Текст книги "Оллвард. Разрушитель клинка"

Он был почти на полтора фута ниже Дома, однако таким же крупным, под черным дублетом и плащом цвета ржавчины виднелись сплошные мускулы. Благодаря волчьей шкуре на плечах принц казался еще внушительнее, голова волка свисала над бицепсом, закрепленная тусклой железной цепью. Пара ремней опоясывала его бедра, на них висели меч и два кинжала. Единственными чистыми предметами на нем были клинки. На остальном там и здесь встречались пятна от бог знает чего, но Эндри полагал, смеси вина и грязи. Едва ли этот наследный принц вырос во дворце. Он не отличался от других солдат, если бы не единственное золотое кольцо на большом пальце левой руки.

Принц Осковко был, пожалуй, первым человеком, который смотрел на Дома без страха, а с восхищением. Его бледно-серые глаза едва заметно сверкнули, когда он рассматривал возвышающегося бессмертного, изучая все, от его меча до испорченной мантии.

Затем Осковко резко вытащил сложенный кусок пергамента и показал его всем собравшимся.

Сердце Эндри сковал страх.

С пергамента на них смотрело лицо Корэйн, ее имя было начертано под ним. Помня плакаты, расклеенные по всем докам Алмасада, Эндри понял, что еще написано в свитке. Среди них было и его собственное лицо, а еще его так называемые преступления, перечисленные с помощью черных безжалостных чернил.

Осковко заглянул за внушительную фигуру Дома и посмотрел на сидящую на лошади Корэйн.

Она не дрогнула под его пристальным взглядом, а, наоборот, с вызовом вздернула подбородок.

– Какой ужас, – рыкнул Осковко, размахивая бумагой. Затем усмехнулся, показав несколько золотых зубов. Они блеснули в тусклом дневном свете. – Совсем не похоже на тебя. Неудивительно, что тебя не поймали.

– Ваше Высочество, – сказала Корэйн, пытаясь поклониться, сидя в седле. Получилось как получилось.

Что позабавило принца.

– Разыскивается самой королевой Галланда, живой или мертвой, – сказал он, тихо присвистнув. – Что ты натворила, чтобы заслужить такой приговор?

Корэйн плавно спустилась на землю. Она мягко приземлилась, сапоги хрустнули на морозе.

– С удовольствием расскажу вам.

Эндри последовал за ней, встав позади, как рыцарь за своей королевой. Теперь подобное вошло у него в привычку, охранять ее, как когда-то он надеялся охранять Эриду. «Корэйн гораздо важнее, – знал он. – И для Варда, и для меня».

– Хм, – ответил принц, постукивая пальцем по губе. Эндри удивился, когда Осковко перевел взгляд с Корэйн на оруженосца. – У тебя лицо честного человека, – сказал он. – Ответь правдиво, стоит ли все это времени кровного принца Трекии?

Эндри ожидал, что в присутствии будущего короля начнет нервничать, но за последние недели с ним случались вещи и похуже. Слова вышли легко, простая истина:

– Это стоит всего того времени, которое вы готовы потратить, Ваше Высочество, – ответил он, осторожно произнося титул, прежде чем поклониться.

Выпрямившись, он бросил на принца полный сожаления взгляд.

– Кстати, мне очень жаль, – добавил он, сочувственно пожимая плечами. – Из списка всех мужчин, которых могла выбрать Эрида, я поддерживал вас.

Эндри мало разбирался в политике или интригах, но все же кое-что понимал. Осковко поморщился и помрачнел. Эндри осознавал, что поступил смело, едва не перейдя границу. Но он знал, что такое гордость. И хотя Осковко казался скорее солдатом, чем принцем, у него определенно имелась гордость королевского сына. Отказ Эриды задел его самолюбие, если не сердце, и было легко разбередить эту рану.

– Хорошо, – ответил Осковко, окидывая взглядом Соратников. Его взгляд остановился на Сорасе, сердито смотревшей на него со своей лошади. – Но я бы сглупил, если бы пригласил к своему столу убийцу.

Сораса зарычала, ее неровно срезанные волосы рассыпались по лицу. Они служили ей почти так же хорошо, как и капюшон, скрывающий бо2льшую часть татуировок на шее. Она тяжело вздохнула и неохотно открыла рот.

