Текст книги "Господа Игры, том 2"

Тайра встала, натянула пальто, повесила сумку на плечо, и тут ей в голову пришла еще одна безумная идея.

– Слушай, а Палыч еще работает?

– А куда он денется, конечно, работает.

– Я к нему, – Тайра застегнула пуговицы.

– На кой? Думаешь, он в магии разбирается лучше меня?

– Не думаю, но проверить стоит.

– Погоди, я с тобой поеду. Мне аж интересно стало, – и Хидамари бесцеремонно нажала ногой кнопку на пилоте, отключая рабочее оборудование.

Всю дорогу до ЛГУ Тайра думала о Палыче. Звание гениального физика надо было отрабатывать, и если кто в этом мире и мог разобраться, правдивы ли формулы в ее тетрадках, то только он.

Уже в электричке Тайра поймала себя на мысли, что понятия не имеет, где находится кафедра теоретической физики, потому что ни разу там не была, встречаясь с Палычем только в его рабочем кабинетике в административном корпусе университета в самом Питере. Она послушно шла за Хидамари, которая уверенно вела ее по улицам, лестницам и коридорам. Наконец Хи толкнула дверь и вошла внутрь.

Кабинет был пуст и больше походил на лабораторию в момент экстренного переезда. Посреди него Палыч с канцелярским ножом в руках потрошил объемную коробку.

– А это что у вас за фигня? – пнула ее ногой Хи, забыв про приветствие.

– Методички новые из типоггафии, – лениво отмахнулся Палыч. – Наше кафедгальное твогение специально для пегвого кугса.

– Хрень бесполезная, короче, – Хи еще раз, уже гораздо сильнее, пнула коробку.

– Пгивет пилиггиммам! – приветствовал Тайру Палыч, наконец-то рассмотрев ее позади Хидамари. – Ну как, Ктулху-то вхтагн?

– Какой Ктулху? Ты тоже про «Некрономикон» и первое апреля?

– Ага!

– Издеваешься?

– Я газве издеваюсь? Мы не издеваемся, мы гогдимся! Такой гозыггыш пгидумать! Жаль, меня там не было.

– Да! Так напарить бедных англичан! – радостно поддержала его Хи.

– Мы твое письмо всем отделом междунагодных связей читали, гжали две недели! Я даже Ксандега Дагнелла еще сильней зауважал! Хотя, конечно, с точки згения науки это непгавильно было.

– Отдел международных связей-то тут при чем? – не поняла Тайра. – Ты же физик вроде бы.

– Я-то физик, так нас в миге знаешь сколько? Гогаздо легче себе командиговки выбивать, когда ты весь этот командиговочный механизм знаешь, так что иметь дгузей в данном отделе очень выгодно.

– А ты меркантильный, оказывается, – заметила Хидамари.

– Ничего я не мегкантильный. Я пгактичный. К тому же я свои связи не только в собственных интегесах использую.

– Так это ты со своими друзьями меня в Британский музей заслал? – уточнила Тайра.

– Не заслал, а командиговал, – обиженно сказал Палыч. – Дагнелл тебя полгода выпгашивал, все погоги у Гахили Самуиловны обил, чтобы она тебе свободное посещение газгешила. На инязе-то! Даже мне пгишлось за тебя слово замолвить.

– Не помню…

– Конечно, не помнишь, он же это без твоего участия сделал. Тебя только пегед фактом поставили. А что такое? Ты не вегнулась, случайно? Тебе же в музее нгавилось?

– Да поругались они с Ксандером, – сообщила Хи.

– Из-за чего, смею спгосить?

– Да не ругалась я с Ксандером! – вспылила Тайра. И, повернувшись к Хи, добавила: – И замуж за него никогда не собиралась!

– Ну и дура! Было бы чем гордиться! – ответила Хи и, глядя на Палыча, громко прошептала: – Я же сказала, что поругались.

Палыч интеллигентно кашлянул, показывая, что эта тема его не касается

– Федор Палыч, я к тебе по делу пришла, – начала Тайра. – Поможешь?

– Смотгя чем, – Палыч был осторожен. – Мигить тебя с Ксандегом точно не стану. Я от посгедничества в личных делах загекся еще на пегвом кугсе.

– Я тебе формулы покажу, а ты скажешь, что это такое. Это типа твоей физики, только не физика.

– А что тогда?

