Текст книги "Господа Игры, том 2"

– Она не пьянеет, – Гиварш кивнул в сторону Тайры. – Побочный эффект одного, скажем так, эксперимента.

Тайра взглянула на Мориса, и Горану показалось, что этот эксперимент отразился не лучшим образом на них обоих. Подробностей он не знал, и время спрашивать было явно не то.

– Как сэр ′т Хоофт? – вместо этого спросил Горан.

– Точно, – Морис кивнул. – А не пьянеет она потому, что ее организм разлагает алкоголь, считая его ядом, практически моментально. А ее кровища – это просто антиалкогольный концентрат. Помимо всего прочего, на что ее еще можно использовать, – ради справедливости добавил Гиварш.

– И откуда это стало известно?

– От Макса, – Гиварш не стал отпираться. – Он же у нас по ядам специалист.

– Я рад, – мрачно сказал Горан.

– Чему?

– Тому, что я, хоть и последним, но все же узнаю необходимые подробности.

– Смотря что считать необходимым, – не согласился Морис и быстро добавил: – Минут через пять Сайхо придет в себя. Похмелья у нее после нашей магии не будет, она просто проснется, так что можно будет разговаривать.

– Пять минут? – Горан обернулся к Тайре.

– Может, меньше, сэр, – предположила она. – Но если с запасом, то около десяти.

– Змей! – Горан обратился в пустоту, и Тайра невольно обернулась. – Нам нужно десять минут. Задержи их.

– Задержать кого? – не понял Гиварш.

– Ноэля, Морис. Или ты думал, он просто так бросит свою женщину?

– Вот только не надо делать из меня крайнего! – Гиварш отвернулся и замолчал.

Минуты текли медленно, и Морис про себя считал секунды. Вокруг было тихо и темно, если Змей и держал оборону, то Морис этого совсем не замечал. Горан смотрел на часы: все понимали, что пять минут уже прошли.

– Восемь, – сказал Горан, и это слово показалось Морису тяжелым, как свинец.

– Ты когда кровь сливала, моя сладкая? – вкрадчиво спросил Гиварш.

Тайра не ответила, и Горан понял, что недавно. Концентрации магии для пяти минут реанимации в ней явно не хватало. Когда время перешагнуло за девятую минуту, Тайра услышала бархатный голос Змея, правда, обращался он не к ней, а к Горану.

– Господин Ректор, – прошелестел Змей. – Что прикажете делать дальше?

Горан еще раз посмотрел на часы, неодобрительно покачал головой, успев с укором взглянуть на Тайру и Мориса, и ответил:

– Пропускай.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался Змей, и вокруг снова воцарилась тишина.

Ноэль и трое сопровождающих появились в тот миг, когда Сайхо пошевелилась и открыла глаза. Тайра всей кожей почувствовала разочарование и гнев Гиварша. Морис незаметно показал ей ладонь с растопыренными пальцами, и Тайра поняла, что до истечения десяти минут осталось пять секунд. На этот раз Горан явно поторопился.

– Что это за комедию вы опять устроили? – из последних сил сдерживая себя, поинтересовался Ноэль, присел рядом с Сайхо, приподнял ее и прижал к себе.

– Сказал бы спасибо, – недобро оскалился Гиварш.

– За что?! – Ноэль поднял Сайхо на руки и передал одному из своей свиты. – За то, что ты, как последний вор, залез в мой дом?

– Если бы я не залез в твой дом, – ничуть не смутился Морис, – твоя женщина была бы абсолютно мертва. Ты вообще в курсе, что я снял ее с крюка?

– Мы справились бы и без вашей помощи!

– Легко так говорить, когда все уже закончилось, – спокойно сказал Горан.

– Где я? – подала голос Сайхо, высвободившись из рук телохранителя.

Кайо подхватил ее за талию и впился взглядом в Мориса.

– В тенях возле Ишанкара, милая, – ответил Ноэль, не сводя взгляда с Гиварша.

– Что я тут делаю? Как я сюда попала?

– Гиварш тебя выкрал.

– Гиварш сделал что? – Сайхо обернулась к Морису, но Тайре показалось, что удивление и возмущение в ее голосе были уж слишком наигранными.