– Я больше не амхара.

Ее голос был хриплым, потому что она давно не пользовалась им. Случившееся повергло Соратников в шок.

На мгновение Дом отвлекся, повернув голову к Сорасе. Их взгляды встретились лишь на секунду, но Эндри заметил, как между ними промелькнуло что-то острое и болезненное.

Сидевшая рядом с ней Сигилла издала крик ликования и привстала в стременах. Она почти вытащила Сорасу из седла, одной огромной рукой схватив ее за плечо. От этого движения капюшон съехал, и Сораса позволила ему упасть на спину, впервые после поляны и нападения показывая целиком свое лицо.

Сердце Эндри забилось быстрее, он обрадовался голосу Сорасы, как бы резко он ни звучал. Стоящая рядом Корэйн широко улыбнулась.

Осковко не заметил охватившую их радость, а, возможно, ему просто было все равно.

– Именно так и сказала бы амхара, – пробормотал он. – Что ж, Корэйн ан-Амарат, я обещаю не продавать тебя, если твоя убийца пообещает не убивать меня.

Сораса издала рык и проворила сиплым голосом:

– Я не беру такие мелкие контракты.

Принц предпочел проигнорировать ее замечание. Он быстро развернулся на каблуках, жестом приглашая всех следовать за ним, однако продолжил раздраженно кричать, его недовольство разносилось по ветру:

– Если мы будем говорить о королеве Львов, мне нужен бокал вина. Или десять!

Глава 16
Волки Трекии

– Корэйн —

«Гораздо лучше так, чем пробираться по мокрым туннелям и мимо вооруженной охраны», – подумала Корэйн, вспоминая, как однажды она проникла во дворец Эриды. Теперь, когда принц Осковко вел их вперед, дорога к замку короля Трекии был гораздо менее трудной.

Он щелкнул пальцами, и ворота замка распахнулись, раздался лязг железной цепи, а затем решетка поднялась вверх. Даже не оглянувшись, принц прошествовал мимо, ведя за собой своих грузных соотечественников из военного лагеря.

Дорога через город выбила Корэйн из колеи, и она была рада оставить его позади, скрывшись в стенах замка. Даже запахи улиц казались ей невыносимыми. Сладкие, соленые и вместе с тем отвратительные ароматы будоражили ее чувства. Глаза Корэйн все еще щипало от дыма, даже когда рот наполнился слюной от готовящегося мяса и свежеиспеченного хлеба. На рынках не было фруктов. Они зашли слишком далеко на север, да и осень давно вступила в свои права. В Лемарте Корэйн никогда не испытывала недостатка в свежей еде, но теперь, после стольких дней, проведенных на Волчьем Пути, где приходилось есть мясо и жесткие сухари, она мечтала о ней. Девушка едва ли могла вспомнить вкус оливок, апельсинов или хорошего сискарийского вина. Корэйн загрустила, осознав, что скучает по дому. По соленому бризу и кипарисовым рощам. Рыбакам в гавани, дорогам, пролегающим по скалам, а еще по маленькому коттеджу. Она тосковала по голубому небу над голубым морем. Корэйн подумала о матери и о «Бурерожденной». Где они сейчас, она не ведала. «Все еще плывут в Рашир в поисках богатства? Или она выполнит мою просьбу и будет сражаться?»

Корэйн очень хорошо знала свою мать и в то же время совсем не знала. Она не могла предсказать, какой путь выберет капитан пиратов. Эта неуверенность была словно заноза, которую нельзя забыть, но можно иногда игнорировать.

Собравшись с силами, Корэйн покачала головой и подняла взгляд, как можно дальше отбросив сомнения. Она заметила внутренний двор замка, меньший, чем площадь снаружи. Огромная, давным-давно почерневшая от огня крепость возвышалась над всем. Корэйн увидела казармы, конюшню и часовню, построенную между двумя башнями. По сравнению с Новым дворцом этот казался тесным и мрачным, высокие стены отбрасывали тень на весь двор. Корэйн поняла, почему Осковко предпочитал жить в военном лагере за городом.

