Текст книги "Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы"

– Слушай! А это мысль! Мне один умный англичанин, женатый на русской, сказал:

«Англо-саксонская культура – культура мужская. И амбициозные мужики в ней чувствуют себя превосходно. Но вот женщины в ней либо вянут, либо на мужиков становятся похожими. Это общества, ориентированные на действия, на жёсткую конкуренцию и победу любой ценой. Женщинам и детям в ней холодно и неуютно»

– И как же он свою проблему с русской женой решил?

– Нашёл работу, которая требует связей с русскими партнёрами. Жена с двумя дочками наотрез отказались жить здесь. Он туда, в Москву, в длительные командировки ездит. Иногда, летом, она сюда детей привозит. На курсы английского и поездки в Северную Ирландию. Ей там понравилось.

В этот момент что-то тяжело ухнуло за стеной дома. Часть парней, наконец, оставили Ламентию в покое, и ринулись к двери. К ней сумел пробраться Расс, слегка бледный и растерянный.

– Что там случилось? – схватила его за руку девушка.

– Наверное, кто-то по старой доброй английской привычке с балкона упал, – не без ехидства ответил парень.

И он угадал! Через минуту окровавленного, но живого паренька в костюме Аль Капоне, внесли в комнату и положили на ковёр. Скорую уже вызвали. Парень выглядел ужасно: левая, сломанная рука уставилась в люстру огрызком кости. Штаны, которые прежде заносчиво нависали на гангстерские мокасины, были изорваны в клочья. Неяркий свет выхватывал странно вывернутую вовнутрь левую коленную чашечку, от которой во всех направлениях расходились кровоподтёки и рваные куски кожи.

Не успела Скорая увезти парня, как стало плохо двум барышням. Ламентия повела их в туалет, но, едва зайдя, выскочила оттуда с приступами тошноты. Весь унитаз и раковина, а частично и ванна, были покрыты рвотными массами: розовыми, бледными и местами зеленоватыми.

– Что, испугалась? – ни грамма не смущаясь, спросил её Год. – У вас же, В Америке, тоже все девчонки так делают: сначала наедятся и напьются до отвала, а потом таблетку в рот – и всё наружу выпускают. Ладно, идите в другой туалет, в конце коридора. Там ещё никто «на диету не садился».

Второй туалет блистал чистотой мрамора и пах тропическими фруктами. Но всё-таки уступал классическому американскому туалету. Не зря ведь в США слово «уборная» вообще не употреблялось. Вместо этого вульгаризма американцы говорили «комната отдыха». И название было точным: тут хотелось задержаться и отдохнуть. Большие, сверкающие белоснежной чистотой туалеты поражали размерами, комфортом и продуманностью. В них было всё, что может понадобиться подуставшему посетителю: душ, большие бумажные полотенца, аптечка, приятный запах, часто – скамеечка для посиделок. Некоторые комнаты отдыха предлагали своим гостям насладиться тихо звучащими мелодиями классической музыки. Так что, английский туалет Ламентию не поразил.

Она быстро умыла девушек, нашла в медицинском шкафчике нашатырь, понюхав который обе гостьи вздрогнули и осмотрелись вокруг себя вполне осмысленно.

– А где мы находимся? – вяло спросила брюнетка с мехом тушканчика на оголённых плечах и такими же меховыми манжетками. – В больнице?

– Да нет! В доме Года, – успокоила барышню Ламентия.

– Но у него, же старый, давно немытый и нечищеный туалет. Настоящий сортир! А здесь прямо прибежище для уставшего путника.

– Это второй туалет. Лично для хозяина, – изрекла заплетающимся языком её подруга.

Пойдём, выскажем Году своё «фи» за то, что американку он, видите ли в личный интимный кабинет пустил, а нас… Ну сама знаешь…

Она, видимо, сказала всё, на что была способна, учитывая её состояние.

Ламентия решила, что её миссия выполнена и оставила подружек наедине друг с другом, белым унитазом и такой же белой раковиной.

Как только она открыла дверь в коридор, её оглушили непонятные звуки: топот удирающих куда-то ног, крики и команды остановиться. Причём, последние звучали уж очень профессионально. Так обычно говорят полицейские.

