Текст книги "Оллвард. Разрушитель клинка"

Глава 21
Усни, и тебе приснится смерть

– Домакриан —

Опасность в виде дракона черной тучей нависла над их головами, словно это был сам монстр.

Колонна оставила позади выжженый кратер, ропот пробежал по военному отряду Осковко. Солдаты одновременно и боялись, и радовались перспективе встречи с драконом. Чего нельзя было сказать о большинстве Соратников, и только Сигилла, похоже, горела желанием испробовать свой топор против драконьего огня.

– Что ты знаешь о них? – спросила Сораса, пока они ехали дальше. Ее голос был достаточно низким, чтобы затеряться среди топота копыт и пустой болтовни. В глазах амхара светилось редкое беспокойство, а темные брови были сведены вместе.

Дом медлил с ответом и бросил взгляд на Корэйн. На ее плечах и так лежала тяжелая ноша, ему не хотелось взваливать на них еще и возможную встречу с драконом. К счастью, она была занята разговором с Чарли, они склонились над какими-то каракулями на пергаменте.

Амхара проследила за его взглядом.

– Если не хочешь говорить, пусть. Но если ты умрешь, не рассказав мне, как победить дракона, держу пари, что тоже долго не протяну. А мне бы этого очень не хотелось.

Дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы бессмертного, он боролся с улыбкой и старался сохранять хмурый вид.

– На этот раз ты переоценила меня, амхара, – пробубнил он. – Я не присутствовал при смерти последнего дракона.

– Бесполезный бессмертный, – отругала его она, но оскорбление не причиняло боль, во взгляде не было и следа злости.

Его горло сжалось.

– Однако я помню то время. – В медных глазах вспыхнул огонь.

– Тварь пала около трехсот лет назад и унесла с собой многих бессмертных. Часть сгорели, кому-то переломали кости, кого-то раздавили. – Каждое слово ощущалось как крошечный порез, более глубокий, чем шрамы на его лице. – Я не знаю, какой конец постиг моих родителей, но знаю, что они не выжили. Лорд Траям и принцесса Катриона, затерянные среди скал и моря.

Сораса лишь не моргая смотрела на него своими тигриными глазами.

– Сейчас я едва могу вспомнить их лица, – прошептал он, его голос затих. «Седые волосы, зеленые глаза. Молочно-белая кожа. Его меч. Ее лук. Вернулись лишь их мантии, сгоревшие почти дотла».

Но эта старая рана давно зажила. Жить с ней было гораздо легче, чем с другими.

– Я помню, как вернулись воины, их возглавляла правительница Айоны. Я был ребенком, и Изибель взяла меня к себе, чтобы вырастить сына своей сестры как своего собственного. – Теперь печаль сменилась гневом. Когда-то его тетя умела обращаться с мечом, но не теперь. И ее трусость могла обречь Вард на гибель.

– Она рассказывала мне истории о том дне. Как двигался дракон. Описывала жар от его пламени. Они перерезали ему крылья, используя стрелы и баллисты, а также осадные приспособления. Любое доступное оружие, чтобы заставить его опуститься вниз, достаточно близко, чтобы вонзить копья в его украшенную драгоценными камнями шкуру и охваченное огнем сердце.

Сораса опустила подбородок.

– Сначала крылья, поняла, – сухо сказала она. Щелкнув языком, амхара заставила лошадь ускориться и поскакала вперед сквозь колонну.

Оставшись один, Дом испытал облегчение. Он был твердо уверен, что убийца не ведала, что делать со страхом и как проявлять сочувствие. По крайней мере, он понимал подобную растерянность.

Бессмертный не сводил глаз с неба и постоянно прислушивался, его внимание было направлено вдаль, так что он едва замечал, как они двигаются дальше в предгорья. Миля за милей пролетали в спокойствии, и страдали лишь его нервы, а не несчастное хрупкое сердце. Погода тоже помогала. В прошлый раз, когда он ехал по этому пути через пышные зеленые леса, наполненные пением птиц, была весна. Теперь же поросшие деревьями холмы были серыми, ветви деревьев напоминали скрюченные пальцы, и только высокие сосны оставались вечнозелеными. Сухие листья хрустели под копытами лошадей, а пронизывающий ветер пах снегом и гнилью. Все было не так, как прежде, и Дом был рад этому.

