Текст книги "Башня континуума"

– Ммм, ммм…

– Микробы?

– Да.

Гордон захохотал, скаля зубы.

– Микробов миллиарды, сопляк ты зеленый. Триллиарды. То бишь, триллионы. И они постоянно размножаются в анти… в архи… в тригоно… в гомери… ческой прогрессии. Что ты так побледнел? Так считает бесстрастная наука. Наука! Ой, не могу! Вот умора! Наука, ха-ха-ха…

Тут Гордон утратил равновесие, с жутким грохотом свалился под стол, замолчал на секундочку и разразился заковыристой бранью. Некоторые слова Киту, к его вящему стыду, были незнакомы. Наверное, местный диалект. Когда поток красноречия слегка иссяк, Кит приподнял уголок скатерти и заглянул под стол, под которым на четвереньках ползал доктор права, видный политический деятель, без пяти минут губернатор Салема.

– Гордон, ты ушибся?

– Нет, но я не могу выбраться отсюда. Где выход, черт дери!

Так и не найдя выхода, вице-губернатор уселся и жалобно завыл. Грустную его песню без слов и мелодии с удовольствием подхватили охотничьи собаки. Кит вытащил зятя из-под стола и повел по направлению к спальне, подгоняя небольшими пинками. Гордон ругался, вырывался, страстно требовал ружье. Он алкал боли, крови и хотел убивать. Оленей. Киту пришлось утихомирить его небольшим хуком слева, после чего вице-губернатор обмяк и безвольно свалился на кровать.

Кит немного побыл доброй самаритянкой, снял с зятя ботинки и укрыл шерстяным пледом. Ему показалось, Гордон отключился, но он вдруг приоткрыл глаза и бросил на Кита тревожный взгляд.

– Твои люди сказали мне, что этот парень мог работать на Синдикат.

– Возможно.

Гордон загрустил.

– Если так, дела мои довольно плохи…

– Не волнуйся, пупсик. Я не позволю силам тьмы остановить тебя на твоем, безусловно великом и славном, пути, – клятвенно пообещал Кит.

– Чего?

– Ничего. Спи.

Гордон закрыл глаза.

– Я потом свожу тебя в одно потрясающее место, – пробормотал он сонно.

– Куда это? – спросил Кит не без тревоги.

– На канкан. Ух, ты только представь всех этих молоденьких цыпочек, задирающих до потолка свои длинные, гладкие, ослепительно белые ноги.

Кит посидел с ним минут двадцать, чтобы удостовериться, что он по-настоящему уснул и не помчится вышибать мозги разным тварям, потом поднялся и тихо вышел в коридор. И внезапно обнаружил, что смотрит прямо на свою младшую сестренку. Виктория была вся в белом, пленительная, как дриада.

– Как там глупенький пупсик?

– Спит.

– Разнюнился, – безжалостно сказала Виктория, – и ты тоже разнюнился. Вы, мужчины, только с виду крепкие, а на деле – ужасные нюни. Канкан! Фи!

– Ты подслушивала?

Виктория похлопала брата по щеке, было очень больно, между прочим, как если бы она надавала ему затрещин и оплеух.

– Ах, бедненький котеночек. Чего я там, по-твоему, не слышала.

– Как прогулялись? – вежливо спросил Кит, решив сменить тему.

– Чудесно. Мы с Терезой уже и не знали, чем тебя порадовать, ты наш милый и дорогой, и купили тебе галстуков.

– Спасибо.

– Не за что. Ты же мой брат, я тебя люблю. Если у тебя что-то случится… ты мне все расскажешь, не так ли?

– Милая, у меня все хорошо, я здоров, как табун лошадей, и рассказывать абсолютно нечего. Примерь, – поспешно прибавил Кит, обвивая вокруг ее тоненького запястья браслет.

Виктория рассмотрела подарок, оценила чистоту камня, изящество ювелирной работы, прикинула стоимость этой маленькой безделушки и радостно вскрикнула.

– Ой, мамочки, мамочки!

– Тише, зайка, а то муж проснется, схватится за ружье и… бац! Начнет вышибать чьи-то мозги. Лучше не рисковать.

