Текст книги "Оллвард. Разрушитель клинка"

Глава 24
Колокол смерти

– Домакриан —

Каждый тяжелый шаг лошади бессмертного был подобен удару меча в сердце. Дом не знал, останется ли от него хоть что-то к тому времени, когда они доберутся до храма. Или он станет лишь тенью, отголоском потерянного видэра? Но по мере того, как с каждым дюймом он все явственнее ощущал, как его разрывает на части, к нему пришло и оцепенение, а затем страх превратился в неясный гул в глубине сознания. Воспоминания о Кортаэле не причиняли боль. Ибо Домакриан вообще ничего не чувствовал.

Он ощущал лишь жажду мести. Ярость.

«Немногим дается шанс исправить прошлые ошибки. Возможно, это мой», – подумал он, подгоняя своего коня, и коренастый жеребец помчался через угрюмый лес. Сотни лошадей устремились мимо деревьев, армия людей с грохотом скакала по земле.

А потом появился холм.

Желудок Дома сжался, но он удержался в седле, наклонившись над шеей лошади. Он не помнил, как вытащил свой двуручный меч, но чувствовал в руке кожаную рукоять, ставшую потертой за годы службы во время многих десятилетий. Он знал ее на ощупь лучше, чем что-либо другое в мире, даже лучше, чем собственное лицо. Меч был старше его шрамов, старше окружавших его людей. Сталь отражала солнечные лучи, сверкая маниакальной усмешкой. Остальные последовали его примеру, слишком много лезвий, чтобы их можно было сосчитать, поднялось в воздух. Краем глаза он увидел Сорасу с луком, Сигиллу с топором. Эндри высоко поднял меч, синяя звезда мерцала на его груди. Оруженосец казался настоящим рыцарем.

Находившаяся за ним Корэйн, к огромному облегчению Дома, свернула в сторону. Не по своей воле, а по воле Чарли. Жрец схватил ее поводья, насильно уводя их прочь от схватки в безопасное место подальше в лес. Ни один из них не должен был драться.

Это было последнее, что увидел Дом перед тем, как они поднялись на вершину холма – несущаяся вперед волна воинов и лошадей. Он оказался на гребне, Осковко рядом, Сораса справа от него, с уже натянутой тетивой лука. Сигилла прокричала клич Бессчетного войска, сначала на своем родном языке, потом на верховном.

– Железные кости бойцов Бессчетного войска никогда не будут сломлены! – Дом молился, чтобы она оказалась права.

Он молился за всех них, даже за себя. Даже в мире, где его не мог услышать ни один бог.

Осковко завыл по-волчьи, и его люди ответили ему, подхватив боевой клич.

Дом снова попытался отправить сообщение. Он не обладал магическими способностями, но все равно мысленно обратился к тете, взывая к ней через многие тысячи миль. Он звал и Рию, где бы она ни находилась. Ответа не последовало. Не было ничего, лишь храм впереди.

Он маячил перед ними, поляна у подножия холма была расчищена. Сначала Дом взглянул на двери храма, на Веретено внутри и на Пепельные земли за его пределами. По-прежнему пустота, только тлеющие угли и пепел, раздуваемые горячим ветром. Армия мертвецов кружила вокруг белого камня и гладких колонн, как водоворот в море. Какое-то время они сохраняли свой странный строй, продолжая двигаться друг за другом. Дом задумался, смогут ли они нарушить строй без команды своего хозяина.

И быстро получил ответ на свой вопрос.

Заметив приближающуюся армию, трупы резко остановились и повернулись лицом к холму, глазницы в их черепах зияли пустотой, клинки были сломаны. Мечи, ножи и копья поднялись вверх, тысячи кусков ржавой стали жаждали проткнуть живую плоть.

– Сомкнуть ряды – держаться как можно плотнее! – крикнул Осковко своим людям.

Они выполнили приказ и соединились, образуя стену из лошадей и стали. Армия наступала.

Дом наклонился, и лошадь отреагировала, набирая скорость.

В воздухе воняло кровью и гнилью. Единственными звуками были крики людей и воинов из Пепельных земель. Небо над головой оставалось чистым и безоблачным, даже мирным, но внизу разразился ад. Скелеты и трупы выстроились в мрачную стену между армией и храмом. Дом не сводил глаз с земли перед собой. Трупы смотрели вверх, протягивая костлявые пальцы и гнилые руки.

