Текст книги "Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты"

Обращаясь к стратегиям в суде с участием присяжных заседателей, следует отметить, что по составам, допускающим рассмотрение дела с участием присяжных, большая часть стратегических целей не подходит, потому что значительная их часть предназначена для реализации в рамках защиты по преступлениям небольшой или средней тяжести.

К тому же постановка некоторых из перечисленных стратегических целей прямо не позволяет совместить их с судом с участием присяжных заседателей, например – досудебное соглашение со следствием. Некоторые стратегические цели просто не имеют смысла, например, доказывать наличие смягчающих обстоятельств или отсутствие события кражи в случае, когда подсудимому вменяется десяток убийств и вне зависимости от наличия смягчающих доказательств, приговор в случае обвинительного вердикта может быть только один – пожизненное лишение свободы.

В то же время, систематически встречаются ситуации, когда даже такие стратегические цели могут быть реализованы. Разговор идет о тех случаях, когда по делу проходит несколько подсудимых, одним вменяются особо тяжкие составы, послужившие причиной направления дела в суд присяжных, а другим – составы небольшой или средней тяжести, где вполне применим почти весь перечисленный набор стратегических целей. Также возможны случаи, когда подсудимому избравшему суд с участием присяжных заседателей вменяется лишь один особо тяжкий состав (послуживший основанием избрания суда с присяжными) и несколько менее тяжких составов. В этом случае, вполне можно избрать стратегию опровержения этих менее значительных составов в расчете на то, что итоговое наказание при сложении наказаний будет меньше.

В иных случаях, в рамках дела с участием присяжных заседателей, как правило наиболее популярные стратегии это – опровержение состава преступления, опровержение события преступления и получение вердикта о снисхождении.

3.2.1 Общая оценка перспектив разбирательства дела в суде с присяжными

Уголовное дело рассматривается судом присяжных только по ходатайству подсудимого. Таким образом, избрание такой формы судопроизводства всегда является актом разумного волеизъявления подсудимого. Раз так, то чем раньше начинается подготовка защиты к суду присяжных, тем лучше. Однако, справедливости ради следует сказать, что такое положение вещей «в чистом виде» имеет место только по делам с одним обвиняемым. Если же по делу несколько обвиняемых, то вполне может сложиться ситуация, когда кто-то из обвиняемых желает ходатайствовать о рассмотрении дела присяжными, а кто-то против этого возражает. Конечно, закон предусматривает для следствия возможность выделить дело в отношении обвиняемых нежелающих суда присяжных в отдельное производство, вот только на практике этого почти не встречается. Разве что конкретный обвиняемый заключил сделку со следствием и его дело рассматривается в особом порядке…

Впрочем, и в первом, и во втором случае, идя на суд присяжных либо добровольно, либо за компанию с остальными подсудимыми, готовиться к суду присяжных необходимо, и начинать подготовку надо с адаптации избранной стратегии защиты под специфику суда присяжных. То есть, прежде всего, следует определить есть ли возможность опровергнуть в суде присяжных какие-либо части обвинения (с использованием допустимых в суде с присяжными средств и методов) и если они есть, то что для этого надо предпринять.

Рассмотрим ситуацию, когда обвиняемый желает рассмотрения его дела судом присяжных. В этом случае, помимо желания и возможности пойти на суд присяжных, должны быть выполнены еще и условия при которых суд присяжных по конкретному делу вообще возможен. Все необходимые процессуальные требования сформулированы в УПК РФ. Там дан исчерпывающий перечень статей по которым возможен суд присяжных, и по которым о суде присяжных можно только мечтать. Приводить этот перечень (копировать его из УПК РФ) смысла не имеет, особенно с учетом того, что читать эту книгу надо держа под рукой УК и УПК. Прокуроры и судьи бояться (и не безосновательно) процессов с участием присяжных заседателей, поэтому стараются свести вероятность направления дел к присяжным к минимуму. Поэтому правоохранители разработали ряд приемов, позволяющих вывести дело из-под юрисдикции присяжных. Так что, рассматривая вопрос о походе в суд присяжных, необходимо знать об этих «фокусах» стороны обвинения и учитывать их при планировании своей защиты по уголовному делу.