Но стоило ему ослабить бдительность, как воспоминания вернулись, медленно, но неотвратимо. Фигуры вокруг него менялись, их силуэты двигались. Сораса стала Маригон или Роуэнной, черные волосы – рыжими, бронзовая кожа побелела, коричневая кожа сменилась чешуйчатой пурпурной кольчугой. Место Сигиллы позади него занял лорд Окран из Кейсы, возвышающийся в белых стальных доспехах с орлом на груди, его белая, похожая на полумесяц улыбка сияла на черном лице. Осковко, Чарли, другие трекийские солдаты и наемники – все исчезли. Даже Корэйн, которая и так была очень похожа на своего отца. Вместо ее лица он видел суровое лицо Кортаэля, тонкие губы растянулись в привычной для него мрачной улыбке. Его лицо было таким, каким Дом помнил его не в храме, а дома, в Айоне. До кровопролития, до резни. До того, как его холодное изуродованное тело оставили лежать на земле. Дому захотелось протянуть руку и коснуться руки друга, чтобы проверить, так ли реальны воспоминания, какими кажутся.

Он сдержался, крепко сжимая поводья так, что кожа потрескивала в его хватке. Собрав волю в кулак, он снова посмотрел в небо, ища в серых облаках тень дракона.

– Уже близко, – послышался тихий голос рядом с ним.

Дом повернулся и с удивлением посмотрел на сидящего в седле Эндри. На мгновение ему показалось, что оруженосец тоже был воспоминанием. Но в карих глазах виднелось слишком много боли, причиной которой, как и в случае с Домом, стал наполненный воспоминаниями пейзаж. Эндри устремил взгляд на деревья, на его обычно добродушном лице отразилась непривычная для него ненависть.

Дом неохотно осмотрел окружающую их территорию. Пологий склон холма, по которому они поднимались, горы поблизости. Отголоски протекающей в отдалении реки, Зеленого Льва, которая в это время года была неглубокой и спокойной. Все казалось знакомым, но неподходящим, как старое пальто, ставшее слишком тесным.

Собравшись с духом, бессмертный вывел свою лошадь из колонны. Он знал, что этот момент наступит, и ненавидел его.

– Я проведу разведку и осмотрю территорию храма, – сказал он. – Чтобы узнать, с чем мы можем столкнуться.

Скачущие среди воинского отряда Соратники повернулись и посмотрели на него, их лица походили на ярко светящие фонари.

Эндри последовал за Домом и схватил его за руку. Оруженосец покачал головой, понизив голос.

– Возьмите с собой Сорасу.

– Сораса не знает, чего ожидать, – ответил Дом, хотя ему хотелось согласиться на это предложение. Убийца определенно была достаточно умелой и могла подкрасться к нескольким безмозглым скелетам, вернувшись из этой схватки живой.

Оруженосец сжал челюсти и погнал свою лошадь вперед, подстраиваясь под темп Дома.

– Тогда я. Позвольте мне отправиться с вами.

Но Дом протянул руку и щелкнул языком, останавливая коренастую лошадь Эндри.

– Туда должен отправиться я, – произнес бессмертный, хотя его сердце сжималось от ужаса, и он попытался подавить страх. – Оставайся с Корэйн, – добавил Дом, зеленые глаза метнулись к ней. Она наблюдала за ними, ее лицо исказило беспокойство. – Следи за небом и ветром. Если дракон окажется рядом, все быстро изменится.

Еще одна лошадь вышла из строя и присоединилась к мужчинам. Сораса зыркнула на них и откинула меховой капюшон, короткие волосы упали ей на лицо.

Она усмехнулась, глядя на Дома.

– И куда это ты собрался?

Бессмертный отвернулся, едва взглянув на нее. Было проще продолжать двигаться вперед, чем остановиться и дать Сорасе шанс присоединиться.

– Отсюда до храма полдня пути, – сказал он, заставляя лошадь ускориться. – Я вернусь как можно скорее. Как я уже сказал, следите за небом.

Сораса тихо зарычала.

– Дом…

Но он уже поехал прочь, лошадь под ним скакала галопом, поднимая осенние листья.