В следующий момент её кто-то сгрёб в объятия и потащил в туалет, из которого она только что вышла. Внутри, не успев возмутиться, она поняла, что это был Расс.

– Что случилось?! Почему ты закрываешь дверь на замок?!

– Помогите! – завопили, вернее, пропищали пришедшие в себя англичанки. – Нас захватили! На помощь!

Расс не позволил им вволю поупражнять только что прочищенные горла и просто закрыл широко открытые рты руками.

– Вам, что, хочется с полицией поговорить? Объяснить, заодно, кто флайеры соседям в гараж кидал. Или почему все по очереди с балкона падают? Хорошо, что этот, второй, спикировал на клумбу. Жив и здоров. Только с головой проблемы. Да, видимо, они у него давно там завелись.

– Но почему полиция здесь? – не унималась девушка с тушканчиком.

– Наверное, соседи вызвали…

– Чушь какая-то. Не могли они никого вызвать! Мы и покруче вечеринки здесь устраиваем. Отец у Года – член Парламента. В жизни никто с ним не связывался.

Тут обе озлились лицами, подозрительно и с неприязнью уставились на американцев.

– Это кто-то из вас позвонил?! Лучше сами признавайтесь, не то наши ребята с вами по-другому разберутся.

– Как я могла позвонить, если ваши головы под холодной водой промывала последние четверть часа? – возмутилась Ламентия.

– Значит, это он, – ткнули протрезвевшие гостьи в грудь Расса, не забывая при этом выглядеть как крутые «рэпперши». Руки описали впечатляющий полукруг от поднятых плеч, а пальцы смотрели вперёд холодно и агрессивно, как дуло пистолета.

– Да бросьте вы глупости говорить! Я, к стыду, даже не знаю, как у вас, в Англии, полицию или службу спасения вызвать. 911 у вас точно не работает.

Этим же вопросом – кто вызвал полицию – были озабочены все, кто не успел убежать из гостиной. Добродушный полицейский, поговорив с соседями, был уверен, что никто из них не звонил. Да он эту версию отбросил сразу. Дома на этой улице были известны экзотическими сборищами, экстравагантными выходками хозяев и гостей уже давно. Причём, все друг друга терпели. Так сказать, по умолчанию.

Хозяин недоумевал больше всех. У ребят были мобильники, а звонок поступил со стационарного телефона. До него ещё надо было добраться! Потому что отец Года установил его в бильярдной, в подвале.

Туда и направился Год в сопровождении стражей порядка.

Дверь оказалась приоткрытой, а из щели тянулись местами изгрызенные, местами изжёванные провода. Телефон выглядел не лучше: он валялся на полу, коробка с микрофоном выглядела явно пострадавшей. Как будто телефону попытались открутить голову, но не довели дело до конца. Между тем, на экране стояли в ряд цифры: 999, 999, 999. Номер полиции. Кота поблизости не было. И тут до всех дошло!

Звонил кот!!! Как он умудрился три раза подряд колошматить лапой по девяткам, – останется загадкой. А говорить ему ничего и не пришлось. В местном отделе полиции сразу высвечивался стационарный номер звонившего и определялся адрес.

Громогласный хохот облегчения раскатывался по дому. Докатился он и до туалета, в котором выясняли отношения «жёсткие девочки» (так англичанки назвали себя сами) и «заезжие» (авторство то же). Вслед за смехом раздался другой звук: жалобно-истеричный. Кто-то снаружи стучал и царапался.

Расс обнаружил огромного полосатого котяру, едва открыв дверь. Кот, в полном осознании того, что натворил, прыгнул ему на руки и спрятал голову под мышкой Расса. Он рассудил правильно. Лучше «выступать одной командой» с кем-то покрепче, чем предстать перед «судом» в своём хвостатом одиночестве.

А отвечать было за что! После борьбы с чёрным пластмассовым чучелом коту захотелось чего-нибудь помягче, посочнее и повкуснее. Так что он толкнул дверь, которая открывалась наружу, и мягко, по стеночке, прошествовал в кухню. А там… На столе…

Он начал с рыбных сэндвичей (даже котам известно, как полезна жирная рыба для густоты хвоста), а закончил колбасой и кусочками курицы, которые аккуратно смахивал лапой с разных пицц. Особенно с тех, что без кетчупа: его он терпеть не мог.