К числу таких приемов можно отнести вменение обвиняемому какого-то преступления (пусть и при отсутствии доказательств), выводящего уголовное дело из-под суда присяжных (и пусть потом профсудья переквалифицирует деяние или признает его недоказанным – должный результат все равно будет получен). Например, если обвиняемому по ст.105 ч.2 УК РФ (попадающей под суд присяжных) довменить ст.205 УК РФ (терроризм), то согласно действующему законодательству дело будет безальтернативно рассматриваться тройкой профсудей.

Еще один способ – это вообще исключить из квалификации любые составы, предусматривающие суд присяжных. Приведу конкретные примеры – так, в широко известном деле Даниила Константинова, последнему изначально вменялась ст.105 ч.2 УК РФ. При этом идея о направлении дела в суд присяжных была озвучена стороной защиты даже не на 217-ой (при ознакомлении), а еще раньше – на стадии следствия. В результате, прекрасно понимая, что ни один присяжный, будучи в здравом уме и твердой памяти, не признает Константинова виновным в инкриминируемом убийстве (поскольку все обвинение строилось на честном слове одного наркомана, а у Константинова было твердое алиби), в окончательной редакции обвинения был исключен мотив национальной вражды и ненависти (хотя в течении всего следствия обвинение настаивало, что убийство было совершено именно в силу националистических убеждений Константинова) и также была исключена из обвинения группа лиц по предварительному сговору (хотя в первоначальной версии событий фигурировали и соучастники). Таким образом Константинову была вменена ч.1 ст.105 УК РФ не предусматривающая права на суд присяжных. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества…

Еще один случай заигрывания следствия с подсудностью дел, произошел по делу Юрия Тихомирова, обвинявшегося в убийстве Джапаридзе. Изначально (прежде всего, благодаря полученным от него в результате пыток «признательным показаниям»), действия Тихомирова были квалифицированы по ст.105 ч.2 УК РФ. О намерении пойти на суд присяжных защита заявила только на предварительном слушании в Московском городском суде, так что следствие уже было лишено возможности произвести переквалификацию. С учетом того, что кроме вышеупомянутых «признательных показаний» у обвинения никаких иных доказательств причастности Тихомирова к этому убийству не было и дело шло к оправданию, в конце стадии предъявления доказательств обвинение заявило ходатайство о возвращении дела прокурору для устранения препятствий в рассмотрении дела (основания были совершенно бредовыми), но суд тут же взял под козырек и дело вернул. Защита обжаловала это решение, но апелляционная инстанция оставила его в силе. В результате, когда дело вернулось к следователю, он перепредъявил обвинение уже по ст.111 ч.4 УК РФ на том основании, что после получения Джапаридзе нескольких ударов ножом, он, по показаниям очевидцев, еще прожил несколько минут (и плевать стало следствию на «признательные показания» в которых Тихомирова заставили подписаться под тем, что он целенаправленно шел убивать Джапаридзе). В итоге, дело пошло слушаться в районный суд, где Тихомирову, несмотря на отсутствие доказательств, было назначено наказание в виде 10 лет лишения свободы (хотя прокурор просил 15).

Вообще ситуации, когда просто упоминание защитой о желании ходатайствовать о суде присяжных вынуждают следствие переквалифицировать деяние, повторяются с завидной регулярностью. Впрочем, нет худа без добра. Иногда упоминание о желании пойти на суд присяжных становиться для защиты неплохим способом манипуляции и (вне зависимости от того, есть ли такое желание на самом деле) вынуждает следствие произвести переквалификацию инкриминируемого обвиняемому деяния.

