Текст книги "Под заботливой рукой Творца"

 
Начало реформы
 

В истории русской церкви уже бывали случаи, когда ее предстоятели изменяли православию.

Так, в 1438 году глава русской церкви митрополит Исидор на Ферарро – Флорентийском соборе подписал документ (унию) признававший власть римского папы и евхаристический союз православных с католиками. В 1605 году патриарх Игнатий после тайных переговоров с католиками, вопреки церковным канонам короновал Лжедмитрия и венчал его с католичкой Мариной Мнишек. Только благодаря общенародному церковному противлению Исидор и Игнатий были осуждены и изгнаны со своих кафедр. Совсем другая ситуация сложилась в середине 17 века. Патриарх Никон, справедливо опасаясь неприятия Церковью нововведений с самого начала заручился поддержкой светских властей. От царя Алексея Михайловича он получил самые широкие полномочия в решении всех церковных вопросов. Как установили современные исследователи, и Алексей Михайлович и патриарх Никон были пленены гипотетической идеей создания всемирного православного царства. В нем русский царь должен стать императором, а русский патриарх – православным папой. Первым шагом в деле созидания всеправославной империи стала, как ни странно, не территориальная экспансия, а богослужебная реформа. По замыслам патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, унификация литургического строя Русской Православной Церкви по новогреческим образцам должна была стать базой грядущего объединения. Пользуясь советами заезжих греков, сообразуясь с новыми веяниями западной церковной моды и руководствуясь собственным вкусом, царь и патриарх задумали переделать русскую Церковь на новый лад. Еще в ходе разработки реформы вокруг Никона сформировался круг наиболее активных ее сторонников.