– Магия, – сказала Тайра и испытующе посмотрела на Палыча.

Палыч почесал затылок и через несколько секунд ответил:

– Я полагал, эпоха эльфизма-толкинизма у тебя давно пгошла…

– Доска рядом есть? – Тайра поняла, что объяснять что-либо бесполезно, надо было писать.

– В соседней аудитогии.

– Вот туда и пойдем.

Тайра вышла первой, за ней Палыч, за ним Хи, успевшая разворошить коробку с методичками, с надкусанным яблоком в руке.

Хи села в центре амфитеатра аудитории, продолжая с удовольствием чавкать сочным яблоком, Палыч взгромоздился на парту первого ряда и приготовился смотреть.

Тайра взяла мел и решила начать с самого простого. Уравнение резонанса. Почти такое, как в реальности, но с учетом пространственного искажения в пределах до Первого Перехода и направленного от исполнителя отката. Она дописала уравнение и оглянулась на Палыча.

– Ты точно увегена, что это физика? Если выкинуть из него вон то, вон то и вот это, вполне себе описывает гезонанс.

– Выкинуть нельзя, потому что это поправка на искажение и откат.

– Какая попгавка? – переспросил Палыч.

– Ладно, фиг с ней. Вот еще смотри, – и Тайра нарисовала формулу посложнее. – Уравнение Ричардсона для нестабильной среды.

– Нестабильной сгеды чего? В любом случае пегвый газ слышу пго угавнение Гичагдсона, – Палыч улыбнулся.

– Да бог с ним, с Ричардсоном! – разозлилась Тайра. – Ты мне скажи, это возможно в принципе?

– В пгинципе все возможно, но габотать это не будет.

– А это? – и Тайра написала еще четыре собранные одной квадратной скобкой формулы.

– А сие что? – сам спросил Палыч.

– Система Фергюса. Расчет волновой дисперсии для бинарной ассиметричной пары при ограничении пентаангуляции в пределах одного перегона в нелинейном пространстве.

Палыч просто открыл рот.

– Ни хрена себе, какие ты слова знаешь, – послышался сзади голос Хи. – Небось еще и понимаешь, про что говоришь.

– Э-э… Слова-то да… – снова почесал затылок Палыч. – Слова-то отдельные и я понимаю… Но и это габотать тоже не будет.

– Почему?

– Потому что это чушь какая-то! Полнейшая, я бы сказал.

Палыч соскочил с парты, подошел к доске и ткнул пальцем в кусок уравнения.

– Вот что это такое?

– Константа Барнса.

– Допустим, и что ей обозначается?

– Предел изменения длины волны…

– Чушь, я же говогю! – Палыч даже не дослушал. – Константа на то и константа, что она постоянна, а ты пго какие-то изменения! И вообще, в физике такой константы не существует, в отличие от длин волн.

Тайра стерла с доски уравнения.

– Чем еще погадуешь? – спросил Палыч.

Тайра поняла, что он не видит ни грамма логики в ее формулах, но отступать было поздно. Порадовать так порадовать. Теперь терять точно нечего, почему бы не оторваться напоследок.

Тайра остервенело писала формулы. Базовая система расчета портальной сети в привязке к четырем стационарам. Уравнение вероятностного разброса точек материализации в приближении до Третьего Перехода. Закон Вайса для полигональных структур. Расчет асимметрии боевого комплекса при смещении второго порядка…

– Ты откуда-то эту егесь бегешь или сама на ходу пгидумываешь? – удивленно спросил Палыч.

Тайра бросила мел.

– Да ничего я не придумываю! Я экзамен по этой дисциплине сдавала уже три раза! На высший балл, между прочим!

– Ну с тгетьего-то газа немудгено выучить…

– Да не с третьего раза, а три семестра подряд!

– Не оги, тут акустика и так хогошая.

– Ты мне не веришь?

– Я вегю фактам, – спокойно сказал Палыч. – И как физик могу тебе абсолютно точно заявить: в нашем миге таких фогмул нет и быть не может. Ни в физике, ни где-то еще.

– Но она же утверждает, что сдавала экзамены, – опять подала голос Хи.

– Вот наш дивный эльфийский князь Эгкассеондеан, – Палыч обернулся к Хидамари и пояснил: – Вася Измайлов с филфака, есть у нас такой знаменитый кадг… Тоже сначала огганизовал клуб любителей эльфийского языка, а тепегь лекции читает и пгинимает экзамены, что еще газ доказывает истинность поговогки: чем бы дитя не тешилось, лишь бы своих не наделало.

