Текст книги "Оллвард. Разрушитель клинка"

Королева изучала его, ожидая появления характерной вспышки красного, но ее все не было.

Упала еще одна капля дождя, и Эрида думала, что, коснувшись его кожи, она тут же превратится в пар.

– Нет, – процедил Таристан, его ноздри затрепетали.

Обведя рукой ухо принца, Эрида убрала назад прядь темно-рыжих волос. Мускул на щеке Таристана дрогнул, жилка на шее забилась в такт пульсу.

– Он может контролировать тебя?

– Нет, – почти рыча, снова повторил он. Эрида провела рукой по венам у основания его шеи, они были даже горячее кожи и пульсировали в такт ритму его сердца. – Я сам себе хозяин.

Королева отдернула руку, опустив ее вниз. Собственное сердцебиение отдавалось в ушах, как неустанно повторяющиеся раскаты грома. Все ее нервы натянулись до предела, и сам воздух потрескивал от напряжения. Эриде казалось, что она стоит на краю обрыва, ее колени дрожали. Малейшее движение в любом направлении – и она упала бы вниз.

К ее удивлению, Таристан выглядел таким же взволнованным. На его щеках расцвел румянец, а губы приоткрылись, когда он снова сделал вдох. Воздух с шипением прошел сквозь зубы.

– Докажи, – вздохнула Эрида, ее голос был настолько тихим, что она едва услышала саму себя.

Но безусловно Таристан расслышал ее слова.

Его прикосновения обжигали, когда он обхватил руками шею Эриды, большими пальцами приподнимая подбородок. Она ахнула от удивления, но он проглотил этот звук, овладев ее губами. Прошло лишь мгновение, и Эрида покорилась, едва не рухнув в его объятиях. Он удержал ее, прижав к своему телу, шелковая туника касалась ее стальных доспехов. Одной рукой королева дотронулась до обнаженной ключицы супруга, а другой сжала запястье, проводя пальцами по ладони. Их дыхание слилось воедино, его жар стал ее собственным, пылающий в Эриде огонь встретился с огнем Таристана, и они вспыхнули вместе. Эрида была одновременно и ураганом, и берегом. Она погибала в его объятиях так же, как он умирал в ее руках. Оступившись, она удержала равновесие, впиваясь ногтями ему в кожу и уговаривая продолжать.

Но вот он отстранился, его дыхание участилось, веки отяжелели.

Открыв глаза, Эрида увидела, что Таристан все еще нависает над ней, сжимая ее запястья. Пелена дождя пропитывала их одежду, но даже когда платье Эриды промокло насквозь, она не чувствовала ничего, кроме обжигающего прикосновения пальцев супруга. Разомкнув губы, она втянула воздух, холодная влага дарила бодрость и снова превращала ее в саму себя.

Собравшись с силами, королева собрала волю в кулак и сделала шаг назад.

И Таристан молча позволил ей отодвинуться.

Эрида желала большего, хотела этого так сильно, что ей было больно. Сердце яростно колотилось в груди, издавая такой шум, что она боялась, Таристан может услышать его. Вздрогнув от шока, вызванного потерей его тепла, она сделала глубокий вдох, приказывая себе стоять на месте. Ее разум метался, разрываясь между необходимостью выполнять королевский долг и сохранять контроль над своими чувствами. Бесспорно, Харрсинг обрадовалась бы, узнав, что Эрида наконец-то уложила мужа в постель. Да и сама Эрида упивалась этой мыслью.

«Но, пожалуй, даже слишком сильно».

– Меня ждут дела, – хрипло выдавила она.

– Конечно, – ответил Таристан, его лицо снова стало непроницаемой маской, но румянец на щеках остался.

Королева резко развернулась, и ее юбки закружились, мелькнув золотым и зеленым, отражение пышных садов во время дождя. Идя прочь и ведя за собой Львиную гвардию, Эрида ругала себя. Но и хвалила тоже.

«Я правящая королева двух королевств. Я не могу позволить себе слабость, не сейчас».

