Текст книги "Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы"

Глава 30. Взбесившийся телефон и очень ценная школа

День начался не с привычного лучика солнца, готового трудиться сверхурочно даже в рождественские каникулы, а с оглушительных, звучащих бесцеремонно и очень тревожно, телефонов.

– Да, кто звонит? – сонно и, стараясь не шевелить больным плечом, промямлила я в трубку стационарного чудовища, разбудившего меня в такую рань. Часы на его дисплее показывали пять утра.

– Миссис Ти! Похоже, у нас несчастье. Винсия Вам не звонила? – голос шерифа звучал незнакомыми нотками паники.

– Звонила. Вчера рано утром. Перед восхождением. А что происходит?

– Вся группа должна была вернуться с маршрута вчера, к 19.00. В лагерь у подножья горы. Но они там так и не появились.

– Вы пробовали дозвониться по тому, спутниковому телефону, что на вершине Капитана?

– Он молчит. Там никого нет. Дело осложняется тем, что в горах поднялась буря. В Сьерре Неваде такое случается раз в десятилетие.

– Давайте успокоимся и подумаем. Спасателей послать к ним можно?

– Можно. Уже вышла одна группа. Та, которой разрешили. Погодные условия не позволяют использовать авиацию. Они категорически отказались рассмотреть такую возможность, пока ветер не стихнет.

– Шериф! Я отключусь на минутку. У меня одна идея. Надо кое с кем поговорить. Я перезвоню.

Не успела я положить трубку, как захлёбывающимися трелями «заистерил» мобильный.

– Миссис Ти! Я чувствую, что что-то не так, – трубка частила голосом Ламентии. – второй день ни Винсия, ни Софья не отвечают на звонки. Я знаю, что они в горах. BBC передают прогноз погоды и сопровождают его предупреждением: « Уважаемые путешественники, собравшиеся на каникулы в Сьерра Неваду! Убедительная просьба отложить поездки и экскурсии. Горный массив оказался в эпицентре снежной бури. Сила ветра, сопровождаемого мощным снегопадом, такова, что всякое восхождение в горы невозможно, включая с использованием технических средств». Я вам целиком всё зачитала.

– Ламентия, возьми себя в руки и успокойся. Истерикой никому не поможешь. Да, связи с ребятами нет. Но мы все работаем над проблемой. И я отключаюсь. Мне надо кое-что сделать. Будут новости, – перезвоню.

Тут же, как будто издеваясь, тишину взорвал стационарный телефон.

– Вы, так называемая учительница! Вы у меня в Америке, на нарах и без гражданства, до конца жизни отдыхать будете! Где моя сестра?! И не вздумайте врать! – трубка гнусно плевалась, шипела и открыто мне угрожала голосом брата Ламентии. Во мне мгновенно пробудилась актриса и ожила «школа Станиславского».

– А почему Вы мне звоните? И с какой стати я должна с Вами разговаривать?

– Так ведь это Вы организовали ей какую-то стажировку. Во Франции.

– Я организовывала. Я старалась, но в последний день меня не было в штате. А вечером я пережила покушение и находилась в заложниках. Хотите, я попрошу шерифа Вам всё объяснить?

Шериф был последним человеком на планете, с которым этот мерзавец хотел бы поговорить.

Пользуясь его молчанием, я быстро затараторила:

– А Вы уверены, что она во Францию отправилась? Вы её проводили? И с чего это вдруг у Вас такая истерика? Ламентия убила, что ли, кого-нибудь?

– Она пропала! Её нет во Франции!

– А Вы что, из Франции мне звоните? Сестру решили проведать?

– Нет… Ну… Наш, как бы, общий знакомый её там не нашёл.

– Так он её знакомый, общий знакомый или как бы общий? Если последнее верно, то, вполне вероятно, что она просто не захотела, чтобы он её нашёл.

– Хммм… может, Вы и правы.

– А, с другой стороны, Ламентия – девушка непредсказуемая, – я вошла во вкус и врала с удовольствием. – Она что-то про Мексику много говорила. Про мафию… про бабушку. Всё невест каких-то искала. Ну, Вы же знаете её фантазии. Вполне возможно, что в Мексику она и рванула, вместо Франции. Вы бы проверили.

