Текст книги "Московский Златоуст. Жизнь, свершения и проповеди святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского"

– Ну, теперь ты не прежний Пушкин, а мой Пушкин, – сказал Николай на прощанье дружеским тоном. А вскоре на балу у французского посла похвастался Блудову:

– Знаешь, я нынче долго разговаривал с умнейшим человеком в России. Угадай, с кем? С Пушкиным.

 
Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленье,
Ему хвалы не воспою?
 

Так через пару лет вспомнит эту встречу Александр Сергеевич.

Возвращение Пушкина стало столь громким событием, что не могло не вызывать ревность у других событий тех коронационных дней. О Пушкине судачили куда больше, чем о том, что сорокатрехлетний архиепископ Филарет сделался митрополитом. Было от чего затаить обиду. Но Московский Златоуст прекрасно знал нравы света и способен был прощать такое детское отношение к жизни как к игрушке. Да и может ли монах быть честолюбцем!?

12 сентября уже в сане митрополита Филарет освящал храм Живоначальной Троицы у Покровских ворот и свою проповедь посвятил весьма важному спору с теми, кто говорит: «Мой храм в моей душе, а посему я не хожу в церковь». Святитель Филарет утверждал, что невозможно войти в храм небесный, где воистину обитает Господь, не посещая храмы земные, в которых совершаются Таинства.

– Благо тому из нас, кто в сердце своем обрел благочестивое желание создать или воссоздать и обновить храм Богу христианскому… Благо и тому, кто любит созданный храм и охотно посещает его: ибо он любит дело благодати, посещает обитель благодати…

15 сентября на Девичьем поле прошел посвященный коронационным торжествам народный праздник. Чего там только не было! Неподалеку от павильона императорской фамилии размещались «четыре галереи с колоннами для особ первых трех классов и дипломатического корпуса; три галереи для военных штаб и обер-офицеров, четыре частные галереи для пяти тысяч человек, манеж, два большие фонтана с вином, две катальные горы, балаган для акробатов, балаган для гимнастических игр, несколько павильонов для хоров музыкантов, карусель, разные качели, эстрада для пускания трех воздушных шаров и, наконец, 240 столов, длиною в десять саженей каждый, покрытых скатертями и красиво убранных, унизанных яблоками, березками и разноцветными корзинками с калачами. На каждый стол поставлены были окорока, жареные птицы, студни, кондитерское пирожное в виде горшков с розами, целые жареные бараны с золочеными рогами, уложенные на блюдах, покрытых красной камкой; ведра с пивом и водкой; дубчики со сливами, грушами и яблоками. Император сам открыл народный праздник, прибыв на Девичье поле в первом часу. Здесь он пробыл около полутора часа. Как только государь с обеими императрицами вышел в павильон, взвился белый флаг и праздник начался. По рассказам очевидцев, народ, подобно морским волнам, гонимым ветром, хлынул к столам, на которых в одно мгновение не осталось ничего из поставленных на них яств. От столов народные толпы бросились к фонтанам, бившим белою и красною влагою. Фонтаны скоро скрылись под облепившим их народом и один за другим разрушались. Упавши в развалины, вытесняя один другого, иные черпали вино шляпами. Весельчаки гуляли по полю, таща с собою кто курицу, кто ногу барана, а кто ножку стола. По отъезде императора, подгулявший народ набросился на ложи зрителей и начал обдирать красный холст. Число участвовавшего народа простиралось до двухсот тысяч человек. Вообще, народный праздник на Девичьем поле, при прекрасной обстановке самого места и особенно при прекрасной погоде удался вполне и представлял собою единственное в своем роде зрелище», – так описал это событие очевидец.

Роскошными балами отметились английский и французский послы – герцог Девонширский и герцог Рагузский. Под занавес торжеств прошел самый пышный бал, устроенный графиней Анной Орловой-Чесменской, а закончилось все грандиозным фейерверком 23 сентября. Сто сорок тысяч ракет огненными буквами изображали в черном небе вензеля царя и царицы.

Из Москвы Николай поехал в Троице-Сергиеву Лавру, где его встречал митрополит Филарет:

– Боговенчанный государь и помазанник Божий!.. Здесь, где Димитрий Донской искал совета к победе, Петр Великий – безопасности, многие твои предки и предшественники – под крепления и ободрения духа для великих подвигов великого звания, – здесь являешься и ты, чтобы положить царственные советы души твоей пред алтарем Триипостасного Бога, при гробе избранного раба Божия.