Виктория вздохнула, Кит обнял сестру, чмокнул в макушку и отпустил.

– Знаю, милый, ты не любитель канканов и прочих простонародных развлечений, но составь компанию Гордону, пупсику будет очень приятно.

– Уповаю лишь на то, что линчевания не входят в стандартный набор местных увеселений, – пробормотал Кит под нос.

– Не волнуйся, я уже отчитала пупсика за линчевания… Гордон пообещал мне, что больше постарается никого не линчевать.

– Да. Какое облегчение.

– Кит…

– Что, зайка?

Виктория подождала, пока брат сам скажет ей что-нибудь, может быть, дрогнет под ее испытующим взглядом и сознается во всем, но он молчал. Поэтому Виктория вздохнула, набралась смелости и задала самый главный вопрос.

– Милый, а правда, я думала над этим все утро, почему мы все-таки не скатываемся с нее.

– Откуда не скатываемся, зайка.

– С этой самой… как ее? С земли.

Глава шестая
Крысы, часть первая

1

История военного конфликта на Дезерет, так называемые Особые Территории, брала начало с момента отстранения от должности непокорного губернатора Джона Сэйнта. В самом начале его поистине головокружительного жизненного пути – от помощника пекаря до губернатора, от уличного проповедника до яростного и бичующего Савонаролы – пророк Сэйнт носил прозаическую фамилию Смит.

«Сэйнтом» – святым – Джона Смита прозвали в народе за жестокую и бескомпромиссную критику коррупции, аморальности и повального разложения высочайших государственных институтов вроде Единой Святой Церкви и Дворца. Императора Константина Шестнадцатого мятежный губернатор в своих страстных речах не именовал иначе как «Иродом» и «Императором палачей». Что гораздо хуже, Сэйнт возродил из пепла и придал новое звучание давнишней идее создания на основе Особых Территорий независимого государства со своим правительством, парламентом и церковью. И со своим Императором.

Снискав своими страстными проповедями небывалую популярность среди простого народа, двадцативосьмилетний Сэйнт был избран губернатором Дезерет. Правление его было несчастливым и недолгим. Два стандартных года спустя специальным указом Императора Сэйнт был отстранен от должности, а на его место назначен генерал-губернатор Джеймс Фарелл.

За отстранением мятежного губернатора последовали яростные митинги сотен и сотен тысяч его возмущенных сторонников. Опасаясь беспорядков, Сэйнта схватили, арестовали и бросили в сырые и темные казематы Священного Трибунала, где непокорный политик провел несколько месяцев в одиночной камере. Отцы-дознаватели каждый день избивали его и жестоко пытали. Сэйнт потерял зрение, а его симпатичное лицо превратилось в бесформенное месиво рваных шрамов. Его морили голодом, а из-за бесконечных истязаний он был близок к тому, чтобы лишиться рассудка. Ночами, связанный, распластанный на ледяном каменном полу, с кляпом во рту, корчась на дне узкого каменного мешка, Сэйнт чувствовал, как голодные тюремные крысы грызут пальцы на руках и ногах.

Сэйнт бы так и сгинул в тюрьме, но пылкие приверженцы провернули ошеломляющую по дерзости военную операцию, захватив тюрьму Священного Трибунала, и спасли своего вождя. Освобождение Сэйнта послужило сигналом к массовым волнениям, в результате которых столица Дезерет, город Дис, была разграблена, сожжена и разорена. Беспорядки быстро перекинулись и на другие поселения Дезерет.

Император Константин отдал приказ о введении чрезвычайного положения и переброске на Дезерет дополнительного контингента войск Регулярной Имперской Армии. И вот, Вселенская Мясорубка пришла в движение.

Растянувшаяся на два десятилетия ожесточенная война с мятежниками, уклончиво именуемая «незначительным локальным конфликтом», пожирала жизни, как молох. Имперские солдаты, окрещенные местным населением то ли за серый цвет мундиров, то ли еще по каким-то причинам «имперскими крысами», убивали сэйнтистов; сэйнтисты – имперских солдат. Кровь лилась рекой, политики молчали, предоставив право говорить лучевым винтовкам.