Тайра прошла к проходу посреди лекционного амфитеатра и медленно опустилась на скамью за первой партой.

– Так ты не ответила, ты сама это пгидумываешь?

– Нет, меня сэр хет Хоофт научил, – Тайра достала из сумки первую попавшуюся тетрадь.

Палыч ради приличия ее открыл, внимательно просмотрел пару листов и снова уставился на Тайру.

– Кто, говогишь, научил?

– Сэр хет Хоофт.

– Я думала, хетты вымерли давным-давно, – снова вставила Хидамари.

– Он голландец, – в один голос ответили Тайра и Палыч.

– А «хет» – это опгеделенный агтикль, – закончил Палыч. – И насколько я знаю ′т Хоофта, вот это, – он указал на тетрадь, – вообще полнейшая чушь! ′Т Хоофт – уважаемый физик, нобелевский лаугеат1212
  Герард хет Хоофт – голландский физик-теоретик, профессор Утрехсткого университета (Нидерланды), лауреат Нобелевской премии по физике за 1999 год (совместно с Мартинусом Велтманом).


[Закрыть], и он не станет заниматься таким бгедом!

– Ты знаешь сэра ′т Хоофта?

– Конечно, знаю, я с ним на нескольких конфегенциях общался, кофе пил, – гордо заявил Палыч.

– Сэр ′т Хоофт не любит кофе.

– И с каких это пог он сэгом стал? – вопросил Палыч.

– И сколько ему лет? – Тайра ответила вопросом на вопрос.

– Лет пятьдесят, я не уточнял, но можно в Интегнете посмотгеть. Гегагд хет Хоофт – личность, вообще-то, известная.

– Герард? – уточнила Тайра. – Герард хет Хоофт?

– Гегагд, а то кто? Он сгеди физиков один с такой фамилией, не спутаешь. А ты еще какого-нибудь ′т Хоофта знаешь?

– Я тебе про это последние пять минут и толкую, про другого ′т Хоофта. И он не физик, а некромант.

С ответом Палыч не нашелся, только хмыкнул и зыркнул на Хидамари, ища у той объяснения, но Хи молча сверлила Тайру взглядом, подозревающим у пациента беды с башкой.

– Ладно, – обреченно сказала Тайра и запихнула тетрадку обратно в сумку. – Пойду я, спасибо тебе, Федор Палыч, извини, если что не так.

– Куда ты пойдешь, у тебя все пальто в мелу! Дай я тебя отряхну, – Хи вылезла из-за парты и принялась отряхивать ее подол.

Палыч выразительно кивнул в сторону Тайры, как бы спрашивая: «Чего это с ней?», Хи, выглядывая у нее из-за плеча, так же выразительно скорчила рожу, которая должна была означать: «А хрен ее знает!».

– Вот теперь пойдем, – Хи взяла ее за руку и потянула за собой.

– А с Ксандегом ты бы помигилась, хогоший он мужик, – посоветовал Палыч. – В гасшигяющейся вселенной сложно найти суженого, как физик тебе автогитетно заявляю.

– С доски сотри! – через плечо кинула Хидамари. – Физик, блин… А то стыдно будет завтра перед студентами. Придется признавать, что ты маг!

– Свят, свят! – Палыч замахал руками и бросился к тряпке.

– Ну что, домой? – спросила Хи, когда они вышли из здания вокзала.

– Я есть хочу, – бесцветным голосом сообщила Тайра.

– Дома жрать нечего. Давай тогда до макдачной, затаримся булками, а то готовить сегодня неохота.

– Пятые безумные сутки, – в очередной раз подсчитала Тайра.

– Чего? – переспросила Хи. – Блин, опять маршрутка забита! Куда вы все претесь посреди рабочего дня?

– Представляешь, – Тайра присела на краешек остановочной лавочки, – в маршрутке пятнадцать человек и водитель. Если допустить, что у каждого за правым плечом ангел-хранитель, а за левым – падший ангел, то получается уже пятнадцать на три – сорок пять, плюс три – сорок восемь существ в маршрутке. А если допустить, что кое в ком еще и бесы, то все пятьдесят.

Хи выпялилась на подругу.