Ведь несмотря на то, что Таристан сделал ее сильной, он, несомненно, сделал ее и слабой.

Глава 20
У нас нет ничего, кроме надежды

– Эндри —

Над замком Воласка забрезжил рассвет.

Эндри ждал во дворе у ворот, его седельные сумки были упакованы, чайник тихо позвякивал внутри. Вместе с одеждой для пира Осковко выдал каждому из них подбитую мехом накидку, перчатки и шерстяное белье. В данный момент Эндри был очень рад такому подарку. Слои шерсти, кольчуга, туника с синей звездой и новая накидка защищали от холода. Клубы пара вырывались из его рта, поднимаясь и смешиваясь с легким снежком. Трекийская лошадь фыркнула, на холодном воздухе ее дыхание превращалось в белое облачко. Она была более приземистой и выносливой, чем его песчаная кобыла, которая сейчас безмятежно спала в конюшне. Эндри знал, что будет скучать по ее плавной походке и умным глазам, но новая гнедая лошадь гораздо лучше справится с холодом. До храма оставалась всего неделя пути, и все же тень зимы уже маячила на горизонте.

Конюхи и слуги сновали туда-сюда по двору, курсируя между замком и конюшнями. Они приносили припасы и снаряжение, готовя провиант и лошадей к путешествию на юг. Но кроме них не было ни солдат, ни советников, ни принца Осковко, ни кого-то еще, кого знал Эндри. Как и его собственных Соратников.

Он топал ногами, переминаясь с ноги на ногу в попытке согреться. Воласка возвышался над двором, его башни резко выделялись на фоне темно-серого неба. Эндри вглядывался в крепость, ища в окнах хоть какие-то признаки жизни. Ни единого движения. Ни человека, ни пламени свечи.

Эндри прикусил губу и, долго сомневаясь, все же махнул рукой конюху на конюшне.

– Прошу прощения, – начал Эндри, слегка кивнув.

Трекийский конюх ответил тем же, он склонил рыжую голову, а затем широко улыбнулся.

– Да?

– Где все? Солдаты? Принц Осковко?

Конюх удивленно взглянул на Эндри.

– О! – по-доброму рассмеявшись, ответил он с сильным акцентом. – Они спят, сэр! И после такого количества выпитого будут спать еще несколько часов.

– Ну конечно, – пробормотал Эндри, натянуто улыбаясь в знак благодарности.

Раздраженный происходящим, Эндри сделал глубокий вдох, схватил поводья своей лошади и зашагал прочь, ведя приземистое животное обратно в конюшню. А по дороге пинал камни, заставляя их лететь по земле так же быстро, как то делали слуги.

Вернувшись в большой зал замка, он обнаружил, что большинство столов пусты, лишь Корэйн и Чарли сидели в дальнем углу. Оба тоже надели новые меховые накидки, их сумки лежали рядом на полу. Они склонились над бумагами и простым завтраком – черствым хлебом и тушеном мясом. Корэйн безропотно ела предложенную пищу, а вот Чарли, насупившись, ковырялся ложкой в миске, наполненной серой жидкостью.

– Плати, – сказал Корэйн, когда Эндри сел на скамью рядом с ней.

Еще сильнее нахмурившись, Чарли подбросил монету вверх. Сверкнувшая в воздухе медь упала в раскрытую ладонь Корэйн. Довольно ухмыльнувшись, девушка положила ее в карман.

Эндри посмотрел сначала на одного, затем на другого.

– О чем спор? – спросил он, поморщившись, когда слуга поставил перед ним миску с тушеным мясом. Варево выглядело не слишком аппетитно.

– Я поспорила, что ты будешь готов раньше всех, – ответила Корэйн, разрывая хлеб пополам. Она бросила больший кусок в миску Эндри. – Первый из тех, кто готов спасти мир.

Чарли фыркнул. Он посмотрел на Эндри поверх края своей кружки.

– Первый, кто готов умереть ради этого.

