Текст книги "«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона»"

Проблемы с винными складами начались практически сразу после Февральской революции. Н.В. Савич написал в своих мемуарах: «День 28 февраля я провел на улицах взбунтовавшейся столицы. Всюду сновали толпы распущенной солдатни и воорyженного сброда. Кое-где производили обыски, жгли полицейские участки, арестовывали чинов полиции и администрации. Всем руководили новые начальники толпы, студенты и штатские, надевшие для этого случая студенческие фуражки… Начались повальные обыски в квартале, искали оружия, соучастников скрывшегося противника, контрреволюции и просто – вина… Весь день 2 марта я провел в Таврическом дворце. Haступила ночь, ранняя, морозная петербургская ночь. Идти домой почти чрез весь город было как-то неуютно, дворников уже не было, полиция исчезла, всюду бродили толпы подозрительных людей, подонков общества, почувствовавших себя героями дня. Поэтому я охотно принял предложение Родзянко подождать eгo возвращения в Думе. … Среди ночи, приблизительно около часу, я услышал оживленный разговор в первой комнате, где дежурил депутат от Харьковской губернии Лашкевич. Оказалось, что это капитан 1-гo paнгa гpаф Капнист привез какую-то важную, только что расшифрованную телеграмму, адресованную Родзянко или князю Львову… Я разбудил Милюкова, Kepeнского и прочих членов Bpeменного комитета и новoгo правительства. Они устроили летучее совещание и решили вскрыть телеграмму, в которой, как оказалось, Гучков извещал о состоявшемся отречении Николая II в пользу великого князя Михаила. Факт отречения… вызвал сенсацию… члены Bpeменнoгo комитета и Bpeменнoгo правительства отправились на Миллионную к великому князю Михаилу… Пробыли они на Миллионной довольно долго, а когда наконец вернулись, многих нельзя было узнать… в Манифесте об отказе от власти Михаила Александровича было исключено указание на сотрудничество новой власти с Государственной думой… момент был тревожный… Кто-то сообщил по телефону, что под влиянием начавшейся среди правительственных чинов паники и анархии мысли охрана Казначейства, Государственного банка и винных складов бросила свои посты, учреждения остались без призора. Люди, ответственные за целость этих казенных учреждений, обратились в Думу со слезной просьбой принять меры, чтобы спасти казенное имущество и капиталы от расхищения, так как анархически настроенная толпа ежеминутно угрожает ворваться и все снести… Члены Bpеменнoгo комитета обратились тогда к Родзянко с просьбой принять меры охраны, распорядиться об отправке вооруженного караула куда следует. Они говорили, что теперь он единственное лицо, котopoгo послушается взволнованная всем происходящим солдатская масса. Действительно, в течение дня почти от всех запасных полков гвардии приходили в Таврический дворец депутации, а то и вся часть целиком, с выражением преданности и готовности исполнить все, что прикажет ее председатель… Eгo первой мыслью было спасти Казначейство и Государственный банк от разграбления, он и реагировал немедленно. Он подозвал члена Думы полковника Эн-гельгарда и попросил eгo соединиться по телефону с Преображенским полком, который один из первых приходил в Думу заявлять свою революционную преданность, и передать туда приказ от имени Председателя Думы о немедленной высылке вооруженнoгo караула для охраны казенных учреждений. Энгельгард это поручение выполнил, а революционный полк немедленно и с большой охотой это первое приказание Председателя Государственной думы исполнил. Караулы были посланы, здания заняты»385385
  Савич Н.В. Воспоминания… С. 205–206.


[Закрыть].