Он был первым, кто взмахнул мечом, но далеко не последним.

Домакриан из Айоны был бессмертным, сыном Утраченного Глориана. Его учили не бояться смерти. Он не знал, что значит быть уязвимым как смертный. Но даже он понял, что стоит бояться. И сама мысль об этом ошеломила его, словно на него вылили ведро ледяной воды.

Каким-то образом смертным на лошадях удалось пробиться вперед, не нарушив ряды. Военный отряд Осковко не прекращал выть, даже когда трупы атаковали их, выбивая многих из седел. Их крики боли смешивались с криками ликования и даже радости. Сам Осковко кричал в перерывах между схватками, уверенно орудуя своим мечом. Вскоре его лицо оказалось покрыто грязью и кровью, но, похоже, ему не было до этого дела. Принц Трекии был опытным воином, и каждое новое сражение лишь воодушевляло его.

Теперь, когда тревога о Корэйн осталась в стороне, Дом старался сосредоточиться лишь на себе самом. То был лучший способ выжить. Но как он ни старался, он не мог забыть о Сорасе, Эндри и Сигилле. Даже когда из-за хода сражения они отдалялись друг от друга, бессмертный делал все возможное, чтобы оставаться поблизости, всего в нескольких ярдах от них.

Сигилла вела двоих за собой, держась в седле даже лучше, чем Дом. Она невероятно мастерски маневрировала, позволяя лошади сражаться вместе с ней и крушить копытами черепа и грудные клетки, в то время как сама раздробила топором не менее дюжины позвоночников. В своих кожаных одеждах на фоне неба она казалась горой, а трупы – разбивающимися о нее волнами.

Сораса следовала за ней по пятам, звон ее лука разносился по сторонам. Давно забытые поводья подпрыгивали на шее лошади. Она не нуждалась в них, потому что управляла животным с помощью бедер. Стрелы амхара поразили немало трупов, большинство заставив замедлиться, а нескольких даже убив.

Слева от себя Дом мельком увидел синюю звезду. Эндри мастерски двигался справа налево и обратно, его меч метался из стороны в сторону. Оруженосец умел сражаться верхом не хуже любого другого. Его смуглая кожа блестела, как отполированный камень, лучи восходящего солнца отражались от него, словно он был божеством. Если боги и могли защитить кого-то на поле боя, Дом надеялся, что они защитят Эндри Трелланда.

Сражение набирало обороты, конница пробивалась сквозь поток мертвецов. Но боевой отряд был в меньшинстве и на каждому шагу натыкался на копья и мечи. Дом оставил после себя десятки поверженных, однако впереди его ждало еще больше. Они поднимались и снова падали, кости, плоть и гниющие конечности летели во все стороны. Хуже всего было то, что армия мертвецов не испытывала страха. Они не дрожали. Не колебались. Преисполненные непоколебимой решимости, они подчинялись воле более ожесточенной, чем любая другая.

И тут лошадь Сорасы повалилась на землю, падая, животное качнуло головой, и его жуткий крик прорезал воздух. Ни секунды не раздумывая, Дом направил своего коня на звук и увидел, как Сораса Сарн исчезла в море тел, а ее лук упал в грязь.

– Амхара! – услышал Дом свое рычание, пока продолжал машинально двигать конечностями. Остальная часть его тела потеряла чувствительность, а руки и ноги действовали сами по себе.

Сигилла тоже увидела эту картину и издала громкий вопль, веля коню пронестись сквозь толпу тел.

Внезапно вверх взвился кнут, с подобным грому треском пронзая воздух. Он опутал труп, а после с сильным рывком оторвал череп от позвоночника. Воин Пепельных земель упал, открывая стоящую по щиколотку в грязи Сорасу Сарн, в одной руке она держала кнут, в другой – кинжал.

– Не умирать! – прокричал Дом через поле боя, слова на его губах казались слишком знакомыми. Он понял, что говорил на своем собственном языке, языке Глориана, неизвестном никому из них.

