Текст книги "Помнит ли мир спасенный?"

2. Все для фронта, все для разгрома агрессора

Ключевая направленность общественного настроя, мнения и сознания в Советском Союзе в годы войны не вызывала сомнений – война справедливая, все для фронта, все для разгрома ненавистного агрессора.

Несомненным было также и то, что нацизм как официальная политическая идеология Германии под руководством Гитлера являлся одной из форм фашизма, преследующего цель не только поработить все народы СССР, считая их низшей расой, которую невозможно переубедить и воспитать, а требуется только полное их физическое устранение.

Фашизм – это ярый враг социализма, который ведет войну против СССР, стремясь уничтожить его как государство, а на расчлененной территории изменить общественно-политический строй. Фашизм добивается мирового господства, тем самым подрывая революционное движение во всем мире и угрожая уничтожением самой цивилизации.

Все эти положения и установки считались настолько очевидными, что не требовали доказательств. К тому же, в советских газетах, а также в радиопередачах приводилась масса фактов о зверствах нацистов, о лютой ненависти людей к оккупантам. Одновременно партийными работниками активно проводилась идеологическая работа, направленная на воспитание советских граждан в духе ненависти к фашизму, его выразителям, апологетам и носителям.

Ненависть – сложное, многогранное, интенсивное, отрицательно окрашенное деструктивное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти. Писатель, журналист и военный корреспондент Борис Леонтьевич Горбатов написал статью «О жизни и смерти» в форме письма к товарищу, которая была опубликована в газете «Правда» 17 ноября 1941 г. В ней есть такие примечательные слова: «Нет в моем сердце сейчас ни страха, ни смятения, ни жалости к врагу – только ненависть…».

Есть основания полагать, что чувство ненависти к врагу проявлялось не так однозначно у всех советских людей. Различным оно было и в разные периоды войны.

Старший лейтенант Борис Шмаков, погибший в бою в 1944 г., в одном из своих последних писем жене писал: «Ты, Леля, упрекаешь меня в политической близорукости, но пойми меня, я ведь не совсем кретин и еще не разучился отличать черное от белого. Умом и сердцем я понимаю, что немец неодинаков: есть и фашист, и рабочий, есть и фермер, и батрак. Знаю, что в Германии есть Компартия…

И вот я, коммунист, сын многострадальной моей Родины, не могу так искренне и радостно прижать к груди немецкого солдата-коммуниста, как обнял бы и расцеловал грязного, измученного войной своего солдата. И с этим уже ничего сделать не могу. А сейчас в сердце злость! Огромная злость на мышиные шинели, на немецкого солдата, напялившего на себя и платки шерстяные, снятые с наших колхозниц, и наши шапки, сдернутые с голов повешенных подростков и стариков.

Не могу! Даже писать об этом не могу! Перед глазами сожженные деревни, обуглившиеся деревья, голые печные трубы и старики, подростки и даже дети, повешенные на деревьях, на виселицах!.. Все это я видел своими глазами и много раз» [12].

В развитии и укреплении чувства ненависти к нацистам в годы войны существенную роль сыграл ряд обстоятельств.

Прежде всего, огромное значение имело то обстоятельство, что войну против СССР начала Германия и ее европейские союзники, вероломно вторгнувшись на его территорию. В глазах народа этот факт никогда не ставился под сомнение. А то обстоятельство, что война шла на советской земле, приобрело силу решающего аргумента. Враг напал, агрессор вторгся, беспощадный супостат уничтожает все живое и неживое, противник рвется все дальше и дальше, страну надо защищать от фашистского варвара. Какие здесь могут быть споры и разговоры?

Важно сравнить события лета 1941 года с Отечественной войной 1812 года. Тогда по мере отступления русских под натиском объединенной армии Европы во главе с Наполеоном «дух озлобленности против врага», как писал Л.Н. Толстой, все более и более разгорался, сосредоточивался и нарастал [13].