Большое влияние на дело будущей реформы приобрел известный на Востоке авантюрист Арсений Грек. Богословское образование он получил в униатской коллегии св. Афанасия. По прибытии в Грецию он был рукоположен в священники и стал добиваться епископского сана. После ряда неудач Арсений Грек соглашается на обрезание и принимает ислам. Переехав в Валахию, он снова переходит в униатство. Когда Арсений появился в Москве, его отправили в Соловецкий монастырь как опасного еретика. Отсюда и взял его к себе Никон, сделав в 1652 году главой греко-латинской школы и справщиком Печатного Двора. Примечательно, что после того, как Арсений закончил «исправление» русских богослужебных книг, он вновь был отправлен в заключение на Соловки. Еще одним приближенным Никона стал киевский монах, выпускник иезуитской коллегии Епифаний Славинецкий. Одним из любимых занятий «изящного дидаскала» было изобретение новых слов. Ими он старался наполнить и свои сочинения, и богослужебные книги. Однако, главным вдохновителем начинающейся реформы выступил восточный патриарх Афанасий Пателарий. В своих многочисленных письмах он убеждал Никона, что русская церковь, став самостоятельной и независимой от греков, потеряла благочестие. Современные историки установили, что Афанасий был явный протеже Ватикана. Он три раза был свергнут с Константинопольского престола и трижды при помощи денег и интриг возвращал себе этот пост. На востоке Афанасий Пателарий был хорошо известен как «добрый католик, пользующийся расположением Пропаганды». Опираясь на таких помощников и вдохновителей, пользуясь царской дружбой, Никон приступил к церковной реформе решительно и смело. Начал он с укрепления собственной власти. Еще будучи простым монахом, он не мог ужиться ни в одном монастыре. Хорошо известен период его пребывания в Анзерском скиту Соловецкого архипелага. Там он прослыл своевольным и грубым иноком. Настоятель скита преподобный Елеазар Анзерский прозорливо предсказал будущую судьбу Никона: «О какого смутителя и мятежника Россия в себе питает. Сей смутит тоя пределы и многих трясений, и бед наполнит». Разгневавшись на святого, Никон покинул Соловки. Высокое самомнение и гордость имели печальные последствия для будущего патриарха. Не обладая развитыми духовными дарованиям, он быстро стал жертвой духовного заболевания, известного в святоотеческой литературе как «прелесть». В одном из своих писем к царю он сообщал, что Бог даровал ему невидимый золотой венец: «Я увидел венец царский золотой на воздухе… С этого времени я начал ожидать себе посещения». «Видения» преследовали Никона до конца жизни. Став патриархом, Никон еще больше уверовал в свою исключительность и ожесточился. По свидетельствам современников Никон имел характер жестокий и упрямый, держал себя гордо и недоступно, называя себя, по примеру римского папы, «крайним святителем», титуловался «великим государем». С первых дней своей архипастырской карьеры Никон стал употреблять анафемы (проклятия) избиения, пытки и заключения в тюрьму. По мнению Н. Каптерева в «поступках Никона совсем отсутствовал дух истинного христианского архипастырства». Помимо прочего, новый патриарх отличался любостяжанием. По величине дохода Никон мог поспорить с самим самодержцем. Ежегодно патриаршая казна увеличивалась на сумму 700 000 рублей. К архиереям он относился надменно, не хотел их называть своими братьями, всячески унижал и преследовал остальное духовенство. Историк В. О. Ключевский назвал Никона церковным диктатором. Реформа, предпринятая патриархом, затронула все стороны церковной жизни. Основными ее направлениями стали «исправление» книг, отмена древних форм богопочитания, литургические и канонические нововведения. Реформа началась с так называемой, «книжной справы». Огромный опыт, накопленный Церковью в деле издания и исправления богослужебных книг в ходе этой «справы», не был использован. Собранные в русских и греческих монастырях тысячи древних рукописей оказались невостребованными. Вместо этого, по указанию Арсения Грека, были приобретены книги западной, преимущественно униатской печати. Одна из главных книг «справы» греческий Евхологион венецианского издания известна многим исследователям и до революции хранилась в Московской синодальной библиотеке. Почувствовав к чему идет дело, православные работники Печатного двора стали потихоньку разбегаться. Ученые иноки Иосиф и Савватий наотрез отказались от дальнейшей работы. Столкнувшись с церковным неприятием своих замыслов, Арсений Грек и Епифаний Славинецкий решились на фальсификацию. В предисловиях новых книг они сообщили, что тексты «исправлены по образцам старым и харатейным славянским и греческим». Итогом «справы» стала настоящая порча русских богослужебных книг. Они изобиловали вставками из католических молитвенников, богословскими погрешностями и грамматическими ошибками. Так в новообрядных богослужебных книгах появились фразы: «Молимся тебе, дух лукавый», «Запрещает тебе Господь, диаволе, пришедый в мир и вселивыйся в человецех», «о еже быти воде сей, скачущей в жизнь вечную», «крестообразные моисеовые руки», «усрящеши Христа елеем маститым» и многие другие. Современные исследователи обнаружили в никоновских книгах натуральные колдовские заклинания: «Заклинаю вас червие гусеницы и прузи… великим именем на камени написанным, и не носившим, но, разседшемся яко воск от лица огня» (Требник Л. 22 —23). Более того «исправленные» издания не только противоречили древним книгам, но и не имели никакого согласования между собой. Профессор А. Дмитриевский, досконально изучивший «книжную справу» патриарха Никона заявляет: «Все эти издания в текстуальном отношении весьма сильно разнятся друг от друга, причем разности между изданиями мы наблюдаем не только в несколько строк, но иногда в страницу, две и больше». За изменением книг последовали и другие церковные нововведения. Наиболее знаковыми из них были следующие:

● вместо двуперстного крестного знамения, которое было принято на Руси от Византийской Православной церкви вместе с христианством, и которое является частью святоапостольского предания, было введено троеперстие, имеющее латинское происхождение:

Образ Исуса Христа VI века. Правильное сложение перст (до раскола и нововведений в конце XVII века).

Коротко в дополнение (от автора книги) о разнице двуперстного и трёхперстного – знамений.

«Пятиперстное» знамение двумя перстами (как Печать – Истинного Христианства, заключает-выражает собой каждым перстом и всеми одновременно вместе – полный и Истинный смысл-образ Православия) – указывает на сошествие Христа во плоти человека во Имя Святой Троицы, дабы спасти – род человеческий. То есть средний палец, вертикально вытянутый вверх и мало (фалангой) согбённый (символизируя сошествие Христово с Небес), констатирует факт первого Христово Пришествия.

Вертикально же и прямо вытянутый вверх палец – указательный символизирует человечество, для которого и сошёл Христос.