Вскоре пришли радостные известия из-за гор Кавказа. Маленькая и победоносная война свершилась. Войска князя Мадагова и генерала Ермолова нанесли поражение в пять раз превосходящим им по численности войскам персов, сняли осаду Шуши, освободили Елисаветполь и все Закавказье. 28 сентября государь в Чудовом монастыре радостно сообщил митрополиту Филарету о победе. Совершив молебен, святитель Филарет произнес краткое торжественное слово:

– Благочестивейший государь император! Богу, надеющихся на Него всегда победителями творящему, благоугодно было торжественное время священного коронования твоего непосредственно заключить и запечатлеть торжеством победы. Новое для нас радостное знамение, что Бог, благодатно преклоняясь к молитвам твоим и Церкви, действенно благословил тебя как мирною властью над народом твоим, так и победоносною силою на врагов. Сим паче и паче утверждаются надежды наши и восприемлют новое дерзновение молитвы наши, да благопоспешит тебе Бог всегда и во всем!

Словом, торжественная симфония коронации Николая Павловича удалась на славу. Он вернул в Москву из ссылки Александра Сергеевича Пушкина и отправился назад в северную столицу державы. Кто мог знать, что его царствование, начавшееся подавлением декабризма и маленькой победоносной войной в Закавказье, окончится катастрофой поражения в Крымской войне…

Итак, Николаевская эпоха началась. В России стал править четвертый государь, при котором довелось жить Василию Дроздову – святителю Филарету Московскому.

Глава четырнадцатая
Высокопреосвященнейший владыка 1826-1830

Какое блаженство услышать тишину после того, как отгремят шумные многодневные праздники! Аж в ушах звенит, до того стало тихо. Боже, как хорошо! Река жизни, все эти дни кипевшая и выплескивавшаяся из своих берегов, вновь вошла в привычное русло, обрела спокойное течение.

Отныне он митрополит.

Многое ли от того менялось? Положение в обществе – да. Теперь он на равных с Петербургским Серафимом и Киевским Евгением. Как архиепископа его величали преосвященнейшим владыкой, как митрополита отныне стали величать высокопреосвященнейшим. И так было длинно, а теперь еще на шесть букв длиннее.

Но в расписании жизни – почти ничего не меняется.

А в Москве – золотая осень. На Самотеке утопает в роскоши осенней листвы Троицкое подворье. От шелеста сухих листьев тишина становится еще более упоительной…

Сколько дел приходилось откладывать в течение июля, августа и сентября! Теперь можно было вернуться к ним и наверстать упущенное.

Встав затемно, в пять утра, владыка Филарет неспешно читал утреннее молитвенное правило. Затем, если не надобно было проводить богослужение в каком-нибудь из московских храмов, отправлялся в домовую церковь и там совершал раннюю литургию. Легкий завтрак, и – за дела. Секретарь Александр Петрович докладывал о поступивших документах, а Филарет диктовал ему, что нужно ответить, или откладывал бумаги для обдумывания и последующего решения.

Святославский старательно зачитывал пришедшие из консистории постановления: в такой-то семинарии устрожить борьбу с распространением пагубной привычки к курению табака; такую-то блудную жену развести с несчастным мужем, мужу разрешить вступить в другой брак, а жене семь лет исповедоваться по четыре раза в год и не причащаться; такого-то священника за драку внутри храма с пономарем оштрафовать, а пономаря отослать в монастырь; такого-то попа за буйство нрава и чтение молитв о здравии декабристов подвергнуть лишению сана…

Надобно было дать делу архиерейское одобрение или отложить до полного разбирательства, если приводилось недостаточно «улик». И тому подобное. И так до обеда. Пообедав, читал книги и газеты, узнавал, что творится в дольнем мире. Чаще всего сам, но зрение стало ухудшаться, и иногда ему уже читал вслух Александр Петрович. Затем до самого ужина – прием посетителей. Вечером после ужина владыка вновь садился за бумаги: нужно было отвечать на письма, обдумывать и записывать новые проповеди. Наступала полночь, а в окошке его кабинета все еще горела свеча. Лишь в час ночи святитель Филарет совершал вечерние молитвы и ложился спать, чтобы через четыре часа проснуться и становиться на утреннее правило:

– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Боже, милостив буди мне грешному. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас, аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе… – и так далее.