На скулах оруженосца заиграли желваки. Он знал, что шутка задумывалась как безобидная, но все равно задела его.

– Вряд ли я стану первым, – мрачно сказал Эндри, принимаясь за еду. Она не была отвратительной, скорее безвкусной, переваренные овощи потеряли всякий вкус и запах. Оруженосец с грустью вспомнил о своем наборе трав, спрятанном в седельных сумках, они остались на лошади, теперь стоящей в стойле.

В глазах Корэйн промелькнула жалость.

Эндри опустил взгляд. Он убеждал себя, что нет повода стыдиться и сожалеть о том, что он выжил. Отчасти он понимал, что глупо испытывать чувство вины. Но оно все равно не оставляло его.

– Мы давно должны были отправиться в путь, – пробормотал он. – Время на исходе, и каждая упущенная минута – это пустая трата возможностей. – Его голос дрогнул. – Получается, те, кто уже пал, умерли напрасно.

«То же самое можно сказать о тех, жизни которых все еще висят на волоске. Как жизнь моей матери. И всех нас».

Он с трудом сглотнул, заставляя себя проглотить пищу, что едва ли помогло скрыть разочарование.

– Ты прав, Эндри, – сказала Корэйн, скрестив руки на груди. – Я полагаю, это своего рода компромисс. Теперь у нас есть армия, но не мы командуем ею.

– С твоей стороны очень великодушно называть это «армией», – ухмыльнулся Чарли. – Больше похоже на стаю падальщиков.

На это Эндри возражать не стал. По сравнению с рыцарями и легионами Галланда, трекийский военный отряд казался не лучше волков на их знамени. Он вздохнул, окинув взглядом пустой зал.

– Я бы с радостью променял их всех на солдат Айсадере, – признался он, вспомнив Соколов и Драконов. Те отряды состояли из специально отобранных, неумолимых воинов, отличавшихся безграничной преданностью. – Интересно, решился ли король Айбала участвовать в спасении мира.

При этих словах Корэйн и Чарли обменялись понимающими взглядами, их губы растянулись в одинаковых ухмылках. Оруженосец переводил взгляд с одного на другого.

– Что?

Чарли с самодовольным видом откинулся на спинку стула.

– Даже если Айбал не станет сражаться, не исключено, что другие поступят иначе.

– Мадренция пала, – горячо возразил Эндри. Он помнил письмо так же хорошо, как и все они, и лицо Осковко, когда тот читал его. А еще безошибочно угадывающийся на нем страх. – Вероятнее всего, король Робарт мертв. Но даже если он жив, сейчас он не сможет заключить союз с кем-то…

Чарли пожал плечами и опустил взгляд на стопку пергаментов.

– Речь не о короле Робарте.

– Что это? – спросил Эндри, хватая разложенные на столе бумаги. Чернила высохли, идеальные в своем совершенстве печати застыли. Он изучал страницы, пробегая глазами по написанным строчкам. – Снова разрешения на проход?..

А затем ощутил, как его рот непроизвольно открылся от удивления, когда его осенило.

– Это письма, – выдохнул он, просматривая бумаги.

Сидящая через стол Корэйн усмехнулась.

– Идея Чарли. Он работал над ними с тех пор, как мы покинули Айбал.

Чарли довольно улыбнулся, его бледные щеки порозовели.

– И Корэйн внесла весомый вклад, – сказал он, словно гордый учитель. – Она отличный переводчик и хорошо разбирается в печатях, хотя утверждает обратное. Проказница.

Корэйн осторожно забрала стопку писем, стараясь не помять их.

– Если король Мадренции может обратиться к Варду с призывом к войне, то и мы сможем.

Эндри едва не рассмеялся, разглядывая множество печатей королевств, расположенных по всему Оллварду. Все фальшивые, подписи подделаны.

– Но эти письма не настоящие.

– Каждое королевство должно подготовиться к войне. Чем раньше, тем лучше. – Корэйн снова осмотрела страницы, проверяя чернила.