Через несколько миль Дом остановился, и его вырвало в ближайший ручей. Тыльной стороной ладони он вытер рот и умыл лицо, позволяя ледяной воде вернуть его к жизни. Внезапная тяжесть надавила на грудь, как будто там лежал камень, и он с трудом дышал. Ему уже приходилось испытывать панику, но сейчас она грозила захлестнуть его, затуманивая зрение и замедляя реакцию. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вода немного помогла, и бессмертный снова задышал спокойнее, делая длинные вдохи и выдохи. Снова вскочив в седло, он сплюнул на землю, избавившись от оставшегося во рту кислого привкуса. К счастью, крепкий трекийский конь обладал кротким нравом и продолжил двигаться вперед, уверенно ступая копытами по каменистой почве.

– Домакриан, возвращайся домой.

При звуке этого голоса Дома словно пронзила молния. Он выпрямился, широко раскрыл глаза и оглядел лес в поисках любого признака магии своей тети. Уже несколько десятилетий он не видел ни одного послания и с трудом узнал магию. Казалось, что голос исходит из его собственного тела, а не из мира вокруг.

Но голос правительницы Айоны был легко узнаваемым.

– Изибель? – мысленно обратился он к тете.

Она ничего не ответила, но он почувствовал, как она слегка улыбнулась. Даже сквозь голые ветви он ощутил присущий ей аромат: запах дождя и тисов, мха, тумана и города из старого камня. Ароматы дома. Он едва не расплакался при воспоминании об этом.

– Мой любимый племянник, вернись домой.

Затем ее белая фигура мелькнула между стволами деревьев, всего лишь бледная тень, не успевшая полностью обрести форму. Нахмурившись, Дом погнал свою лошадь вперед. Боковым зрением он заметил ее лицо: длинный нос и насупленные брови, серые глаза, светлые волосы, ниспадающие в пустоту. Ее магия не могла связаться с ним здесь. То ли он находился слишком далеко, то ли Веретено неподалеку было слишком сильным. Тетя существовала лишь в виде отголосков. И даже так едва не уничтожила его.

– Я не могу, – ответил он, бедрами сжимая лошадь. Зверь ответил ему, ускорившись. Но он не смог убежать от послания, оно неслось рядом с ними, слабая дымка, видимая лишь мельком.

Ее голос дрожал, как и образ.

– Связи между мирами становятся все тоньше. Оллвард падет.

– Нет, если я смогу хоть что-то сделать. – Дом нахмурился, вглядываясь в деревья. Он не видел ни трупов, ни скелетов, ни треклятого войска Пепельных земель. Он даже не чувствовал их запах. Холм под ним неуклонно поднимался, а на другой стороне виднелась проклятая поляна.

– Это наш шанс вернуться домой. Найти Перепутье. Открыть все нужные двери.

Дом зарычал от отчаяния. Много месяцев назад его тетя использовала тот же аргумент в тронном зале Тиармы.

– Вы умрете в попытках осуществить задуманное, – подумал он, – и своими глупыми надеждами обречете всех нас на гибель.

Выражение лица Изибель изменилось, она ахнула, разрываясь между рыданиями и усмешкой.

– Где Рия? Где моя дочь?

Дом вздрогнул, натягивая поводья. Лошадь замедлилась, холодок пробежал по спине бессмертного, а пальцы застыли. Страх сковал его сердце, сравнимый лишь с ужасом в голосе тети.

– Я не знаю.

В глазах Изибель мелькнуло отчаяние.

– Я не могу найти ее. Она с тобой?

Каким бы далеким ни была магия тети, он чувствовал ее терзания даже в послании. Чувство отражало его собственную боль, когда он впервые за много недель подумал о своей кузине. Он попытался вспомнить ее в тот день в Айоне, гордую бессмертную принцессу в зеленых доспехах, у ног которой лежал весь мир. Дом надеялся, что она еще жива. Давившая ему на грудь тяжесть увеличилась в десять раз, а горло сжалось.

– В этом мире просыпается зло, – голос тети отозвался эхом, отдаляясь все дальше. – Я чувствую его приближение.

Дом мысленно потянулся к Изибель, желая, чтобы она осталась. Послание не приближалось, задерживаясь среди деревьев, вне пределов его досягаемости.

– Зло уже здесь, миледи, – возразил он, направляя на нее всю свою ярость и отчаяние, надеясь, что магия сможет донести его чувства до правительницы. Он подумал о драконе, летающем где-то в Варде. И Таристане, представляющем еще бо2льшую опасность. – Вы помогли ему появиться еще много лет назад, когда сделали одного брата принцем, а другого оставили, позволив превратиться в монстра. И все ради чего? Надежды на старую империю? Возрождение Кора? Пути к Найденному Глориану?

