Текст книги "Оллвард. Разрушитель клинка"

Переступив порог, она обнаружила, что возвышающийся на помосте трон, силуэтом выделяющийся на фоне ряда окон в форме ромба, пуст. Голубые воды залива Вары сверкали в лучах полуденного солнца, словно щит из сапфиров и золота, его отблески отражались пятнами на бледных стенах зала.

Король Мадренции ждал в нескольких футах ниже своего бывшего трона, он стоял на ступенях помоста, сцепив руки за спиной.

Не сбавляя темпа, Эрида направилась прямо к нему.

– По крайней мере, Робарту хватило ума не рисоваться, – прошептала Эрида Торнуоллу, взглянув на трон.

Даже без трона Робарт все еще выглядел подобающе королю, одетый в бордовый бархат, с украшенным драгоценностями поясом вокруг широкой талии. На голове у него была серебряная корона, рубины выделялись на фоне светлых волос, тронутых сединой. Из-за голубых глаз, волевого подбородка и врожденного высокомерия он напоминал Эриде его собственного сына. Оба одинаково хмурились.

Немногочисленные придворные Мадренции молчали, как и все остальные жители города. Они стояли в помятой одежде и со взъерошенными волосами, угрюмо потупив глаза в пол. Либо эти лорды и леди сами решили остаться, либо их вынудили принять такое решение. Эриду не волновало, какая из версий являлась правдоподобной.

Львиная гвардия разошлась, давая Эриде возможность подойти к трону. Даже Таристан помедлил, встав всего в нескольких футах впереди свиты, Ронин держался за его спиной.

– Вас приветствует Эрида, обладательница короны Галланда и короны Мадренции, – прокричал Торнуолл, и его голос эхом разнесся по мраморному залу. – Возрождающая величие Древнего Кора.

Веки Эриды затрепетали, по спине пробежала сладостная дрожь. Создавалось ощущение, будто у нее выросли крылья, они широко раскинулись в стороны и наполнили зал величием и силой королевы. Все взгляды следили за ней, и она наслаждалась этим. «Обладательница двух корон».

– Ваше Величество. – Из уст Робарта этот титул прозвучал как оскорбление, но он низко поклонился, наклонившись вперед с мастерством члена королевской семьи. От внимания Эриды не ускользнуло выражение отвращения, промелькнувшее на его лице.

Не имело смысла придираться к мелочам. Трон уже принадлежал ей. Робарт был сломленным, потерявшим корону человеком. «Я забрала у него все. Пусть кривится сколько его душе угодно».

– Робарт, – твердо сказала она, не поклонившись в ответ. Накидка стелилась за ее спиной, на полу тронного зала рычал лев. – Мудро с вашей стороны преклонить колени.

Свергнутый король вздрогнул, ему очень хотелось встать. Его губы двигались, челюсти сжимались и разжимались. Но он понимал, что лучше сдержаться, поэтому медленно опустился, старые кости хрустнули, когда он упал на одно колено.

– Моя королева, – хрипло сказал он, жестом указывая на трон. Его отвращение сменилось стыдом, когда Эрида поднялась по ступеням, оставив сломленного Робарта внизу.

Обитый темно-красным бархатом трон Мадренции украшали жемчуг и серебро. Роскошный, но не внушительный, бояться было нечего. Эрида опустилась на него и медленно выдохнула, прогоняя неудачи всех мужчин, которые восседали здесь до нее.

«Вот она я, сижу на другом троне, ношу вторую корону. Женщина, и никто другой».

Остальные в зале опустились на колени, Таристан и ее собственные придворные, а также лорды и леди Мадренции. Они сделали это менее охотно, чем их король, и явно стремились поскорее закончить дело с этим завоеванием. Эрида не могла их винить. Она устала от одной только мысли о том, что придется оценивать их преданность.

Но дело требовало безотлагательного решения.

Эрида пошевелила пальцами, жестом приказывая всем встать.

– Я выслушаю ваши клятвы верности, – решительно заявила она, сложив руки на коленях. Словно ястреб, она окинула взглядом собравшихся в зале, уже зная несколько имен самых влиятельных дворян Мадренции. – И мне нужно кресло для моего супруга, принца Древнего Кора.