Так что котяра благодушествовал, но слегка переживал: остальных-то он к столу не пригласил!

Но с Рассом ему было спокойно. Так главный герой вечеринки и предстал перед публикой: на троне из рук Расса, с поднятым вверх красивым хвостом и спрятанной в раскаянии головой. Он тут же ошалел от внимания: с ним мурлыкались (он в жизни не мог подумать, что люди так быстро могут выучить кошачий язык), ему улыбались, его гладили и передавали друг другу как футболку с логотипом Ливерпульской команды. В едином порыве все, включая копов, вдруг запели «Ты никогда не будешь одинок» – гимн ливерпульских болельщиков, хотя и американского происхождения. Все улыбались, благодушествовали и смотрели друг на друга с симпатией.

Ламентия вспомнила один урок, на котором они спорили и роли домашних животных. Тогда Саният сказала:

– Маленькие животные нужны для радости. Для смеха. Большие – для того, чтобы научиться заботиться, дружить и понимать друг друга. Даже без слов.

Глава 26. Травмы механические и сердечные и уроки А. С. Пушкина

Большая светлая комната в гостеприимном доме Саният вибрировала тревогой. Вся её семья собралась на семейный совет. Причины тому были две, но похожие: ни Ламентия, ни миссис Ти не отвечали не телефонные звонки. Телефон миссис Ти, которая должна была организовать дискуссию и дебаты с членами, или возможными членами, детских и молодёжных банд молчал уже четыре часа. Ламентия была недоступной с первого момента прибытия в Англию.

Винсия нервничала больше остальных. Саният всегда была и будет среди людей, которые её любят. Она выросла в культуре, где близкие и даже не очень близкие люди никогда не оставляют друг друга один на один с бедой или проблемой.

А у неё, кроме Ламентии и самой Саният, не было никого. В некоторых делах она могла рассчитывать на миссис Ти, – так и та куда-то исчезла и не отзывалась.

– Первое, что надо сделать, это узнать, в каком именно Центре находится миссис Ти.

Спокойный, неторопливый голос отца Саният прорвал липкую паутину её расползающихся мыслей.

– А как мы можем узнать? Она никому не сказала, куда едет.

– Узнать можно у того, кто её послал на эту встречу, – мягко поддержала мужа Лина.

– А как узнать, кто её туда послал?

– Для этого, я почему-то думаю, нам и даны мозги, – вступила в разговор Саният.

– Обычно трудными подростками занимаются две организации, – продолжал рассуждать глава семьи.

– Да, либо Служба Защиты Детей, CPS, либо специальный отдел полиции, – уверенно сказал старший сын.

– Лина, ты когда-нибудь слышала, чтобы миссис Ти сотрудничала с CPS?

– Нет. Никогда. Она не раз возмущалась ими. Ей не нравилось, как безответственно и бездушно они размещают детей в патронажных семьях. Даже не обсуждая возможность усыновления. Но я ни разу не слышала, чтобы она с ними что-то планировала или собиралась какое-нибудь мероприятие проводить.

– Тогда остаются копы. И кто у нас главный коп? И самый известный?

– Шериф! – отозвались девочки хором. – Звони, для начала, Джессу. Может быть, он в курсе, – кивнула Саният в сторону Винсии.

Винсия набрала номер Джесса и с кислым лицом выслушала набившую оскомину фразу: «Абонент недоступен».

– Похоже, сегодня день под слоганом « Отдохни без меня! И я по тебе не соскучился», – попробовал пошутить второй брат. Но никто не улыбнулся.

– А давайте позвоним прямиком в полицию! Там хотя бы живой дежурный должен не телефоны отвечать, – предложил отец Саният.

Лина кивнула и стала набирать номер со стационарного телефона. Почему-то так ей показалось надёжней.

– Алло! Вы не подскажете, как связаться с шерифом? Для чего? По важному делу…

Лина обожгла собравшихся горячим вопросом голубых глаз, прося подсказки.

– Это связано с учёбой его сына, – неуверенно соврала мать семейства и порозовела. – Сейчас свяжет меня с ним, – шепнула она собравшимся.

