Текст книги "Помнит ли мир спасенный?"

Содержавшиеся на территории СССР японские военнопленные были сведены во взводы, роты и батальоны. Как правило, каждый батальон насчитывал от 1 до 1,5 тыс. человек. Командирами подразделений назначались военнопленные из офицеров и унтер-офицеров. В лагерях широко практиковались самоуправление и самообслуживание. Хотя лагеря и были отгорожены колючей проволокой, они практически не охранялись.

Лагерь № 48, расположенный в Ивановской области, неоднократно посещали различные делегации из Японии. Так, 10 мая 1956 г. сюда прибыли министр земледелия и леса Японии Коно Ичиро с сопровождающими его лицами, и корреспондентами японских газет. В лагере содержались 33 осужденных военных преступника из числа бывших военнопленных: 20 генералов, 10 офицеров и 3 рядовых солдата.

Здесь же находился главнокомандующий Квантунской армией Ямада Отодзо, который указом Президиума Верховного Совета от 25 февраля 1956 г. был освобожден от наказания. После своего выздоровления от болезни он должен был выехать в Японию. Все осужденные этого лагеря на работах не использовались, а занимались по собственному желанию огородничеством и садоводством.

Министр Коно Ичиро, интересуясь условиями содержания в лагере, обошел все жилые комнаты, лазарет и другие его помещения. Услышав похвальные отзывы осужденных японцев, он выразил благодарность начальнику лагеря за гуманное отношение к своим соотечественникам. На обеде, данном в его честь, министр заявил: «Понятие «лагерь», где находятся наши осужденные соотечественники, мы в Японии представляли далеко не так… Мы поражены тем, что наши соотечественники содержатся в таких хороших условиях. Мне не было заявлено ни одной жалобы» [81].

Примечательная деталь: лагерь № 48, в котором содержались японские военнопленные, был создан на базе бывшего санатория ЦК профсоюзов железнодорожников.

Разумеется, далеко не везде были такие же условия, как в указанном лагере. 2 марта 1955 г. в Хабаровском лагере 16 800 японцев объявили голодовку, требуя прибытия уполномоченного из Москвы. Дело в том, что присылаемые из Японии посылки и письма им не передавались. Лагерная администрация применила к ним насилие, вызвав на подмогу пожарные части и пограничные войска [82]. Но положение в этом лагере было, пожалуй, исключением из правил. В основном режим содержания и медицинское обеспечение японских военнопленных, их трудовое использование соответствовали требованиям международного права по обращению с военнопленными.

Положение японских военнопленных осложнялось тем, что более десяти лет дипломатические отношения между СССР и Японией оставались прерванными. Лишь в октябре 1956 г. в ходе переговоров на высшем уровне в Москве была достигнута договоренность о нормализации отношений между двумя странами. Одна из статей советско-японской Декларации 1956 г. предусматривала согласие Советского Союза об освобождении и репатриации на родину всех японских граждан, которые были осуждены в СССР как военные преступники.

Еще в 1950 г. СССР официально заявил, что репатриация японских военнопленных и гражданских лиц, кроме заключенных, находящихся в исправительно-трудовых лагерях, завершена. Однако в ходе переговоров, предшествовавших подписанию декларации, японская сторона заявила, что до установления дипломатических отношений необходимо урегулировать вопрос об окончательной репатриации из СССР всех японских граждан без исключения.

Чтобы облегчить ход переговоров, советская делегация передала список, который включал 1016 бывших военнопленных и 357 гражданских лиц, отбывавших наказание в исправительно-трудовых лагерях. Советская делегация заявила также, что сразу после восстановления дипломатических отношений СССР передаст японским властям оставшихся японских военных преступников. Соответствующий указ был принят Президиумом Верховного Совета 13 декабря 1956 г. Вернувшиеся на родину репатрианты единодушно заявили, что ко всем гражданам Японии, находившимся в лагерях для военнопленных, власти относились лояльно.

Правду говорят: время – лучший лекарь. Оно притупило боль утрат, внесло свои коррективы в умы и сознание людей, примирило бывших побежденных и победителей. Это нашло свое отражение в восстановлении на территории бывшего СССР, там, где это возможно, кладбищ с останками немецких, японских и других иностранных военнослужащих и военнопленных. Такое отношение нужно не только народам воевавших государств, но и всем тем, кто живет на этой земле, как назидание и вечное завещание хранить мир на планете. В свою очередь и могилы советских военнопленных в Германии заботливо оберегаются муниципальными властями и церковью.

