Текст книги "Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы"

Глава 15. Терапия природой, демократические печенюшки и зловещие духи

Джесс, Расс и Фанки штурмовали вход в больницу решительно, но обаятельно. Расс усыпил вялое сопротивление девушки на ресепшн, одарив её теплом поистине королевской улыбки и внушительными калориями купленной по дороге коробки конфет. Джесс оставил друга, изогнутого в форме кающегося вопросительного знака, блокировать девушке все выходы из «окружения». Впрочем, она и не собиралась прорывать такую очаровательную осаду.

Сам Джесс, прыгая через три ступени, через минуту был на втором этаже и входил в кабинет доктора Хата.

– От Винсии по-прежнему никаких новостей? – спросил доктор, не теряя времени на приветствия. Услышав отрицательный ответ, он на миг задумался.

– Джесс, ты, конечно, понимаешь, что отпустить Ламентию просто так, не согласовав это с главным врачом и её родственниками, я не могу. И мы оба знаем, что эти согласования ничего не дадут. Никто на такое не пойдёт.

– И что Вы предлагаете? Сдаться? Оставить девочку в беде?

– У меня есть одна мысль. Шальная, я бы сказал, идея. Но попробовать можно. Нам понадобится ещё один человек. С актёрскими способностями. И умеющий врать во благо, глазом не моргнув. Хотя бы по телефону.

– Может, миссис Ти согласится? – неуверенно сказал староста.

– Вполне может быть. Я помню, как она меня насчёт дырки в стене «развела». Я тогда по полной программе «купился». Поверил ей.

– А насчёт чего ей небылицы плести придётся?

– Насчёт «терапии дикой природой». У нас как раз это направление в реабилитации депрессивных больных опробуется. Специалиста ждём со дня на день. Ну, так, представим, что она сегодня и прибыла. Из Индии.

– Но ведь потом главный врач с ней встретится и всё… Конец Вашей карьере. Возможно, и миссис Ти конец придёт.

– Она – моя невеста.

– Кто, миссис Ти?!!! – Джесс чуть не задохнулся от праведного гнева.

– Да нет. Та самая доктор, которая природой лечит. Так что с ней я договорюсь. И никто ничего не узнает. А вскоре я действительно Ламентию на её сессии запишу.

– Ладно! Некогда сейчас о деталях рассуждать. Человека спасать надо. Что конкретно будем делать?

Я, между тем, не подозревая о трагических событиях с моими подопечными, скромно наслаждалась выходным днём. Наслаждалась тихо и безмятежно. Тем более что, возможно, это был мой последний спокойный выходной.

Дурной пример заразителен. Наслушавшись коллег о возможности заработать лишние сотни долларов, не платя налогов очень несимпатичному мне американскому правительству, я нашла себе ещё одну работу. Приступить к ней я планировала в следующую субботу. Точнее, в ночь с субботы на воскресенье. Потом немного отдохнуть и заступить во вторую ночную смену: с воскресенья на понедельник. Я, правда, старалась не задумываться о том, как я буду вести уроки в понедельник. Вот когда он наступит, – тогда и задумаюсь, решила я.

Я неторопливо меняла каналы, пытаясь найти хоть что-то с проблеском интеллекта или искрой тонкого юмора. Мне не везло. Комедийных и просто шоу был завал, но он больше напоминал завалы отработанного и не подлежащего утилизации «постментального» мусора.

Только в Америке я оценила наше, российское, телевидение. Его масштаб и безбрежную тематику.

Хочешь побаловать эксклюзивом свой усыхающий эстетический пласт? Пожалуйста! К твоим услугам мой любимый канал Культура. Тут такое изысканное меню для эстетов, худсоветов, искусствоведов, киноманов, любителей художественных раритетов и просто высококачественного «культурного продукта», что хоть весь день от экрана не отрывайся – оглупеть не получится. Проверено на себе.