– Это мать Саният и хорошая знакомая миссис Ти. Мы её потеряли. Вот уже почти четыре часа, как она не отвечает на звонки. Хорошо, жду.

Она повесила трубку. Было заметно, как дрожала её рука.

Все нетерпеливо поглядывали на старинные настенные часы, считая минуты. Прошло пять, потом десять, пятнадцать минут. Часы громко отстукивали время с таким же упорством, с каким молчал телефон.

От телефонной трели все вздрогнули. Лина бросилась к тумбочке с аппаратом, но тут же остановилась. Звонил чей-то мобильник. Домашний телефон уныло безмолвствовал.

– Ламентия! Ну, наконец-то! – оживший, полный надежды голос Винсии внёс живинку в унылую атмосферу ожидания. – И где ты пропадала всё это время? Всё у тебя хорошо?

– Отлично! Но не без сложностей и приключений. Я в таком шоке от всего, что за это время случилось, что впервые поняла миссис Ти. Помнишь, как она объясняла нам, почему её культурный шок всегда с ней и никогда не отпускает? Так ведь я в родственную по языку, культуре и менталитету страну приехала. И всё равно все мысли и чувства спутаны.

– Ну а Расс с тобой? С ним у тебя как?

– Расс здесь. Привет всем вам передаёт. С ним у нас всё хорошо. Правда, не уверены, что англичанам с нами так же хорошо. Ты, Винсия, в такую меня компанию отправила!!!

– Что, Году удалось тебя чем-то поразить? Я на это и рассчитывала. Лучше культурный взрыв, или как ты там его называешь, чем унылое однообразие.

– Не уверена. Но было интересно. Напишу по электронке. Кстати, о миссис Ти. Передайте ей и Фанки сердечное спасибо за всё, что они для меня сделали. Ну и шерифу, конечно.

– Ты представляешь! Миссис Ти как раз сегодня пропала. Я сейчас у Саният дома. У нас нечто вроде совещания. Решаем, как её найти. Уехала на какую-то встречу с молодыми «гангстерами» – и всё. Не откликается. А теперь и шериф замолчал. Обещал перезвонить, когда новости будут, и молчит. Ужас! Ни одна утешительная мысль в голову не приходит.

– Я-то думала, что круче событий, чем у нас здесь, трудно представить. А у вас вообще криминальная драма.

– Вот именно! Мне даже плакать хочется. Хоть бы драма, а не траге…

Зазвонил стационарный телефон, и Винсия срочно попрощалась с подругой.

– Спасибо, что вовремя потревожили меня, миссис Лина – немного устало баритонила трубка. – Мы прибыли хоть и поздновато, но не поздно, на место происшествия. Не буду утомлять вас подробностями. Миссис Ти позже сама всё расскажет. А сейчас она в травмпункте. У неё повреждено плечо и защемлён нерв. Она пережила сильный эмоциональный и болевой шок, так что ей требуется отдых. Завтра утром она уже будет дома. Ну а пока спит. Всё же они пробыли четыре часа в заложниках! Такой опыт даром не проходит.

Лина серела и без того бледным лицом с каждым новым словом шерифа.

– Благодарю Вас за звонок и за то, что держите нас в курсе событий. Мы это ценим. До свидания.

Все молчали. Кто и кого взял в заложники? Почему?

Решили включить телевизор и послушать местные новости.

Передавали «Breaking News», Горячие новости:

– Несколько часов назад в Центр дополнительного образования проник вооружённый травматическим пистолетом и двадцати четырёх зарядным ремингтоном молодой человек. Он ворвался в актовый зал, где проходила дискуссионная встреча с проблемными подростками. Мероприятие курировалось Лигой Полицейских «Твой Друг». Юноша оказался видным членом уличной банды, контролировавшей пять самых бедных кварталов Сан Диего.

Гангстер произвёл несколько выстрелов по экрану, где в тот момент демонстрировался известный фильм «Цвета» о борьбе полиции с детской уличной преступностью. Затем злоумышленник взял на прицел участников собрания и продержал их в помещении около четырёх часов, угрожая расправой в случае сопротивления.

