Текст книги "Господа Игры, том 2"

– Ладно, не важно, – вместо него ответила Ученица. – Было и прошло.

– Может, чая в честь примирения? – с облегчением спросил ′т Хоофт.

– Как прикажете, – Тайра улыбнулась. – На этот раз пистолет не нужен, сэр?

– Зиндан, кстати, свободен, – напомнил ′т Хоофт.

– Виновата, сэр. Больше не повторится.

Вскоре в Башне снова пахло ароматным чаем и шоколадным бисквитом.

– Сэр ′т Хоофт, а вы про Айгера давно узнали?

– Уточни вопрос, – ухмыльнулся маг.

– Вы давно поняли, что он мой третий Страж?

– Не очень.

– А почему не сказали, сэр?

– Жаль было грубо разрушать гениальную партию Горана, – хет Хоофт улыбнулся. – Ты ведь получила удовольствие, когда наконец-то распутала все узелки? Я тоже. Так что я просто не имел права все испортить.

– А здорово он все придумал, – с восхищением сказала Тайра.

– Не поспоришь.

– Я думала, что мой третий Страж – госпожа Гу. Она столько раз меня прикрывала, из-под Айгерова меча вытащила, а потом взялась учить меня фехтованию, как Гюнтер… Я даже не подумала бы на кого-то другого. Тем более на того, кто мне с первого знакомства голову отрубить обещал.

– В Ишанкаре все не то, чем кажется.

– И как вы догадались, что мой Страж не Гудрун, а Айгер?

– Если не считать Маршала Штернфогеля, то ван Хинкес был первым из Лиги, кто познакомился с тобой лично, – начал хет Хоофт. – Он безошибочно знал где, когда и кого ему искать. Следовательно, кто-то дал ему абсолютно точные сведения, и это были не де Гранж, не Лерой и не кто-то из Монсальвата, потому что они связаны словом еще с эвианского суда и тебя бы не раскрыли.

– Айгер сказал, что Горан засветил меня под тем предлогом, что Лига должна знать меня в лицо, – пояснила Тайра. – Сказал, что не согласен с тем доверием, которое мне оказывает Ишанкар, и в доказательство своей правоты рассказал Айгеру некоторые подробности моей биографии. Про Алекса то есть.

– Но про Алекса он ведь ему правду рассказал, – заметил хет Хоофт.

– Не спорю, сэр. Он сказал, что тогда я колдовала под постэффектом. Айгеру этого хватило, чтобы посчитать меня потенциально опасной.

– Но это ведь тоже так: ты потенциально опасна.

– В этом-то и прелесть всего, что играет Горан, – Тайра печально улыбнулась. – Он ходит по лезвию, и известная ему правда опаснее, чем ложь, которую он мог бы придумать.

– Ну а потом? – Йен потихоньку брал инициативу в свои руки.

– Потом вы сплавили меня в Торфиорд, поближе к Лиге, до сих пор, кстати, не сказав, зачем вам это было надо.

– Нам, – поправил ′т Хоофт. – Это надо нам.

– И…? – Тайра ждала продолжения.

– И пока все, – отрезал ′т Хоофт.

Спорить с Наставником было, как всегда, бесполезно.

– Позже была моя стычка с Айгером в Торфиорде. Его туда тоже Горан заманил, назначил ему встречу и не пришел. Вроде как не смог. На самом деле расчет был просто идеальный! Айгер ждал Горана, но тут подвернулась я, и он на мне всю свою злость на него и выместил.

– А если бы ты тогда не вышла из корпуса?

– Ну после пар я бы все равно вышла. А ван Хинкес упорный, он бы Горана до последнего ждал: торопиться-то ему особо некуда. Так что вы тогда были полностью правы, сэр.

– В том, что тебя сдали ван Хинкесу наши?

– Да, но помните, вы спросили, в чем тут выгода для Ишанкара?

– Помню. Я этим вопросом задавался еще весьма продолжительное время, – сообщил Йен. – А потом заметил, что Лига от тебя отстала. Спросил Гу, в чем дело, а она сказала, что ван Хинкес публично назвал тебя своей Целью, а Лигийцы друг у друга заказы не перебивают.