В ноябре митрополит Филарет читал в Архангельском соборе Кремля проповедь о мире видимом и мире невидимом. 20 ноября в Успенском соборе произносил «Слово в день восшествия на всероссийский престол благочестивейшего государя императора Николая Павловича, по первом лете царствования его», напоминал сильным мира сего, что все их величие от Бога и легко может разрушиться, если не соблюдать заповедей. В декабре, на Николу зимнего, в Мариинской церкви Императорского вдовьего дома произнес «Слово в день тезоименитства благочестивейшего государя императора Николая Павловича», но в этом слове – ни слова о государе, оно обращено к людям, взявшим на себя заботу о больных. Проповедник говорил о Господнем воздаянии за благие дела, о том, что воздаяние сие неизмеримо больше самих подвигов. Рождественскую проповедь святитель Филарет читал в Чудовом монастыре:

– О, как умалил Себя Сын Божий в Своем воплощении!.. Надлежало избрать народ, в котором бы Ему родиться, и Он избрал для сего из всех народов земли малейший, не имеющий собственного правительства, многократно порабощенный и близкий к новому порабощению, некогда благословенный, но уже едва не отверженный… Из сего видно, что учит нас апостол по примеру Иисуса Христа не ставить высоко самих себя и не превозноситься какими-либо преимуществами, но смиряться и в самих себе, и пред другими.

Свой сорок четвертый день рождения он встречал 26 декабря впервые в сане митрополита.

Октябрь, ноябрь, декабрь… До чего же не хотелось расставаться с тихой московской жизнью! А надо ехать в Петербург, на зимнюю сессию Синода. Попробовать опять закинуть удочки по поводу перевода Библии.

Приезжая в северную столицу, святитель Филарет жил там тоже на Троицком подворье. Оно располагалось на набережной Фонтанки. Сие место определил еще Петр I в 1714 году. В пятидесятые годы XVIII века был построен большой каменный дом с двумя флигелями. В 1822 году он был капитально отремонтирован. При доме находилась церковь преподобного Сергия Радонежского. Поселившись на Фонтанке, митрополит Филарет жил здесь по московскому расписанию, нарушая его лишь выездами на заседания Синода. В январе 1827 года он вновь пытался заговорить с митрополитом Серафимом о возобновлении работ по переводу Библии на современный русский язык. Петербургский владыка гневался:

– Если вы будете настаивать на продолжении перевода Священного Писания, я выйду в отставку!

Владыка Филарет пожимал плечами:

– Перевод был бы полезен для Церкви. Наши духовные еще не столько образованны, чтобы могли в нужных случаях обращаться к самим подлинникам. Впрочем, я не дошел до такого безумия, чтобы считать служение вашего преосвященства из лишним для Церкви.

Но вот окончена сессия, и можно, наконец, вернуться в милую Москву! А там уже вовсю масленица, гуляния, веселье… Тяжко только смотреть, когда объедаются да упиваются до скотского состояния.

– Что же суть наши столы, на которых трудно перечесть различные роды пищи, трудно угадать их состав, трудно упомнить названия различных родов пития? Не хитросплетенные ли сети, которые мы расставляем друг другу, чтобы уловить в объядение, хотя иногда тонкое, и в пьянство, хотя по-видимому трезвое? И не приметишь, как перейдешь от ядения к объядению, как простое употребление пития превратится в пьянство… Сколько различных искусств, веществ, орудий употребляет разумный человек для того, чтобы наполнить малое и несмысленное чрево! Как унижается разум, когда истощается в изобретениях. Чтобы дань, ежедневно требуемая чревом, как неумолимым владыкою, была ему приносима как можно в большем изяществе и была им приемлема как можно в большем количестве! И как ругается над сим раболепствующим разумом чрево, концом всех его забот об изяществе полагая нечистоту и смрад!

Это в Чудовом монастыре гремит великолепная, чрезвычайно остроумная и суровая проповедь святителя Филарета, заставляет устыдиться и опустить глаза долу.