Участник российского революционного движения, экономист и публицист Н.Н. Суханов (Гиммер) отметил, что 28 февраля 1917 г.: «В Таврический дворец уже вливались густые ряды штатской публики и перемешивались с солдатами. Залы уже начинали принимать вчерашний вид. Приходившие из города рассказывали, что столица еще далека от порядка и успокоения. В разных концах разгромили магазины, склады, квартиры и еще громят то-то и там-то. Уголовные, освобожденные вчера из тюрем вместе с политическими, перемешавшись с черной сотней, стоят во главе громил, грабят, поджигают. На улицах небезопасно: с чердаков стреляют охранники, полицейские, жандармы, дворники. Они провоцируют свалку и анархию. В ответ им толпы рабочих и солдат не оставляют камня на камне от полицейских учреждений, ловят и избивают "фараонов" нещадно. Всех подозрительных по службе старому режиму хватают, и под арестом в различных местах сидят тысячи правых и виноватых. Вереницы таких арестантов по-прежнему проводили через вестибюль под озлобленные крики солдат и рабочих»386386
  Суханов Н.Н. Записки о революции. М.: Республика, 1992. С. 61.


[Закрыть].

Один из комиссаров Временного правительства А.В. Пешехонов вспоминал об этом: «Кроме отыскивания и ареста противников революции толпа особенно охотно занималась реквизициями. Она достаточно уже настрадалась от продовольственных неурядиц и, естественно, старалась прежде всего это дело упорядочить, конечно, по-своему. Возможно, что некоторую роль в этом случае играла и провокация людей, которые рассчитывали кое-чем при этом поживиться. Так или иначе, но то и дело толпа, отыскав какой-либо "спекулятивный склад", немедленно его реквизировала, т. е. сваливала найденные продукты на подводы и тащила к нам, в комиссариат… Особенно много беспокойства причинили мне спиртные напитки (а толпа наиболее охотно отыскивала и реквизировала именно винные склады). Сначала мы начали было сваливать их тоже в комиссариате, но сразу же явилось опасение, что таким путем мы подведем и его под "реквизицию", – очень уже соблазнительны были бы для толпы и особенно для охотников выпить значительные запасы спиртных напитков в одном и притом таком доступном месте. Кроме того, нельзя было положиться и на публику, которая постоянно толпилась в комиссариате, да и на солдат, которые были поставлены около продуктов в качестве стражи. Не зная, что делать, я как-то даже отправил несколько подвод с винами в находившуюся по соседству с комиссариатом Петропавловскую больницу, предписав ее администрации принять их на хранение. Больницу-то, рассчитывал я, авось громить не станут. Потом мы вошли в соглашение с одной из общественных организаций – помнится, с Союзом городов – и стали передавать вина в ее склады»387387
  Пешехонов А.В. Первые недели (Из воспоминаний о революции) // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. М.: Книга, 1991. С. 131.


[Закрыть].

Комендант Смольного, а с переездом Советского правительства в марте 1918 г. в Москву – комендант Московского Кремля П.Д. Мальков отметил: «В конце февраля 1917 г. по боевым кораблям, сосредоточившимся после окончания навигации в Гельсингфорсе, поползли слухи о революционных выступлениях питерских рабочих и солдат, о волнениях в Кронштадте, в Ревеле. Слухи становились все настойчивей, все упорней, передавались от матроса к матросу, с корабля на корабль. С каждым часом, с каждой минутой нарастало напряжение. Толчком к взрыву послужил приказ командующего флотом Балтийского моря адмирала Непенина, в котором сообщалось об отречении Николая II от престола и переходе власти в руки Временного Комитета Государственной думы… Лютой ненавистью ненавидели матросы командующего флотом адмирала Непенина, прославившегося своей жестокостью, своим бесчеловечным обращением с матросами. Когда утром 4 марта Непенин отправился в сопровождении своего флаг-офицера лейтенанта Бенклевского в город, на берегу их встретила толпа матросов и портовых рабочих. Из толпы загремели выстрелы, и ненавистный адмирал рухнул на лед. В Гельсингфорсе был установлен твердый революционный порядок. По всем улицам стояли матросские патрули. Не было ни грабежей, ни насилий, не было никаких хулиганских выходок, ни одного серьезного инцидента. Несмотря на то, что стояли еще лютые морозы, а моряки ходили в бушлатах, ботинках да бескозырках, никто не отказывался идти на дежурство, не пропускал своей очереди. Греха таить нечего – среди матросов водились любители выпить. Но в эти дни их словно подменили. Начальник местного жандармского управления генерал Фрайберг попытался было споить моряков, внести разложение в их среду. Числа 5–6 марта по его распоряжению в Гельсингфорс доставили несколько цистерн спирта. Жандармские агенты начали рыскать среди матросов и подбивать их на разгром вокзала, убеждая матросов захватить цистерны и поделить спирт. Никто, однако, на эту провокацию не поддался. Спирт конфисковали, а Фрайберга и его подручных арестовали. Был у меня на "Диане" приятель Егор Королев, большой любитель выпить. Встречаю его как-то на палубе. Настроение, вижу, у него приподнятое, вид возбужденный. "Чего это, – спрашиваю, – с тобой случилось? Вроде как бы ты сам не свой". "Да понимаешь, какое дело… Ходил сейчас с ребятами на вокзал, спирт захватывать". "А, ну тогда ясно. Хватанул, значит, там как следует". Егор разъярился, даже побагровел: "Ты что, очумел? Нешто сейчас время пить? Никто из ребят и капли в рот не взял. Все чин по чину. Вагоны со спиртом мы захватили и охрану выставили, чтоб всякой шантрапе неповадно было". Ну, думаю, раз Егорка от дарового спирта отказался, значит, понимает, что к чему»388388
  Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. М.: Молодая гвардия, 1967. С. 31.


