Текст книги "Помнит ли мир спасенный?"

Таким образом, поставив все народное хозяйство на службу войне, Советский Союз сумел успешно решить самую ответственную задачу экономического противоборства с Германией – обеспечить Красную Армию высококачественным вооружением и боеприпасами в количестве, необходимом для достижения победы. Несмотря на огромные трудности, советская военная промышленность все быстрее набирала темпы. Производство оружия обеспечивало не только восполнение потерь, но и большую техническую оснащенность войск.

Благодаря усилиям военной промышленности СССР соотношение в технической оснащенности войск на фронте все более изменялось в пользу Красной Армии. Уже к ноябрю 1942 г. вермахт лишился своего превосходства в основных видах вооружения. В дальнейшем военные действия протекали в условиях неуклонно увеличивавшегося преимущества советских войск над противником в военной технике.

По состоянию на 1 января 1945 г. Красная Армия накануне последней кампании Великой Отечественной войны в Европе имела 11 тыс. танков и САУ, 91,4 тыс. орудий и минометов и 14,6 тыс. боевых самолетов, в то время как вермахт располагал 4 тыс. танков и штурмовых орудий, 28,5 тыс. орудий и минометов и около 2 тыс. боевых самолетов.

Следовательно, на завершающем этапе войны в Европе советские войска превосходили немецкие по танкам и штурмовым орудиям в 2,8 раза, по орудиям и минометам – в 3,2 раза, по боевым самолетам – в 7,3 раза. Вес артиллерийско-минометного залпа стрелковой дивизии, составлявший в июле 1941 г. 548 кг, возрос к декабрю 1944 г. до 1589 кг [52].

Двойное и даже тройное огневое превосходство позволяло советским войскам успешно решать самые сложные оперативные и стратегические задачи, добиться полной и безоговорочной капитуляции противника.

В целом, советская военная промышленность успешно справилась с задачей обеспечения действующей армии необходимым оружием и боеприпасами. Она сумела не только догнать Германию по производству военной техники, но и значительно превзойти ее, несмотря на меньшую по объему военно-экономическую базу и неблагоприятную обстановку начального периода войны.

В СССР общественная собственность на средства производства, высокая степень централизации, концентрация властных полномочий в руках узкой группы лиц, большие возможности по сосредоточению и маневрированию гигантскими материальными и людскими ресурсами позволили командно-административной системе сконцентрировать усилия народа на решении первостепенных задач, быстро преодолевать возникавшие трудности, добиваться непрерывного роста выпуска военной продукции.

Советский Союз, в три-четыре раза уступая Германии в производстве продукции важнейших отраслей тяжелой индустрии, изготовил почти вдвое больше боевой техники, о чем свидетельствуют данные, приведенные в таблице 2.

Таблица 2

Производство продукции важнейших отраслей тяжелой индустрии и боевой техники в СССР и Германии в 1941–1945 гг. [54]

* Производство чугуна, стали и электроэнергии в Германии вместе с оккупированными ею странами.

Каждая тонна металла, угля, цемента, каждый киловатт электроэнергии, каждый станок и агрегат в советской военной промышленности использовались лучше, чем в германской. В расчете на тысячу тонн выплавленной стали СССР производил в пять раз больше танков и артиллерийских орудий, а на тысячу выпущенных металлорежущих станков – в восемь раз больше самолетов, чем Германия [53].

Такой результат достигался путем резкого сокращения выпуска гражданской продукции, экономии металла, более интенсивного использования оборудования, определенных упрощений в конструкции военной техники, частичной замены металла деревом. Например, в соответствии с постановлением ГКО от 23 февраля 1942 г. вес танков КВ-1 был уменьшен за счет монтажа гусениц с чередованием траков через один клык, снятия дополнительных баков с горючим, некоторого уменьшения толщины брони. А кабины грузовых автомобилей в годы войны делались не из металла, а из дерева. Больше дерева применялось также при изготовлении железнодорожных вагонов [55].

Советский тыл обеспечивал фронт не только оружием и боеприпасами, но и другой продукцией, необходимой для жизнедеятельности войск: горючим, транспортом, продовольствием, обмундированием, обувью и т. д.

