Текст книги "Башня континуума"

– Не ерунди, зайка. Я должен был поехать. Это политический вопрос… в общем, спроси мужа, он тебе все объяснит.

Виктория тяжко вздохнула.

– Я уже спрашивала, так вот, Гордон тоже считает: тебе не стоило ехать. Он сказал мне, что у него мрачное предчувствие. Ты бы видел, какой он мрачный сегодня поехал на работу.

Кит не удержался от брани.

– Виктория, твой муж уже сидит у меня в печенках со своими мрачными предчувствиями. А у Гордона бывают какие-нибудь другие предчувствия? Не мрачные?

– Нет, не бывают… – созналась легкомысленная финтифлюшка, помолчав секунду.

– Зато у меня бывают! Я предчувствую, что все будет хорошо. Особенно, если мне удастся поспать хоть самую малость…

– Милый?

Но Кит уже заснул, и вырвать его из глубин сна уже не могло ничто, даже Иерихонские трубы. Поэтому слова Виктории бесследно канули в разделяющую их пустоту бескрайнего космоса.

– Никита, солнышко, я хотела сказать тебе, потому что ты еще, наверное, не знаешь… но Тереза сказала мне, что она, наверное, беременна. Она сама еще точно не уверена, но, скорее всего, это так. Я подумала, если родится девочка, давай назовем ее в честь мамы. Еленой.

Проснувшись, он сразу почувствовал, что заметно посвежело, вчерашнее пекло пошло на убыль. Быстротечное местное лето клонилось к исходу. Кит полежал, глядя в незнакомый высокий потолок, украшенный сусальным золотом и расписанный цветами и ангелами. Во рту стоял прогорклый привкус вчерашней выпивки, в висках заселились крохотные плотники с молотками и долбили по черепу, а впереди маячил еще один длинный, сюрреалистический денек. Кит выбрался из постели, куда его уложили заботливые охранники, сел, зевнул и позвонил в колокольчик. При пробуждении он привык пить кофе, завтракать, принимать душ, бриться и чистить зубы, и не собирался менять привычек из-за полоумных повстанцев.

В ожидании утреннего кофе и прочих благ цивилизации, Кит натянул майку и брюки, подошел к окну и раздернул шторы. Первой мыслью его было, что выпал снег, и он вспомнил, как сквозь сон слышал постукивания по оконным стеклам. Во внутреннем дворе отеля было белым-бело, и ослепительная белизна, оседая на верхушках деревьев, крышах тентов и столиках, простиралась далеко-далеко за кованые ворота «Комфорта и Блаженства».

Приглядевшись, Кит с содроганием понял, что видит отнюдь не снег. Бабочки. Белые бабочки, громадные, размерами, как минимум, с две его ладони. И дохлые. Мириады, мириады мертвых белых бабочек, усыпавших землю столь густым слоем, что создавалось впечатление снежного покрова.

– Господи Иисусе, – прошептал Кит, перекрестился, отпрянул от окна и дернул за витой шнур, задергивая шторы. В дверь постучали. Кит схватил рубашку, руки у него дрожали, он никак не мог попасть в рукава и застегнуть скользкие перламутровые пуговицы сорочки.

– Войдите, – проскрежетал их милость, кое-как совладав с гардеробом.

Завтрак ему принес лично управляющий отеля, гладко выбритый, подтянутый, одетый с иголочки, на вид – лет сорока пяти. Расторопно сервировал дорогому постояльцу угощение, извинился, что вчера не сумел лично встретить сиятельного гостя – завозился, налаживая работу водонагревателя, потом травил крыс и тараканов – и также объяснился по поводу массового падежа гигантских бабочек.

– Зрелище для непривычного взгляда слегка пугающее, милорд, но для людей эти насекомые абсолютно безвредны – местная разновидность бабочек. Брачный сезон у них закончился, отженихались и преставились, сердешные. К вечеру и следа не останется, под солнечными лучами эта дрянь вмиг испаряется, а погода, слава Богу, безветренная. Водонагреватель я наладил. Глубоко сожалею, что в силу форс-мажорных обстоятельств уровень комфорта и блаженства в нашем отеле не соответствует высочайшим стандартам нашей общеимперской гостиничной сети.