– И вот, представляешь, – продолжила Тайра, – открываешь ты дверь маршрутки, а там в переплетении черных и белых перьев сидят люди, а кое у кого из-под сиденья еще и хвост торчит.

– Обалдеть трава! – восхищенно заключила Хидамари. – Надо сказать Лысому, чтобы в следующий раз побольше привез!

Тайре было безразлично происходящее вокруг. Настроение соответствовало серости и унылости погоды. Где-то внутри копилась обида неизвестно на кого, хотелось плакать. Мелкий холодный дождик падал на волосы и лицо, и, пока Хидамари покупала в окошке «Макдональдса» гамбургеры, поддерживая экономику так нелюбимых ею америкосов, Тайра рассматривала в луже свое отражение.

Почему все изменилось? Что она сделала не так? Должен был быть какой-то поворотный момент, какая-то переменная, которую она не заметила, потому что проходила мимо нее сотню раз и не придавала ей значения, но, как она ни старалась обнаружить точку отсчета, после которой все полетело кувырком, это ей не удавалось. Тайра не могла определить действие, которое можно было бы признать ошибочным, а это вполне логично означало, что все шло верно: события развивались именно так, как должны были развиваться. Дар Элайя тоже не пахло. У партии должен был быть смысл, цели, участники, варианты развертывания линий, тут же все было однозадачно и однолинейно, и почему-то Тайра совершенно не могла вспомнить того периода раннего детства, когда именно так все и было. А может, это и есть та самая сатисфакция, которую потребовал для нее ректор Дрезденской Академии герр Ангерштайн? Было ли по силам дрезденским магам изолировать Некромантессу Ишанкара от родного мира в похожем, но совершенно чужом, без какой-либо магии вовсе?

– Ну чего ты опять втыкаешь? – Хи толкнула подругу, прижимая пакет с гамбургерами к груди. – Поехали быстрей домой, а то булки остынут, а в холодном виде их жрать невозможно.

– Их в любом виде жрать невозможно, – грустно сказала Тайра. – Давай пройдемся пару-тройку остановок, а?

Хи поморщилась, посмотрела в хмурое небо, поплотнее запахнула куртку.

– Но только пару-тройку.

Хи вела ее за руку, лавируя во встречном потоке людей, обходя особо большие лужи и ругаясь на проезжающие мимо, разбрызгивающие из-под колес грязь автомобили. Тайра очнулась уже в прихожей классической питерской коммуналки, комнату в которой они с Алексом купили, продав среднеазиатскую трехкомнатную квартиру мамы в центре города. Здесь уже четыре года жила Хидамари, которая считала, что это их общий с Тайрой дом, хотя сама Тайра появляясь тут от случая к случаю.

Тайра прошла в ванную, сняла одежду, засунула ее в стиральную машину и включила душ. Хи приоткрыла дверь, положила на машинку большое махровое полотенце, свой банный халат и ушла на кухню ставить чайник. Скоро вся ванная утонула в пару. Тугие струи горячей воды приятно обволакивали тело, Тайра стояла, опершись рукой о стенку и подставив под них лицо.

Ну не приснилось же ей все это… Горан, сэр ′т Хоофт, Змей, Морис, Торфиорд… Произнести слово «Ишанкар» она боялась даже мысленно. Это была запретная территория, действительность существования которой не вызывала у нее ни малейшего сомнения. За последние пять дней все ее прошлое странным образом изменилось, но ни единого намека на Ишанкар судьба ей не подкинула. Это доказывало, что где-то далеко, в недосягаемости, страшный и сказочный Ишанкар существовал неизменным, и если эта безумная реальность не затронула его своими изменениями, то так тому и быть. То, ради чего она жила с тринадцати лет, что было ее единственной важной целью, ради чего она не спала ночами, что стремилась защищать и считала своим домом, что было ее потаенной волшебной сказкой и заветной мечтой, – все исчезло, словно ничего и не было.

– Должен быть выход, – шепотом сама себе сказала Тайра. – Должно быть решение.

Все же у нее был еще один шанс проверить, осталось ли хоть что-то, связывающее ее с Ишанкаром.