Перед задержанием, проведённым местными полицейскими, преступник ранил в голову бухгалтера центра, которая направлялась в актовый зал. Так как выстрел был произведён из травматического оружия, её ранение рассматривается медиками как не несущее угрозу жизни. Также пострадала преподаватель, курировавшая дискуссию. Её травмы вызваны механическим воздействием и не являются тяжёлыми.

В настоящий момент преступник арестован. Возбуждено уголовное дело по статье «Насильственное удержание в заложниках и нанесение телесных увечий». Мы вас будем держать в курсе расследования.

Лина обняла девочек и долгим, значащим взглядом посмотрела в глаза мужу.

– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать, – ответил тот на взгляд. – Мы здесь последние полгода, осталось потерпеть совсем немного.

Винсия заплакала. Она уткнулась в плечо подружки, и Саният, как когда-то давным-давно, собрала тонкими пальчиками её слёзы в ладошку. Винсия зарыдала ещё сильнее:

– Я останусь совсем одна. А без подруг я жить не умею. Не научилась.

– Во-первых, жить надо сейчас. И радоваться моменту: мы сами и наши друзья живы-здоровы! Это уже счастье! – серьёзно сказала Лина. – А проблемы будем решать по мере их поступления. Для начала надо позвонить Ламентии и сказать, что с миссис Ти всё хорошо. Потом сделать телефонный звонок…

– Фанки! – закончили фразу подружки.

Пока девочки дозванивались в Англию, Лина начала обзванивать больницы. Она хотела выяснить, где находится учительница. Хотя бы для того, чтобы знать, откуда её надо будет забрать завтра. А если повезёт, то и навестить сегодня и покормить чем-нибудь вкусненьким. Домашним. Но часы посещения закончились. Оставалось встретиться с миссис Ти завтра, на выписке.

Лина заметила, что дочка с подружкой незаметно покинули взрослых и закрылись в комнате на женской половине. Исчез и большой ноутбук Саният, лежавший на столе.

– Значит, укрылись о делах любовных поболтать, – подумала она. И не ошиблась.

– А как ты поняла, что влюбилась? – шёпотом, впившись всей зеленью своих глаз в глаза Саният, допытывалась Винсия.

– Я его на концерте встретила. Нас брат познакомил. Хотела просто поздороваться и маму догонять. Она уже наши места в ряду занимала. Подняла глаза… А он на меня как на шедевр искусства смотрит. Знаешь, как это бывает: вздыхаешь, аж до самого живота, да так и остаёшься стоять. С открытым ртом, полными лёгкими и распахнутыми глазами. И тут меня такая волна накрыла! Я не знаю, покраснела я или нет, но всё тело в жар бросило.

– Наверное, сама испугалась?

– Ещё бы! Стоит барышня с открытым ртом, почти не дышит и нагревается как старая спиральная плитка. Ну, мне так казалось.

– Что он дальше сделал? Сказал что-нибудь? Подмигнул?

– Вот опять ты со своими американскими штучками! Если бы он стал подмигивать, я бы второй раз ни за что с ним не встретилась! Это не в нашей традиции. Это вульгарно!

– Это ты опять со своими чеченскими штучками! И ничего не вульгарно! Весело!

– С последним я согласна. Весело! Вот именно! Весело! Но когда тебе кто-то в сердце заходит, как в свой собственный дом, и все твои эмоции себе подчиняет, это не может быть весело! Это страшно. И очень, очень приятно. Как будто у тебя теперь два сердца. Две души. Правда, страшно…

– Так вы и стояли, как два перегретых балбеса?

Саният накинулась на подружку, шутливо толкая её в грудь маленькими кулачками. Девочки завозились, подначивая друг друга. Комната наполнилась приглушёнными всплесками хиханек и хаханек.

В комнату вошла Лина.

– Секретничаем? Или дерёмся?

– И то, и другое, – давясь очередной волной смеха, буркнула Саният.

– Может, и я на что-нибудь сгожусь? – весело поддержала игру Лина. – Я ведь и то, и другое умею: секреты хранить и драться ещё не разучилась.

– Маам! Ты не могла бы нас одних оставить? Поболтать хотим.

– Так и я поболтать хочу. О мальчиках. О разбитых сердцах…

– Да не говорим мы о разбитых сердцах! – сморщив носик и смешно подтянув пухленькие щёчки к ушам, настаивала на своём Саният.

