Текст книги "Московский Златоуст. Жизнь, свершения и проповеди святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского"

Глава девятая
Архиепископ Филарет 1819 – 1821

Катехизис (Κατήχησις) в переводе с греческого – поучение, наставление. Человек чаще всего бывает не готов воспринимать христианское учение, если сразу начнет с Евангелия. Для этого необходима подготовка в виде чтения катехизиса, содержащего основные положения христианского вероучения. Часто они бывают изложены в виде вопросов и ответов. Катехизис содержит ответы на наиболее распространенные богословские вопросы и начальное богословское образование перед крещением.

Прежде чем приступить к написанию своего катехизиса, святитель Филарет составил и издал «Таблицы чтений из Священного Писания, церковной и гражданской печати, предназначенные для учебных целей». В них расписывалось, что нужно читать из Священного Писания в каждый день года. Выглядит это так:

В Светлое Христово Воскресение на литургии

Деян. 1, 1–8. Ев. Ин. 1, 1—17.

В тот же день на вечерне Ев. Ин. 20, 19–25.

Понедельник Деян. 1, 12–17, 21–26. Ев. Ин. 1, 18–28.

Вторник Деян. 2, 14–21. Ев. Лк. 24, 12–35.

Среда Деян. 2, 22–36. Ев. Ин. 1, 35–51.

Четверг Деян. 2, 38–43. Ев. Ин. 3,1—15.

Пятница Деян. 3, 1–8. Флп. 2, 5—11. Ев. Ин. 2,12–22.

Суббота Деян. 3, 11–16. Ев. Ин. 3, 22–33.

2 неделя, о Фоме

Воскресенье на утрени Ев. Мф. 28,16–20.

На литургии Деян. 5,12–20. Ев. Ин. 20, 19–31.

Понедельник Деян. 3, 19–26. Ев. Ин. 2, 1—11.

Вторник Деян. 4, 1—10. Ев. Ин. 3, 16–21.

Среда Деян. 4, 13–22. Ев. Ин. 5, 17–24.

Четверг Деян. 4, 23–31. Ев. Ин. 5, 24–30.

Пятница Деян. 5, 1—11. Ев. Ин. 5, 30 – 6, 2.

Суббота Деян. 5, 21–33. Ев. Ин. 6, 14–27.

3 неделя, о Мироносицах

Воскресенье на утрени Ев. Мк. 16. 9—20.

На литургии Деян. 6, 1–7. Ев. Мк. 15, 43–16, 8.

Понедельник Деян. 6, 8–7, 5, 47–60. Ев. Ин. 4, 46–54.

Вторник Деян. 8, 5—17. Ев. Ин. 6, 27–33.

Среда Деян. 8, 18–25. Ев. Ин. 6, 35–39.

Четверг Деян. 8, 26–39. Ев. Ин. 6, 40–44.

Пятница Деян. 8, 40 – 9, 19. Ев. Ин. 6, 48–54.

Суббота Деян. 9, 20–31. Ев. Ин. 15, 17–16, 2.

И так далее – на каждую неделю годичного круга. Сокращения здесь: «Деян.» – «Деяния апостолов», «Ев. Ин.» – «Евангелие от Иоанна», «Ев. Мф.» – «Евангелие от Матфея», «Ев. Мк.» – «Евангелие от Марка», «Флп.» – «Послание апостола Павла Филиппийцам» и так далее, как принято сокращенно писать названия евангельских текстов. Ныне эти таблицы прилагаются на каждый день в ежегодно издаваемом православном церковном календаре.