На политику потянуло? Да пожалуйста! Имеешь право хоть каждый день дебаты и анализы от экспертов слушать. Причём, как правило, от тех, кто друг друга на дух не переваривает: либералов, патриотов, модернистов, коммунистов, демократов и даже монархистов! Так как будто нам своих спорщиков не хватает, – эти полемисты слетаются в наши студии со всей земли нерусской: поляки, французы, американцы, сирийцы, чехи, немцы и даже украинцы. Я в последнее время думаю, что дома, на родных телеканалах, им высказаться, наверное, не дают. Или дают, но не до конца. Вот бедолаги к нам и спешат: пароходом, самолётом… короче, кто на чём может. А мы гостям всегда рады. Пока они мирно спорят и оружием не размахивают.

Я, правда, если бы увидела нечто подобное по американскому телевидению, решила, что мне кошмар приснился и от страха к соседке, миссис Бой, за защитой бы ринулась.

На этом месте мои размышления прервал громкий стук в дверь. Только один человек мог стучать так, что дом готов был развалиться на все четыре стороны, распахивая стены для гостьи.

Конечно, это и была знаменитая миссис Бой. После нашей с ней «ураганной» поездки она меня зауважала. Хоть и побаивалась. И всё из-за того, что я попросила ливень на минутку остановиться, – он и остановился. А вот миссис Бой в тот раз убежала.

Чемпионка по подъёму тяжестей прикрывала объёмный живот ещё более объёмным блюдом с печеньем. Простая, от души улыбка на лице богатырши, не могла не вызвать симпатию.

– Чем занимаемся?

– Вас вспоминала. О телевидении размышляла.

– Подхалимничаете, небось, – хитро чмокнув губами, незлобно сказала миссис Бой.

– Ещё чего!

– Так печенюшек ведь хочется, – миссис Бой подмигнула мне. Как ей это удалось – загадка. Её веки так тяжело и крепко лежали на глазах, что, казалось, быстро моргнуть, тем более одним глазом, просто невозможно.

– Это как посмотреть. Может, Вы подкупить меня решили. Информатором, например, сделать, – мой рот тоже полз к ушам почти машинально. Я начинала понимать секрет счастливой семейной жизни миссис Бой с её хрупким, всегда согласным с супругой, мужем.

– Угадали! Я за информацией пришла. Вопрос у нас к Вам вскочил, – захохотала гостья так бодро, что печеньки радостно подпрыгнули на блюде.

Я приготовила нам чаю, и мы присели за кухонный стол.

– Мы тоже с мужем телевизор с утра смотрели. Новости. Только не местные ужастики, кто кого порезал, застрелил или просто мило обокрал, а из Нью Йорка. Нетуок, так сказать. И вот что нас не в первый раз удивило…

Разговор становился интересным. Я ничего подобного, честно говоря, не ожидала. Разговоры в женских кампаниях в Америке меня усыпляли на первой получасовке.

Я так и не приучила себя бесконечно обсуждать пёсиков, кошечек и свинок! Ещё быстрее я засыпала, если дамы заводили дебаты о шопингах. Это был кошмар! Остатки энергии и здорового энтузиазма пускали видимые для всех пузыри крайней скуки, и я под любым предлогом сбегала из компании. Я уж промолчу о детальных описаниях рецептов печенюшек! Я твёрдо уверилась, что именно печенюшки являются символом хорошей домашней хозяйки и американского домашнего патриотизма.

Но миссис Бой абсолютно серьёзно озадачила меня неприятным вопросом:

– У вас в стране, в России, предатели и доносители всегда ведь были в почёте? Я говорю про предателей высокого класса.

Я задохнулась от возмущения. Кто бы говорил!!! Американцы, которые каждые выходные развлекают себя писанием доносов на соседей?! У того лужайка, видите ли, три недели не кошена. Этот окна меняет без одобрения муниципалитета. А тот нелегальных иммигрантов использует: они у него овощи выращивают.

Видимо, я так покраснела, так сердито задышала, что гостья дружески хлопнула меня по спине, приводя в чувство. После её хлопка я «отходила» молча и спокойно минут пять. Миссис Бой использовала эти минуты, чтобы продолжить:

– Я про предателей национальных интересов речь веду. Мы с мужем заприметили ваших политиков, которые в Вашингтон так и шастают. Как на работу. То просят денег на поддержку избирательных кампаний. А то и хуже. Ваших, других политиков, из другого лагеря просят наказать. Даже списки какие-то всё время возят. И умоляют, паршивцы, санкции покруче на вас наложить! Неслыханная штука для Америки!

