Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

В этом отрывке Маркс резюмирует фундаментальный изъян, характерный для всех существующих и существовавших гносеологических доктрин, и закладывает основу научного познания.

Определяя труд как решающий фактор человеческого саморазвития и формирования истории человечества, Маркс уделяет повышенное внимание роли практической деятельности в человеческом познании. Именно в «Рукописях» он закрепляет за практикой главенствующее положение, подчеркивая, что «разрешение теоретических загадок есть задача практики и опосредствуется практически», «истинная практика является условием действительной и положительной теории» (1974. Т. 42. С. 135). Кроме того, немецкий философ определенно выступает против того, чтобы ограничивать разрешение теоретического антагонизма лишь сферой познания, теоретической критикой. Он выступает за то, чтобы видеть в данной проблеме вопрос, прежде всего, практический, и искать из нее выход в развитии самого общества: «Разрешение теоретических противоположностей само оказывается возможным только практическим путем, только посредством практической энергии людей, и <… > поэтому их разрешение отнюдь не является задачей только познания, а представляет собой действительную жизненную задачу» (1974. Т. 42. С. 123). Предшествующая философия не могла одолеть эти теоретические противоположности именно потому, что не выходила за рамки мышления и видела в них только теоретическую задачу, совершенно игнорируя практику.

Маркс придает большое значение труду, а потому и естественным наукам. Несмотря на то, что тогда он не рассматривал их в качестве производительной силы, ему удалось обстоятельно и полно оценить роль естествознания в обществе.

Немецкий философ критикует антагонизм между естествознанием и философией. К середине XIX в. в естественных науках разворачивается колоссальная деятельность и осваивается непрерывно растущий материал, однако противостояние философской и естественной сфер познания, начинающееся со времен средневековой схоластики, так и не находит своего разрешения: они отдаляются друг от друга. Натурфилософские учения, созданные мыслителями прошлого для того, чтобы объединить обе дисциплины, – и те были не более чем фантазиями. Натурфилософы не объясняют связи в природе с точки зрения естественных наук, а подменяют действительные отношения мнимыми. В предшествующих натурфилософских учениях, конечно, присутствуют отдельные рациональные догадки, но все это умозрительная философская система, которая не была истинным слиянием философии и естественных наук. То же самое можно сказать про Гегеля и Шеллинга.

Маркс подтверждает эффективность и просветительскую функцию естествознания. В самом деле, начиная с эпохи Возрождения, оно борется против религии и церкви. Немало великих ученых, бросивших вызов религиозным суевериям, отправились на костер или пали жертвами инквизиции. Впрочем, Маркс подчеркивал, что нельзя сводить роль естественных наук лишь к этому. По факту же «зато тем более практически естествознание посредством промышленности ворвалось в человеческую жизнь, преобразовало ее и подготовило человеческую эмансипацию, хотя непосредственно оно вынуждено было довершить обесчеловечение человеческих отношений» (1974. Т. 42. С. 124). Он замечает, что при капитализме развитие и прогресс естественных наук внутренне противоречивы. С одной стороны, они непосредственно обесчеловечивают, то есть капиталистическое применение естествознания состоит в том, чтобы служить все большей эксплуатации рабочего класса, повышать ее градус, делать капитал более конкурентоспособным, чем труд. С другой стороны, развитие естественных наук способствует улучшению производства, повышению квалификации и культурного уровня рабочих, создавая тем самым материальную основу для освобождения человечества.