– Он меня Целью назвал? Не Жертвой? – удивилась Тайра.

– Он не дурак, вообще-то, и ждать повода может практически бесконечно. Он, безусловно, тебя засветил тогда в Торфиорде, но не дал прямого ответа, кто ты такая. А назови он тебя Жертвой, он бы открыто объявил Охоту, и тогда даже его авторитет среди лигийцев тебя бы не спас. А так, раз ты его Цель, то никто в ваши взаимоотношения и не лезет. Айгер обеспечил тебе спокойное существование, на что Горан и рассчитывал: он ведь все-таки встретился с ним на следующий день и заказал тебя уже официально.

– Да, но я до этого с половиной Лиги успела пообщаться… Где же Айгер с Гораном раньше-то были? – недовольно поинтересовалась Тайра. – Или это тоже какой-то особый план по укреплению моих связей с Лигой?

– Если и так, то это побочный, но не бесполезный, продукт, – ′т Хоофт усмехнулся.

– А я ведь сэра Бергера напрямую спрашивала, кто мой Третий Страж!

– И он тебе абсолютно честно сказал, что его у тебя нет, – ′т Хоофт веселился. – Ну ведь не поспоришь: вы с Айгером никакими Узами не связаны. Прямых доказательств того, что он твой Страж, не существует. Это только нам понятно, какую роль Горан отвел ван Хинкесу. Лига не в курсе. А Горан и правда Господин Игры.

– А почему именно ван Хинкес? Что, в Лиге других нет?

– Айгер лучший.

– С этим точно не поспоришь.

– Ну а ты как поняла, что он твой Страж?

– У меня все время в голове была какая-то нестыковка на его счет, сэр, и я поняла какая, только когда Айгер сказал, что Змей меня ему отдал на сохранение. Змей, вообще-то, если испытывает ко мне определенные чувства, не должен был меня Айгеру отдавать. Он ведь знает, что у меня с Айгером чуть было не получился, скажем так, альянс, – она усмехнулась, ′т Хоофт дипломатично промолчал. – А он отдал. Значит, знал что-то, что перевесило ревность. Следовательно, Змей был в курсе, что Горан подписал Айгера меня охранять.

– И каким образом?

– Когда вы меня отправили к герру Редегеру на конференцию, Айгер пришел ко мне в гости. Это вы ему сказали, где меня искать.

– Допустим. И что?

– Змей понял, что вы Айгеру по какой-то причине доверяете, и причина эта не в моей к нему симпатии. Логично было искать другую.

– Логично, – согласился хет Хоофт. – Змей хорошо читает партии, мог додуматься. Но нестыковка-то в чем?

– Айгер как-то сказал, что, если я буду дурью маяться, он вам позвонит и нажалуется, – Тайра посмотрела на Наставника. – Понимаете? Позвонит! Даже у госпожи Гу нет вашего номера, а у какого-то лигийского наемника есть! И вы дали ему номер на случай, если я окажусь с ним во время постэффекта, чтобы он связался с вами без всякой магии. Так?

Йен некоторое время смотрел на Ученицу, а потом снова улыбнулся.

– Ну а ван Хинкес знает, что он твой Страж?

– Пришлось ему объяснить, – Тайра вздохнула. – Это было тяжело, сэр.

– Он, наверное, был вне себя, – ′т Хоофт тихонько засмеялся.

– Не смешно, сэр, – укорила его Тайра. – Вас там не было.

– А где – там, кстати?

– Не знаю. Вся информация стерта. Там вообще у него в радиусе пятидесяти километров идеально чисто, никакой магии. Координаты не считываются. Такой во всех смыслах медвежий угол. Лес до горизонта… Видимо, поэтому Змей про Айгера и вспомнил. Айгер мне обещал башку снести, если я хоть что-нибудь кастану. А еще он мне запретил на второй этаж подниматься и хозяйничать на кухне.

– У всех свои странности.

– Это не странности, сэр, – не согласилась Тайра. – Это его дом. И он строит его для своей семьи и для своей женщины. Я вообще не должна была там появляться, да даже знать об этом не должна была. Никто не должен был знать, кроме Змея, потому что это он это место так спрятал. Понимаю, почему Айгер все время злился.

