Текст книги "Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы"

Глава 35. Игра не по правилам, и за жутким оскалом забора

Шериф облегчённо положил трубку и посмотрел на молчаливо ожидавших новостей полицейских.

– Летит наш «Цирк», летит. Представление состоится. Программа всем известна, так что направляемся в район аэропорта.

Когда шасси коснулось полосы, Дерек понял, что посадка не будет такой трудной, каким был взлёт. Взлётно-посадочная дорожка была в нормальном состоянии. Только очень короткая. Он сосредоточился, чтобы не упустить момента, когда надо будет силой заставить самолёт затормозить.

На взлётном поле их ожидали двое мужчин в форме.

– Первым выйду я, а ваша дверь пока останется задраенной. Я об этом позаботился. Как только сдам документы и получу оплату, вы начнёте выходить. А сейчас сидеть тихо и не дёргаться!

Он покинул кабину, и к нему тут же подошли те двое, которых он заметил, готовясь приземлиться.

– Ваши документы, карта полёта и паспорт самолёта, – сказал грубо и лающе старший мужчина.

Дерек огляделся и начал расстёгивать планшет с документами. Он долго и нудно с ним возился, закатывал рукава куртки, делая вид, что застёжку заело. Он помнил о просьбе шерифа сфотографировать дежурную смену аэродрома, и ему это пару раз удалось. Наконец, он протянул бумаги, но отдавать их не спешил.

– Конверт у вас с собой? – стараясь звучать холодно и отстранённо, спросил он у младшего.

– Конечно! Сейчас товар примем, – и получай.

– Э нет! Даже не думайте! Деньги – потом товар! Всё, как у старика Маркса.

– Ты, марксист-самоучка. У Маркса всё наоборот: товар-деньги-товар. Да это неважно! Здесь, на этой земле, ты будешь играть по нашим правилам.

Открывай дверь!

– Отвали, мужик, от греха подальше! – взвинчивал себя журналист, вспоминая наказы шерифа. – Или ты любишь погорячее? С огоньком?

Дерек распахнул куртку. Увесистый кольт недобро подмигнул старшему.

– Но по правилам, я должен принять товар. Убедиться, что всё в хорошей кондиции.

– Я сейчас тебе наберу телефон сопровождающего жениха, у него и спроси про кондицию и не кондицию. Если будешь меня мурыжить, товар пропадёт: там двум тёткам не терпится мамочками стать. Придётся Скорую вызывать, объяснения давать, с чего это беременные мексиканки на «твою», как ты говоришь, землю решили приземлить своё потомство. Оно тебе нужно?

Из самолёта раздались нервные стуки по обшивке двери.

– Конверт! – прорычал запсиховавший пилот.

– Ладно! Бери свои грязные бабки и уматывай отсюда. Только дверь открой.

Дерек вырвал из жирных пальцев конверт с деньгами, открыл дверь и, оглянувшись ещё пару раз, щёлкнул маленькой камерой. Потом поспешил в диспетчерскую, или, как любят называть её лётчики, в башню контроля.

Там, не заходя в служебные помещения, он тремя прыжками преодолел недлинный коридор и открыл аварийное окно. Быстро спустившись по пожарной лестнице, он тут же направился к старенькому, замухрышному, а потому неприметному, Форду пикапу.

Четверо полицейских радостно приняли его в свою кампанию. Они наглухо задраили дверь трейлера т и медленно, не привлекая внимания, выехали со стоянки.

– Шериф! Это Дерек!

– Сынок ты наш дорогой! – баритон звучал хоть и тревожно, но был полон приятного возбуждения.

– Шериф! Требуется изменить вводные!

– А что случилось? Что-то пошло не так?

– Наоборот! Я раздобыл адрес их перевалочной базы. Той, которую вы хотели разыскать.

– Помню, помню этот разговор. Это там, где по нашим сведениям, девушек обрабатывают: накачивают медикаментами и превращают в безвольных рабынь.

– Так вот! Я знаю, где это и как туда добраться. Мы, если Вы не против, сразу туда и направимся. Поджидать всегда надёжнее, чем преследовать.

– Добро, Дерек. Но по пути к вам ещё один сотрудник присоединится. На углу Сансет бульвара и Роуз Валли. Притормозите там, как только доберётесь. И поспешайте! Путь очень неблизкий. До связи.

