольский). Его заместителем стал М.Д. Челышев. 4 апреля 1908 г. внепартийная думская группа в составе 192 депутатов внесла в Думу законопроект о закрытии питейных заведений в сельской местности, так как пьянство «поражает главным образом сельское население». В эту комиссию было передано законодательное предположение 31 члена Государственной думы «Об изменении и дополнении некоторых статей относительно продажи спиртных напитков». Комиссия о мерах борьбы с пьянством, признав законодательное предположение 31 члена Государственной думы желательным. Тогда же представитель Министерства финансов заявил от имени ведомства о готовности правительства П.А. Столыпина также принять на себя составление соответствующего законопроекта. Думский законопроект 2 июля 1908 г. поступил к министру финансов В.Н. Коковцову. 11 октября 1908 г. в Государственную думу был внесен выработанный Министерством финансов законопроект, который постановлением Думы 20 октября 1908 г. был передан на рассмотрение Комиссии о мерах борьбы с пьянством. Ознакомившись с законопроектом с ним, Комиссия нашла меры правительства недостаточными и решила дополнить их некоторыми статьями из правительственного законопроекта. 29 ноября 1908 г. соответствующий доклад Комиссии о мерах борьбы с пьянством был передан на заключение Финансовой комиссии, а затем 18 марта 1909 г. – на заключение Судебной комиссии. Финансовая комиссия дала свое заключение лишь 17 декабря 1909 г., а судебная – 2 марта 1910 г. Комиссия о мерах борьбы с пьянством убедилась из переданных заключений, что большинство выработанных ей статей были или совершенно отклонены, или подверглись такому изменению, что ожидать достижения практических результатов в деле борьбы с пьянством при помощи предлагаемых этими Комиссиями мероприятий было едва ли возможно. Руководствуясь этим, Комиссия о мерах борьбы с пьянством признала выработанные ею первоначально статьи вполне целесообразными и внесла 14 июня 1910 г. в Государственную думу доклад, избрав докладчиками барона А.Ф. Мейендорфа и М.Д. Челышева. 21–22 января 1911 г. докладчики выступили. От Министерства финансов высказал его точку зрения товарищ министра В.И. Новицкий. В прения записалось 65 человек.

В своей речи М.Д. Челышев сказал: «Спиртные напитки, которые вызвали доклад Финансовой комиссии и вследствие которых внесен закон Министерством финансов, есть не напитки, а раствор яда, яда, ужасного по своим последствиям. Он ужасен не только для тех, кто пьет его неумеренно, он ужасен и для тех, кто пьет понемногу, умеренно. Он ужасен и отравляет не только живущих, а он содействует вырождению… Правительство на это не обращает внимания, оно сознательно это делает, оно ни перед чем не останавливалось, чтобы развить как можно больше винокуренную промышленность и распространить эту отраву среди населения. Правительство преследовало две цели: во-первых, иметь еще способ, иметь средство, аппарат, посредством которого можно было бы брать налоги и в то же время служить хорошим посредником для винокуренных заводчиков сбывать ими свою водку… у нас страшно растет преступность; преступность настолько велика, что за последние пять лет тюрьмы наполнены чуть ли не в пять раз больше, чем были. Судьи завалены делами, и дела не могут поступать на очередь по несколько месяцев. Не хватает рук. Преступность исходит из кабака и приходит в кабак, другими словами, все преступления, и если не все, то 99 % совершаются через кабак. Спросите судей, адвокатов, присяжных заседателей, пред их глазами проходят сотни тысяч преступных людей; спросите их: какая причина, откуда пришел, куда пошел? Все это – кабак, и все для кабака… С этой высокой трибуны мы слышали недавно слова Председателя Совета министров; он говорил: я не могу забыть цифры 100 000 смертей от холеры. Господа, из этих 100 000–91 000 есть результат того, что народ был подготовлен к этой эпидемии, он был отравлен спиртными напитками. "Поэтому, – говорит Адамс, – на дверях всех кабаков во время эпидемий следует писать: здесь продается холера"… те, которые наблюдали за пьянством, … испугались и ввели монополию для того будто бы, чтобы пьянство сократить. Но результат получился совершенно другой: от монополии пьянство не уменьшилось, а увеличилось… Мы даем право на местах; пускай само население на местах обсудит; если этот закон нужен, пусть население пользуется им, а если не нужен, то пускай не пользуется; но дадим ему волю над кабаками; волю эту народу надо дать»287287
  Речи М.Д. Челышева, произнесенные в Третьей Государственной думе о необходимости борьбы с пьянством и по другим вопросам. СПб., 1912. С. 380–432.