Важная мысль Маркса о роли естествознания указывает нам путь к правильному пониманию взаимоотношений между научно-технической и общественной революциями в развитых капиталистических странах. Последние десятилетия в мире развернулась научно-техническая революция, ее флагманами являются микроэлектроника, биоинженерия, оптоволоконные технологии, новые материалы и новые источники энергии, освоение морей и океанов, космонавтика. Эти нововведения особо заметны в развитых странах. В процессе развития научно-технической революции неуклонно трансформируются техническая и промышленная структуры производительных сил, условия и содержание труда. Кроме того, это влияет на ценностные нормы, повседневную жизнь, культуру и образование человека. По мнению Маркса, нельзя согласиться с тем, что в результате научно-технической революции различные противоречия внутри капиталистического общества исчезнут и будет создана доктрина всеобщего богатства, в которой все классы будут стремиться к «интеграции». Этот переворот не заменит и не ликвидирует социальной революции. Хотя он и принес некоторым развитым капиталистическим государствам относительные стабильность и процветание, в отдаленной перспективе ее применение в условиях капитализма не только не смягчит, но, напротив, обострит противоречия между развитыми державами и неразвитыми странами, капиталом и трудом, монополистическими организациями. У науки и техники нет ресурсов, чтобы автоматически разрешить базовые противоречивые моменты капиталистического общества. Все, что они имеют, это лишь возможность подвести под эти противоречия более полноценную материальную основу. С другой стороны, мы выступаем против учений, нарушающих ход истории, противопоставляющих научно-техническую революцию историческому прогрессу. Общественные пороки, всплывающие в развитых капиталистических странах на поверхность, – преступность, наркомания, падение нравов, отдаление людей друг от друга, – не проистекают напрямую из развития науки и техники, а коренятся в самом общественном строе. Не размежевывая науку и технику со способом их общественного применения и сводя все болезни капиталистического социума к научно-техническому прогрессу, мы отдаляемся от сути проблемы.

С еще большей проницательностью Маркс отмечает: «Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» (1974. Т. 42. С. 124). Если в 40-е годы XIX в. это всего лишь был некий прогноз, то в наши дни взаимопроникновение естественных и общественных наук стало уже реальностью. Благодаря появлению множества смежных дисциплин разрыв между естествознанием и общественными науками непрерывно сокращается.

Глава восьмая
«Экономическо-философские рукописи 1844 г.»: особенности доктрины и место в истории

Восхождение от отчуждения к отчужденному труду стало поворотным моментом в развитии идеологии Маркса. «Экономическо-философские рукописи 1844 г.», в которых он сосредотачивается на изложении идеи отчужденного труда, занимают важное место в формировании у него материалистического взгляда на историю. Однако на протяжении более чем полувека с момента публикации «Рукописей» вокруг них разворачивались острые затяжные дискуссии мирового масштаба. Это не только отражает всю важность марксизма в политической жизни нынешнего мира, но и свидетельствует о том, что различные философские течения пытались и пытаются найти некие «основания» для ревизии марксизма в сочинениях самого Маркса. Верная оценка «Рукописей» и в особенности всесторонний анализ концепции отчужденного труда чрезвычайно значимы для правильного понимания того, как формировался материалистический взгляд немецкого философа на историю.

Основная идея «Рукописей» и ее философское обоснование

Почему «Рукописи» стали центром дискуссий? Не потому ли, что они относятся к раннему творчеству Маркса? Не совсем так. В «Посмертных трудах Маркса и Энгельса», вышедших в 1902 г. под редакцией Франца Меринга, собраны сочинения обоих философов, датирующиеся 40-ми годами XIX в., а также впервые опубликована докторская диссертация Маркса «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Она была окончена в 1841 г. – раньше, чем «Рукописи». Кроме того, труд «К критике гегелевской права», впервые увидевший свет в 1927 г., был написан в 1843 г.

Может быть, всему причиной незрелость «Рукописей»? Тоже не совсем верно. Они появились после того, как воззрения Маркса в основе своей трансформировались уже дважды. В некоторой степени незавершенное, это сочинение все же содержит множество важных моментов. В сравнении со своим творчеством до 1844 г. здесь Маркс не отступает, а наоборот, становится ближе к материалистическому пониманию истории.

Помимо объективных причин, «Рукописи» стали средоточием споров еще и в силу своих теоретических особенностей. Теоретически и методологически это сочинение отталкивается от идеи отчужденного труда, и поэтому основная идея «Рукописей» и ее обоснование конфликтуют друг с другом. Это оставляет пространство для самых различных интерпретаций марксизма.

В этом смысле «Рукописи» являются достаточно концентрированным и систематически изложенным произведением о человеке и отчуждении. Однако его основная идея – не абстрактные спекуляции на тему двух указанных вопросов, а рассуждения о положении пролетариата и пути к человеческому освобождению. В 1843 г. в сочинении «К критике гегелевской философии права» Маркс стремится разгадать тайну государства и решить вопрос об отношениях между ним и гражданским обществом. Через год в «Рукописях» он обращается к анатомированию гражданского общества, чтобы отыскать причины нечеловеческого положения пролетариев и пути к их освобождению в экономике, в самой частной собственности и ее упразднении, или, по его собственным словам, разгадать «загадку истории».