Возле казарм залаяли собаки – стая гончих, окрас которых варьировался от желтого до серого. Корэйн смотрела на них, вспоминая, что Эндри говорил о волках. Но единственные волки, которых она видела, были сделаны из камня или ниток, черные или один белый, увенчанный короной. Они были вылеплены на стенах или вышиты на многочисленных флагах и туниках.

Принц Осковко быстро провел их через зал. Люди останавливались, чтобы отдать честь, но он, не задерживаясь, поднялся по ступеням и вошел в крепость, даже не махнув им рукой. Корэйн видела, как пульсируют вены у него на висках. Ему было явно не по себе.

– Добро пожаловать в замок Воласка, логово Волков, – сказал он без какого-либо пафоса и распахнул дубовые двери. Они были такими толстыми, что Корэйн пришлось бы протянуть руку, чтобы хоть кончиком пальца дотянуться до другой стороны, а еще обиты трекийской сталью, самым прочным металлом в Варде.

Войдя внутрь, она дрогнула, моргая от внезапного недостатка света в длинном, освещенном факелами зале. Окна в дальнем конце были длинными и узкими, достаточно широкие для лучников, а вот выходящие во двор закрыты ставнями. Дав себе немного времени, Корэйн приспособилась к освещению и поняла, что стоит в центре главной башни во дворце Трекийского короля. Комната служила одновременно и парадным и тронным залом, с возвышением напротив темных окон. Трон Трекии, сделанный из цельного блока того же белого известняка, что и зверь на крепостных стенах, был пуст. Никаких украшений, лишь вырезанный на спинке волк с короной из настоящего золота.

Кроме Осковко и его людей в зале не было никого, даже слуг. Воздух был спертым, а место выглядело так, будто им никто не пользуется.

– Король Лиев отправился отдыхать? – спросила Сораса, почти сливаясь с тенью.

На этот раз ее голос звучал громче.

Она провела пальцем по краю стула, коснувшись толстого слоя пыли. Корэйн наблюдала за двумя солдатами, стоявшими позади Сорасы и с безопасного расстояния следившими за каждым ее движением. Корэйн сдержала улыбку, хотя бы ради Сорасы.

Осковко усмехнулся и пересек широкий зал, ведя за собой остальных.

– Король Лиев уже много месяцев не входил в свой собственный зал, – сказал он, проходя через дверной проем.

Трое его лейтенантов последовали за ним, оставив остальную охрану в зале.

Смежные покои были длинными, узкими и светлыми, их окна выходили на крутой склон холма и открывали вид на большой город. Трекийские врата вырисовывались вдали, характерное широкое ущелье в горах. Отсюда из замка можно было увидеть саму границу с Галландом. Корэйн прищурилась, как будто на той стороне могла разглядеть Таристана, но ее ждала лишь серая дымка лесов и холмов, едва зеленых в это время года.

В центре комнаты стоял стол для торжеств. Слишком большой для этого помещения, он явно был принесен из предыдущего зала. Осковко жестом пригласил их сесть, а сам взял из буфета кубок с вином. Он осушил его одним глотком, затем снова наполнил и сел на стул.

Корэйн заметила, что принц занял место не во главе стола, а справа. А то место так и оставалось пустым, оставленным для отсутствующего короля.

– Ну что ж, – сказал Осковко, закинув ноги в сапогах на стол и скрестив лодыжки. – Выкладывай, Корэйн ан-Амарат. Давно я не слушал сказки.

Корэйн вздохнула. Сначала Эрида, потом Айсадере, затем ее мать, а теперь еще и принц Осковко. «Возможно, мне стоит просто записать все это на пергаменте и избавить себя от необходимости каждый раз объяснять заново». Она стиснула зубы и села. Остальные последовали ее примеру. Прежде чем Корэйн успела спросить, Осковко поставил на стол кубок с вином и подтолкнул его в ее сторону.

Она сделал придающий сил глоток и заговорила.

* * *

Низким и хриплым голосом она рассказывала их историю. Серый свет в окнах стал золотым, заходящее солнце окрашивало затянутое тучами небо в яркие оттенки оранжевого и желтого. Дом не стал садиться, а стоя смотрел на город, его массивная фигура отбрасывала тень на узкую комнату, разделяя ее надвое.