[Закрыть].

В.Н. Коковцов написал свое заключение на данный законопроект, в котором не согласился как с основным посылом, так и с предлагаемой мерой. По мнению министра финансов, «наблюдение над сельской и городской жизнью, казалось бы, вовсе не может привести к убеждению, что в селах пьянство развито больше, чем в городах…, городской рабочий элемент, по большей части живущий на месячном жалованьи, не задумывается над интересами хозяев и, запьянствовав в праздник, продолжает пить и в следующий, а то и в два следующие за праздником дня… С этой точки зрения более последовательным представляется даже утопический проект полного запрета выделки, продажи и ввоза крепких напитков вообще в пределах всего государства»288288
  РГИА. Ф. 575. Оп. 2. Д. 2271. Л. 2, 4, 8.


[Закрыть].

В.Н. Коковцов стал министром финансов в феврале 1904 г. благодаря поддержке со стороны председателя Государственного совета графа Д.М. Сольского и министра внутренних дел В.К. Плеве. И хотя из-за сложных отношений с графом С.Ю. Витте он вынужден был в октябре 1905 г. покинуть правительство, уже в апреле 1906 г. император вернул ему министерский портфель. При И.Л. Горемыкине и П.А. Столыпине положение В.Н. Коковцова только усиливалось, и в сентябре 1911 г. именно он был назначен Председателем Совета министров, оставшись при этом во главе финансового ведомства. Однако к середине 1913 г. позиции премьера серьезно пошатнулись. К этому времени его покровители были уже мертвы, а искать опору в новых кружках и партиях В.Н. Коковцов не желал. Между тем с 1912 г. заметно усилилось влияние князя В.П. Мещерского, и притчей во языцех являлся Г.Е. Распутин. Главным врагом В.Н. Коковцова был князь В.П. Мещерский, издававший журнал «Гражданин», который читал император. Первое заочное столкновение между ними произошло в 1909 г., когда В.П. Мещерский собирался отметить 50-летие своей публицистической деятельности и обратился к П.А. Столыпину с просьбой выдать ему на празднование юбилея 200 тыс. руб. П.А. Столыпин готов был оказать князю такую услугу, однако В.Н. Коковцов отговорил его, и князь получил лишь негласную пенсию в размере 6 тыс. руб. в год. Тем не менее до весны 1913 г. на страницах «Гражданина» в адрес В.Н. Коковцова часто звучали хвалебные эпитеты, отмечались его «ум и большой служебный опыт», а также блестящее красноречие, позволявшие влиять на Государственную думу. Более того, когда на главу правительства обрушилась критика националистов, В.П. Мещерский занял сторону В.Н. Коковцова.