Исключительное значение имело удовлетворение потребностей фронта в горючем. Без него не могли действовать ни самолеты, ни танки, нельзя было осуществлять переброску войск и военной техники, подвозить боеприпасы. А задача обеспечения армии горючим оказалась весьма трудной. Ее приходилось решать в условиях, когда нефтяная промышленность СССР сначала снизила уровень переработки нефти, а затем и ее добычи.

Уже в первые месяцы войны были демонтированы и эвакуированы нефтеперерабатывающие заводы из Одессы, Херсона и Бердянска. С сентября 1941 г. стала снижаться добыча нефти. Особенно сильно она упала в 1942 и начале 1943 г. в связи с продвижением германских войск к Волге и на Северный Кавказ.

В 1942 г. из южных районов СССР было эвакуировано на восток около 600 вагонов с оборудованием нефтяной промышленности. На Северном Кавказе были проведены специальные мероприятия по выводу из строя нефтепромыслов и консервации скважин, чтобы ими не мог воспользоваться враг. В 1943 г. было добыто только 17,9 млн тонн нефти, или 57,7 % от уровня 1940 г. Даже в 1945 г. нефтяная промышленность достигла всего 62 % довоенного уровня [56].

Решить проблему с горючим для фронта удалось путем внесения коренных изменений в программу производства и распределения нефтепродуктов. Благодаря внедрению более совершенных технологических схем на существующих предприятиях и пуску в эксплуатацию новых нефтеперегонных установок в восточных регионах удалось увеличить отбор светлых нефтепродуктов. За 1940–1944 гг. отбор бензинов всех марок из бакинской сырой нефти повысился с 5,76 % до 8,36 %, в том числе авиабензинов – с 2,56 % до 6,15 %.

Впервые в мировой практике стали получать авиабензин из низких сортов нефти, освоили извлечение бензина из крекинг-газа и легроина. На ряде заводов вступили в строй установки для производства высокооктановых добавок к авиабензинам, что имело огромное значение, ибо увеличение октанового числа бензина лишь на одну единицу повышало взлетную способность и скорость боевых самолетов на 30–40 км в час [57].

В соответствии с постановлением ГКО от 14 апреля 1943 г. в Орске, Гурьеве, Красноводске и Куйбышеве были возведены закупленные в США по ленд-лизу четыре нефтеперерабатывающих завода. Их годовая мощность составила 240 тыс. тонн авиабензина Б-78 – самого дефицитного для советских ВВС, и, кроме того, 35 тыс. тонн авиационного масла и 600 тыс. тонн других сортов бензина [58].

В то же время по сравнению с уровнем 1940 г. сократилось производство всех остальных видов жидкого топлива: автомобильного бензина, керосина, дизельного топлива, моторного топлива, топливного мазута. Тем не менее для фронта эти виды горючего поставлялись в необходимых количествах. А в тылу жидкое топливо по возможности заменяли газогенераторным, переоборудуя автомашины на твердое топливо.

Все эти меры позволили полностью удовлетворить потребности авиации. На протяжении всей войны производство авиационного бензина было выше довоенных размеров.

Огромный размах боевых операций и маневренный характер войны предъявляли повышенные требования к оснащению войск средствами передвижения, особенно автомобилями. В первые месяцы войны увеличение автотранспорта в действующей армии шло в основном за счет мобилизации его из гражданских отраслей народного хозяйства. Однако много автомобилей было потеряно в ходе вынужденного отступления. В то время как действующая армия ощущала острый недостаток транспортных средств, промышленность не в силах была удовлетворить потребности, так как значительная часть автомобильных заводов была переключена на выпуск танков и других важных видов военной продукции.

Создавшаяся зимой 1941–1942 г. критическая ситуация с автотранспортом на фронте потребовала принять меры по увеличению производства автомобилей.

На базе цехов эвакуированного Московского автозавода были созданы новые автомобильные предприятия. Уже в 1942 г. был введен в строй Ульяновский автозавод, выпустивший в том же году первые 2 тыс. автомобилей.

В 1944 г. на Южном Урале вошел в строй Миасский автомобильный завод. В Челябинске были построены кузнечный, прессовый и рессорный цеха. Заводы Шадринска стали изготовлять для автомашин карбюраторы, бензонасосы, радиаторы. Ярославский автозавод еще в 1943 г. освоил производство артиллерийских тягачей.