– Двенадцать убийц из Гильдии Амхара выследили нас на Волчьем пути, – наконец закончила Корэйн. – Место их нападения в нескольких днях пути к северу от Далианских ворот.

Она не видела поляну, где лежали убийцы, их пролитую на траву кровь, но она помнила последствия случившегося. Отрезанные волосы Сорасы, ее потухший взгляд и долгое молчание. А еще серьезную обеспокоенность о ней со стороны Дома, что шокировало девушку больше всего.

Корэйн взглянула на Сорасу, которая неподвижно сидела на стуле, уставившись на покрытую пятнами и дырами столешницу, ее лицо не выражало ни единой эмоции, взгляд оставался непроницаемым. Она спряталась за стеной, созданной ею самой. Какой бы груз после случившегося убийца ни несла на своих плечах, никто не знал, насколько он велик.

Осковко тоже наблюдал за ней, скользя взглядом по татуированным рукам, шее, каждому знаку амхара на ее коже. Он потянулся за своим четвертым кубком вина, по какой-то причине темно-красный напиток совершенно не действовал на него.

– Они явно потерпели неудачу, – сказал он, жестом указывая на шестерых Соратников. – Впечатляет. Двенадцать амхара повержены такими, как вы. – Серые глаза взглянули на Дома, затем на Сорасу. – Хотя, полагаю, легко убить тех, кого знаешь.

Стоящий у окна Дом обернулся и посмотрел через плечо. Он усмехнулся, шрамы, украшавшие одну сторону его лица, натянулись.

– Ваше Высочество…

– Не надо, – голос Сорасы рассек воздух подобно удару ее кнута, одно-единственное слово прозвучало как строгий приказ.

Древний знал, что лучше не спорить. Он закрыл рот, громко щелкнув зубами.

Корэйн продолжила, желая поскорее закончить:

– После встречи с амхара мы продолжили идти на север с намерением войти в Галланд через Трекийские врата.

Принц отставил бокал и наклонился вперед к Корэйн. Его бледные щеки были покрыты щетиной, в спешке грубо сбритой с некоторых сторон. Она догадалась, что в военном лагере, где не было и следов придворных его отца, у него не было необходимости следить за своим внешним видом.

Он оглядел ее.

– Но сейчас ты не проходишь через Трекийские врата. Вместо этого ты прискакала в мой город в поисках трекийских клинков и трекийской крови.

– В поисках союзника, – натянуто ответила она.

– И что я получу от этого так называемого союза? – Осковко указал на свою грудь, затем на притихших лейтенантов. – Кроме кучки трупов.

Сигилла барабанила пальцами по столу, ее лицо скривилось от отвращения.

– Возможность выжить.

– Как заманчиво, – ответил он, его голос был сухим, как старая кость.

Корэйн стиснула зубы. Она коснулась своего кинжала, правильный ответ был довольно простым.

– Славу, – сказала она, как будто это была самая очевидная вещь в мире.

Веки Осковко дрогнули, губы приоткрылись, показался язык и зубы. Принц внимательно следил за ней, когда она встала, откинув плащ. Здесь находился наследник трона, который предпочитал битвы банкетам, наемников – придворным. Если его не волновала судьба мира, то уж точно волновала собственная гордость.

– Слава во имя Осковко Великолепного, кровного принца Трекии, – продолжала она. – Потомки будут знать и помнить вас, если они выживут, чтобы у них появилась такая возможность.

Веретенный клинок издал звон, когда она вытащила его из ножен и одним плавным опытным движением перекинула длинный меч через плечо, затем аккуратно положив его на стол и предоставив принцу Трекии возможность осмотреть творение Веретена. Он встал со стула, протянул руки, но не прикоснулся к клинку.

– Прекраснее трекийской стали, – пробормотал Осковко, касаясь меча на своем бедре.

Несомненно, шахты и кузницы Трекии производили лучшие мечи и сталь во всем Оллварде. Но Веретенный клинок был не из их мира. Даже Осковко видел, что он выделялся на фоне других мечей, его металл мерцал холодным светом разных звезд. По сравнению с ним драгоценные камни на рукояти казались бледными, даже несмотря на свою красоту, сверкая красным и пурпурным в лучах заходящего солнца.