Большой, безымянный и мизинец, сложенные вкупе под двумя вертикально вверх вытянутыми пальцами, символизируют неразделимую Святую Троицу, т. е. Сущего Бога, Творца Вселенной – Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святаго, и Эти три суть едины, едино.

Трёхперстное знамение {печать бесовская, отверженная Московским (Святым) Собором Православной Церкви Руси 1551 года} подразумевает знамение тремя перстами, сложенными в щепотку – щепеть: большим, указательным и средним пальцами. То есть трёхперстное знамение с исключением из знамения вертикально вытянутых вверх, среднего и указательного пальцев говорит: о неприемлемости, т. е. об отрицании первого Пришествия Христова.

То есть трёхперстное знамение не символизирует, т. е. не выражает Истинного образа – Православия и скрывает-укрывает, не желает-прячет-клевещет-подменяет Правду о вочеловечивании-пришествии именно Христа – Сына Божьего.

Сложенные вместе три перста (в трёхперстном знамении) в действительности подразумевают троицу, но троицу на бесовский, не Истинный лад.

Дело в том, что князь мира сего активно выставляет-преподносит (и не безуспешно) себя Истинным сыном Бога. Так, в трёхперстном знамении Сын Божий заменён самим сатаной на самого сатану. Сам сатана принимает вид Ангела света. 2-е посл. к Коринфянам 11, 14.

Такое знамение не имеет силы, оттого что ложно-подложное, но и ложью – оскверняет.

Мнози оубо невегласи махающе по лицу своему рукою творяще крестятся – всуе тружаются. Занеже не исправляют истово креста на лицы своем, такому бо маханию, беси радуются (Иоанн Златоуст, «Святоотеческое писание»).

Аще кто двема персты не благословляет якоже и Христос, или не воображает двема персты (на себе) креснаго знамения: да будет проклят, якоже Святии Отцы рекоша (Стоглавый Собор 1551 года, глава 31).

● в старых книгах, в согласии с грамматикой славянского языка, всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя – «Исус»; в новых книгах это имя было переделано на грецизированное «Иисус» {прим. автора книги: Имя Исус с двумя буквами – «и» (в славянском, Древлеправославном варианте) говорит о дополнительном слове под буквой «и» – к имени Исус, т. е. – иной Исус. То есть дополнительная «и» говорит о ложном и небезызвестном духе, выдающем себя царём Вселенной. Напоминаю: сам сатана принимает вид Ангела света}.

● в старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу в знак того, что мы идем за Солнцем-Христом. В новых книгах введено обхождение против солнца; в старых книгах в Символе Веры (8-й член) читается: «И в Духа Святаго Господа Истиннаго и Животворящаго»; после исправлений слово «Истиннаго» было исключено; вместо сугубой, т. е. двойной аллилуии, которую творила русская Церковь с древних времен, была введена трегубая (т. е. тройная) аллилуия; Божественную литургию в Древней Руси, совершали на семи просфорах; новые «справщики» ввели пятипросфорие, т. е. две просфоры исключили. Вместо монодического знаменного церковного пения, по личному желанию царя Алексея Михайловича был введен многоголосный польский партес. Католиков, имеющих обливательное лжекрещение, стали принимать в лоно Церкви без крещения. Никон и его помощники дерзко посягнули на изменение церковных установлений, обычаев и даже апостольских преданий русской православной Церкви, принятых при Крещении Руси.

Церковная реформа патриарха Никона и царя Алексея Михайловича подорвала незыблемость православных форм богопочитания, девальвировала дотоле непререкаемый авторитет христианской древности, дискредитировала историю русского православия, открыла дорогу к дальнейшей церковной модернизации и секуляризации религиозного сознания.

Сойдя с твердой почвы православного исповедания, господствующая церковь впоследствии продолжила дрейф в сторону западной догматики и обрядности.

По меткому выражению новообрядческого митрополита Иллариона, эта Церковь, на сотни лет «попала в латинское и немецкое рабство».

