Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

Исторический прогресс и неизбежность общественной революции

Общественная революция – это и историческая проблема, и насущный социальный вопрос. Можно сказать, что в процессе перемены мышления Маркс постоянно исследовал эту проблему. До «Манифеста» он уже давал описание основных положений проблемы общественной революции, отталкиваясь от нового понимания истории. Например, еще в «Немецкой идеологии» Маркс увидел, что все исторические конфликты берут начало в противоречиях между производительными силами и формами общения. Из-за их обострения неизбежно вспыхивает революция. Также он подчеркивал, что «не критика, а революция является движущей силой истории, а также религии, философии и всякой иной теории» (1955. Т. 3. С. 37). В заключении к «Нищете философии» Маркс с чувством описал связь между эволюцией общества и политическими преобразованиями. Что касается «Манифеста», то можно с уверенностью утверждать, что эта выдающаяся политическая программа представляет собой декларацию пролетарской революции. Посредством анализа внутренних противоречий капиталистического способа производства и антагонизма между пролетариатом и буржуазией в ней были провозглашены революционно-пролетарские цели и определены стратегия и мероприятия пролетарской партии в революции. Однако до публикации «Манифеста» Маркс не видел революций собственными глазами и не участвовал ни в одной. Именно участие в революции 1848 г. дало ему настоящую возможность проверить и развить свои революционные идеи с точки зрения исторического материализма. Подчеркивая это, Энгельс писал: «С исторической точки зрения исследование и изложение причин как революционного потрясения, так и подавления революции представляет исключительную важно для пролетариата» (1957. Т. 8. С. 7).

Изменения в обществе относительно очевидны по сравнению с изменениями в природе. После вступления человечества в эпоху рабовладельческого строя во всем классовом обществе можно непосредственно наблюдать бунты и восстания угнетаемых, смену политической власти. Поэтому люди часто сосредотачивают внимание на политической борьбе, рассматривая революцию лишь как переход от одной власти к другой, как чисто политическую изменение, и не могут определить ее глубинных истоков в экономике и всестороннего богатого содержания. Маркс преодолел узость этого мышления. Несомненно, главным вопросом в любой революции является политическая власть. Переход государственной власти от одного класса к другому – это главный признак революции.

Однако не всякую смену государственной власти можно назвать революцией. Истинная политическая революция должна быть общественной. Она является политическим мероприятием, в котором определенный класс через захват власти разрушает старые производственные отношения и надстройку и укрепляет новые. Поэтому революция имеет в виду, прежде всего, изменение общества, и ее самые глубокие источники кроются в социальных противоречиях. Именно такой была грандиозная революция 1848 г., но она потерпела поражение. Идеалистическим является и тот подход, в котором ответственность за эту революцию возлагается на дурные мотивы меньшинства, или в котором причины неудачи революции ищутся, исходя только из случайных мотивов, достоинств, недостатков, ошибок, отступничества небольшого числа руководителей. Применяя принципы исторического материализма и отталкиваясь от общей обстановки в обществе и условий жизни в государствах, в которых произошла революция, Маркс искал причины, по которым она непременно должна была произойти и потерпеть неудачу, а также опроверг разные идеалистические подходы к пониманию этого вопроса.

Февральская революция и последовавшее за ней Июньское восстание во Франции не были случайны. После революции 1789 г. Франция пережила сорок лет невероятно острой борьбы, однако накануне Февральской революции 1848 г. власть захватила не буржуазия, а только одна из ее группировок: банкиры, биржевые и железнодорожные магнаты, собственники шахт и лесов, а также связанные с ними землевладельцы, то есть так называемая финансовая аристократия. Ввиду этого возникли противоречия между рабочей буржуазией и финансовой аристократией. Одновременно с этим возникли противоречия между пролетариатом и буржуазией. Эти противоречия сплелись в весьма запутанный узор. Власть финансовой аристократии вызывала сильнейшее недовольство, распространение которого особенно усилили два имеющих мировое значение экономических явления в период с 1845 по 1846 гг., а именно – резкий рост цен, вызванный плохим урожаем картофеля из-за вредителей, а также влияние общего торгово-промышленного кризиса в Англии на Францию. Из-за этого жалобы на несправедливость вылились в вооруженные восстания, что привело к Февральской революции. В конце концов оказалось, что Временное правительство, рожденное на февральских баррикадах, представляло интересы буржуазии. Пролетариат снова был вынужден взяться за оружие в июне, но потерпел поражение. С точки зрения Маркса, оба революционных события имеют глубокое экономическое происхождение, что обусловило также неизбежность их поражения. Он писал: «При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отношений, о действительной революции не может быть и речи. Подобная революция возможна только в те периоды, когда оба эти фактора, современные производительные силы и буржуазные формы производства, вступают между собой в противоречие» (1956. Т. 7. С. 100). Согласно анализу Маркса, в 1848 г. основа буржуазных общественных отношений была все еще крепка, и любые попытки помешать их развитию непременно разбились бы об нее. Революция наступила, как только сформировались необходимые для нее экономические условия. «Новая революция возможна только вслед за новым кризисом. Но наступление ее так же неизбежно, как и наступление этого последнего» (1956. Т. 7. С. 100).