Так, и по мере отступления Красной Армии, этот «дух озлобленности», массовое чувство ненависти к захватчикам непрестанно усиливались. Чем больше в глубь территории продвигались войска вермахта, тем значительнее уменьшались ресурсы СССР. В этих неблагоприятных условиях все острее осознавалась катастрофическая для страны угроза, что в свою очередь обусловливало принятие руководства государства и народом решительных меры для мобилизации усилий в целях наращивания сопротивления врагу.

В формировании чувства ненависти к агрессору важнейшую роль сыграл тот факт, что в ходе войны советским людям стало известно о вероломных планах нацистских лидеров.

До войны в СССР знали Германию как родину плеяды выдающихся людей, привнесших весомый вклад в развитие мировой цивилизации. Среди них: Иоганн Вольфганг Гете – автор «Фауста»; Христиан Иоганн Генрих Гейне – поэт, публицист и критик позднего романтизма; Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер – поэт, философ, теоретик искусства и драматург; великий композитор, пианист и дирижер Людвиг ван Бетховен; Вильгельм Рихард Вагнер – композитор и дирижёр; Рудольф Дизель – создатель двигателя, который завоевал весь мир; Готлиб Даймлер и его коллега Вильгельм Майбах разработавшие один из первых автомобилей и несколько видов бензиновых двигателей внутреннего сгорания; граф фон Цеппелин – организатор производства и серийного выпуска первых дирижаблей; Вильгельм Конрад Рентген – физик и первый в истории лауреат Нобелевской премии по физике (1901 год), изобретатель рентгеновских лучей; основатель современной физики, автор значимых физических теорий, лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн; Карл Либкнехт – политик, антивоенный активист, теоретик марксизма, деятель германского и международного рабочего и социалистического движения, один из основателей Коммунистической партии Германии; Клара Цеткин – участница немецкого и международного коммунистического движения, одна из основателей Коммунистической партии Германии, активистка борьбы за права женщин; Эрнст Тельман – председатель ЦК Коммунистической партии Германии, депутат рейхстага; других выдающихся поэтов, композиторов, ученых, революционеров, не говоря уже о Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе – основоположниках марксизма, философского, экономического и политического учения и авторах «Манифеста коммунистической партии».

К сожалению, советские люди недостаточно знали ту Германию, в которой была установлена нацистская диктатура.

В предвоенное время в СССР было недостаточно антифашистской литературы и фильмов. Антинацистская пропаганда не носила активного характера. А после подписания 23 августа 1939 года договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (известного как пакт Молотова-Риббентропа) она практически прекратилась. Поэтому с началом войны гражданам СССР пришлось на собственном опыте постигать «науку ненависти».

Ошеломляющее воздействие на психологию, умонастроение людей оказала практика реализации грабительских планов, разработанных в Третьем рейхе (неофициальное название Германского государства с 24 марта 1933 по 23 мая 1945 года). Вскоре после начала войны в массовом сознании утвердилась убежденность в жестокости и беспощадности оккупантов.

Основным средством осуществления оккупационной политики нацистской Германия и ее европейских союзников стал массовый, ничем не ограниченный террор. Какое-либо разбирательство преступлений захватчиков, тем более судебное, отсутствовало. Любой военный комендант, каждый чиновник оккупационного аппарата, эсэсовец (член военизированных формирований Национал-социалистической немецкой рабочей партии) или гестаповец (член политической полиции нацистской Германии), офицер или солдат были «законодателями» и «судьями».

Вся захваченная территория Советского Союза была покрыта сетью концлагерей, тюрем и гетто. Граждане СССР, оказавшиеся в фашистской неволе, использовались на самых тяжелых работах, а содержались в нечеловеческих условиях.

Фактор зверств, жестокости со стороны захватчиков получил наглядное подтверждение. Бойцы и командиры воочию видели сожженные деревни Полесья, Полтавщины, Смоленщины, Брянщины, Подмосковья, места расстрелов мирных жителей, виселицы с повешенными партизанами, оскверненную Ясную Поляну. Непосредственность восприятия усиливала эмоциональный настрой.