– Восклонись, несчастный поклонник чрева, и если ты не можешь вдруг выше себя вознести твоих очей, стань прямо перед зеркалом и посмотри, не написан ли на самом тебе закон против раболепства чреву? Не видишь ли, что выше чрева твоего есть грудь, в которой живет сердце, желающее добра, чувствующее любовь; что над нею еще возвышается глава, в которой царствует ум, созерцающий истину, разум мыслящий о вероятностях; что под тою и другою, как бы под небом и землею ад, низвержено темное чрево, не умеющее ни мыслить, ни желать? Много ли нужно проницания, чтобы приметить, что оно не владычествовать должно над высшими областями, но быть в служении, в презрении? Если, напротив, ты стараешься более и более угождать чреву в том, чего оно слепо требует, для него желаешь, для него вымышляешь, то берегись, чтобы оно у тебя не сделалось выше головы и своею безобразною тяжестью не стало стеснять и подавлять благороднейших действий ума и сердца.

Сию проповедь он читал в день святителя Алексея, который в том году выпал на предпоследний день масленицы. Завтра – заговение на Великий пост. Увы, как сейчас, так и тогда люди не понимали, что масленица не для того, чтобы перед постом полнее набить себе брюхо, а чтобы уже начать подготовку к долгому воздержанию. Ведь уже запрещено все мясное, Церковь своими установлениями постепенно смиряет плоть человека. Печально видеть в храмах на масленицу мало народу, зато много – на площадях, где кипит веселье, в ресторанах, в кабаках, где гудит пьяный пчелиный рой.

Наступает Великий пост, и смиряется плоть, хотя и с опозданием. Христиане начинают многодневный поход к главному празднику года – Пасхе Христовой. А после Пасхи, выдержав постное испытание, многие опять бросаются в неумеренное веселье, объядение, пьянство, разгул.

– Чистая радость есть благородная и целомудренная дева, которая имеет неразлучною спутницею чистую совесть, которая может быть в обществе только с теми, которых и поступки непорочны, и слова скромны, и намерения чисты и возвышенны, – учил митрополит Филарет в пасхальной проповеди 1827 года в Успенском соборе Кремля. – Если грубое и безумное веселье мира заступает ее место, тем хуже. Мщение небесное за оскорбление небесной радости посылает проклятие на все источники радости земной.

В 1827 году исполнялось пятнадцать лет Отечественной войне и изгнанию Наполеона. Новый император мечтал со своей стороны почтить память той победы. Обветшавшие Триумфальные ворота, деревянные, поставленные на площади Тверской заставы в 1814 году, он приказал разобрать и на их месте спроектировать новые, каменные. А еще во время коронационных торжеств царь ознакомился с тем, как движется строительство храма Христа Спасителя на Воробьевых горах, и остался весьма и весьма недоволен. За почти десять лет там ничего не сдвинулось с места. Храм был заложен в 1817 году, но архитектор Витберг продолжал разрабатывать экономический проект строительства, в соответствии с которым на занятые в опекунском совете десять миллионов рублей предполагалось купить восемнадцать тысяч помещичьих крестьян с землей в Московской и близлежащих губерниях. Заработанные этими крестьянами деньги должны были поступать в казну, а та отпускала бы их на строительство храма. Кроме того, часть этих же крестьян предполагалось использовать на работах по возведению храма. А для доставки камня, найденного Витбергом в Верейском и Рузском районах Подмосковья, требовалось наладить судоходство. Однако Витберг оказался не лучшим руководителем, и многое из задуманного у него не получилось. Крестьян купили, камень стали заготавливать, но доставлять его до места строительства так и не смогли. Триста тысяч рублей вообще оказались неизвестно где. История стара, как мир, и там, где большие деньги, там и большие хищения. А в 1825 году Витберг лишился своего главного покровителя и крестного – императора Александра.

Узнав о неудачах первых лет строительства, новый государь приказал работы приостановить и 16 апреля 1827 года учредил так называемый «Искусственный комитет» под руководством инженер-генерала Карла Ивановича Оппермана, в который вошли видные архитекторы и инженеры – Александр Алексеевич и Андрей Алексеевич Михайловы, Август Августович Монферран, Василий Петрович Стасов, Карл Иванович Росси и другие. Все они признали работу неудовлетворительной, царь велел полностью свернуть строительство на Воробьевых горах, и без того находившееся в зачаточном состоянии, а против Витберга началось следствие.

С этого времени митрополит Филарет стал уделять все больше и больше внимания проектам будущего храма.