В «Рукописях» он придает этой идее большое значение. Пусть он еще исходит из предпосылок, выведенных классической буржуазной политэкономией, пользуется ее языком и применяет ее законы, тем не менее по уровню он превосходит буржуазных политэкономов. Маркс ставит два вопроса. Во-первых, какой смысл с точки зрения человеческого развития в том, чтобы сводить большую часть человечества к абстрактному труду? Это фактически вопрос о положении и исторической задаче пролетариата в условиях капитализма. Во-вторых, в чем ошибочность того, чтобы надеяться улучшить положение рабочего класса путем повышения зарплат или чтобы, подобно Прудону, выступать за реформизм, революционной целью которого является равенство доходов? В данном случае речь идет уже о пролетарских революционных задачах и путях к полному освобождению пролетариев. Следовательно, «Рукописи» изучают не абстрактного человека, а противостояние двух больших классов – буржуазии и пролетариата. На эту борьбу и тяжелое положение рабочих проливают свет рассуждения Маркса о капитале и труде (то есть об антагонизме буржуа и пролетариев, «враждебной взаимной противоположности») как сущности капиталистической частной собственности. Эту же задачу немецкий философ решает, размышляя о различных видах отчужденного труда, о том, что размежевание капитала, земельной ренты и труда для рабочего губительно, смертельно, что, вне зависимости от упадка или подъема капиталистического производства, ему не избежать нищеты. Все внимание Маркса в то время было приковано именно к пролетариату.

Кроме того, в «Рукописях» он ставит себе цель не эмансипировать некого абстрактного человека, а окончательное освободить рабочий класс. В самом сочинении говорится именно про эмансипацию всего человечества, что рассматривается, однако, как результат разрешения антагонизма между трудом и капиталом, полного упразднения частной собственности, а не как цель, стоящая выше освобождения пролетариата. Маркс отмечает: «Эмансипация общества от частной собственности и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения» (1974. Т. 42. С. 98).

Однако особенными «Рукописи» делает, скорее, не их основная идея, а ее теоретическое обоснование. Их основная концепция начала рассматриваться еще в «Немецко-французском ежегоднике», от курса которого «Рукописи» впоследствии не отклонились, продолжив и развив существовавшую идеологическую линию. Впрочем, в 1844 г. появился новый фактор – Маркс обратился к изучению политической экономии, ознакомился с множеством трудов английских политэкономов. Немецкого философа, чьи воззрения по большей части уже претерпели две фундаментальных трансформации и который приступил к поиску научных аргументов в пользу воплощения коммунизма, не удовлетворяли подход и методы классической политэкономии, отношение этой науки к частной собственности и рабочим, а также различные социально-утопические учения. Однако чем же ему было вооружиться в критике буржуазной политэкономии и системы капиталистической частной собственности? Элементы традиционной идеологии и новые элементы, появившиеся в марксовой мысли в 1844 г., противоречили друг другу. С одной стороны, Маркс прибегает к помощи политической экономии и, исходя из экономических фактов, раскрывает сущность и противоречия капитализма; с другой – обращается к философским категориям и соответствующе осмысляет эти факты.

В предисловии к «Рукописям» Маркс как раз поясняет этот момент. Хотя на масштабы, глубину и продолжительность фейербаховского воздействия на Маркса существуют различные точки зрения, трудно отрицать, что в 1844 г. – в то время, когда «Рукописи» и были созданы, – Маркс, во многом превосходя Фейербаха, по-прежнему находился под его влиянием. Так, он заявляет: «Положительная критика вообще, а следовательно, и немецкая положительная критика политической экономии, своим подлинным обоснованием обязана открытиям Фейербаха» (1974. Т. 42. С. 44). Кроме того, он особо отмечает фейербаховские «Предварительные положения к философской реформе» и «Основы философии будущего», полагая, что «после “Феноменологии” и “Логики” Гегеля это – единственные сочинения, которые содержат подлинную теоретическую революцию» (1974. Т. 42. С. 44). Наконец, к числу «содержательных и оригинальных немецких трудов» он относит несколько статей Гесса. Во всех перечисленных здесь трудах содержатся важные положения о человеческой сущности и ее отчуждении.