С местным населением России, Белоруссии, Украины оккупанты обращались куда более жестоко, чем, например, с поддаными оккупированных европейских стран. Но и там безжалостность врага породила неутихающий гнев.

Символами жестокости нацистов стали: в Чехии Лидице, где в 1942 г. были расстреляны все мужчины этого поселка; во Франции – Орадур-Сыр-Глан, где в июле 1944 г. эсэсовцы уничтожили 642 мирных жителя.

Англичане не подверглись оккупации, но и они пострадали от воздушных налетов, а к концу войны – от ударов ракетами Фау-1 и Фау-2.

В Советском Союзе были сожжены тысячи деревень, уничтожены миллионы мирных граждан, подверглись страшной бомбардировке сотни больших и малых городов.

Расовая этика настолько успешно заместила в Третьем рейхе буржуазную христианскую систему ценностей, что у нацистов не возникало никаких моральных проблем. Они не считали свои действия предосудительными. И никто так не считал. То есть преступные деяния оправдывались не только государственными законами, но и общественной моралью. Погромы, грабежи, унижения, избиения и даже убийства – все это не вызывало мук совести, если речь шла о представителях «низших» рас. Согласно доминирующей идеологии, они не были достойны жизни вообще.

Политические бойцы расовой войны полностью приняли нацистскую мораль и были безжалостны к врагам и «неполноценным», лично принимая участие в их уничтожении. И многие такие бойцы искренне гордились своими поступками.

С пленными красноармейцами немцы обращались куда безжалостнее, чем с гражданами других государств. Поэтому волна ненависти к врагу, вторгшемуся на советскую землю, нарастала с каждым днем.

Еще один фактор из тех, которые усиливали ненависть советских народов к нацизму – это целенаправленная, действенная агитационно-пропагандистская работа партийных комитетов и организаций, органов советской власти, комсомола, профсоюзов.

Лозунг «Смерть немецким оккупантам!» был вынесен в качестве повседневного газетного девиза вместо лозунга «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» Во многих центральных газетах были введены рубрики: «Проклятие и смерть немецким палачам», «Ненависть к врагу», «Не забудем, не простим», «Мы отомстим» [14].

В «Правде», «Известиях», «Красной звезде», в местных и фронтовых газетах помещались подборки писем жертв и очевидцев из оккупированных районов. Так, в номере «Правды» от 11 августа 1941 г. был опубликован рассказ Елены Ковальчук о зверствах немцев в Бресте. Ворвавшись в город, они занялись грабежами и убийствами. А 24 июня фашисты согнали на футбольное поле сотни мирных жителей города и начали их расстреливать. На глазах матерей убивали их детей. Одна молодая женщина прижала к груди своего младенца. Фашист вырвал у нее ребенка и что есть силы бросил его на землю. Мать бросилась на убийцу, но другой сбил ее с ног ударом приклада по голове. Над полем разносились стоны, крики, рыдания…

В печати появилось много сообщений о варварских разрушениях городов, поселков, деревень. Известный украинский писатель Павло Тычина на страницах «Правды» опубликовал материал, в котором вот такие строки: «Никогда не утихнет во мне чувство ненависти к фашистским захватчикам, сжегшим мое село Пески» [15].

В разоблачении агрессоров важную роль сыграла Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК).

Комиссия была образована указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года. Указ предусматривал, что в задачу ЧГК входит «полный учёт злодейских преступлений нацистов и причинённого ими ущерба советским гражданам и социалистическому государству, установление личности немецко-фашистских преступников с целью предания их суду и суровому наказанию; объединение и согласование уже проводимой советскими государственными органами работы в этой области».

В ее состав вошли видные общественные деятели, ученые, писатели. Комиссию возглавлял 1-й секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник. Для содействия Чрезвычайной государственной комиссии создавались соответствующие комиссии на местах. Комиссии предоставлялось право поручать надлежащим органам производить расследования, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные документальные данные, относящиеся к преступным действиям оккупантов и их сообщников на территории СССР.