Когда в трейлер запрыгнула стройная, лёгкая фигурка китаянки Ли Ван, Дерек и обрадовался, и расстроился одновременно. В его консервативном сознании женщину, тем более такую молодую и красивую, не следовало подвергать опасности без особой нужды. Но компания Ли была ему настолько по душе, что он сам не заметил, как стал улыбаться.

– Почему Вас к нам направили? – стараясь звучать сердито, спросил он, улыбаясь во весь рот. Эта несовместимость была такой явной, что полицейские спрятали ухмылки.

– Потому что, если это – то самое место, где мы с Ламентией уже были, я могу оказаться чрезвычайно полезной. Я знаю все постройки, входы и выходы этой зловещей фермы. Даже дырки в стенах сарая – и те знаю!

Ли говорила с вызовом. Голос её немного дрожал и готов был сорваться. Дерек взял девушку за руку, чтобы извиниться за грубый тон.

Но именно в этот момент Ли расплакалась. Она была в таком ужасе от того, что это с ней случилось, но слёзы катились сами, вопреки всякой логике и назло боевой обстановке.

– Ли! Ли! Всё у нас будет хорошо, и Ламентия вот-вот будет с нами! – Дерек истолковал слёзы китаянки по-своему. И его понимание ситуации заставило Дерека отнестись к ней теплее, чем раньше. Ведь именно она, Ли Ван, не оставила его девочку в беде, когда та затеяла самостоятельное расследование! Он, Дерек, стольким ей обязан! Да и без всяких обязательств он был ей очень рад, если уж быть честным с самим собой.

Издалека ферма выглядела как уродливое нагромождение неопрятных, построенных кое – как сооружений. Правда, забор, который её окружал, был заново отстроен и обтянут колючей проволокой по верху.

– А раньше ни забора, ни проволоки не было, – заметила успокоившаяся Ли. Только пёс свирепый. Бультерьер.

Ли достала из своего рюкзака пакет и попросила мужчин отвернуться. Когда они услышали бодрое: «Всё! Готово! Останавливайте машину!», они переглянулись в недоумении. Перед ними была опустившаяся, давно не мытая и непричёсанная девушка. Ли Ван исчезла.

– Что за чёрт! – воскликнул младший сержант. Это была его первая настоящая операция, и он нервничал больше остальных.

– Ли! Что ты с собой сделала? – спросил следом Дерек. – Нам только второго цирка не хватало! Я с одним-то еле управился, – он имел ввиду самолёт с таким весёлым названием и таким невесёлым грузом.

– Я, по согласованию с шерифом и ФБР, отправлюсь сейчас на ферму. По легенде, я – девушка, которую вызвались подвести до дома нехорошие парни, – она с ехидным прищуром посмотрела на команду, – но она скоро поняла, что её везут совсем не по адресу и сбежала. На ходу из машины выпрыгнула. Потому вся грязная, поцарапанная и хромая. Нехорошие мальчики спешили и не стали менять свои планы, оставив бедную бродяжку на обочине, почти посреди пустыни. Вот я и пошла, куда глаза глядят. В надежде добраться до людей. Ну, и добралась до единственной фермы в округе.

– Но к чему весь этот спектакль? Зачем всё усложнять? – журналист кипел возмущением. Он негодовал на шерифа, не введшего его в детали операции. Он не понимал себя, так близко к сердцу принимавшего судьбу едва знакомой ему девушки. Ведь она – полицейский, а, значит, готова и обязана рисковать своей жизнью.

– Мы не сможем проникнуть на ферму под каким-нибудь выдуманным предлогом. А если начнём силовую операцию, они могут просто расправиться с пленницами. Их там может быть двадцать, а, может, и пятьдесят. Много. А так меня, наверняка, посадят туда же, где находятся остальные женщины. У меня будет время с ними поговорить и подготовить к тому, что случится немного позже. И, если придётся, я их и защитить сумею. Боевыми искусствами я с детства занимаюсь.

– А мы-то что должны делать?

– Вы сейчас сломаете машину и поставите её поперёк дороги. Лучше всего вывести из строя тормоза. Чтобы правдоподобно всё выглядело.