– А что, у него есть постоянная женщина? – удивился ′т Хоофт.

– Так и дом еще не достроен, – усмехнулась Тайра.

′Т Хоофт улыбнулся и вернул пустую чашку на блюдце.

– Ясно. Рыбок покормишь? – он встал и потянулся. – Я пошел спать. Три дня дома не был.

– А кроме этого, что мне делать, сэр?

– Чашки помой, – предложил Йен, – и делай что хочешь. Отдыхай до понедельника.

Он поцеловал ее в висок и покинул Башню через портал.

Тайра убрала чашки, блюдца, оставшиеся пирожные, спрятала чайник и покормила рыбок. Внезапные выходные, особенно в тройном размере, за время общения с сэром хет Хоофтом выпадали ей считанные разы. В понедельник Наставник, конечно, отыграется за все пропущенные дни, но это будет только в понедельник. Тайра улеглась на диван, закинула ноги на спинку и с блаженной улыбкой наблюдала за плавающими между водорослей и подводных развалин скаляриями. Она дремала, утро плавно подходило к полудню. Можно было провести весь день, валяясь на диване и читая книжки, а можно было просто пройтись по какой-нибудь древней улочке, например в Праге… Или в Вене… Может быть, завернуть к Лее на чай, если удастся ее разбудить…

Тайра встала с дивана, постучала на прощание указательным пальцем по аквариумному стеклу и пошла вниз, по пути ставя защиту на каждый уровень Башни. Она не могла представить, кто посмеет сунуться сюда в отсутствие хозяев, но это было непреложное правило. На втором уровне пахло снегом, словно сэр ′т Хоофт не закрыл входную дверь, и запах этот был свежим и чистым, не похожим на тот, каким пах талый снег в начале весны, и от этого на сердце стало как-то радостно и легко.

Она почти вприпрыжку преодолела половину последнего лестничного пролета и остановилась, не ожидая, что в Башне может быть еще кто-то, кроме нее. Этого человека она никогда раньше не видела.

Он стоял к ней спиной возле старого плюща на высокой стойке у окна и осторожно разделял спутавшиеся лианы, и в его облике было что-то неуловимо знакомое… И массивная входная дверь была плотно закрыта.

Он повернулся к ней, нисколько не смущаясь, пересек холл и остановился перед лестницей. Тайра смотрела в его глаза, и, хотя сейчас они были такими же, как у миллионов других людей, ей все равно чудились в них магические водовороты.

– Здравствуй, Кхасси, – он чуть улыбнулся и шагнул на первую ступеньку.

Этот глубокий бархатный голос она никогда не спутала бы ни с одним другим… Отчего-то стало трудно дышать, и сердце билось так громко, что, казалось, его было слышно далеко за пределами Башни.

– Меня зовут Райнард, – он сделал еще один шаг навстречу.

– Райнард? – почти шепотом переспросила Тайра.

– Сэр Райнард Рэндалл, Трейсер Ишанкара, ишанкарский Снежный Змей. Это все я.

Тайра не ответила. Надо было бы съязвить, но все способности к этому куда-то пропали, и внезапно вспомнилась картинка из книжки про Спящую Красавицу: лестница с перилами, обвитыми зацветающими после векового сна алыми розами, сказочный принц с висящей на боку шпагой и прекрасная юная принцесса с золотыми, до пояса, волосами.

Райнард преодолел оставшиеся ступеньки и остановился прямо перед ней. Ей хотелось дотронуться до него и убедиться, что он настоящий, что это все ей не кажется, но она боялась, что от ее прикосновения он исчезнет, как потревоженное отражение на воде.

– Помнишь, – он посмотрел на нее, и она поняла, что безнадежно тонет в его глазах, – я обещал, что, когда все закончится, я приду за тобой?

Тайра кивнула, потому что внезапно разучилась говорить.

– И обниму тебя, как это делают обычные люди?

На этот раз она даже не кивнула.

Он осторожно, словно не желая спугнуть редкую птицу, дотронулся до ее плеча, а потом медленно привлек ее к себе. Тайра чувствовала тепло его рук на своей спине и мечтала, чтобы время остановилось. Он был так близко… Она слышала, как бьется его сердце.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он, и наконец-то она смогла ответить:

– Я тоже тебя люблю.