– А… вот Вы о чём, – ко мне, наконец, вернулось нормальное дыхание. – Да, такие у нас есть.

– А почему вы им позволяете так страну позорить? Да если бы наш хоть один к вам помчался за подмогой, мы бы нашли способ его успокоить. Мы с вами, крути не крути, глобальные соперники. Если не хуже. У вас что, больше демократии, чем у нас?!

– Выходит, что больше, – согласилась я.

В этот момент зазвонил телефон. Я ответила. Вероятно, моё лицо менялось так живописно и резко, что миссис Бой замолкла и смотрела на меня с видимым испугом и сочувствием.

– Когда я должна позвонить? – упавшим голосом спросила я доктора Хата.

– Сейчас. Без промедлений и обдумываний. Мы и так слишком долго бездействуем.

– Хорошо. Я перезвоню.

Я сидела потерянная и абсолютно несчастная. Липкий пот чуть ли не капал с шеи и ладоней. А ведь мне предстояло разыграть самого главного врача больницы! Уверенно и с таким оптимизмом, который почувствует даже безмозглая телефонная трубка.

Миссис Бой решительно встала и изрекла:

– Я никуда отсюда не двинусь, пока Вы мне не расскажете, что произошло. Я – американка. В некоторых ситуациях чувствую себя увереннее Вас. Может, смогу помочь.

Я быстро, как на экзамене, объяснила ей, что произошло и что требовалось лично от меня.

– Я сделаю это, – без тени сомнения сказала соседка. – Пиши текст.

Через пару минут, сияющая и воркующая на прощание с главврачом, миссис Бой повесила трубку.

– Доктор сейчас получит разрешение по факсу. Собирайтесь. Выезжаем к пещере через пять минут. Мы с мужем можем оказаться полезными.

Я упала на её мягкую грудь как на подушку безопасности.

– Спасибо, Тара, – я вдруг вспомнила её имя. С того момента мы были на ты.

Пока мы упражнялись в «художественном вранье», Фанки занимался более важными вещами: он доставал снаряжение для спуска в пещеру. Ему помогал Джесс. Он позвонил в местную МЧС и, представившись самим собой, то есть сыном начальника полиции, попросил специальный телефон. Такой, каким пользуются спасатели в экстремальных ситуациях: он надёжнее, заряжается от провода, на одном конце которого всегда есть человек, готовый принять сообщение и подзарядить аппарат. Джесс объяснил, что он ему нужен для бойскаутских учений.

Муж Тары, миссис Бой, тоже закинул в машину какое-то снаряжение: я успела разглядеть очень длинную верёвку с замковым креплением, водолазный костюм и коробку с инструментами.

Мы все встретились около пещеры. Саният была бледнее любого известного человечеству привидения. Единственным моментом, когда чуть – чуть краски появилось на её унылых щеках, была минута встречи и объятий с Ламентией. Ребята решили, что Саният надо немедленно вернуться домой, пока её мама не подняла шум. Отвезти её вызвался Фанки.

Руководили операцией Тара и Джесс. Расс пребывал в тревожно-восхищённом ступоре: он так гордился Ламентией, спокойно и деловито готовящейся к спуску! Но, в тоже время, так за неё боялся, что мог соперничать с Саният цветом несчастного лица.

Муж Тары удивил нас всех. Он надел нечто вроде гидрокостюма и заявил, что запросто пролезет в узкий вертикальный вход. Первым. Потом спустится Ламентия. Сам он собирался плыть по реке, а девушку отправить вдоль реки, по узкой полоске влажного берега.

– Да как же Вы сумеете проскользнуть через эту дырку? – изумилась я, подходя к неприятному, как разинутый клюв страшной птицы, входу в пещеру. – Она же тесная для мужской фигуры.

– Мой тигрёнок (я поняла, что это относилось к мужу) был цирковым, – с уважением прервала меня Тара. – Он под куполом цирка и не в такие кольца проходил как нитка в иголку.