Пока управляющий распинался, Кит успел проглотить две таблетки аспирина Эймса, выпил чашку отменного кофе и слегка пришел в себя. Попробовал омлет. Пища на вкус была отменной, хотя он уловил некий сладковатый привкус. Управляющий тем временем продолжал говорить. Невзирая на свой лощеный вид, он сильно нервничал и оттого сопровождал каждое слово пояснительными жестами, будто лорд Ланкастер был глухим или умственно отсталым.

– Обитают эти твари в горах к северу, там у них в пещерах многочисленные колонии, а помирать отчего-то к нам сюда прилетают, к человеческому жилищу. Вот вы кривитесь, милорд, а к нам раньше туристы специально ездили поглядеть на это диво дивное… перед войной, помню, я принимал в нашем отеле Конгресс энтомологов.

– Придурки, – вырвалось у Кита, когда он представил толпу взрослых мужиков с сачками.

– Не стану спорить, милорд… а заработали мы тогда неплохо. Приятно вспомнить… эх, славные были времена!

Кит велел управляющему перестать размахивать руками перед своим благородным носом и присесть.

– Давно здесь служите?

– Да вот, двадцать четыре стандартных года уже.

– Значит, застали самое начало мятежа?

Лицо управляющего отеля начало бледнеть, пока не сравнялось цветом с его рубашкой.

– Когда отцы-дознаватели упрятали Сэйнта в казематы Священного Трибунала, его сторонники принялись ходить по городу и мстить, убивая каждого, кто не принадлежит к Старой Вере. Не щадили ни детей, ни женщин. Вырезали целые семьи. Мне с женой и детьми, тогда еще совсем крошечными, и служащими, две недели прятались в подвале отеля.

– Старая Вера? – переспросил Кит.

– Да. Вера Свидетелей Страшного Суда… – сказал управляющий одними губами.

– Разве секта Свидетелей не была уничтожена пять столетий тому назад спецслужбами Священной Ортодоксии? – спросил Кит, припомнив экскурс в историю Дезерет, устроенный ему перед поездкой стариком Мерфи.

– Отчасти…

– То есть?

– То есть Свидетели долго прозябали в подполье, пока не нашелся человек, возродивший Старую Веру из праха и пепла, более того, придавший Старой Вере новое звучание.

– Сэйнт?

Управляющему и без того казалось, что он сболтнул лишнее.

– Милорд, я человек маленький, политикой интересуюсь мало… меня больше беспокоит ситуация с отелем…

– А что не так с отелем?

Управляющий объяснил, что с начала военных действий перевели в строгий статус стратегического режимного объекта. Попросту сие означало, что буквально о каждой мелочи управляющему надлежало отчитываться лично перед генерал-губернатором Фаррелом, и никак иначе. Поначалу управляющий пытался действовать согласно правилам и должностным инструкциям, но суровая реальность живо поумерила его исполнительность.

– Раз съездил к генерал-губернатору! Другой! Третий! Четвертый! И так далее. Он или не принимает, будучи занят куда более важными делами, или его адъютанты говорят «приходите завтра», хотя я записывался на прием загодя. Или принимает меня все же, но находясь при том, извините, в неподходящей кондиции для бесед. Помнится, крепкий был, здоровый наш генерал, к спиртному не притрагивался, солдатиков и офицеров на плацу за злоупотребление спиртным публично розгами пороли… как при Джихаде. Видимо, тяжелый климат сломил боевой дух нашего генерала…

– Да. Сломил. Не спорю. А вы как будто не разделяете всеобщего восхищения Сэйнтом? – спросил Кит, потирая подбородок.

– Милорд, – взмолился управляющий, – я человек маленький, подневольный. В мои обязанности входит забота об отеле, и только. Отель наш будут закрывать в виду тяжелых обстоятельств, может быть, и временно… дай-то Бог, чтобы ситуация уладилась… но меня это уже не касается. Мне до конца стандартного календарного сезона доработать здесь, а там домой поеду. На Каенн. Буду наслаждаться заслуженной пенсией.

– Примите поздравления.