Райнард еще некоторое время смотрел на нее, а потом коснулся ее губ своими, выполняя третью часть обещания. Тайра закрыла глаза и растворилась в его любви.

Калибровочная инвариантность

Год 4-й ректорства сэра Бергера, весна

Будильник прозвонил уже дважды: один раз вовремя и еще раз через пять минут. Тайра нащупала лежащий возле кровати мобильник и со второй попытки раскрыла телефон. Раскладушка была лучше ее старого телефона, но будильник на том отключался одной кнопкой, и открывать глаза для этого было не нужно: яркий свет по утрам был просто мучением.

Тайра еще полежала, отсчитывая минуты и понимая, что рискует опоздать, подождала, пока световое пятно стерлось из левого глаза, и, все еще пытаясь урвать немного сна, на ощупь прошла в ванную. С тех пор как она осталась тут одна, а Сестра-хозяйка распорядилась вынести Фархины кровать и стол, в комнате стало просторно, одиноко, и натыкаться стало не на кого и не на что.

Последовательность утренних действий была выверена годами. Десять минут – душ, пятнадцать минут – одеться и накрасить ресницы, десять минут – выпить чаю, пять минут – сложить и проверить сумку, и десять минут оставалось в запасе на всякий случай. Тайра постоянно путалась в часовых поясах, а потому жила по собственному времени и никогда толком не высыпалась. Оставшихся десяти минут от отведенного на сборы и дорогу часа хватало, чтобы спокойно дойти до аудитории. Порталы Тайра открывала, не задумываясь: хоть на этом можно было сэкономить драгоценные минуты.

Она добавила к сложенным с вечера тетрадям и книгам маленькую бутылку минеральной воды, проверила, на месте ли расческа, батарейки, загранпаспорт, пластиковая карточка и мелкие наличные деньги, надела пальто, обмотала шею тяжелым вязаным шарфом – погода в Торфиорде была премерзкая, не хватало только заболеть, – и, перекинув сумку через плечо, вышла за дверь.

Тайре нравился Ишанкар в утренних сумерках. Со времени ее поступления в Торфиорд порталы туда и обратно открывались только в одном месте – в сердце Внутренних Садов, рядом с ее вечноцветущим урюком. Таково было требование Змея и приказ Ректора, но Тайра не жаловалась: дорога от общежития до портальной точки была полноценной прогулкой по ишанкарскому саду, который скоро должен был распуститься первыми цветами. Тайра вдохнула свежий утренний воздух, наслаждаясь доносящимися с гор запахами, открыла портал и шагнула в Торфиорд. Она всегда выходила из портала лицом в сторону моря, а потом поворачивалась к массивной каменной арке институтских ворот и шла до учебных корпусов.

…Ветер с фиорда чуть не сбил ее с ног. Такого Тайра не помнила: старинная институтская стена добротной кладки гасила порывы ветра, но сегодня он был такой силы, что, если бы не тяжелая сумка с учебниками, ее точно бы снесло. Это могло означать только то, что стена за спиной отсутствовала. Ощущая, как волосы на голове приподнимаются от корней, Тайра медленно обернулась.

Торхильдфиорда не было.

Тайра мысленно потянулась к институту, пытаясь разглядеть и отвести иллюзию, но там, где раньше стоял Торфиорд, была только пустота: от огромного институтского комплекса в окружающем инфополе не осталось даже воспоминания. Тайра вытянула вперед руки и сделала несколько шагов в том направлении, где должны были быть стена и арка. Как уличный мим, она ощупывала воздух, но руки не чувствовали ни малейшего намека на камень. Не было никаких следов того, что Торфиорд перенесли куда-нибудь в подпространство, и это было не самое страшное.

Тайра не чувствовала магию.

Вообще.