Крайне осторожно она провела пальцами по строчкам на множестве языков, а также цветным печатям и оттискам. Золотой дракон Айбала. Раширский слон. Белый кейсанский орел. Косматый единорог Калидона. Солнце Амсары. Волк Трекии. Даже олень Айоны. Призывы со всех концов Варда, побуждающие другие королевства явиться на помощь, фальшивые письма, рассказывающие ужасную правду. Завоевание Эриды, губительная для всех затея Таристана. Сорванные Веретена, Тот, Кто Ждет, скрывающийся за пределами мира. Убедительная демонстрация мастерства Чарли и знаний Корэйн.

Эндри восхищенно покачал головой:

– Думаете, все получится?

– Попытка не пытка. – Корэйн пожала плечами, стараясь казаться равнодушной. Но на ее губах играла едва заметная, довольная улыбка. – Если хотя бы одно письмо поможет, значит, оно того стоит.

– Правда, замаскированная под ложь, – с гордостью сказал Чарли.

– Мы отправим их с гонцами до того, как выдвинемся из замка, – добавила Корэйн. – Осковко пока не видно, но, если солнце поднимется еще выше, можем попросить Дома выломать дверь в спальню принца. – Подняв ложку, она указала на знакомый массивный силуэт в ближайшем коридоре.

Бессмертный принц стоял на страже, словно ястреб наблюдая за дорогой к покоям Осковко.

– Неважно, когда мы отправимся в путь… учитывая наше везение, мы обязательно наткнемся на метель, – весело сказал Чарли. – Поскорей бы замерзнуть в приграничной канаве.

Тут из другого коридора появилась Сораса, снова одетая в свои старые коричневые кожаные одежды. Меховой воротник был плотно затянут на ее шее, скрывая покрытое татуировками горло. Сверкнув глазами, она заняла свой пост у окна, прислонившись к стеклу и глядя на всех них.

– Тебе идет пессимизм, Чарли.

Беглец одарил убийцу обаятельной улыбкой.

– Знаешь, я довольно часто слышу об этом, – иронично заметил он.

– Кто был следующий после меня? – проворчал Эндри, толкнув Корэйн в плечо. Хотя теперь разговоры с ней казались такими же естественными, как дыхание, в ее компании он все еще ощущал волнение. – Я имею в виду пари.

– Сораса, – с набитым ртом ответила Корэйн. – Она все время начеку. Думаю, ей не нравится сидеть взаперти в замке.

Нахмурившись, убийца оглядела зал.

– Ты права. Слишком много возможностей. И если Дом не вытащит Осковко из постели, это сделаю я.

Корэйн озорно ухмыльнулась.

– Сомневаюсь, что принц будет против.

Стоящий в коридоре Дом сердито нахмурился, но Сораса лишь раздраженно покачала головой.

– Лишь бы это помогло делу, – фыркнула она, налегая на горбушку хлеба. – Кто-нибудь видел Сигиллу?

– Нет, с тех пор как вчера вечером она ушла в свои покои с каким-то лордом и леди, – ответил Чарли. Он наконец отказался от своего рагу и отодвинул миску.

Сораса забрала ее, даже не моргнув глазом.

– Всего лишь с двумя? С возрастом она становится ленивой.

По щекам Эндри разлилось тепло, и он опустил голову, пытаясь скрыть свидетельства своего стеснения.

Глядя в свою миску, он водил ложкой по вареву, но Чарли все равно посмеивался над ним.

– Не смущайся, оруженосец, – усмехнулся он. – Без сомнения, рыцари Аскала вели себя не лучшим образом.

– Это точно, – пробормотал Эндри. Достаточно долго служа сэру Гранделю, он знал, кто из придворных делит с ним постель и когда следует стать невидимым.

– Вот как? – подала голос Корэйн, приподнимая темные брови. – Сначала сплетни, а теперь еще и тяга к постельным утехам? Я думала, вы, рыцари и оруженосцы, должны быть благовоспитанными.