Лицо Таристана оставалось бесстрастным, но Эрида видела, насколько он доволен ее словами, это отразилось в развороте его плеч, решительном движении рук и неторопливой, но уверенной походке хищника, он наводил на всех больший страх, чем любой рыцарь, присутствующий в зале.

Самообладание Робарта дало трещину.

– Этот монстр, не моргнув глазом, убил моего сына, – прорычал он, со сжатыми в кулаки руками подходя к подножию возвышения. Несмотря на отсутствие разницы в росте с Таристаном, он все равно казался намного меньше, слабое подобие короля. Совершенно не тронутый услышанным Таристан остановился в ярде от Робарта. Подобная реакция еще больше разозлила короля, из-за чего его лицо покраснело.

– Как вы смеете стоять здесь, среди нас, – зашипел он. – Неужели у вас нет совести? Нет сердца?

Сидящая на троне Эрида не пошевелилась. Она быстро окинула взглядом зал и стоявших в стороне мадрентийских вельмож. Они разделяли отвращение своего короля, а некоторые даже его горе. На мгновение Эриде стало любопытно, со сколькими придворными успел переспать очаровательный принц Орлеон до того, как встретил свою смерть.

Хотя это не имело никакого значения. Орлеон был дураком, гораздо более полезным в качестве трупа, чем живого принца.

– Смерть вашего сына и смерти людей в Рулайне спасли ваши жизни, – холодно сказала Эрида.

Она говорила правду, и все понимали это, даже Робарт. Падение Рулайна пронеслось над континентом грозовой тучей, новость о его проигрыше распространилась по Варду, о ней кричали на улицах и сельских дорогах.

– Спасли нас… от такой низкой вещи, как голод, – дрожащим голосом выдавил Робарт. – Все в Варде только и твердят об этом. Лев Галланда проснулся, и он голоден. Ни одна армия в Варде не сравнится с армией Эриды, и она станет императрицей всего мира, а принц Древнего Кора поможет ей в этом. Любой ценой, неважно, сколько крови прольет она и ее армии.

Он не упомянул кое-что еще, прозвучавшее между строк. Эрида чувствовала его ужас, ощущала его по шепоту, преследовавшему их всю дорогу от Рулайна. Она слышала его на дороге и на улицах, а теперь видела этот страх на лице Робарта и лицах его молчаливых придворных.

«Королева Эрида руководит армией мертвецов».

– Вы закончили? – спросила она, окинув взглядом поверженного короля.

Робарт отвел взгляд от Таристана, опустил голову и медленно отошел в сторону.

Даже если в душе старого короля еще горел огонь, теперь он затухал, оставляя лишь пепел.

В углу комнаты появилась пара слуг, они несли богато украшенное кресло. Когда кресло оказалось на возвышении, Таристан поднялся, заняв свое место рядом с Эридой.

Взгляд Робарта метался между королевой и ее супругом, его глаза увлажнились, но он промолчал.

– Робарт, вы поступили мудро, сдавшись. – Эрида провела рукой по подлокотнику своего нового трона, замечая, что прохладный камень и жемчуг были вырезаны в виде жеребца. – Сделает ли то же самое ваша дочь?

Король побелел.

– Моя…

Упоительная жажда мести наполнила сердце Эриды.

– Принцесса Мадренции, после смерти Орлеона ставшая вашей единственной живой наследницей, – стальным тоном заявила она. От нее не ускользнул страх, охвативший собравшихся в зале придворных. Как и гордость, отразившаяся на лицах Торнуолла и Харрсинг. – Я не вижу ее здесь. Ее зовут Маргерит, верно? Должно быть, ей уже исполнилось пятнадцать.

– Да, Ваше Величество, – проскулил Робарт, падая на колени.

Эрида изучала многие предметы, но лучше всего усвоила политику и историю. Она знала, как рискованно потерять наследника и как опасно недооценивать молодую женщину.

– Мне было столько же, когда я взошла на трон, – продолжала королева. – Где она?

Робарт поднял дрожащие руки, как бы защищаясь от удара.