– Ну дава-а-айте, – протянул Морис. – Объявите меня мировым злом.

– Что ты делал в моем доме? – еще раз спросил Ноэль.

– Искал информацию. Хотел присоединиться к твоей команде, которая не дает Змею спокойно жить. Я, знаешь ли, не прочь был бы помочь. Честно. Но твоя женщина хорошенько подпортила мои планы.

Ноэль на несколько секунд завис, анализируя информацию.

– Мне до вашего Змея дела нет, – холодно произнес он, – а вы заигрались в свои игры. Спуститесь на землю. У меня есть более важные дела, чем изводить вашего трейсера.

– Прежде чем обвинять нас, – Сайхо посмотрела на Горана, – поискали бы среди своих.

Ноэль еще раз гневно стрельнул глазами в сторону Гиварша, и его трейсеры быстро свернули пространство, возвращая их с Сайхо обратно в белоснежный особняк на Груневальд.

Горан и Морис многозначительно переглянулись.

– А вот теперь нам не видать Сайхо как своих ушей, – подытожил Горан.

Морис не ответил: сказанное Гораном было очевидным.

– Завтра в одиннадцать у меня, – добавил он. – Ты и ′т Хоофт. Даст бог, к утру отыщется.

– А Змей?

– А Змей на службе, как и положено. Свободны.

Когда Тайра и Морис выпрямились после поклона, о присутствии Ректора ничего не напоминало.

Йен, в отличие от Магды, никогда не любил Амстердам. Он считал, что этот город может только обманывать и использовать своих жителей и гостей, и потому с мстительным удовольствием отвечал ему тем же при каждом удобном случае.

Он почти что летел по центральным улицам, сворачивая с одной на другую, переходил каналы по изогнутым, подсвеченным разноцветными гирляндами лампочек, мостикам, и целующиеся пары оглядывались на него, забывая о своем занятии. Йен кожей ловил восхищенные взгляды женщин и завистливые мужчин и злобно-радостно улыбался, и где-то внутри, готовое выплеснуться наружу, просыпалось чувство всемогущества и вседозволенности. Сейчас он мог бы сделать все что угодно, но в этом мире просто не было существенной причины, чтобы он сотворил для него даже что-нибудь пустячное. Йен чувствовал себя богом.

Он задержался на светофоре, наблюдая, как из булыжной мостовой согласно красному свету выезжают стальные столбы-ограничители, но переходить не спешил. Он видел свое отражение в витрине уже закрывшегося на ночь кафе на той стороне улицы, и это отражение ему безумно нравилось, как нравилось все прошлые разы, может быть, потому, что он никогда им не злоупотреблял.

Из освещенного розовой неоновой вывеской стекла на Йена смотрел мужчина лет тридцати пяти или сорока. Если ему и было сорок, то он очень хорошо выглядел: подтянутая тренированная фигура, идеальная осанка, уверенность в себе, граничащая с самоуверенностью… Темные, до плеч, небрежно лежащие волосы без намека на седину и проницательные глаза с отблесками насмешки и осознанием превосходства… Расстегнутое короткое, конечно же, черное пальто, идеально сидящий серый костюм под ним и скрытая от посторонних глаз, холодящая грудь серебряная подвеска в виде треугольника… Неизменная «дельта» Ишанкара. Единственная его «дельта».

Когда Йену надоело разглядывать себя и его губы слегка изогнулись в снисходительной усмешке, ограничители въехали в мостовую, разрешая машинам проезд. Йен сделал шаг на дорогу и, не особенно торопясь, преодолел эти двадцать метров, не опасаясь ни машин, ни полицейских. Ни то ни другое не могло быть существенной помехой человеку со способностями трейсера. Он прошел еще полквартала и вывернул на оживленный проспект, наполненный туристами и праздными гуляками.