Иллюстрацией этому может служить эпизод из практики адвоката из Мурманска Николая Чебыкина (https://pravorub.ru/articles/48545.html#comment-325207):

Несколько лет назад я защищал военнослужащего. Они со своим сослуживцем убили на территории части маргинала, вымогавшего у солдат деньги. Дело расследовали флотские следователи. Вменяли квалифицированную ч.2 ст.105 УК РФ по признаку группы лиц. Причем по принципу – чем круче, тем лучше. Я тогда применил один психологический прием: мы с подзащитным прямо при следователе, когда расследование близилось к завершению, стали обсуждать возможность рассмотрения дела с участием присяжных заседателей и привлечения внимания общественной организации «Солдатские матери» (раньше такая была). Так вот, следователь съездил в суд, рассматривающий дела с участием присяжных на консультацию, там ему сказали, чтобы дела не только не видели, но и не слышали. Следователь потом сам мне признался в этом. В итоге дело квалифицировали по ст.108 УК и мы попросили особый порядок…

А ниже – один из редких примеров, когда подсудимый осознанно пошел на формальное ухудшение своего положения (добился довменения дополнительной статьи УК РФ, но предусматривающей рассмотрение дела судом присяжных) и, в конечном счете, великолепно реализовал свое право на суд присяжных. Случай приведен в книге Ивана Миронова «Суд присяжных – стратегия и тактика судебных войн»:

«Будучи объективно виновным с ног до головы, благодаря суду присяжных, я вышел абсолютно „сухим“. Мне вменялось, что я напал на следователя, ударил его в лицо, нанеся „суборбитальную травму“ глаза, кинул в него фекалиями, за что мне грозило наказание от двенадцати лет лишения свободы. Меня также обвинили в порче документов. На следующий день после совершения данного преступления меня вывезли из карцера в суд, где в результате моих действий вменили еще и оскорбление и насилие над судьей и прокурором, а также оказание сопротивления сотрудникам конвойного полка. Навтыкали „иголок“, за каждую из которых мне предстояло отвечать перед судом… Чтобы не дать мне шанса на присяжных, следствие стало отметать или менять предъявленные статьи Уголовного кодекса на более легкие, не предусматривающие рассмотрение дела с участием двенадцати. Убрали обвинение в покушении на прокурора и судью, переквалифицировали статью „нападение на следователя“, которая так же попадала под суд присяжных, на ст.318 УК (применение насилия в отношении представителя власти), убрали оскорбление прокурора. И хотя теперь мне грозил срок не от двенадцати до двадцати, а только до пяти лет, но зато без присяжных, а, значит, наверняка. Однако не все оказалось потерянным, оставалась еще одна присяжная статья, которую тоже хотели убрать – это оскорбление суда. Поняв, к чему клонит следствие, я даю признательные показания по поводу оскорбления судьи. Следователь на радостях моего признания оставляет эту статью. И я смог выбрать коллегию присяжных, которая меня и оправдала…».

(Прим.: повествование тут ведется от имени Садретдинова Фаиля – московского нотариуса, обвинявшийся по делу об убийстве журналиста Пола Хлебникова. После оправдательного приговора суда по этому делу, принятого 6 мая 2006 года, Садретдинов был отпущен на свободу и вновь арестован через несколько дней – уже по обвинению в мошенничестве. 31 января 2007 года нотариус был приговорен к девяти годам лишения свободы за мошенничество с квартирами, в 2011 году освобожден по УДО).

Яркой иллюстрацией довменения подсудимым статьи, выводящей дело из-под юрисдикции суда присяжных, может служить, например, т.н. дело «НСО-Север». По этому делу участникам группы был вменена ст. 205 УК РФ (терроризм) и, соответственно, они распрощались с возможностью идти на суд присяжных на том основании, что один из подсудимых, после всем известных, но официально категорических отрицаемых способов получения «чистосердечных признаний», рассказал следователю о том, что он с товарищами якобы планировал устроить взрыв на одной из подмосковных электростанций, дескать с целью добиться определенных политических целей. Помимо этих «признаний» и некоторого количества взрывчатых веществ (заведомо недостаточных для совершения серьезного взрыва) следствие больше ничем не располагало, однако ст.205 УК РФ была вменена. В результате наш «самый объективный и беспристрастный» суд (без присяжных) признал доказанным и этот эпизод, и все остальные, большинство из которых имело примерно аналогичную доказательственную базу…