– Я… нет… ну… – Эндри смущенно замолчал. Несомненно, многие оруженосцы заводили интрижки, как скрывая свои похождения, так и нет. Подобное запрещалось, но легко можно было найти способ обойти эти запреты.

Правда, у Эндри никогда не возникала такая необходимость.

Пытаясь взять себя в руки, он проглотил ложку кашеобразного рагу.

– Мы должны думать о походе, – чересчур строго сказал он. – И планировать, как справиться с тем, что Таристан оставил для охраны храма.

Он выбрал слишком правильную тему, и тревога омрачила лица всех присутствующих. Даже Чарли перестал ухмыляться. Корэйн тоже отодвинула свою миску и замолчала.

– Не говоря уже о том, какое Веретено он сорвет следующим, – пробормотала она. – А, может, уже сорвал.

– Неужели ему нужны другие Веретена? – буркнул Чарли.

Эндри прищурился.

– Ты о чем?

– Ты видел письмо из Мадренции. – Падший жрец просмотрел на свои бумаги. – Король Робарт призвал объединиться. Как и мы. Но мы можем не успеть. Таристану не понадобится помощь демона-покровителя в захвате Варда, если его жена уже сделала это, завоевывая одно королевство за другим.

Стоявшая у окна Сораса поморщилась и пожала плечами:

– Полагаю, уж лучше империя Эриды, чем апокалипсис.

– Ну, если ты так ставишь вопрос, – хмуро сказала Корэйн. – В обоих случаях мне не видать головы.

– Таристану из Древнего Кора нужна не только корона или даже Вард. – Дом вышел из прохода и навис над столом, его лицо исказилось от гнева. – Он в долгу перед Тем, Кто Ждет, как и его маг. Ни один трон смертных не утолит его голод или ярость.

Чарли посмотрел на него.

– Откуда ты знаешь?

– Его глаза. Лицо, – услышал Эндри свой ответ. Внезапно он снова оказался на том холме и смотрел вниз на храм и своих давно умерших товарищей, наблюдая, как Таристан гордо шагает по поляне. Даже скрытые шлемом, его глаза горели, а Веретенный клинок в руке напоминал огонь. – Тот, Кто Ждет живет в нем, и в маге тоже. Они лишь в начале намеченного пути, и в их планах не только завоевание мира.

Эндри отчетливо помнил каждую секунду того утра. Они были выжжены в его памяти, словно клеймо. Запах крови, горячий пепел, летящий из дверей храма. Промелькнувшие за его пределами Пепельные земли, охваченный огнем мир, полный боли и мучений. А еще вырывающиеся на волю мертвецы, ведомые хозяином, которого Эндри не видел.

Его лежавшие на столешнице руки задрожали, и он убрал их, пытаясь скрыть свой страх.

Неожиданно в его ладони оказались прохладные пальцы Корэйн. Она крепко сжала его руку. Он ответил ей тем же. Девушка была для него якорем, и он охотно цеплялся за нее.

Но и она цеплялась за него.

– Мы должны выдвигаться, – тихо сказал Эндри, но его голос эхом разнесся по залу, озвучивая приказ.

* * *

Над городом падал снег, пронизывающий ветер раздувал его по округе.

К полудню группа военных прошла через ворота Водина, половина жителей города вышла проводить Осковко и его солдат. Эндри почти не слышал их одобрительные возгласы, сосредоточившись на ритме аллюра своей лошади. Он вспомнил, как покидал Аскал вместе с сэром Гранделем и Нортами, рыцарями Львиной гвардии в их запоминающихся золотых доспехах. Тогда солнце согревало их лица, свежий весенний воздух дарил бодрость. Казалось, тот момент случился в прошлой жизни, а может, и вовсе был сном, далеким от реальности, в которой Эндри жил сейчас. И снова оруженосец пожалел, что не может вернуться в прошлое с теми знаниями, которыми он обладал в данный момент. Спасти Соратников и остановить это развитие событий.