Неким образом он почувствовал, как Изибель вздрогнула.

– Вам стыдно, миледи? Вы это заслужили.

Даже при мысли об этих слова Дому хотелось забрать их обратно. Даже если он говорил правду. Из-за решения Изибель Таристан выбрал страшный путь. Если бы не она, возможно, он никогда бы не стал марионеткой Того, Кто Ждет, грубым орудием короля демонов. Ее решение, каким бы незначительным оно ни казалось, обрекло мир на гибель.

– Но вы можете помочь остановить то, что начали, – подумал он и снова потянулся к ее магии, пытаясь удержать ее. – Положите ветку, возьмите в руки меч.

Послание пропало, свет правительницы исчез за деревьями.

– Я не могу. – В его голове раздался голос тети, с каждой секундой звучащий все тише. – Домакриан, твое время на исходе. Возвращайся домой.

– Нет, – прошептал он вслух, надеясь, что она все еще слышит его. Это слово могло стать последним словом в его жизни.

Холм возвышался, неподалеку стоял храм. Аромат Айоны исчез, остался запах зимнего леса и какой-то гнили, похожей на запах болезни.

Дом соскользнул с лошади и взял в руки меч, старая мантия все еще лежала на его плечах. Когда магия Изибель покинула его разум, он ощутил внезапную пустоту.

Вместо этого он подумал о Рие, имя кузины снова и снова звучало в его голове. У бессмертного не было магических способностей, как и у нее, но он все равно попытался связаться с ней, направляя свои мысли в ту местность, где она могла бы находиться. «Изибель не могла связаться с ней», – понял он, и эта новость пугала. Либо она оставалась где-то слишком далеко под защитой какой-то непонятной ему магии, либо она вообще находилась за пределами мира. «Мертвая». Ему не нравилась подобная перспектива. Но он не собирался бросать свою кузину и никогда не смог бы смириться с этим.

Дом привязал поводья лошади к дереву у подножия холма, подальше от всего, что могло быть на другой стороне. Теперь он использовал свои воспоминания о храме вместо того, чтобы бежать от них. Он старался не думать о телах своих павших товарищей, а вспоминать территорию, которая ждала его впереди.

Бессмертный шагнул в пожелтевшую траву, нащупывая опору на грязном холме. Том самом холме, на котором много месяцев назад стоял Эндри и охранял лошадей. Дом знал, что над поляной возвышался холм, а на противоположной стороне стоял храм. Старый храм из белого камня, много веков назад построенный руками видэров и теперь потрескавшийся. Доносившийся из единственной колокольни глубокий звон напоминал удары молота. Сейчас колокол молчал, но Дом знал, что все может быстро измениться.

Несмотря на необходимость оставаться вне поля зрения, он двигался быстро, не издавая ни малейшего шума. В конце концов, в его жилах текла кровь Глориана, он был одарен выдающейся ловкостью и скоростью, а также отлично развитыми органами чувств. Даже испытывая страх, он представлял опасность для любого врага, которого мог встретить на своем пути.

А их могло быть много.

Дом протиснулся между серо-коричневыми стволами и колючими ветками, его айонская мантия сливалась с красками осени. Даже золотистые волосы бессмертного не выделялись на общем фоне – они были того же оттенка, что и подлесок из увядающей травы и опавших листьев. Он присел, а затем лег на живот, чтобы проползти вперед и заглянуть за край холма.

Все это время Дом тихо молился, чтобы не увидеть знакомые тела, гниющие в доспехах Львиной гвардии или видэрийских накидках.

Аромат смерти казался подавляющим, от него слезились глаза. Дому хотелось развернуться и убежать, и вместе с тем никогда больше не двигаться, оставшись на этом самом месте. Лишь благодаря решимости ему удалось пересилить свой страх. А еще благодаря обещанию отомстить. Из-за этого Веретена умер Кортаэль. Лишь Домакриан мог убедиться, что его смерть была ненапрасной.

Храм остался таким, каким он его помнил, белые стены и белые колонны, пустая колокольня хранила молчание. Но ступени были покрыты коркой, окрашенной в цвет ржавчины. Дом знал, что это засохшая кровь. Трава на поляне исчезла, ныне вытоптанная тысячами ног. Все тела, которые могли лежать там, давно исчезли, рассыпавшись в прах. Почему-то так Дому казалось даже хуже, знать, что Соратники полностью уничтожены и от них не осталось даже костей.