– Мы об обогревательных приборах спорили, – давясь смехом, поддержала подругу Винсия.

– Так и я о том же, – хитро обведя глазами девочек, улыбнулась Лина. – В том смысле, что нет на свете лучшего прибора, чем сердце. Поэтому так больно, когда его кто-то разбивает. Становится очень холодно и страшно… Есть «ядерная зима», а есть «бессердечная». Не знаю, какая опаснее.

– А Вам кто-нибудь сердце разбивал? – тихо и серьёзно спросила Винсия.

– Стыдно признаться, но – нет! Нас с детства в семье, а потом в школе учили, что девичье сердце хрупкое, его беречь надо. Не обнажать перед теми, кто над ним холодно посмеётся и так же весело разобьёт.

Саният торжествующе взглянула на подругу:

– Слышишь? А ты: весело, весело…

– Беречь сердце… Мне такого никто не говорил. А как его беречь? Как узнать, что вот этот или тот человек его может разбить?

– Ой, девочка, вопрос твой один из самых трудных. Но несколько правил всё же есть. Не на все случаи жизни, но иногда помогают.

– Так поделитесь с нами, миссис Лина. Пожалуйста.

– Хорошо. Но правила эти могут показаться тебе, современной американке, вычурными, может, даже напыщенными и несовременными.

– Ну и что! Баха тоже некоторые считают напыщенным и несовременным. А лучше музыки, чем он, сами создать не могут.

– В целом, всё просто. Девушка никогда не должна ни предлагать себя парню, ни добиваться его. Жизнь распорядилась так, что нам, женщинам, жизнь новую надо миру давать. И это всегда опасно и тяжело. Настоящий мужчина, – тот, который хороший сын, брат и друг, – никогда об этом не забывает! И никогда не унизит ни себя, ни девушку «охотой на него».

– Так именно этим и занимаются почти все современные девчонки! – воскликнули подружки почти разом.

– У нас ежедневные драки из-за парней.

– А какую травлю друг на друга в интернете девчонки устраивают! И всё… всё – из-за мальчишек!

– Сейчас новая мода пошла: стать «опытной» партнёршей перед тем, как предложить себя парню, который нравится!

Лина не могла унять разгорячившихся девушек. Они выплёскивали из себя всё, чем была перенасыщена, переполнена их школьная жизнь. Они были рады освободиться от этой ноши, сбросить то, что было не их, не настоящим. Это была та минута сердечной близости, когда только твоё подлинное «я» было интересно и нужно людям, которые были рядом.

– Может быть, поэтому, так бросаются в глаза две американские беды.

– Какие? – тихо спросила Винсия.

– Война между мужчинами и женщинами. Это первая. Сами американцы её, возможно, не замечают. Кому-то она, полагаю, нравится. Ведь в войне можно выиграть, а в тихом мирном месте надо друг друга понимать, любить и поддерживать. Это не вписывается в правила американской политики и философии. У них обязательно кто-то должен быть победителем…

– Мама, я вспомнила строчки Евгения Евтушенко, – торопливо, быстро дыша, перебила Лину Саният:

 
«В любви безнравственна победа
Позорен в дружбе перевес,
Кто победит, глядит уныло,
Как будто в пухе, в перьях весь.»
 

– Я уверена, что большинство наших старшеклассниц над этими строчками просто посмеются. Это идёт вразрез с тем, во что они верят, – печально заметила Винсия.

– А вторая беда?

– Здесь, в Америке, бизнес и деньги всегда маршируют впереди любви и дружбы. Даже когда речь идёт о семейной любви: к детям, родителям, супругу. Для американцев на первом месте – эффективность, здравый смысл, результативный подход. И, конечно, они по этим показателям всю планету позади себя оставили. Только вот превратились в нацию очень несчастливых людей. Мы с миссис Ти исследование по этой теме делали. Разве что в ужас не пришли от результатов!

– Ну, не для всех деньги и выгода на первом месте! – бурно вступилась за соотечественников Винсия. – Моя мама никогда такой не была.

– Твоя мама была человеком исключительной доброты и необыкновенного таланта: таланта любить и прощать. Поэтому ей трудно жилось.