Трагедия плена, соотношения мести и наказания – извечный сюжет истории. Над его осмыслением человечество бьется с древнейших времен. Но и в XXI веке никто не сможет со стопроцентной гарантией провести четкую грань, где кончается наказание, предусмотренное законом, а где начинается месть. Есть только один способ решить эту проблему – устранить войны из жизни человечества, достичь мира и взаимопонимания между народами. Не будет войн – не будет и военнопленных.

Пусть все те, кто решает судьбы народов, судьбы мира и войны, еще и еще раз обратятся к трагической истории плена во Второй мировой войне. Пусть они проникнутся муками миллионов людей, испытавших их, пусть колокольный звон Бухенвальда и других мест массового сознательного уничтожения людей пробьется к их сердцам и совести. Может быть это послужит дополнительным толчком к поискам путей мира на земле.

Драма плена оставила кровоточащую рану на теле и в душе народов, слишком много людских судеб затронула, чрезмерно старательно десятилетиями обходили ее молчанием в нашей стране, чтобы можно было сказать – тема исчерпана.

Анализ этой проблемы позволяет сделать несколько однозначных выводов.

Во-первых, факт подписания государством того или иного международного документа сам по себе ничего не значит. Германия, поставившая подпись под Гаагской и Женевской конвенциями о военнопленных, нарушала все без исключения их пункты с садистским постоянством, продемонстрировала всему миру ужасающую картину геноцида по отношению к советским военнопленным, да и не только к ним.

С другой стороны, Советский Союз, не подписавший этих документов, показал пример последовательного и добросовестного их выполнения. Отношение к вражеским военнопленным в СССР, пожалуй, одна из немногих сторон минувшей войны, не подвергающаяся какой-либо критике ни со стороны серьезных исследователей, ни со стороны тех, кто успел оболгать и извратить чуть ли ни каждую страницу ее истории.

Во-вторых, отношение руководства СССР к советским гражданам, оказавшимся во вражеском плену, оставило тяжелейший след в судьбах миллионов людей, а также членов их семей.

Таким образом, проблема плена – это драматическая судьба миллионов советских граждан. Огромнейшие масштабы поражения Красной Армии в первые месяцы войны – это не только оставленная территория и потери убитыми. Это и миллионы военнопленных, составлявших основной костяк предвоенного состава Красной Армии.

Трагизм положения военнослужащих, по тем или иным причинам оказавшихся в германском плену, в том, что их всех без разбора объявляли предателями, а семьи подвергались репрессиям.

К большому сожалению, с окончанием войны страдания тех, кому удалось выжить в нечеловеческих условиях немецких концлагерей и вернуться на Родину, не закончились. На родной земле многих из них ждали не менее суровые испытания тюрьмами, лагерями, принудительными работами. Такова горькая правда еще об одной грани судьбы народа в длительной и кровавой схватке с германским нацизмом и его европейскими союзниками.

Примечание

1. Народ и война: 50 лет Великой Победы. С. 288.

2. Там же. С. 289.

3. Архив внешней политики Российской Федерации (далее – АВП РФ) Ф. 140. Оп. 25. П. 33. Л. 2.

4. Военно-исторический журнал. 1988. № 9. С. 26–28.

5. Там же.

6. Человек и закон. 1990. № 6. С. 37.

7. Типпельскирх К. История второй мировой войны: Пер. с нем. М., 1956. С. 178, 183–185,195, 232.

8. Правда. 1941.16 декабря.

9. Вторая мировая война 1939–1945: пер. с англ. М., 1956. С. 164.

10. Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945: Краткая история. М., 1965. С. 90.

11. Военно-исторический журнал. 1991. № 9. С. 39.

12. О массовых репрессиях в отношении военнопленных и депортированных граждан: Доклад Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий. М., 1994. С. 1–2.

13. Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование. М., 1993. С. 140

14. Преступные цели – преступные средства. М., 1968. С. 72–75.

15. Bundesarchiv/Militararchiv. RH 2/2082.

16. Нюрнбергский процесс. М., 1990. Т. 4. С. 126.

17. Там же. С. 125–126.

18. Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных. М., 1963. С. 124.

19. ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 138. Л. 180–181.

20. Нюрнбергский процесс. Т. 4. С. 214.

21. Документы обвиняют: сборник документов. Вып. 1. М., 1943. С. 92.

22. Преступные цели – преступные средства. С. 164.

23. Нюрнбергский процесс. Т. 4. С. 114.

24. Там же. С. 166.

25. Там же. С. 93.

26. Там же. С. 94.

27. Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных. С. 356.

28. Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция под редакцией Рейнгарда Рюрупа: каталог. Берлин, 1992. С. 155.

29. https://mikhael-mark.livejournal.com/649344.html

30. Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Берлин, 1992. С. 199–200.

31. Нюрнбергский процесс. Т. 4. С. 596.

32. СС в действии: документы о преступлениях СС. М., 1969. С. 270–271.

33. Военно-исторический журнал. 1991. № 9. С. 35.

34. Нюрнбергский процесс. М., 1989. Т. 3. С. 684.

35. Штрайт К. Они нам не товарищи: пер. с нем. М., 1991. С. 30.

36. «Совершенно секретно! Только для командования». М., 1967. С. 102–103.

37. Краус О., Кулка Э. Фабрика смерти: пер. с нем. М., 1960. С. 11.

38. Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных. С. 46.

39. Военно-исторический журнал. 1989. № 2. С. 81–84.

40. История второй мировой войны 1939–1945. Т. 8. М., 1977. С. 230.

41. Против общего врага: советские люди во французском Сопротивлении. М., 1972. С. 26–27.

42. Der Prozess. Nurnberg, 1949. Bd. XXVII. S. 274 FF.

43. Цит. no: Thorvald J. Wer sie verberben wollen. Bericht des großen Verrats. Stuttgart, 1952. S. 176.

44. Война Германии против Советского Союза. С. 203–204.

45. Красная звезда. 1959.15 марта.

46. Лемещук Н. Не склонив головы. Киев, 1986. С. 83.

47. Там же.

48. Бродский Е.А. Во имя победы над фашизмом. М., 1970. С. 488.

49. Лемещук Н. Не склонив головы. С. 117.

50. Там же. С. 118.

51. Новая и новейшая история. 1989. № 1. С. 59.

52. Незримый фронт. М., 1961. С. 45–51.

53 Сахаров В. В застенках Маутхаузена. М., 1962. С. 180–195; Пирогов К. Этого забыть нельзя. Одесса, 1962. С. 213–222.

54. Лемещук К. Не склонив головы. С. 136–137.

55. Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 92.

56. РЦХИДНИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 17. Л. 179.

57. Социологические исследования. 1995. № 5. С. 3.

58. ЦАМО. Ф. 3. Оп. 11566. Д. 18. Л. 142–144.

59. Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 103.

60. Там же. С. 101.

61. Там же. С. 105

62. Там же. С. 94.

63. Лискин А. Расстрелянные генералы // Совершенно секретно. 2001. № 3/142.1 марта.

64. Решин Л.В., Степанов В.С. Судьбы генеральские… // Военно-исторический журнал. 1992. № 10. С. 24–32.

65. Всероссийская Книга Памяти 1941–1945: обзорный том. М., 1995. С. 452.

66. Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 108.

67. История СССР. 1990. № 4. С. 26–41.

68. Красная Звезда 1995. 25 января.

69. Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 45.

70. Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК).

Ф. 1/п. Оп. 37а. Д. 1.Л. 106.

71. Там же. Л. 7-12,13–34.

72. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: энциклопедия. М., 1985. С. 157.

73. Война Германии против Советского Союза 1941–1945: документальная экспозиция под редакцией Рейнгарда Рюрупа. С. 247.

74. Гриф секретности снят. С. 391.

75. Сталинград. Событие. Воздействие. Символ: пер. с нем. М., 1995. С. 445.

76. Военно-исторический журнал. 1994. № 4. С. 33.

77. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: энциклопедия. С. 485.

78. Там же. С. 675.

79. Правда. 1949. 30 января.

80. Правда. 1950. 5 мая.

81. ЦХСД. Ф. 5. Оп. 30. Д. 176. Л. 63.

82. Там же. Л. 88–90.