Что ж, как бы то ни было, но в целом выбранная стратегия защиты по конкретному делу должна быть для большей адекватности принимаемого решения, увязана с прогнозом наказания, которое может иметь место по данному делу. В этой связи можно рассмотреть несколько типовых ситуаций, которые могут возникнуть при разработке стратегии защиты по делу:

– Вина подсудимым не признается полностью, при этом доказательственная база стороны обвинения слаба и допускает ее опровержение в суде присяжных. Ожидаемое наказание близко к максимальному (например, в связи с многочисленностью вмененных эпизодов или значительным количеством отягчающих обстоятельств). В данном случае, как мы уже говорили, имеет место идеальная ситуация для обращения к суду присяжных. Имеется шанс реализовать главное преимущество суда присяжных – возможность оспорить обстоятельства преступления или причастность к нему подсудимого, при этом (даже в случае проигрыша) негативные последствия не будут превышать последствий, которые могут иметь место при рассмотрении дела судьей единолично;

– Следующая типичная ситуация аналогична предыдущей, с той оговоркой, что вина отрицается не полностью, а в существенной части. То есть в случае, если будет признана доказанной версия защиты, квалификация или объем обвинения будут существенно изменены в пользу подсудимого. В частности, такое возможно при спорной ситуации что именно имело место – убийство или превышение пределов необходимой обороны;

– При слабой доказательственной базе обвинения, вероятное наказание, которое может быть назначено при рассмотрении дела судьей единолично – близко к минимальному. В данном случае принимаемое решение носит исключительно оценочный характер. Здесь необходимо, прежде всего, определиться – в какой степени субъективный фактор (воля судьи) влияет на размер наказания. То есть, если возможное наказание ограничено близким к минимальному размеру какими-то объективными факторами (например, несовершеннолетие подсудимого, неоконченность преступления и пр.) – в этом случае можно без особых раздумий идти на суд присяжных. В конечном счете даже при проигрыше наказание и по вердикту присяжных заседателей, и по приговору судьи единолично – будут практически совпадать. В случае же, когда размер наказания в значительной степени зависит от воли судьи – следует очень серьезно подумать о «синице в руках» и «журавле в небе»…

– Признание вины подсудимым полное, объективных возможностей оспорить версию следствия мало. В этом случае обращение к суду присяжных бесполезно, причем вне зависимости от грозящего наказания, поскольку преимущества суда присяжных в данном случае не могут быть использованы;

– Признание вины подсудимым полное, объективных возможностей оспорить версию следствия минимум, однако при вероятном наказании, близком к максимальному, есть объективные причины рассчитывать на снисхождение присяжных заседателей. В таком щепетильном случае суд присяжных гораздо предпочтительнее суда профессионального, поскольку получение снисхождения существенно сокращает максимальное наказание и позволяет избежать назначения наказания в виде пожизненного лишения свободы. Подобные ситуации могут иметь место, когда подсудимый совершил преступление в силу каких-то юридически малозначимых, но весьма существенных с моральной точки зрения обстоятельств. Например, месть отца за изнасилование дочери (такой случай имел место в 2008 году по делу Александра Мансурова, рассмотренному в Ростовском областном суде). Кроме того, возможны ситуации, когда подсудимый вызывает заведомо больше симпатий нежели потерпевший;

– Ожидаемое наказание будет максимальным или близким к максимальному. В этом случае суд присяжных выбирается по принципу – хуже не будет;

– При сильной доказательственной базе обвинения – основная стратегия защиты сводится к использованию процессуальных моментов. В этом случае ситуация двоякая. Если использование процессуальных нарушений влечет за собой ослабление доказательственной базы обвинения – в таком случае следует рассматривать возможность выбрать суд присяжных. В случае же, если процессуальные моменты находятся в плоскости нарушения прав подсудимого и т.д., то выбор суда присяжных особой пользы не принесет (разве что остается надеяться на сочувствие и снисхождение, но это весьма призрачные надежды…);

– В любых случаях, когда при наиболее вероятном обвинительном приговоре судьей единолично ожидается минимальное или близкое к минимальному наказание – обращение к суду присяжных менее предпочтительно, нежели когда ожидаемое наказание близко к максимальному (поскольку, как уже говорили, терять в этом случае нечего).