Она подошла к супругу и нежно его поцеловала. Мужчина растаял в глупой и счастливой улыбке. Парочка была ещё та! Огромная дикая тигрица ласкается к маленькому, едва появившемуся на свет тигрёнку! «Уморительно и трогательно», – подумала я.

– А за его страховкой я сама буду следить! – заявила соседка. – Я крепче любого дерева его «поводок» буду держать. Никаким русалкам тигрёночка не отдам!

Все, незаметно для себя, улыбались. Напряжение спадало, сменяясь деловитостью, продуманностью действий и слаженностью отдаваемых Джессом команд.

«Тигрёнок», в чёрном, плотно облегающем его тщедушное тело костюме, начал спуск. Самый рискованный из всех, что я видела. Он не пристегнулся к страховочной верёвке. Замок он оставил Ламентии. Мужчина поднял руки, ввернул в себя оба плеча, расположив их вниз и вдоль позвоночника, обвил правой ногой левую (получилось два с половиной оборота ноги) – и сразу уменьшился в размере вдвое. Миссис Босс окинула нас снисходительным взглядом и подала ему верёвку, на конце которой красовался большой крепкий узел. Тара намеревалась держать и тихонечко стравливать верёвку вниз, полагаясь только на собственную силу. Впрочем, в ней, в этой силе, никто из нас не сомневался.

Мужчина начал снижение. Ламентия, пристёгнутая к страховке, укреплённой на крепком дереве неподалёку, ждала своей очереди. Ждать пришлось недолго. Через двадцать-тридцать минут зазвонил телефон. «Тигрёнок» достиг дна и встретился с енотом. И это была первая хорошая новость: появилась надежда, что Винсия испугалась не чего-то сверхъестественного и ужасающего, а, зачастую парализующих неподготовленных путешественников, глаз животного. Ламентия, не выказывая ни страха, ни капли сомнения, подошла к узкой, поющей пещерным ветром дыре. Расс бросился за ней. Мы отошли и отвернулись, оставив им минуту на особые слова.

– Всё! Я пошла! – крикнула девушка и стала исчезать в зловещей черноте вертикального входа.

Весточка от неё пришла минут через пятнадцать.

Именно тогда до нас дошло, что супругу миссис Бой всё же пришлось туго во время спуска. Он останавливался пару раз, не подавая, впрочем, никаких реплик. Но мы поняли, что ему, вероятно, приходилось импровизировать с положением тела, чтобы преодолеть самые узкие места. Поэтому его схождение вниз заняло значительно больше времени.

– Всё, мы направляемся к реке! – оповестил нас напарник Ламентии. Прошло не менее сорока минут, прежде чем в телефонной трубке зазвучал грозный, наполненный безжизненным пещерным эхом, гул пенящейся воды.

– Мы разделяемся. Я прицепляю верёвку к замкам рюкзака и вхожу в реку. Ламентия пойдёт вдоль пещерной стены. Фонари у нас в порядке. Слышим вас отлично.

Миссис Босс удвоила усилия. Верёвка стала натягиваться быстрее и быстрее. Женщина превратилась в умно функционирующий клубок мышц. Впрочем, ни растерянности, ни неуверенности на её лице не читалось. Всё стихло. Говорить не получалось. Оставалось только ждать.

Винсия очнулась от очередного удара шлемом об огромный камень. Шею пронзила острая боль. Ног она не чувствовала, и это её пугало больше, чем разряды боли. Казалось, что её куда-то привесили, зацепив шлем за огромный каменный крюк и отключив от тела ноги. Болело лицо, с которого стекало что-то солёное в почему-то открытый рот.

– Да ведь я кричу! – подумала девушка. – Я кричу, значит, жива. Но где же ноги?

Она попыталась пошевелить шеей и глянуть вниз, но тут же потеряла сознание от очередного электрического разряда из шеи в голову.

Хлёсткий шквал холодной воды, набросившийся на лицо, заставил её, однако, открыть глаза. Никчемные, впрочем, в темноте. Все сказки про то, что глаза к ней привыкают, – это сказки. Спелеологи прекрасно знают, что нет ничего ужаснее, чем остаться в пещере, даже в той, которую знаешь, без света. Ты становишься намного беспомощнее эмбриона в утробе матери. Беззащитнее любой мелкой твари под ногами пешехода.