Много раз она мечтала о том дне, когда сможет ощутить себя обычным человеком. Она почти не помнила, как это – не чувствовать магических вибраций, не слышать голоса, не видеть тени ушедших, Сэл поймал ее на крючок слишком рано. Но иногда, сидя в одиночестве под своим вечноцветущим урюком в ожидании постэффекта, она готова была отказаться от всей этой магии и вспоминать о ней лишь как о странном бредовом сне. Временами Тайра хотела вернуться обратно и переиграть свою судьбу. Когда она впервые услышала из дедушкиной комнаты голос Сэла, она должна была испугаться, заплакать, прибежать к родителям, поступить так, как поступил бы на ее месте любой ребенок в доме, где недавно прошли похороны и ужас первой в жизни необратимой утраты еще не прошел. Поступи она тогда именно так, не пойди на этот зов, не загляни в приоткрытую дверь, и, возможно, уже сейчас она думала бы об аспирантуре, ела мамины горячие пирожки с картошкой, по выходным ходила в парк с племянниками и была бы влюблена в нормального парня, а не в волшебного снежного дракона. Это была всего лишь вероятностью в океане возможностей, но с Тайрой ничего этого не случилось, и она уже давно не просто привыкла быть такой, какая есть, но даже неплохо освоилась в этом безумном магическом мире.

В этой реальности магии не существовало, так же как и Торхильдфиорда. Тайра не чувствовала ничего, кроме пробирающего до костей ледяного морского ветра. Окружающее замкнулось в резкие границы и стало однослойным и одновариантным.

Ветер свистел в ушах, путал волосы, поднимал полы пальто, тяжелый шарф парил почти горизонтально. От мороси волосы быстро намокли, руки замерзли, а пальцы онемели. Тайра натянула шапку и прошлась до того места, где по ее расчетам должна была находиться середина главной аллеи, но вместо аккуратных серых плит расходящихся во все стороны дорожек была только мокрая, выцветшая и пожухлая с прошлой осени трава. Не было ни скамеек, ни фонарей, ни вообще каких-либо следов пребывания человека. Вместо главного и остальных учебных корпусов была лишь неровная возвышенность, на которой в беспорядке чернели выдавленные из мерзлой норвежской земли огромные замшелые валуны.

Тайра подумала, что если бы с Торфиордом что-нибудь произошло, то сэр Бергер узнал бы об этом одним из первых и обязательно послал бы своих на помощь, но в Ишанкаре утро начиналось, как и сотни лет назад до этого дня, а значит, Торфиорд стоял на своем месте, обойденный катаклизмами и трагическими случайностями. Где-то, безусловно, так и было, но тут Торхильдфиорда не было. На сотни метров вокруг – только штормовое, штурмующее фьорд море и мокрая земля с гигантскими доисторическими камнями.

Тайра на секунду предположила, что неверно открыла портал, но координаты были высчитаны и проверены сотню раз, и погрешность перемещения была настолько мала, что ошибиться тут было просто не в чем.

Для очистки совести она попыталась открыть портал обратно в Ишанкар, но реальность не отзывалась на ее действия ни единой вибрацией: она была начисто лишена магии. Это был обычный человеческий мир, по которому временами Тайра так тосковала.

Торхильдфиорд не просто исчез: в этом мире он никогда не существовал.

До ближайшего городка, куда Тайра за все время учебы своим ходом добралась только однажды, был один шаг через портал и двадцать минут на машине. В пересчете на километры по грунтовой дороге, тянущейся по берегу над морем, с добавлением леденящих порывов ветра двадцать минут оборачивались тремя часами пешего пути.

Когда мобильник наконец-то засек первого местного оператора, Тайра набрала номер Хельги, но механическая женщина бесстрастно сообщила, что такого номера не существует. Тот же ответ прозвучал в адрес Гудрун и Мэл. Карлос, Айгер и Ави были вне зоны действия сети. Тайра даже переступила через свою неприязнь и позвонила Шейле, но от предыдущих результат совершенно не отличался. Сэр ′т Хоофт, Морис, Горан, Макс, Джимми, Змей, Эстер – в один миг их всех не стало вместе с Торхильдфиордом.

Тайра порылась в памяти телефона и вызвала Борьку.

– Ал-лё, – спустя три гудка отозвался Боря.

– Боря, привет, это Тайра, – собственный голос звучал почти как чужой.

– Привет, Тайра, – радостно ответил Боря. – Хорошо, что ты отзвонилась, одной потеряшкой меньше.

– Потеряшкой?