– В адаленском монастыре, недалеко от Пенналайна. После смерти ее матери я решил, что там она получит лучшее образование. Она тихая девочка и не станет претендовать на корону, вам не о чем беспокоиться…

Эрида прервала его, пренебрежительно взмахнув рукой, ее изумруд сверкнул в тусклом свете.

– Уверена, что вам очень хочется увидеть ее снова. Чтобы вы оба прожили остаток своих дней в тихом месте.

– И где же это место? – хрипло спросил Робарт. У него не было сил даже изображать страх.

Торнуолл махнул пальцем, безмолвно отдавая приказ своим рыцарям. Они выпрямились, выхватили мечи и встали по бокам от старого короля. Робарт едва заметно вздрогнул и устало вздохнул.

– Не могу представить себе более тихого места, чем тюремная камера. – Эрида бесстрастно наблюдала за тем, как уводят Робарта. Он не сопротивлялся, и она посмотрела на его придворных, оценивая их реакцию. Лишь несколько человек выглядели потрясенными, меньше, чем она ожидала. – Я не стану завоевывать королевства, чтобы потом потерять их из-за лицемерных королей и сбежавших принцесс. Не буду строить великую империю только для того, чтобы после ее разрушила гражданская война.

Сидевший в своем кресле Таристан издал еле слышный звук. Эрида лишь бросила на него предупреждающий взгляд.

– Нас ждет долгий день, – прошептала она сквозь стиснутые зубы. – Не стоит еще больше усложнять его.

Его губы дрогнули, и он поднял руку, прикрывая рот.

– Не проще ли казнить их всех?

Сначала Эрида хотела закатить глаза. Но она поймала себя на мысли, что неспешно обдумывает этот вариант. Было трудно забыть случившуюся в Рулайне резню, у нее до сих пор сводило живот от воспоминаний. «Но такая кровавая расправа позволила нам добиться капитуляции страны. Поможет ли убийство мадрентийских придворных завоевать мир?» – Королева медлила, не дрогнув под пристальным взглядом Таристана.

Осторожное прикосновение к руке вывело ее из задумчивости. Эрида повернулась и увидела, что рядом стоит леди Харрсинг, второй рукой сжимающая трость. Ее испещренное морщинами лицо выражало беспокойство, потускневшие глаза смотрели на Эриду. Нитка с изумрудами покачивалась на шее, двигаясь в такт с движением горла. Она натянуто улыбнулась, а затем склонила голову перед Эридой и Таристаном.

– Ваше Величество, вы заставили их бояться, – прошептала она, продолжая держать королеву за рукав.

Прикосновение было легким и нежным, Эрида едва почувствовала его. Будь на месте Беллы Харрсинг кто-то другой, Эрида прогнала бы его, но даже Львиная гвардия знала, что пожилая придворная дама обладала особыми привилегиями.

– Продолжай, Белла, – сказала Эрида, положив руку на руку леди Харрсинг. На ощупь бледная, практически прозрачная кожа оказалась холодной.

Харрсинг придвинулась ближе. От нее пахло розовой водой.

– Они боятся вас, – повторила она.

– Мне не нужна их любовь, – с жаром возразила Эрида.

– Я говорю не о любви. Они никогда не полюбят нас. – Придворная дама покачала головой и с сомнением посмотрела на мадрентийцев, она потеряла в них веру, как и любая хорошая дочь Галланда. Понизив голос, она взглянула на Таристана. – Но они должны уважать вас. Позвольте им жить. Пусть они увидят, что вы за королева. Насколько вы превосходите тех слабых королей, которые раньше сидели на этом троне, тех, кто не делал ничего, только пил вино и писал стихи. – Пальцы Харрсинг сжались, ее хватка оказалась на удивление сильной. – Покажите им, что такое настоящая сила.

«Настоящая сила». Теперь Эрида чувствовала, как она бежит по ее венам, будто проистекая из трона под ней и короны на ее голове. Она казалась более соблазнительной, чем все, что королева знала раньше. Ей хотелось испытать больше этих ощущения, но еще сильнее она хотела сохранить это охватившее ее чувство.

Королева ободряюще сжала руку леди Харрсинг.

– Вы очень мудры даже для своих лет, Белла.