Он проследил путь армии на другой стороне поляны, глядя на дорогу паломников, по которой много месяцев назад прошел Таристан. Дом вспомнил, как впервые увидел его, уверенно идущего мимо деревьев, и мерзкого Красного Мага рядом с ним. Теперь они оба были далеко, вместе с основной частью армии Пепельных земель.

Но Веретено осталось на месте, и его охраняли.

Дом почувствовал знакомый гул портала, воздух вибрировал, подтверждая его существование. Кожу бессмертного покалывало, волоски на затылке встали дыбом. Он не знал, ощущала ли то же самое армия мертвецов.

Трупы странно вышагивали в такт друг с другом, обходя храм неприступной стеной из железа и костей. Они шли по десять человек в ряд, медленно, но уверенно двигаясь вперед. Лишь несколько мертвецов с не до конца разложившейся плотью оставались вне колонны. Большинство сгнили до костей, которые теперь дребезжали, закованные в ржавые доспехи. Пока Дом наблюдал за шествием, один из них потерял конечность: сухожилие в районе плеча порвалось. Сдерживая очередной приступ паники, Древний стиснул зубы и принялся считать так быстро, как только мог.

* * *

– Больше тысячи.

Хотя храм был в десяти милях позади, Дом все еще чувствовал исходящий от мертвецов гнилой запах.

Он стоял лицом к костру и смотрел на пламя, позволяя танцующему свету успокоить охваченный паникой разум. Было легко забыться в прыгающих всполохах красного и желтого. Легче, чем встретиться взглядом со своими Соратниками и Осковко – они окружили его в ожидании новостей. Принц Трекии, выглядящий еще внушительнее в своих черных мехах, сцепил пальцы и задумчиво приподнял одну бровь.

Остальные члены его боевого отряда расположились среди деревьев и устраивались на ночлег в последнюю ночь перед наступлением. Воины привыкли спать без удобств и ни на что не жаловались. Дом не мог смотреть и на них. Ему не нужны были лишние призраки.

Корэйн обвела взглядом значительное количество солдат и наемников, изучая лес. Она не знала, каково это – нести такой вес.

– А сколько нас? – спросила она, глядя на Осковко.

Принц скривил губы.

– Три сотни.

Она стиснула зубы.

– И еще семь.

– И еще шесть, – резко возразил Дом. – Ты не станешь участвовать в битве.

Чарли вскинул брови и поднял испачканный чернилами палец.

– Вообще-то четыре. Вряд ли я смогу помочь вам в этом хаосе. И я не видел Вальтик с тех пор, как мы покинули Водин.

Дом шумно выдохнул, чувствуя, как непроизвольно дернулся его глаз. Ведьма постоянно куда-то пропадала, и никто из них не замечал, когда это происходило.

– Она появится, – пробормотала сидящая на камне Сигилла. Темурийка согнула мускулистую руку, и Осковко ухмыльнулся. Очевидно, воспоминания об их поединке были еще свежи в его памяти.

Корэйн не слушала их и поднялась с земли, оказавшись перед Домом. Она напоминала очень раздраженного кролика.

– Какой смысл во всех этих тренировках, если мне нельзя сражаться вместе с остальными? – возразила она.

Забыв о хороших манерах, Дом наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза, и зарычал.

– Какой смысл остальным сражаться, если ты умрешь, Корэйн?

Она отпрянула, пораженная его резким тоном. Он тут же пожалел о своей выходке.

– Прошу прощения, но я против проявлений храбрости, – вздохнул бессмертный, дотрагиваясь до ее плеча. – Ничем хорошим это не заканчивается.

Корэйн нахмурилась и снова села.

Находившаяся по другую сторону костра Сораса подняла свою чашку.

– Самые разумные твои слова, Древний, – усмехнулась она, а затем сделала большой глоток, смакуя вино. Осковко сразу же налил ей еще из своего бурдюка, явно радуясь, что его усадили между убийцей и охотницей за головами.

А вот Дома это раздражало, хотя он не мог сказать почему.

– Вышел ли оттуда кто-то еще? – спросил Эндри, наклоняясь вперед. Он один знал, насколько ужасная опасность ждет их впереди, волнение, написанное на его лице, отражало то, что испытывал сам Дом.