 
Собор 1666—1667 годов
 

С самого начала церковной «реформы» активное участие в ней принял царь Алексей Михайлович. Он не только поддержал все начинания патриарха Никона, но и сам инициировал и контролировал ход событий. Так, во время собора 1658 года, объявившего двуперстие «Несториевой ересью» Алексей Михайлович голосовал за все решения первым. Тем самым он подчинял своему мнению всех остальных участников собора. По мнению современных биографов Алексея Михайловича, царь считал себя помазанником Божиим, имеющим право вязать и решать не только государственные, но и духовные вопросы. После ухода Никона с патриаршей кафедры, царь лично подбирал ему приемника, решал судьбу других кандидатов в епископы. Алексей Михайлович внимательно следил, чтобы среди новых архиереев не мог появиться человек твердых православных убеждений. Когда один из рукополагаемых в епископы вместо нового Символа Веры невзначай прочитал древнеправославный, царь, нецензурно ругаясь, ворвался в алтарь и потребовал остановить хиротонию.

Наибольшим доверием царя пользовались духовные лица готовые полностью повиноваться светской власти. Так архимандрит Чудовского монастыря Иоаким, впоследствии ставший патриархом, откровенно заявлял государю и архиереям: «Я не знаю ни старой веры, ни новой. Но, что велят начальницы, то я готов творить и слушать их во всем».

Постепенно среди русских архиеерев не осталось ни одного приверженца древлего благочестия. Престарелые митрополиты Макарий Новогродский и Маркелл Вологодский, не дожив до окончательного раскола представились ко Господу, а на их кафедры были поставлены «архипастыри», ставшие настоящими мучителями и гонителями православных. Однако, одних только епископских назначений оказалось мало. Основная масса церковных клириков и верующих оказалась верна отеческим преданиям. Для подавления церковного сопротивления царь решил созвать собор. Поскольку новоназначенные русские архиереи не имели в народе авторитета, на это мероприятие должны были приехать представители других восточных Патриархий. В это время в Москву с подложными грамотами прибыл тайный иезуит Паисий Лигарид. На царском дворе, он представился митрополитом Газы, представителем Константинопольского патриарха. Несколько позже были получены достоверные сообщения, что Паисий Лигарид никогда не был в своей епархии, состоит на службе у римского папы и что восточные патриархи за то низвергли его и прокляли. Профессор Е. Шмурло опубликовал в своих сочинениях переписку Паисия и Ватикана. В ней Лигарид отчитывается в своих миссионерских успехах по совращению православных и клянется, что с его стороны «сделано все для возвеличивания и прославления Римской церкви в защиту ее догматов и обрядов». Помимо этого, лже-митрополит был известен своими гомосексуальными пристрастиями и торговлей табаком. Впрочем, все это нисколько не смутило царя и его окружение. Наоборот, неправославность и греховность Лигарида, делала его человеком послушным и управляемым. Паисий получил беспрецедентные полномочия по организации и проведению собора. Историк В. Карташев пишет: «К Паисию как высококомпетентному специалисту потянулась вся церковная Москва». Паисий сразу стал во главе русских церковных дел. Он пообещал царю расправиться с Никоном и заодно «уладить» дело с неприятием церковных реформ на Руси. Понимая ситуацию, Паисий стал созывать на собор лиц под стать себе, которые не стали бы прекословить и выполнили бы все предписанное. Главными «свадебными генералами» собора стали восточные патриархи – Паисий александрийский и Макарий антиохийский. Оба этих «патриарха» были лишены своих кафедр и запрещены в служении константинопольским патриархом Парфением. Однако ожидание щедрого вознаграждения заставило их прибыть в Москву с подложными грамотами. Другие участники собора оказались не лучше. Все соборные деяния, протоколы и поручения исполнял униат-бизилианин, придворный астролог и модный