3.2.2 Комбинирование стратегических целей защиты

После перечисления основных стратегических целей (пункт 3.1) и общих вводных предостережений, можно перейти к рассмотрению вопроса их постановки по конкретному делу.

В данном случае не может быть никаких искусственных ограничений. Цели можно и нужно комбинировать, ставить альтернативные цели и т. д. Типичны ситуации, когда по многоэпизодным делам в отношении одного эпизода ставятся одни стратегические цели, а в отношении другого – другие.

Необходимо так же отметить и тот факт, что у разных подсудимых по одному и тому же эпизоду могут быть разные стратегические цели, а в результате это приводит к коллизионной защите, вред от которой, полагаю, никому особо доказывать не нужно. Таким образом, необходимо вписывать свою стратегию не только в доказательственную базу обвинения и свою собственную, но так же и (по мере возможности) в общую стратегию, линию защиты, избранную остальными подсудимыми. В идеале – стратегия защиты должна быть единой для всех подсудимых.

Стратегических целей в отношении одного эпизода может быть как одна, так и несколько. Если целей несколько, то они могут дополнять друг друга (например, можно доказывать иную дату совершения преступления в расчете на дальнейшую апелляцию к истечению срока давности), либо могут не противоречить друг другу (например, когда в качестве возможных целей предполагается оспаривать наличие отягчающих вину обстоятельств и одновременно – выявлять наличие смягчающих обстоятельств). Наконец, стратегические цели могут даже противоречить друг другу. Однако, такая ситуация крайне нежелательна. И если она еще допустима на следствии, то на суде, тем более с участием присяжных заседателей, стратегия аналогичная стратегии приведенной в эпиграфе к настоящей статье – недопустима.

По одному эпизоду может быть поставлена одна или несколько стратегических целей. Аналогично и по нескольким эпизодам вполне может быть лишь одна общая стратегическая цель. Но вполне допустимо, в рамках одного эпизода, определить несколько стратегических целей – доказать, что убийство совершено по причине личной неприязни (а не из хулиганских побуждений), а также что противоправность и аморальность действий потерпевшего послужили причиной совершения преступления. В этом случае обе стратегические цели вполне дополняют друг друга и отчасти помогают достижению друг друга. В то же время, было бы весьма странно пытаться одновременно доказать противоправность и аморальность действий потерпевшего и отсутствие события преступления.

3.2.3 Общие требования к разработке стратегии защиты

Перед тем как переходить к конкретным вариантам стратегий защиты, необходимо остановиться на общих закономерностях.

Планирование стратегии защиты – процесс крайне трудный еще и потому, что приходится с одной стороны стремиться к тому, чтобы реализация стратегии защиты привела к максимально положительному для подзащитного исходу, с другой – к тому чтобы эта стратегия имела максимальные шансы на реализацию. По понятным причинам, совместить эти два требования крайне трудно, да еще и при недостатке информации и активном противодействии следствия.

В результате, существуют две крайних точки в стратегии защиты – с одной стороны полное отрицание вины и настаивание на невиновности, с другой – полное признание вины, сотрудничество со следствием с надеждой на то, что это будет оценено судом. В первом случае выгоды для подзащитного от этой стратегии максимальные, да вот только достичь поставленной задачи архисложно если вообще возможно, во втором – реализация этой стратегии не требует вообще никаких усилий, да вот только результат полностью зависит от суда – смилостивится или нет. Все остальные варианты стратегий находятся между этими двумя крайностями.

Еще одна сложность разработки стратегии защиты заключается в том, что ее крайне затруднительно разрабатывать последовательно, от этапа к этапу. Дело в том, что ряд элементов стратегии должен быть учтен и разработан одновременно, во взаимосвязи с остальными факторами. Например, продумывать вариант опровержения доказательств причастности к преступлению возможно только в том случае, если именно такая стратегическая цель определена, однако поставить такую стратегическую цель следует только тогда, когда в результате анализа материалов дела защита пришла к выводу, что в доказательствах обвинения имеется слабое звено. То есть получается замкнутый круг – стратегическую цель нельзя поставить без подробного анализа доказательств, но анализ доказательств надо проводить заведомо в аспекте поставленной стратегической цели. В результате есть вероятность «проглядеть» реальную возможность реализации той или иной стратегической цели, либо поставить заведомо невыполнимую цель.