Продолжали выпуск автомобилей Московский и Горьковский автозаводы. На их долю приходилось свыше 90 % всесоюзного производства этого вида продукции. Выпускались в основном грузовые машины и некоторые виды специальных автомобилей.

Более двух третей отечественного производства автомобилей направлялось на фронт. Но этого было недостаточно даже для восполнения потерь.

Несмотря на значительные потери и естественную убыль автомобильный парк действующей армии благодаря поставкам по ленд-лизу к концу войны увеличился почти в 2,5 раза по сравнению с ее началом. Американские грузовые «студебеккеры», «шевроле» и «джипы» составили в то время примерно 70 % от всего автопарка советских Вооруженных Сил [59].

Если на фронте ведущая роль в перевозках принадлежала автотранспорту, то в тылу около 85 % всего грузооборота приходилась на железные дороги. В целом они справлялись с комплексом сложнейших задач, выдвинутых войной [60].

Война и оккупация противником значительной территории СССР нанесли железнодорожному транспорту тяжелый урон. Сократилось количество подвижного состава, были разрушены многие транспортные объекты. Изменились характер и направление грузопотоков, существенно возросла загрузка железнодорожной сети. Казалось бы, из такой ситуации нет выхода.

Однако была разработана и осуществлена обширная программа по железнодорожному строительству, прежде всего по увеличению пропускной способности железнодорожных магистралей Поволжья, Урала и Сибири, восстановлению коммуникаций в прифронтовых и освобождаемых районах. В частности, по решению ГКО были построены новые железные дороги Саратов-Ульяновск, Сталинград-Камышин по левому берегу Волги, Большая Московская окружная и другие. Вторые пути были сооружены на участках Киров-Пермь, Пермь-Свердловск, Свердловск-Омск, Коноша-Обозерская и многих других.

Только в 1942 г. было введено в постоянную эксплуатацию около 1200 км новых железнодорожных линий, более 1300 км вторых путей и автоблокировка на протяжении 590 км [61].

Высокими темпами велось восстановление разрушенных железных дорог на освобожденных от захватчиков территориях. В 1943 г. ремонтировалось в сутки примерно 8 км путей, а в 1944 г. – 10 км [62].

В связи с переводом большинства гражданских предприятий на выпуск военной продукции почти перестал пополняться в 1942 г. паровозный парк, не хватало вагонов. Новых изготовлялось мало, а для ремонта поврежденных не производилось необходимых запасных частей и материалов.

Весной 1943 г. ГКО принял меры по увеличению мощностей вагоностроительных заводов, сделал заявки на железнодорожное оборудование и подвижной состав из США. За счет только отечественного производства железнодорожный транспортный парк в 1943 г. увеличился на 2 тыс. паровозов и 56 тыс. вагонов. Но и американские поставки паровозов и железнодорожных платформ в 1943–1945 гг. были значительными [63].

На освобождаемой от оккупантов территории полным ходом велись работы по восстановлению разрушенного оккупантами железнодорожного транспорта. Делать это приходилось в очень сложных и опасных условиях, под частыми налетами вражеской авиации. Из месяца в месяц темпы возрождения железнодорожных магистралей росли. В результате успешного восстановления разрушенных врагом и строительства новых линий, эксплуатационная длина железных дорог увеличилась с 81,7 тыс. км к началу 1944 г. до 110 тыс. км в конце. Все это способствовало увеличению возможностей железнодорожного транспорта [64].

Как того требовали размах наступательных операций и масштабы военного производства, грузооборот железных дорог с весны 1943 г. непрерывно нарастал. Железнодорожники доставили фронту более 19 млн вагонов вооружения, боеприпасов, снаряжения, других материальных средств. Почти 67 млн вагонов различных грузов получило народное хозяйство. Все виды транспорта в ходе войны выполнили огромную работу по обеспечению нужд фронта и тыла [65].

Немалую роль в перевозке народнохозяйственных грузов в годы войны выполняли речной и морской транспорт. Речным флотом доставлялись в основном нефть, минерально-строительные материалы, уголь, соль. В 1945 г. эти грузы составляли 90,2 % речных перевозок. Только в 1943 г. речниками Волги было перевезено 1200 тыс. тонн жидкого горючего и смазочных материалов.