Год 1828 начался для Московского Златоуста радостью – ему была объявлена высочайшая благодарность за составление Краткой Священной истории, а также краткого и пространного катехизисов с прибавлением наставления для воинов.

Сей год начался и для всей России радостью – славным известием об окончательном разгроме Персии и заключении с побежденной страной Туркманчайского мирного договора. После побед славного генерала Алексея Петровича Ермолова его сменил на посту командующего генерал Иван Федорович Паскевич, и при нем русские войска действовали столь же успешно: Паскевичу удалось взять Эривань (Ереван), далее передовой отряд генерала Эристова перешел через Аракс и вступил на территорию Восточного Азербайджана (эти земли, так же как и Западный Азербайджан, и сейчас принадлежат Ирану). В середине октября Эристов взял Тебриз, столицу Восточного Азербайджана. В 1827 году наши войска заняли весь Западный Азербайджан, взяли Ардебиль и двинулись на Гилян. Дорога на Тегеран была открыта. В случае продолжения войны русские войска могли захватить столицу Ирана, как еще недавно они овладели столицей Франции. В этих условиях правительство Ирана пошло на подписание мирного договора.

В выработке этого документа принимал участие Александр Сергеевич Грибоедов, знаменитый драматург и прекрасный дипломат, с недавних пор привлеченный к службе в Закавказье.

В деревне Туркманчай 10 февраля 1828 года встретились Иван Федорович Паскевич и Аббас-Мирза. Условия договора были самыми позорными для Ирана и самыми славными для России. Иран полностью и навсегда отказывался от своих притязаний на все земли, лежащие к северу от Аракса. На Каспийском море держать свой военный флот отныне могла только Россия. Иран не имел права объявлять наследников престола без согласия с Россией, и новым наследником престола наше правительство признало Аббаса-Мирзу. Русские купцы получали возмоджность свободной торговли на всей территории Ирана. Кроме того, Иран обязан был выплатить денежную контрибуцию, равную всем затратам России на войну 1826–1828 годов. Вот на каком языке говорила тогда русская дипломатия с враждебными соседями!

Медалью за персидскую войну были награждены не только непосредственные участники боев, но и… святитель Алексей Московский, чьи мощи почивали в Чудовом монастыре с 1372 года. 28 мая митрополит Филарет возложил на раку Алексея нарядный покров и медаль. Что стало причиной столь необычного награждения? Святитель Алексей, коему всю жизнь благоговейно поклонялся святитель Филарет, вдохновил Дмитрия Донского на борьбу с Ордой, он был постоянным защитником Руси от ордынцев и первым вывел из Кремля ханскую конюшню, построив на ее месте Чудов монастырь, где и нашел упокоение после смерти. В речи митрополита Филарета, произнесенной им в день возложения покрова и медали на раку, тоже можно найти объяснение:

– Прежде всех к тебе ныне слово, святителю Алексие, и слово не мое, но царево… Прими сие серебро памяти и чести, сей не только потом, но и кровью выработанный динарий за день брани персидской, ибо раздаятель оного верует, что и ты не праздным был зрителем брани сей, но хотя невидимо, тем не менее действительно подвизался пред Богом за верных сынов России против вероломных… подобно как некогда, еще живя на земли, очевидно подвизался ты за охранение Церкви и Отечества от иноплеменных, то чудодейственною молитвою, то покоряющим словом убеждения.

Далее он стал говорить о той пользе, которую приносят молитвы к Богу и праведникам, стоящим у престола Всевышнего:

– Где не призывают Бога в скорбях, где не прославляют Его за благодеяния, там пресекается общение человека с Богом, источником всякого блага и всякой премудрости; следственно, в удел человеку остается только зло и безумие.

Говорилось это не просто так, а потому, что время от времени в обществе всплывает идея о том, что «Бог знает наши нужды, а потому и не для чего молиться».

Проповеди святителя Филарета никогда не бывали случайными; он откликался в них на все бродившие в обществе идеи, на все завихрения умов. Разгорелись споры о том, что существование человечества само по себе греховно, а потому не нужно и детей рождать, чтобы не размножать грех, и в день рождения государя в Успенском соборе Кремля митрополит Филарет читал проповедь, но не о Николае, а о благословенном рождении детей вообще. С одной оговоркой: «…желающие иметь достойных детей благоразумно поступят, если предварительно самих себя сделают достойными родителями».