Сораса все равно услышала бессмертного, взглядом отыскав его в толпе. Она ничего не ответила, сосредоточившись на окружающих ее врагах, потому что знала, лучше не отвлекаться, но он видел, как она молилась на своем родном языке, продолжая уничтожать окружающих ее мертвецов.

Сораса боролась изо всех сил, выбившиеся из косичек волосы взметались при каждом движении. Теперь она сражалась не так, как тогда с амхара, демонстрируя мастерство и хитрость. Сейчас это была просто грубая расправа. Как и трупы, она не выказывала ни толики эмоций или уважения.

В кои-то веки Дом был рад тому, что она училась в Гильдии. Эти знания могли помочь ей выжить.

Затем его собственная лошадь заржала, встав на дыбы. Дом вздрогнул, ощутив тошноту. Он увидел наполовину сломанное копье, его наконечник вонзился в гордую грудь лошади. До того, как животное успело упасть, бессмертный выпрыгнул из седла, держа в руке свой двуручный меч. Его бессмертные чувства обострились, и, приземляясь на землю, он взмахнул клинком, рассекая ближайшие трупы. Лошадь упала в грязь позади него, но Дом уже двигался дальше. Он не мог повернуться, даже на мгновение. Ему показалось, что где-то он услышал крик Корэйн, но знал, что она была в безопасности среди деревьев на вершине холма вместе с Чарли.

Сигилла проехалась по периметру, огибая трупы, словно заключая их в петлю. Двигаясь мимо Дома и Сорасы, она кивнула обоим, с лезвия топора уроженки Темуриджена капала кровь. Над ее головой по голубому небу плыли облака, окрашивая небо в цвет стали.

Как и на Волчьей тропе, Дом оказался спиной к спине с Сорасой Сарн.

Но вместо убийц из Гильдии их окружали живые мертвецы, очень-очень много мертвецов.

Сораса подняла свой клинок, парируя удар нежити.

– Приятно, что ты присоединился ко мне, старина.

– Бывало и хуже, – сказал Дом, в словах прозвучало больше решимости, чем он чувствовал.

Сораса бросила на него испепеляющий взгляд.

– Не думаю, что было так уж сложно справиться с кракеном.

Даже разрубив мечом труп надвое, Дом сдержал безумную ухмылку.

– Я говорю о тебе, Сарн.

– Я польщена, – огрызнулась она, перепрыгивая через безногого мертвеца. Он пытался ползти вперед, цепляясь за землю гнилыми пальцами.

Краем глаза Дом увидел, что Эндри все еще сидит верхом на лошади и следует за Сигиллой, пока она двигалась по кругу. К ним присоединились другие всадники, образуя еще один ряд и атакуя, чтобы прорваться сквозь уменьшающееся число мертвецов. Дом почувствовал, как у него перехватило дыхание, а в душе вспыхнула надежда, даже когда его меч плясал вперед и назад, а сапоги крушили черепа под ногами.

«Они проигрывают», – подумал бессмертный, устало окидывая взглядом поле боя. Теперь он видел больше земли, чем раньше, пусть она и была покрыта поверженными телами. Повсюду валялись кости, грязь окрасилась в красный. Но глаза не лгали. Трупов становилось все меньше, а живая армия медленно продвигалась вперед.

«Мы могли бы выиграть».

Ради павших Соратников. Ради умершего где-то здесь Кортаэля, потерянного в грязи, как множество других сломанных костей. Безудержная радость вспыхнула внутри Домакриана, словно пламя.

Затем он услышал самый ужасный в мире звук. Нет, не услышал… почувствовал.

В башне храма зазвонил колокол.

Гулкое пение унесло его прочь в прошлое, и Домакриан из Айоны упал на колени, опустив меч на землю. Тень Сорасы кружила над ним, ни на секунду не нарушая ритм. Он слышал ее голос, она звала его, но слова оставались непонятными и исчезали, даже когда она прокричала их.

А затем Сорасы не стало. Амхара исчезла.

Он увидел Кортаэля, тот сурово смотрел на него, держа в руке Веретенной клинок. Драгоценные камни беспорядочно сверкали порочным светом, вспыхивая, как красное и фиолетовое пламя. Он поднял клинок, и Дом отпрянул назад, опасаясь встречи со стальным острием. Но его старый друг не двигался. Он так и застыл, беззащитный перед всеми ужасами мира.