– Да, спасибо. Извините за грубость. Ценный совет.

Братец отключился.

«Вот пусть теперь раздваивается и ищет её сразу в двух местах, пока она в третьем жизни радуется»» – мстительно подумала я. Потом вздохнула и стала набирать на мобильном Тару Бой. Они с мужем до сих пор были в Неваде.

– Тара! Как я рада тебя слышать! Милая, дорогая Тара! Нужна помощь. Ребята в беде.

Я кратко обрисовала ситуацию. Тара обещала обсудить всё с мужем и перезвонить. Никаких звонков не было следующие два часа. Я не находила себе места, а когда удавалось его найти, оно почему-то не нравилось моему плечу, которое тут же посылало иглу острой боли в голову и далее по маршруту: шея, грудная клетка, предплечья и спина. Но я радовалась этой боли. Пожив и пережив достаточно, я знала, что легче пережить любую физическую боль, чем достойно справиться с сердечной.

Телевизор не радовал прогнозом погоды. В горах сохранялась опасность схода лавин, а снегопад только набирал силу.

Когда телефон, наконец, прорвал ужас молчаливого межвременья, я так резко поднесла мобильник к уху, что едва не потеряла сознание от боли.

– Слушай, Татиана! – бодрый голос соседки внушал надежду. – Мы с мужем находимся поблизости. Я имею в виду гору Капитан. Мы уже организовали из местных мужиков шесть поисковых групп. Они сию минуту отправляются к горе: кто на снегоходах, кто на внедорожниках. Начнут восхождение сразу со всех сторон.

– А не опасно ли это?

– Тебе напомнить, что мой муженёк из цирковых? И друзья у него соответствующие. Может, не очень образованные, но мужики отчаянные и ловкие. Их хлебом ни корми, – дай рискнуть чем-нибудь. А тут такое благородное дело: детей спасти.

– Тара, какой раз ты нас всех выручаешь! Я у тебя в неоплатном долгу!

– А кто тебе сказал, что платить не надо? Как вернёмся, с тебя полный русский обед: домашние пельмени, пшённая молочная каша и русские котлеты. С лучком и чесночком.

– Так ты надеешься, что всё получится?

– Конечно! Люди по неделе без еды спокойно выживают. А тут всего-то один день прошёл.

– Но холод! Как его пережить?

– Не так уж у нас и холодно. Во всяком случае, по сравнению с Москвой. У вас там сейчас -25, а здесь «-3—5». Можно в снег зарыться и переждать.

– Как ты думаешь, сколько времени займёт, чтобы прочесать гору?

– И загадывать не хочу!!! – рассердилась миссис Бой. – Я тебе ещё не всё сказала. Мой муж сейчас на военной базе, здесь, в пяти километрах от городка, в котором мы гостим. Может, военный вертолёт удастся подключить. Всё, мне надо идти. Я тоже в поисковую группу вхожу. А на телефоне моя кузина остаётся. На стационарном. Запиши номер.

Телефон смолк. Смолкла и надежда. Её место тут же заняла горечь бездействия. Моего, конечно. Шерифу я звонить почему-то боялась. И когда страх услышать самую плохую новость стал ощущаться мной физически, шериф позвонил сам.

– Спасибо за хлопоты, – баритон звучал не так безнадёжно, как первый раз. – Со мной связались ребята из Невады. Во-первых, наши, полицейские. Они три отряда организовали. Оторвали людей от праздничных хлопот и семей и отправились в горы. Потом начальник лётного отряда военной базы позвонил. У него сейчас Ваш сосед, мистер Бой. Синоптики обещают, что ветер начнёт стихать через пару часов, так что они вертолёт, оборудованный пожарной лестницей, в воздух поднимут. Сейчас подготовкой заняты. Кстати, сам мистер Бой с ними полетит. Он заявил, что даже без лестницы с вертолётов прыгать умеет. А там и горная служба спасения обещала попробовать малую авиацию задействовать. Я отключаюсь. Хочу ещё полицейские вертолёты Невады попросить подключиться. На связи.