В 1941–1942 гг. речной флот активно участвовал в эвакуации промышленного оборудования и жителей из прифронтовых районов. По неполным данным, речным транспортом эвакуировано свыше 2,5 млн человек, 1,5 млн тонн разнообразных грузов и 2 млн голов скота [66].

Много грузов перевозилось морским торговым флотом. Транспортные суда Северного и Дальневосточного пароходств совершали экспортно-импортные рейсы в Великобританию, Исландию, Канаду, США, Африку, Австралию, на острова Яву, Борнео и другие отдаленные пункты. Каспийский транспортный флот занимался главным образом перевозками нефти и нефтепродуктов. С 1943 г. более 70 % грузов, доставленных морским транспортом, пришлось на долю Дальневосточного пароходства [67].

Ненасытный Молох войны требовал от тыла не только оружия, горючего, автомобилей, но и огромное количество продовольствия. По приблизительным подсчетам, только для обеспечения одного 2-го Белорусского фронта в начале 1945 г. ежедневно нужно было поставить около 2 тыс. голов крупного рогатого скота и много другой продукции. А кроме 2-го Белорусского в то время действовало еще девять фронтов. Всего в годы войны на довольствии одновременно находилось 9-12 млн военнослужащих, а на государственном продовольственном обеспечении – свыше 80 млн гражданского населения [68].

Удовлетворить потребности армии в продовольствии было совсем не просто, так как сельское хозяйство пострадало больше других отраслей экономики. На территории, подвергшейся оккупации, находилось 47 % всех посевных площадей, в том числе 87 % посевов сахарной свеклы и половина посевов подсолнечника [69].

За счет мобилизации в армию и на оборонные работы в деревне резко сократилась численность трудоспособного населения, тракторов и другой техники, что не могло не сказаться на сельскохозяйственном производстве. Валовой сбор зерновых в 1942 г. составил 31 % от уровня 1940 г., подсолнечника – 11 %, сахарной свеклы – 12 %. Несколько лучше обстояло с продукцией животноводства. Она снизилась приблизительно наполовину, поскольку часть скота удалось угнать на восток [70].

Если в основных отраслях промышленности уже с середины 1942 г. начался некоторый подъем, то для сельского хозяйства 1943 г. из-за засухи оказался не менее трудным, чем предыдущий. Общий уровень сельскохозяйственной продукции в 1943 г. был самым низким за все годы войны. Лишь с 1944 г. наметился подъем сельскохозяйственного производства. В 1945 г. оно составляло всего лишь 60 % от довоенного уровня [71].

В распределении произведенной в годы войны сельскохозяйственной продукции роль государства еще больше возросла. Резко подскочили государственные заготовки. По зерну и многой другой продукции они составляли более 40 % от валового продукта. Зачастую на покрытие государственных поставок шла почти вся продукция. Благодаря этому государству удалось сосредоточить в своих руках огромные массы товарной продукции. За 1941–1944 гг. было заготовлено 68,2 млн тонн зерна, тогда как в годы первой мировой войны в России было заготовлено и закуплено всего 20,9 млн тонн [72].

Необходимо признать, что созданная в начале 30-х годов колхозная система в целом оказалась приспособленной к максимальной мобилизации материальных ресурсов села на нужды войны. Обязательные государственные поставки, которые в мирное время являлись тормозом для развития сельского хозяйства, в условиях войны позволили государству создать необходимый продовольственный фонд. Распределялся он строго централизованно путем установления нормированного снабжения, предпочтение отдавалось обеспечению потребностей действующей армии, которая регулярно получала все положенное по нормам продовольствие.

Во время войны советский тыл поставил своей армии 40 млн тонн продовольствия и фуража, 38 млн шинелей, 73 млн гимнастерок, 70 млн шаровар, около 64 млн пар кожаной обуви и другое вещевое имущество [73].

Каждый человек в тылу вносил свою посильную лепту, ибо хорошо уяснил, что исход войны решается не только на полях сражений, но и в развернувшейся по всей стране битве за металл, за военную технику, за хлеб.

2. Трудовой героизм тружеников тыла

Все достижения советской экономики в годы Великой Отечественной войны были бы были бы невозможны без подлинного героизма и трудового подвига советских людей.