– Я, мама, тоже с тобой не совсем согласна. Люди могут меняться. Особенно, когда влюбляются. Вон каким был Джесс, наш староста: прямоходящей эффективностью и крепко застрявшим в его сердце скучным здравым смыслом. А с Тришкой они стали дружить, – и он подобрел, смягчился и стал совсем не скучным. Он так «очеловечился», что мы его не узнаём!

– А заметила, какие перемены с Софьей произошли? Она, по-моему, в Скайуокера из школы «Золотой Рощи» влюбилась. Ходит и всем улыбается. Никого жизни не учит. Добровольно в нашем Центре с пациентами занимается. На днях даже трояк по латыни схватила! И хоть бы хны! Пришла на урок счастливой – ушла с урока такой же счастливой, но только с первой тройкой в жизни!

Все принялись смеяться.

– Винсия, я так рада, что ты со мной споришь. Я буду счастлива, если ошибаюсь. И уж точно, всё, что я тут наговорила, к тебе не относится. По крайней мере, сейчас.

– Миссис Лина! Мы совсем забыли про то, о чём говорили. О любви и разбитых сердцах.

– Наша учительница литературы, в школе, просила девочек выучить письмо Татьяны к Онегину наизусть, а потом говорила: запомните эти строки для того, чтобы самим так никогда мужчине не писать:

 
«Теперь, я знаю,
В Вашей воле меня презреньем наказать…»
 

– Девушка не должна совершать ничего такого, за что мужчина может её «презреньем наказать». Девушка притягивает, завоёвывает мужчину своим достоинством и неприступностью. Лучше пусть он мимо неё пройдёт и не заметит, даже если она горит любовью. Ведь если не заметил, – значит его сердце холодное и незрячие. Рядом с таким счастлива не будешь.

– Мама, а ты в папу сразу влюбилась? Ведь у нас, в Чечне, и родители могут заставить замуж выйти. Вопреки воле. Я в интернете читала.

– Я папу впервые увидела на свадьбе его старшего брата. Он скромно стоял в сторонке. Глаз не поднимал. А когда поднял! Я поняла, что пропала. Раз и навсегда. Глаза у нашего папы самые необычные, самые умные и красивые в мире, – Лина раскраснелась, как смутившаяся девушка.

– Я не согласна! – выпалила Саният. – Они у него самые предобрые в мире! Как его сердце!

– Ну, тебе, дочка, лучше знать. Спорить не буду. Строго-то он только на меня смотрит.

– А когда ваш муж смотрит строго? – с интересом и подвохом спросила Винсия.

– Когда неожиданные гости в дом приходят, – а угостить чем-то особым нечего. Или когда уеду в горы гулять, и на звонки не отвечаю, потому что там связи нет. Бывает, что из-за Саният пожурит: много воли ей даю.

– У вас, в чеченских семьях, всегда принято гостей лучшими блюдами встречать?

– Да! Это не обсуждается. Так же, как то, что в доме всегда должен быть порядок, покой, свежая еда и чистая одежда.

– А у нас принято печенюшками угощать. Покупными. Да даже и не угощать! Когда молодёжь в дом к кому-нибудь приходит, они сами холодильник открывают, берут всё, что хотят, могут на твоей кровати в ботинках улечься. Если сильно устали.

– Это ты точно описала! Но не все такие. Тот же Джесс, например! Или Расс, Софья!

– Они, конечно, тоже истинные американцы, но они соблюдают и еврейские традиции, хоть и в синагогу не ходят. Они немножко другие.

В комнату постучали. Это был брат Саният. Он позвал её к телефону.

– Это ты?!!! – защебетала на высоких трелях девушка. – А почему вдруг звонишь? Да ещё на стационар? Волновался? Ах, ну да, я же на связь по Скайпу не вышла. У нас тут столько такого случилось!!! И у меня Винсия в гостях… О чём говорим?

Саният открыла было рот, чтобы сказать «О любви», но вспомнила слова Лины о достоинстве и серьёзно сказала: «О разных культурах, традициях и ценностях».

– Ты, Саният, главная ценность в моей жизни, – услышала она срывающийся по-пацански голос. Даже трубка дрожала от его быстрого дыхания. Так мог говорить и дышать только влюблённый по уши парень.