Следующие звонки только прибавили нервозного нетерпения, которое граничило с отчаянием. Звонила миссис Лия, мать Ская. Описывать не буду, что и как она говорила. Но в конце разговора, она мужественно предложила любую помощь: физическую, финансовую и организационную.

Периодически сопела в трубку Ламентия. Расс держался мужественно, но переживал за друзей не меньше. Особенно за Фанки.

Лина и Саният готовы были послать в горы своих мужчин немедленно! Но это заняло бы слишком много времени. Саният плакала навзрыд, не стесняясь, и звонила каждый час.

Только к вечеру, когда за окном уже темнело, а сумерки в душе стали невыносимо тоскливыми, телефон прозвенел как-то особенно звонко и победно.

– Ну, болезная, принимай новости, – прикрывая усталость юмором, медленно говорила трубка голосом Тары. – Все живы, некоторые не совсем здоровы, но всё будет в итоге хорошо. Обзвони всех и успокой.

– Тара! Добрая ты наша фея! Кто же их первый увидел?

– Э нет, так просто не расскажешь и не объяснишь! Они все в разных местах были. Если точно, то в четырёх. Мой супруженец, например, Фанки с Винсией спасал. Они от безысходности почти до вершины горы вдвоём дошли. Покинули лагерь, вернее снежную пещеру, и стали вверх карабкаться. А не пошли бы – неизвестно, как бы всё кончилось. Он к ним с вертолёта на лестнице спустился, зацепил обоих, поднял, а сам остался. Отправился по их же едва заметным следам к стоянке. Там ещё троих обнаружил. Дети полуживыми были: брат с сестрой. И с ними почти недвижимый учитель-инструктор. Он им всю свою тёплую одежду отдал. Сам был как общипанный гусак: в синих пупырях.

– А где же были Джесс и Скай?

– О! С этими приключилось самое страшное. Если бы не индеец, потомственный охотник, этих двоих могли бы и не найти. Или найти, но слишком поздно.

– Пожалуйста, объясни по-человечески. Мне сейчас надо будет матери Ская звонить. Директору школы, где я работаю.

– Ну ладно, коли директору, то объясню. Парнишки отправились вниз, по склону, в надежде выйти к базовому туристическому лагерю. Им очень не повезло. Как раз в это время начался настоящий ураган. Только снежный. Лыжи в такой ситуации были бесполезны, и они, пройдя две трети пути, вынуждены были продолжить спуск пешком. И не выдержали. Сломились. Присели отдохнуть, чего в снежную бурю делать категорически нельзя, а встать уже не смогли. Так и остались сидеть. Двумя белыми холмиками. Найти их практически было невозможно.

– Так как же индеец их обнаружил.

– Оооо!!! Тут мистика любви вмешалась. Он так объяснил. Этот индеец шёл вверх по горе. Обошёл два холмика стороной, приняв их за присыпанные снегом валуны. Но что-то его насторожило. Показалось странным.

– И что это было? – я сгорала от любопытства.

– Один холмик как будто плакал. В верхней его части было две дырочки. На расстоянии человеческих глаз, как они расположены относительно друг друга. Он, индеец, и вернулся. А холмики-то оказались живыми: ваш староста Джесс и другой парнишка, Скай. Они слегка обморожены, конечно, но только слегка.

– А причём тут любовь? Вы с индейцем так прикалываетесь, что ли?

– Совсем ты скучная стала. И такая же обидчивая, как твоё плечо! Парень отчего, думаешь, плакал? Он не с жизнью прощался, а с любовью! Так он нам и прошептал потом.

– А где же была Софья? Ведь это она всю его жизнь изменила. Он впервые забыл про свою дислексию и понял, что кому-то очень нужен.

– Софья отправилась вниз, следом за парнями, к туристической базе. Она переждала пик снегопада и пошла. Очень ей тяжко пришлось! В лёгкой курточке, без шарфа и перчаток! Их она отдала детям, которые в пещере остались. И вот по дороге она заметила нечто странное. Как будто при порыве ветра яркое тёмное пятно колыхалось. Она – к нему.

– И что это было?!