Винсия попробовала медленно поднять правую руку. Осторожно и неспешно, оберегая шею от излишней травмы. Ей это удалось. Она дотянулась до шлема, отдохнула и, наперекор пронзившим всё тело искрам боли, открыла ладошку кактусом, пытаясь вытянутыми пальцами нащупать на голове фонарик. Их на шлеме было два.

И тут она испытала то, что позже назвала «прозрением через боль». Потому что её острые шипы дали сигнал, что ноги целы! Там, внизу, было тоже больно! И это было так хорошо, что Винсия приказала себе отдохнуть, «собраться изнутри» и решить, что делать дальше.

В крайнем напряжении мышц ладони, она вытянула средний, самый длинный палец руки. Слабо постучала им по фонарику, который ещё не использовала. Аварийному и очень прочному. Надо было нащупать кнопку выключателя. Палец медленно двигался по коробке крепления. Но кнопки не находил. В изнеможении рука опала вниз мокрой плетью.

Винсия задумалась. Она лежала или висела где-то, постоянно атакуемая водяными вихрями и чем-то крепко зажатая. Но головой она шевелить могла. В теории. На практике, шея сопротивлялась любому движению яростно и решительно. Надо было выбирать: либо зависнуть здесь беспомощной мухой в водной паутине, либо рискнуть и сделать резкое движение головой. Ведь теперь она знала, где находится спасительный свет. Оставалось повернуть голову той стороной к камню, где был фонарь.

Господи, как же трудно было на это решиться! Но девушка вздохнула так, чтобы заполнить воздухом все позвонки шейного отдела. Легче стало сразу. В шее что-то щёлкнуло, и часть боли отпустила. Винсия продолжала дышать, используя ритмичные перерывы между водяными атаками, пытаясь каждым вздохом как бы удлинить шею, почувствовать пространство между измученными, сдавленными позвонками.

Наконец, она поняла, что готова попробовать сильно, но по возможности не резко, наклонить голову вправо и назад. Надо было заставить фонарик заработать. То, что её взяло в плен, а именно, огромный мокрый камень, должно помочь от него освободиться. Ведь обычно выход из проблемы там же, где и вход, к месту вспомнилась присказка Лины.

Лёгкий удар о скалистую поверхность зажёг свет только на секунду. И он тут же погас.

– Наверное, выключатель сломался. Что же делать? – почти спокойно и безразлично подумала девушка. Она стала уставать. Ей хотелось просто закрыть глаза и отдохнуть. Под шум воды и убаюкивающую тяжесть вечной тьмы. Силы вдруг стали таять очень быстро. Винсия сомкнула измученные, бесполезные в этой беспросветной бездне глаза, и упала головой на скалистый отрог.

Зажёгся свет. Девушка пошевелилась, и свет погас. Она поняла, что кнопка выключателя либо заедает, либо её не получается утопить вниз так, как положено. Она в изнеможении, безвольно опустила голову на каменную подушку. Свет зажёгся. Яркий свет от неиспользованного аккумулятора. Не шевелясь, Винсия огляделась. Она лежала на камнях, целой гряде камней, которые, вероятно, упав с пещерной стены, образовали своеобразную речную запруду. Обе ноги оказались зажатыми той частью каменной плотины, которая убегала в речку. Винсия сообразила, что она попала в типичную водяную «бочку», где взбешённая преградой вода шипела, плевалась, фонтанировала во всех направлениях. Одна их таких струй и выкинула лёгкое тело на камни. И чтобы удержать добычу, привалило ноги непрошенной гости сподручным пещерным материалом.

Свет ярко освещал угрюмые стены и мертвецки бесцветную, злящуюся на подземный плен, воду. Винсия попробовала шевельнуть сначала правой, потом левой ногой. Пальцы левой нашли крохотные пустоты. Девушка начала шевелить ими сильнее и сильнее, стараясь не двигать плечами и шеей. Вскоре пустоты было достаточно, чтобы двигать лодыжку, а затем и колено левой ноги. Чередуя крайнее напряжение всех мышц ноги с полным отдыхом, Винсия собралась с духом и дёрнула ногу к себе. Резкая боль в шее отдалась в голову, и она опять потеряла сознание.