Мужчины и женщины, старики и подростки работали, не жалея сил, не считаясь со временем, часто в очень тяжелых условиях. Они проявляли исключительную стойкость и упорство в выполнении поставленных задач, в освоении новых для себя профессий. В значительной степени благодаря самоотверженности тружеников тыла удалось сравнительно быстро преодолеть все сложности перестройки экономики СССР на военный лад и затем непрерывно наращивать производство вооружения, боевой техники, обеспечить сражающийся фронт всем необходимым для достижения победы.

Война обусловила серьезные изменения в трудовых ресурсах страны. Миллионы советских людей ушли на фронт. Многие, не успев эвакуироваться, остались на оккупированной врагом территории. В результате численность рабочих и служащих в народном хозяйстве СССР резко сократилась. К концу 1941 г. она составила только 18,5 млн человек, или 58,7 % от довоенного уровня. В таких решающих отраслях экономики, как черная металлургия и угольная промышленность, численность рабочих снизилась более чем наполовину [74].

Основным источником дополнительных трудовых ресурсов в период войны для военной экономики СССР явилось население, ранее не занятое в общественном производстве. Это главным образом женщины-домохозяйки, молодежь и подростки, а также мужчины, не пригодные к службе в армии по состоянию здоровья, пенсионеры, инвалиды труда и войны. Вместо ушедших на фронт мужчин во втором полугодии 1941 г. на производство пришло около 500 тыс. домохозяек, 360 тыс. школьников старших классов, десятки тысяч студентов и пенсионеров [75].

Добровольный почин этой категории советских граждан имел огромное значение для работы промышленности в самые трудные месяцы войны. Но для быстро набирающего темпы военного производства этого было недостаточно. Для решения проблемы трудовых ресурсов государству пришлось прибегнуть как к ряду экономических мер стимулирования работающих, так и разным внеэкономическим формам принуждения к труду.

Обеспечение кадрами основных отраслей экономики осуществлялось посредством установления нового трудового режима, мобилизации и перераспределения рабочей силы, ее планомерного использования.

Уже в конце июня 1941 г. был увеличен рабочий день, вводились обязательные сверхурочные работы продолжительностью от одного до трех часов, отменялись отпуска. Эти меры позволили в первые месяцы войны без увеличения контингента рабочих и служащих загрузить производственные мощности примерно на треть. В общей сложности это позволило за годы войны сэкономить от 7 млн до 7,5 млн рабочих рук [76].

В июле 1941 г. Совнарком СССР принял постановление «О сохранении пенсий за пенсионерами, вернувшимися на производство». Пенсии выплачивались весь период войны независимо от заработка.

В том же месяце Совнарком СССР своим специальным постановлением предоставил республикам, краям и областям право в принудительном порядке переводить рабочих и служащих на другую работу. На местах это право использовалось для того, чтобы направить на предприятия военной промышленности рабочих, занятых в легкой, пищевой и местной промышленности.

В декабре 1941 г. в целях ликвидации текучести кадров на военных предприятиях все работающие там указом президиума Верховного Совета СССР объявлялись мобилизованными для работы на производстве и в строительстве. Самовольный уход с предприятий рассматривался как дезертирство, и совершившие его несли за это уголовную ответственность.

На транспорте была установлена воинская дисциплина. В важнейших отраслях экономики немалая часть квалифицированных рабочих и специалистов закреплялась также через бронирование – освобождение от призыва в армию на тот или иной срок.

Из числа военнообязанных, но не пригодных к строевой службе, для работы в промышленности, на транспорте и в строительстве создавались рабочие колонны и строительные батальоны, которыми правительство распоряжалось как воинскими частями. К концу 1941 г. в них было направлено более 700 тыс. человек [77].

Все эти меры позволили при продолжавшемся сокращении рабочих в промышленности обеспечивать их количественный рост в военных отраслях. Так как продолжала ощущаться нехватка рабочей силы, была использована такая форма, как мобилизация не занятого в общественном производстве населения. В условиях войны и дефицита трудовых ресурсов эта мера была хотя и вынужденной, но необходимой.

В феврале 1942 г. президиум Верховного Совета СССР издал указ «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве». Мобилизации подлежали мужчины от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет из числа не работающих в государственных учреждениях и на предприятиях. Несколько позже действие указа было распространено на сельское население.