Осковко облизал губы, как будто стоял перед роскошно накрытым пиром.

– Я никогда раньше не видел Веретено, – сказал он, подняв глаза на Корэйн.

– Не стану говорить, что это непременно стоит сделать, но… мы должны отправиться к нему. – Она подошла к окнам, присоединившись к Дому, наблюдающему за Вардом. – Веретено на холме должно быть закрыто.

– Почему? Что будет, если оно останется открытым? Что случится, если я не покину стен этого замка? – Осковко указал подбородком в сторону окон. – Что именно там происходит?

Впервые за целый час Корэйн ощутила неуверенность, слова застряли у нее в горле. Она видела лишь тени Пепельных земель, образы, вызванные магией Вальтик.

Сидящий за столом Эндри прочистил горло. Воспоминания до сих пор причиняли ему боль, это было ясно любому.

– У Таристана есть армия, подобной которой никогда еще не видел Вард. Трупы и скелеты. Живые, но мертвые. И их очень много.

Осковко наклонил голову и с сомнением посмотрел на оруженосца.

– Я тоже не верила, – тихо сказала Корэйн. – Но потом все изменилось.

Она вспомнила себя, какой была на утесах Лемарты, девочка, отчаянно желавшая увидеть горизонт и наивно полагающая, что мир предоставит ей такую возможность. Древний и убийца казались ей лишь плацдармом, шансом вырваться из прекрасной клетки, созданной ее матерью. Корэйн завидовала этой девушке и в то же время ненавидела ее.

Осковко нахмурился и стиснул зубы. Ужас охватил Корэйн, когда она поняла, что на лице принца не было и следа замешательства.

– Принесите мне письмо, – резко сказал он, обращаясь к одному из своих лейтенантов, стоящему за спинами Соратников. Тот вытянулся по стойке «смирно» и выбежал из комнаты, стуча сапогами по полу.

Леденящий душу страх наполнил сердце Корэйн.

– Какое письмо? – спросила она, ее голос дрожал.

Принц не ответил и просто продолжил взирать на всех с каменным лицом. Когда лейтенант вернулся с пергаментом в руках, Корэйн едва не выхватила его, чтобы скорее прочесть. Вместо этого она крепче вцепилась в подлокотники стула, стараясь не обращать внимания на учащающееся биение собственного сердца.

Осковко резко развернул письмо. Корэйн, как и Чарли, наклонилась вперед в своем кресле, оба пытались через стол разглядеть его содержимое.

– От короля Мадренции, – сказал Осковко, глядя на них обоих. Он указал на темно-красную сломанную пополам печать с оттиском разрезанного надвое жеребца. – Принесший его гонец едва не погиб из-за того, что без отдыха менял лошадей, пока добирался сюда.

«Мадренция», – подумала Корэйн, тяжело сглотнув. Она обеспокоенно взглянула на Эндри, который сидел напротив нее, нахмурив брови.

– Вы будете читать письмо или станете просто дразнить нас? – прошипела Сораса.

Кадык Осковко ходил ходуном. Он посмотрел на Корэйн, и она увидела в его глазах страх, ту разрушительную версию этого чувства, которая полностью опустошает человека. Вид страха, который она сама отлично знала.

– Наследный принц Орлеон убит, – сказал он, читая текст на заляпанной бумаге. – Город Рулайн захвачен Эридой. Двадцать тысяч ее воинов идут на Партепалас, и еще одна армия…

Его голос дрогнул, глаза расширились.

Корэйн ощутила, как внутри нее тоже что-то дрогнуло.

– Состоящая из мертвецов и скелетов, – прошептал Осковко. Он опустил письмо и толкнул его через стол. – Как ты и говорила. Армия, подобной которой еще никогда не видел Вард.

Пальцы Корэйн дрожали. Она уставилась на письмо и на спешно написанное чернилами послание. Кто бы ни отправил эту весточку, он делал это в большой спешке.