Акты и сообщения ЧГК стали одним из важнейших доказательств обвинения в Нюрнберге.

К установлению ущерба и злодеяний, причиненных оккупантами, было привлечено 7 млн человек: рабочих, колхозников, служащих. Акты о злодеяниях составлялись также в воинских частях и партизанских отрядах. Было подготовлено около 4 млн подобных документов [Сборник сообщений Чрезвычайной Комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. М., 1964. С. 430].

Чрезвычайная государственная комиссия опубликовала сотни сообщений о проводимой оккупантами политике в различных районах страны. Материалы были широко обнародованы с помощью музеев, передвижных выставок, лекций и бесед.

Большую роль в воспитании ненависти к врагу у воинов, всех советских людей оказывала наглядная агитация. Многие художники оформляли «Окна ТАСС», писали тысячи лозунгов, плакатов, иллюстраций. Один из самых известных плакатов военного времени, созданный художником В.Б. Корецким, изображал женщину с ребенком, к которым тянется окровавленный штык со свастикой. Слова плаката буквально обжигали: «Воин Красной Армии, спаси!».

Важно отметить, что в результате пропагандистской работы возрастала ненависть уже не столько ко всему фашистскому, сколько к немецкому, как таковому.

В Приказе от 23 февраля 1942 года № 55, которым руководитель СССР Народный комиссар обороны Иосиф Виссарионович Сталин поздравил военных и партизан с 24-й годовщиной Красной Армии есть такие слова: «… было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается».

Сила Красной Армии состоит, наконец, в том, что у нее нет и не может быть расовой ненависти к другим народам, в том числе и к немецкому народу, что она воспитана в духе равноправия всех народов и рас, в духе уважения к правам других народов. Расовая теория немцев и практика расовой ненависти привели к тому, что все свободолюбивые народы стали врагами фашистской Германии» [16].

Однако слова И.В. Сталина не изменили направленности в проведении активной и целеустремленной работы по воспитанию ненависти к врагу. В повседневной жизни нарастала ненависть ко всему немецкому. Германия стала изображаться как исконный враг Советского Союза, всегда стремившийся поработить его многонациональный народ. Доказывалось также вековое превосходство русских над немцами: «русские прусских всегда бивали»; «что русскому здорово, то немцу смерть». Спутницей ненависти стало и презрение к врагу. Уничижительное прозвище немцев «фрицы» получило широчайшее распространение на фронте и в тылу.

В целом, практически в течение всей войны тема ненависти к врагу, обобщенно обозначенному в народном сознании как «немецко-фашистские оккупанты», мести за совершенные захватчиками злодеяния была, несомненно, ключевой. Поэты и прозаики в своих произведениях изо дня в день раскаляли чувство ненависти, призывали убивать врага.

Константин Симонов в стихотворении «Если дорог тебе твой дом…» писал в 1942 г.:

 
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед, —
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат, —
Это он, а не ты, солдат.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина, —
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей! [17].
 

Ему в 1943 г. как бы вторил Михаил Светлов в своем стихотворении «Итальянец»:

 
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю – и нет справедливости
Справедливее пули моей! [18].
 

Мысль о том, что стрелять во вломившегося в твой дом врага – это высшая справедливость, стала доминирующей. Об этом же писали Л.М. Леонов в «Нашествии», М.А. Шолохов в «Науке ненависти», В.С. Гроссман в очерке «Народ бессмертен», И.Г. Эренбург в своих многочисленных публицистических работах.

По мере освобождения советских территорий «горючего материала» все прибавлялось. А когда война перекинулась за пределы СССР на других землях также были обнаружены чудовищные свидетельства нацистских зверств – гигантские лагеря и фабрики смерти в Белжеце, Бельзене, Берген-Бельзене, Бухенвальде, Дахау, Заксенхаузене, Майданеке, Маутхаузене, Освенциме, Равенсбрюке, Собиборе, Треблинке, Хелмно и других местах.