– Из вашей команды троих найти не можем, координатор ваш сказал, вы в разъездах. Минамото вон все уже прибытие подтвердили, только вас троих ждем. А кто ты именно из Тайра будешь?

Тайра промолчала. Борька или разыгрывал ее, или принимал ее за одну из участниц так любимых им ролевых игр.

– Борь, ты шутишь сейчас? – осторожно спросила Тайра. – Я Тайра аль′Кхасса. Тайра это мое имя, а не команда.

– Интересное имя, – Боря ничуть не смутился. – Прости, не встречал раньше, думал, ты на игру по Японии, из Брянской команды. Так ты не из Брянска?

– Нет.

– Та-а-ак… Аль-Кхасса, говоришь? – Тайра услышала, как Борька щелкает клавишами клавиатуры. – Тебе, значит, на «Бурю в пустыне» регистрироваться надо… Вот, нашел. Игротехник по Фаллудже – Олег Щербаков, телефон запиши, у него отметишься, он за прием игроков отвечает, а я мастер по «Тайра моногатари»77
  «Тайра моногатари» («Повесть о доме Тайра») – японский средневековый роман, повествующий о судьбе клана Тайра на протяжении XII столетия.


[Закрыть]. Пишешь?

– Пишу, – грустно ответила Тайра, и Боря продиктовал ряд цифр, которые она пропустила мимо ушей.

– Я на Фаллудже тоже буду, только за США, так что с вами, с коренным населением, особенно с дамами, у нас не очень будут дела, но до игры, может, познакомимся.

– Может, познакомимся, – согласилась Тайра.

– Ну тогда увидимся на Фаллудже, – закончил разговор Боря.

Тайра спрятала телефон в сумку и двинулась по направлению к городку.

Значит, Борька Рыбкин в этой реальности существовал, но если и был магом, то разве что изображая какого-нибудь Рэйстлина или Гэндальфа на своих игрищах. Во всем остальном он был обычным парнем, Тайра даже была уверена, что жил он в Старом Осколе, учился в филиале МИСИСа и встречался с Жанной, которая наверняка тоже бегала с ним по лесам в сшитом из старой шторы псевдосредневековом платье. В общем, у Борьки, в отличие от нее самой, все было замечательно.

Пальцы окоченели так, что почти отвалились. Тайра предпочла бы на время умереть, чтобы не чувствовать неудобств с замерзающим и отказывающим телом, но выйти за Грань не получилось. Мир по-прежнему оставался серо-дождливым, сердце билось, а легкие никак не хотели переставать дышать. Все ее попытки сойти за мертвую выглядели чистым сумасшествием. А еще это пугало, настолько, что на мгновение Тайра допустила мысль, что правда сошла с ума… Где это видано, чтобы человек умирал и воскресал по собственному желанию в любое время? Но Тайра именно это и делала, это было естественно и никогда не вызывало затруднений. Почему тогда эта способность исчезла сейчас? Может, она и правда перестала пить какие-нибудь таблетки и сбежала из своей лечебницы? Тайра остановилась и негнущимися пальцами обшарила сумку. Никакого пузырька с пилюльками там не обнаружилось. Если она отказалась от лекарств, навряд ли положила бы их в сумку… С другой стороны, учебники и тетради по магическим дисциплинам в сумке лежали… Если тетради она могла заполнить и сама, печатать учебники ей точно было негде. С сумасшествием Тайра решила пока что обождать.

Войти в тени тоже не получилось. За очередной попыткой перешагнуть на изнанку этого мира ее заметил водитель проезжающей мимо колымаги, но, вопреки Тайриным ожиданиям, увидев ее нелепые медленные шаги и пассы руками, не остановился, а, выжав из своей развалюхи все, что мог, припустил мимо.