Глава 7
Итоги, последствия и уроки войны

1. Панорама потерь в войне: масштабы, условия и причины

Отечественная война явилась важнейшим событием уходящего столетия. Это была не только ожесточенная вооруженная борьба многомиллионных армий, но и решительное противоборство государств и народов в экономической, идейно-политической, дипломатической и других сферах. Для Советского Союза конечным ее результатом стала победа, для нацистской Германии – поражение, хотя достичь первого, но избежать второго итога стремились, разумеется, и агрессор, и его жертва.

Завершившаяся война предъявила каждой из противоборствовавших сторон свой счет: одной за победу, другой за поражение. И оплата этого счета была различной во всех отношениях, в том числе и в понимании итогов войны, ее последствий и уроков.

Даже спустя около восьми десятилетий интерес к этим вопросам не только не уменьшился, а напротив, многократно возрос, ибо историческая память не просто регистрирует события, но подвергает их определенному толкованию, деятельно участвует в формировании личности. В этом одна из причин, почему представления о Великой Отечественной войне, ее итогах и уроках за прошедшее после нее время претерпели определенные, а в некоторых постсоветских республиках кардинальные изменения.

С одной стороны, они стали более глубокими и всесторонними потому, что оказались органически связанными с проблемой цены войны – особым противоречивым единством цены победы и цены поражения.

Цена войны выражает прежде всего конкретные результаты единоборства – от военной до духовной сферы включительно, уничтожение и ликвидацию одних государств и коалиций и сохранение других, разрушение одной системы мирового устройства и возникновение другой.

Кроме того, она отражает мировые потери и сложный комплекс военных, политических, экономических, дипломатических, духовных, социальных усилий государств и народов как один из результатов противоборства. Наконец, цена войны положила начало тем растянувшимся на долгие годы последствиям, что имели и до сих пор имеют место не только в социально-демографическом, но и во внешнеполитических, экономических, идеологических, геополитических и многих иных проявлениях человеческого бытия.

Цена победы – это лишь часть цены войны, но часть особая: она выражает и результаты, и издержки борьбы народа и его Вооруженных Сил против сильного врага с применением различных приемов и с использованием разнообразных сил и средств. И актуальность этой проблематики не снижается. Злободневность ее обусловили специфические геополитические, территориальные, международно-правовые, социально-экономические, морально-психологические и другие изменения, вызванные войной, а в последующем – распадом Советского Союза, народ которого не только выстоял в беспрецедентном для мировой истории напряженнейшем бескомпромиссном противоборстве, но и разгромил мощнейшую военную машину Германии, ее европейских союзников и сателлитов.

В этих условиях объективное освещение событий войны, ее итогов и уроков приобретает важнейшее значение в формировании исторического сознания народа, особенно поколений, вступающих в самостоятельную жизнь, их образовательного, патриотического и нравственного потенциала.

Важнейшую роль в этом отношении играет отечественная историческая наука. Ее достижения за последние десятилетия очевидны. Введены в научный оборот массивы ранее недоступных документов. Свобода мнений, различные, порой полярные взгляды на события способствовали и содействуют их изучению, что в конечном итоге позволяет более всесторонне осветить историю Великой Отечественной войны.

Очевидно и то, что сегодня многие публикации еще служат не столько поиску истины, сколько отражают накал политических страстей в обществе, свидетельствуют о нерешенности ряда важнейших проблем, среди которых цена войны и цена победы занимают узловое место.

По древнегреческой мифологии человеческие судьбы вершили три дочери Зевса и Фемиды. С ними древние греки связывали всю земную жизнь человека. Первая – богиня Клото пряла нить фортуны, вторая – Лахесис проводила нить через превратности судьбы, а третья – Атропос перерезала ее, а значит, обрывала жизнь [1]. Сколько же таких оборванных нитей, если следовать легенде, было положено на алтарь великой Победы?

Вне всякого сомнения, человеческие жертвы Советского Союза являются главной составляющей цены Великой Отечественной войны. Правда и то, что процесс выявления людских потерь, затянувшийся на долгие годы, имеет сложную историю [2]. Неопределенность в решении этой проблемы порождала в обществе догадки и предположения, неоправданные сравнения и политизированные мифы.

В середине 80-х годов зазвучали голоса тех, кто стал утверждать, будто СССР победил за счет того, что буквально завалил противника трупами своих воинов. Но так ли это?