Получив очередной сеанс « водяной реанимации», девушка пришла в себя и задумалась. Опять было темно и безнадёжно. Однако, левая нога была при ней! И могла теперь помочь правой выбраться из плена. Винсия сосредоточилась только на этой задаче: вернуть обе ноги! Она убедила себя, что если ей это удастся, всё остальное как-то решится, сложится и образуется само собой. Так всё и случилось.

Ноги сами стали тянуть туловище вон из мстительной, вероломной реки. Винсия отползла к стене. Когда она мягко и аккуратно села, привалившись к холодным, но сухим камням, она вдруг вспомнила о туристическом фонарике в её рюкзаке.

– Как я могла забыть о нём? – ругала себя измученная девушка. Фонарик загорелся, осветив содержимое рюкзака, и Винсия увидела таблетки от боли и болеутоляющую мазь! Храни, кто там есть выше нас, подругу Саният, которая собирала для неё аптечку. Жизнь только начинается!

Вдруг до неё донеслись какие-то посторонние звуки. Что правда, то правда: слух неимоверно обостряется в темноте. Казалось, что река с кем-то то – ли говорит, то – ли играет. Винсия стала светить фонариком в сторону реки, туда, откуда она приплыла, но ничего особенного не заметила.

Однако через минуту-другую она расслышала собственное имя, долетавшее до неё кусочками эха, отражаемого мрачными стенами подземного мира.

Девочка запаниковала.

– Галлюцинации, звуковые, – решила она.

О таком явлении в пещерах она читала. Но никогда не думала, что ей будет так жутко.

– Вин..си..я, Вин… си… я – звал глухой незнакомый голос.

– Я спасатель! Не бойся! Свети фонариком вверх по течению реки…

Винсия не могла поверить в то, что слышала: «Её ищут! Её точно спасут из этого каменного мешка!».

Но уже в следующую минуту противоречивые, не совсем добрые чувства, начали борьбу за главное место в её душе. С одной стороны, её охватила радость. Она не одна! Ей не страшно! Блаженное чувство безопасности согрело измученное тело. Но радость приглушалась ощущением провала, возникшим из ниоткуда «комплексом неудачника»:

– Я не прошла испытание! Если Саният вызвала МЧС, они будут обязаны задокументировать спасательную операцию. Какой уж тут шанс попасть в экспедицию!

Всё напрасно! Всё, всё!

Внезапно новая мысль буквально прострелила её уставшие от напряжения мозги:

– А может ли человек быть счастлив по определению, если он такой неблагодарный и переменчивый? Час назад я мечтала только о том, чтобы не умереть от боли. Потом просто выжить казалось чудом! Выжила, боль чуть – чуть усмирила, и что? Где радость? Где благодарность? А потом мы жалуемся на «удары судьбы» и жестокость мира?! Стоп! Хватить нюни самолюбия распускать. Судьбе это не понравится. Если я выжила, значит, для чего-то. Значит, и шанс мне будет дан это что-то совершить.

Винсия заулыбалась и с двойным усердием стала освещать реку.

Наверху, между тем, пришёл момент, когда за верёвку взялись все. Надо было силой натяжения « переиграть и победить» течение реки. Муж Тары сообщил, что ему надо остановиться. Причём, в таком месте, где все силы водной стихии сплелись в мощный клубок.

Винсия наблюдала, как совершенно незнакомый мужчина замедляет плавание, разворачивается к берегу и пытается, всё ещё помогая себе руками, выплыть к ней. Мужчина выглядел уставшим, но радостным. Он подплывал, а скоро и подходил к девушке с мягкой, доброй улыбкой на лице.

– Ну, привет, Винсия! Да ты героиня! Умудриться выжить в такой адской водяной бочке – для этого надо быть очень бесстрашной, сильной и упёртой! Тебя точно возьмут в экспедицию. Ты доказала, что ты – настоящий исследователь. А сейчас нам надо срочно дозвониться до Ламентии.

– В больницу? Ламентии?! Но зачем?!