Однако князь поддерживал только тех, кто был ему полезен и до тех пор, пока считал это выгодным. В правительстве наиболее «полезен» ему был его протеже, министр внутренних дел Н.А. Маклаков. Узнав о намерении Николая II заменить Н.А. Маклаковым уволенного А.А. Макарова, рекомендованного в 1911 г. самим В.Н. Коковцовым, премьер попытался отговорить императора. Когда же он понял, что вопрос о назначении Н.А. Маклакова предрешен, то не придумал ничего лучше, как вызвать будущего министра к себе на дачу и откровенно выразить свое недовольство его близостью к кружку князю Н.А. Мещерского. Со своей стороны, Н.А. Мещерский воспользовался произошедшим в Думе столкновением между премьером и Н.Е. Марковым (одним из лидеров русских националистов). В.Н. Коковцов обвинялся князем и «в потворстве евреям в ущерб государству», в частности в финансовой поддержке оказавшегося на грани банкротства Л.С. Полякова (еврейского банкира). Оставляли желать лучшего и отношения главы Совета министров с Г.Е. Распутиным. В феврале 1912 г., когда в прессе и в Думе разгорался скандал относительно близости этой фигуры к царской семье, В.Н. Коковцов вызвал его к себе и предложил покинуть Санкт-Петербург. Вскоре во время аудиенции император неожиданно спросил у министра финансов о том, какое мнение сложилось у него о Г.Е. Распутине. В.Н. Коковцов признался, что тот оставил «самое неприятное впечатление» и охарактеризовал его как «типичного представителя сибирского бродяжничества», встречающегося «в пересыльных тюрьмах, на этапах и среди так называемых не помнящих родства». Николай II никак не отреагировал на эту характеристику, однако с тех пор Александра Федоровна при встречах демонстративно перестала замечать главу правительства289289
  Аксенов В.Б. «Сухой закон» 1914 г.: от придворной интриги до революции // Российская история. 2011. № 4. С. 126–139.


[Закрыть].

Помимо Н.А. Маклакова оппонентами В.Н. Коковцова являлись министр земледелия и землеустройства А.В. Кривошеин, министр юстиции И.Г. Щегловитов, военный министр В.А. Сухомлинов. В Думе против В.Н. Коковцова выступали не только либеральная оппозиция, но и представители правых партий, недовольные тем, что новый премьер-министр, в отличие от П.А. Столыпина, считал их финансовую поддержку со стороны казны «нецелесообразной». В результате, противникам В.Н. Коковцова не хватало лишь удобного повода, чтобы ускорить его отставку. И этот повод представился. В конце 1913 г. в Думе был разработан очередной проект борьбы с пьянством, предусматривавший расширение полномочий земств и городских дум относительно открытия трактирных заведений. «В 1913 г. князь В.П. Мещерский, издатель влиятельного "Гражданина", на его страницах обвинял государственную монополию на водку в том, что она порождает в России "больше ужасов и опасностей", чем "любая война". Мещерский хотел свалить Коковцова, в котором видел узурпатора законных прав царя, а монополия на водку была "ахиллесовой пятой" позиции Коковцова». В статье «Питейные успехи» газеты «Биржевые ведомости» за август 1913 г. сообщалось об огромных финансовых достижениях винной монополии: «На затраченный капитал казна получает более 50 % прибыли… В Государственную думу внесена смета на 1914 г. В этой же смете доходы питейного дела исчислены в 1 300 млн руб. при расходах в 260 млн. Не только миллиард, но и миллиард с лишним имеет быть пропит страной по предвидениям ведомства, поставляющего материал для нашего бюджетного благополучия», после этого автор статьи сделал очень важное замечание: «Но не захватывает ли алкогольное отравление той части населения, в которой дисциплина поведения является важнейшим моментом ее нормальной жизни. Мы имеем в виду армию». Главное управление неокладных сборов и казенной продажи питей направило в редакцию газеты опровержение цифровых данных, приводимых в статье, так как журналист принял общую сумму доходов указанного ведомства за доход от казенной продажи питей. Схожее опровержение было написано на статью столичной газеты «Свет» от июля 1913 г. Однако гораздо интереснее следующие слова данной статьи: «Мы только что слышали из уст одного из министров о необходимости взаимного доверия между обществом и властью. Пусть же это доверие скажется в привлечении земств, городов и общественных организаций к борьбе за народную трезвость. Пусть наш бюджет получит не "пьяную", а другую здоровую основу, зиждущуюся на производительном народном труде, на народном просвещении, благосостоянии и здоровье»290290
  Цит по: Пашков Е.В. Антиалкогольная кампания в России в годы Первой мировой войны… С. 80–93.


[Закрыть].