Трудно найти слова, чтобы выразить всю тяжесть невосполнимых утрат и жертв войны, но нет, наверное, ничего более недостойного, как злорадство по поводу людских потерь. А они для нашей страны, включая военнослужащих и гражданское население, были огромны – около 27 млн человек только убитыми и пропавшими без вести.

Советские граждане расставались с жизнью на фронте, в немецких тюрьмах, умирали от голода, во время бомбежек, погибали в трущобах и печах нацистских концлагерей. Выявление истинных масштабов человеческих потерь Советского Союза процесс довольно сложный, который условно включает три периода.

Первый период, охватывающий 1941–1945 гг., характерен сокрытием реальных фактов потерь в войне от общественности. Так, в мае 1942 г. Красная Армия южнее Харькова потеряла около 230 тыс. человек погибшими, плененными и без вести пропавшими. А в сводке Совинформбюро от 31 мая было отмечено, что потери советских войск там составили около 5 тыс. человек убитыми и 70 тыс. пропавшими без вести [3].

Однако истинное положение дел раскрывается в письме Верховного Главнокомандующего Военному совету Юго-Западного фронта от 26 июля 1942 г., в котором И.В. Сталин без обиняков констатировал: «В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт… не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий… Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе – с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с вами (имеются в виду командующий фронтом С.К. Тимошенко и член Военного совета Н.С. Хрущев. – Ред.] поступили бы очень круто…» [4].

Тогда, в суровые годы, подобная практика, может, и была оправданной: на фронте и в тылу необходимо было поднять моральный дух, укрепить веру людей в неизбежность разгрома агрессора. Да и какая из воюющих сторон будет в ходе войны раскрывать свои потери? Впрочем, в той сложной обстановке скрупулезный учет погибших вряд ли был возможным.

Количество погибших за бесчисленные безымянные высоты, за русские, украинские, белорусские, молдавские и прибалтийские села и деревни, при взятии Орла, Белгорода, Киева, Кишинева, Варшавы, Берлина, Кенигсберга, Будапешта, Вены, Праги и многих других европейских городов напрямую связано с военным опытом и знаниями командиров и начальников всех рангов, с наличием военной техники, оружия и боеприпасов.

На войне жизнь солдата в огромной степени зависела как от судьбы частей и соединений, армейских и фронтовых объединений, которую определяли не только талант и высокий профессионализм командиров и командующих, так и от места и роли, отведенных им Ставкой ВГК в общей судьбе Вооруженных Сил. Репрессии среди командно-политических кадров, некомплект опытных специалистов в предвоенные годы, низкие укомплектованность и сколоченность воинских формирований уже были предвестниками больших потерь.

Потери зависели и от самих солдат, от их мастерства и находчивости, смекалки и дисциплинированности, знания личного оружия и умения грамотно его применять в бою. Следует также иметь в виду, что к началу Великой Отечественной войны армия нацистской Германии, накопившая боевой опыт в Европе, по праву считалась сильнейшей в мире.

Второй период, связанный с выявлением людских потерь граждан нашего общего государства в войне, охватывает едва ли не полвека со времени ее начала. Условно его можно разделить на несколько этапов.

Первый из них – это годы культа личности И.В. Сталина. В течение 15 лет после войны наши потери оценивались в 7 млн человек. Эта цифра была обнародована в феврале 1946 года [5], хотя в то время руководству страны были известны более точные данные – 15 млн погибших [6].

Второй и третий этапы, соответственно, приходятся на «хрущевскую оттепель» и «период застоя». Председатель Совета министров СССР, первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев 5 ноября 1961 г. в письме шведскому премьер-министру Т. Эрландеру указал, что война «унесла два десятка миллионов жизней советских людей» [7].

Через четыре года его преемник на высшем партийном посту Л.И. Брежнев сообщил, что страна потеряла «свыше 20 миллионов человек» [8].

Именно эти данные и были возведены в ранг хрестоматийных, а следовательно, не подлежали сомнению. Таким образом, наряду с очевидным продвижением к истине в истории этой проблемы еще существовали серьезные преграды.

Третий период в исследовании людских жертв Советского Союза в Великой Отечественной войне связан с так называемым процессом перестройки. Характерным для него явилось лавинообразное количество публикаций, посвященных данной проблеме. Однако оказалось, что диапазон введенных в оборот данных слишком велик – от 26–27 до 50 млн наших сограждан, погибших в той войне.