Тайра выбралась из ванны, обернула вокруг себя полотенце, протерла рукой видавшее виды зеркало и повернулась к нему правым плечом. Намеков на остатки от когда-то красивой татуировки танцующей в кольце огня ящерки не было, зато ужасные уродливые шрамы, тянущиеся через всю спину до поясницы, никуда не делись. Может, и саламандра Хат-Хас всего лишь спит, прячется внутри в ожидании магического зова? Но как создать заклинание в мире, лишенном магии? Если магии не было снаружи, может быть, она сохранилась внутри? Может, постэффект никуда не делся и ее кровь все еще хранила в себе остатки магии? Но с Фархой ведь ничего не вышло… Тайра повернулась к зеркалу лицом. Других идей все равно не было, стоило попробовать.

Она порылась в шкафчике над умывальником. Под упаковкой с давно засохшим кремом обнаружилось ржавое лезвие «Нева». Тайра вытряхнула из стаканчика зубные щетки и безопасный бритвенный станок, сполоснула его под холодной водой, с усилием провела по левому, уже поврежденному, запястью тупым и ржавым лезвием, чудом перерезав одну вену, и подставила стакан под струящуюся кровь. Когда крови набралось больше половины стакана, Тайра сполоснула запястье и приготовилась завершить начатое, чтобы раз и навсегда закончить с магическим бредом.

Дверь отворилась и в ванну заглянула Хи.

– Чего ты так долго?

Взгляд ее упал на залитую кровью раковину, в которой валялось ржавое лезвие, затем скользнул на повторно порезанную руку.

– Мать, ты никак совсем в уме повредилась? – Хи грязно выругалась.

– Не подходи, Хи, – попросила Тайра. – Мне нужна еще минута. Потом можешь вызывать клинику или кого еще захочешь.

– Ладно, – настороженно согласилась Хидамари.

Тайра взяла стаканчик в правую руку и вылила его себе на плечо. Кровь теплой тягучей влагой текла по спине, впитываясь в верхний край полотенца. Тайра смотрела в зеркало, пытаясь разглядеть под кровью красную когтистую лапку своей ящерицы, цепляющуюся за верхний шрам, но лопатка была чиста.

– Ну че, все? – поинтересовалась Хидамари. – Ритуал закончен?

– Закончен, – обреченно сказала Тайра и медленно опустилась на край ванны.

Хи принесла бинты и занялась перевязкой.

– Да ты, я смотрю, не первый раз так чудишь.

Тайра безучастно молчала, позволив Хи вытереть себе кровь со спины и вымыть раковину. Когда Тайра оделась, Хи взяла ее за руку, привела на кухню и налила чаю.

– Слава богу, соседей нет. Машка на сутках, а дед с бабкой в Петрозаводск к детям позавчера уехали, а то еще бы их откачивать пришлось, – сказала Хи. – Ну ты меня пугаешь сегодня, подруга.

Хидамари достала с холодильника сигареты, вытащила одну, бросила пачку на стол, открыла форточку и закурила.

– Ты куришь?

– А то ты первый раз видишь! А, ну да, я забыла, ты много что сегодня первый раз видишь… Только матери не говори. А ты все еще нет?

– Все еще нет.

– Давай начинай, – посоветовала Хи. – Это лучше, чем резать вены столетним ржавым лезвием.

Тайра вздохнула.

– Может, объяснишь, что происходит-то? – Хи глубоко затянулась.

– Я сама не понимаю, – призналась Тайра. – Вроде все было нормально, а потом в один момент – раз! – и ничего не стало. Словно моя настоящая жизнь отразилась в каком-то чудовищном кривом зеркале и потерялась ее важная часть, может самая важная. Осталась только бытовуха… Институт, работа, эта вот коммуналка…

Хи молчала, присев на подоконник.

– Я была магом, Хи. Сильным магом. Может, самым сильным среди своего поколения… У меня были цель и Долг… И Наставник, самый близкий мне человек, без которого я теперь не знаю, как жить… А пять дней назад все это кончилось. Кто-то взял и забросил меня обратно в тот мир, о котором я в детстве мечтала: научная карьера, работа с древними рукописями… Но это все в прошлом. Я уже давно ничего этого не хочу. Я восемь лет училась магии у лучшего некроманта нашего мира, я жила совсем другим… А теперь я снова тут, в Питере. Мол, показали тебе, как оно бывает, и хватит. Живи теперь как все, – Тайра подняла глаза на подругу. – А я не умею как все. Я разучилась. Мне страшно. Я не могу отличить правду от вымысла. Все сходится только в определенных точках, а дальше не разобрать ничего. Может, я действительно сошла с ума? Меня ведь столько раз об этом предупреждали, говорили, что такое возможно. Палыч сказал, что мои формулы – бред, но это не бред. Это одна из самых сложных дисциплин… В магическом мире, конечно. Я спрашиваю тебя – маг ли я? – а ты показываешь мне рисованную голую девку. Начальник охраны Британского музея думает, что я спятила. Фрейдист-расстрига изгоняет из меня дьявола, а элитный адвокат считает, что я из «Гринпис». И еще ты говоришь, что я собираюсь замуж за Ксандера Дарнелла.