– Надо позвонить шерифу и узнать, как долго они смогут продержать бандитов в Сан Франциско. Чем дольше, тем лучше. Чтобы ты успела на ферме оглядеться. И, если надо, усыпляй собаку. А мы будем их машину с девушками здесь поджидать. Якобы, сломались и застряли.

– Ну да, всё правильно! Они вынуждены будут остановиться. К ним выйдет водитель. Попросит о помощи. Вы их и захватите. Прошлый раз сопровождающих было только двое. Они едут с «хорошими документами», и потому не очень-то волнуются.

– И потом мы отправимся на ферму на их машине?! И фермер откроет нам ворота сам лично! – до Дерека только сейчас стали доходить детали плана, который предстояло осуществить быстро, по возможности без стрельбы и жертв.

– Ну, наконец-то ты врубился! – ответил старший офицер. – Хотя, есть один вопрос. А вдруг они не остановятся и решат объехать нас по пролеску.

– Исключено! – твёрдо сказала Ли. – Там такие кусты и колдобины, что они всё равно застрянут. А нам и такой вариант подойдёт.

– А кто их машину поведёт? Наш водитель или их?

– Надо заставить их шофёра. Чтобы тех, кто на ферме, не «будоражить». Но если не получится, обезвреживайте и его, пакуйте в трейлер и пусть наш прикинется новым водителем. Всё, ребята, я пошла.

Ли махнула изящной рукой с длинными, совсем не «коповскими» пальцами, и отправилась по сухой, наводящей тоску дороге, к ферме.

– Шериф! Ли Ван уже на полпути к ферме! Задание у неё сложное. Вы бы придержали «груз» на часик – старший операции старался говорить спокойно и уверенно.

– Понял! Этим и занимаемся. В роддоме сейчас устроили им трудности. Бандиты научили женщин имитировать начавшиеся роды. Так проще их в нужную палату и к нужному доктору определить. Но у нас тут помощницы хорошие из Эскондидо. Встали намертво: без предварительного осмотра в больницу не положим. Сейчас вот на электрокардиограмму их только повезут. А там ещё что-нибудь придумаем! Например, кишечную инфекцию заподозрим, – шериф даже хохотнул своим густым баритоном.

– А что, не определив рожениц, «женихи» на ферму не двинутся?

– Нет! Здесь у них большие деньги крутятся. Младенцев, знаешь, за какие бешеные «бабки» продают? Да ещё, если с правильными документами, – так это золотое дно! Ну а женщины, останься они без присмотра, могут большие неприятности принести. Им же сообщат, что, ребёнок, либо, умер, либо, что родился с патологией. Истерика! Даже послеродовое буйство может случиться. Так что, пока они женщин в «надёжные» руки не определят, – не двинутся. Всё! Мне идти надо! Удачи вам!

Дерек, не отрываясь, смотрел в бинокль. Временами порывы горячего ветра хлёстко били по веткам кустарника, в глубине которого он прятался. И тогда сухие, изнывающие от жажды листья, налетали на линзы, скрывая тоненькую фигурку Ли. Девушка уже почти вплотную приблизилась к мрачному, оскалившемуся проволокой, забору. Через несколько минут распахнулись ворота. Неопрятный, с виду не совсем трезвый мужик среднего роста, что-то говорил. Впускать гостью вовнутрь он не торопился. Сцена тянулась бесконечно долго, оставляя в душе журналиста тянущее чувство растущей тревоги.

Наконец, мужчина встал боком, пропуская девушку во двор. Затем он вышел, огляделся несколько раз вокруг, и ворота отрезали отважную китаянку от остального мира. Так это воспринимал Дерек, изнывая от бездействия и временной своей бесполезности.

Ли, имитируя хромоту и крайнюю степень усталости, обратилась к хозяину фермы:

– Дядечка! Вы водички мне не дадите? Говорить даже не могу, так губы пересохли.

Мужик смотрел на неё оценивающим взглядом. По выражению его нетрезвых глаз Ли поняла, что он задумал.

– Конечно, деточка. Заходи в дом! И напою, и накормлю, и, даже приласкаю.

Они вошли в неопрятную комнату. На столе, тускло отсвечивая жёлтым цветом, стояла начатая бутылка виски. Телевизор работал, наполняя комнату комментариями с бейсбольного матча. На одной стене холодно поблескивала целая галерея оружия, в основном, охотничьего. Другая выходила во двор небольшим окном.