15 марта 1819 года святитель Филарет вступил на вторую сверху ступень церковной иерархической лестницы – он был возведен в сан архиепископа и получил в свое ведение Тверскую епархию, одну из древнейших на Руси – ее учредили вскоре после возведения на великокняжеский престол тверского князя Ярослава Ярославовича в XIII веке. Ярослава в 1271 году хоронил первый тверской епископ преподобный Симеон Полоцкий. Тверские епископы пользовались огромным влиянием не в одной Твери, их призывали в третейские судьи во время княжеских споров. Святитель Филарет (Дроздов) оказался сорок девятым по счету тверским архиереем после преподобного Симеона. Среди его предшественников – составитель Печерского патерика святитель Арсений, чудотворец Казанский святитель Варсонофий, борец с расколом и основатель в Твери духовного училища Феофилакт (Лопатинский). За тридцать пять лет до святителя Филарета Тверскую кафедру возглавлял его покровитель и наставник юности митрополит Платон (Левшин). Сменил же святитель Филарет на этом посту архиепископа Серафима (Глаголевского), коему, увы, суждено будет вскоре стать его противником.

Отныне его жизнь растянулась между Петербургом и Тверью. Большую часть времени он проводил все же в северной столице, но и в подвластную Тверь нужно было постоянно надолго выезжать. Большой объезд своей епархии он смог осуществить только в мае-августе 1820 года. До этого много времени отнимало завершение дел в академии и работа в Синоде. Освящая соборный храм Рождества Христова в тверском Рождественском монастыре, он произносил проповедь о необходимости понимания прихожанами смысла их присутствия в храмах:

– Дело состоит в том, чтобы каждый тщательно и беспри страстно испытал самого себя, видит ли он духом и ощущает ли, как должно, во храме Божием присутствие славы Божией.

Эпиграфом к проповеди он взял слова из книги пророка Иезекииля: «Слава же Господня вниде в храм, по пути, врат зрящих на восток. И взя мя дух, и введе мя во двор внутренний: и се исполнь славы дом Господень. И страх, и се глас от храма глаголющего ко мне: сыне человечь, видел ли еси место престола Моего, и место стопы ног Моих, идеже вселится имя Мое среде дому Израилева в век?» (Иез. 43, 4–7)

– Но что скажем для тех, которых душевные очи или со всем слепотствуют неверием, или повреждены и омрачены рас сеянием и нерадением?

Случайно ли проповедник затронул такую тему? Вероятно, он уже наблюдал, как после всплеска веры, вызванного бедствием 1812 года, сейчас, восемь лет спустя, вновь стали пустеть храмы. Пройдет еще десять лет, и иные храмы, особенно в столицах, даже в великие праздники будут пустовать. Вспомним повесть Гоголя «Нос». Не случайно Николай Васильевич сразу обозначил, что действие разворачивается 25 марта, то есть в один из двунадесятых праздников Православной Церкви – в Благовещение. Майор Ковалев попадает в один из главных петербургских храмов – в Казанский собор. Дело происходит утром, а значит, в храме идет праздничное богослужение. Народу должно быть столько, что не протолкнуться. Здесь еще вовсю исповедуются. Здесь уже исповедались и готовы вкусить святое причастие. Но: «Молельщиков внутри церкви было немного; они все стояли только при входе в двери», – пишет Гоголь. А при входе в церковь, когда в храме немного народу, обычно стоят те, кто только зашел поставить свечку, ненадолго задержаться, да и побежать далее по своим делам.

Вот почему проповедник взывает к собравшимся:

– Взирая на священное благолепие храма видимого, будем помышлять о несравненной славе внутренней, таинственно в ней обитающей; и если дух наш не просвещается Божественным видением, если сердце не оживляется небесным ощущением, то, дабы исцелить душу нашу, употребим все тщание сохранить себя от грехов, которые омрачают ее и повергают в духовное нечувствие.

Примерно в то же лето святитель Филарет произнес весьма примечательную проповедь об одежде, а точнее, о том, как много внимания в последнее время уделяется людьми тому, кто во что одет.

– Излишество в пище и питии в самом начале своем есть источник немощей и болезней; а в своем продолжении может превратиться в медленное самоубийство. Так и вред суетных попечений об одежде простирается от тела до души: это уже не малость! Есть люди, у которых сии попечения составляют не малую долю ежедневных упражнений и похищают великую часть времени, которое все без остатка нужно для приобретения вечности, это никак не малость!