Что касалось отстраненного от власти мятежного губернатора, то Сэйнт с преданными приспешниками скрывался в стальных бункерах, запрятанных глубоко в горах, в лабиринтах выработанных Джет-шахт, коих на Дезерет сохранилось в изобилии еще с полулегендарных времен погибшей Федерации. Вдохновенный пророк Священного Улья, любимец красного ангела, Отца Аваддона, прятался и ждал своего часа.

Между тем на Дезерет, в пригороде Диса, располагался завод, принадлежащий «Ланкастер Индастриз». Как и прочие заводы Корпорации, разбросанные по всему белу свету, комплекс производил спин-передатчики. Основанный три сотни лет тому назад, завод исправно функционировал все эти годы и с течением времени превратился колоссальный суперсовременный высокотехнологичный заводской комплекс, оснащенный научными лабораториями и собственным грузовым Би-портом. Персонал комплекса составлял сорок пять тысяч человек и приносил львиную долю доходов в городской и федеральный бюджет.

По мере сил, Корпорация вкладывала средства в благоустройство и развитие инфраструктуры Дезерет и столицы – Диса – в строительство высокоскоростных магистралей, прокладку коммуникаций, возведение жилых зданий, школ и больниц.

Как раз перед тем, как вспыхнуло сэйнтистское восстание, в знак признательности и благодарности за многолетнее и плодотворное сотрудничество с властями и местными жителями корпорация планировала возвести Оперный Театр и передать в дар столице Дезерет, Дису. Увы, этим планам помешала война. Строительство театра заморозили.

Военные действия не пошли на пользу не только культуре, но и промышленности. Заводской комплекс бомбили. И сжигали. За двадцать лет мятежей завод пришлось трижды восстанавливать фактически с нуля, из праха и пепла. Профсоюз и местные власти вовсю доделывали начатое винтовками грязное дело, занимаясь шантажом, политическими спекуляциями и откровенным саботажем.

Уже к тому времени, как Кит возглавил Корпорацию, ситуация с заводом была очень скверной; а еще через три года превратилась в катастрофическую. Управляющий заводского комплекса Огилви завалил вышестоящее руководство срочными депешами, докладными записками, отчетами и просто слезными мольбами о помощи. Он оказался настолько настойчив и упрям, что дошел до высшего руководства и добился аудиенции у лорда Ланкастера и лорда Торнтона.

Нельзя сказать, чтобы титаны промышленной индустрии были так уж сердечно рады управляющему.

– У вас есть пять минут, господин Огилви, – предупредил Ричард. – Честно говоря, мы вообще согласились принять вас лишь оттого, что вы захламили письменный стол многоуважаемого лорда Ланкастера вашими докладными записками.

– Ужас, как захламили, – пробормотал Кит, страдальчески потирая висок.

– Сами видите, у лорда Ланкастера от ваших записок начинается мигрень.

– Ненавижу всякий хлам, – сказал Кит, кривясь.

Ричард тоже успел порыться в хламе и оттого находился в курсе дела.

– Господин управляющий Огилви, не стану ходить вокруг и около. Мы ничем не можем вам помочь. Переброска промышленных мощностей с Дезерет на Каенн – дело решенное. Специальное постановление по данному вопросу восемь дней назад было вынесено на заседании совета директоров Корпорации, о чем я сообщил вам в служебном письме.

Кит молчал, ибо тоже считал переброску промышленных мощностей с охваченной войной Дезерет на пока еще мирный Каенн единственным здравым выходом из положения. Что он мог еще прибавить? Ничего. Разве развести руками. И пожать плечами. Так бы он и поступил, но что-то Кита остановило. А именно, ему сделалось кристально ясным, что сейчас управляющий выйдет из кабинета, пойдет и выбросится из треклятого окна треклятого здания… то есть, Ланкастерского Делового Центра… то есть, Копилки.

– Стоять! – заорал Кит, до глубины души поразив Ричарда, управляющего и себя самого. – Что это вы удумали? Я не позволю вам безобразничать в нашем прекрасном здании!