[Закрыть].

27 марта 1917 г. состоялось заседание Временного правительства, на котором присутствовали: Министр-председатель – князь Г.Е. Львов, министр торговли и промышленности – А.И. Коновалов, министр финансов – М.И. Терещенко, министр иностранных дел – П.Н. Милюков, министр народного просвещения –А.А. Мануйлов, обер-прокурор Святейшего Синода – В.Н. Львов, товарищ министра внутренних дел – Д.М. Щепкин, государственный контролер – И.В. Годнев. На данном заседании было принято Постановление «Об изменении и дополнении некоторых, относящихся к изготовлению и продаже крепких напитков постановлений», которое фактически подтвердило политику на продолжение «сухого закона». Постановление включало в себя следующие пункты: 1) «воспрещается повсеместно в России продажа для питьевого потребления крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, из каких бы припасов или материалов и какими бы способами эти напитки и вещества не были приготовлены»; 2) напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает полтора процента (градуса) по Траллессу. Напитки с меньшим содержанием винного спирта, а также кумыс и кефир, не считаются крепкими и при отсутствии в них одуряющих или вредных для здоровья примесей допускаются к свободной продаже и не подлежат оплате акцизом; применение хмеля при изготовлении некрепких напитков не воспрещается. Не относящиеся к напиткам спиртосодержащими веществами признаются: древесный, сивушный (отбросы и отгон при очистке винного спирта) и прочие спирты и всякой крепости их растворы, кроме винного спирта и его растворов. Под винным спиртом подразумевается этиловый спирт, не подвергнутый денатурации; 3) продажа крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ для технических, врачебных, фармацевтических, химических, учебных и тому подобных надобностей, не связанных с питьевым потреблением, производится только на «выделывающих» эти напитки и вещества заводах и заведениях, в аптеках, казенных лавках и складах и в тех местах торговли, которым эта продажа будет разрешена управляющим акцизными сборами по соглашению с губернским комиссаром Временного правительства. Порядок и условия производства продажи крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ определяются министром финансов по соглашению с министром внутренних дел, а отношении отпуска виноградного вина для богослужебных надобностей православной церкви – также и по соглашению с обер-прокурором Святейшего Синода. Вывоз за границу виноградных вин разной крепости, а из винодельческих местностей в невинодельческий – виноградных вин крепостью не свыше двенадцати процентов (градусов) по Траллесу, допускается, с соблюдением установленного порядка во всякое время, не исключая военного; 4) изготовление крепких напитков и относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ разрешается только для указанных в предыдущем пункте надобностей и для вывоза за границу и только на заводах и в заведениях, заявленных акцизному надзору и полиции или в надлежащих случаях, разрешенных в установленном порядке. В винодельческих местностях выделка, с соблюдением действующих законов и правил, натуральных виноградных вин из произрастающего в России винограда признается свободным промыслом; 5) в винодельческих местностях разрешается повсеместно производить продажу натуральных виноградных вин, выделываемых из произрастающего в России винограда, крепостью не свыше двенадцати процентов (градусов) по Траллесу; продажа данных вин вне винодельческих местностей допускается только в городских поселениях. При этом городским и земским общественным управлениям или заменяющим их учреждениям, а в винодельческих местностях также сельским и станичным сходам, предоставляется издавать постановления, ограничивающие или запрещающие эту продажу виноградных вин. В отношении невинодельческих местностей разрешение входит в действие по истечении года со дня ратификации мирного договора; 6) за продажу крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ без установленного разрешения и за недозволенный отпуск этих напитков и веществ, заведомо для надобностей, не указанных в 3 пункте, виновные, если они не подлежат по закону более строгой ответственности, подвергаются: в первый раз – заключению в тюрьме на срок от двух до четырех месяцев; во второй раз – от четырех до восьми месяцев; в третий – от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев. Если нарушение производилось в виде промысла или обнаружено в торговом заведении, на заводе или в заведении для выделки крепких напитков или не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, то виновные, кроме указанных наказаний, подвергаются денежному взысканию в размере от 500 до 2 000 руб., при этом в случае обнаружения продажи крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ без установленного разрешения данные напитки и вещества, оказавшиеся у виновных, отбираются для уничтожения389389
  ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 2. Д. 1. Л. 133–135.