Не умолкают речи о свободе человека, о необходимости бороться со всяким рабством. Немало таких, которые морщатся при слова «раб Божий»: «Я ничей не раб!»

И святитель Филарет в Троице-Сергиевой Лавре говорит о благом иге Христовом. Тот, кто не хочет именоваться рабом Божиим, легко становится рабом страстей, честолюбия, гордыни, людских мимолетных мнений, моды, завиральных идей.

– Слышим еще и ныне жалобу, на которую так давно уже ответствовал Божественный Учитель и Спаситель душ, – жалобу на тягость ига Его, на строгость Его учения, на трудности исполнять Его заповеди. На чем же основывается сия жалоба? В чем состоит сия трудность? – без сомнения, в том наиболее, что учение Христово повелевает человеку идти против некоторых естественных склонностей, преодолевать их, умерщвлять, приносить в жертву… Истина не запирается, что она дает людям заповеди, не так легкие, как игрушки, но так тяжелые, как иго, коим обременяют работный скот… Люди, сколько-нибудь благоразумные и не совсем низкие в чувствованиях, конечно, не решатся объявить требование на то, чтобы всегда быть и оставаться только детьми, вечно заниматься только игрушками… Иго Христово благо и бремя легко, потому что чем охотнее человек несет оное, тем более сам становится благим… тем легче для него становится исполнять благие заповеди, так что, наконец, он творит волю Господню с большею легкостью и удовольствием, нежели собственную, и таким образом иго на раменах его совсем исчезает или превращается в крылья, которые непрестанно несут его на небо.

Не умолкают речи о славе человека, о том, что нужно всеми мыслимыми и немыслимыми путями добиваться этой славы. Бесславный конец – что может быть хуже. Не прославиться – все равно, что и не жить на свете.

И митрополит Филарет там же, при гробе преподобного Сергия, в день рождения императрицы Александра Феодоровны читает проповедь, основанную на словах Спасителя из Евангелия от Матфея: «Туне приясте, туне дадите» (Мф. 10, 8), что означает в переводе на современный язык: «Даром получили, даром давайте». Слава – та же корысть.

– Бескорыстен наставник, который в преподавании, наставлении и руководствовании послушника ищет только блага его, а не благодарности, спасения, уважения… Старайтесь не быть своекорыстны в делах ваших, чтобы всеблагий Бог умножил вам Свою бескорыстную благодать. Не все для своей выгоды или чести, не все для награды; делайте что-нибудь доброе для самого добра, для любви к ближнему, для исполнения воли Божией… Не увлекайтесь потоком суеты, не сообразуйтесь веку сему.

Вновь митрополит Филарет подвергся нападкам со стороны адмирала Шишкова и его сторонников. От обиды он даже подал прошение на высочайшее имя об увольнении от дел, но, как и следовало ожидать, не получил согласия. Впрочем, поводом для прошения он выбрал случай с незаконной женитьбой императорского флигель-адьютанта Мансурова, который обвенчался со своей двоюродной сестрой, что не разрешено Церковью, но было разрешено самим императором Николаем. Святитель Филарет требовал, чтобы брак расторгли, а священника, совершившего таинство, строго наказали. Не добившись своего, он написал царю, что, имея «внутренние недостатки и телесную немощь», не способен более возглавлять московскую кафедру и хочет удалиться на покой. Все прекрасно знали, что никаких внутренних недостатков и телесной немощи у московского митрополита не было.

– Ну что мне делать с этим упрямцем? – досадовал государь. Святителю Филарету он отставку не дал, но и требований святителя по поводу Мансурова не исполнил, отправил того от греха подальше и с глаз долой за границу. А там молодая жена Мансурова внезапно скончалась. На том всё и завершилось само собою.

В 1828 году была Кириопасха – тот редкий случай, когда переходящий праздник Пасхи совпал с постоянным праздником Благовещения 25 марта. В такие годы православные ожидают особых милостей от Господа. 1828 год, начавшийся славным Туркманчайским договором, продолжился новой русско-турецкой войной, которая развивалась весьма успешно. На Кавказе и в самой Турции русские войска под командованием Паскевича взяли Анапу, Карс, Ахалцих, Баязет. На Балканах Воронцов взял крепость Варну. Все говорило о том, что в следующем году успехи продолжатся. Так оно и случилось. В 1829 Паскевич в направлении на Эрзурум наносил туркам одно поражение за другим, а другой генерал Иван Иванович Дибич громил их на Балканах под Бургасом, Айтосом и Сливеном, взял Адрианополь.