Без сомнения, Маркс уделяет большое внимание анализу системы частной собственности, то есть валютной системы. В «Рукописях» он ставит своей целью «осмыслить существенную взаимосвязь между частной собственностью, корыстолюбием, отделением друг от друга труда, капитала и земельной собственности, между обменом и конкуренцией, между стоимостью человека и его обесценением, между монополией и конкуренцией и т. д., между всем этим отчуждением и денежной системой» (1974. Т. 42. С. 87). Однако поскольку в то время его материалистический взгляд на историю продолжал формироваться, Маркс еще не понимал, что человек и человеческая сущность зависят от производственных отношений. Напротив, он говорил о рациональности экономических отношений, исходя из их соответствия человеческой природе, а свои идеалистические стремления к освобождению пролетариата выражал, выделяя истинный и отчужденный типы людей, обществ и труда (маркерами освобождения у него были истинный человек, истинное общество и истинный труд).

Резюмируя споры о роскоши и бережливости, которые Лодердель и Мальтус вели с Рикардо и Сэем, Маркс порицает политэкономию, называет ее «научной совестью капиталистов»[38]38
  Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М: Издательство политической литературы, 1956. С. 517–642.


[Закрыть], так как эта наука враждебна рабочему и не считает его человеком. Он говорит, что политическая экономия «сводит <… > деятельность [рабочего] к самому абстрактному механическому движению; стало быть, говорит он [политэконом], у человека нет никакой иной потребности ни в деятельности, ни в наслаждении; ибо даже такую жизнь политэконом объявляет человеческой жизнью и человеческим существованием»[39]39
  Маркс КЭнгельс Ф. Из ранних произведений. М: Издательство политической литературы, 1956. С. 130.


[Закрыть].

Поскольку при капитализме рабочий – это не-человек, утративший все человеческие свойства и своей единственной деятельностью (характеристикой) имеющий труд, постольку политэкономическая наука подтверждает и охраняет этот его статус, рассматривает его как существо, утратившее все ощущения и потребности, «объявляет сущность <… > человека как некое изуродованное существо»[40]40
  Там же.


[Закрыть], из чего следует, что политэкономия является античеловеческим учением. По мнению Маркса, она вся – от Адама Смита и Сэя до Рикардо и Милля – по мере развития становилась все враждебнее по отношению к человеку, поскольку в вопросе человеческого отчуждения эти ученые всегда активно и сознательно продвигались дальше своих предшественников.

Свою точку зрения об истинном и отчужденном обществе Маркс развивает в связи с аналогичными рассуждениями о человеке.

Истинное общество организовано по-человечески, людей между собой в нем связывает человеческая сущность, а не товары и деньги. Иначе говоря, всякий человек производит, чтобы удовлетворить человеческие потребности, создать предметы, согласующиеся с нуждами другого. Все люди чтут друг в друге самого человека, его ценность, а не те материальные блага, которыми он владеет. Капиталистическое общество, в котором товар и деньги выступают в качестве посредников, по мнению Маркса, напротив, есть общество отчужденное, поскольку в нем всякая общественная связь осуществляется через это посредничество. В таком обществе ценятся вещи, а не люди, и общаются они друг с другом на языке вещном, а не человеческом.

Маркс уделяет большое внимание труду и почитает его как колыбель истории и самосозидательную силу человека. В этом заключено гигантское теоретическое достижение «Рукописей». Однако и в них изображен некий истинный труд, помещенный вовне действительной трудовой деятельности, согласный с природой человека и противоположный труду отчужденному. По мнению Маркса, труд как свободная сознательная деятельность является родовым свойством человека, особенностью его жизни. Следовательно, истинным может быть только тот труд, который проистекает из внутренней необходимости человека, труд-самонаслаждение, непосредственно удовлетворяющий потребности другого человека. Тот, который порождают внешние, случайные нужды, то есть являющийся средством к существованию – отчужден от человеческой сущности. Как считает Маркс, ошибка политэкономов состоит в том, что они рассматривают труд в качестве средства к существованию и всеми силами скрывают его отчужденный характер, возникающий при системе капиталистической частной собственности.

Нетрудно заметить ненаучность противопоставления Марксом истинных человека, общества и труда их отчужденным вариантам с первыми в качестве критериев. Кроме того, его воззрения на товар и деньги также свидетельствуют о незрелости его идеологии. Тем не менее следует понимать, что в «Рукописях» Маркс подчиняет свою аргументацию основной идее. С помощью анализа отчужденных явлений он пытается вскрыть положение классов и наемный характер трудовой деятельности, характерные для капитализма, а в таких терминах, как «истинное общество», «истинный человек» и «истинный труд» описывает свой идеал будущего общества. Лейтмотив «Рукописей», определяющий положительное упразднение частной собственности как единственно возможный путь к освобождению всего человечества, верен, но его философское обоснование неполноценно и носит ограниченный характер.