13 февраля СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О порядке мобилизации на сельскохозяйственные работы в колхозы, совхозы и МТС трудоспособного населения городов и сельской местности». А в соответствии с постановлением Совнаркома СССР от 20 мая 1942 г. разрешалось в течение военного времени принимать для производственного обучения подростков, достигших 14-летнего возраста, установив для них шестичасовой рабочий день [78].

Трудовой мобилизацией населения занимались созданный в начале войны при Совнаркоме СССР Комитет по учету и распределению рабочей силы и его органы на местах. С 1942 по июнь 1945 г. он мобилизовал среди городского и сельского населения около 18 млн человек, причем на постоянную работу в промышленность, строительство и на транспорт – более 3 млн, в систему трудовых резервов – свыше 2,1 млн, на сезонные и временные работы – более 6,7 млн человек [79].

Трудовые мобилизации население воспринимало с пониманием. Люди в полной мере сознавали необходимость и важность этого в условиях войны. Чаще всего домохозяйки, учащиеся, пенсионеры сами изъявляли желание пойти на производство. С первых дней войны особенно популярным стал лозунг «Заменим наших отцов, братьев, мужей, сыновей на производстве!». В целом, патриотический подъем людей имел гораздо большее значение для обеспечения военной экономики трудовыми ресурсами, чем принудительные меры государства.

Благодаря максимальному использованию всех источников пополнения трудовых ресурсов общая численность рабочих и служащих в народном хозяйстве уже в 1943 г. увеличилась более чем на 1 млн по сравнению с предыдущим годом и составила около 19,4 млн человек [80].

Тем не менее трудовой баланс страны оставался напряженным на протяжении всей войны. Важно отметить, что уже к 1943 г. ресурсы неработающего городского населения, особенно в восточных регионах, практически были исчерпаны. Больше всего трудностей испытывало сельское хозяйство, откуда брались значительные контингенты рабочей силы в промышленность. Если в 1941 г. убыль мужчин в сельском хозяйстве удалось возместить на 77 %, то в 1942 г. – лишь на треть, в основном за счет женщин, престарелых и подростков.

В 1943–1944 гг. в деревне уменьшилась численность женщин и подростков, которые тоже ушли на работу в промышленную сферу. В 1944 г. пришлось в некоторых областях страны, главным образом в восточных, запретить мобилизацию сельского населения для использования его в промышленности, на строительстве и транспорте [81].

Недостаток рабочей силы в деревне частично восполнялся мобилизацией на сельскохозяйственные работы эвакуированных, населения городов, рабочих промышленных предприятий, служащих учреждений, учащихся школ и вузов. Такие единовременные мобилизации городского населения оказывали существенную помощь колхозам, особенно в период напряженных полевых работ. Однако в процентах ко всем трудодням это выражалось незначительной величиной: в 1942 г. – 4 %, 1943 г. -12 %, в 1944 г.-2,8 % [82].

С уходом опытных рабочих на фронт основную часть кадров составляли те, кто не имел необходимых навыков. Многие приходили на производство совсем без специальности. Поэтому первостепенное значение приобрело производственное обучение вновь пришедших и повышение квалификации работающих.

В подготовке новых кадров основной упор был сделан на индивидуально-бригадное обучение без отрыва от производства. Такая форма профессионально-технической учебы показала свои несомненные преимущества в условиях войны и в значительной мере способствовала повышению эффективности использования трудовых ресурсов.

Действенной формой обеспечения потребностей народного хозяйства в новых квалифицированных кадрах была также подготовка молодежи через школы фабрично-заводского обучения (ФЗО), ремесленные и железнодорожные училища, организованные как раз накануне войны. К сожалению, в первый ее год профессионально-техническое образование столкнулось с огромными трудностями, так как большое количество школ и училищ системы трудовых резервов оказалось на территории, оккупированной немецкими войсками.

Сложное положение удалось исправить за счет создания школ и училищ в восточных районах страны. Были пересмотрены их программы, сокращены сроки обучения. За 1941–1945 гг. они подготовили почти 2,5 млн молодых рабочих, а всего с помощью различных мер удалось подготовить 14 млн новых рабочих и 9,2 млн человек повысить квалификацию [83].