В истории моды на Руси 1820 год можно считать особенным. После войн с Наполеоном надолго установилось модным носить платья, напоминающие старинные русские образцы. Талия исчезла, женщины носили одежды свободного покроя. И вот в 1820 году талия явилась и вступила в бой за свои права. Все словно с ума посходили – жены требовали от мужей все новых и новых платьев, которые выписывались из-за границы, а если не хватало денег, то покупали выкройки, по которым крепостные девки без устали строчили новомодные платья. Между теми, кто отстаивал в одежде русскость, и теми, кто поддался искушениям моды, происходили настоящие битвы. Вот почему святитель Филарет уделил особое внимание теме одежды. Непревзойденный мастер слова, он превосходно справляется с этой темой, поражая слушателей неожиданными сравнениями. Стремление щеголять в новых и новых одеждах он сравнивает с болезнью и рабством:

– Что значит сия гордость, с которою имеющий на себе дорогую одежду едва удостаивает взора покрытую вретищем или полураздетую нищету, – сия ненасытимость, с какою некоторые со дня на день умножают сие непостоянство, с которым так часто переменяют уборы? – Не есть ли сие нечто подобное тому, как если бы больной вздумал тщеславиться множеством своих струпов и красотою обязаний; или если бы раб, принужденный носить оковы, желал иметь их в великом числе и выработанные с разнообразным искусством?… Для чего нам неприятно, если не на нас прядет шелковый червь, не для нас земля рождает злато, и море – перла? К чему столь детские прихоти?.. Для чего же еще мы не редко желаем, чтобы одежда наша превышала не только требование необходимости, но и приличие нашего состояния? Для чего иногда мы не довольны своими украшениями потому только, что оные не похищены у отдаленнейших братий наших?

От одежды проповедник переходит к украшениям:

– Не знаю, что может давать золоту на весах разумного человека такую же тяжесть, как и на весах торжника, если это не тяжесть бед, которыми обременяет оно род человеческий. То, что называют лучшею водою в камнях, не суть ли слезы несчастных жертв, которые вживе глубже мертвых погребаются во мрачном чреве гор для извлечения оттуда сих драгоценных безделиц?

При этом он не провозглашает, что «все должны отвергнуть всякое благолепие и облечься в рубища»:

– Есть род и степень благолепия и даже великолепия в одеянии, который назначает не пристрастие, но благоприличие, не суетность, но состояние, не тщеславие, но долг и обязанность. Но попечения без конца, пышность без меры, расточение без цели, ежедневные перемены уборов только потому, что есть люди, которые имеют низость заниматься изобретениями сего рода, и что слишком много таких, которые имеют рабскую низость подражать сим детским изобретениям – невероятная безрассудность!.. Лучше лишиться тысячи украшений, нежели представить Всевышнему малейшее пятно в душе и совести.

И заканчивает он свое слово дивным напоминанием о той главной одежде, облекаться в которую должен каждый истинный христианин:

– Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Еще более яркую проповедь архиепископ Филарет произнес в том же году на праздник Преображения Господня.

– Высокое зрелище на горе Фаворской. Зрелище, подлинно, достойное того, чтобы и видеть оное с восхищением, как видели апостолы, и воспоминать с торжеством, как мы ныне воспоминаем. Не напрасно и те, которые были свидетелями великих явлений на Синае и Хориве, – не напрасно Моисей и Илия являются на Фаворе. Они увидят здесь более, нежели там. На Синае и Хориве сила и слава Божия открылась человекам сквозь силы видимого естества: на Фаворе не только Божество является человекам, но и человечество является в Божественной славе. Моисей трепетал на Синае, Илия жаловался на Хориве: в апостолах на Фаворе сквозь ужас сияет радость: добро есть нам зде быти.