– Благодарю покорно, но поздравления мне будут ни к чему, если меня убьют или покалечат, – заметил управляющий резонно, – только вот что скажу. Многие здесь недовольны Сэйнтом, но запуганы и пикнуть не смеют. Кому охота, чтоб за ним пришли и без следа и следствия к стенке и – пулю в лоб. А еще проклятая пыль…

– От насекомых что ли?

– Да. Сейчас еще ничего, но видели бы вы, что, допустим, творилось здесь стандартный год тому назад! Расплодились эти твари в невиданных количествах, местные говорили мне, что отродясь не припомнят такого. Город с пригородами будто засыпало снегом. Как на грех, поднялся сильный ветер, останки этих тварей разнесло по всему Дису, и это густое облако парило над столицей следующие две недели. Солдатам и чиновникам администрации выдали индивидуальные воздухоочистительные фильтры и респираторы. Гражданским же респираторов не выдавали, только марлевые повязки. Разве сделали специальное объявление, чтобы без особой надобности из дома не выходили, не открывали окон. В выпусках новостей уверяли, что пыль – органического происхождения, и для людей неопасна. Кто знает? Береженого, как говорится, Бог бережет.

Кит поставил на стол пустую кофейную чашку. Чайная ложечка звонко щелкнула о край.

– Ходили слухи, что много людей заболели, и много стариков и грудных младенцев умерли от пыли этой, – прибавил управляющий свистящим шепотом.

– И это только слухи, или все же в местных госпиталях имеются медицинские записи, заключения патологоанатомов, статистика смертей? – осведомился Кит холодно.

– Официально всех умерших записали скончавшимися от нового штамма гриппа.

– Но, быть может, и впрямь разразилась эпидемия гриппа? Или же беглый губернатор Сэйнт побеседовал по душам с этим самым Отцом Аваддоном и умолил наслать на город кару?

– Да, пожалуй, звучит ужасно, но местные настроения именно в таком ключе. Панические настроения. Никаких разъяснений со стороны официальных лиц не последовало.

Кит зажег сигарету и выдохнул дым.

– То есть, кто-то намеренно сеет среди мирного населения панику?

– Я не называл имен, милорд…

– Да. Занятные ваши байки приберегите для следующего конгресса энтомологов, если он тут когда-нибудь вновь состоится.

Управляющий поклонился.

– Христа ради, милорд, я вам ничего не говорил. Всего лишь зашел сообщить, что наладил горячее водоснабжение.

– Да? Что ж, спасибо.

– Пожалуйста. К вашим услугам. И удачного дня.

Через двадцать минут из золотых кранов в ванной потекла горячая вода, и Кит с удовольствием освежился. Чуть позже, спокойный и собранный, при всем параде, в сопровождении своих шестидесяти бронированных охранников он покинул номер отеля и вышел на улицу. Во дворе суетился обслуживающий персонал гостиницы, собирая мертвых бабочек в черные мешки. Задача далеко не тривиальная, ибо под обжигающими лучами трех местных солнц тонкие ажурные крылышки насекомых стремительно выцветали, становились ломкими и хрупкими, и при малейшем прикосновении рассыпались в пыль, мелкую, как сахарная пудра. Охранники чуть поспешней, чем обычно, препроводили и затолкали босса в уютное брюхо механо с герметично закупоренными окнами и великолепной системой воздухоочистки. Внутри механо, устроясь на заднем сиденье, Кита ожидал градоначальник Диса.

Вид у бургомистра был помятый и нездоровый, на лице читались похмельные страдания и сожаления о невоздержанности на язык.

– Милорд, вчера, кажется, я брякнул что-то, не подумав… не взыщите!

– Пустое, – невозмутимо сказал Кит, одарив бургомистра крепким рукопожатием. Черт с ней, с рукой, ее всегда можно помыть с мылом. – Поедемте на завод.

– На завод? – переспросил бургомистр, заметно струхнув. – Ваша встреча с рабочими планировалась завтра, а сегодня по расписанию мы с вами собирались осмотреть достопримечательности, пообедать…

– Нет. К черту достопримечательности. Едем на завод. Давайте, давайте, чего ждем.