– Письмо – не подделка, – придвигая бумагу ближе, сказал Чарли. Опытным взглядом он внимательно изучил печать и подпись. – Написано рукой короля, это его собственный почерк. Он действительно в отчаянии.

– И не просто так, – пробормотал Эндри, сжимая лежащую на столе руку в кулак.

Дом прислонился к толстому оконному стеклу, его грудь вздымалась и опускалась.

– Веретенная армия наступает.

Эндри медленно откинулся на спинку стула и схватился за голову. Корэйн хотела подойти к нему, но не могла пошевелиться. В ее памяти всплыли воспоминания о тенях воинов Пепельных земель, их разлагающиеся тела проходили между деревьями умиротворенного леса. Крик поднялся в ее горле, когда деревья превратились в здания, а густая трава – в городские улицы. Она с силой зажмурилась, стараясь прогнать прочь видения. Пытаясь не представлять, как скелеты нападали на мужчин, женщин и детей, уничтожая все и вся на пути Эриды.

«Рулайн стоял на границе, построенный так, чтобы выстоять в осаде и пережить войну. – Она резко открыла глаза, их обжигали горячие слезы. – Но не так, чтобы одолеть монстров. Или Таристана. Или Того, Кто Ждет».

Собственные сны вспыхнули у нее перед глазами, но лишь на мгновение. Краем глаза она заметила красное присутствие Того, Кто Ждет, его горячее и пульсирующее сияние. Она повернула голову, пытаясь поймать его, но Он тут же исчез.

А вот страх остался.

Корэйн и представить не могла, какие воспоминания мучили Эндри или Дома. Они видели гораздо более страшные вещи, чем она. Оба склонили головы и потупили взгляды под тяжестью своих дум, сражаясь с эмоции, с которыми никогда бы не смогла совладать она сама. Вместо этого Корэйн встретилась с медными глазами Сорасы, они внимательно посмотрели друг на друга. Убийца повернулась к оруженосцу и бессмертному, ее полные губы были поджаты, ноздри раздувались, пока она постигала их боль и осознавала их отчаянное положение.

Осковко с беспокойством оглядел всех собравшихся. Затем неспешно сложил письмо, тщательно загибая каждую сторону.

Закончив, принц прочистил горло:

– Король Робарт призывает Вард создать союз и объединиться против Эриды и ее супруга. Против любого зла, с помощью которого они собираются разрушить наш мир.

– Вы согласитесь? – выпалила Корэйн. Она ожидала, когда в груди появится знакомая вспышка надежды, но та так и не появилась. Потому что ситуация была слишком серьезной.

Принц задумался.

– Это письмо было написано в прошлом месяце, а я получил его только два дня назад, – наконец изрек он, и Корэйн вздрогнула. – Полагаю, Робарт уже мертв. Или отрекся от трона.

– Веретенная армия насчитывает тысячи существ. – Эндри поднял голову, его карие глаза были устремлены в никуда. Обычно он смотрел приветливо, с добротой, но сейчас Корэйн видела в его взгляде лишь холодную тьму. – Многие тысячи.

– И они шагают по Мадренции, – потерянно пробормотал Дом.

Кулак Сигиллы с грохотом ударил по столешнице, едва не опрокинув кубки с вином. Все подскочили, даже Осковко. Она оглядела их всех, черные глаза прищурились, на бронзовых щеках появился румянец.

– Если армия движется, значит, она не охраняет Веретено, – прошипела она. – Предаваться горю и бездельничать можно будет тогда, когда мир окажется в безопасности.

Губы Осковко едва заметно дрогнули, услышанное явно позабавило его.

Но лицо Эндри по-прежнему оставалось мрачным.

– Воины Пепельных земель могут появляться где пожелают, а если даже они не придут, Таристан наверняка оставил охрану.

Он провел рукой по черным волосам и с силой дернул за них. Короткая стрижка, которую он носил, будучи оруженосцем, давно исчезла, уступив место густым мягким кудрям, ниспадающим темным ореолом. Такая прическа определенно нравилась Корэйн больше. Он не был ограничен правилами эгоистичного двора и показывал свою истинную натуру. Нечто среднее между оруженосцем и рыцарем, мальчиком и мужчиной.