– Как вы здесь, дядечка, один живёте? – с приторным сочувствием пропела Ли почти что детским голосом. – Скучно, небось, без женщины-то?

Мужик зашёлся лающим смехом.

– Скучно, говоришь, без женщины? Да у меня их целая бригада работает. Клубнику собирают. За скотиной ходят. Картошку перебирают. Только все они на это дело не годны!

– На какое дело?

– На то, чтобы мужика приголубить и поухаживать за ним. Это ты правильно угадала!

– А чего это они такие неласковые? Вы – мужчина в соку, да и при деньгах, похоже. Ведь хозяйство у вас, выходит, большое. Коли столько рабочих рук требуется.

– Ох, большое… И не только овощи да ягодки выращиваем. Но и кое-что поинтереснее. То, где настоящие деньги крутятся. Да это не для твоего мелкого умишки! Давай лучше присядем да выпьем. Сейчас закуску из кухни принесу.

Мужик шатко двинулся в глубину комнаты. Вероятно, дверь, которую Ли заметила ещё при входе, и вела в кухню.

Девушка ещё раз проверила малёхонький жучок в своих растрёпанных косах. Он был на месте. Девушка сняла со стены одно ружьё и поставила рядом с окном, прикрыв шторой. Интересно, этот выродок заметит что-нибудь или нет? Если нет, то можно начинать действовать. Только надо узнать, если ли часовые в сарае, где держат девушек. И где собака.

– Ну, присаживайся куколка. Откуда же ты такая хорошенькая и такая измученная?

– Сирота я, дядечка. Жили мы в Чайна Тауне, в Лос Анжелесе, а потом что-то в бизнесе пошло не так. Брата посадили, а мать убили. Отца я никогда не видела.

Мужик разлил по стаканам виски, чокнулся и опрокинул свой одним махом. Ли, обученная всем трюкам с алкоголем, дождалась, когда он запрокинет лицо вверх, пропуская напиток по длинной глотке, и выплеснула свой виски под стол. Когда хозяин ставил свой стакан на место, она смачно вытирала губы и причмокивала.

– А где же, дядечка, ваши работницы живут?

– А тебе это зачем знать? – мужик рыгнул и выкатил пьяные глаза. Как это бывает со многими, алкоголь делал его петушистым и агрессивным.

– И то, правда, незачем. Давайте лучше ещё выпьем. А то вдруг ваши товарищи придут, так нам и поразвлечься времени не будет, – она нагло подмигнула фермеру и крепко зажала свой стакан в руке.

– Да товарищи, должно быть, уже спят. Солдат спит – служба идёт. Да и девки, наверняка, таблеточку приняли, да и притихли.

– А что, гости к вам редко приезжают?

При этих словах мужик хлопнул себя по лбу и заорал:

– Чтоб мне провалиться! Ведь сегодня новых пташек привезут. Так что давай заканчивать разговоры. Делом надо заняться. В любой момент могут подъехать!

Ли закивала в полном одобрении, взяла стакан и, слащаво улыбаясь, подошла к мужику сзади. Сдерживая отвращение, она обняла его давно немытую голову и резко нажала на горло, повернув шею вниз и направо. Мужчина отключился. Ли сорвала с окна занавески и скрутила его, как буйного больного в психиатрической больнице. Потом взяла ружьё, которое оказалось незаряженным, и вышла во двор.

Через минуту девушка стояла у южной стены сарая, прильнув глазами к дырке, которую так и не заделали. Около 30 девушек и женщин сидели, лежали, спали на матрасах, брошенных вдоль стен. У двери сидел часовой. Он не спал. Он слушал музыку, раскачиваясь в такт мелодии и блаженно закрыв глаза. Задача упрощалась. Ли затихла и наметила план действия.

Дерек, между тем, медленно, стараясь не поднимать головы, полз назад, к машине. Он полз и думал о своей девочке, своей дочурке, такой юной и так много пережившей. Он размышлял о случайностях и неизбежностях. О совпадениях и неожиданных переплетениях жизненного пути.

И тут его как током ударило! Совпадения! Чикита!