– У меня перед глазами крайне удачный пример, – ответила придворная дама, одарив ее своей обычной улыбкой.

Но взгляд Харрсинг оставался суровым и отчужденным, в блеклых глазах не было искры.

– Ваше Величество, вам не занимать целеустремленности и силы воли, – сказала она, выпрямляясь. Затем придворная дама снова посмотрела на Таристана, и Эрида заметила, как он напрягся. – Не забывайте об этом. Но если нужно, покоритесь, чтобы сохранить и себя и свою корону.

С этими словами леди Харрсинг побрела прочь, возвращаясь на свое место рядом с лордом Торнуоллом. Ее улыбка исчезла, на лице появилась лишенная эмоций маска, отточенная за многие десятилетия при дворе, и она опустила глаза на мраморный с жемчугом пол.

Таристан продолжал смотреть вслед Харрсинг, в его черных глазах сверкал знакомый красный блеск. Эриду одолели сомнения, неприятные, как прикосновение горячей руки к разгоряченному лбу. Но она быстро прогнала это ощущение. Белла Харрсинг была верна трону сильнее, чем кто-либо другой, и десятки раз доказывала свою преданность. Зал был полон врагов, но пожилая придворная дама не являлась одной из них.

И у них имелись гораздо более важные дела, чем раздумья о причинах поведения пожилой женщины.

Королева Галланда и Мадренции Эрида выпрямилась на своем троне и указала на ступени внизу.

– Кто преклонит колени первым?

Глава 18
Первые воспоминания

– Сораса —

Убийца чувствовала себя так, будто ее разрывает надвое. Сораса знала, что лучше не пробовать ни эль, ни вино, ни крепкую гожку принца. Она уже видела, как белый напиток обжигает дюжину глоток. Но она хотела забыться хотя бы для того, чтобы отвлечься от воспоминаний, кружащих в ее голове. В каждом человеке и в каждой тени она по-прежнему видела своих товарищей из Амхара. Ей постоянно казалось, что они мелькают то тут, то там, и каждый раз ее желудок сжимался. Даже у Осковко было лицо мертвеца, черты Люка затмевали его собственные.

Она моргнула, отгоняя видения и пытаясь сосредоточиться. Пир создавал много подходящих возможностей для убийц, и Сорасе это было известно лучше других. Она не раз использовала пиры и празднества для сокрытия убийств, ради выполнения своих контрактов извлекая пользу из хаоса.

Как раз теперь их окружал настоящий хаос.

Большой зал, всего несколько часов назад совсем пустой, был вычищен, в него притащили еще больше длинных столов и распахнули доселе закрытые ставнями окна. Каким-то образом, заполненный сотнями людей зал стал казаться больше. Здесь присутствовали трекийские дворяне: лорды и леди в изысканных нарядах, с заплетенными в косы волосами и бородами. У большинства мужчин на поясах висели обнаженные сабли, сталь сверкала с каждым сделанным ими шагом. Военный отряд Осковко состоял только из мужчин, как трекийских солдат, так и наемников, выходцев из всего Оллварда. Здесь можно было увидеть настоящую радугу лиц, начиная с джидийского лесоруба с молочно-белой кожей и заканчивая найронийским лучником с черной кожей и луком из черного дерева. Очевидно, в Трекии не возражали против оружия за столом во время ужина.

Большинство солдат сидели на длинных скамьях или скитались по комнате, как заблудившиеся шакалы. Некоторые дрались, обмениваясь ударами так же легко, как рукопожатиями. Сораса не обращала на них внимания. Трекийцы всегда были готовы ринуться в бой и всегда были не прочь попировать.

Все вокруг было уставлено тарелками с едой, на них громоздились жареные цыплята, соленая свинина и такое количество картофеля, какого Сораса никогда раньше не видела. У дальней стены стояли бочки с вином и элем, за которыми присматривал особо громкий трекийский солдат. На улице стемнело, но в помещении горело множество факелов и свечей, коптящих теплый воздух. Со всех сторон пахло алкоголем, мясом и несвежим дыханием, и Сораса поморщилась, когда они проходили через зал. Казалось, Корэйн, наоборот, все нравилось, ее глаза горели, в то время как Дом пробивался вперед, прокладывая дорогу сквозь толпу лейтенантов Осковко.