Он покосился на многие сотни солдат, шедших позади него. «Сколькие из них встретят свой конец в храме? – гадал Эндри, ощущая во рту привкус горечи. – Скольким еще придется умереть там?» Как ни старался, Эндри не мог отделаться от возникшей в голове картины. Перед Веретеном у храма он видел Корэйн, Дома, Сорасу и остальных, все мертвые, разрубленные на части, как его старые Соратники. Возвращение на место резни казалось безумием, чистой воды самоубийством.

«Но мы должны, – знал он, повторяя это снова и снова. – Мы должны вернуться».

Осковко возглавлял длинную колонну всадников, все они сидели на сильных коренастых лошадях, которых специально выводили для путешествий в зимнее время. Продолжавший идти густой снег покрывал все вокруг плотным белым одеялом. Несколько миль армия проехала по дороге Древнего Кора в направлении границы, но свернула на берегу Белого Льва и отправилась на юг вдоль реки. Та дорога шла на запад, к побережью и галлийскому городу Джидаштерн, расположенному в нескольких днях пути отсюда.

Вскоре стемнело, а пока они шли вдоль извилистой реки через горную долину, небо из серого превратилось в черное. Белый Лев образовывал четкую границу с Трекией на холмистом западном берегу и Галландом на востоке. И тот и другой берег покрывали леса, из-за чего колонна путников разделялась, когда тропинки сужались. На галлийском берегу Эндри видел лишь ветви и густой подлесок. Поблизости от главных дорог, связывающих Водин с остальной частью королевства, не было сторожевых башен, ни трекийских, ни галлийских.

Корэйн сидела на лошади рядом, всем телом повернувшись к реке. Она практически не моргала, когда смотрела на берег вдали.

– Не могу поверить, что Галланд так близко, – в ее голосе прозвучала злость. Снег на темной косе девушки был похож на звезды. – У меня такое чувство, что даже деревья могут протянуть руку и схватить нас.

Эндри посмотрел мимо нее, на границу.

– Не думаю, что деревья Эриды способны на такой трюк. И все же, – добавил он, вздыхая: – Если мы продолжим держаться намеченного пути, к утру пересечем границу.

– И к ночи нас поймают, – сказала Корэйн слишком жизнерадостным тоном.

Он чуть откинулся назад, положил руку на бедро, продолжая другой сжимать поводья.

– О, точно, ты ведь разыскиваемая преступница.

– Как и ты, Эндри Трелланд, – ответила Корэйн.

Эндри закатил глаза.

– Не напоминай.

– Уверена, весь двор злословит по этому поводу, – поддразнила она, наклонившись ближе.

– Несомненно, – сказал он, подыгрывая ей. – Моя персона станет главной сплетней сезона. Кроме, ну ты знаешь, королевы, пытающейся завоевать весь мир. – Затем сквозь склонившиеся деревья он посмотрел в начало колонны и продолжил уже тише: – По крайней мере, Осковко знает, что делает.

Любопытная Корэйн не изменяла себе. Она отвернулась от реки.

– В каком смысле?

– Посмотри на них: они определенно не похожи ни на одну армию, которую я видел. – Он кивнул вперед, на Осковко во главе процессии. – Никаких флагов, одинаковых туник или обмундирования. Ничего, что указывало бы на их принадлежность к королевству или служило бы свидетельством их преданности. А Осковко выглядит как любой другой солдат. Ни короны, ни блестящих доспехов.

Наследник престола, надевший лишь черный мех и коричневую кожу, сливался с окружающими его людьми. Совсем не похожими на тех рыцарей и лордов, которых помнил Эндри.

– Он не настолько горд или глуп, чтобы повесить мишень себе на спину, – сказал он, немного впечатленный. – Или облегчить разведчику задачу, позволил опознать свою армию.

Корэйн вздохнула.

– Вот только для воинов Пепельных земель не имеют значения ни флаги, ни короны, – пробормотала она.

По телу Эндри пробежал холодок. Он лучше других знал, если Таристан отдаст приказ, армия мертвецов уничтожит все на своем пути. Оруженосец запомнил их как пустую оболочку, нежить, своего рода ужас, сотворенный из плоти и костей.