В.Н. Коковцов написал в своих мемуарах, что его отставка началась с интриги С.Ю. Витте: «Еще перед роспуском Думы на рождественский вакант (свободное время – прим. автора) в Государственный совет поступил разработанный по инициативе Думы, но сильно исправленный Министерством финансов законопроект о мерах борьбы с пьянством. Довольно невинный сам по себе, не вызвавший с моей стороны особых возражений, этот проект таил в себе пререкания с правительством лишь в одной области, а именно в предположении значительно расширить полномочия земств и городов в разрешении открытия заведений (трактиров) с продажею крепких напитков. Значительная часть Думы и сама сознавала, что такое расширение не целесообразно, так как оно могло давать место для больших злоупотреблений в смысле влияния частных интересов на разрешение открытия трактиров и развитие тайной торговли там, где усердие трезвенников не дало бы достаточного удовлетворения потребностям населения, но, по соображениям так называемой парламентской тактики, эта часть Думы не хотела проявлять как бы недоверия благоразумию местных органов самоуправления и предпочитала достигнуть примирения с правительством путем соглашения с Государственным советом, после рассмотрения им законопроекта. Не придавал, особого значения этим спорным пунктам и я. Незадолго до роспуска Думы ко мне заезжали и Родзянко и Алексеенко, и оба, точно сговорившись между собою, старались разъяснить, что на этом вопросе Дума должна уступить правительству, так как иначе, – говорили они, – все взятничество при разрешении трактиров падет на голову Думы, и правительство будет только справедливо торжествовать свою правоту. Нападение появилось оттуда, откуда я всего менее его ожидал. Как-то еще весною этого (1913) года ко мне позвонил граф Витте и спросил застанет ли он меня дома, так как ему хочется повидать меня «по одному небольшому вопросу», я предложил ему заехать к нему по дороге из министерства на острова. Я застал его за чтением думского проекта о мерах против пьянства, и он начал объяснять в очень туманной форме, что предполагает посвятить свой летний отдых на разработку своего проекта по тому же вопросу, так как считает думский проект «совершенно бесцельным» или, как он выразился, «ублюдочным». На вопрос мой, в чем заключаются его мысли по этому поводу, я не получил от графа Витте никакого определенного ответа. Он ограничился тем, что сказал, что рассчитывает на то, что мы сойдемся в его основных положениях, но прибавил, что советует мне дружески быть очень «широким в деле борьбы с пьянством и что такая широта взглядов нужна столько же для пользы народной, ибо народ гибнет от алкоголизма, сколько для моего личного положения, которое может сильно пострадать, если я буду отстаивать нынешний порядок вещей». Меня такое обращение очень удивило, и я просил графа Вит-те сказать мне, в чем же дело, так как я повинен разве только в том, что соблюдал в точности законы, проведенные по его же инициативе, и не только не мешал действительным мерам борьбы против пьянства, если они применялись где-либо, но поощрял их всеми доступными мне средствами. На это я опять же не получил никакого ответа, и только Витте показал мне думскую справку о росте потребления вина, на что я ему заметил, что в самой Думе эта справка вызвала критику, так как она содержит в себе, одни абсолютные цифры и не считается с ростом населения, а если внести эту поправку, то окажется, что душевое потребление не растет, а падает, и что Россия занимает чуть ли не последнее место среди всех государств по потреблению алкоголя всех видов. Мое объяснение не встретило никаких возражений, граф Витте сказал мне только на прощанье, что по возвращении из-за границы он познакомит меня с его проектом и заранее обещает, что не предпримет ничего, не войдя со мною в соглашение обо всем. «Вы знаете, как люблю и уважаю я вас, и не от меня же встретите вы какие–либо затруднения в несении вашего тяжелого креста. Подумайте только, что могло бы быть у нас, если бы на вашем месте не сидел такой благоразумный человек как вы. Я всегда и всем твержу эту истину, в особенности, когда слышу, что вас, критикуют за то, что вы скупы и слишком бережете казенные деньги». На этом мы расстались и больше не возвращались к этому вопросу до самого начала прений в Государственном совете»291291
  Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903–1919 гг. М.: Современник, 1991. С. 260–261.


[Закрыть].