Короля Трекии нигде не было. Сораса размышляла, неужели Вальтик все еще с ним в его покоях, ухаживает за слепым правителем, напевая свои стишки и джидийские колыбельные. Вряд ли можно было представить более надоедливый способ времяпровождения.

Увидев, что в зале присутствуют и другие женщины, Сораса вздохнула с облегчением. Жены, знатные дамы, несколько женщин из лагеря в своих лучших платьях. Но ни одной воительницы. «Мы с Корэйн и Сигиллой привлечем не больше внимания, чем обычно, – подумала она. – По крайней мере, это касается нас с Корэйн».

Сигилла уже стояла среди мужчин, будучи на фут выше большинства из них, она легко выделялась в их обществе. Ее черные волосы отросли до ушей и теперь, спутанные, торчали в разные стороны. Она не надела платье, выбрав тунику и кожаный жилет, зашнурованный до шеи, а также зауженные штаны и свои старые коричневые сапоги. Осковко пил рядом с ней, в одной руке он держал рог с элем, в другой – стакан гожки. Долгая история отношений между Трекией и Темуридженом была написана кровью, но, благодаря поддержке принца, старые воины держались в стороне от охотницы за головами. По крайней мере, пока.

Корэйн обводила взглядом толпу, и Сораса поняла, почему она так делает. Девушка искала оруженосца и поворачивала голову туда-сюда, вглядываясь в море лиц.

– Он возле окон, – прошептала Сораса на ухо Корэйн.

Та ответила благодарной улыбкой и пошла прочь, пересекая зал, чтобы присоединиться к стоящему на возвышении Эндри. Стоило ей приблизиться, как оруженосец довольно улыбнулся и указал на что-то за открытым окном, внизу, в городе. Над ними возвышался пустой трон, в свете свечей белый известняк походил на старую кость.

Как и Корэйн, оруженосец привел себя в порядок, смыв дорожную грязь. Казалось, давно приспособившись к жизни при дворе, на пиру он один чувствовал себя комфортно. «Вероятно, размеры королевского двора Водина ничтожны по сравнению с тем, к чему привык он», – подумала Сораса, вспомнив Новый дворец в Аскале с его громадными залами.

– Оруженосец может с легкостью найти самое тихое место во время приема, – пробормотала Сораса, ее голос затерялся в шуме толпы.

Неслышимый для всех, кроме ушей бессмертного.

Дом посмотрел на нее через плечо, буравя испепеляющим взглядом.

– Сораса, неразумно подталкивать их друг к другу. И не думай, что ты должна весь вечер вертеться вокруг меня.

Она пожала плечами, подходя ближе к Дому. Он нахмурился, но ничего не сказал, снова сосредоточившись на Корэйн.

– Несмотря на твою вредность, ты, Древний, бываешь весьма полезен, – сказала Сораса, наслаждаясь шоком, отразившимся на его лице.

Дом посмотрел на нее сверху вниз.

– Ты уже попробовала вино, Сарн?

– Эти трекийцы не посмеют приблизиться к бессмертному принцу, – объяснила Сораса, игнорируя его выпад. – Я всего лишь пользуюсь преимуществом твоей длинной тени.

Она кивнула на окружавших их мужчин и женщин. Они обходили пару стороной. Судя по всему, Дома едва ли волновало подобное. Сораса гадала, обращает ли он внимание на смертных.

– Вот только они вряд ли знают, что опасность здесь представляешь ты, – проворчал Дом. – Не я.

– Самые добрые слова, которые ты говорил мне, Древний.

– Значит, теперь, когда ты меня слушаешь, повторяю… – Он наклонился к ней, глядя ей прямо в глаза. Свет факела мерцал в его зеленых глубинах. – Прекрати вмешиваться в отношения Корэйн и Эндри.

– Они пара подростков, вынужденных спасать мир или умереть, пытаясь. И неразлучны во время этого немыслимого путешествия. Поверь, мне даже не нужно подталкивать их друг к другу, – резко ответила она.

Дом вздохнул, отводя взгляд от окон.