Он спешно набрал номер шерифа:

– Босс! Я же оставил ту девочку, чикиту, одну в подвале! А если операция затянется надолго! Что будет с ней? Она же мне поверила! Ждёт…

– Сколько часов прошло с тех пор, как ты ушёл из того блиндажа?

– Девять, может, десять. Я обещал вернуться за ней в течение дня. Но с учётом обратного пути, поиска самолёта, время полёта и пешего пути сквозь джунгли, – всё это займёт много больше того, на что я рассчитывал.

– Без паники, сынок! Ты мне можешь скинуть свою карту? Ту, которой ты пользовался в Мексике? Отметь на ней свой путь, жирной линией. Поставь восклицательный знак там, где вход в туннель. На всякий случай.

– Но там два входа. Один посередине, чтобы пленников по нужде или освежиться выводить. И второй, который ведёт через всё открытое пространство в глубину джунглей.

– Отметь оба. И пометь особым знаком развилку, о которой тебе та девочка сказала. Я постараюсь отправить туда кого-нибудь из наших.

– Только не привлекайте мексиканских полицейских. Они почти все на содержании у картелей. Они могут просто уничтожить ребёнка, как ненужного свидетеля.

– Понял! Я и сам об этом думаю. Это, конечно, займёт какое-то время: получить разрешение на полёт, оформить документы и найти опытного лётчика. Но думаю, часа за три-четыре управимся. Лёту туда сколько?

– Два с половиной часа. Только предупредите, что дорожка отвратительная. Но достаточно длинная. Пусто резко не тормозит. Самолёт может носом зарыться.

– Всё, информацию принял. Как там Ли? Впустили её вовнутрь?

– Да. Вроде бы, всё идёт по плану. До связи, босс.

Усталый мозг Дерека рисовал картины, одну зловещее другой, того, что сейчас происходит с китаянкой. Беспокойство его не покидало. Его мучило дурное предчувствие. И он решился…

В это время сама Ли оставалась абсолютно спокойной. Она, не раздумывая, толкнула дверь в сарай, и, когда та не открылась, заколотила по изъеденным жучком доскам прикладом оружия. Голос она не подавала.

Дверь, наконец, скрипнула и приоткрылась. Распахнув её сильным ударом ноги, девушка рванула на себя, хилого на вид, часового и лихо опустила его вниз, взяв в корзиночный захват. Для полной уверенности, Ли наградила его голову не смертельным, но мощным ударом приклада по голове и открыла рот, чтобы обратиться к девушкам.

Она не расслышала шума позади себя. А когда волосы на затылке вдруг шевельнулись, как от чьего-то дыхания, действовать было поздно. Дуло пистолета упиралось в тело где-то на уровне левой лопатки.

– Руки на голову! Выше! Пальцы сцепи! И не шевелись!

Голос был женский, грубый и шелестящий, как ползущая гремучая змея. Ли не успела обдумать, что ей теперь делать, потому что в шею что-то сильно кольнуло, и она потеряла связь с жизнью.

Глава 36. Разговоры с сельвой, звериное чутьё и тайны счастья

Девочка спала. Так хорошо и сладко она не спала уже давно. Наверное, в последний раз это было, когда, уже тяжелобольная мама, прилегла с ней рядом и, обняв худенькое тельце, стала рассказывать древнюю индейскую легенду о пещерных людях, народе четырёх гор и женщине тихого дождя.

Они жили в деревушке, где смешались расы и кровь многих поколений коренных индейцев, испанских конкистадоров и пришедших им на смену белых людей со всего света. Народ в посёлке был дружный и трудолюбивый. Все знали и любили то, что их кормило: густую сельву, надёжно прятавшую деревушку от непрошеных гостей, и распаханную, плодородную землю, которая щедро благодарила их хорошими урожаями за уход и подкормку.

И вдруг всё это исчезло: мирная жизнь, вечерние танцы у костра, старинные ритуалы поклонения природе. Люди с оружием, ворвавшиеся тихим осенним вечером в их налаженную веками жизнь, не любили никого и ничего. Кроме денег. Сельва им была нужна как стена, надёжно укрывающая деревню от любопытных глаз стражей правопорядка. А земля могла родить не только маис и пшеницу, но всё, что ей приказывали новые боссы.