– Нет, не в больницу. Она здесь. В пещере. Прибыла тебя спасать. Вместе с вашим старостой и другими парнями. Она должна берегом в эту сторону, нам навстречу идти.

– Ламентия! Это я, Винсия! Ты меня хорошо слышишь? – закричала в трубку, которую ей дал спасатель, девушка.

– Я тебя слышу, но не очень хорошо. Я ползу сквозь узкий туннель. Мне кажется, что впереди какая-то пещерная комната. Хочу в ней побывать.

Мужчина, побелев, перестал улыбаться и выхватил телефон:

– Ламентия! Возвращайся немедленно! Выползай ногами вперёд! Так медленнее, но надёжнее! Никаких комнат! Никакой самодеятельности!

Но Ламентия уже отключилась. Повисло тяжёлое молчание.

Спаситель Винсии решил идти вперёд, не дожидаясь девушки. Она не могла двигаться с его скоростью. Шея болела приступами: стоило неаккуратно повернуть голову, и боль пронизывала весь позвоночник. Ноги не подчинялись командам, посылаемым нервной системой. Требовалось время для восстановления кровообращения. Кроме того, было больно наступать на правую ступню: скорее всего, было повреждено сухожилие.

Но двигаться она могла. И была обязана двигаться. Мужчина проверил её мобильный. Он был в порядке. Они даже позвонили миссис Бой (остальных телефонов её супруг просто не знал) и кратко, по-военному доложили об обстановке. Болтать и охать было некогда. После этого «спаситель» велел Винсии идти к выходу, не отдаляясь от стены, вдоль которой вилась речка, и звонить каждые 10 минут. Сам он спешил уберечь Ламентию от страшного испытания «Комнатой Люцифера», – именно так назвали этот пещерный зал два смельчака, побывавших там в прошлом году.

Ламентия на звонки по-прежнему не отвечала. Она при всём желании не могла этого сделать. Туннель, по которому она ползла, местами становился таким узким, что она продвигалась вперёд, лёжа на левом боку и неестественно заломив правую руку за голову. Отталкивалась она кончиками пальцев ног, кидая себя на пару сантиметров вперёд и проталкивая переднюю часть туловища при помощи вгрызшейся в породу левой руки. Вся левая сторона лица была поцарапана до крови. Левая ладошка тоже окрасилась кровью, сочившейся из-под ногтей.

Наконец, проход начал расширяться. Девушка блаженно вытянулась на животе, отцепила от страховочного пояса телефон, – и он тут же резко зазвонил. Ламентия дёрнулась и вздрогнула всем телом. Она явственно ощущала на лице необъяснимые волны страха, прокрадывавшиеся в лаз из противоположного выхода. Оттуда, где она надеялась обнаружить подземный зал.

– Ламентия! – сухо и повелительно говорил муж миссис Бой. – Немедленно возвращайся! Ту комнату посещать нельзя.

– Но я уже больше половины пути проделала. Осталось совсем ничего… Мне теперь вдвойне интересно: почему это туда нельзя заходить?

– Потому что у этой комнаты дурная слава. То ли она над старым кладбищем находится… То ли там индейцы племени Людей Тьмы обитали и Духов своих оставили. Но два мужика, которые туда пробрались, в больнице потом два месяца в себя приходили.

– Вы меня насмешили!

Ламентию, и, правда, пробрал смех. Мужики прямиком из комнаты в больницу угодили, а она прямиком из больницы – в комнату. В этом крылся какой-то знак.

– Клин клином вышибают, – сказала девушка, отключилась и двинулась вперёд.

Скоро она была в большом каменном купольном зале, в углу которого стоял огромный валун. Круглый, блестящий, как будто его полировали искусные мастера камень, казалось, что-то скрывал. Или что-то охранял. Над ним Ламентия увидела то ли иероглифы, то ли картину. Были изображены странные, с волчьими глазами и носами люди, несшие на головах что-то круглое. Фигур было две. А ноша на головах напоминала формой головки сыра. Причём, вторая была надкушена. Под картиной различались какие-то каракули.

Зазвонил телефон. Ламентия ответила и подробно описала всё, что видит. Она сфотографировала рисунки и медленно стала красться к валуну.