Через час, когда джинсы, пальто и шарф промокли окончательно, грунтовка спустилась с холмов, пересекла поле и уперлась в асфальтовое полотно дороги. Залезть в межреальность Тайра больше не пыталась, шла по обочине, надеясь поймать хоть одну машину – попутную или встречную, но и следующий час она провела в полном одиночестве и единении с суровой северной природой: попутчиков редкие местные автолюбители брать не спешили. Тайра механически передвигала ноги, пытаясь не растерять последние остатки тепла. Она была бы рада поразмышлять над тем, кто и почему сыграл с ней такую шутку, но голова опустела еще возле Торфиорда, будто в ней освободилось место, которое раньше было предназначено для магических знаний, или их в один момент выдуло оттуда непривычно холодным для весны ветром. Тайра дала себе слово, что обязательно подумает об этом позже, а сейчас перед ней была одна цель: добраться до людей, согреться и выпить. Ей стала почти понятна давняя философия Горана о водке.

Дорога сделала плавный поворот и влилась в полотно автобана. Еще полчаса Тайра бросалась под колеса проезжающим трейлерам, гадая, берут ли попутчиков европейские дальнобойщики. Она подумала, что за три года можно было выучить хотя бы разговорный норвежский: способность считывать языки исчезла вместе с магией. Впрочем, она объяснилась бы с водителем и на пальцах, лишь бы ее добросили до кафе с горячей едой.

Раздавшийся сзади гудок вырвал ее из воспоминаний об Ишанкаре. Тайра вздрогнула и обернулась. Возле обочины припарковалась огромная синяя фура с надписью «NordStarTrans», краснощекий водитель призывно махал ей рукой и даже открыл дверь кабины. Повторного приглашения не потребовалось: Тайра, пока он не передумал, быстро залезла внутрь. Ей было все равно, куда ехать.

Норвежский был бы кстати… Водитель мало понимал по-английски и чуть лучше объяснялся на немецком, но это не мешало ему улыбаться и трещать без умолку. Из набора полунемецких слов Тайра смогла понять, что парня зовут Бран, что ему двадцать четыре года, что, работая на грузовике, он зарабатывает себе на учебу, а сейчас едет в Тронхейм, чтобы загрузиться в порту мороженной рыбой. Тронхейм устраивал Тайру полностью. Водитель поделился с ней бутербродами и кофе, и Тайра, согревшись, задремала.

Она проснулась к вечеру, когда фура притормозила у придорожного кафе. Бран заказал еды, даже не показав ей меню. Тайра ела обжигающе месиво из жареной селедки, картошки и других с трудом распознаваемых овощей, пила глинтвейн и поражалась абсурдности ситуации.

В Тронхейм они прибыли ночью. Бран высадил ее в нескольких кварталах от вокзала, они обнялись, как лучшие друзья, и расстались, чтобы никогда больше не встретиться.

Лондон встретил ее туманом и сыростью. Первым делом Тайра позвонила Ксандеру, но телефон сначала упорно сообщал, что аппарат абонента выключен, а потом и вовсе разрядился. Была ли вероятность, что Ксандер исчез из этой реальности вместе со всей магией? Или он просто отключил телефон и опять с головой ушел в свои исследования? Он ведь даже иногда ночевал в музее… Нужно было увидеться с ним, – может, он смог бы объяснить, что произошло, но для начала хорошо бы было позвонить кому-нибудь, кто никогда не был связан с магией и уж точно не мог никуда исчезнуть. Дэвид был каким-никаким, но магом, так что кроме Барни и Робина больше на ум никто не приходил. Тайра нашла телефонную будку с прикованным цепью телефонным справочником. Прежде чем являться в музей, и правда стоило выяснить, существует ли вообще семейство Дарнеллов в этой реальности.

Тайра открыла справочник на разделе «Банки». Тот, которым управляли старшие братья Ксандера, обнаружился на третьей странице: до этого момента Тайра никогда не задумывалась, сколько в Лондоне банков и филиалов. Она нашарила в сумке телефонную карточку и набрала указанный в справочнике номер, приветливый женский голос ответил незамедлительно. Раздался щелчок, Тайру переключили на другую линию, потом заиграла заезженная мелодия оркестра Поля Мориа. Тайра не знала, о чем ей говорить с Барни или Робином, но ей необходимо было кого-нибудь из них услышать, чтобы хоть что-то из ее прошлой жизни оказалось реальным. Музычка оборвалась, и еще более приветливый голос спросил, как ее представить. Тайра без зазрения совести назвалась куратором ближневосточного направления Британского музея, после чего несколько секунд в трубке было тихо, а потом раздался глубокий, спокойный и сдержанный голос Бернарда Дарнелла. Тайра услышала привычные по старым фильмам интонации английского аристократа и повесила трубку, не сказав ни слова.