Мертвецы окружали Дома, и ему хотелось кричать. Однако он неподвижно стоял на месте, обреченно наблюдая за тем, как все повторяется.

В мгновение ока рядом оказался Таристан – видение, которое Дом не мог прогнать. Одним точным ударом он пронзил сердце Кортаэля. Сын Древнего Кора падал медленно, словно сквозь воду, он пытался ухватиться за что-нибудь, но тщетно.

Горло Дома жгло от боли, хотя он не помнил, как кричал.

Колокол зазвонил снова, и Дом вздрогнул, съежившись. Видение Таристана снова замахнулось, поднимая меч для удара. Дом почти ощутил прикосновение стали и гадал, какую часть тела он потеряет первой.

Ветер выдувал пепел из дверей храма, внутри двигались тени.

А бессмертному не оставалось ничего иного, кроме как закрыть глаза.

Глава 25
Тень без человека

– Корэйн —

Даже когда запах армии мертвецов распространился по лесистым холмам, Корэйн все еще ощущала на губах привкус розмарина и лаванды. Она вспоминала чай Эндри и мечтала выпить еще одну чашку, грезила о костре и долгой ночи без сна. Но вместо этого она наклонилась над шеей своей лошади, подгоняя ее вперед вместе с остальными.

Пока кто-то не схватил ее за поводья и не потянул в сторону, прочь из колонны и к деревьям. Другие поскакали дальше и выше, первые воины из отряда Осковко завывали, словно волки на их флаге. Дом скакал с ними, его золотые волосы переливались в лучах солнца. Сораса и Сигилла двигались следом, первая подняла лук, другая вращала над головой топор. Эндри тоже был с ними, и Корэйн почувствовала, как на глазах навернулись первые слезы.

Рука продолжала тянуть ее поводья, уводя обоих лошадей прочь от места битвы и заходя в более густую часть леса, где можно было спрятаться и переждать.

– Чарли, – задыхаясь, вымолвила Корэйн. С другой стороны холма доносились леденящие кровь крики, издаваемые как людьми, так и монстрами. – Чарли, мы не можем бросить их.

Беглый жрец отказывался смотреть на нее, на его лице застыла непроницаемая маска. Самое серьезное выражение лица, которое она у него видела, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию.

– От мертвой тебя нет никакого толку, а я бесполезен в бою, – ответил он, подгоняя лошадей. – Мы опаснее для них там, внизу. Пусть они сосредоточатся на спасении своих шкур.

Корэйн подавила крик разочарования и едва смогла кивнуть. Она провела рукой по лицу и вытерла со щеки слезы, но тщетно. Они продолжали беззвучно течь по ее лицу, пока она не ощутила привкус соли в провонявшем гнилью воздухе.

Они остановились у края холма, ветви деревьев окаймляли их, словно стена из щепок и шипов. Армия скелетов заполнила поляну внизу и окружила храм. Чарли поцеловал обе руки и коснулся глаз, произнося беззвучную молитву, а затем наклонил голову. Его губы без конца шевелились, пока он обращался к каждому богу из пантеона Варда.

Сначала Корэйн не хотела смотреть на схватку, поэтому зажмурилась, но даже одни лишь звуки были поистине ужасными. Завывания трекийцев. Дребезжание и крики мертвецов. Стоны умирающих лошадей. Боевой клич Сигиллы. Низкий голос, кричащий на языке, который Корэйн не могла понять, но все равно узнала. Открыв глаза, она увидела Домакриана из Айоны, прокладывающего себе путь сквозь армию воинов Пепельных земель, его конь мчался по костям, пока сам Древний размахивал массивным мечом, пронзая изорванную плоть и сломанные доспехи. Рыхлая земля перед храмом превратилась в грязь, покрывая всех коричневыми и красными полосами. Вздрогнув, Корэйн поняла, что вся эта кровь – их собственная. Мертвецы не могли пролить кровь. Их сердца не бились.

Ее собственное сердце подскочило к горлу, а желудок рухнул вниз. Корэйн почти забыла о необходимости дышать, костяшки сжимающих поводья пальцев побелели, она вцепилась в них так крепко, что из-под ногтей пошла кровь. Но девушка ничего не заметила. Представшая перед ними сцена была настолько ужасной, что затмевала все остальное.