– Полагаю, так и есть. Мне лишь хочется, чтобы Корэйн не была такой открытой, лучше скрывала свои эмоции.

– А мне – нет, – отозвалась Сораса, удивив даже саму себя.

Бессмертный резко повернулся к ней, его брови сошлись вместе.

– Ты не хочешь этого?

– У Корэйн нет необходимости что-то скрывать, – ответила Сораса, найдя слова только в тот момент, когда произнесла их. – Вместо маски она может показывать свое истинное лицо.

Ее щеки вспыхнули, и она пожалела, что у нее нет накидки с капюшоном. Тирийской вуали с золотыми монетами. Айбалийских теней и пудры. Подошло бы что угодно, лишь бы скрыть трещину в ее собственной маске. Сораса чувствовала, как разлом разрастается, с трудом скрывая все то, что она сдерживала. Дом посмотрел на нее сверху вниз, внимательно следя за выражением ее лица. Древнего трудно было назвать проницательным человеком, но он не был слепым. Она заметила, как в его глазах появляется сочувствие, та самая жалость, которую она видела на поляне, когда ее руки стали алыми от крови других амхара. Сорасе стало настолько противно, что она едва не бросилась прочь из зала. Ее пальцы дрожали, и ей захотелось схватить стакан гожки с ближайшего стола хотя бы для того, чтобы влить жидкость в глотку Домакриана и спасти себя от вечера, наполненного его мрачными взглядами.

Он открыл рот, и она приготовилась к допросу или, что еще хуже, услышать слова сочувствия.

– Ты лишь подталкиваешь их к разочарованиям, Сораса, – сказал Дом и отвернулся. Прозвучало как упрек. И как милость.

Сораса медленно сделала вдох, напряжение в ее груди ослабло.

– Может, тебе стоит перестать беспокоиться об их сердцах и вместо этого заняться своим собственным, – пробормотала она, окидывая его хитрым взглядом.

Как и Сигилла, он был крупнее большинства воинов в комнате и выглядел весьма эффектно. Благодаря Веретенному клинку на спине Дом казался суровее, чем раньше, и теперь больше походил на воина, чем на принца.

Бессмертный поежился под ее внимательным взглядом.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

Она ухмыльнулась и указала на комнату, махнув рукой в сторону скитающихся по залу придворных и солдат. Мужчин в искусно расшитых туниках. Дам в платьях, рукава которых были украшены длинными кружевами с изысканными золотыми и серебряными нитями, а волосы заплетены в традиционные трекийские косы. Проходя мимо, многие смотрели на Дома и не оставляли без внимания Сорасу, гадая, кто же они такие.

– Я насчитала в этой комнате по меньшей мере шесть человек, мужчин и женщин, – сказала Сораса, – которые с радостью составят тебе компанию ночью.

Во второй раз за этот вечер Дом смутился. Покраснев, он потянулся за маленьким стаканчиком гожки и залпом осушил его, а затем резко втянул воздух из-за обжигающего горло спиртного.

– Шесть, – наконец пробормотал он, явно потрясенный.

Сораса едва не закатила глаза. Несмотря на свои способности, Древний все еще был совершенно невежественен во многих вопросах, а самое главное, в понимании эмоций смертных. Она дернула подбородком, указывая на лордов и леди, стоявших по всему залу. Одна была намного смелее других, молодая женщина с рыжими волосами, молочно-белой кожей и такими же зелеными глазами, как у Дома. Не двигаясь, она стояла рядом и наблюдала за ним, словно змея. Терпеливо выжидая.

– Возможно, это твой последний шанс, – сказала Сораса, пожимая плечами.

Снова помрачнев, он прищурился и схватил еще один бокал с обжигающей горло жидкостью.

– У меня нет желания спать со смертной, не говоря уже о той, которую я никогда больше не увижу.

Сораса удивилась, когда Дом сунул ей в руку бокал с гожкой. Ее пальцы охотно сомкнулись вокруг него, но она не могла заставить себя поднести напиток к губам.

– Стоило догадаться, что ты весьма требователен к своим партнерам, – усмехнувшись, сказала она.