Преображенский собор в Твери являлся главным храмом города, в нем располагалась усыпальница всех Тверских князей. Соответственно, Преображение было здесь храмовым праздником. Вот почему, предвидя свой скорый переход в другую епархию, архиепископ Филарет хотел особенно запомниться тверичам своей проповедью. Он, следуя учению святителя Григория Паламы, говорил о вере в силу молитвы, о том, что и само Преображение Христа на горе Фавор произошло во время сильной молитвы апостолов. Он пытался доказать, что сильная и действенная молитва не есть, как полагают некоторые, лишь дар избранных:

– Нет человека, которого молитва не могла бы соделаться сильною, если он того твердо и чистосердечно, с верою и упованием на Бога, возжелает; и нет вещи, в которой бы молитва не могла соделаться действительною, если только предмет молитвы не противен премудрости и благости Божией и благу молящегося… Молись, христианин, молитвою крепкою, от всея силы души твоей, молитвою прилежною и неотступною, молитвою благою и чистою, и если сего не обретешь в себе, молись о самой молитве, и ты молитвою сперва приобретешь молитву истинную и действительную, потом сия все победит с тобою, и все тебе приобрящет, возведет тебя на Фавор, или в тебе откроет Фавор; низведет небо в душу твою, и душу твою вознесет на небо. Аминь.

В той же проповеди святитель Филарет мог бы напомнить слушателям и о том, что случилось 12 мая 1820 года в Царском Селе, когда там запылал Знаменский дворец, огонь вот-вот готов был перекинуться на соседние здания. Вынесли чудотворную икону Божьей Матери «Знамение», и, стоя перед нею, император Александр Павлович громко воскликнул:

– Матерь Божия! Спаси мой дом!

Молитва искренняя, вылетевшая из уст государя, возымела чудесное действие. Пламенем той молитвы было погашено пламя пожара – ветер, словно укрощенный конь, повернул в противоположном направлении, и пожарные получили возможность быстро потушить огонь.

24 августа 1820 года святитель Филарет возвращался из Твери в Петербург и в дороге написал стихотворение «Вечерняя песнь путешественника». В нем он выразил те же преображенские чувства – мечту о полете души к фаворскому свету:

 
Явися, Свете вожделенный,
Явися и на сем пути!
Душе моей в тени вечерней
Бродить одной не попусти!
Не ищет око дерзновенно
Лица зреть славу Твоего;
Но сердце ждет окамененно,
Не коснешься ли Ты его. <…>
Даждь, да во правде и святыне
И сквозе мрак во свет зрю Твой;
Да восхвалю Тебя отныне
Во веки чистою хвалой!
 

26 сентября 1820 года архиепископа Филарета перевели с Тверской кафедры на Ярославскую. А его место в Твери занял ни кто иной, как Симеон (Крылов-Платонов), тот самый, что двенадцать лет назад постригал святителя Филарета в монашество. Перед этим он был епископом Тульским и Белевским, а затем архиепископом Черниговским и Нежинским.

Ярославско-Ростовская епархия – самая древняя на русских землях. В 991 году, за год до учреждения архиерейской кафедры в Великом Новгороде, проповедники православной веры достигли Ростовской земли, населенной язычниками и учредили здесь епископскую кафедру. В Ярославской и Ростовской епархии подвизались святитель Леонтий Ростовский, святой благоверный князь Александр Невский, преподобный Сергий Радонежский, святитель Димитрий Ростовский, святой праведный воин Феодор Ушаков. В 1314 году здесь была явлена чудотворная икона Толгской Божией Матери, а на месте явления основан монастырь. В 1437 году на Ростовской земле был чудесно обретен Годеновский крест, прославившийся впоследствии множеством чудотворений. По благословению преподобного Иринарха Затворника и под водительством Минина и Пожарского здесь собиралось ополчение, работало правительство, чеканилась монета.

В 1788 году кафедра правящего архиерея была переведена из Ростова Великого в Ярославль, где уже с 1747 года действовала духовная семинария.

Архиепископ Филарет стал шестьдесят восьмым архиереем Ярославской и Ростовской епархии. Его предшественник Антоний (Знаменский) тяжело заболел и летом подал прошение об увольнении на покой. Примечательно, что Дроздов на здешней кафедре должен был именоваться Филаретом вторым, поскольку первым Филаретом, архиепископом Ростовским и Ярославским, был не кто иной, как отец первого царя из рода Романовых, Михаила.