Битва продолжалась, преимущество оказывалось то на стороне Соратников, то на стороне противника. Корэйн не могла заставить себя следить за ходом сражения, поэтому наблюдала за своими друзьями, выискивая их в бушующем хаосе.

Храм возвышался над всем, белая колокольня была похожа на часового. Корэйн ненавидела ее. Небольшое количество пепла стелилось по ступеням, раздуваемое ветрами из другого мира. Она старалась не смотреть внутрь, на едва заметный проблеск золотистого света, но явственно ощущала зов Веретена, ей казалось, будто кожи коснулся разряд молнии. Внизу раздавалось какое-то шипение, ничего общего с Веретеном, которое было в оазисе. Этот звук прошелся по ее пальцам и лицу, словно прослеживая и запоминая черты. Корэйн хотелось прогнать его прочь, но она не видела ничего, лишь воздух.

Превосходство Соратников становилось все заметнее, шансы на победу увеличивались. Казалось, количество мертвецов уменьшалось, в то время как боевой отряд трекийцев продолжал наступать, неумолимо выполняя свою работу. Надежда, которую Корэйн так ненавидела, росла в ее сердце как сорняк. Она старалась не обращать на нее внимания, старалась не мучиться из-за битвы, развернувшейся у нее перед глазами.

Поляна была усеяна сотнями тел, как скелетов, так и смертных, но количество костей превосходило количество истекающей кровью плоти.

– Приготовь свой меч, Корэйн, – зачарованно глядя на происходящее, прошептал Чарли. В его глазах светилось недоверие.

Она потянулась к Веретенному клинку, коснулась кожаной рукояти и снова почувствовала тепло его руки. Его поражение и ее триумф.

А затем раздался звон колокола.

Вороны сорвались с колокольни и, каркая, взмыли в серое небо. Корэйн посмотрела на них, и ей тоже захотелось иметь крылья.

«Меня не было здесь в прошлый раз. Я не видела, как умер мой отец, – подумала она, и приступ боли пронзил ее голову. Схватившись за лоб, она едва не выпала из седла. – Но я знаю, их привел колокол».

Прищурив слезящиеся глаза, Корэйн взглянула на двери храма. Свет внутри мерцал, колеблясь между золотым и ненавистным красным. Он пульсировал в такт с острой болью в ее черепе, словно быстро бьющееся сердце. Гуляющий по Пепельным землям ветер поднялся, а затем понес дым и пыль через Веретено на поле боя. Казалось, случившееся ободрило армию мертвецов, они все взревели, их глухие голоса со свистом вылетали сквозь кости.

Стоило Дому услышать звон колокола, как он споткнулся и упал на колени. Сораса продолжала двигаться в том же ритме, стоя над ним с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Но в одиночку она не могла справиться с нападавшими, и круг сомкнулся, мертвецы жаждали убивать.

Голос Сорасы прозвучал громче звона колокола:

– Сигилла!

Умело проведя свою лошадь сквозь толпу, темурийская охотница за головами тут же оказалась рядом. Держа в руке топор, она спрыгнула со спины животного и, перекатившись, поднялась на ноги с противоположной стороны от Дома. Все еще стоя на коленях, Древний хватался за свою одежду, но Корэйн не видела крови, и все равно бессмертный вздрагивал с каждым ударом колокола.

Оставалось только гадать, что он увидел, что вспоминал.

«Эндри».

Несмотря на стучащий в голове молот, угрожающий расколоть голову надвое, Корэйн принялась искать взглядом синюю звезду. Она заметила Осковко, принц был ранен, но все еще сражался, наемники сплотились вокруг него. Однако никаких признаков Эндри. Никакой синей звезды галлийского оруженосца, юного молодого человека, который был лучше любого другого мужчины.

Двери храма все еще были раскрыты, красное сияние становилось все ярче. Внутри промелькнули тени, и первое подкрепление из числа воинов Пепельных земель показалось внутри. Они были хуже тех, что воевали на поле боя, практически полностью разложившиеся тела, на ходу превращающиеся в пыль.

Но и их было достаточно.

– О великие боги, спасите нас всех, – пробормотал Чарли.