поэт—комедиант Симеон Полоцкий (Самуил Ситнианович). Примечательно, что протоколы собора Полоцкий вел на смеси русского и польского языков используя латинский алфавит. Проанализировав участие Симеона Полоцкого в Соборе 1666—1667 годов известный исследователь С. Зеньковский сделал вывод: «Он нисколько не постеснялся заменять речи царя и митрополита Питирима собственными напыщенными сочинениями и вычеркнул ряд протоколов важных заседаний». Переводчиком и советником восточных патриархов по богословским вопросам стал архимандрит афонского Иверского монастыря Дионисий. Еще до начала собора Дионисий оскандалился гомосексуальными похождениями. Теологические и исторические воззрения Дионисия легли в основу значительной части соборных постановлениях. О русском Православии этот грек держался самого низкого мнения: «Осталась земля сия не возделана, и возрасли тернии, и травы, и иные дикие поросли, и темным омрачением омрачишася». С остервенением он нападал на пользующихся древней Исусовой молитвой. «Чего ради, – писал Дионисий, – упрямитесь вы и хощете токмо: Господи Исусе Христе, Сыне Божий, глаголати?.. Не разумеете, окаяннии, яко во Ариеву ересь впадаете?» Разумеется, такой состав участников собора 1666 – 1667 года выводил его за рамки всякой законности и канонических норм. Тем не менее, русские архиереи стерпели присутствие восточных самозванцев и агентов Ватикана, одобрили книги новой печати, утвердил новые обряды и чины и наложил страшные проклятия и анафемы на старые книги и обряды. Двуперстие, собор объявил еретическим, а троеперстие утвердил. Проклял тех, кто в символе веры исповедует Духа Святаго Истинным. Проклял и тех, кто будет совершать службу по старым книгам. В заключение собор изрек: «Если кто не послушает нас или начнет прекословить и противиться нам, то мы такового противника, если он – духовное лицо, извергаем и лишаем всякого священнодействия и благодати и предаем проклятию; если же это будет мирянин, то такового отлучаем от св. Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, и предаем проклятию и анафеме как еретика и непокорника и отсекаем, как гнилой уд. Если же кто до самой смерти останется непокорным, то таковой и по смерти да будет отлучен, и душа его пребудет с Иудой-предателем, с еретиком Арием и с прочими проклятыми еретиками. Скорее железо, камни, дерево разрушатся, а тот да будет не разрешен во веки веков. Аминь». Эти ужасные проклятия возмутили даже самого Никона, привыкшего проклинать православных христиан. Он заявил, что они положены на весь православный народ и признал их безрассудными. Царские летописцы назвали прошедшее мероприятие «Большим Московским собором». В народе же он получил наименование Разбойного или Бешеного. Примечательно, что такое же название ему дают и некоторые поздние новообрядческие авторы. Сподвижник патриарха Тихона архиепископ Андрей (Ухтомский) посвятил исследованию Разбойного собора несколько научных работ. Анафемы, произнесенные московским Разбойным собором, не были уникальным явлением. В истории христианской церкви уже не раз бывали прецеденты, когда патриархи или даже соборы предавали анафемам и клятвам православные предания и людей их придерживающихся. Так в 754 году в Константинополе состоялся «Вселенский собор» запретивший иконопочитание. 338 епископов, присутствующих на соборе, предали анафеме всех защитников иконопочитания. Этот «Вселенский собор» постановил иконопочитателей, будь они духовными лицами, извергать из сана, а мирян или иноков отлучать от церкви. Согласно учению св. отец никакие проклятия или анафемы не могут быть наложенными на православное предание, тем более не могут они повредить придерживающимся его. Наоборот, неправедные проклятия и анафемы поражают и осуждают самого проклинающего. Произнесенные на московском соборе анафемы поразили и отлучили от православия самих проклинающих и их последователей, признающих эти проклятия «православными».