Крестьяне, которые тысячелетиями пользовались этой землёй бесплатно, не оформляя никаких документов собственности, вдруг оказались безземельными отщепенцами. Молодёжь стала уходить, кто куда. Многие присоединились к бандитам из могущественных картелей. Это был, по их мнению, самый быстрый путь заработать деньги и «положение» в обществе. Одного они не учли. Это был также самый быстрый путь в могилу.

Деревню покидали те, у кого были на это силы и немного денег. У её папы не было ни того, ни другого. А братья ушли искать счастья в США одними из первых.

И вот сегодня, встретив того доброго белого американца, она вдруг вспомнила всю свою маленькую жизнь. Наевшись досыта, впервые за несколько лет, девочка с трудом держала отяжелевшие веки открытыми. Потом она сдалась, закрыла глаза и задремала. Спокойно и сладко. Как и положено детям.

Проснулась она от шума. Кто-то прокладывал себе путь по узкому туннелю.

Чикита, проведя в сельве много дней и ночей, научилась сельву слышать и понимать. Ещё она умела «чувствовать время». Люди удивлялись этой способности, а она её развивала. Чикита всегда могла сказать, сколько часов прошло с начала того или иного события. И никогда не ошибалась. Она часто делала это на спор и всегда выигрывала: то горстку сахара, то пару лепёшек, а то и конфетку.

Вот и сейчас она поняла, что это не может быть добрый американец, который велел ей его ждать. Прошло не больше 9 часов, а он не мог вернуться раньше, чем через 15—20 часов.

Звериное, натренированное до совершенства чутьё, подсказало ребёнку, что идёт хищник. Человек нехороший и недобрый. Девочка мгновенно вымазала лицо грязью и спутала волосы. Спрятала воду и остатки еды в самый тёмный угол, завалив его камнями, и принялась раскачиваться всем туловищем и подвывать.

– Кто здесь?! Выползай наружу! Или буду стрелять!

Чикита не испугалась. Попасть в неё, забившуюся в самый маленький и тёмный угол, было практически невозможно.

И она завыла сильнее.

– Говорю тебе! Вылезай оттуда! Выстрелю – мало не покажется.

Чикита запричитала на испанском. Всё громче и громче. Однако, выть и стонать не прекращала.

Показалась большая голова с неприятно жирным, блинчатым лицом. Дуло винтовки смотрело на девочку.

– Ты кто, отвечай! – нарочито громко и устрашающе рявкнул пришелец.

– Ууууууууу!!!! Ойёйёйёйёйёйёй!!!! – ещё громче завопила девочка. И стала раскачиваться взад и вперёд как ненормальная, выпущенная досрочно из больницы.

– Ты убогая, что ли? Типа чокнутая?

Девочка закивала и закачалась, как будто её завели специальным ключом.

– Ты здесь девок не видала? И баб беременных?

Военный, а он походил на одного из геррилос и выправкой, и манерами, показал руками круглый живот, в надежде, что даже увечная девица поймёт, о чём речь.

Чикита радостно замахала головой и показала рукой на выход и потом направо.

– Ушли, что ли?

Она закивала. Партизан стал звонить.

– Босс! Тут только убогая девчонка сидит. Я, думаю, просто от людей прячется. Но по её знакам выходит, что они все ушли в правильном направлении. Включая беременных. А что, от них до сих пор ничего нет? Самолёта тоже нет на месте. Я проверил. А что аэропортовские говорят?

А… понимаю. Другая смена.

– Так Вы, босс, врачу нашему в больницу позвоните. Что?! Со студентами? На практике?! Да! Странно это всё. А мне-то что делать? К стоянке самолёта идти или здесь сидеть? Следующую партию дожидаться. Понял. Буду ждать. Попридержу их, если надо.

Вояка поставил винтовку у входа в полуподвал, достал еду и стал слюняво и смачно жевать. Потом запил ужин чем-то из термоса и полез к выходу. Может, по нужде, а, может, проверить обстановку.

Чикита прекратила выть. Горло и лёгкие так устали, что им требовалась передышка. Потом она решила, что можно ещё поспать. Силы ей понадобятся. Когда за ней придут. Хорошие, добрые люди.

Девочка проснулась от того, что сельва посылала ей сигналы. Она прислушалась. Боец картеля храпел у входа, обняв свою винтовку. Он, явно, ничего не слышал.