– Я предполагаю, что ты можешь собраться замуж за Дарнелла, – уточнила Хи.

– Хи, я не люблю Ксандера Дарнелла. Только как брата.

– Ну и что? Сама говорила – любить должен мужчина.

– Ты не понимаешь… Я люблю другого.

– Да ладно! – Хидамари оживилась. – И кого?

Тайра подумала, что ответ покажется Хи таким же бредовым, как и все ее предыдущие действия, и поэтому решила ответить:

– Вообще-то, он не совсем человек. Он волшебный снежный дракон.

Хи смотрела на нее секунд пять, а потом решилась уточнить:

– Ты любишь животное?

– Он не животное.

– Ну у меня, конечно, тоже были всякие эротические фантазии…

– У меня с ним были не фантазии.

Хи чуть не выронила сигарету, затянулась, а потом все же сказала:

– Щас Машка придет, я спрошу, что надо пить, когда с драконами и прочими братьями меньшим, а то в дурку тебя сдавать как-то не хочется.

Минуты три они обе молчали.

– Хи, ты помнишь, как мы в Старом Городе дрались с местными уродами?

– Помню, конечно, – сказала Хи. – Отдубасили их каким-то дубьем, сиганули в песчаный карьер и удрали сломя голову, так что сказать, что мы дрались – это не совсем верно будет.

– Удрали?

– Ну не файерболами же ты их замочила!

– Не файерболами, – согласилась Тайра. – Ну а зеркало Маричи?

– Что – зеркало Маричи? – переспросила Хидамари. – Это всего лишь медитативная техника, она изменяет состояние сознания, расширяет его пределы. Очень в бою помогает. Это тебе не какая-то абстрактная магия, а самая что ни на есть реальность.

Тайра опустила глаза, разглядывая клеенку на столе.

– Слушай, давно хотела тебя спросить, но повода не было, – сказала Хи. – Сейчас вроде тоже повода нет, но я все равно спрошу. Где Алекс?

Тайра вздохнула и помешала ложечкой несладкий чай.

– Во Франции.

– Что он там делает? – удивилась Хи.

– Похоронен он там.

– Я в курсе, что он похоронен, почему во Франции? – недоумевала Хидамари.

– Герхард так захотел. Меня он, понятное дело, не спрашивал.

– Мне он никогда не нравился, – сказала Хи. – Я, кстати, толком и не знаю, что там у вас произошло.

– А что знаешь? – Тайре стало интересно, как в этот мир вписывалась смерть Алекса и Беллы.

– Ну напал на вас кто-то, тебя не тронули, Беллы сразу не стало, а Алекс потом полгода в коме лежал, и в Германии его хваленой не спасли. А ты потом аппарат ему отключила, который жизнь поддерживал.

Тайра не стала ничего отрицать и кивнула.

– А шрамы у меня на спине откуда такие?

– Так вы когда к солдату удачи вашему в Финку поехали, в леса его дремучие, тебя за каким-то хреном в малинник понесло, там тебя медведица и встретила. Алекс тебя прямо у Герхарда в берлоге подштопал, потом до города еле как довезли, Марк Евгенич, хирург твой, тебе до сих пор дважды в год звонит, с днями рождениями поздравляет.

– Марк Евгенич? – Тайра знала только одного врача с таким именем: монсальватского целителя из Эвиана.

– Что, и его не помнишь?

– Его помню. А медведицу с малиной нет.

– И почему я не удивлена, – пожала плечами Хидамари. – А вот не спасли бы тебя, лежала бы с братом и невесткой во французской землице. И чего Герхард их тут не оставил? Или возле себя?

– Это чтобы они подальше от меня были.

– То есть он считал, что это ты виновата в том, что их не стало?

– Считает, – поправила Тайра.

– Вот шавка драная! Он поэтому тебе не сказал, куда их тела увез?