Корэйн снова смахнула слезы, ее кожу покалывало, воздух внезапно стал горячим. Она натянула поводья.

– Мы должны взять дело в свои руки.

До того, как Чарли попытался бы остановить ее, она полетела вниз по склону, думая о двух вещах.

Веретене… и синей звезде.

Корэйн не слышала ни звука, не ощущала ни единого запаха, она чувствовала боль, но не обращала на нее внимания, притупляя ее силой воли. Все, что она видела, – путь перед собой, проходящий между ушами ее лошади. Крепко сжав бедрами бока животного, именно так, как учила ее Сигилла, она держала одну руку на рукояти Веретенного клинка, а другую, в которой сжимала длинный нож, вытянула, готовая разрезать любого мертвеца, который попробует напасть на нее.

Трекийская лошадь слетела с холма и врезалась в грязь, при этом не теряя скорости. Это было уверенное в себе животное, достаточно сильное, чтобы пронестись сквозь ряды сражающихся. Корэйн сжала бедра и уперлась каблуками в бока лошади. По ее приказу кобыла ускорилась и понеслась вперед.

– Корэйн! – проревел голос, звучавший издалека, за много миль от нее. Она не могла понять, кому он принадлежал, мужчине или женщине, бессмертному или смертному. Но знала лишь одно – это не Эндри.

А потом на ее пути появилась она, синяя звезда, сверкающая, как маяк в океане.

Голова заболела еще сильнее, но эта боль бледнела в сравнении со жгучей раной на сердце.

Крик вырвался из горла Корэйн:

– Эндри!

Услышав ее голос, оруженосец привстал, стараясь подняться, даже когда грязь пыталась утянуть его обратно вниз. Он был ранен, но жив: длинный порез пересекал лицо, еще один кровоточил над коленом. «Он все еще жив».

– Эндри! – повторила она, выпуская из руки длинный нож.

Продолжая тянуть руку вперед, Корэйн стиснула зубы, желая, чтобы он двигался чуть быстрее, поднялся чуть выше. Желая, чтобы ее собственное тело выдержало такое напряжение.

С расстояния двадцати ярдов оруженосец встретился с ней взглядом и медленно покачал головой. Несколько трекийских солдат сдерживали находящихся поблизости мертвецов, но те все равно приближались. Эндри смог лишь поднять ослабевшую руку и махнуть Корэйн, чтобы она ушла.

– Корэйн! – выдавил он, хватая ртом воздух. – Доберись до Веретена!

Боль снова пронзила ее голову, почти ослепив. Но девушка продолжала двигаться, одной рукой держась за клинок, а другую опустив к земле. Ее голова едва не раскололась от боли, когда она наклонилась ниже, протягивая ладонь.

Мгновение спустя Корэйн осознала, что у нее не хватит сил. Эндри был слишком высоким и крупным, к тому же в коже и кольчуге. Ей бы никогда не удалось поднять его к себе наверх.

Он видел, что она приближается. По вспышке в его глазах Корэйн увидела, что он тоже понял это.

Но она не остановилась.

Нечеловеческий вопль боли сорвался с уст Эндри, когда он с трудом поднялся, балансируя на раненой ноге. А затем, скрежеща зубами, двинулся к ее лошади. Его лицо было искажено страданием.

Они одновременно потянулись друг к другу. Пальцы Корэйн нащупали его воротник, руки Эндри оказались по обе стороны от ее седла. Издав еще один вопль, оруженосец вскочил в седло позади, его тяжелое дыхание вырывалось неровными вздохами.

Корэйн едва сдержала слезы, когда он прислонился к ее спине, одной рукой обхватив за талию, а другую оставив свободно висеть. Борясь с болью в собственном теле, она схватила Эндри за другую руку и притянула его ближе, убедившись, что он не упадет.

Затем под ними оказались ступени храма, копыта лошади застучали по камню. Краем глаза Корэйн заметила Сигиллу и окрашенное в красный лезвие ее топора. Осковко оказался по другую сторону от девушки, оба Соратника старались не отставать от ее кобылы. А затем все вместе они ринулись вперед, словно таран.