Разные интерпретации «Рукописей»

Следует признать, что «Рукописи» – очень сложное произведение. Неудивительно, что у него много интерпретаций, однако в ходе дискуссии их все можно привести к единому знаменателю. Понимание этого сочинения особенно затрудняется тем, что основная идея и ее обоснование не резко разграничены, а переплетаются между собой, проникают друг в друга. Однако мы не собираемся переосмысливать Маркса на основании «Рукописей» и противопоставлять его молодого – ему старому.

Когда в начале 1930-х «Рукописи» были впервые опубликованы, некоторые западные ученые пытались принять их как основание для ревизии марксизма. Помимо Зигфрида Ландсхута, издавшего их в 1932 г., данную точку зрения также пропагандировал Маркузе: «Эти рукописи должны способствовать развертыванию дискуссии относительно истока и первоначального смысла исторического материализма и всей теории “научного социализма” на новых основаниях»[41]41
  Маркузе Г. Критическая теория общества: избранные работы по философии и социальной критике / Пер. с англ. А. А. Юдина. М.: ACT, Астрель, 2011. С. 152.


[Закрыть]. После Второй мировой войны и вплоть до наших дней этот подход продолжает распространяться. В критических заметках к кельнскому изданию «Рукописей» в 1950 г. Хеер особо отмечает: «Оригинальное произведение Маркса дает нам возможность, не обращаясь к поздним его сочинениям, сформировать наилучшее, самое основательное представление о том, как же, наконец, понимает марксизм сам Маркс»[42]42
  Бажитлов Л. Н. Источник философии изменения революции. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубанынэ, 1981. С. 7.


[Закрыть]. В 1953 г. в предисловии к переизданию книги «К. Маркс. Ранние сочинения» Ландсхут продолжает поддерживать эти взгляды, говоря, что публикация «Рукописей» «дала новое понимание Маркса» и «теперь целиком и полностью изменила» воззрения на Маркса, утвержденные Энгельсом и Лениным и «авторитетные ранее как среди сторонников, так и в среде противников марксизма. Более обстоятельный анализ работ, которые Маркс создавал до тридцатилетия, позволяет нам отчетливо увидеть, в какие же рамки и какую “материалистическую” нищету предшествующие комментаторы загнали все богатство марксового духовного мира»[43]43
  Экономические и философские рукописи 1844 года (сборник). С. 124.


[Закрыть]. В попытках переосмыслить марксизм на основании «Рукописей» каждый из этих издателей оставляет без внимания основную идею этого произведения.

Делать подобное сообразно с принципами абстрактного гуманизма – популярное направление на Западе. И апологеты двух разных Марксов – старого и молодого, и некоторые сторонники единства его идеологии в равной степени стремятся поместить весь марксизм в сферу гуманизма.

Маркс выступает не против гуманизма как такового, а против его абстрактной разновидности, против абстрактно-антропологического взгляда на историю, оторванного от экономических и политических противоречий, присущих капиталистическому обществу, и рассматривающего человеческую сущность в качестве конечной исторической цели. Однако как раз на подобные исторические воззрения и делают упор некоторые западные исследователи. Из аргументации, содержащейся в «Рукописях», они односторонне выхватывают гуманистические элементы, видят сущность человека и ее осуществление его основной, центральной идеей. По их мнению, это то сочинение, которое «от философской идеи через самоотчуждение человека (капитал и труд) ведет к самоосуществлению человека, к “бесклассовому обществу”»[44]44
  Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая. Развитие марксистской философии во второй половине XIX века / Под ред. И. С. Нарского, В. В. Богданова, M. Т. Иовчука. M.: Наука, 1979.


[Закрыть]. И еще: «Цель истории – не в “обобществлении средств производства”, иначе говоря, если, ликвидируя “экспроприацию” с помощью “экспроприации экспроприаторов”, мы не “осуществляем человека”, то все это бессмысленно». То есть все, к чему сводятся «Рукописи», – это «Осуществление человека»[45]45
  Экономические и философские рукописи 1844 года (сборник). С. 285, 294.