Таким образом, разрабатывая стратегию защиты приходится пытаться разрабатывать все ее элементы одновременно, либо заниматься последовательным перебором всех возможных вариантов, т.е. весьма трудоемким процессом с крайне низким КПД.

И хотя способ последовательного перебора вариантов требует значительных затрат сил и времени, однако он позволяет сократить число ошибок, поскольку предусматривает перебор всех возможных стратегических целей защиты и их «примерку» к имеющимся по делу доказательствам.

Одним из способов решения проблемы затянутости последовательного перебора стратегий может быть применение… адвокатской интуиции, состоящей в нахождении решения задачи на основе ориентиров поиска несвязанных логически или недостаточных для получения логического вывода. Для интуиции характерна быстрота (иногда моментальность) формулирования гипотез и принятия решений, а также недостаточная осознанность их логических оснований. То есть с течением времени – и в результате накопления опыта – адвокат (как и любой другой специалист в любой сфере знаний) вырабатывает способность принятия быстрых (и правильных) решений при недостатке сведений, что обуславливается значительным багажом знаний и накопленных типичных ситуаций. Естественно, что этот метод далеко не совершенен, и вполне может дать и ошибочный результат. Однако иногда он служит прекрасной иллюстрацией армейской мудрости: «Лучше неправильный приказ, чем никакого». Аналогично – лучше неправильная стратегия защиты, чем вообще никакой.

Кроме того, следует отметить, что стратегия защиты по уголовному делу не есть что-то раз и на всегда данное. В зависимости от ситуации (и прежде всего изменения доказательственной базы защиты и обвинения) стратегия защиты – для более адекватного приспособления под складывающуюся по делу ситуацию – может и должна систематически подвергаться ревизии и корректированию. Так что ничего удивительного, что с течением времени стратегия защиты меняется: сокращается объем неизвестных сведений (как доказательств обвинения, так и защиты) и увеличивается объем известных. Это позволяет шаг за шагом конкретизировать и уточнить стратегию защиты. Более того, с течением времени могут возникать и непроцессуальные факторы, влияющие на стратегию по делу (о них будет сказано немного далее).

Существует категория дел, для которых стратегию защиты можно планировать практически с момента возбуждения. В основном это дела, заведенные по результату задержания лица на месте преступления. В этом случае, даже при первоначальном анализе ситуации, адвокат может составить достаточно полную и точную картину доказательственной базы обвинения. В качестве примеров можно привести такие ситуации, как задержание на месте преступления лица получившего взятку, совершившего убийство, кражу и т. д.

В случаях же, когда изначально дело было возбуждено как неочевидное и только затем потенциальный преступник был установлен оперативным путем – защита, как правило, лишена возможности оценить доказательственную базу и соответственно в таких случаях лучше всего воздерживаться от совершения действий, которые в дальнейшем ограничат свободу маневра в выборе стратегических целей и разработке стратегии защиты как таковой. В частности, имеет смысл либо отказаться от дачи показаний и участия в следственных действиях (статья 51 Конституции РФ), либо ограничится их минимальным объемом.

Пожалуй, исключением из этого правила может стать лишь ситуация, когда защита изначально планирует избрать стратегию максимального сотрудничества со следствием, дачи явок с повинной, изобличении других соучастников, заключения досудебного соглашения и т. д.