Итак, раз Барни Дарнелл существовал, наверняка существовал и его брат Робин, и это делало очень вероятным существование их младшего брата. Посреди дня Ксандер должен был быть на работе.

Тайра вышла из автобуса за одну остановку до музея и прошлась пешком. Глядя на прохожих и разномастных туристов, щелкающих фотоаппаратами в попытках захватить кусок достопримечательности на снимок, она с трудом могла представить, что не далее как три дня назад открыла портал на холодное норвежское побережье, сейчас же она ничем не выделялась из толпы. Несмотря на все логические выкладки с семейством Дарнеллов, доказать, что существование Ксандера и ее работа в музее не плод ее фантазии, можно было только на месте. Никакого удостоверения у нее не было, и Тайра не представляла, что скажет охране на проходной. В конце концов, если она не имеет к музею никакого отношения, ее просто выставят вон.

Она толкнула тяжелую дверь служебного входа и остановилась перед рамкой металлоискателя. Возле стеклянной будки охраны, которую сотрудники называли аквариумом, при полном параде стоял охранник, с которым Тайра знакома не была.

– Чем могу помочь, мисс? – вежливо осведомился он.

– Мне нужно увидеть мистера Финча, сэр, – Тайра произнесла это так, словно примеряла звучание давно знакомого имени впервые.

Охранник сказал несколько слов в коммуникатор, и через несколько мучительно долгих минут на проходной появился как всегда подтянутый начальник.

– Добрый день, мисс аль-Кхасса. Почему вы не проходите внутрь?

Этот ее явно знал. Уже лучше.

– У меня нет пропуска, – ответила Тайра.

– Проблема только в этом?

– Честно говоря, нет. Можно поговорить с вами наедине?

Начальник охраны миновал рамку и вышел в переднюю часть холла, Тайра отошла в сторону, подальше к входной двери, чтобы в случае чего путь к отступлению был бы недалеко.

– Мистер Финч, мне нужно, чтобы вы кое-что мне разъяснили.

– Постараюсь.

– Скажите, Александр Дарнелл существует?

– Существует ли Александр Дарнелл? – охранник смотрел на нее сверху вниз взглядом дворецкого, чей хозяин в очередной раз сморозил какую-то глупость.

– Просто ответьте, пожалуйста, Александр Дарнелл существует на самом деле или мне это приснилось?

– Конечно, он существует на самом деле, – недоуменно ответил Финч. – По последним имеющимся у меня данным, по крайней мере. Мистер Дарнелл в порядке?

– Не знаю. Надеюсь, что да. А скажите, я здесь работаю?

– Да, мисс аль-Кхасса.

– Тогда почему охранник меня не узнал?

– Потому что он у нас всего неделю.

– А кем я работаю?

Начальник охраны вгляделся в ее глаза, пытаясь рассмотреть, расширены у нее зрачки или нет.

– Я в порядке, – Тайра старалась выглядеть как можно более убедительной. – Просто у меня что-то не то с головой сегодня. Я ни в чем не уверена. Не пойму, где правда, а где нет.

– Я вижу, – сдвинув брови к переносице, ответил Финч.

– И я не употребляю, – на всякий случай пояснила Тайра. Если охранник ей и не поверил, то виду не подал. – Так и чем я тут занимаюсь?

– Отдел переводов секции Ближнего Востока, специализация – арабистика. Третий этаж, налево от лестницы.

– Не может быть, – Тайра потерла висок.

– У вас другие сведения на этот счет?

– Совершенно другие. Ближний Восток уже в прошлом, теперь я стажер Куратора Темной Стороны, я даже временно исполняла обязанности Ксандера Дарнелла, а кабинет у меня – у него – в мансарде, по лестнице направо.

– Мисс аль-Кхасса, – охранник улыбнулся, – я первый раз слышу о – как вы сказали? – Кураторе Темной Стороны. Я здесь пятнадцать лет работаю, в музее нет и никогда не было такой должности, у нас и темной стороны-то нет, и в штатном расписании я таких слов никогда не видел.