Йен проходил сквозь людские потоки как быстроходный корабль, полы его пальто развевались где-то позади, задевая встречных женщин и заставляя их оборачиваться и на пару секунд застывать в изумлении. Этого хватало, чтобы выпить их до дна, оставляя им вместо потаенной чувственности или демонстрируемой сексуальности усталость, раздражение и желание скорее лечь в постель. Йен ощущал, как с каждой новой порцией отнятой энергии чаши его внутренних весов все больше выравниваются, но до равновесия было еще далеко. Он был слишком сильным магом и потратил слишком много энергии, чтобы простые человеческие женщины, даже в таком количестве, как на оживленных туристических маршрутах, смогли бы удовлетворить его запросы.

Он еще полчаса пошлялся по улицам Амстердама и, вдоволь наигравшись, в один шаг оказался в Ишанкаре.

В два часа ночи тут было тихо. Йен, не снижая скорости, дошел до женского крыла общежития и, сделав еще один шаг сквозь тени, оказался перед дверью Ученицы и настойчиво и требовательно постучал. Он знал, что она не спала: он задал ей столько, что сам на ее месте просидел бы над книгами всю ночь. Он не был садистом. Ему просто надо было подстраховаться, быть уверенным, что она не пойдет за ним. Тайра открыла почти сразу, не спрашивая, кто там, хотя Йен знал, что сейчас его энергетика была для нее неопознаваема, и в замешательстве отступила на шаг назад.

Йен с наслаждением наблюдал, как ее взгляд медленно скользил по нему сверху вниз и обратно, пока она не остановилась на его глазах. Да-а… С этого и надо было начинать.

– Я войду? – безапелляционно спросил Йен и прошел внутрь, на ходу скидывая пальто в Арсенал и спиной ощущая, как она медленно оборачивается, чтобы не терять его из вида. Он довольно улыбнулся.

– Дверь закрой, – проникновенно, с интонациями Гиварша, произнес Йен и почувствовал ее испуг. Он понял, что слегка переиграл, и уже более свойственным себе обычному тоном добавил: – И рот тоже.

Тайра осторожно закрыла дверь, продолжая смотреть на него со смешанными чувствами. Йен различил удивление, восхищение, настороженность, непонимание и еще много всего, включая крайнюю степень неловкости.

– Сэр хет Хоофт? – спросила она, словно все еще не верила, что это он.

– Может быть и такое, – усмехнулся Йен.

Ученице это забавным не показалось. Она нахмурилась и подобралась, будто готовясь к нападению или отражению атаки.

– Успокойся, – Йен переложил с кресла на пол какие-то книги и сел. – Это я. Не надо бояться. Иди сюда. Или так и будешь стоять у двери?

Тайра медленно подошла к своему столу.

– Что с вами, сэр ′т Хоофт?

– А что со мной? – Йен снова почувствовал опьянение своей неотразимостью, едва приподнял бровь и чуть улыбнулся, понимая, что похож на киношного соблазнителя, но удержаться просто не мог.

– Вы выглядите лет на двадцать моложе. И кожа у вас светится изнутри голубым. И шанкари на запястьях и на шее. И холод… А еще я вас почти не чувствую. Вы другой. Не тот, кого я знаю.

– Тебя именно это пугает? – уже серьезно спросил ′т Хоофт.

– Нет, сэр, – все еще хмурясь, ответила Ученица. – Меня пугает, что вы слишком… Слишком…

Она замолчала. Йен ждал. Не подсказывал. Ему было интересно, как она охарактеризует его состояние. Он видел, что ей сложно подобрать нейтральное слово, хотя они оба прекрасно понимали, что она имеет в виду.

– Слишком мужчина, – наконец сказала Тайра, и Йен почувствовал, как нелегко ей это далось.

Он снова взял паузу, внимательно смотря на Ученицу, но она выдержала его взгляд, хотя ей было страшно и стыдно за захлестнувшие ее плохо контролируемые желания.

– Это нормально, – наконец кивнул Йен. – И, что самое главное, исправимо.

– Мне не кажется, что вы хотели бы что-нибудь исправить, сэр, – осторожно произнесла Тайра, и от этих ее слов Йен наконец-то очнулся от наваждения.

Он тряхнул головой, убирая волосы назад, и вздохнул:

– Хочу. Иначе не пришел бы к тебе.

– Что с вами? Это же не иллюзия.

– Нет, не иллюзия. Это Высшая Трансформация.

– Высшая Трансформация, – с недоверием повторила Тайра.