– Христиане! Тщитесь быти воистину Христовы, прилепляйтесь ко Христу всем сердцем чрез последование учению и житию, открытому в Евангелии, и чрез усердное приобщение Божественных Таинств, которые Он оставил Церкви Своей», – взывал святитель Филарет в приветственном послании к ярославской пастве.

Состояние дел в епархии было плачевным. Об этом красноречиво свидетельствуют слова святителя Филарета из его письма к настоятелю Толгского монастыря Гавриилу (Розанову) от 22 апреля 1821 года: «Если Вы, брате, больны от одного монастыря и семинарии, то мне от всей Ярославской епархии давно бы умереть надобно».

Но недолго ему суждено было пробыть ярославским владыкой, – еще меньше, чем тверским, чуть более девяти месяцев.

А впереди его ждала Москва.

Глава десятая
Архиепископ Филарет Московский 1821—1823

«Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа!» – так словами апостола Павла из послания к римлянам приветствовал архиепископ Филарет свою московскую паству.

Москва! Как ни избито повторять пушкинские строки, а лучше Александра Сергеевича не скажешь: «Сколь много в этом звуке для сердца русского сплелось!»

В начале XIV века святитель Петр, митрополит Киевский и всея Руси, обосновался здесь и первым среди русских архипастырей получил наименование «Московский». Святитель Алексей, воспитатель Дмитрия Донского и друг преподобного Сергия Радонежского, вдохновитель борьбы за независимость от Орды, закончил дело переноса митрополии в богохранимый град Москву и стал последним главой Русской Православной Церкви, носившим титул митрополита Киевского, а потомки также прозвали его Московским. Хотя официально только через столетие епархия совершенно отделилась от Киевской митрополии, стала именоваться Московской и всея Руси и была поставлена первою в числе епархий Константинопольского престола. Ее митрополиты до учреждения патриаршества избирались и поставлялись независимо от Патриарха Константинопольского.

При святителе Ионе Русь отвергла Флорентийскую унию, а Московская Церковь стала автокефальной. Под своей епитрахилью Иона спасал юного князя Ивана Васильевича, будущего Ивана III Державного, создавшего мощное государство, в семь больше того, которое ему досталось от отца. А святитель Симон во времена правления этого государя многажды созывал церковные соборы, один из которых покончил с так называемой ересью жидовствующих.

Святитель Макарий создал свод «всех чтимых книг на Руси» – Великие Четьи-Минеи, которые так и вошли в историю под названием Макариевских. При нем началось на Руси книгопечатание, он открыл на Москве типографию Ивана Федорова для печатания священных и богослужебных книг. Входя в Избранную раду, Макарий имел огромное влияние на молодого Ивана Грозного, в 1547 году он венчал его на царство, способствовал его браку с Анастасией Захарьиной, вдохновлял на завоевание Поволжья и взятие Казани. На Макарьевских соборах были канонизированы многие русские святые, включая благоверного князя Александра Невского.

После смерти Макария продолжатель всех его дел митрополит Филипп (Колычев) старался смягчить ожесточившийся нрав государя Грозного: «Повинуюся твоей воле; но умири же совесть мою: да не будет опричнины! да будет только единая Россия! ибо всякое разделенное Царство, по глаголу Всевышнего, запустеет. Не могу благословлять тебя искренно, видя скорбь отечества». И царь смягчался, но, видя измену, вновь начал казни. Филипп не хотел благословить новое ожесточение, подвергся суду, низложению, ссылке и скончался в Успенском тверском монастыре. В «Житиях святых» Димитрия Ростовского указано на то, что его убил Малюта Скуратов, но нет точных доказательств ни у сторонников версии убийства, ни у тех, кто стремится оградить Ивана Грозного от ложных обвинений.