– Лыжа. Воткнутая в снег и отмеченная коричневой материей. Ребята знак оставили. Для спасателей. Но Софья заметила знак уже после того, как индеец откопал парней.

– А саму Софью? Её кто нашёл?

– Вертолёт полицейский. К вечеру. Девочка уже тоже едва по снегу ноги тащила. Тоже была готова сдаться. Её яркая жёлтая куртка спасла. Именно куртку пилот и заметил. Как она потом сказала: «Я одела её только для Ская. Она слишком лёгкая. Но мне идёт». Вот и получается – сплошная магия любви! – Тара слабо, но очень по-доброму рассмеялась и попрощалась. Я осталась с глупо растекающейся по телу радостью.

Заснуть, однако, не пришлось. Через часик телефон забренчал так задорно и требовательно, что я поняла: звонит Винсия. И, скорее всего, рядом пыхтит Фанки.

– Миссис Ти! – Уф! Как же я рада, что до Вас дозвонилась! Столько надо рассказать! —

– А я так счастлива буду всё выслушать!

Мы обе рассмеялись.

– Вы знаете, как Фанки ночь провёл? Когда мы не очень-то умно решили в пещере шторм переждать?

– Ой! А, кстати, нет!!! Ведь для него даже спального мешка не было! Как же он с холодом справился?

– Он почти всю ночь торчал снаружи. Вход в пещеру откапывал. Ведь её заваливало со скоростью «снегометальной» машины, ну, из тех, которые на лыжных курортах применяют.

– Какой молодец! Какой герой! И он же укрепил тот яркий полог над входом, да?

– Вот именно! Без этого куска тента нас бы вообще не нашли. Пещера на следующий день превратилась в маскировочный блиндаж времён первой мировой. Снег сравнял её с землёй окончательно. А кусок, казалось бы, бесполезной тряпки, помог и лётчику и мистеру Бою со спасателями откопать ребят и учителя.

– Да, Винсия, у тебя какие-то странные отношения с пещерами: тебя к ним тянет, а они сопротивляются.

– Ну и пусть! Так даже интереснее жить! Да, у меня к Вам просьба будет.

Девочка помолчала. Я могла расслышать захлёбывающийся шёпот того, кто стоял рядом.

– Уж не с Фанки ли твоя просьба связана?

– С ним. С кем же ещё. Вы всё ещё преподаёте в школе Золотой Рощи?

– Вроде бы, да. Если меня миссис Лия, мать Ская, за «всё хорошее» ещё не выгнала.

Мне хотелось смеяться, но как-то нервно и напоказ. И я промолчала.

– А когда у Вас следующий урок?

– Сразу после каникул. Через неделю. Фанки хочет вместо меня поработать?

– Он просится к Вам на урок, чтобы поблагодарить всех ребят, которые помогли подготовить такую классную, крутую вечеринку. И сказать особое спасибо за костюмы.

Ну и ещё одна причина…

Винсия не договорила, получив, видимо, тычок в бок, потому что трубку заполнил щекочущий смех. Смех был таким заразительным, хоть и сдавленным, что и я залилась неуместными трелями, стараясь хихикать горлом и не шевелить рёбрами. В зеркале напротив это выглядело ужасно: чисто огородное чучело, у которого башку ветром сносило.

– Миссис Ти! Не слушайте её инсинуации!

В этом месте я повалилась с нездоровым хохотом на кровать. Слово «инсинуации» и Фанки подходили друг другу пуанты и коровьи копыта. Эко его развезло! Может, физический труд и горный воздух так на мозги действуют?!

– И Вы туда же! – проворчал парень, и даже моя телефонная трубка обиделась вместе с ним и стала ускользать из рук. – Короче говоря, чем ваши наветы слушать (моё горло опять заклокотало смешинками, но я их просто проглотила и откашлялась), я бы хотел просто знать: возможно это или нет? Всё.

– Милый ты наш спаситель! Конечно, возможно. Как только первый урок по расписанию будет, так я тебя с собой и возьму. Ребятам действительно надо сказать сердечное спасибо.

– Всё, замётано! – Фанки зазвучал понятно и просто. Потом он и Винсия со мной распрощались.