Йен усмехнулся.

– Информация в обмен на что-нибудь поесть, – предложил он. – Идет? И еще очень горячий чай, а то я сейчас сдохну от холода.

Ученица кивнула, нажала кнопку на электрическом чайнике и вышла из комнаты за едой. Йен почувствовал, как ей стало легче, стоило ему оказаться за прикрытой дверью, и он еще раз усмехнулся: вспомнил себя в подобной ситуации.

Минут через пять Тайра вернулась и поставила на столик возле кресла какие-то бутерброды, тарелку тушеной с мясом картошки, небольшие пирожные и две кружки, что Йен воспринял как хороший знак. Начала оттаивать, раз собирается пить с ним вместе чай… Но близко все же не подошла… Села на кровать…

Йен набросился на еду, будто не ел неделю. Тайра молчала. Она разглядывала его, уже не стесняясь и не боясь, потом заварила чай и разлила его по кружкам. Йен даже ради приличия не мог оставить ей ни одного бутерброда, к тому же он был уверен, что есть она не станет, поэтому совесть за абсолютно чистые тарелки его не мучила.

Он взял в руки обжигающе горячую кружку с чаем и почти не почувствовал жара: кружка казалась ему еле теплой. Ему всегда было сложно отогреться после похода вниз. Он сделал несколько больших глотков и посмотрел на Ученицу.

– Мне уже лучше, – сообщил он.

– Мне тоже, – ответила Тайра. – Но я жду объяснений, сэр.

– Я был на Нижних Галереях, – сказал Йен. – Надо было кое-что проверить насчет нижнего мира. В процессе миссии обстоятельства изменились, и мне потребовалось зайти несколько дальше, чем я планировал, поэтому я применил Высшую Трансформацию. Энергия, как ты сама видишь, на этом плане слишком сильна, поэтому всякая шваль просто не приближается. Это позволяет не отвлекаться на пустяки, использовать силу практически без ограничений, ну и повышает шансы на выживание. Пока понятно?

– Да, сэр. Я читала о трансформации.

– Если не вдаваться в тонкости классификации, – Йен сделал еще несколько глотков, – есть просто трансформация и Высшая Трансформация, и мнения насчет того, что именно есть что, прямо противоположно расходятся. Большинство магов считает, что Высшая Трансформация – это умение менять физическую форму, как делают оборотни. Мы в Ишанкаре считаем, что это примитив. Высшая Трансформация с нашей точки зрения – это способность менять сущность, сохраняя форму и сознание.

– Простите, сэр, но вы как-то не сильно сейчас сохранили форму.

– Высшая Трансформация совершается раз и навсегда, потом изменения внести невозможно. Понятия не имею почему, никогда особо не интересовался, потому что свой собственный результат меня абсолютно устроил.

– То есть вы выбрали такой образ намеренно?

– Не совсем, – Йен допил чай, почти кипяток, и налил себе еще. – Во-первых, на результат сильно влияет возраст, в котором Высшая Трансформация впервые происходит. Мне было двадцать, выгляжу я старше лет на пятнадцать, и это нормально, учитывая обстоятельства моей первой вышки и то, что мы, некроманты, вообще до определенного периода и в нормальном облике выглядим старше. Этот возраст фиксируется. Во-вторых, важную роль играет подсознание. Я вот никогда не задумывался о том, во что хочу быть одетым, а получилось вот так.

Йен чуть повел пальцем – и строгий костюм уступил место роскошному черному камзолу, расшитому серебром, чем-то напоминающему форму ишанкарских некромантов, белоснежной рубашке тончайшей ткани и ботфортам без единого следа пыли на них.

– Так одевались принцы в сказках моего детства, – поделилась Ученица. – А длинные волосы?

– А это отголоски того, как меня воспринимали окружающие, и это в-третьих. Это тоже немаловажный фактор. Мысли изменяют материальный мир, оттуда у меня длинные волосы, хотя я их никогда в жизни не носил, – Йен снова тряхнул головой. – Но мне понравилось. Наверное, это в мой образ внесли любящие сказочных принцев женщины.

Тайра впервые за вечер чуть улыбнулась.