[Закрыть].

Маркузе еще четче и обстоятельнее развил эту точку зрения. Он пишет: «В двух местах “Экономическо-философских рукописей” Маркс дает прямое определение человека, охватывающее всю полноту человеческого существования»[46]46
  Маркузе Г. Критическая теория общества: избранные работы по философии и социальной критике / Пер. с англ. А. А. Юдина. M.: ACT, Астрель, 2011. С. 166.


[Закрыть]. Кроме того, он замечает, что «эти определения ясно указывают на действительную основу марксовой критики»[47]47
  Там же.


[Закрыть]. «Только после того, как таким образом будет заложена основа, неуязвимая для чисто экономических или политических аргументов, возникает вопрос относительно исторических условий и носителей революции – вопрос о теории классовой борьбы и диктатуре пролетариата. Любая критика, которая фокусируется лишь на этой теории, оставляя без внимания ее действительный фундамент, упускает суть дела»[48]48
  Маркузе Г. Критическая теория общества: избранные работы по философии и социальной критике / Пер. с англ. А. А. Юдина. М.: ACT, Астрель, 2011. С. 185.


[Закрыть].

Считать человеческую сущность и ее осуществление целью истории, основой всего марксизма, и на основании этого именовать марксистскую философию абстрактным антропологизмом – не только подход некоторых социал-демократов в 1930-х и не единственно отличительная особенность отдельных современных исследователей Маркса. Эрих Фромм также пытается поместить марксизм в систему западного гуманизма. Он неоднократно подчеркивает, что марксистская философия «происходит из западной гуманистической философской традиции, ведущей свое начало от Спинозы, развившейся в трудах философов французского и немецкого Просвещения XVIII в. и простирающейся до Гете и Гегеля. Суть этой традиции – внимание к человеку, к тому, чтобы его потенциал осуществился»[49]49
  Рассуждения западных ученых. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Шанхай: Шанхай фудань дасюэ чубаныпэ, 1983. С. 15.


[Закрыть].

Вне сомнения, «Рукописи» содержат положение о человеческой сущности и ее реализации. Однако вопрос содержится в следующем: является ли указанное положение ядром данного труда? И в частности можно ли на его основании пересматривать марксизм, называть его доктриной об осуществлении природы человека? Ответ отрицательный.

На наш взгляд, в подтверждение основной идеи «Рукописей» Маркс использует главным образом экономические факты, а именно: анализ противоречия между частной собственностью и капиталом с одной стороны и трудом – с другой. Немецкий философ исследовал противоречие, возникающее в сельском хозяйстве между земельными собственниками, фермерами-арендодателя-ми и работниками, отмечая, что его обострение неизбежно ведет к революции. Кроме того, он изучил неразрешимые проблемы, имеющие место в промышленности между пролетариями и буржуа, крупным и мелким капиталом, показал, что капиталистический способ производства вследствие этого идет к своей неизбежной гибели. Даже без философских аргументов в пользу осуществления человеческой сущности мы имеем доступ к марксовым экономическим фактам относительно капитализма и способны сделать на их основе подобные выводы. Впрочем, то, что Маркс тогда только приступал к политэкономическим исследованиям и еще не преодолел фейербаховского влияния, выразилось в некоторых теоретических ограничениях его концепции этого периода.

Аргументы философа в пользу коммунизма как осуществления, присвоения или возврата человеческой сущности ненаучны, но идея о том, что полное освобождение человеческих чувств и реализация качеств, присущих человеку, возможны только в случае ликвидации частной собственности, и что всесторонние потребности человека можно удовлетворить только путем его всестороннего развития, – ценна и позитивна. Впоследствии Маркс продолжает развивать их на базе материалистического взгляда на историю. Ошибочно полагать, что марксизм заключается только в экономических исследованиях, отрицающих гуманизм во всех его смыслах, даже являющихся антигуманистическими. Социалистическая революция, полностью уничтожающая частную собственность, обеспечивает максимальное количество людей самыми основными благами, всеми средствами устраняет и предотвращает нечеловечные явления, с ее гуманизмом не сравнится ни один буржуазный гуманизм. Однако Ландсхут, Майер, Маркузе, Фромм и другие исследователи Маркса интерпретируют его философию с точки зрения принципов абстрактного гуманизма и отсюда заявляют, что действительная основа марксизма – не преобразование самого человека в процессе революционной перестройки окружающей среды, а реализация человеческой сущности как цель истории. Такой подход превратил марксистскую философию, базирующуюся на законах развития природы, общества и человеческого мышления, в умозрительную доктрину об осуществлении человеческой сущности. Марксизм был введен в сферу абстрактного гуманизма и стал одним из направлений гуманистической философии. Это могло привести к стиранию границ между принципами двух разных идеологий.