У вас, наверняка, бывают такие же шебутные дни, как тот, что я сейчас описываю. Всё идёт вне расписания. Всё случается, когда этого не ждёшь.

Прямо посреди ночи меня разбудил наглый, залихватский и заливистый очередной телефонный звонок.

– Миссис Ти! Я Вас, надеюсь, не разбудила? – трещала возбуждённым, звучащим уверенно и победно, голосом Ламентия.

– Конечно, нет, – промямлила я в ответ. – Кто же спит в три часа ночи?

Трубка замолчала, потом в замешательстве задышала хоть и нервно, но с плохо скрываемой радостью.

– Оооойй! Я забыла о разности во времени!

– Да ладно, я всё равно очень, очень рада слышать твой счастливый говорок. Что-то хорошее случилось?

– Не то, чтобы хорошее. Но интересное. И ещё…

– Да не тяни ты Чеширского кота за хвост! Он и так на всю свою морду улыбается!

– Догадайтесь, где мы были?

– В первой студии грамзаписи Битлз?

– Да там я уже сто раз побывала. У нас первый урок именно в том здании проходил.

– В Лондон ездила?

– Нет. Только собираемся.

– Ну, тогда сдаюсь. Говори, что случилось.

– Расса и всю их бойскаутскую тусовку в Итон пригласили!

– В тот самый Итон, откуда Ян Флеминг, автор Джеймса Бонда, сбежал?

– Он оттуда сбегал??!!

– А вам об этом не упомянули во время экскурсии?

– Нет! Зато сказали, что практически все премьер-министры, начиная с Черчилля, там учились!

– И как тебе Итон? Потряс воображение?

– Да главное не в том, что он что-то во мне потряс!

– А в чём?

– В том, какая я умная! И догадливая! И с интуицией у меня всё отлично!

Тут пришёл мой черёд для потрясений, сотрясений и опасений. Так Ламентия никогда раньше не говорила! Такого я могла ожидать от Фанки, но от неё…

– И кто же тебе об этом сказал?! Я, например, давно этот твой секрет знала.

– Дело было так. Прибыли мы в Итон, вошли на территорию и обомлели: это настоящий город! На холме посёлок виднеется, там преподаватели живут. Корпуса огромные, а между ними чего только нет: полянки, клумбы, поля футбольные, для игры в поло, для скачек, площадки баскетбольные и всякие разные. Заблудиться можно! Мы стоим, рот открывши, и тут к нам по шикарной лестнице спускается…

Ламентия перешла на шёпот, и я опять заволновалась. С таким придыханием говорят либо о королеве, либо об Иисусе Христе…

– Спускается сам директор Итона!

Уф! Всего-то навсего! И чего было так присвистывать и пришёптывать!

– Вы не представляете себе, какой это видный, вальяжный, импозантный мужчина!

– Может, и представляю! Он мне одного российского политика напоминает, оппозиционного, правда.

– Не перебивайте меня… Я и так волнуюсь. Пока он величаво, так неторопливо шествовал, мы с Рассом поспорили.

– И о чём же? Споткнётся он или не споткнётся о своё непоколебимое самолюбие? – я рассмеялась, представив себе эту сцену.

– Да нет! У нас спор покруче был. Мы пытались догадаться, с чего он начнёт свою речь. Расс был уверен, что он будет говорить об истории школы.

– А ты была не согласна?

– Абсолютно не согласна! Директор выглядел как оживший символ, как основная идея школы. Дорогой директор очень дорогой школы. Из тех, кто об этом никогда не забывает.

– И что же, в итоге, он сказал в начале своего обращения?

– Слово в слово то, что я предполагала.

Мне становилось всё интереснее. Это же, действительно, выглядело фантастикой! Девочка из другой страны, другой религии, с особым, невесёлым жизненным опытом, угадывает слово в слово, что скажет «бог и властелин» самой известной в мире частной школы!

– Не томи мне душу! Что он произнёс при встрече? Я уже нагреваюсь от любопытства.

– «Главная цель и миссия нашей школы – научить учащихся знать себе цену. Высокая самооценка – вот к чему мы все здесь стремимся!»

– Да, неожиданно, но ожидаемо! А как ты угадала, с чего он начнёт?