– И такие изменения доступны всем, сэр?

– Нет, конечно. Не считая оборотней, только высшей нежити, некромантам и – редко – очень сильным боевым магам, специализирующимся на призыве.

– То есть тем, кто работает с потусторонними сущностями?

– Именно так, – Йен доел одно пирожное и взялся за второе.

– И я тоже так смогу?

– Сможешь.

– А когда?

– Чем позже – тем лучше, – не принимающим возражения тоном сказал Йен. – Это программа Интернатуры. Последнего курса. Но основное ограничение, как ты понимаешь, не в этом.

– А в чем?

– Как бы покороче и поточнее, – Йен слегка задумался, не зная, как правильно ей об этом сказать, и начал издалека. – Чем старше ты становишься, тем сильнее ты себя контролируешь. За то, что в юности кажется значимым, в зрелости зачастую приходится краснеть и обзывать себя последними словами. Можно, конечно, постараться создать себе образ пострашнее и повнушительнее… Этим, например, грешат все Дрезденские некроманты… Но смысл имеет лишь внутреннее наполнение. Образ может напугать лишь в первые мгновения, дальше все решает твое мастерство. Да и практика показывает, – ради справедливости добавил Йен, – что чем раньше маг касается Высшей Трансформации, тем более уродливой она получается, даже если он изначально намеренно пытался сделать из себя монстра.

Он замолчал и посмотрел на Тайру, но она произнесла это вместо него:

– Раз все так хитро и в игре чужое восприятие, получается, даже если я постараюсь выставить себя волшебным эльфом, мне все равно пририсуют рога и хвост?

– Вроде того, – согласился Йен. – Поэтому я так настаиваю на том, что сначала ты должна заработать себе репутацию, чтобы энергетический фон и мыслеобразы на твой счет приняли более-менее положительную стабильную форму, потому что без вышки тебе все равно не обойтись.

– Но вы применили трансформацию гораздо раньше Интернатуры, и от монстра в вас ничего нет.

– У меня для вышки был весомый повод – Венецианская Резня. Мое ученичество совпало с дрезденской гражданской войной. Мне пришлось стать сильнее ради Ишанкара. Тебе же вышка сейчас противопоказана. Высшая Трансформация меняет твои отношения с магией. Твои возможности многократно усиливаются, и любое мелкое колдовство становится крупным, – Йен посмотрел на Ученицу и усмехнулся. – Ну тебе не привыкать. Поэтому, чтобы использовать такую мощь, нужен весомый повод, а его чаще всего в меркантильных магических разборках и мелких интригах просто нет. Я доступно объясняю?

– Да, сэр, – Тайра улыбнулась второй раз. – Вас послушать, мне вообще эта Высшая Трансформация не нужна. Меня и так все боятся, даже межмировая нечисть, да и вынесу я всех одним пальцем.

– Я рад, что ты все правильно понимаешь, но вышку все же учить будем. Мало ли, вдруг в мире что-нибудь кардинально изменится.

Ученица наконец-то взяла свою кружку и осторожно отпила, чтобы не обжечься. Йен подумал, что она медлит перед тем, как задать еще один вопрос. Тоже боится обжечься… Он не торопился.

Тайра еще некоторое время смотрела в кружку, вроде бы рассматривая чаинки, но Йен знал, что она их не видит.

– Ну а то, что вы слишком мужчина, – она подняла на него взгляд. – Это как связано с Высшей Трансформацией? Что за морок такой?

– Это не морок. Это дисбаланс, – Йен поставил кружку на стол.

– Это в этом случае я вам веретено в лоб должна запустить? – спросила Тайра, припоминая его наставления.

– Не в этом, – хохотнул Йен, – но в подобном. Если я руки начну распускать или еще чего недозволенного захочу.

Тайра промолчала, но глаз не отвела. ′Т Хоофт подумал, что она уже приготовила пару веретен, так, на всякий случай, а вдруг все же пригодятся.