Бессмертный покачал головой. Косы, которые он заплел еще в замке Воласка, распустились, и теперь золотистые волосы свободно струились по плечам.

– Нет. Двери в храм были открыты настежь, Веретено все еще там, но я ничего не видел. – Он изо всех сил старался сообщать факты, не вспоминая о том, как выглядит то злосчастное место. – Я думаю, большинство воинов Пепельных земель разошлись, основная часть их сил сейчас с Таристаном на юге.

Осковко ухмыльнулся, его зубы блеснули в свете костра.

– Я готов рискнуть.

– Тысяча мертвецов – не повод для насмешек, – пробормотал Эндри, забывшись. Он быстро склонил голову. – Ваше Высочество.

Принц только отмахнулся от него.

– Я насмехался и над кое-чем похуже, – похвалился он. – Мои люди – чистокровные бойцы, все до одного. В Варде не сыскать лучших воинов.

Из леса доносились храп, звуки отрыжки и другие сомнительные шумы, издаваемые несколькими сотнями трекийских солдат.

Сораса фыркнула в свою чашку.

– Что-то я сомневаюсь, – сказала она, и Дом с ней согласился.

Осковко проигнорировал подначку, его ухмылка стала шире.

– Я имею в виду, нет лучших воинов, которые готовы сражаться рядом с вами.

– Мысль ясна, – пробубнила она.

– Мы на лошадях… это еще одно преимущество, – вскрикнула Корэйн, снова вскакивая со своего места.

Дом едва не усадил девушку обратно. Присущие ей азарт и упрямство могли стать причиной ее погибели, особенно здесь. Он неспешно наклонился и сел перед огнем. Даже бессмертным приходилось иметь дело с усталостью, и Дом, несомненно, ощущал ее.

Совершенно не смущенная таким поворотом Корэйн осталась стоять. Огонь плясал за ее спиной, подсвечивая силуэт.

– Армия мертвецов не сможет противостоять кавалерийской атаке.

– У них есть копья, – устало ответил Дом, проводя рукой по лицу. Его пальцы касались шрамов, раны больше не причиняли боль.

– Но у них нет хозяина, – ответила Корэйн. Уперев руки в бока, она посмотрела на него сверху вниз. – Мертвецы следуют за Таристаном и Ронином, но их здесь нет. Они ведь безмозглые, я права? Мы, несомненно, сможем перехитрить несколько сотен ходячих скелетов.

Эндри нахмурился.

– Другие мыслили так же, как ты, – мягко заметил он.

Ее глаза превратились в две опасные щелочки, и она поджала губы.

– Я знаю, – вполголоса огрызнулась она. Затем снова обернулась к Дому, сверкнув глазами: – Домакриан, ты оплакиваешь моего отца. Не делай вид, словно я здесь ни при чем, будто я не знаю, что поставлено на карту.

Лицо Дома вспыхнуло, но не от жаркого костра. Он опустил взгляд, уставившись на собственные сапоги.

Корэйн не позволила ему отстраниться и вместо этого опустилась на колени, взяв его руки в свои.

Ее черные глаза сверкали, такие похожие на глаза Кортаэля.

– Я знаю, что тебе страшно, – с нежностью начала Корэйн. – Как и нам.

Он стиснул зубы.

– Это не одно и то же.

– Для горя нет меры, – возразила она, отпуская его руки. Бросив на него испепеляющий взгляд, девушка встала. – Завтра утром мы будем драться. И победим. – Она протянула ему руку раскрытой ладонью вверх и пошевелила пальцами, побуждая принять ее. – У нас нет иного варианта.

Державший в руке бокал вина Осковко рассмеялся.

– Если бы я не знал правду, подумал бы, что тебя воспитали волки, – сказал он, кивнув на Корэйн. – В моей стране это комплимент.

– Тот человек был гораздо хуже волков, – горько улыбнувшись, ответила она. – Ну? – добавила после, снова протягивая руку.

В большой руке Дома ее рука казалась теплой, очень маленькой и очень хрупкой. Но он все равно сжал ее и поднялся на ноги.

– Хорошо, Корэйн ан-Амарат, – согласился он, и улыбка девушки вспыхнула, как солнечный луч. Все, кто находился позади нее, улыбнулись, за исключением Сорасы. – Во сне я увижу сны о победе.

Но этой ночью Домакриан видел лишь сны о смерти.