Клятвы Разбойного собора 1666—1667 годов никогда не признавались древлеправославными христианами, однако сильно тяготили совесть новообрядцев. В двадцатом веке сразу несколько новообрядческих церквей (единоверцы РПЦ, катакомбная РПЦ, РПЦЗ и РПЦ МП) приняли решения об отмене клятв. Участники поместного собора РПЦ МП 1971 года были вынуждены признать, что реформы патриарха Никона «не имели ни канонических, ни исторических оснований».

Появление инквизиции

Справедливо полагая, что православный народ откажется признать решения Московского собора 1666—1667 годов, его участники постановили проводить их насильственно. В наказе духовенству соборяне вынесли следующее определение: «Аще кто не послушает нас в едином чесом повелеваемых от нас или начнет прекословити… мы таковых накажем духовно, аще же и духовное наказание наше начнут презирати, мы таковым приложим и телесные озлобления».

Объявленным гонениям участники собора нашли подтверждения в Святом Писании: «Но зане же в Ветхом Завете бывшая сень, образ и прописание бяху в новой благодати содеваемых, убо и жезл сей видится нечто прообразование быти».

Историк В. Карташев утверждает, что в этот период «впервые в жизни русской церкви и государства применена была система и дух западной инквизиции». Появление западной инквизиции связано с деятельностью папы Иннокентия III. Этот папа распространил преследования еретиков и инакомыслящих практически на все католические страны. Основными методами работы инквизиции стали доносы, тайные следствия, использование лжесвидетелей, применение пыток и конфискации имущества. В ходе мучительной процедуры аутодафе католическое духовенство «от имени Бога и Святой Церкви» благословляло наказание осужденных. Приговор приводился в исполнение светскими властями.

Восточная, так называемая «православная» инквизиция стала одним из итогов церковной реформы 17 века. В книге «Пращица» святой синод так разъясняет необходимость ее создания: «Если в Ветхозаветной церкви непокорных „повелено убивати“, кольми паче в новой благодати непокоряющихся святей восточной и великороссийстей церкви подобает наказанию предавати, достойно бо и праведно есть: понеже тамо сень, зде же благодать; тамо образы, зде же Истина, тамо агнец, зде же Христос». Эту идею поддерживали ведущие архипастыри господствующей церкви. Митрополит Стефан Рязанский утверждал: «Сия же вся прилична суть еретиком: убо тех убивати достойно и праведно». Другой митрополит Стефан Яворский в книге «Камень Веры» доказывает: «Златоустый святый с прочими, татей и разбойников толкует быти еретиков… Иного на еретика врачевания несть паче смерти». Направленная против древлеправославных христиан инквизиция получила оформление в решениях соборов 1681 и 1685 годов. Распубликованные в виде царских указов постановления устанавливали порядок следствия по делам раскольников, виды пыток и казней. И в католической церкви, и в господствующей российской церкви применялись сходные методы наказаний: бичевание кнутом, сожжение в срубе, отсечение головы, расчленение, уморение голодом и пр. Так называемые «Двенадцать статей» царевны Софьи представляли собой адаптированную копию латинских инквизиционных актов. Вот лишь некоторые из них:

• Открыто критикующих церковные реформы, «производящих в народе соблазн», если не покорятся, «жечь в срубе».

• Под пытками раскаявшихся, но потом вновь вернувшихся к старой вере «казнить той же смертию».

• Если кто из христиан перекрещивал крещеных в новой церкви то их «казнить смертию».

• Если кто-то из перекрещивающих раскается, то разрешается исповедать, причастить его, а затем все-таки «казнить тою же смертию без всякого милосердия»

• Покрещеных в древней православной вере «если останутся упорными, казнить смертию».

• Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и ссылать в отдаленные места.

• Бить кнутом и батогами даже тех, кто окажет хотя какую-нибудь милость древлеправославным христианам: дадут им или поесть, или только испить воды.

• Ссылать и бить кнутом и таких людей, у которых староверы только приютились.

Законодательное утверждение нашли и финансово-экономические стороны инквизиции: «Поместья их и вотчины, и дворы, и лавки, и промыслы, и заводы отписывать на себя Великих Государей и продавать по оценке с большой наддачей для того, что по таким сыскным делам на прогоны и посыльным людям в жалованье их Государские денежные казны исходит не малое число». Чтобы у государственных структур не вышло осечки, свой указ о конфискации имущества составил патриарх Иоаким.

Отныне все покорившиеся властям священники и епископы должны были «смотреть накрепко, чтобы раскольники не жили в волостях и в лесах, а где объявятся – самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать, а деньги присылать в Москву».

По мнению историков число жертв только за первое столетие гонений на старую православную веру исчисляется несколькими десятками тысяч сожженных, уморенных голодом, замученных, обезглавленных, замороженных заживо. Несколько миллионов человек было сослано, заключено в тюрьмы, лишено звания и имущества. Этот своеобразный рекорд репрессий по религиозным мотивам долгие годы оставался не досягаемым. Только в начале двадцатого века его сумели повторить большевики. Историк И. Филлипов в своей книге «История Выговской пустыни» (С-Пб. 1862) так описывает картину религиозных преследований в России: «Везде бряцали цепи, везде вериги звенели, везде никонову учению служили дыбы и хомуты.

Везде в крови исповедников ежедневно омывались железо и бичи. И от такого насильственного лютого мучительства были залиты кровью все города, утопали в слезах села, покрывались плачем и стоном пустыни и дебри, и те, которые не могли вынести таких мук при нашествии мучителей с оружием и пушками, сжигались сами».