Как знать, возможно, у него просто разыгралось воображение. Или нет? Во всяком случае, пожилой, степенный управляющий был близок к тому, чтобы разрыдаться, как маленький ребенок.

– Милорд, я проработал там сорок лет… завод был для меня всем… моей жизнью.

– Господин управляющий, мы, конечно, всячески поощряем лояльность Корпорации, но не такой же ценой. Учитывая ваши заслуги, мы предоставим вам отличное жилье на Каенне, в столице Сент-Джеймсе. Вы сможете спокойно доработать год, оставшийся вам до пенсии. Ваши внуки пойдут в лучшую школу, получат отличное образование…

– А что с остальными? – спросил управляющий подавленно.

– Да. Остальные. Ну что ж, человек двести-триста высококвалифицированных инженеров и техников мы тоже сможем перевести на Каенн, о каковом факте многоуважаемый лорд Торнтон должен был известить вас в служебном письме.

– Допустим, но куда вы денете еще сорок тысяч рабочих, из них – подавляющее большинство молодых здоровых парней, которым надо кормить семьи. На следующий же день после закрытия завода они возьмут в руки оружие и присоединятся к сэйнтистским повстанцам!

– А это лишний раз доказывает, что некоторые… честно говоря, многие рабочие отнюдь не благонадежны, следовательно, вот еще одна веская причин закрыть завод и перенести производство на Каенн, – заметил Кит здраво и разумно.

Управляющий поник головой.

– Хорошо. Прошу прощения, что отнял ваше драгоценное время.

– Что вы теперь собираетесь делать?

– Вы знаете, – ответил Огилви едва слышно.

Кит все еще не был уверен, что они понимают друг друга правильно. И все же.

– Так… господин управляющий. Поезжайте в гостиницу, отдохните, выспитесь хорошенько, наверняка вы утомились с дороги. Я заеду часам к девяти вечера, и мы сядем и спокойно, без слез и истерик, обсудим мой план.

– Что за план? – спросил Огилви шепотом.

– План вывода завода из затяжного кризиса, – пробубнил Кит под нос, втихомолку проклиная свою мягкотелость на чем свет стоит.

Управляющий, не медля ни секунды, бухнулся на колени и принялся целовать их милости руки, бормоча под нос что-то восхищенно-несуразное.

– Отец наш родной, заступник, радетель и благодетель…

Кит не переносил, когда ему целуют руки. Это ведь было не стерильно! Не слишком деликатно он выпроводил Огилви восвояси и вернулся к себе.

– Ты ведь никуда не пойдешь, – сказал Ричард.

– Пойду.

– Зачем?

– Ты оглох? Затем, чтобы обсудить план вывода завода из затяжного кризиса.

Голубые глаза Торнтона сузились, готовясь метать молнии.

– Какой к чертям план! Ты шутишь? У тебя нет никакого плана!

Кит решил не сотрясать воздух понапрасну, а молча достал из нижнего ящика письменного стола увесистую папку в черной обложке и протянул Торнтону. Ричард уселся и принялся читать. Через пару минут чтения у него глаза на лоб полезли.

– Ты сам это написал?

– Черкнул пару строк, когда выдалась свободная минутка, – ответил Кит, скромно потупя взор.

Пару строк черкнул, полюбуйтесь-ка. В действительности, Ричард держал в руках безукоризненно составленный, проработанный до мелочей, прекрасный, будто поэма, невероятно толковый и реалистичный план по выводу заводского комплекса из затяжного кризиса.

– Прелестно, но, упертый ты идиот, совет директоров уже принял специальное постановление о переносе производства с Дезерет на Каенн!

– Согласно Уставу Корпорации, в подобных случаях постановления совета носят рекомендательный характер, а окончательное решение остается за президентом. То есть, за мной. И согласие вице-президента мне не требуется. Хотя было бы желательно, – прибавил Кит, секунду поразмыслив.

Если он рассчитывал смягчить свою речь, то напрасно. У Ричарда нехорошо засосало под ложечкой, будто он предвидел, сколько неприятностей обрушится на них из-за проклятого завода.