Отбытие вышло феерическим. Механо двинулся с места, подняв в воздух неисчислимые легионы мертвых бабочек, которые тотчас рассыпались в белоснежную взвесь, столь густую и плотную, будто они пробирались через облако асбестовой крошки. Видимость мгновенно упала до нулевой, и водителю пришлось временно перевести механо на полностью автоматическое управление. Пока они пробивались сквозь белое марево, у Кита внутри вновь всколыхнулось тянущее чувство сюрреалистического кошмара. Бургомистр заметно переменился в лице, достал из кармана пиджака фляжку, глотнул и пустился в путаные объяснения.

– Для человека эти насекомые безвредные… самое обычное сезонное явление… это просто неудачно вы к нам попали…

– Или наоборот – крайне удачно, как посмотреть, – ввернул Кит.

– Да ведь не опасная пыль эта…

– А давайте мы сейчас остановимся, вы выйдете наружу и несколько минут без респиратора подышите полной грудью неопасной этой пылью, пока не закупорятся легкие, – ласково предложил Кит бургомистру.

– Как?

– Я спрашиваю, у вас имеется заключение, подписанное экспертами, что эта пыль – не опасна для здоровья?

– Какие заключения, милорд? Это же просто бабочки, а у нас – военные действия! О чем вы? Раз вы решили ехать на завод, я должен сделать распоряжения.

– Что за распоряжения?

– Созвать репортеров. И дополнительные отряды Гражданской Милиции.

Кит дружелюбно положил бургомистру руку на плечо. На ощупь бургомистр напоминал трясущееся виноградное желе.

– Не надо прессы. И Милиции тоже не надо.

– Милорд, на высочайшем уровне обговаривалось, что ваш визит будет широко освещаться прессой. А Милиция… ну, это для вашей безопасности.

Кит сжал плечо бургомистра в тиски и клещи.

– Господин бургомистр. Я не люблю повторять дважды. Не надо прессы. И Милиции не надо. Отныне и впредь будьте любезны понимать меня с первого раза. Иначе я вернусь в отель и последующие три дня до отъезда проведу, наслаждаясь «Комфортом и Блаженством». А, вернувшись в столицу, пойду прямиком к благому Василевсу и нажалуюсь, что какой-то дрянной мелкий бюрократ мешал мне выполнять мою работу. Я обещаю вам, что немедля начнется самое тщательное расследование ваших махинаций на черном рынке, поставок оружия мятежникам, заодно вашей безвредной пыли и того, каким чудесным образом вы умудрились подчистую споить заслуженного боевого генерала. За такие штуки… без суда и следствия, и пулю в лоб, вы меня поняли?

Под конец его речи бургомистр бесповоротно превратился в нечто желеобразное.

– Откуда вы знаете? – спросил он испуганным, почти детским голосом.

– По-вашему, досточтимый лорд Торнтон ездил сюда пострелять по тарелочкам? Э, нет, у меня и документы имеются на руках, вас компрометирующие. Если чешется и зудит отдавать распоряжения, звоните на завод, предупредите о нашем скором приезде, пусть собирают рабочих в конференц-зале, я буду разговаривать со своими людьми.

– Сэр, поймите, после расстрела мирной демонстрации…

– Сотни убитых, включая главного управляющего Огилви? Тысячи раненых? Многомиллионные убытки? Вы называете это мирной демонстрацией? В таком случае, нам с вами не о чем беспокоиться, не правда ли?

Бургомистр Диса захлопнулся, достал спин-трубку и что-то пробубнил туда. Остаток пути они проделали в молчании.

Дожидаясь, пока рабочие соберутся в конференц-зале, в сопровождении сотрудников администрации, научных специалистов и инженеров высшего ранга Кит осмотрел заводской комплекс. Результаты осмотра несказанно раздосадовали и разозлили его. Невзирая на тяжелейшую экономическую и политическую обстановку, заводской комплекс работал исправно, как часы. Финансовые результаты по итогам текущего года на двадцать семь процентов превзошли его самые смелые ожидания. И теперь во имя политической целесообразности он должен был отправить преуспевающее предприятие с сорока тысячами сотрудников под нож!