Он покачал головой, отказываясь позволять подобным мыслям завладевать его разумом.

– Осковко поступил умно, обойдя границу таким образом, – продолжал Эндри, указывая на реку. – На многие мили вокруг в предгорьях нет ни одного замка. Ближайший настоящий гарнизон стоит в Джидаштерне, на побережье. И ни один деревенский караул не сможет остановить целый военный отряд.

Корэйн пристально посмотрела на него, оглядывая с головы до ног, а затем улыбнулась краешком губ.

– Эндри, неужели я слышу в твоих словах надежду?

– Я думаю, надежда – это все, что у нас есть, Корэйн, – произнес он. – Как бы больно ни было это признавать.

Ее улыбка осталась, но взгляд стал мрачным. Она снова посмотрела на поводья.

– Я говорю себе, что не стоит испытывать это чувство. Надежду, – сказала она. – Но ничего не могу с собой поделать.

Эндри наклонился и осторожно коснулся ее плеча.

– Ну и хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла ее. Благодаря тебе и твоей надежде мы оказались так далеко.

– Мне? – неверующе переспросила она. – Без остальных я ничто. Без Дома, Сорасы… и тебя тоже.

Несмотря на пронизывающий холод, Эндри ощутил тепло. Он нахмурился.

– Я всего лишь оруженосец.

– Можешь продолжать повторять это, но не жди, что я поверю, – вспылила она. – Позволь мне хоть раз сделать тебе комплимент.

Эндри встретился с Корэйн взглядом и заметил румянец на ее щеках. Раздражение делало девушку еще более привлекательной, как и любопытство вкупе с присущей ей твердой решимостью. Он задумался, насколько это было связано с наследием Древнего Кора, беспокойной натуры ее предков. А насколько с самой Корэйн, девушкой из далекого края, которая лишь хотела увидеть остальной мир.

– Хорошо, – ухмыляясь, наконец ответил он, почувствовав, как вспыхнули его собственные щеки. – Только в этот раз. Но тогда и я могу ответить тебе тем же.

Она закатила глаза.

– Ладно.

Эндри быстро выдал заранее приготовленную речь:

– Я счастлив, что знаком с тобой, Корэйн ан-Амарат. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю. И что бы ты там ни думала, ты уже сделала много хорошего. И сделаешь еще больше.

Он видел, как дрогнуло ее горло, не скрытое меховым воротником. Что-то смягчилось в этих черных, загадочных глазах. Затем она прищурилась и повернулась, посмотрев вперед, втянула носом воздух, а после принюхалась.

– Это три комплимента.

* * *

Снегопад наконец прекратился, небо над деревьями прояснилось. Сверху виднелись голые ветви, река осталась позади, шум воды затерялся в лесу.

– Галланд, – изрек Эндри, и его дыхание заклубилось белым облачком в морозном предрассветном воздухе.

Из-под капюшона Корэйн доносилось тихое сопение. Она покачнулась и чуть не вывалилась из седла. Лишь благодаря быстрой реакции Эндри удалось удержать ее в вертикальном положении. Уже не в первый раз он поражался ее способности спать сидя.

– Прости, – пролепетала она, просыпаясь. – Что?

– Мы в Галланде, – повторил Эндри. Название его родины тяготило, словно привязанный к шее камень. Он сглотнул, борясь с этим ощущением.

Корэйн сняла капюшон, открывая черные вьющиеся волосы. Девушка сонно моргала, оглядывая тихий лес, людей и лошадей. Соратники ехали рядом, все полусонные, если не считать Дома и Сорасы, которые с прямыми спинами сидели в седлах.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она, рассматривая лес.

Вместо гордости Эндри почувствовал стыд.

– Я всю жизнь изучал военные карты, – пробормотал он. – Предполагалось, что однажды моим долгом станет защита границы. А еще правителей, которые установили ее.

– Ты все еще защищаешь ее, – сказала Корэйн уже более резким голосом.