– Объясни, на черта тебе эта головная боль! Повстанцы плевать хотели на твои стройные экономические выкладки. Власти, к сожалению, тоже.

– Иногда… Ричард… должны найти в себе мужество и достоинство, и поставить государственные интересы выше личных. Если мы уберемся с Дезерет, это будет означать, что мятежники победили. Если какие-то твари возомнили, что могут безнаказанно громить наши заводы, жечь наши церкви и оскорблять нашего монарха, черта с два! Им это с рук не сойдет! – закончил Кит яростно и раздавил сигарету в переполненной пепельнице.

Боже правый! Кит вовсе не шутил. Благородный гнев объял его с головы до пят.

– Отлично. И что ты теперь собираешься делать? – спросил Ричард подавленно.

– Что? Да очень просто. Поеду туда и лично разберусь со всем этим.

– Куда? К Огилви? – не понял Ричард.

– Нет. На Дезерет.

Неделю спустя после этого разговора лорд Торнтон уныло волок свою сиятельную особу в кабинет председателя совета директоров Корпорации Виктора Мерфи. Спеленатый шерстяными пледами и теплыми одеялами, как мумия бинтами, старик поджидал в своем мрачном логове, окруженный восьмью глухонемыми адъютантами в белой униформе.

– Благодарю, что зашли, лорд Торнтон. Садитесь. Когда отправляетесь?

– Послезавтра, – пробормотал Ричард, опускаясь в черное кожаное кресло, настолько неудобное, что оно напоминало «ведьмин стул», одно из прославленных в веках орудий пыток инквизиции. Он сразу ощутил себя, будто зажатым в тисках и, вдобавок, начал потеть. Нервы здесь были не причем. Температура воздуха в кабинете Мерфи постоянно поддерживалась на уровне сорока пяти градусов по Цельсию, и круглосуточно на полную мощность работали встроенные системы увлажнения воздуха. Жар и влага создавали атмосферу тропических джунглей. Старик любил жаловаться, мол, промерз до самых дряхлых костей, в то время как его несчастные визави превращались в склизкие лужицы потной протоплазмы.

– Значит, послезавтра, – повторил Мерфи. – Со стороны лорда Ланкастера не слишком-то дружеский поступок – отправлять вас в командировку в район интенсивных боевых действий.

На самом деле Кит никого никуда отправлять не собирался, ибо хотел поехать на Дезерет сам. Ричарду пришлось потратить уйму времени и сил, отговаривая товарища от столь сомнительного мероприятия.

– Кит рвался ехать сам, и мне пришлось обещать, что я поеду и разберусь.

– Понятно.

– Рад за вас, но я лично ума не приложу, из-за чего поднялся шум, – процедил Ричард.

– Ну, ведь речь идет не об одном из рядовых предприятий Корпорации. Это один из десяти наших крупнейших промышленных комплексов и, в некотором роде, имперский форпост на потенциально мятежных Особых Территориях. Практически не сомневаюсь, что Кристофер выказывает ослиное упрямство не по своей воле. Наверняка получил на сей счет секретное распоряжение сверху.

Ричард нисколько не утешился этой мыслью, ибо распоряжения, поступающие сверху, имели скверную тенденцию оказываться путаными и противоречивыми, а порой – совершенно невразумительными и опасными.

– Вы взглянули на его бизнес-план? – кисло спросил Ричард старика.

– Да. Посмотрел. К сожалению, даже при самом лучшем раскладе без сокращения производства и увольнений все равно не обойдется.

– Мы уже обсудили вопрос с лордом Ланкастером, будем первым делом увольнять неблагонадежных. Управляющий Огилви предоставил нам списки.

Мерфи прищурился.

– Я на вашем месте потрудился бы проверить эти списки на основе информации, полученной из независимых источников.

– Уже проверили. Кажется, этот Огилви все же на нашей стороне.

Мерфи клацнул зубами.

– И вот еще что. От профсоюзного лидера вам надлежит избавиться тоже. Причем в первую очередь. Насколько я понял, он там больше всех воду баламутит.

– Уже разобрались.