К концу войны ненависть к Германии и к немцам достигла своего апогея. В условиях, когда Красная Армия вступила в пределы Германии, такой накал мог иметь непредсказуемые последствия, порождая массовые расправы. К тому же требовалось осуществлять прогноз о налаживании послевоенного сотрудничества с немцами.

Таким образом, перенос боевых действий за пределы западной границы СССР и резкое изменение военно-политической обстановки – все это потребовало внести коррективы в идеологической деятельности.

Перед началом Берлинской наступательной операции начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александров выступил с критикой статей И.Г. Эренбурга за их резкий «антинемецкий характер», за то, что автором немцы изображались как «единая колоссальная шайка» [19].

В какой-то мере этот шаг позволил тогда несколько исправить положение, хотя разного рода эксцессов происходило немало. Как считают современные историки ФРГ, «не может быть неожиданным то обстоятельство, что немецкое население в последние месяцы войны подверглось экстенсивным актам мести. Имели место грабежи, поджоги, а также немало убийств и изнасилований. Правда, советское руководство вскоре попыталось пресечь бесчинства, но соответствующие приказы выполнялись местными коммунистами по-разному… Оккупационные власти в то же время обеспечивали население необходимым продовольствием, устраняли нанесенный войной ущерб, помогали переходу к самоуправлению, развитию культурной жизни» [20].

Таким образом, чувство ненависти советских людей на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны выступало фактором особого рода и, прежде всего в морально-политическом отношении. Ненависть к фашизму, к вермахту, пришедшим в нашу страну агрессорам, представлявшим коалицию европейских государств во главе с нацистской Германией, не ослепила советских людей в их злости, не превратила их в грабителей и разорителей.

Примечательно, что это интенсивное, отрицательно окрашенное деструктивное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти не лишило советских воинов высоких нравственных качеств. Напротив, они проявили и продемонстрировали качества гуманизма, при которых высшей ценностью являлась жизнь граждан государств агрессоров.

Красная Армия, освободив свою страну, вступила на территорию других государств, в том числе и Германии в силу военной необходимости, не как агрессор и насильник. Имевшие место случаи несправедливого отношения отдельных советских солдат и офицеров по отношению к мирным жителям, не могут опровергнуть того исторического факта, что армия – победительница была благородна и добросердечна к гражданам освобожденных от фашизма стран, включая и поверженный Третий рейх. Эта историческая правда в настоящее время сознательно искажается и фальсифицируется. В политике некоторых государств распространился инструментальный подход к истории: прошлое должно работать на настоящее, а если не хватает доказательств, то их можно и изобрести.

Хотелось бы подчеркнуть, что в берлинском Трептов-парке 8 мая 1949 года был открыт монумент «Воин-освободитель», являющийся символом победы советского народа в Великой Отечественной и Второй мировой войне, и освобождения народов Европы от нацизма. Центром этой композиции является бронзовая фигура советского солдата, стоящего на обломках свастики. В одной руке солдат держит опущенный меч, а другой поддерживает спасённую им немецкую девочку. Прототипом для скульптора Евгения Вучетича послужили два советских солдата – уроженец села Вознесенки Тисульского района Кемеровской области Николай Масалов, спасший немецкую девочку во время штурма Берлина 30 апреля 1945 года, и уроженец Логойского района Минской области старший сержант Трифон Лукьянович, также спасший немецкую девочку во время городских боёв в Берлине и погибший от ранений 29 апреля 1945 года [21].

Следовательно, в годы Великой Отечественной войны чувство ненависти к противнику являлось и важным военным фактором на всех уровнях – от тактического до стратегического. Чувство ненависти придавало воинам Красной Армии, от рядового до военачальников дополнительные моральные, психологические и физические силы, столь необходимые в тяжелом ратном труде как в обороне, так и в наступлении. Оно вошло в число предпосылок, определивших изменение хода войны и последующего разгрома агрессора.