Он ничего не ответил, и она схватила его поводья, заставляя свою лошадь приблизиться к его собственной. Колени всадников соприкоснулись, и лишь благодаря огромному усилию воли Эндри удалось не пошевелиться.

Корэйн не отступала.

– Эндри.

Но ее прервал громкий свист Осковко, пронзительный звук эхом разнесся над колонной. Он окликнул свою стаю и направил коня вправо, повернув всю колонну на запад, прочь от Белого Льва.

Сердце Эндри сжалось.

– Я знаю, как ехать дальше, – прошептал он.

Он представил себе этот путь. «Через леса и замерзшие луга, ниже более труднопроходимых возвышенностей. К Зеленому Льву, другой реке. Дорогой паломников, путешествующих к древнему храму, когда-то забытому, но теперь нет».

Оглянувшись назад, мимо Корэйн, мимо своей собственной лошади, он посмотрел на покачивающегося в седле Дома. Бессмертный казался огромным по сравнению с окружающими его солдатами, его голову покрывал капюшон.

Оруженосец и Древний обменялись тяжелыми мрачными взглядами. Эндри знал, что сердце Дома истекает кровью так же сильно, как и его собственное, если не сильнее. Помедлив, оруженосец заставил себя кивнуть. Его губы беззвучно шевелились, произнося слова для Дома и только для Дома. «За мной».

Удивительно, но Древний произнес в ответ те же слова.

«За мной».

Слабое утешение, и все же Эндри готов был принять все, что ему предлагали. Что угодно, лишь бы побороть ужас, поднимающийся в его груди и грозящий вытеснить все остальное. Он крепче сжал поводья, даже сквозь перчатки ощущая жесткую кожу, и снова попытался ухватиться за что-то реальное, за мир перед ним, а не воспоминания из прошлого.

Но запах пепла и сгоревшего дерева все равно заполнил его ноздри. Эндри поморщился, стиснув зубы от этого ощущения. Оно было очень ярким, даже ярче, чем в его снах. Оруженосец зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, хотя, казалось, они окружали его.

– Что это? – донесся до него голос Корэйн.

Резко открыв глаза, Эндри обнаружил, что запах не был частью какого-то кошмара или воспоминания о руинах храма.

Он был частью реальности, находившейся прямо перед ним.

Осковко снова свистнул, приказывая колонне разбиться, когда они вошли на поляну среди деревьев, где земля была ровной и пустой. Но это была вовсе не поляна, во всяком случае, не та, которая возникла естественным образом. Деревья были расколоты и сожжены до пней, от ветвей остался лишь остывший пепел. Огонь давно погас, оставив после себя почерневшую воронку и устоявшийся запах.

– Я не знаю, – потрясенно пробормотал Эндри.

Он оглянулся на неровную впадину в предгорьях, похожую на гигантский черный шрам, протянувшийся через лес. Он возник не из-за лесного пожара и даже не из-за проходящей мимо армии. Что-то, обладающее огромной силой и невероятной точностью, выжгло эти земли.

Эндри повернулся к Корэйн, она уже смотрела на изуродованный пейзаж.

– Еще одно Веретено? – выдохнула она, крайне задумчиво взирая на увиденное.

– Я не знаю, – повторил Эндри. Его желудок сжался. Выжженная земля казалась неправильной, а воздух – ядом.

Дом направил свою лошадь ближе к ним и посмотрел на уничтоженную землю. Он нахмурился, и шрамы на его лице стали выделяться еще ярче. Древний вполголоса выругался на своем бессмертном языке, слова были неразборчивы.

Сораса следовала за ним, тень на черном коне, едва ли показывающая миру что-то кроме пары медных глаз под капюшоном.

– Что ты видишь, Домакриан?

– Дело не в том, что я вижу, – выдохнул он, его плечи напряглись. – Дело в том, что я знаю.

Развернувший коня назад Осковко вторгся в их ряды.

– И что ты знаешь? – требовательно спросил он.

Дом поднял подбородок.

– В Варде бесчинствует дракон.