– Ликвидировали? – уточнил Мерфи с ледяным спокойствием.

– За кого вы нас принимаете? – возмутился Ричард. – Нет. Его арестовали и посадили по обвинению в хищении особых крупных размеров, и теперь с этим типом разбирается местное бесстрастное и абсолютно неподкупное правосудие.

Не сказать, чтобы старик был доволен. Мерфи предпочитал решать вопросы по старинке, дешево, сердито и наверняка. Пулей в лоб.

– Раз вам так удобней, мальчики… – пробурчал он кисло.

– Что ж, мистер Мерфи. Счастлив, что сумел удовлетворить ваше любопытство. Позвольте откланяться. Мне нужно собирать вещи. Путь-то не близкий.

Мерфи взглядом пригвоздил Ричарда обратно к креслу.

– Прежде, чем вы уйдете, хочу сказать вам кое-что.

– Да? Я весь внимание.

– Будьте очень, очень осторожны.

Ричард прижал ладонь к груди и закатил глаза.

– Ох. Спасибо.

– Я говорю вполне серьезно, лорд Торнтон. Вы представить не можете, что в действительности творится на Дезерет.

– То есть?

Прежде, чем пуститься в рассказ, Мерфи подождал, пока адъютанты распылят из пульверизаторов воду, смешанную с эфирными маслами. Теперь струящийся по лицу Ричарда пот благоухал розмарином, бергамотом, можжевельником, и слегка отдавал камфарой.

– Прошу прощения за неудобство, лорд Торнтон, но за целый день болтовни у меня, случается, пересыхает во рту, и я не могу говорить со вставной челюстью. Эх. Зачем же я вас позвал? Неужто пожаловаться на свои старческие хвори?

– Кажется, вы обещали пролить свет на события, творящиеся на Дезерет.

– Скажите, слыхали вы когда-нибудь о религиозной организации Свидетелей Страшного Суда, которая много-много лет назад базировалась на Дезерет?

Ричард порылся в памяти и отрицательно покачал головой.

– Нет. Никогда.

– Вот так и проходит земная слава. А ведь восемь столетий тому назад организация Свидетелей наводила трепет не только на вождей Свободного Мира, но и на лидеров Старой Федерации. Что гораздо интересней, после падения Федерации Свидетели Страшного Суда оказались единственной группировкой, сумевшей установить контакт с Черным Триумвиратом и наладить взаимовыгодное сотрудничество с Великой Сопричаствующей Машиной.

– Что ценного они могли предложить всемогущему Триумвирату? – спросил Ричард заинтересованно.

– Да очень просто. Крупнейшее месторождение Джет в известной человечеству Вселенной. Не больше. Но и не меньше. А без Джет, само собой, Джет-корабли и боевые колесницы превращаются в бесполезные консервные банки. Свидетели, между прочим, не просто добывали Джет, а по собственным методикам производили Джет-топливо, по качеству многократно превосходящее все известные на тот момент синтетические аналоги, и притом – вполне доступное по цене. Свидетели поставляли Триумвирату топливо, а взамен получали золото. И кое-какие технологии.

– Почему Триумвират просто не захватил рудники Джет, как некогда проделал с копями услада-плюс на Эпллтоне, чтобы добывать Розовую Сому? – подивился Ричард.

– Не забывайте, что не-существа были практически беззащитны и безоружны, а Свидетели обладали мощной армией, шпионской и разведывательной сетью, диверсионными отрядами. Вдобавок, Триумвирату требовались союзники за пределами его технократической империи.

– Чтобы сокрушить Свободный Мир?

– Верно. А впоследствии… кто знает… – они могли расправиться с самим Триумвиратом.

– Неужели эти Свидетели были настолько могущественными?

– Сейчас, конечно, трудно в это поверить, но на пике своего расцвета организация ничем не уступала Синдикату. Откуда, по-вашему, взялись Особые Территории? Все это – миры, некогда колонизированные Свидетелями Страшного Суда. И, пожалуй, можно смело утверждать, что они были весьма близки к созданию собственного государства, способного на равных конкурировать со Священной Ортодоксией или Свободной Торговой Колонией.