– По одной из классификаций, – Йен вспомнил, что от работы Наставника его никто не освобождал, – есть две основные энергии: мужская и женская. Сила и мягкость, лед и пламя, Инь и Ян, хаос и порядок… Ну в общем, сама знаешь. Это классика магии. Из них складывается жизненная энергия любого человека и любого мага, но никто другой, кроме некромантов, не чувствует, что эта энергия состоит из двух потоков, и никто больше не зависит от этого так сильно, как мы. Для нашего нормального функционирования эти потоки должны находиться в равновесии. Они должны быть сбалансированы. При Высшей Трансформации этот баланс нарушается, потому что высвобождается твоя суть, делая тебя супернекромантом, раскрывая твой потенциал в таких пределах, какие без трансформации тебе недоступны. Впоследствии баланс требует восстановления.

– Это логично, сэр, но это не объясняет…

– Чем более высокие уровни магии ты используешь, тем сильнее в одну сторону сдвигается баланс. Когда ты используешь некромантию, этот сдвиг наиболее силен, и при Высшей Трансформации это становится заметно практически сразу, потому что, как говорил господин Фрейд и повторял за ним сэр Морган, секс и смерть – две оборотные стороны одной медали.

Йен на некоторое время замолчал. Эту истину Ученица усвоила уже давно, но сталкиваться с ней настолько явно ей не приходилось.

– Все требует компенсации, Тайра. Чем сильнее ты входишь в контакт со смертью, тем сильнее тебе хочется жить. Жизнь – это творение, творение в физике нашего мира невозможно без соединения мужского и женского начал. Соединение мужского и женского – это продолжение жизни, а продолжение жизни невозможно без сексуального контакта. Это реальность бытия некромантов, а еще так устроено подсознание хомо сапиенс. Никто и никогда не сможет это изменить. Чтобы использовать некромантию, мы должны держать баланс, чтобы держать баланс, нам нужен секс. Иногда очень нужен, но мы способны это контролировать.

– Получается, – Ученица тоже избавилась от кружки, – когда вы ограничиваете меня при некромантии, вы преследуете цель не только не дать мне разнести Ишанкар. Вы все время думаете о балансе.

– Да, – Йен не стал отпираться.

– Почему со мной не бывает этих… перепадов?

– Бывают. Ты тоже подвержена дисбалансу, таковы минусы существования некромантов, но ты сама свой дисбаланс пока что не замечаешь, во-первых, потому что я все время нахожусь рядом и компенсирую твои потери, а во-вторых, потому что ты еще не знаешь, что такое физические отношения с мужчиной. Когда ты пройдешь этот рубеж, справляться с дисбалансом тебе станет сложнее. Сейчас я могу тебя уравновесить, не прикасаясь к тебе и пальцем, но настанет момент, когда для восстановления баланса нахождения со мной рядом тебе будет недостаточно. Тебе нужен будет полноценный партнер, примерно равный тебе по силе. Это в идеале. В реальности всем некромантессам требовался более чем один партнер.

– Но иногда вас не бывает рядом, а я все равно не чувствую дисбаланса.

– Зато я чувствую, уж поверь, – криво улыбнулся маг. – Силы некроманта и некромантессы не равны, так что легкое смещение твоего баланса мне хорошо заметно. Сложностей с этим моментом у нас раньше не возникало. Ты строго себя контролируешь, выполняешь все мои требования, и именно это позволило нам с тобой еще ни разу не попасть в крайне неловкую ситуацию. Вдобавок к этому, энергетическая система некромантов устроена так, что она сама себя восстанавливает. Ты ходишь среди магов-мужчин и потихоньку вампиришь, тянешь с них их энергию. В малых постоянных дозах это незаметно для обеих сторон, но иногда, при сильном погружении в магические практики, этого недостаточно. Вот как у меня сейчас.

– Но вы говорите, что это незаметно, – она с сомнением посмотрела на Наставника. – А я еще как замечаю вашу… как бы это правильно назвать, сэр…

– Сексуальность, – подсказал Йен. – Когда система разбалансирована слишком сильно, она заставляет людей противоположного пола реагировать открыто и предлагать то, что тебе так нужно для восстановления. Так как самый действенный способ, при котором тебе не надо убивать, чтобы получить чужую жизненную энергию, это интимная связь, дисбаланс провоцирует твоих потенциальных партнеров, заставляет их испытывать непреодолимое сексуальное желание относительно твоей персоны. Ну или моей в данном случае.