Война во многом изменила советских людей, вынудив их быть более дисциплинированными, повысить четкость и организованность в работе. Причем не из-за чувства страха перед наказанием. Они ощущали себя участниками великой битвы за свободу и независимость своего Отечества. Это определяло смысл их жизни и деятельности, душевное состояние. Для подавляющего большинства тружеников тыла законом стали выдвинутые коммунистической партией лозунги: «Все – для фронта, все – для победы!», «Работать не только за себя, но и за товарища, ушедшего на фронт!», «В труде – как в бою!».

С первых военных лет многие труженики тыла давали высокую выработку, перевыполняли нормы, проявляли инициативу и смекалку в работе. От рабочих и инженерно-технических работников поступало множество рационализаторских и изобретательских предложений. Регулярно проводились месячники по сбору таких предложений, конкурсы на лучшее и наиболее эффективное изобретение или рационализаторское предложение, общественные смотры работ по рационализации и массовому рабочему изобретательству.

Первенство в этом плане чаще всего принадлежало тем, кто работал в военной и тяжелой промышленности. Так, в промышленности вооружения в 1942 г. поступало в месяц примерно 665 предложений с экономическим эффектом 9,7 млн рублей, а в 1943 г. насчитывалось уже 1102 предложения с экономическим эффектом 14 млн рублей [84].

В дни общественного смотра по рационализации и массовому рабочему изобретательству в системе промышленности боеприпасов весной 1945 г. поступило 5 тыс. рационализаторских предложений, из которых в производство было внедрено более 2 тыс. От их реализации удалось сэкономить 5 тыс. тонн металла, 6 тыс. тонн топлива, более 3 млн квт/ч электроэнергии, высвобождено 897 рабочих, а условно-годовая экономия составила свыше 74 млн рублей [85].

Общая экономическая эффективность от внедрения изобретательских и рационализаторских предложений за 1941–1945 гг. составила по 11 отраслям промышленности 3,3 млрд рублей [86].

Стремление людей работать как можно лучше, произвести больше продукции для фронта привело в самом начале войны к зарождению движения двухсотников, передовиков труда, систематически перевыполнявших нормы в два раза. Его инициатором стал молодой московский токарь Федор Букин. В июле 1941 г. он призвал работать не только за себя, но и за товарища, ушедшего на фронт, ежедневно давать по две нормы [87].

Призыв Ф. Букина подхватили многие труженики. Уже в августе на Горьковском автозаводе свыше 500 рабочих выполняли по две нормы и более. На предприятиях Москвы к октябрю свыше 15 тыс. комсомольцев стали двухсотниками [88]. А вскоре появились трехсотники, четырехсотники, а с февраля 1942 г. даже тысячники. Зародившись в военной промышленности, это патриотическое движение охватило все отрасли народного хозяйства.

Патриотизм тружеников тыла как нельзя лучше проявился в соревновании комсомольско-молодежных бригад за звание фронтовых под девизом «В труде – как в бою». Первая такая бригада возникла на Уралмашзаводе. К мастеру этого завода – руководителю узлового производственного участка комсомольцу Михаилу Попову осенью 1941 г. обратился сам нарком танковой промышленности В.А. Малышев с просьбой подумать, как увеличить выпуск танков. Михаил и его товарищи по-деловому восприняли это обращение, пересмотрели все операции, все рабочие нормы.

Вскоре бригада М. Попова добилась рекордных результатов: вместо положенных 36 часов на изготовление детали теперь уходило всего полтора. Бригада Попова призвала всех молодых рабочих взять фронтовые обязательства по увеличению выпуска продукции. Впоследствии бригадир вспоминал: «В те суровые дни каждый чувствовал себя бойцом. Инструмент, который мы держали в руках, стал для нас оружием, и с ним мы каждый день выходили на передний край» [89].

Звание фронтовых присваивалось тем комсомольско-молодежным бригадам, которые в течение двух месяцев выполнили план не менее чем на 150 %, а в текстильной, угольной и некоторых других отраслях промышленности – на 110–115 % при хорошем качестве продукции, экономии материалов и электроэнергии, повышении квалификации и обучении новичков. Из 35,7 тыс. комсомольско-молодежных бригад звание фронтовых в 1943 г. имели 17,2 тыс., а в апреле 1944 г. из 77,6 тыс. -31,4 тыс. [90].