[Закрыть].

Однако ситуация продолжала ухудшаться. Уже через два-три месяца после Февральской революции, по воспоминаниям Н.Н. Суханова, все стало разваливаться: «Эксцессов на самом деле было много, может быть, стало больше, чем прежде. Суды Линча, разгромы домов и магазинов, насилия и глумления над офицерами, над провинциальными властями, над частными лицами, самоличные аресты, захваты и расправы ежедневно регистрировались десятками и сотнями. В деревне участились поджоги и погромы усадеб. Крестьяне начинали по-своему "регулировать" землепользование, запрещали порубки лесов, угоняли помещичий скот, брали "под контроль" хлебные запасы и не давали вывозить их к станциям и пристаням. Особенно нашумел в первой половине мая грандиозный разгром имения одного большого барина в Мценском уезде. Немало эксцессов наблюдалось и в рабочей среде – над заводской администрацией, владельцами и мастерами. Даже в самом Петербурге произошел в конце мая скандал на Трубочном заводе и был с восторгом подхвачен уличной печатью. Но больше всего "нарушали порядок и государственную жизнь", конечно, разгулявшиеся солдаты. Среди бездействующих столичных и провинциальных гарнизонов, в атмосфере неслыханной свободы военная дисциплина, разумеется, пала. Железные цепи ослабли. Несознательность и распущенность серой массы давали себя знать. В тылу вся гарнизонная служба более или менее расстроилась, ученье почти не производилось, наряды нередко не выполнялись, караулы частенько не держались. Появились массы дезертиров – и в тылу, и на фронте. Солдаты безо всяких разрешений огромными потоками направлялись на побывку домой. Они заполняли все железные дороги, совершая насилия над администрацией, выбрасывая пассажиров, угрожая всему делу транспорта и становясь общественным бедствием. Дезертирам назначались сроки обратной явки, затем эти сроки отодвигались, подкреплялись угрозами. В Совещании по созыву Учредительного собрания, открывшемся, наконец, (только) 25 мая, дезертиров постановили лишить избирательных прав: Керенский проектировал лишить их и права на землю. Но все это помогло мало. Солдаты текли по деревням из тыла и фронта, напоминая великое переселение народов. А в городах они переполняли и разрушали трамваи, бульвары, заполняли все общественные места. Там и сям сообщали о пьянстве, бесчинстве, буйстве. Вообще в России во времена коалиции, летом семнадцатого года, было довольно мало порядка. Обыватель вслед за "инициативной буржуазией" начинал угрожающе вздыхать о нем и злобно брюзжать на революцию как таковую. Именно факту революции он приписывал то, что у нас нет "закона" и нет "твердой власти"»390390
  Суханов Н.Н. Записки о революции… С. 491.