– Я не должна на вас так реагировать!

– Не злись! Твоя реакция как раз нормальна. Не вижу в ней ничего противоестественного.

– Если не считать того, что вы мой Наставник.

– Тайра! – Йен повысил голос, она опустила глаза и замолчала. – Я тебя сейчас тоже не слишком Ученицей воспринимаю, если говорить честно, но это свидетельствует лишь о том, что система энерговозмещения и у тебя, и у меня работает правильно. Раз я все еще сижу в двух метрах от тебя, это значит, что все в порядке, все идет так, как в нашем случае – Наставника и Ученицы – должно идти. Я доступно объясняю?

Тайра молча кивнула, но взгляда не подняла.

– И хватит уже бояться, тебе с этим жить, это твоя сущность! Придется привыкнуть и научиться с этим справляться в рамках дозволенного!

– Дозволенного Списком Б, сэр?

– И Списком Б тоже, если уж впадать в крайности! – Йен понял, что она не удержалась, чтобы не съязвить, но спускать ей с рук эту дерзость не стал. – В конце концов, это будет только твой выбор!

Йен досчитал до пяти, успокоился и усмехнулся:

– Ну представь себе, что чувствовал я, когда первый раз столкнулся с сэром Морганом в состоянии дисбаланса. Я чуть с ума не сошел, а он, вместо того чтобы мне все объяснить, просто подначивал меня.

Ученица улыбнулась уголком губ:

– В смысле? Вы же оба мужчины, как же вы на него реагировали?

– Как на мужчину, – Йен улыбался. – На соперника. На другого самца, что ли… Не знаю, как сказать. В общем, он в моем мире был лишним, я хотел его уничтожить самым жестоким способом, разорвать его в мелкие клочья вместе с душой. Сразу вспомнил все, за что я на него обижался, и все его слова и действия, которые в отношении себя считал несправедливыми. Еще немного – и я бы на него напал. Но сэра Моргана это забавляло.

– Вас, сэр, это тоже сейчас забавляет.

– Я уже перестал, – Йен снова стал серьезен, – и добросовестно выполняю обязанности Наставника. Хотя, сказать честно, понятия не имел, как буду говорить с тобой на подобные темы. Не будь я в вышке и не будь мне нужна твоя помощь прямо сейчас, я бы еще бог знает сколько тянул с этим разговором. Ксандер, помнится, настаивал на том, чтобы я тебе о дисбалансе рассказал, когда тебе еще пятнадцати лет не исполнилось.

Тайра некоторое время молча смотрела на него, а потом задумчиво произнесла:

– А я-то никак не могла понять, что Змей имел в виду, когда сказал, что у некросов много нестандартных заморочек и что вам рано или поздно придется мне об этом рассказать.

– Придется, что делать.

– Вам поэтому Ректор в любое время три дня отпуска дает? Чтобы баланс восстановить?

– Да, – ′т Хоофт кивнул. – А то мало ли… Вдруг случится у меня – как там Ксандер говорил? – ненависть ко всему миру на фоне дисбаланса – и не будет больше ни Ишанкара, ни Лиги, ни Дрездена.

– Даже так?

– И даже хуже. Так что держать баланс в норме – это очень важно, особенно для тебя. В твоем случае даже предположить сложно, к чему может привести дисбаланс.

– А если все же предположить?

– Некрофилия, садизм и постэффект, – без раздумий сообщил Йен. – В случае с мужчинами-некромантами это просто некрофилия. Обычные смертные партнеры, которые попадаются нам по пути в состоянии дисбаланса, удовлетворить наши потребности в восстановлении баланса не способны, мы их во время близости убиваем. Об этом ты уже читала в летописях про своих предшественниц. Если партнер пытается защищаться и не хочет отдавать нам свою жизненную энергию, мы берем ее силой, и вот тогда это уже садизм со всеми возможными некромантскими практиками подчинения душ. Партнер уходит в страхе и боли. Сильным некромантам в глубоком минусе одного партнера недостаточно, и десяти бывает недостаточно, поэтому у всех некромантов-практиков, как правило, есть постоянные партнеры, примерно равные им по силе или способные проводить через свое тело большой энергетический поток, который бы удовлетворил некроманта в дисбалансе. Партнер – это не обязательно супруга. Чаще всего не супруга, а другая женщина, сильный маг. Как это все будет у тебя в жизни реализовано, я не знаю, Кхасси, но, полагаю, если подходящих партнеров ты не найдешь, то на сотом смертном, будет ли это секс или чистое убийство, неважно, тебя просто накроет постэффект, а дальше… – он пожал плечами. – Так что держи баланс и не провоцируй окружающих мужчин.