– Знал, что я Францию не особо жалую. Надеялся, спрячет.

– И как ты узнала?

– Как узнала? – Тайра задумалась. – Да рассказал один товарищ. Случайно получилось.

Хи достала вторую сигарету, прикурила и уставилась в окно на дождь. Тайра отпила чай и задумалась.

…Она сидела в Публичной библиотеке, стараясь забить в ноутбук как можно больше сведений из местных книг, – второй раз во владения Монсальвата сэр ′т Хоофт мог ее и не отпустить – и не заметила, когда в кресло напротив опустился воинственного вида мужчина. Он вытащил из ножен полуторный меч, совершенно не опасаясь дежурящих поодаль хранителей фондов, вогнал его в пол библиотеки, проткнув ковер и дорогой паркет, и положил ладонь на его рукоять. Вторая его рука царственным жестом подмяла под себя подлокотник.

Тайра бегала пальцами по клавишам, стараясь закончить главу, пока не сел аккумулятор. Мужчина бесцеремонно рассматривал ее, выжидая, когда она отреагирует. Тайра дописала конспект, закрыла книгу, сохранила информацию и подняла взгляд на незваного гостя.

– Что? – спросила она.

– Ничего, – ответил мужчина. – Пришел на тебя посмотреть.

– Посмотрел? Свободен, – Тайра указала на выход из читального зала.

– А ты мне не указывай, нечисть, – он неприятно улыбнулся.

Тайра уже привыкла к тому, что некромантов считают нечистью. По большому счету ей было все равно, откуда этот Конан-варвар узнал, что она некромантесса, поэтому она потянулась за другой книгой, желая продолжить работу.

– Ты Тайра аль′Кхасса, – утвердительно сказал собеседник.

– Положим, – согласилась Тайра. – А ты кто будешь?

– Айгер ван Хинкес, слыхала про такого?

– Ни разу, – ответила Тайра и по изменившемуся выражению лица ван Хинкеса поняла, что с ее стороны это была большая ошибка.

– Жаль, – сказал ван Хинкес. – Я наемник. Лигийский Брат. Убийца на службе Триумвирата Лиги и господа нашего Иисуса Христа. Страшно?

– Не слышала, чтобы Христос нуждался в наемниках, – Тайра криво улыбнулась. – Так что нет, не страшно.

– А вот это неправильно, – мягко сказал ван Хинкес. – Ты должна меня бояться, потому что вас, падаль, я ненавижу и истребляю без суда и следствия.

– Ну и бог тебе в помощь, – Тайра не удержалась, чтобы не съязвить.

Айгер окинул ее оценивающим взглядом. На ней было черное платье до пола, по вырезу, скроенному так, чтобы скрывать видимый сбоку шрам на шее, рукавам и подолу была проложена зеленая тесьма: пугать местных черно-белым ишанкарским форменным одеянием Нурали-ходжи не советовал, а вот де Гранж, даже если вдруг успел забыть Тайрино лицо со времен Эвиана, по основным цветам некромантии без труда опознал бы свою гостью.

– Слышал, что палец тебе в рот класть не стоит, да и выглядишь неплохо, хотя для девицы-некромантессы не идеально. Не одного, небось, мужика извела, нечисть?

Тайра приподняла бровь. Ван Хинкес выдержал ее взгляд, ухмыльнулся и сказал:

– Глаза у тебя красивые, стерва, но я вас таких знаешь сколько навидался? Потому и ненавижу!

Тайра раскрыла книгу и приготовилась читать.

– А больше чем тебя, нечисть, я ненавижу местных святош, – продолжил ван Хинкес.

– А их-то за что?

– За то, что они жалкие трусы. Тебя вот я хоть и ненавижу, но уважаю. Врагов надо уважать, а Монсальват мне даже уважать не за что.

– Что тебе надо? – не выдержала Тайра.

– Пойдем, покажу тебе кой-чего, – предложил ван Хинкес.

– С какой стати я должна с тобой куда-то идти?

– Это в твоих интересах.

– А с какой стати ты, наемник и лигийский Брат, заботишься о моих, нечисти, интересах?

Айгер ухмыльнулся, встал, закинул меч за спину, с помощью трейсерской магии безошибочно попав в ножны, и пошел к выходу. У двери он обернулся. Тайра поразилась тому, насколько идеальным было его тело. Он словно был создан для убийств, словно сам был оружием, а меч носил только для устрашения слабых духом мужчин, и еще чтобы производить неизгладимое впечатление на чувствительных девственниц. Это была дикая, животная, необузданная и варварская красота мужчины, привыкшего убивать.