В расстроенных чувствах Кит взошел на сцену конференц-зала, волоча за собой упирающегося бургомистра. Глянул в зал и, признаться, ощутил холодок под ложечкой. Зал, рассчитанный на шесть тысяч человек, был заполнен до отказа, многим не хватило мест, и они стояли в проходах. Охранники рассредоточились по периметру зала, держа руки на пульсах лучевых винтовок. Кит сел за длинный стол, усадив рядом бургомистра, который конвульсивно дергался, будто подвешенная на нитки марионетка, и все еще норовил улизнуть. В спины им смотрел, укрепленный на стене между двумя панорамными окнами, стальной логотип Корпорации с надписью золоченой вязью «Ланкастер Индастриз. Мы связуем судьбы».

Кит украдкой, через плечо, покосился на логотип и глянул вверх, на великолепный стеклянный купол потолка. Потом разложил перед собой пасьянс из полезных записей и заметок, ослабил узел галстука и собрался представиться, но бургомистр его опередил.

– Лорд Ланкастер. Ваш хозяин, – сказал он гнусным тоном.

– А это ваш любимый бургомистр, вы с ним уже знакомы по его прекрасной работе, – не растерялся Кит.

– Вот гнида, – крикнул кто-то из задних рядов.

– Уфф. Вы это мне? – недобро спросил Кит, прищурясь.

– Ты тоже, но они все мрази, мрази!

Кит махнул рукой, крикуна выпроводили вон.

– Так. Впредь за эмоциональные, но бессодержательные крики с мест будут безжалостно выводить из зала. Не потому, что мне больно и обидно выслушивать ваши оскорбления, а потому, что мы впустую теряем время. Ладно. Задавайте мне вопросы, – предложил он неосмотрительно и тотчас несказанно раскаялся в том.

– Говорят, Император очень болен и не в состоянии исполнять свои обязанности, – раздался с задних рядов угрюмый голос.

– А еще говорят, будто после его смерти нашим Императором будете вы, – прибавил еще один угрюмый голос.

Противный бургомистр сложил губы трубочкой и стал наблюдать, как их милость выпутывается из этого скандального положения.

– Я? – поразился Кит.

– Ну, да. Вы.

– Как? – изумился Кит. – Почему? Не думаю, что у меня есть хоть какие-то основания претендовать на трон. Уж не упоминая о том очевидном факте, что моя преданность государю абсолютна и незыблема. Кстати говоря, я лично виделся с государем совсем недавно и заверяю вас со всей искренностью: государь наш Император, Господь спаси его и сохрани, абсолютно здоров, выглядит прекрасно и отменно себя чувствует. Откуда вы вообще черпаете столь фантастические сведения.

– Черпаем из листовок, – доступно растолковал их милости бургомистр.

– Каких листовок? – процедил Кит.

– Грязных пропагандистских листков, которые перед вашим приездом повстанцы, лояльные господину Сэйнту, сотнями тысяч разбросали по нашей столице.

Листовки? Киту не верилось, что кто-то до сих пор прибегает к столь допотопному, хотя, по-видимости, действенному методу агитации.

– Мне никто не говорил ни о каких листовках, – проговорил он, на секунду забывая о расставленных на столе микрофонах, многократно усиливших его вящее недоумение.

Конференц-зал загудел, будто растревоженное осиное гнездо.

– Тебе о многом не говорили!

– У нас дети умирают от этой белой пыли, а власти не раздают респираторы!

– Бургомистр – ближайший приспешник Сэйнта!

– Что вы врете, – проговорил градоначальник высоко и визгливо, – не вводите лорда Ланкастера в заблуждение! Сколько можно объяснять! Инсектициды! Потравили этих тварей, неудачно потравили, они подохли, но на следующий год расплодились в диких количествах. Да, трагическая ошибка. Должностное преступление! Но претензии здесь не ко мне! К федеральным ведомствам! К министерству сельского хозяйства, здравоохранения и администрации губернатора Фаррелла!

Кит тоскливо подумал, что, пожалуй, ему придется задержаться на Дезерет еще на неделю-другую, чтобы на месте хорошенько разобраться с ситуацией. А, разобравшись, он вернется в столицу и пойдет к государю. Он пойдет туда, даже если придется пойти по трупам. Даже если одним из этих трупов станет Верховный Канцлер Милбэнк. Даже если придется своими руками свернуть его жирную, лоснящуюся шею.

А пока, в порыве вдохновения, Кит нашел достойное применение своим записям и заметкам, разорвав на мелкие кусочки, скомкав и затолкав в глотку продолжавшему что-то визжать бургомистру. Потом привстал и треснул кулаком по столу.