Сораса убрала от лица свои короткие волосы и собрала их в маленький узел. Из-за этого татуировки на ее шее стали выделяться еще сильнее, их было невозможно не заметить. Осковко снова посмотрел на них, на этот раз внимательнее.

– И все равно шанс есть, – сказала она, и Корэйн не удивилась бы, если бы она тут же отправилась в путь.

Сидящая через стол Сигилла кивнула и ударила себя в грудь, кулак коснулся ее кожаных доспехов.

Чарли выглядел не слишком воодушевленным этой идеей, но тоже чуть стукнул кулаком по столу.

– Шанс, – вздохнула Корэйн, соглашаясь с Сорасой. – Что ж, шанс уже завел нас достаточно далеко.

Она подошла к столу и подняла Веретенный клинок, закинув его обратно за спину. За долгие недели этот дополнительный вес стал своего рода утешением, напоминанием о том, на что она способна… и о том, что они все еще могут сражаться.

Дом все так же стоял у окна, изумрудного цвета глаза невидяще смотрели вдаль. Корэйн знала, что мыслями он был сейчас не здесь с ними, а стоял у заброшенного храма, где весенняя трава начала гнить от лежащих на ней костей и пролитой крови.

Девушка положила руку на его покрытое мантией плечо. Никакой реакции не последовало.

– Мы не можем спасти тех, кто уже погиб, – медленно произнесла она, адресуя эти слова не только ему, но и себе. – Но можем попытаться спасти остальных.

Бессмертный реагировал медленно, словно начавшая таять глыба льда. Сначала глаза, в них замерцали зеленые искорки.

– Да, можем, – наконец пробурчал он.

– Если бы я мог ездить верхом, я бы отправился с вами. Вступил бы в бой.

Корэйн обернулась и увидела, что в дальнем конце комнаты, тяжело опираясь на трость, стоит немощный старик. На нем была только длинная сорочка из некрашеной шерсти, ноги босые, синие вены разветвлялись под хрупкой, покрытой пятнами, белой кожей. Седые редкие волосы спускались по спине, борода была недавно расчесана.

Как и на Осковко, на нем не было ни короны, ни драгоценностей, но Корэйн узнала его и без них.

«Лиев, король Трекии».

Белая пелена застилала глаза стареющего короля, которые смотрели в потолок. Король был слеп.

Осковко поспешил к старику и, раздраженно фыркнув, взял его за руку. Он пытался заставить отца повернуть к дальней двери, ведущей в его личные покои.

– Отец, пожалуйста. Если ты снова упадешь, лекари…

– Нам всем суждено пасть, сын мой, – слабо возразил король Лиев, проведя свободной рукой по лицу сына. – Что ты сделаешь перед концом?

Принц болезненно поморщился. Его брови были нахмурены, губы сжаты.

– Что ты сделаешь? – повторил Лиев, и Корэйн почувствовала, как по ее спине побежали холодные мурашки.

– Служанка! – прокричал Осковко в темный дверной проем. Он отвернулся, а затем появилась ухаживающая за его отцом женщина, шаркая ногами, она пошла вперед и взяла короля за руку.

У Корэйн отвисла челюсть.

В кои-то веки Вальтик обулась, надев пару неподходящих друг другу сапог. Уводя короля прочь, она подмигнула одним голубым глазом, а затем вывела его из палаты. Осковко едва скользнул по ней взглядом, он не обращал внимания на слуг и старых помощниц. Расположившиеся вокруг стола Соратники поджали губы и стиснули зубы, пытаясь общаться без слов.

Если бы не обстоятельства, Корэйн бы рассмеялась. А Сораса так и сделала, отвернувшись, она спрятала улыбку в ладони.

Медленно приходя в себя, Осковко провел рукой по лицу, повторяя путь пальцев отца.

– Что ты сделаешь? – обращаясь к себе, пробормотал он, вспоминая слова отца.

«Слова Вальтик», – поняла Корэйн.

Серые глаза принца оглядели стол, затем вернулись к Корэйн и клинку за ее плечом. Уголок его рта изогнулся, образуя мрачную улыбку.