Авторов-максималистов не смущало то обстоятельство, что приводимые ими цифры о числе безвозвратных потерь Красной Армии намного превышают не только общее количество служивших в армии и на флоте за все годы войны, но и численность населения СССР, занятого трудовой деятельностью к ее началу [9].

В этой связи стоит напомнить, что «историку противопоказано извращать факты, утаивать их, выпячивать одни за счет других. Ему противопоказано также менять взгляды, трактовку, оценки под воздействием внешних, не связанных с наукой обстоятельств. Историк вправе занимать любую политическую позицию. Его право трактовать исторические события, исходя из этой позиции. Он может менять трактовку и оценки под влиянием новых документов, не известных ранее фактов, в свете дальнейшего развития явления, меняющего его природу. Но всегда его обязанность заключается в неуклонном следовании фактам, учете всей известной их совокупности, учете их значимости, соотносимости, достоверности» [10].

Но где же все-таки истина?

То, что советские Вооруженные силы вместе с пограничными и внутренними войсками потеряли в войне (включая и кампанию на Дальнем Востоке) 8 млн 668 тыс. 400 человек, было выявлено комиссией Министерства обороны СССР, которую возглавлял советский и российский военачальник, военный теоретик и военный историк, доктор военных и доктор исторических наук, профессор, заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Гареев Махмут Ахметович [11].

Эта сложная и ответственная работа по уточнению потерь армии и флота проводилась на протяжении многих лет. Большую помощь комиссии, в состав которой входили специалисты Министерства обороны, ряда управлений Генерального штаба, Института военной истории, оказали сотрудники Госкомстата СССР, Академии наук, государственных архивов, Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, ряда научных учреждений. Этой проблемой занимались также отечественные ученые: Е.М. Андреев, Д.И. Валентей, Д.А. Волкогонов, А.А. Гуркин, Л.Е. Дарский-Толчинский, В.В. Елизаров, В.А. Золотарев, А.И. Круглов, А.А. Исупов, А.Я. Кваша, В.И. Козлов, Г.Ф. Кривошеев, Т.В. Левина, С.Н. Михалев, А.А. Пионтковский, Ю.А. Поляков, С.А. Тюшкевич, С.Я. Щербов и другие специалисты [12].

Заключение комиссии и проект постановления ЦК КПСС по поводу публикации данных о потерях личного состава советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. 16 декабря 1988 г. были направлены министром обороны СССР Маршалом Советского Союза Д.Т. Язовым в ЦК КПСС [13]. Однако решения об обнародовании материалов комиссии не последовало.

8 февраля следующего года член политбюро ЦК КПСС Э.А. Шеварнадзе сделал следующее замечание по проекту постановления: «Поскольку в широких кругах общественности вполне определенно сформировалось мнение, что потери советского народа в Великой Отечественной войне составили 20 млн человек, публикация отдельных данных о потерях советских Вооруженных Сил (8,7 млн человек) может вызвать недоумение и противоречивые суждения» [14]. Далее он высказал мнение, что полную информацию о потерях целесообразно опубликовать после того, как Госкомстат СССР уточнит потери гражданского населения страны.

С его точкой зрения согласились президент СССР М.С. Горбачев, член Политбюро ЦК КПСС, председатель Идеологической комиссии ЦК КПСС В.А.

Медведев, председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков, старший советник при президенте СССР, председатель Комиссии Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930-1940-х и начала 1950-х годов А.Н. Яковлев [15].

В это время в отечественной и зарубежной печати росли буквально «эвересты» разноречивых цифр о размерах людских потерь, понесенных советскими Вооруженными Силами и в целом народами СССР в период войны. К этому добавились и непрекращающиеся в средствах массовой информации шельмование армии и флота, обливание грязью людей в погонах.

Учитывая все это, Министерство обороны СССР сознательно пошло на нарушение требования пункта 2 постановления ЦК КПСС от 20 февраля 1989 г. об одновременном обнародовании потерь Вооруженных Сил и гражданского населения [16]. В марте 1990 г. на страницах «Военно-исторического журнала» было опубликовано интервью начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерала армии М.А. Моисеева, в котором были изложены основные результаты работы комиссии, возглавляемой М.А. Гареевым [17].