– Молчать!

Все-таки, он был не безнадежен. После его потустороннего вопля мгновенно воцарилась замогильная тишина. Кит сел обратно и постучал карандашом по пузатому боку запотевшего хрустального графина с холодным чаем.

– Друзья. Давайте соберемся, на время забудем вопросы энтомологии и обсудим ситуацию с заводским комплексом. Для начала. Вы, должно быть, в курсе, зачем я здесь. Корпорация приняла решение закрыть заводской комплекс ввиду его полнейшей экономической и, что греха таить, политической нерентабельности. Если вы видели вчера мою пресс-конференцию…

– Видели, видели, хлыщ!

– Странно, – отвечал Кит, – как раз в это время вы должны были усердно работать… разве нет?

Раздался смех.

– Хлыщ тебя уделал, а?

– Ладно, ладно, – сухо сказал хлыщ, – для тех, кто не видел, и видел, словом, для особо внимательных и одаренных повторяю. Мощности наши мы перебрасываем на Каенн. То есть, в столице Каенна, Сент-Джеймсе, нам в кратчайшие сроки придется возвести равноценный заводской комплекс. Нам потребуются, особенно на первых порах, рабочие руки и специалисты, что означает: мы переведем на Каенн часть персонала с этого заводского комплекса. Переезд, жилье, обустройство и так далее – за счет корпорации. Наше представительство на Дезерет и отделение «ЗУБТ» тоже передислоцируются на Каенн. В общей сложности… это три тысячи человек…

– Остальным ты что прикажешь делать?

Глазомер у Кита был отменный, он выцепил задавшего вопрос рабочего из толпы и одарил стылым взглядом, ужасным, будто у василиска.

– Во-первых, не припоминаю, чтобы мы с вами пили на брудершафт. Во-вторых, как правильно заметил бургомистр, я ваш хозяин, а не мальчонка на побегушках. В-третьих, и верно, главный вопрос – что делать остальным? Вопрос стоит ребром. Или мы будем работать. Или будем прислуживать психопату, возомнившему себя Мессией. Поддаваться на провокации профсоюза и мразей, вроде присутствующего здесь бургомистра. Убивать беззащитных стариков вроде управляющего Огилви. Выбирайте.

– Мы не убивали!

– Тех, кто убивал, посадили!

– Мы не убивали! Мы ничего не делали! Ой-ой, извините, мы больше не будем, сэр! – процедил Кит сквозь зубы. – Вы слыхали когда-нибудь про концепцию коллективной ответственности? Ваши жены, ваши дети, ваши семьи, ваши близкие будут страдать и голодать. Вот и вся концепция. Хочу ли я этого избежать? Странно, но все еще хочу. А вы?

– Допустим…

– Нет, ваши «допустим» мне не нужны. Мне нужны гарантии. Хоть какие-то гарантии. Желательно, в письменном виде, оформленные, как полагается. Думаю, из ваших рядов вы сможете выдвинуть достойных представителей в качестве переговорщиков. Если мы сумеем прийти к соглашению… что ж. Тогда я не буду закрывать завод.

Бургомистр Диса выплюнул изо рта бумажный кляп и уставился на их милость мутным, налитым кровью, взглядом.

– Что вы творите! Вы должны были закрыть завод! Закрыть, а не открывать обратно!

– Не думаю, что уничтожение преуспевающего предприятия в интересах этого города. Равно как и не сомневаюсь, что это в высшей степени неразумное и необдуманное решение послужит лишь дальнейшей эскалации конфликта.

– То есть, – прошипел бургомистр, – вы собираетесь пойти против воли государя, которому всего несколько минут назад публично клялись в вечной преданности.

– Нет. Я хочу оказать государю услугу и исправить огромную ошибку. Совершенную не им самим, разумеется, а кем-то из его чрезмерно ретивых верноподданных.

– Вздернуть его! – запальчиво выкрикнул кто-то из рабочих.

Кит устало потер кончиками пальцев ноющий висок.

– Вы что, не понимаете, тупицы, я в силу своих возможностей пытаюсь помочь.

– Да не вас! Бургомистра!