[Закрыть].

Цены с начала революции начали существенно расти. Московский агент пароходства «Самолет» Н.П. Окунев в своем дневнике среди прочего упоминал и социально-экономическую ситуацию в России. Так, 3 января 1917 г. он записал: «Обывательские стенания: грибы – 5 руб. 20 коп. фунт, масло подсолнечное – 10 руб. пуд, сахар – 28 коп. фунт, масло русское – 2 руб. 80 коп. фунт, сливочное – 3 руб. 40 коп. фунт, сметана – 1 руб. фунт, молоко – 30 коп. бутылка, говядина русская – 75 коп. фунт, колбаса – 2–3 руб. фунт, уголь – 11 руб. куль, дрова – по 45 руб. за сажень. А с другой стороны, вот что делалось в Москве на Новый год: в ресторанах нарасхват требовали вина и водок, платя за них от 50 до 100 руб. за бутылку. Один популярный „веселый уголок“ торговал в новогоднюю ночь на 38 000 руб. Платили в ресторанах за кусок мяса филея на пять персон 80 руб., за стерлядь на 8 человек – 180 руб. Извозчикам лихачам платили за поездку „за город“, т. е. в „Яр“ или в „Стрельну“, одиночным – от 50 до 75 руб., парным – от 100 до 150 руб. В общем, газеты считают, что на встречу нового года москвичи истратили по ресторанам не менее 1 млн руб.!»391391
  Окунев Н.П. Дневник москвича. М., 1990. С. 7.


[Закрыть].

18 июля 1917 г. появилась другая запись: «Как-то на днях нужно было пойти в ресторан, по делам, так мы втроем заплатили 93 руб. и были не в „Метрополе“ или в „Эрмитаже“, а у „Мартьяныча“. Съели там по куску белуги, по полтарелки супа с курицей, выпили по стакану кофе (бурда какая-то), еще одну бутылку портвейна и полбутылки коньяку… Я об вине упомянул для того, чтобы засвидетельствовать, что и с пришествием революции, и с устранением полиции пить еще на Руси можно, и взятки кто-то берет по-прежнему, только все это день ото дня дорожает. (За полбутылки коньяку, кажется, посчитали 43 руб.). Спирт через ловких людей можно достать рублей 40 за бутылку… 22 августа 1917 г. – Кстати, наш курс упал до 227 руб. за 10 фунтов стерлингов, а курица уже дошла до 7 руб. 50 коп. Табаку дешевле 25 руб. за фунт не найдешь, ресторанный обед стоит не менее 10 руб., сахар продают (тайно) по 2–2,5 руб. за фунт, телятина – 3 руб. 50 коп. за фунт, яйца – 40 коп. штука и т. д. и т. д.»392392
  Там же. С. 49.


[Закрыть].