Еще одно исключение из правила возникает, когда стороне защиты известно какое именно преступное деяние собираются вменить подзащитному, при этом сторона защиты обладает какими-то серьезными доказательствами (в т.ч. алиби), исключающими уголовную ответственность подзащитного. Однако с предъявлением защитительных доказательств ситуация обстоит не так просто, как должна была бы в соответствии с нормами права. Известны случаи, когда следствие занимает по делу не просто обвинительную, а «сверхобвинительную» позицию, когда оно не просто проверяет доводы защиты о невиновности лица, а старательно их опровергает или более того – пытается их уничтожить и нивелировать любыми законными, а порой и незаконными способами. В качестве примера можно вновь сослаться на уже упоминавшееся ранее дело Даниила Константинова, когда следствие «потеряло» ряд доказательств алиби подсудимого, в том числе фотоаппарат с фотоснимками, сделанными в день убийства, инкриминированного Константинову.

Полностью же со стратегией защиты можно определиться, как правило, только при ознакомлении с материалами дела. Однако и здесь необходимо учитывать, что обвинение, в лице прокуратуры, обладает правом предъявления доказательств практически до самого начала прений по делу, и иногда реализация этого права преподносит защите неприятные сюрпризы, требующие в том числе и изменения стратегии по делу.

Возвращаясь к специфике защиты в суде с участием присяжных заседателей, хотелось бы указать на один из излюбленных приемов обвинения – оспаривание алиби или оправдательных доказательств, предъявленных защитой. Так обвинители любят задавать подсудимому, излагающему доказательства своей невиновности, вопрос о том, что мешало стороне защиты предъявить эти доказательства ранее на следствии? Прием достаточно неприятный, и в общем-то незаконный, поскольку вопросы сбора доказательств являются процессуальными и исследованию с присяжными не подлежат. Однако, от него можно «подстраховаться» изначально на следствии заявив, что защита располагает доказательствами невиновности подзащитного, однако не доверяет следствию и предоставит эти доказательства только в суд в присутствии присяжных заседателей.

Наконец, стратегия защиты должна быть реально полезной для подзащитного. Типичной иллюстраций обратного является пример, когда водитель-виновник ДТП неправильно оценив смысл п.10.1 ПДД пытается доказывать факт того, что он двигался с разрешенной скоростью. Даже если он сможет это доказать, данный факт не будет никоим образом влиять на его вину. Дело в том, что п.10.1 ПДД вообще не предусматривает ограничений скорости, он лишь предписывает двигаться со скоростью, обеспечивающей безопасность движения. Т.е. максимальная скорость может быть ограничена, например, 60 км/ч, но с учетом дорожных условий (темнота, туман, конструктивные особенности автомашины) безопасной может быть скорость и 50 км/ч, и 40 км/ч и т. д. То есть даже доказав, что не было нарушения скоростного режима, ответственность водителя (признанного виновником ДТП) по п.10.1 ПДД – все равно вполне себе остается.

В некоторых случаях бывает полезно разделить разработку стратегии на несколько этапов, со своей внутренней логикой и целями. Первый этап – стратегия защиты в рамках доследственной проверки, второй – стратегия защиты с момента возбуждения дела до привлечения в качестве подозреваемого или обвиняемого, третий – с момента привлечения в качестве обвиняемого-подозреваемого, четвертый – с момента предъявления обвинения в окончательной редакции, пятый – с момента направления дела в суд и, наконец, последний – с момента предъявления сторонами в суде всех своих доказательств в полном объеме.

Разделение на эти этапы обосновывается разным объемом доступных защите сведений о доказательствах обвинения и разными направлениями деятельности. На первом и втором этапе – требуется добиться отказа следствия от возбуждения дела в отношении конкретного лица, или предъявления обвинения подзащитному, на последующих – добиться сокращения объема обвинения или переквалификации деяния на менее тяжкий состав и т. д.

В результате, можно сформулировать три основных требования к разработке стратегии защиты:

– Стратегия защиты должна обеспечивать получение реально полезного для подзащитного результата;

– Стратегия должна быть реализуемой в рамках конкретного дела;

– Стратегия должна обеспечивать вариативность, допускать возможность адаптации ее к меняющейся по делу обстановке и доказательственной базе.

3.2.4 Источники информации для планирования стратегии защиты

Невозможно недооценить значение информации о доказательственной базе для планирования стратегии защиты. В результате – умение собирать, прогнозировать и анализировать эти сведения является залогом успеха всей работы по планированию стратегии защиты.