Во времена патриаршества Москва стала стольным градом Патриарха, а Московская епархия обращена в патриаршую область, которая после кончины патриарха Адриана по 1742 год управлялась иноепархиальными архиереями. В 1742 году Московская епархия (митрополия) была восстановлена. В 1799 году к ней была присоединена упраздненная Коломенская епархия в качестве викариатства. Большой Успенский собор был по-прежнему оставлен первопрестольным, верховным собором Московским и Всероссийским.

Митрополит Платон (Левшин) являлся одним из великих московских архипастырей, а ведь святитель Филарет начинал под его омофором. Став митрополитом Московским, святитель Платон первым делом высоко поставил Московскую духовную академию, построил при ней общежитие, называвшееся бурсой, и довел число учеников с трехсот человек до тысячи. Он завел малые школы при монастырях, заботился о развитии в питомцах подлинной веры и церковности, зорко отмечал и выдвигал самых даровитых. Сколько их были даже отмечены прибавлением прозвания «Платонов» к собственной фамилии. Мог бы называться Дроздовым-Платоновым и святитель Филарет, но почему-то не стал.

Будучи почитателем преподобного Сергия, святитель Платон написал ему акафист, а его ученик Филарет вскоре напишет новое житие. Много делал владыка Платон для украшения Троице-Сергиевой Лавры. Много было у него и врагов, поскольку он решительно боролся с недостатками, коих немало наблюдалось в среде священников. Яростно ополчался он против атеизма, сквозняком ходившего по России из Европы. Но столь же яростно восставал против церковного ханжества, во все века сильно способствующего распространению атеизма. Боролся он и против излишне витийственного, изощренного слога церковных писаний, провозглашая его неприличным. «Проповедник должен беседовать с людьми различного состояния и понятия, а потому необходимость требует, дабы духовная беседа была всякому удобопонятна», – говорил он. «Витийство полезно, чтобы истину, всеми признаваемую, в краснейшем и лестнейшем представить виде, но где надобно оную, ложью пожираемую, защитить и доказать, там оно не только есть излишне, но и вредно; излишне: ибо правды лицо само по себе прекрасно; вредно: ибо дает подозрение, что защитник побеждает не тем, что истина на его стороне… но тоном слов своих и чародейством красноречия».

Больше всего святитель Платон любил произведения Иоанна Златоуста, и самого его нередко именовали Московским Златоустом. Точно так же вскоре станут называть и его ученика – Филарета.

В 1805 или 1806 году у владыки Платона был первый удар, после которого он стал передавать дела своему викарию епископу Августину. В 1811 году его окончательно парализовало, и он был освобожден от исполнения должности до полного выздоровления, коего так и не дождались. Перед Бородинским сражением он порывался ехать на поле брани, дабы воодушевлять воинство русское, но так и не смог преодолеть телесную слабость. Накануне вступление французов в Москву митрополита Платона привезли из Вифании, чтобы он мог навсегда попрощаться с любимой столицей. Он предчувствовал, что уже никогда не увидит ее. 28 августа 1812 года святитель Платон сидел на главном крыльце Чудова монастыря и горько плакал. 1 сентября он вернулся в Троицу. 11 ноября его не стало.

Когда летом 1811 года митрополита Платона разбил паралич, его сменил викарий Московской епархии епископ Дмитровский Августин (Виноградский). Он так и не успел стать митрополитом. В 1818 году его возвели в сан архиепископа Московского и Коломенского, а спустя год он скончался от чахотки.

Новым московским архипастырем стал Серафим (Глаголевский). Выпускник Московской духовной академии и Московском университета, преподавал в Троицкой семинарии латинский язык, историю и риторику, потом философию и богословие в академии, с начала нового столетия стал епископом, долгое время возглавлял Смоленскую кафедру. После войны с Наполеоном владыка Серафим был Тверским архиепископом. Святитель Филарет дважды наступал ему на пятки – сначала сменил Серафима в Твери, а затем – в Москве.