Персы, затаив злобу за поражение от Ермолова и Паскевича, 30 января 1829 года разгромили русское посольство в Тегеране, зверски убили тридцатичетырехлетнего посла России в Персии, поэта Александра Сергеевича Грибоедова, которого ненавидели за участие в написании Туркманчайского договора. Но видя, как под ударами русских штыков и прикладов трещит по швам Оттоманская Порта, они устрашились собственной дерзости и прислали принца Хосрова-Мирзу с повинной и богатейшими дарами. 10 августа государь Николай Павлович, сидя с грозным видом, принимал его в Зимнем дворце. Среди подарков выделялся один из самых крупных алмазов мира «Шах», некогда в качестве оберега висевший над троном Великих Моголов.

Спустя неделю после этого события в Москве митрополит Филарет освящал закладку Триумфальных ворот на площади Тверской заставы, нынешней площади Белорусского вокзала. Сим было отмечено пятнадцатилетие окончания Европейского похода. В своей речи владыка говорил о значении памятников:

– Памятник есть безмолвный проповедник, который в некотором отношении может быть превосходнее говорящего, потому что не прекращает порученной ему проповеди, и таким образом она доходит до целого народа и до многих последовательных родов. Памятник есть книга, которой не нужно искать в книгохранилище, потому что она лежит на пути; и таким образом читается и теми, которые не думали раскрывать ее… Таким образом уже мы находим, что есть памятники, в гражданском отношении священные… Да входит сими торжественными вратами многолетно в первопрестольный град свой благочестивейший государь наш со славою побед и с радостию мира. Да не внидет никогда сими вратами враг, да не убегнет ими злоумышленник.

Слово святителя Филарета сбылось – иноземный завоеватель никогда более не входил в Москву. Ни через эти врата, ни через другие.

А вскоре после закладки Триумфальных ворот пришла радостная весть: Россия одержала победу уже не в маленькой войне – в Адрианополе Турция признала свое поражение, согласилась платить огромную контрибуцию, уступила значительную часть побережья Черного моря, открыла нам Босфор и Дарданеллы, Греция получила независимость, а дунайские и балканские княжества – автономию, образовалось Сербское княжество. Герои этой войны Паскевич и Дибич получили звания генерал-фельдмаршалов и удостоились высших воинских орденов – Святого Георгия 1-й степени.

В своем «Слове на заключение мира с Оттоманскою Портою» митрополит Филарет, осмысляя значение этой победы, говорил:

– Итак, слава в вышних Богу! Мир на земле Российской и чрез миротворство России мир на землях многих!.. Если бы могущественный самодержец жаждал только бранных побед, то, став одною ногою в Адрианополе, а другою в Эрзеруме, он не утерпел бы, чтобы не сделать еще шага, дабы до земли унизить высокую Порту. Но великодушный монарх, как решился в начале брани, так и среди успехов оружия остался при первоначальной решимости действовать не столько правом военной силы, сколько мирною силою правды… Правда договоров восстановлена и ограждена; неправды против россиян и против России заграждены вознаграждениями; христианским народам под нехристианским правительством оказано верное покровительство… Дела правды предписываются законом для того именно, что оные суть средство к миру. Мира благословенного, благополучия прочного, спокойствия истинного не иначе достигнуть можно, как путем правды… Ах, бедный искатель скороспелого и дешевого благополучия! Неужели ты подлинно можешь завидовать хитрости, лести, неправедным оборотам, злоприобретенному имению, низким удовольствиям, кратко сказать, неправде и пороку?.. Неужели приятно было бы тебе надеть красивую одежду как вывеску твоих обманов, построить великолепный дом как памятник твоему грабительству, сесть за роскошный стол и есть плоть и пить слезы и кровь разоренных твоими неправдами? Неужели ты назвал бы это благополучием? Неужели полагал бы тут найти мир хотя бы на краткое время, не говорю, надолго?.. Христианин! Никто, как ты, для достижения правдою – мира, добродетелью – блаженства, не имеет столь совершенного Подвигоположника, столь верного Вождя, столь могущественного Помощника. Он един паче всех показует тебе, что если б дела правды повели даже путем смерти, то проведут до воскресения в жизнь и до вознесения в славу.