Кит призадумался, пытаясь понять, пойдет ли на пользу его благородному делу публичное линчевание городского главы. Когда их сиятельная милость уже склонился к мнению, что, пожалуй, и пойдет, по крайней мере, хорошенько встряхнет местное застоявшееся политическое болото, стряслось нечто неправдоподобно ужасное.

Все произошло стремительно. Страшный грохот, адский рев, бурлящие реки оранжевого пламени, врывающиеся в конференц-зал. Отчаянные крики. Черный, едкий дым. Стрельба. Стеклянный купол потолка разломился надвое и обрушился водопадами блистающих синих и красных брызг. Краем глаза Кит успел увидеть, как сорвавшийся со стены двухтонный логотип Корпорации обрушился прямиком на бургомистра и раздавил продажного чиновника в кровавое месиво. Что до самого Кита, то взрывная волна чудовищной силы выдернула его из кресла и пинком вышвырнула в окно.

Он пробил стекло и, прежде чем рухнуть на землю, пролетел не меньше шестидесяти футов. Сочная зелень ухоженных газонов смягчила падение, и все же из Кита выбило дух, а голова, казалось, треснула и раскололась на несколько частей подобно гнилому грецкому ореху. Боль оказалась настолько сильна, что почти на минуту он отбыл погостить в воздушный замок феи Фата-Морганы.

Когда Кит пришел в себя, вопреки его безнадежным ожиданиям, ситуация ничуть не изменилась к лучшему. Напротив, сделалось гораздо хуже. Из-за густых клубов черного дыма он не видел ничего на расстоянии вытянутой руки от себя. Из ноздрей, ушей и рта тонкими струйками сочилась кровь. Он был оглушен, совершенно растерян и мог сейчас с трудом припомнить собственное имя, уж не говоря, чтобы определить направление, в каком двигаться. А двигаться было необходимо, иначе он рисковал насмерть задохнуться в дыму.

Кит попробовал подняться на ноги, но не сумел, и тогда пополз, оставляя за собой кровавый след на зеленой траве, надрывно кашляя и сдавленно подвывая от боли. Проклятье! Что же случилось? Взрыв? Да. Это было похоже на взрыв. Будто что-то обалденно громыхнуло. ОХРЕНИТЕЛЬНО бабахнуло.

Он знал, что разберется с этим, но сперва надо было выбраться отсюда, из этого полыхающего, чадящего ада. И он полз, корчась от боли, задыхаясь и кашляя. Пока дорогу ему не преградил ангел в одеждах, красных, будто кровь, с пылающим мечом в руке. В лучезарном и грозном существе было не менее сотни футов росту, и за спиной его трепетали, будто флаги на ветру, огромные алые крылья. Голова ангела была увенчана нимбом пламени.

– Куда ты, червяк, – сказал ангел голосом зычным, как пение сотен горнов, – тебе в другую сторону.

Не веря своим глазам и не доверяя прочим чувствам, Кит уставился на красного, как кровь, ангела. Неужто его все же убило при чудовищном взрыве, и он переживал первые мгновения загробной жизни?

– Что? Кто… – выговорил он хрипло, выплевывая слова вместе с кровью и осколками зубов.

– Тебе туда, – повторил ангел и махнул огненным мечом в указанном направлении. Кит посмотрел и слезящимися от дыма и сильной боли глазами увидел в клубах черного дыма прореху, наполненную от края до края блистающим светом.

– Ты кто?

– Ты спрашиваешь, кто я, жалкий ты червяк? – прогрохотал ангел. – Внемли, ибо я ОТЕЦ АВАДДОН!

Кит ощутил, как что-то трескается внутри. Его рассудок. Его здравый смысл. Его вера. Или… его неверие? Было ли представшее его взору существо реальным, или сотканным из грез и кошмаров?

– Но… что там? Смерть?

Красный ангел, Отец Аваддон, засмеялся божественно прекрасным, переливчатым смехом. Восемь его фасеточных глаз, выпуклых и блестящих, как у насекомого, светились высшим, нечеловеческим безумием.

– Да. Смерть. И последующее возрождение в очищающем пламени Страшного Суда, в единой и вечной песне Священного Роя. Ступай к нему, к моему пророку Сэйнту. Поспеши. Мы уже изрядно заждались.