Серафим был московским архипастырем с 1819 по 1821 год. Нравом он отличался суровым, боролся с разнообразными вольностями, особенно в среде лиц духовного звания. Среди священников проводил строгие экзамены.

Тем временем из Петербурга приходили слухи о том, как все яростнее разгорается вражда между митрополитом Михаилом (Десницким) и Голицыным, который с 1817 года стал министром двойного министерства духовных дел и народного просвещения, но был освобожден от должности обер-прокурора. Владыка не мог более терпеть распространения протестантских ересей, уводивших православную паству из храмов Божиих. Несметные мистики-шарлатаны внушали пагубную мысль о некоем «внутреннем христианстве», мол, вера должна быть в душе у каждого, а в церковь ходить вовсе и не обязательно. 23 декабря 1820 года Михаил вернулся с заседания Синода до того расстроенный, что его должны были вынести из кареты.

– Какой же я святитель… когда не имею власти разрешать служение самых обыкновенных молебствий? – возмущался он. – Если уж Голицын хочет лишить меня власти… он мог бы предупредить меня об этом келейно, тогда бы мы двое только знали, что я митрополит лишь по имени, а не по власти; теперь же последний монастырский служка знает об уничижении моего сана.

Всю зиму он тяжело болел, служил только в домовой церкви. 10 марта 1821 года вновь отправился на заседание Синода и вновь сцепился с ненавистным Голицыным. Вернувшись, вскоре принял Таинство Елеосвящения. Незадолго до кончины владыка Михаил написал письмо государю, начинавшееся словами: «Когда вы его получите меня уже не будет». Ему более незачем было сохранять дипломатию, и он смело писал об опасностях, которым Голицын подвергает русское Православие, умолял Александра «оградить Церковь от слепотствующего министра». 24 марта на шестидесятом году жизни владыка Михаил скончался в покоях Александро-Невской Лавры, где был с большими почестями погребен перед самым алтарем Духовой церкви, построенной по его инициативе, но освящения которой так и не дождался.

Святитель Филарет видел в митрополите Михаиле своего духовного единомышленника. Впоследствии, вспоминая его, он писал: «За несколько дней до его кончины некто видел во сне, что высокий столп с венцами наверху разрушился с громом. Сон, по моему мнению, очень справедливый… Впрочем, твердое основание Божие, конечно, не людьми поддерживается».

19 июня 1821 года новым митрополитом Санкт-Петербургским и Новгородским стал Серафим (Глаголевский), переведенный в северную столицу из первопрестольной. Надежд Голицына на то, что он будет вести себя не так, как его предшественник, Серафим не оправдал; он сразу же вступил в яростную схватку со всем, что было чуждо Православной Церкви – с явным и скрытым протестантизмом, с ересями всех разновидностей, с масонством и мистицизмом, с заморскими проповедниками, коих популярность внезапно выросла чрезвычайно. Таковых и мы видели во множестве еще совсем недавно, когда в девяностые годы прошлого столетия им подарили телевидение, их можно было слушать и лицезреть во всех клубах, домах и дворцах культуры рухнувшего СССР, на стадионах и в концертных залах. А в начале XIX века в одной из своих проповедей в Троице-Сергиевой Лавре святитель Иннокентий (Смирнов) незадолго до кончины произнес о таких артистах-проповедниках убийственные слова:

– Любодей действует не ради деторождения, но для насыщения нечистой своей похоти. Так и проповедник слова Божия, когда проповедует не ради рождения духовных чад по закону, но чтобы, сказав слово, токмо движением рук, эхом голоса и произношения слыть за проповедника или почесать сердце свое щекотанием, слухом чести и отличия, то же он деет, что и любодей. Сей любодействует телесно, а той духовно… Видит Бог, коль во многих настоящих витиях-проповедниках бывает нечисть, нерадиво и суетно проповедуемое слово!.. Возможно ли брать в руки книги литературные, книги нового духа – сии яко гадины ядовиты, слышны гнусным кваканьем, яко жаб, духов злых!