Впереди замаячили двери храма, из глубины которого вырывались монстры. Между их телами Корэйн мельком увидела Веретено. Оно мерцало золотым и алым, боль в голове пульсировала в такт с меняющимися цветами. Корэйн чувствовала, как нечто незримое наблюдало за ней, его глаза, словно раскаленные кинжалы, вонзались в ее тело. Она попыталась прогнать это чувство, но тщетно.

Тот, Кто Ждет выжидал. Ожидал ее.

Она поскакала дальше, Эндри сидел у нее за спиной, и повсюду вокруг были монстры. Усилием воли девушка вытащила из ножен Веретенный клинок.

Драгоценные камни светились в свете Веретена, пульсируя красным и фиолетовым.

Двумя руками сжимая рукоять, Корэйн подняла клинок выше, держа локти полусогнутыми, как учила ее Сораса. В ней теплилась слабая надежда, что убийца все еще жива. Затем мысли о Веретене вытеснили все остальное.

Не осталось ничего, кроме портала между мирами, размером едва ли больше трещины в дверном проеме.

«Мне нужно лишь закрыть его», – сказала себе Корэйн, ее щеки были мокрыми от слез.

Где-то в ее голове рассмеялся Тот, Кто Ждет. Гортанный, раздражающий звук навевал мысли о соприкосновении миров друг с другом.

Меч Корэйн отразил свет, и она рассмеялась в ответ.

Лошадь под ней споткнулась, ее копыта подкосились, шея выгнулась дугой от внезапной резкой боли. Корэйн полетела вперед, словно выброшенная из седла кукла. Она приготовилась к удару, каменные стены храма поднялись ей навстречу.

Но вдруг упала в грязь, ее рот наполнился ужасающим привкусом горячего пепла и костяной пыли. Жар накрыл ее тяжелым занавесом. Зима осталась позади, а впереди ждал пылающий мир, полный боли и мучений.

Дрожа, Корэйн села, боль в голове угасла, как задутая свеча. Она все еще сжимала в руке Веретенный клинок, но больше ничего не было. Ни лошади. Ни Эндри. Осмотревшись, она попыталась понять, что за красный свет сиял вокруг нее.

– Что это за место? – пробормотала Корэйн, даже если никто не мог слышать ее. В глубине души она понимала, куда попала. Ее собственный мир остался позади, за пределами портала.

Пепельные земли были безжизненной пустыней, совсем не похожей на золотые дюны Айбала и сверкающее голубизной небо. Этот мир был красным, расколотое царство, грязь здесь походила на ржавчину. Сплюнув, Корэйн поднялась на дрожащие ноги, и, подняв клинок, приготовилась к битве. Стоявшие вокруг нее мертвецы попятились назад, с открытым ртом глядя на нее пустыми глазницами.

Вздрогнув, она поняла, что стоит между ними и Веретеном.

Как будто она была способна на такое.

Простирающийся позади армии мертвецов пейзаж ужасал своим видом. Мир зазубренных скал и дрейфующего песка, а вокруг багрового горизонта клубился дым. День без солнца, и ночь без звезд на небе, что-то среднее. Хуже всего выглядел силуэт далекого замка, разрушенного и заброшенного, его башни были уничтожены до основания. Вокруг него лежал город, превратившийся в руины. Корэйн вздрогнула и поняла, что смотрит на расколотый мир. То, во что превратится Оллвард, если Тот, Кто Ждет осуществит задуманное.

– Приятно наконец познакомиться с тобой, Корэйн ан-Амарат, – произнес елейный голос, резавший слух, словно кованая сталь.

Он доносился отовсюду и из ниоткуда, из Пепельных земель и из ее собственного разума. Корэйн с трудом вздохнула, пытаясь увидеть источник голоса. Но не было ничего, лишь тень на земле, напоминающая очертания человека в накидке.

Однако не было видно никого, кто бы отбрасывал ее.

«Тот, Кто Ждет».

Веретенный клинок все еще сверкал даже под красным небом Пепельных земель. Корэйн взглянула на него, затем на мертвецов, которые по-прежнему пялились на нее. И на тень на земле, становящуюся все темнее. Она поползла в ее сторону, как масло по воде.

Корэйн выдавила из себя улыбку и провела рукой по острию Веретенного клинка. Ладонь жгло, между пальцами выступила свежая кровь.