Завеса секретности, недомолвок, фальсификаций, которая более четырех десятилетий мешала добраться до истины, наконец-то была снята.

Через полтора месяца, 8 мая, президент СССР в докладе, посвященном 45-летию Победы, заявил, что война унесла почти 27 млн жизней советских людей [18]. Никогда прежде наша страна не сталкивалась с подобными военными жертвами. Даже за восьмилетний период двух войн – Первой мировой и гражданской с их широкомасштабными военными действиями, со смертельным исходом от тифозных, холерных, малярийных и прочих эпидемий было убито, умерло от ран и болезней почти в три раза меньше – 10,3 млн человек [19].

СССР потерял каждого седьмого своего гражданина, тогда как Великобритания – лишь каждого 127, а США – каждого 320. Но и эти цифры – не конечные, кропотливая работа по восстановлению имен и памяти всех погибших еще предстоит. В одной только Ржевской битве Советская армия потеряла более 1,1 миллиона человек, включая раненых и пропавших без вести.

Причина в том, что Великая Отечественная так же, как и Вторая мировая война в целом, отличалась от всех предыдущих решительными целями с обеих сторон, небывало огромным количеством участвующих войск и многократно возросшей убойной силой оружия и военной техники. К тому же она не сводилась лишь к противоборству армий, как это имело место в прошлом. Армия агрессора наносила свои смертоносные удары не только по войскам и силам флота, но и по гражданскому населению, не делая разницы между фронтом и тылом.

Представление о цене победы и цене войны не будет полным, если не подчеркнуть, что Советский Союз не только принял на себя главный удар нацистской Германии и ее европейских союзников и сателлитов, но и выдержал основную тяжесть борьбы с ними.

Дорого обошлась и задержка с открытием второго фронта боевых действий в Европе. Наряду с объективными трудностями западных держав это промедление обусловливалось как политическими расчетами, так и стремлением их лидеров к «экономии своих сил».

Смысл и цену победы СССР характеризует и тот исторический факт, что советский народ понес жертвы в борьбе, в которой решался вопрос о его жизни и смерти, судьбе государства, суверенном многонациональном существовании в единой стране.

С 22 июня 1941 г. и до капитуляции нацистской Германии советско-германский фронт по всем показателям не имел себе равных во Второй мировой войне. Так, в 1942 г. его протяженность превысила 6 тыс. км, а общие размеры территории, охваченной военными действиями в 1941–1945 гг., составили около 3 млн кв. км. Это превышало площадь 12 европейских государств, таких как Англия, Австрия, Бельгия, Дания, Греция, Германия, Нидерланды, Италия, Норвегия, Франция, Финляндия, Югославия, вместе взятые [20].

На различных этапах войны с обеих сторон на советско-германском фронте находилось одновременно от 8 млн до 12,8 млн человек, от 84 тыс. до 163 тыс. орудий и минометов, от 5,7 тыс. до 20 тыс. бронетанковой техники (танков, самоходно-артиллерийских установок и штурмовых орудий), от 6,5 тыс. до 18,8 тыс. самолетов. Из 1418 дней Великой Отечественной войны на активные оборонительные и наступательные действия приходится 93 % времени [21].

Надо отдать должное – на других театрах Второй мировой войны также происходили жестокие сражения, проводились крупные сухопутные и морские операции. Однако именно на советско-германском фронте, который по своей протяженности в четыре раза превосходил суммарные размеры североафриканского, итальянского и западного фронтов, Красная Армия и Военно-Морской флот разгромили главные силы третьего рейха -607 дивизий.

А для сравнения: в Северной Африке, Италии и Западной Европе англо-американские войска нанесли поражение 176 соединениям вермахта, причем большинству из них – на завершающем этапе войны, когда судьба рейха была уже предрешена.

Из общего количества убитых, плененных и раненых, которых нацистская Германия потеряла во Второй мировой войне, 72 % людских потерь приходится на советско-германский фронт. И это не случайно. Ведь против Красной Армии одновременно действовало от 190 до 270 наиболее боеспособных дивизий фашистского блока, в то время как англо-американским войскам в Северной Африке противостояло от 9 до 26 дивизий, в Италии – от 7 до 26 дивизий, в Западной Европе – от 56 до 75 соединений.