Начались погромы винных складов. Так, с 1 по 3 мая 1917 г. в Самаре не утихал грандиозный пьяный погром. Немногочисленным трезвым гражданам открылись воистину сюрреалистические картины апофеоза отечественной «демократии». Огромные толпы обезумевших от жажды горожан громили винные магазины, склады, погреба, аптеки. Пили все, что горит, и закусывали там же награбленным. Пили из бочек до тех пор, пока упившегося не оттаскивали более трезвые – занять его место. От бутылок, чтобы не тратить время, прямо на месте отбивали горлышки. В страшной толкучке люди резали себе губы и руки, но не переставали пить, обливаясь вином и кровью. Жизнь города была полностью парализована. На улицах шатались буйные и валялись полумертвые. На чрезвычайном соединенном заседании Советы рабочих, военных и крестьянских депутатов приняли резолюцию о принятии решительных мер, был введен комендантский час. Склады Жигулевского пивоваренного завода и ряд винных погребов были затоплены с помощью городских пожарных команд. Многие из одержимых Бахусом бросались вплавь в образовавшиеся пенные потоки и жадно пили, некоторые захлебывались и тонули в мутных хмельных лужах. Долго не прекращались попытки попробовать, сильно ли разбавлено растекающееся по мостовой вино. Алкогольные напитки, до которых еще не успели добраться страждущие, повсюду уничтожались отрядами вооруженных рабочих Трубочного завода. Только в одном из магазинов – купца Пятова – было уничтожено 10 тыс. бутылок вина и двадцать 50-ведерных бочек. Трубочный завод имел репутацию бастиона местного большевизма. И действительно, главную роль в вооружении рабочих отрядов и организации подавления беспорядков сыграли большевики. Несмотря на патрулирование улиц вооруженными группами и аресты самых активных любителей выпить и побуянить, погромная вакханалия продолжалась трое суток. Толпы с криками «Смерть буржуазии!», «Выпьем все у буржуев!». «Пустим их по миру!» и т. п. продолжали искать заветные бутылки, невзирая ни на какие увещевания властей «беречь завоеванные демократические свободы». Городу был нанесен ущерб более чем в миллион рублей. По улицам текли розовые ручьи, рядом валялись налакавшиеся грязного разбавленного вина разнообразные домашние животные жителей Самары и сами «отдельные жители». Наиболее пострадали от погромов три улицы: Самарская, Заводская и Дворянская. Самарские события дали отголоски по всей губернии. 4 мая пьяные погромы произошли в Бугуруслане, 15 июля – в Новоузенске, 24 августа – в Николаевске и т. д.393393
  Марченя П.П. Пьяные погромы и борьба за власть в 1917 г. // Новый исторический Вестн. 2008. № 1 (17). С. 84–95.


[Закрыть].

6–7 июля 1917 г. в Липецке солдаты разгромили ликерный завод; затем бесчинства начались в Ельце. 8 июля в Новочеркасске «несознательные граждане» пошли громить винный склад, и со второй попытки им это удалось. Началось повальное пьянство, к которому подключились солдаты, посланные для прекращения погрома. В сентябре 1917 г. очевидец-гимназист С.М. Кривошеин описывал разгром винного завода в г. Острогожске Воронежской губернии: «После жаркого митинга большая толпа решила освободить из городской тюрьмы "жертвы" капитализма. Затем новый митинг, где вор-рецидивист Мишка Бугай держал речь: "Смерть богачам-кровопийцам! Разорвем их поганые глотки, – вешал оратор, – чтобы они нас, несчастных не продали за взятый пятак. За мной, уничтожим всех буржуев!". И борьба за социальную справедливость началась с разгрома винного склада – пили из ведер, из солдатских котелков и просто перегнувшись через край огромного чана, пили тут же у бочек, пили во дворе, усевшись у стенок подвала. К заводу бежали со всех сторон всякие проходимцы. Теснота и давка в подвале нарастала с каждой минутой. Солдаты, чтобы не лазить по гладким и скользким стенкам чанов и не черпать водку, перегибаясь через стенки, просто простреливали чаны из винтовок. Струйки водки лились прямо в котелки. Вскоре в подвале ходили по пояс в водке. Кто падал, больше уже не вставал – тонул в ней. Тут же возникали драки пьяных из-за мест у бочек и чанов, из-за прохода в подвалы. Все кончилось чрезвычайно печально. То ли кто-нибудь, выпив, решил закурить в подвале и бросил горящую спичку, то ли кто-то зажег спичку, чтобы найти упавшего товарища, но вдруг в подвале вспыхнул пожар, который моментально охватил все помещение. Началась страшная паника. Все ринулись к выходам. Образовались пробки. Люди с громкими воплями выскакивали из подвалов и с воем катались по земле, стараясь потушить свою горящую одежду»394394
  Кривошеин С.М. Сквозь бури. Воспоминания о Первой Конной. М.: Молодая гвардия, 1959. С. 31.