Корэйн едва заметно пошевелила ногами, прощупывая почву. Ей хотелось побежать прочь, но конечности казались такими тяжелыми, будто сам воздух Пепельных земель приковывал ее к месту.

– Тебе не пройти, – прошипела она, размахивая Веретенным клинком. Сталь сверкнула между Корэйн и тенью.

Тень замерла, и Тот, Кто Ждет рассмеялся.

– Еще нет, – ответил Он.

Корэйн заставила себя сдвинуться с места, но получилось всего лишь на дюйм. Даже такое, казалось бы, незначительно движение отнимало массу сил, словно ей приходилось поднимать неимоверно тяжелый груз. Она стиснула зубы, стараясь казаться сильной, похожей на любого из своих друзей-воинов, оставшихся позади в пока неразрушенном мире.

– Твой мир обречен, Корэйн. – Тень дрожала, вторя Его голосу. – Ты еще не знаешь. Да и откуда? Эта жалкая надежда не позволяет тебе смириться с поражением. О, как мне ненавистно пламя внутри тебя, это твое беспокойное сердце.

Она сделала еще один шаг, на этот раз приложив чуть меньше усилий. Меч потяжелел в ее руке.

– Оллвард все еще стоит. И он не сдастся без боя.

– Ты не можешь постичь миры, которые я видел, они безграничны, полны алчности, ужаса. И не понимаешь, насколько сильно ошибаешься. Мне почти жаль тебя. – Голос будто прокатился по ее телу, заставляя кожу покрыться мурашками. – И, хотя я презираю твое сердце, я также восхищаюсь им.

Веретено горело у нее за спиной, опаляя воздух своей силой.

– Опусти Веретенный клинок. Сделай шаг вперед, а не назад, – произнес Он. – И я сделаю тебя королевой любого королевства, которое ты выберешь.

– Вот что ты пообещал Таристану? – усмехнулась Корэйн, сплевывая на землю. – Как же легко оказалось купить его.

Тот, Кто Ждет рассмеялся высоким, пронзительным смехом, похожим на завывания ветра. Из-за этого звука голова Корэйн едва не раскололась, и она вздрогнула от боли.

– Твой дядя тот еще экземпляр, – прошипел Он. Тень на земле подбиралась все ближе. – Нет, моя дорогая, моя милая Корэйн, он подчиняется моим приказам и без моего голоса, но ты… тебя необходимо убедить. Твой ум острее, а сердце смелее.

Ее глаза округлились от шока.

– И почему же?

– Мне легко воспользоваться разбитой душой, а Таристан был сломлен давным-давно. Но не ты. Почему-то даже сейчас я не вижу в твоем сердце ни единой трещины.

Подняв голову, Корэйн прищурилась, глядя на тень.

– И никогда не увидишь, – сказала она, поворачиваясь со всей скоростью, на которую была способна.

Назад к Веретену, обратно в Оллвард. Домой к тем, кто был ей дорог.

Воины Пепельных земель двигались вместе с ней, они рычали и шипели, падая, когда пытались наброситься на нее.

Она почувствовала, как костлявые пальцы вцепились ей в волосы, ухватились за накидку, сомкнулись на лодыжках.

Но они были слабыми, хрупкими и истощенными существами, как и сам их мир.

«Я сильнее».

Она прыгнула, лезвие Веретенного клинка блеснуло в ее руке, и со всей силы замахнулась мечом.

Что-то позади нее закричало, издав нечеловеческий стон, и Пепельные земли содрогнулись, словно там началось землетрясение.

Звук пронесся эхом через портал, следуя за Корэйн, даже когда она приземлилась на мрамор в своем собственном мире.

А потом крик пропал, исчезнув вместе с красным светом, пеплом и самим Веретеном. Золотая нить сгинула, как будто ее никогда и не было, не оставив после себя никаких следов, кроме армии трупов, все еще мечущихся по комнате.

Корэйн поднялась на дрожащие ноги, когда один из них направился к ней, с каждым шагом его ребра поочередно отламывались и падали вниз. Он поднял зазубренный нож, покрытый кровью слишком многих людей, но Корэйн парировала удар, стукнув Веретенным клинком по его позвоночнику и разрубив тело на две части.