У Ричарда рот приоткрылся от удивления.

– Надо же! Теперь я почти жалею, что так плохо учился в школе.

Мерфи коротко, ржаво хохотнул.

– Не жалейте. О самых интересных вещах никогда не рассказывают в школе. О Свидетелях, равно как и о настоящем происхождении Особых Территорий, известно лишь узкому кругу специалистов, работающих в засекреченных архивах. Видите, я сэкономил вам массу времени, которое вы могли потратить, копаясь в пыльных бумажках.

– Ясно. И что же случилось со Свидетелями? Куда они исчезли?

– Здесь тоже много загадок. И версий. На мой взгляд, самая правдоподобная из них – организация Свидетелей была уничтожена спецслужбами Священной Ортодоксии через два стандартных года после падения Черного Триумвирата, как раз в то время, когда Джек Ланкастер, Франц Максимилиан и Константин вели переговоры о создании Империи. Но, как можно судить по событиям последних двух десятилетий, организация… была уничтожена… не до конца.

Свидетели просто ушли глубоко в подполье. И затаились. Пять столетий они ждали… мессию, того, кто возродит организацию из праха и пепла. И дождались. Он пришел.

– Сэйнт? – догадался Ричард.

– Попали в точку, – сухо проговорил Мерфи.

Ричард поразмыслил.

– Но… чего они, собственно, добиваются? Вы сказали, что это религиозная организация, каковы их воззрения?

– Их религиозная доктрина изрядно запутана; если вкратце, Свидетели верят в очищение человечества спасительным пламенем Страшного Суда и последующее возрождение в виде Священного Роя под водительством их божества, красного ангела, Отца Аваддона.

– Кого?

– Принесите книгу, – слегка раздраженно велел Мерфи своему помощнику.

Тот, привычно прочтя распоряжения патрона по губам, почтительно поклонился, удалился и через минуту вернулся с толстым, на вид очень старым и потрепанным фолиантом в красном переплете. Положил книгу на стол перед Ричардом и принялся листать рукой в стерильной перчатке, пока не нашел нужную страницу.

– Вот, лорд Торнтон, взгляните, – сказал Мерфи.

Ричард уставился на иллюстрацию. Вполне определенно, она изображала пресловутого папашу Аваддона. Красный ангел представлял прекрасного юношу с длинными золотыми локонами, облаченного в пурпурную тунику, с крыльями за спиной и с пылающим мечом в руке. За сим любое сходство с когда-либо виденными Ричард каноническими изображениями ангелов заканчивалось. Нимб вокруг головы красного ангела был кольцом бушующего пламени. Руки его при внимательном рассмотрении обладали пугающим сходством с сегментированными конечностями членистоногого насекомого. А еще у него было восемь глаз, расположенных на голове в два ряда, как у паука. Все глаза были нечеловеческими, выпуклыми, блестящими и угрюмыми, будто бездны Шеола.

– Что за тварь… не удивлюсь, если ей приносили человеческие жертвы, – пробормотал Ричард.

– Возможно, и приносили, лорд Торнтон. Вот почему я прошу вас быть очень осторожным, когда вы прибудете на Дезерет, вести себя крайне осмотрительно и никому и ничему там не доверять, – проговорил Мерфи устало.

Старика начала мучить сильная одышка, и лица его глухонемых помощников отобразили легкий намек на нетерпение. Видимо, председателю совета директоров предстояли какие-то процедуры, позволяющие поддерживать исправное функционирование его предельно изношенного организма. Поняв, что пора убираться восвояси, Ричард встал и направился к выходу.

– Постойте-ка… а лорд Ланкастер в курсе? – спросил он, обернувшись в дверном проеме. – Да? Но Кит ничего не говорил мне.

Мерфи раздраженно клацнул фарфоровой челюстью. В гибких трубках, опутывающих его иссохшее тело, забулькали мутные жидкости.