– Было достаточно вглядеться в него! В его посадку головы, в походку, в движения рук! Это был ходячий «ценник» из самого дорого Лондонского магазина!

– Однако!!! Ты побывала в Итоне только раз, а как твоя самооценка резко вверх взлетела?! Три минуты назад. Быстро же ты их миссией прониклась! И я этому только рада.

Ламентия на секунду замешкалась, а потом мы расхохотались в унисон. До неё только сейчас дошла комичность ситуации. Получалось, что она ехидничала над тем, чем с гордостью хвасталась в начале разговора: самоуверенностью, осознанием своей уникальности и личностной ценности.

Так что разговор закончился так же весело и непринуждённо, как начался. Более того. Я заметила, что плечо меня почти не беспокоило. Хотя никаких обезболивающих я не принимала. Кроме нескольких уколов в больнице. Остальные таблетки я просто выбросила.

Дело было в том, что где-то пару недель назад я прочитала огромную, на несколько разворотов, статью в одной из центральных газет о жертвах обезболивающих таблеток. Те, которые совершенно легально и в соответствии со всеми американскими справочниками по фармацевтике, выписывают американские врачи. Информация повергла меня сначала в недоумение, а позже, по размышлении, в интеллектуальный и эмоциональный шок.

Статья была полна фотографий знаменитостей, которым эти таблетки сломали жизнь. И тех, у кого они жизнь просто отобрали. Речь шла о лечении болей в спине. Только в спине.

Тысячи людей, следовавшие предписаниям своих докторов, привязали своё благополучие к упомянутым таблеткам так крепко, что ослабить узел – означало бы для них медленное угасание. От нестерпимых болей. От депрессий, которые неизбежно эти боли сопровождают. От резкого падения качества жизни, что превращало саму жизнь в бессмысленное мучение. Спасение отныне пряталось только в лекарстве, выписанном врачом. И с каждым годом его требовалось всё больше, потому что помогало оно всё меньше.

Так что я даже не стала сама себя искушать и просто спустила все предписанные лекарства в унитаз. Я полагалась больше на время и лёгкую, вдумчивую лечебную гимнастику. И, похоже, я дождалась первых положительных результатов.

Я могла переворачиваться на постели! Могла поднять руку и расчесаться! Могла даже почесаться, если приспичит!

Перевернувшись пару раз в качестве теста, затем причесавшись и почесавшись, я заснула с блаженной улыбкой на губах.

Утром меня разбудил…

Правильно, телефон! Стационарный. Говорил незнакомый голос:

– У Вас найдётся пара минут, чтобы ответить на мои вопросы? – с очень сильным азиатским акцентом мило проворковала собеседница. Зная, что это за адский труд – работать на «холодных дозвонах», нарываясь на грубость и ярость потревоженных без спроса абонентов, – я постаралась быть хотя бы вежливой.

– Если только пара…

– Сколько денег в месяц вы тратите на антидепрессанты?

– А что, я их трачу?!

– Ну, почти все что-то для спокойствия и уверенности в себе принимают.

– Только не я. Следующий вопрос.

– Сколько денег вы тратите на обезболивающие препараты?

– Да кто вам сказал, что у меня на них вообще есть деньги? – я звучала всё язвительней и враждебней вопреки первоначальному намерению.

– Ну, тогда, ответьте коротко, будьте так любезны: Ваши расходы на лекарства и БАДы укладываются в сумму триста долларов в месяц?

– В это сумму ещё и все мои расходы на питание укладываются. Иногда, даже расходы на одежду.

– Вы шутите?

– Это Вы шутите! Как можно задавать всем подряд такие глупые вопросы? Только людей раздражаете!

– Боюсь, Вы не правы. Мы это как раз для людей делаем. Губернатор хочет знать, хватает ли американцам их зарплат на повседневные нужды?

– А что, многие покупают лекарства и БАДы каждый месяц?

– Почти все! Практически все!

– Ну, тогда я спокойна за вас! Вы найдёте с кем поговорить. А я отключаюсь.