– Затишье в моем военном лагере длится слишком долго. Мы поедем с тобой в Галланд. – Он стукнул костяшками пальцев по столу, и его лейтенанты ответили ему одобрительными возгласами. – Не многие могут заявить, что им довелось сражаться с апокалипсисом. Я стану одним из них.

Корэйн кивнула вместе с остальными, ее собственная вялая улыбка была прикрытием для урагана, бушующего у нее внутри. Страх, убежденность, чувство облегчения и зарождающаяся надежда боролись внутри Корэйн ан-Амарат за господство. Но все это меркло перед тем, что вызывали у нее мысли о Таристане и Том, Кто Ждет. Нечто худшее, чем страх… обреченность.

– Вызывай лагерь к Воласка, – сказал Осковко, толкая одного из своих лейтенантов в сторону большого зала.

Рассмеявшись безумным смехом, он налил себе еще вина. Похожий на кровь напиток до краев наполнил кубок. Он расплескался, когда Осковко поднял его, тем самым пролив багряного цвета жидкость на пальцы. Но принц не обратил на это никакого внимания.

– Выдвигаемся завтра! – крикнул он, его голос был слишком громким для комнаты. Никто не поддержал его тост. – А сегодня пируем.

* * *

Им отвели покои в замке, заполнив апартаменты, давно покинутые придворными сокращающегося трекийского двора. Учитывая больного короля и постоянно отсутствующего принца, у дворян и придворных не было причин оставаться здесь. У большинства имелись собственные замки и усадьбы, располагавшиеся в сельской местности. К счастью, в Воласка все еще оставалось достаточно слуг, как на кухне, так и на конюшне, и все они занимались уборкой пыльных, никем не используемых покоев.

Ожидая, пока служанка закончит менять белье на кровати, Корэйн чувствовала себя странно, поэтому старалась помочь, чем могла: взялась за метлу, наполнила водой кувшин и чашу для мытья. Она чувствовала себя еще более странно, пока Сораса стояла в углу, скрестив руки на груди. Она была похожа на мертвеца в вертикально стоящем среди теней гробу. Служанка боязливо взглянула на амхара и поспешила скорее вернуться к своим делам, стремясь скорее покинуть комнату.

В присутствии служанки ни Корэйн, ни Сораса не проронили ни слова. Хотя Корэйн сомневалась, что у королевы Эриды есть шпионы в столице Трекии, рисковать не стоило.

В камине оживленно потрескивал огонь, а на каменных стенах висели гобелены. И то, и другое защищало от сильного мороза. Перед огнем даже стояла наполовину наполненная водой ванна, от которой шел пар.

Корэйн уже не мерзла, но все равно ощущала, как скрытую под одеждой кожу покрывают мурашки. Ее веки опустились, когда она смотрела на гобелен с изображением бога Сайрека, он был облачен в красное одеяние, белки его глаз практически светились. Поверженная армия лежала у его ног, солдаты многих королевств с лицами разных цветов.

Его лицо казалось странно знакомым, сотканное с невероятной точностью. Она внимательно всматривалась в него, пробегая взглядом по белой коже, длинному носу, тонким губам и темно-рыжим волосам.

«Таристан».

Корэйн стиснула зубы и моргнула.

Вдруг нити изменились, лицо стало другим. Корэйн выдохнула и развернулась, направляясь к центру комнаты.

– Все хорошо, – сказала она служанке, обращаясь сначала на верховном, потом на ломаном трекийском. На половине мебели еще лежала пыль, но постельное белье было свежим, ночной горшок – чистым, а ванна – полной. Вполне достаточно. – Мы здесь лишь на одну ночь.

Служанка едва заметно кивнула и убежала, стремясь поскорее покинуть комнату.

Сораса не стала медлить. Она тоже принялась осматривать спальню, но вместо того, чтобы рассматривать гобелены, принялась водить за ними руками, обшаривая каждый дюйм стен. Отодвинув в сторону тяжелый деревянный сундук и при этом подняв облако пыли, она нащупала трещины и щели.

– Приятно снова слышать твой голос, – сказала Корэйн, присаживаясь на кровать. С задумчивым видом она наблюдала, как Сораса ходит по комнате. – Мне не хватало твоих замечаний во время тренировок.