И вдруг волосы на её холке встали дыбом. По телу прошёл озноб. У неё было необъяснимое чувство, что за ней наблюдают. Ветер, и вообще всякое движение воздуха, резко прекратилось. А из-под земли донеслись глухие скребущие звуки.

Телефон прозвенел как звонок из другой жизни. Ламентия, сбиваясь и тяжело дыша, заговорила:

– Мне очень холодно и одиноко. Вы все меня бросили? – трубку заполнили тоскливые всхлипы.

– Деточка, возьми себя в руки и выбирайся оттуда. Немедленно Я туда не пролезу, даже если рыбкой сложусь.

– Но я боюсь. На меня кто-то смотрит. Или мне кажется, что смотрит.

– Двигайся спиной к лазу, потом выползай ногами вперёд. Ты должна следовать изгибам собственного тела. Как вползала, так и выползай. Это самый безопасный способ. Я тебя жду на входе.

– Но я, вроде бы, вижу дырку, яму.

– Где ты её видишь?

– С одного края камня, полированного валуна. Как будто это вход куда-то вниз…

– Вот, вот! В преисподнюю! Не смей туда подходить! Иди к туннелю…

– Но меня туда как магнитом тянет…

Линия замолчала.

Девушка, опасливо озираясь, подобралась всё-таки к отверстию с правого края камня. Когда ей оставалось склонить голову и посмотреть, что там, внизу, – её фонарь потух. Ламентия стояла в ступоре посреди кромешной тьмы и слышала, как там, в глубине земли то ли падают друг на друга камни, то ли кто-то огромный скрежещет железными зубами. Кричать она не могла. Двигаться не могла. Дышать почти не могла: из дыры под камнем пошёл поток такого зловонного, неописуемо едкого воздуха, что Ламентия отскочила от этого зловещего места и больно ударилась затылком о стену. Но удар пошёл на пользу. Она кое-что вспомнила. Расс дал ей на всякий случай свой мобильный, с фонариком, и она его держала в маленьком рюкзачке на правом плече. Мобильник работал. Освещая себе путь, девушка почти побежала к узкому туннелю. Но чувство, что кто-то незримый следует за ней, её не оставляло.

Телефон теперь молчал. Но задумываться об этом у неё не было ни сил, ни времени. Дикий, никогда прежде не испытываемый ею страх, плотно обхватил липкими, дурно пахнущими ладонями её спину и пытался удержать на месте. Она стряхнула ледяные клейкие пальцы и нырнула в туннель. В ту же минуту зазвонил телефон.

– Я ползу, ползу, – только и смогла сказать девушка.

– Ногами вперёд?

– Нет. Не получилось.

Сзади что-то скрежетало, а запах тлена становился невыносимым.

Телефон опять зазвенел бодро и обнадёживающе.

– Что там у тебя творится?! Ты что, канализационный люк открыла? Дышать даже здесь нечем.

Телефон замолк.

Ламентия поползла вперёд, не обращая в этот раз внимания на выступы, острые обломки камней внизу, не суживающиеся стены. Она ползла так быстро, что не замечала ни крови, заливавшей её исцарапанное лицо, ни сломанных до мяса ногтей, ни боли в ушибленных коленях. На обратный путь ей понадобилось вдвое меньше времени. Как только она увидела протянутую ей спасительную руку, девушка ухватилась за неё намертво, и скоро сидела рядом с мужем миссис Бой.

Лицо было зеленоватого оттенка. Дышала она быстро, почти не вдыхая. Голова бессильно склонилась на плечо мужчины, и Ламентия упала в обморок.

Нашатырный спирт привёл её в чувство. Но теперь её тошнило. Она согнулась в рвотном приступе. Придя немного в себя, попросила воды, и выпила всю бутылку.

– Ты можешь побыть одна? – неуверенно спросил муж миссис Бой. – Мне надо встретить Винсию. Она еле идёт.

– Нееет!!! – умоляюще вскрикнула девушка. – Я боюсь. Я не могу одна.

– А двигаться ты можешь?

– Да, лучше двигаться.

Они двинулись навстречу Винсии. Та оказалась не так далеко. И скоро все звонили наверх, сообщая, что возвращаются.