Никому не было пощады: убивали не только мужчин, но и женщин, и даже детей.

Западная инквизиция просуществовала до начала 19 века. Последнее аутодафе (без смертной казни) было совершено в Валенсии в 1826 году.

Последней жертвой восточной инквизиции стал христианин Феодор Жигарев. Он был обвинен в перевозке и хранении освященного мира и погиб в суздальской крепости в 1856 году.

 
Расправа над монастырями
 

Судебные процессы, конфискации, пытки и казни совершались по всей территории московского государства. Однако, первые удары инквизиторского молота были нанесены по монастырям – оплотам православия, хранителям священных традиций, центрам христианской культуры. Одна из самых кровопролитных расправ свершилась в Соловецкой киновии, обители, просиявшей целым сонмом святых иноков и чудотворцев. Этот крупнейший на севере Руси общежительный монастырь вместе со многими другими монастырями и скитами русской Церкви отказалась принять новые книги. Соловецкие старцы решили продолжать службу Божию по старопечатным дониконовским изданиям. Они написали государю в течение нескольких лет пять челобитных, в которых умоляли царя только об одном: разрешить им оставаться в прежней вере неизменно. «Плачемся вси со слезами, – писали иноки царю Алексею Михайловичу, – помилуй нас, нищих и сирот, повели, государь, нам быти в той же нашей старой вере, в которой отец твой государев, и вси благоверные цари и великие князи скончались, и преподобные отцы Соловецкой обители Зосима, Савватий, Герман и Филипп митрополит, и вси святые отцы угодили Богу». Соловецкие иноки были твердо убеждены, что измена старой вере означала измену Церкви и Самому Богу. Поэтому они писали: «Лучше нам временною смертью умереть, нежели вечно погибнуть. И если нас предадут огню и мукам или на части рассекут, мы и тогда не изменим апостольскому преданию во веки». По их слову все и случилось. В ответ на просьбы и мольбы смиренных иноков царь послал в Соловецкий монастырь войска, чтобы силою заставить старцев принять новые книги. Иноки затворились в обители за толстыми каменными стенами. Царские войска осаждали Соловецкий монастырь почти восемь лет, с 1668 по 1676 г. Наконец, в ночь на 22 января 1676 г., в результате предательства одного из братии, нового иуды, отворившего тайный ход, стрельцы во главе с воеводой Мещериновым ворвались в обитель, и началась страшная расправа с насельниками монастыря. Было замучено до 400 человек: одних повесили, других порубили на плахах, третьих утопили в проруби. Были и такие, которых вморозили в лед, или подвесили, подцепив за ребра крючьями. Вся обитель была залита кровью святых страдальцев. За это деяние царь Алексей Михайлович получил мзду от Всемогущего Господа Бога – через несколько дней после разорения обители он скончался в страшных муках. Ни молитвы патриарха, ни молебны всего священного синклита не могли спасти его или хотя бы ослабить страдания. Тела же казненных иноков, оставленные не погребенными для устрашения местных жителей, оказались нетленными. Они пролежали на острове все лето и ни звери, ни насекомые не коснулись их. Не менее жестокая расправа состоялась в древнем Палеостровском монастыре. Войско новгородского воеводы «сташа за горою близ монастыря и начаша с пушек по монастырю стреляти и со всего воинского оружия». После первого неудачного штурма началась осада святой обители. Окруженные иноки «уготовляшеся к конечному смертному уготовлению, моляшеся день и нощь и пребываху в посте, и в молитвах, и в плаче, и в слезах просяще у Бога отпущения грехов своих».

Через несколько месяцев, усиленное «прибавочными стрельцами», войско ворвалось в киновию. Разозленные непреклонностью иноков и длительностью осады, получившие приказ «приступать без милости», солдаты развернули орудия и стали расстреливать центральный храм, в котором продолжалась служба поста Рождества Христова. Вскоре церковь загорелась, а вместе с ней запылали и все остальные постройки: «Монастырь со строением весь сгорел, и отец Герман со всеми собравшимися скончашася за древлецерковное благочестие числом к тысящи пять сот, усопши о Господе вечным сном».