Если все стремится к человеческой сущности, существует и совершается ради нее, а из ее отчуждения и возврата выводится цель истории, то это уже исторический идеализм. На этой основе не построить научный социализм, она годится лишь для «истинного социализма». Это подтверждается развитием идеологии Мозеса Гесса, практически современника Маркса.

В Германии 1840-х общественные пороки, вызванные развитием капитализма, и пропаганда английского утопического социализма приводят к тому, что радикальные младогегельянцы обращаются к социализму. Однако эти радикалы оказываются неспособными научно обосновать социализм. Они связывают немецкую классическую философию, в особенности фейербаховскую доктрину об отчуждении и возврате человеческой сущности, с английским и французским утопическим социализмом. Так поступает и Гесс. Он определяет социализм как устранение противоречия между индивидом и родом, как возврат человеку его утраченной сущности.

В отличие от Фейербаха, который уделял внимание лишь религии, Гесс придавал большое значение функциям денег, однако в основе своей его доктрина все равно фейербаховская. Он усматривал в деньгах отчуждение человеческой сущности, – то, чем в религии является бог, в светской жизни отчуждается в форме денег. В статье «О сущности денег» Гесс неоднократно подчеркивает эту точку зрения: «Все, что окружает человека, на небесах опредмечено в боге – сверхчеловеческом богатстве. А в бренном мире таким богатством становятся ценности, вещи, имущество – внешние для человека, нечеловеческие, осязаемые, иначе говоря, продукция, оторванная от своего производителя (создателя), абстрактная меновая субстанция, деньги»[50]50
  Гесс М. Основные свойства денег. Исследовательские материалы коммунистического движения. Пекин: Жэньминь чубанынэ, 1982. № 7. С. 195.


[Закрыть]. Почему такое отчуждение происходит с человеком? По мнению Гесса, люди одиноки и изолированны, и для общения им требуется посредник: «Именно в этом абстрактном средстве общения они имели посредствующую сущность их собственного отчуждения; поскольку они сами были нелюдьми, то есть не были объединены, им приходилось искать объединяющее их вне себя, то есть в бесчеловечной, сверхчеловеческой сущности»[51]51
  Любутин К. Н., Кондрашов П. Н. Историческая феноменология бесчеловечности. Екатеринбург: УрО РАН, 2010.


[Закрыть]. Средством для этого стали деньги. Однако именно они отнимают у человека ценность возвышенной жизни и благородной деятельности, ценность жизни общественной, превращают все эти духовные богатства в омертвленное количество. Ценнее тот, у кого больше денег, они – это стоимость человека в числовом выражении.

Исходя из того, что деньги представляют собой отчуждение человеческой сущности, Гесс обрушивается с критикой на свободу, равенство и права человека при капитализме. Он считает, что капиталистическое общество определяет человека как индивида и декларирует его права, чтобы фактически засвидетельствовать обособленность и размежевание людей. Прямое рабство заменяется косвенным. При нем люди формально становятся свободны и равноправны, но на самом деле изолируются друг от друга и истребляются.

На взгляд Гесса, там, где есть деньги, не может быть свободы, согласной с человеческой сущностью, потому что человек, чтобы добыть средства к существованию, вынужден продавать собственную жизнь, выторговывать чашку еды за свободную жизнедеятельность. Только торгуя личной свободой, он сможет приобрести право на индивидуальное существование. Это касается не только пролетариев, но и буржуа. При такой форме отчуждения, как деньги, люди неспособны свободно жить, творить, – все это происходит только ради денег, – следовательно, они все становятся каннибалами, хищниками, вампирами. Поэтому Гесс говорит, что там, где «от самой естественной любви, общения полов и до обмена идеями в кругах интеллигенции – нигде без денег не ступить и шагу; где единственные живые люди – те, кого распродают, пускают с молотка; где каждое движение души, прежде чем родиться, должно быть обращено в валюту», – там может существовать только бесчеловечный человек.