Ребёнок прислушался. Кто-то шёл по лесу. Она была в этом уверена. И их было двое. Шаги быстро приближались.

Чикита подползла к военному и пошевелила его плечо.

– Ууууууу! Пи-пи! – завопила она и показала на выход.

Мужчина продрал глаза.

– Иди уж, убогая. Мне тут ещё твоих «пи-пи» не хватало.

Девочка выползла наружу. Никого не было. Она не могла бежать навстречу из-за больной ноги. Могла только ждать.

Скоро мелькнула тень, и тёмно-коричневое пятно лётной формы ясно вырисовалось на опушке. Следом появился второй силуэт. Это тоже был мужчина, смуглолицый, похожий на мексиканца.

Чикита замахала руками. Первый её заметил и помахал в ответ. Девочка не знала, как ей поступить. Крикнуть что-нибудь и предупредить о том, что в убежище вооружённый человек? Или ждать, молча и тихо.

Она приставила палец к губам, давая пришедшим знать, что надо хранить молчание.

Когда мужчины подошли близко, она, ожидавшая увидеть своего американца-спасителя, сначала испугалась. Но доверилась чутью и заговорила, обращаясь ко второму на испанском.

– Сколько там человек? – уточнил он.

– Один. С ружьём.

– Где он сейчас?

– Спал у входа.

– Ты отползи вон под тот навес и жди нас там. Мы сейчас вернёмся.

– Он ещё партию девушек ждёт. С боссом своим на испанском говорил. Я всё поняла.

– Да ты готовый разведчик, чикита! А сейчас давай, потихоньку отползай.

Мужика вывели буквально через пять минут. Он выглядел олух олухом! Видимо, не успел проснуться и понять, что произошло.

– Шериф! Похоже, в сегодняшней операции сплошные сцены «Не ждали». Мы не знаем, как поступить. Задержали одного из картеля, рядового, из тех, что на подхвате, так он ещё здесь партию «невест и мамочек» поджидал. Может быть, одному из нас остаться? Фильм, так сказать, документальный попробовать снять. Заодно проследить, как их переправлять будут. Они сейчас нервничают. Связи со своими в Сан Франциско установить не могут. Вы же глушилку поставили.

– Ох, ребята. Дайте сообразить. Ладно, пусть Мигель остаётся. Я, конечно, без него, как без рук, но лишняя информация нам не помешает.

Мигель был правой рукой шерифа. Испанец, приехавший когда-то на стажировку, и оставшийся в Калифорнии навсегда. И здесь без любви не обошлось. И без счастливого случая, конечно. Дело было в том, что он влюбился в Марию, которая тоже была испанкой и там, в Испании, училась с ним в одной и той же Академии. И они ни разу в стенах родной Академии не пересеклись. А здесь попали в один отдел. Мария как судмедэксперт, а Мигель – как профессиональный детектив. Через полгода практики весь отдел гулял на их свадьбе.

Лётчик, прибывший за чикитой вместо Дерека, объяснил девочке на ломаном испанском, почему её спаситель не смог прилететь за ней сам. Девочка всё поняла и прониклась к журналисту ещё большим уважением.

Мигель проводил их до самолёта, проследил, чтобы герилла был связан и обездвижен намертво, и попрощался, пожелав счастливого полёта.

Чикита завидовала самой себе! Все бы девчонки в округе облысели от зависти, узнай они, что за ней послали специальный самолёт!

Девочка старалась не думать о том, что с ней будет дальше. Этому её тоже научила сельва. Идёт дождь – все растения начинают драться, соперничать и соревноваться, стараясь вобрать в себя воды больше, чем остальные.

Светит солнце – все друг друга сминают, нагибают, часто просто ломают, пытаясь насытиться светом первыми, получить живительной энергии побольше, поярче, погорячее.

Так и она. Она сейчас летела среди такой красоты, какой и представить себе не могла: сказочно синее небо игралось с золотыми снопами солнечных лучей. А несерьёзные, похожие на мыльную пену облака, пытались влезть между ними, а потом сбежать и укрыться за горами.

Чикита, как сельва, вбирала в своё маленькое сердце и фейерверки солнечных брызг, и нежную голубизну космоса, и проказливость облаков, – и наполнялась таким счастьем, которого должно было хватить надолго.