– Я предвидел, что не скажет, и оттого мне пришлось повторять мой рассказ. Я опасаюсь, Кристофер отнесся к этой истории необычайно легкомысленно и не понимает, с чем мы имеем дело. А имеем дело мы с помешанными, оголтелыми, злобными и мстительными фанатиками. Переговорами проблему не решить. Политики здесь бессильны. Как и военные. Остановить фанатиков может лишь одно…

Ричард замахал руками.

– Нет, не подсказывайте, я сам. Остановить помешанных фанатиков может лишь другой, еще более помешанный фанатик? Я угадал?

– Вы гораздо умней, чем кажетесь, лорд Торнтон, – сухо сказал Мерфи.

– Спасибо.

– Ох. Это не комплимент. До свидания. Когда вернетесь, жду вас с подробным отчетом.

В итоге производство было сокращено на четверть, объявлено об увольнениях, а профсоюзный лидер, горячий сторонник Сэйнта, арестован и упрятан в одиночную тюремную камеру, где дожидался приговора по сфабрикованному делу о хищениях.

А лорд Торнтон отправился с неофициальным визитом в мятежную провинцию. Беседовал с рабочими, обедал с чиновниками, встречался с местными влиятельными политиками, побывал на передовой и зачитал солдатам торжественную эпистолу от Императора, благословляющую доблестных воинов на ратные подвиги. Он также попал под бомбежку, принял участие в тушении пожара на заводе и пережил несколько самых феерических часов в жизни, забаррикадировавшись в кабинете управляющего Огилви и отстреливаясь от повстанцев.

Поселился Ричард в одном из немногих уцелевших зданий в городе, отеле сети «Комфорт и Блаженство», деля свой неправдоподобно роскошный семикомнатный номер-люкс неизбежными и неистребимыми саттелитами всякой разрухи – тараканами и крысами. Вышколенный персонал отеля поминутно приносил сиятельному постояльцу извинения за неудобства, включая перебои с горячей и холодной водой, а также электричеством и связью. И все же, самым тяжким испытанием для Ричарда стала погода.

Дезерет входила в весьма ограниченное количество известных человеку миров, которые были сочтены пригодными для освоения и колонизации без затратного строительства биокуполов. На планете не моросили кислотные дожди и не плескались метановые океаны и реки. Активная вулканическая деятельность прекратилась десятки миллионов лет тому назад. Сила тяжести соответствовала земной, воздух был хоть и беден кислородом, но пригоден для дыхания, здесь имелось значительное количество как пресной, так и соленой воды, и некоторое количество земель, теоретически подходящих для культивации и возделывания сельскохозяйственных культур.

Однако слово «пригодный» вовсе не означало «комфортный». Так, на Дезерет существовало всего два времени года: лето и зима, причем каждый из сезонов длился всего семнадцать стандартных суток. Все местное лето белая тройная звезда Дезерет, находясь в зените, обрушивала на планету потоки света, раскаляя поверхность порой до шестидесяти градусов Цельсия. С закатом наступала зима, сопровождающаяся полярной ночью и полярными сияниями. Невзирая на относительную кратковременность, зима была самая настоящая, с обильными снегопадами и сильными заморозками.

За бесчисленные сотни миллионов лет местная скудная флора и не менее жалкая фауна сумели приспособиться к безостановочному круговороту обжигающей жары и студеного холода, но этого никак было сказать о колонистах, а также завезенных ими с Земли и ее колоний животных и растениях. Поэтому после первичного терраформирования приемлемые условия для существования людей поддерживались за счет метеоспутников и биологических орбитальных станций.

Система исправно работала столетиями… вплоть до сэйнтистского восстания. У повстанцев имелись дальнобойные ракетные установки, при помощи которых они регулярно сбивали имперские спутники-пеленгаторы, спутники ПВО или передающие спутники имперских каналов, но порой доставалось и метеоспутникам. Починка их обходилась дорого и занимала недели. Погода, само собой, портилась и выделывала адские коленца. Посреди и без того мимолетного местного лета шел снег, а в разгаре Семнадцатидневной Зимы на несчастных жителей Дезерет обрушивались ледяные дожди. Неполадки метеоспутников и капризы погоды унесли едва ли не больше жизней военных и гражданских, чем, собственно, вооруженный конфликт.