Дом тоже усмехнулся, его раздражение было практически осязаемым. Он снова больше походил на животное, чем на бессмертного, зубы казались слишком острыми в свете свечей.

– Я даже не буду пытаться сосчитать, сколько человек охотно присоединились бы к тебе этим вечером, – выдохнул он, не сводя глаз с толпы.

– Не стану принимать это за комплимент, – ответила она. – Половина этих мужчин, не задумываясь, трахнули бы и пень.

Сораса наблюдала, как он поморщился, скривив губы от отвращения. Такая реакция задела ее, она настолько крепко сжала бокал, что чуть не сломала стекло.

– Домакриан, я видела, как ты разрубал людей пополам, – рявкнула она. – Только не говори, что разволновался из-за нескольких бранных слов и пары дюймов кожи.

– Я едва ли взволнован, – четко возразил он и, будто желая доказать это, постарался принять безразличный вид. Но, как и Корэйн, ему не хватало практики в использовании масок. Его щеки все еще пылали, кожа вокруг шрамов порозовела.

– Будь осторожен с гожкой. – Сораса отступила на шаг назад, сделав реверанс лучше любого придворного. Затем быстро проглотила настойку. – Она действует незаметно.

Он зарычал ей вслед, но остался стоять на месте, позволяя толпе сомкнуться между ними. Гожка опалила горло, обжигая и одновременно с тем успокаивая. Сорасе захотелось еще, но она проигнорировала множество бокалов и вместо этого схватила кусок хлеба, а затем, практически не жуя, глотала его, пока пробиралась через толпу. Как и Дом, полный еды рот являлся весомой причиной избежать разговоров.

Из-за пролетевших мимо дерущихся солдат ей пришлось лавировать между столами. Два трекийских дворянина уперлись локтями в столешницу и сцепили руки, каждый пытался уложить руку противника на стол. Еще одна трекийская традиция.

Сораса чуть не подпрыгнула, когда Чарли с бокалом вина в руке возник у нее на пути. Ее желудок скрутило. Смотреть на него было все равно что смотреть в прошлое.

Чарли был одет в лучшую одежду, какую только мог предложить замок Воласка: жилет из золотой парчи поверх бледно-оранжевого шелка, сапоги на меху и блестящий медальон на шее. Недавно вымытые каштановые волосы теперь были распущены и завивались в районе лопаток, а лицо чисто выбрито после нескольких недель путешествия.

Это был тот самый Чарлон Армонт, каким она его помнила, когда встретила два года назад. Уже беглец и восходящая легенда. Ему едва исполнилось двадцать, а он уже стал лучшим фальсификатором половины королевств Варда, как уважаемым, так и представляющим угрозу из-за своего дара.

Она даже отчасти ожидала, что вот-вот из толпы выскользнет Гарион, к поясу прикреплена шпага, а на лице полуулыбка, предназначенная только для Чарли. Убийца из Гильдии и падший жрец представляли собой опасную пару, смертоносные клинок и чернила. Но Гариона здесь не было. «По крайней мере, он не умер вместе с остальными, и его труп не остался лежать на корм воронам».

Сораса была рада этому. Как и, она точно знала, падший жрец.

Чарли нахмурился, встретившись с ней взглядом.

– Что-то случилось? – спросил он, своим вопросом вернув ее в реальность. Тронувшая его губы улыбка дрогнула.

Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания.

– Ничего.

Но Чарли наклонился ближе и коснулся бокалом ее плеча.

– Никакой выпивки?

– Пока нет. Я должна быть начеку. – Сораса еще раз внимательно осмотрела комнату, в каждой тени могла таиться потенциальная опасность. Ничто не ускользнуло от ее внимания. – Хочу быть готова, если появятся новые амхара.

Улыбка Чарли исчезла. Даже в свете факела его круглые карие глаза стали невероятно темными. Он медленно сделал глоток вина, но не для того, чтобы насладиться вкусом, а чтобы собраться с мыслями.

– А если из тени появится Гарион? – спросил он слишком тихим, сдавленным от эмоций голосом. – Что тогда?

Сорасе захотелось забрать у жреца бокал и осушить его. Но вместо этого она продолжала стоять на месте, выдерживая его напряженный взгляд.