[Закрыть]. Но и после этой огненной попойки толпа не успокоились. По призыву Мишки Бугая «Бей, режь всех, купцов-кровопийцев!» направились грабить лавки. Итог – 22 человека умерло от разрыва сердца, 26 сгорело от взрыва цистерны, 9 убито, 60 – ранено.

4 июля 1917 г. в Петрограде состоялась антивоенная демонстрация (400 тыс. человек). Войска, верные правительству ее разогнали. 7 июля был подписан ордер на арест В.И. Ленина, который еще в апреле вернулся из эмиграции, где он жил с 1900 г. (за исключением периода первой русской революции). В.И. Ленин и Г.Е. Зиновьев скрылись, Л.Д. Троцкий (Бронштейн), Л.Б. Каменев и А.В. Луначарский были арестованы. 8 июля князь Г.Е. Львов ушел в отставку, премьер-министром стал А.Ф. Керенский. Он стал проводить более жесткую линию: на фронте была восстановлена смертная казнь; на пост главнокомандующего вместо либерального А.А. Брусилова был назначен более решительный Л.Г. Корнилов. Однако в августе Л.Г. Корнилов поднял мятеж с целью свержения правительства и введения в стране чрезвычайного положения. А.Ф. Керенский выпустил из тюрем большевиков, и за несколько часов мятеж был ликвидирован. 1 сентября 1917 г. А.Ф. Керенский провозгласил в России республику; в октябре был образован Совет республики.

8 октября председателю Временного правительства А.Ф. Керенскому поступила записка от Русского общества для выделки и продажи пороха, в которой сообщалось, что на Шлиссельбургском пороховом заводе скопилось много спирта: «Посторонние заводу элементы… войдя в состав образованного на Шлиссельбургском заводе исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов Шлиссельбургского района, в лице означенного комитета, опираясь на физическую силу – Красную гвардию и милицию – вооруженные взятым в Шлиссельбургской каторжной тюрьме и доставленным извне оружием, оказывают систематическое вмешательство во внутреннюю жизнь и распорядки завода, разрушая таковые и в корне подрывая авторитет как заводоуправления, так и правления общества… Пьянство, курение и всякого рода воровство и расхищение заводского имущества принимают с каждым днем все более угрожающие для заводской безопасности размеры… Правление общества и заводоуправление при создавшемся положении лишено возможности оказывать какое-либо воздействие на совершенно разнузданные агитацией рабочие массы, и положение в данном отношении грозит еще ухудшиться. В последние дни директор Шлиссельбургского порохового завода получил от начальника местной охранной воинской команды извещение о сложении с команды обязанностей по охране заводских спиртовых складов с передачей таковой заводоуправлению. Фактически означенная команда не только не охраняла спирт от расхищения, но и она, будучи совершенно деморализована, принимала участие в таковом, но, во всяком случае, на ней лежала ответственность за целость складов. Между тем заводоуправление не может принять на себя охрану спирта, потому что те органы, которыми оно располагало для охраны порядка на заводе до государственного переворота, а именно, заводская стража, после переворота явочным порядком были упразднены и были заменены милицией, находящейся в полном распоряжении вышеупомянутого исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов района Шлиссельбургского порохового завода. Означенная же милиция не только не принимает мер к охране спирта, но личным примером поощряет хищение оного, достигшее в последнее время совершенно нетерпимых размеров. Являющееся последствием сего повальное пьянство среди рабочих не может быть предупреждено и обыском выходящих с территории заводских помещений рабочих, так как таковые после государственного переворота отказываются подчиняться существовавшим ранее правилам внутреннего распорядка на заводе, в том числе и обычным обыскам при проходе через заводскую сторожку. Таким образом, с уничтожением всякой охраны спирта отпадает какое бы то ни было сдерживающее начало для его расхищения, и пьянство, без сомнения, выльется в такие формы, при которых будет поставлено на карту не только производство, но и самое существование завода»395395
  Цит. по: Военная промышленность России в начале XX в. Сборник документов. 1900–1917 гг. М., 2004, С. 655–677.