Некоторое время, после того как ′т Хоофт закончил, они молчали.

– Некрофилия и садизм? – наконец спросила Тайра. – А чего еще я о себе не знаю?

– Кое-чего не знаешь, – Йен сказал это так, чтобы она на сегодня закончила с вопросами. – В свое время, Тайра. А сейчас… Может, все-таки поможешь мне?

– Как, сэр? – Йен снова уловил испуг в ее голосе.

– Просто откройся. Немного. Мне этого хватит с головой.

– Просто открыться, – Ученица весьма скептически отнеслась к его словам.

– Как обычно. Устанавливаешь контур в пределах комнаты и открываешься. Понятно? Что за внезапные сложности?

– Да вы меня выбили из равновесия своим, простите, маскарадом!

Йен понял, что она опять не сдержалась, и тоже не удержался, чтобы не показать, кто здесь главный:

– Я понимаю, что сейчас не сильно похож на твоего Наставника внешне и по поведению, но это не повод мне дерзить.

– Виновата, сэр, – привычно ответила Ученица и слегка отпустила свою энергию.

Йена будто накрыла свежая волна. Он закрыл глаза и с облегчением откинулся на спинку кресла, расслабился и постепенно тонул в ее силе, впервые понимая, что чувствовал Змей, говоря, что она пахнет серединой лета, морем, солнцем и пряными травами. Йену было хорошо. Он и раньше использовал Ученицу, только осторожно, чтобы она не замечала его вампиризма, но сейчас ему надо было восстановиться за ночь. После обеда у него было три пары некромантии.

– Сэр…

Ее голос вырвал его из блаженства, и это его разозлило.

– Госпожа Магдалена ведь не маг.

– Да, к счастью.

– И как же насчет партнера? Вы же сами сказали, что бесконтактного метода в вашем случае уже недостаточно…

– Контакт будет позже, когда минус будет не так заметен. Я люблю свою жену и смерти, даже от оргазма, ей не желаю. Доступно объяснил?

– Более чем, сэр.

Тайра замолчала, Йен взглянул на ее пунцовые щеки и понял, что для первого разговора о дисбалансе он был слишком резок и нетактичен. Он снова закрыл глаза и погрузился в блаженство.

– Вы уже знаете, что Бергер ждет вас завтра в одиннадцать, сэр?

– Нет, – Йен снова с раздражением открыл глаза. – Откуда бы. И по какому поводу?

– Долго рассказывать. Лучше считайте, – она постучала себя пальцем по виску.

Йен осторожно потянулся к ее сознанию, встраивая в телепатию целительские обезболивающие комплексы, и первым увидел Гиварша. Ну конечно, без него не обходится ни одно существенное происшествие.

– Изумительно, – произнес Йен, когда информация показалась ему достаточной. – Вы сперли Сайхо! Ладно, сходим завтра к Бергеру.

– Меня он не звал, сэр.

– Я про себя и свое второе я, – пояснил Йен.

– Мне надо кое-что доделать, сэр, – сообщила Ученица, кивнув на стол с разложенными учебниками. – Вы можете на кровать лечь. Я нескоро закончу, это однозначно.

– Спасибо, но мне и в кресле отлично, – Йен с трудом переборол в себе желание уснуть на ее кровати.

– Ну как хотите, – она чуть пожала плечами и вернулась к своим задачам.

Йен опять закрыл глаза и растворился в мягких прохладных волнах ее силы. Услышал ее вздох… Давай, давай… Он не удержался, чтобы не усмехнуться про себя. «Я над этой задачей трое суток сидел, и все равно не сделал. И ты не сделаешь».