– Не думаю, что это мой выбор, – пробормотала она, в душе молясь, чтобы этого не случилось. – Скорее он принадлежит тебе.

Падший жрец допил вино. Он изучал пустой бокал, позволяя граням поймать мерцающий свет. Между его пальцами заиграла радуга, а глаза устремились куда-то вдаль. Сораса знала, о чем именно он думал.

О другом месте, в другой жизни.

Чарли стиснул зубы.

– Полагаю, это лучшее, на что я могу надеяться.

– Надеяться, – фыркнула Сораса. Она выдавила улыбку и толкнула его плечом. – Ты начинаешь говорить как Корэйн и Эндри.

На лицо Чарли вернулась улыбка, едва заметная и сдержанная. Но все же она была там. Он прижал руку к груди и закатил глаза.

– Сарн, ты ранишь меня в самое сердце.

* * *

Благодаря тому, что она несколько раз толкнула плечами встречавшихся на пути людей и шире расставляла локти, Сорасе наконец удалось пробраться сквозь толпу, окружавшую стол принца. Сегодня Осковко надел свою корону – украшенная плетением полоска из старого железа и меди. Волчий мех исчез с его плеч, его сменила черная шинель и кожаные штаны. По всей длине рукавов тянулись белые волки, расстегнутый воротник показывал верхнюю часть груди, ключицы и толстую золотую цепь. Принц сидел на столе, поставив ноги в тяжелых сапогах на скамью, вокруг него стояли лебезящие солдаты из военного отряда. Сигилла все еще сидела за столом принца и держала в руке массивную кружку эля, медленно потягивая напиток. Что было совсем не похоже на ее обычную манеру поведения.

– Все в порядке? – поинтересовалась Сораса, вставая рядом с ней и с беспокойством глядя на эль. Сигилла вздохнула и поставила локти на стол. Охотница за головами провела рукой по черным волосам, концы которых закрывали один карий глаз.

– Молодые мужчины не верят, что женщины умеют сражаться. А некоторые старики слишком хорошо помнят войны с моей страной. – Она пожала плечами. – Не говоря уже о том, что они все пьяны. Нам повезет, если вечер не закончится потасовкой.

Сораса понизила голос.

– Я бы поставила на тебя.

– Даже я знаю, что, побив этих солдат, я рискую потерять нашего единственного союзника, – ответила Сигилла, заставляя себя сделать глоток. Ее взгляд блуждал по столу. Солдаты принца смотрели на нее, в их напряженных взглядах читалось как восхищение, так и отвращение. – Но нам предстоит ехать с этими людьми, сражаться с ними плечом к плечу. А как, если они не верят ни в мой топор, ни в твой кинжал? Ни в Корэйн?

В этот момент Осковко закончил рассказывать какую-то грубую шутку, и его люди разразились хохотом. Они дружно подняли бокалы, поднимая тост за своего принца. Он тоже поднял свою кружку и многозначительно кивнул Сигилле. Она натянуто улыбнулась в ответ.

– По крайней мере, принц делает все возможное, чтобы сгладить острые углы, – сказала Сораса, когда он вернулся к своим рассказам, каждый из которых отличался все большим хвастовством.

Сигилла потянулась к своему элю и прищурилась.

– Он пытается.

Мужчины вокруг них были любимцами Осковко. Насколько Сораса могла судить, всего несколько дворян, но все солдаты, доказавшие свою ценность на поле боя и в военных лагерях. Суровые седые мужчины с покрасневшими от выпитого лицами, усеянными шрамами руками и нервно бегающими глазами. Они напоминали ей волков на одежде Осковко и на его замке. Выносливые, дикие, но сплоченные. И верные своему вожаку.

– Трекийцы уважают силу. Победу, – сказала убийца, наклоняясь ближе к Сигилле. – Пусть молодые узнают, насколько ты сильна. А старые увидят в тебе союзника.

Убийца за головами вопросительно выгнула бровь.

– И как нам удастся провернуть такое?

– Может, тебе стоит сразиться с половиной присутствующих, – сказала Сораса. Обрадовавшись этой мысли, она почувствовала, как на ее лице появилась искренняя улыбка. – По-своему.