[Закрыть].

Следует отметить, что апофеозом погрома винных складов нужно считать период после Октябрьской революции 1917 г. (собственно сами большевики этого и не скрывали), но начало и причины ему были положены во время Февральской революции. Без Февраля не было бы Октября. Этому способствовала и «золотая амнистия» 6 марта 1917 г. Общероссийская амнистия была объявлена, как говорилось в самом указе, «во исполнение властных требований народной совести, во имя исторической справедливости и в ознаменование окончательного торжества нового порядка, основанного на праве и свободе». На свободе оказались около 90 тыс. заключенных, среди которых были тысячи воров и налетчиков, прозванных в народе «птенцами Керенского». Фактическое же освобождение заключенных произошло стихийно еще до официального объявления амнистии – вооруженные отряды после падения самодержавия захватывали тюрьмы и освобождали арестантов. Помимо указа об общей амнистии, 14 марта было издано постановление о воинской амнистии и 17 марта постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления». В итоге эти и последовавшие за ними указы Временного правительства об амнистии привели к тому, в 1917 г. на свободу вышли 80 % всех заключенных.

Первоначальные общественные и правительственные настроения, пребывавшие под влиянием эйфории от падения монархии и наступления «свободы», распространялись и на проблему преступности. Многие искренне верили, что большинство преступников были невольными жертвами царизма, а теперь, в условиях свободы и гражданского общества, при исчезновении социальной несправедливости и карательных механизмов бывшие преступники перевоспитаются и станут полезными членами общества. С целями перевоспитания уголовников по всей стране организовывались, обычно по частным инициативам, так называемые исправительные общества. Между тем преступность стала по-настоящему организованной. Уголовники и дезертиры занимали гостиницы и рестораны, превращая последние в свои укрепленные базы.

В процессе революционных преобразований правоохранительная система, существовавшая до Февральской революции в Российской империи, подверглась кардинальным изменениям. В соответствии с «Декларацией Временного правительства о его составе и задачах» от 3 марта 1917 г. было принято решение о замене полиции народной милицией. Предполагалось, что народная милиция будет подчинена органам местного самоуправления, а руководящие должности станут выборными. 6 марта 1917 г. Временное правительство издало постановление о ликвидации Отдельного корпуса жандармов, а 10 марта 1917 г. – постановление о роспуске Департамента полиции. Фактически управление милицией было децентрализовано и передано местным Советам. Правоохранительные функции выполняли вооруженные подразделения при местных Советах, которые и именовались милицией. Однако их деятельность в большинстве своем сводилась лишь к охране самих Советов. При этом полиция практически перестала существовать. Вскоре после Февральской революции за работниками МВД началась настоящая охота. Нередко жандармы и сотрудники полиции переодевались в гражданскую одежду, чтобы скрыть свою принадлежность к МВД, однако спасало это не всегда. Иногда их выдавали на расправу «доброжелатели». После февраля 1917 г. и до образования уже советской милиции с преступностью практически никто не боролся. Постоянные грабежи и убийства стали нормой того времени. Неизвестными был сожжен архив и канцелярия Корпуса жандармов. Пойманных на рынке воров не судили, а просто устраивали над ними самосуды. Таким образом, для всеобщей анархии все было создано: из тюрем выпустили почти всех заключенных, а полицию разогнали. Винные склады, помимо банков, ювелирных магазинов и богатых квартир, особенно в эпоху «сухого закона», начали становиться лакомой добычей для любого преступного элемента. Это был просто вопрос времени, когда они обратят на него усиленное внимание. И они обратили. Просто на тот момент либералы уже ушли, а большевики пришли, и им пришлось решать этот страшный вопрос, хотя не они его подготовили и поставили.