– Второй раз предлагать не буду, – он выразительно посмотрел на Тайру.

Тайра закрыла ноутбук и последовала за наемником.

Она шла следом, оценивая его походку и не замечая за ним ни одного лишнего движения. Ван Хинкес, конечно, знал, что она за ним наблюдает, и внутренне наслаждался ее реакцией. Тайра не могла не признать, что среди лигийцев Айгер наверняка был своего рода совершенством.

Он вывел ее во внутренний дворик, обогнул стоящий рядом со зданием библиотеки большой собор, прошел под арочным сводом, увитым белым шиповником, пересек каменный мостик над узеньким ручьем, текущим прямо по принадлежащей Монсальвату территории, и вышел к внешней ограде. Публичная библиотека стояла на скале, ограждающие ее стены и кованый забор тут плавно сходили на нет, открывая панораму голубоватых гор вдали и светло-зеленых виноградников в долине у подножия уступа. Посреди врезающегося в небо мыса было разбито небольшое кладбище, и почти у самого края стоял отполированный камень розового мрамора. Ван Хинкес остановился возле него, не дойдя пару шагов, Тайра подошла и встала рядом. У нее перехватило дыхание.

Тайра закрылась так сильно, как умела, чтобы не заплакать.

– Я там подожду, невдалеке, – сказал Айгер, – а то вдруг кто надумает права качать, – и отошел на почтительное расстояние.

Тайра опустилась на колени, не в силах отвести глаз от высеченных на камне имен. Так вот куда увез их Герхард… Под защиту Монсальвата, чтобы проклятая некромантесса даже не подумала их поднять и вернуть… А если бы подумала, де Гранж не дал бы ей такого шанса…

Монсальват, хоть и признал ее невиновной, никогда бы добровольно не сообщил ей, что ее брат покоится на их территории. Сколько раз Тайра представляла, как найдет их могилу, ей столько надо было сказать им обоим, но сейчас мысли кончились. Она смотрела на розовые, напоминающие мельчайшие кровеносные сосуды, прожилки мрамора и понимала, что брату и его жене хорошо и, где бы они сейчас ни были, они свободны и счастливы.

Тайра не знала, сколько времени она провела, созерцая надгробие. Слезы высохли, и на губах остался их соленый привкус. Айгер тихо подошел сзади, взял ее под локоть и помог подняться.

– Зверюга тебе не сказал? – спросил он.

Тайра облизала губы и отрицательно покачала головой.

– Хочешь, я выпущу ему кишки? – предложил ван Хинкес.

– Нет.

– А надо бы.

– Чем тебе-то Герхард не угодил?

– Да было дело, – не ответил Айгер. – Но зуб у меня на него давно. Повода вот только нет.

– Не за мой счет. Ищи себе повод сам.

– Не волнуйся, найду.

Они еще немного постояли, думая каждый о своем, потом Айгер провел рукой по своему идеально лысому черепу, выдохнул, приобнял Тайру за плечо своей могучей лапой и развернул в сторону библиотеки.

– Пойдем, хватит уже. Теперь знаешь, сама придешь, если надо будет. И если Монсальват пропустит, – ради справедливости добавил он.

Возле арки с шиповником он убрал руку с ее плеча, и дальше они шли отдельно. Он проводил ее до входа в библиотеку, но сам внутрь не пошел.

– И не думай, что ты мне что-то должна, нечисть, – прежним тоном сказал Айгер. – Молись, чтобы мы с тобой больше не встретились. Я тебе башку снесу при первой возможности.

– Спасибо, – тихо сказала Тайра.

Ван Хинкес развернулся и решительно зашагал прочь…

Хи слезла с подоконника, закрыла форточку, присела на табуретку и развернула чизбургер.

– Слушай, все это, конечно, дурь, в смысле магия там всякая… У нас всей магии только ясновидящие полоумные. Пусть я во все это поверю, если тебе так легче, но это все было, а теперь ничего этого нет, – развела руками Хидамари. – Теперь будешь учиться жить как положено простому смертному: трудиться в поте лица и рожать в муках. Это лучше, чем сидеть в дурке и доказывать, что ты великий маг, поняла?