А на Москве встречали нового владыку, коему суждено было надолго стать здешним архипастырем. В воскресенье 3 июля 1821 года, в день перенесения мощей святителя Филиппа Московского, архиепископ Филарет взошел на московскую кафедру.

Еще не прошло десятилетия после великого пожара столицы. Восстановление Первопрестольной в самом разгаре. Пока в божеский вид приведены только Кремль и Красная площадь. Архитектор Осип Иванович Бове, сам участник изгнания Наполеона, вернувшись с войны, возглавил возрождение города. Красную площадь расчистили, засыпали ров, проходивший вдоль кремлевской стены, на его месте разбили бульвар, вдоль которого прошла дорога к набережной. Многочисленные лавки и ветхие строения, захламлявшие площадь, убрали вон, и отныне открывался величественный вид на Покровский собор Василия Блаженного. А кроме того, в 1818 году площадь украсилась памятником Минину и Пожарскому. За спиной у них, стоящих лицом ко Кремлю, вознеслись новые здания Торговых рядов.

Теперь, в 1821 году, когда на Москву приехал архиепископ Филарет, огромное пространство к северо-востоку от Кремля расчищалось под новую площадь, на которой закладывался фундамент будущего Большого театра, а речку Неглинку спрятали в подземную трубу. А к северо-западу, прямо под стенами Кремля продолжалось строительство Александровского сада, также спроектированного Осипом Ивановичем. Продолжалось благоустройство и застройка Бульварного кольца, были срыты укрепления Земляного вала и засыпан ров, а на их месте образовалось Садовое кольцо. Деревянное строительство внутри него настрого запретили. На местах пересечения этого кольца с радиальными улицами появились площади-заставы с кордегардиями для караула. Долгое время тут сохранялись сады и палисадники. Они и по сей день шелестят в названиях улиц – Большая Садовая, Садовая-Каретная, Садовая-Кудринская, Садовая-Самотечная, Садовая-Сухаревская, Садовая-Триумфальная…

В год прибытия святителя Филарета Москва только начала расцветать после пожара. Дайте еще годик-другой, чтобы грибоедовский Скалозуб мог остроумно подметить: «По моему сужденью, пожар способствовал ей много к украшенью». Особенное лицо, которое потом будут именовать московским, столица получит благодаря продуманной разработке послепожарной комиссии восстановления новых фасадов зданий и улиц. Родился новый тип московского особняка – не очень большого, но и не маленького, красивого, но при этом довольно скромного, с колоннами, но без помпезности. А главное, необычайно милого и уютного. Комиссия выпускала целые альбомы «образцовых фасадов», по котором строились московские улицы. Оговаривалось все, начиная с этажности и вида отделки и кончая цветом окраски. Некогда застроенная в известной степени беспорядочно, Москва обретала стройность и ладность.

Трудно удержаться от одной весьма примечательной детали восстановления Москвы. Именно в годы воскрешения Первопрестольной был изобретен цемент – тот самый скрепляющий материал, которым человечество пользуется и по сей день. Нужно было быстро возродить сильно разрушенный французами Кремль. Водовзводная башня была уничтожена до основания, Никольская – наполовину, остальные – в разной степени. Приглашенный из Саратова талантливый инженер Егор Герасимович Челиев напряженно экспериментировал с различного рода материалами, стремясь найти состав, способный надежно скреплять кирпичи и камни. И им было совершено важное открытие: если смешать известь с глиной и при температуре 1100–1200 градусов Цельсия обжигать эту смесь в горне на сухих дровах до «белого жару», то получится спекшийся продукт, который затем при тщательном измельчении до состояния пыли обладает высокими механическими свойствами и способностью твердеть в воде. Свое изобретение Челиев обобщил в «Трактате об искусстве приготовлять хорошие строительные растворы», вышедшем в 1822 году в Петербурге, а затем еще и в книге «Полное наставление, как приготовлять дешевый и лучший мертель или цемент, весьма прочный для подводных строений». Слово «цемент» (caementum) по-латыни означает «измельченный камень».