Я провела день, готовясь к лекциям в колледже. Работа там разительно отличалась от работы в школе. Я познакомилась с несколькими талантливыми преподавателями. Посещала их лекции и семинары и училась, училась, училась.

Мне нравилась практическая направленность их занятий. Как сказал мне специалист по менеджменту:

– Если Вы тратите 10 минут на объяснение чего-то в теории, умножьте это время на 15, и Вы получите количество часов, необходимых на практику. То есть 150 минут. Почти две пары.

Я была на его занятии по Кризисному Менеджменту. Он коротко объяснил его суть и дал задание.

– Три отеля в Китае разоряются. Все три управляются местными бизнесменами. И все три привыкли между собой конкурировать, причём, довольно успешно. Но когда в их городе появляется американская гостиница, то они начинают испытывать падение прибылей, уменьшение потока гостей и оказываются на грани банкротства. Что делать?

В группе были американские, китайские, японские и немецкие студенты. Профессор разделил их на команды, дал им два занятия для самостоятельной работы и ожидал от этих многонациональных групп бизнес плана к началу следующей недели.

Студенты могли задавать ему любые вопросы, все пользовались интернет ресурсами, ходили в библиотеку, спорили, иногда очень горячо, и готовили свои рецепты выхода из кризиса. Победила группа, положившая в основу своего решения новую идею ведения бизнеса. Китайским отелям было предложено объединиться, прекратить тратить время и ресурсы на борьбу друг с другом, и, путём слияния и объединения средств, выстроить новую стратегию ведения бизнеса. Далее шёл пошаговый, понятный даже мне, план преобразований: сокращение фонда оплаты труда, транспортных и рекламных издержек и т. д. и т. п.

Преподаватель литературы вызывал учащихся на ожесточённые споры по поводу изучаемых произведений: он задавал провокационные вопросы. Он требовал от всех, всех без исключения, написания стихов по теме. На его занятиях появлялись литературные агенты и представители книжных сетевых магазинов, которые объясняли, как «раскрутить» и опубликовать свои книги. Однажды он пригласил меня поучаствовать в семинаре на тему «Талант, меняющий мир?».

К моему великому удивлению, заговорил он об А. И. Солженицыне.

– Что вы думаете о советской действительности, прочтя книгу «Один день Ивана Денисовича»? – спросил он студентов.

Посыпались ожидаемые ответы. Ни один меня не удивил и, по большому счёту, даже не заинтересовал. Удивил меня педагог. Вернее, то, что он сказал в конце урока.

– Как вы думаете, что написали бы узники Гуантанамо, или нашей зловещей тюрьмы на острове Райкерс, в Нью-Йорке, или, скажем, ещё более известной своим жестоким обращением, средневековыми пытками и умерщвлением заключённых тюрьмы Стенли в Гонконге? Были бы их рассказы такими же по воздействию на публику, каким оказалась работа А.И Солженицына?

– Вероятно, нет, – было общее мнение.

– А почему?

– Даже если излагаются самые интересные факты, но описанные примитивным, скучным языком…

– И если в книге нет интриги…

– Да не может же каждый создать шедевр, о чём бы он ни писал!

– Для того, чтобы зацепить за душу, нужен такой талант…

– Вот видите! К концу урока вы сами пришли к выводу, который звучал как догадка, как вопрос, как недоумение в начале занятия. И так во всём. Только то, что делается талантливо, меняет наш мир радикально. Ну а мы, простые смертные, работаем подручными у Великих и Гениальных.

В заключение, профессор попросил написать свои сочинения на тему «Несвобода – всегда ли это бремя?» и «Великое Бремя Свободы», либо принести записки тех знакомых и родственников, кто имел несчастье сидеть в тюрьме или быть в неволе при каких-то других обстоятельствах.

Так я и осваивала более интенсивные, результативные и творческие методы преподавания. Хотя на некоторые из моих занятий коллеги тоже приходили с удовольствием. Мне очень нравилась эта атмосфера поиска, безостановочного движения и постоянного «умоброжения». Мне нравилось и нравится меняться. А работа за рубежом даёт такие возможности!

И, к радости или сожалению, у меня не было никакого плохого предчувствия насчёт того, что всё это может закончиться. Причём, самым неожиданным образом.