Как и во Франции, Мартовская революция в Германии и ее последующее развитие определялись общей обстановкой в немецком обществе и его классовой структурой. Именно развитие капиталистических производственных отношений в стране определило, что буржуазия должна неизбежно восстать против феодального строя, а капиталистическая экономика, изначально развивавшаяся неправильно, повлияла на то, что немецкая буржуазия оказалась такой вялой, трусливой и малодушной. Однако даже если бы во Франции не случилась Февральская революция, развитие внутренних экономических и политических противоречий в самой Германии неизбежно вызвало бы революцию.

Маркс проанализировал неизбежность революции 1848 г., исходя не только из противоречий между капиталистическим и феодальным способами производства, но также из неразрешимых проблем самого капиталистического способа производства. В журнале «Новая рейнская газета. Политическо-экономические комментарии» он опубликовал рецензию на брошюру Ф. Гизо и Ф. Даумера, в которой опроверг идеалистическую теорию, дававшую искаженное объяснение революции 1848 года.

Франсуа Г изо был знаменитым политическим деятелем и историком периода французской реставрации. Он внес выдающийся вклад в историческую теорию своими исследованиями классов и классовой борьбы. Но даже такие «самые умные люди ancien regime [старого режима]», как Гизо, «те, кому ни в коем случае нельзя отказать в своего рода таланте историка», были «до того сбиты с толку» Февральской революцией 1848 г., «что утратили всякое понимание истории» (1956. Т. 7. С. 218). В своей работе 1850 г. под названием «Почему удалась английская революция? Рассуждение об истории английской революции» Гизо дал абсолютно идеалистическое объяснение революции. Отступив от теории классов и классовой борьбы, за которую он поначалу выступал, Гизо решил, что «вся революция объясняется лишь злой волей и религиозным фанатизмом нескольких смутьянов, которые не захотели довольствоваться умеренной свободой» (1956. Т. 7. С. 220). Ответственность за то, что во Франции произошла Февральская революция, возлагалась на природу французов. Гизо полагал, что «лишь скверный характер французов [стал] виной тому, что Июльская монархия 1830 г. после восемнадцатилетнего мучительного существования пришла к позорному краху, не обнаружив той долговечности, которой наслаждается английская монархия с 1688 г.» (1956. Т. 7. С. 218). К тому же он считал буржуазную республику «делом рук нескольких честолюбцев, фанатиков и злонамеренных лиц» (1956. Т. 7. С. 221). Гизо глубоко сожалел об утраченном равновесии различных политических сил Франции и сильно завидовал Англии, видя внутри нее только «тишину и спокойствие мирной идиллии» (1956. Т. 7. С. 222). На самом деле классовые противоречия в английском обществе тоже достигли критической точки, в действительности там разворачивались «самые острые конфликты, самые глубокие перевороты» (1956. Т. 7. С. 222). Все это показывает, что теоретики, которые раньше исследовали противостояние буржуазии и феодалов, не могли объективно воспринимать действительность классовой борьбы в капиталистическом обществе. Революция, направленная против феодального строя, – неизбежна, а направленная против капитализма – случайна и подстрекает к разрушению политического равновесия. Таковы были их выводы. Неудивительно, что Маркс говорил: «не только les rois s’en vont [короли уходят], но также и les capacites de la bourgeoisie s’en vont [таланты буржуазии уходят]» (1956. T. 7. С. 223).

В рецензии к труду Ф. Даумера «Религия нового века. Опыт комбинаторно-афористического основоположения» Маркс опроверг его идеализм. Даумер рассматривал революцию 1848 г. как «эксцессы черни», «зависть, гнев, жадность низших классов общества против высших классов», «борьбу “грубости” против “культуры”» (1956. Т. 7. С. 210). Таким образом, он не объяснял классовую борьбу и социальную революцию путем описания условий жизни различных классов, а сводил причины революции к интригам и проискам нескольких злонамеренных лиц, которые сыграли на низких инстинктах толпы, натравив ее на образованный класс. Даумер превратил классовую борьбу, основанную на материальных интересах, в нравственное и культурное противостояние между «культурой» и «грубостью».

Абсурдным было и то, что он поставил религию выше революции. По его мнению оказывалось, что мир можно изменить, только создав новую религию. Революция в этом плане оказывалось малоэффективной. Он писал: «Совершенно новые мировые порядки и отношения могут возникать только благодаря новым религиям. Примером и доказательством того, что в состоянии сделать религия, могут служить христианство и ислам. А весьма ярким и убедительным подтверждением бессилия и безрезультатности абстрактной, исключительной политики могут служить развернувшиеся в 1848 г. движения» (1956. Т. 7. С. 210). Это показывает его полное невежество в знании истории. На самом деле не новая религия создает новый миропорядок, а наоборот. Например, христианство возникло после распада древнего «мироустройства», оно стало проявлением этого распада, а не его причиной. Маркс, проанализировав связь между общественными переворотами и процессом изменения религий, отметил: «Ясно, что с каждым великим историческим переворотом в общественных порядках происходит также и переворот в воззрениях и представлениях людей, а значит, и в их религиозных представлениях» (1956. Т. 7. С. 211). Люди отыскали разгадку последнего секрета общественных переворотов не в религии, а в экономической жизни общества.

Самые глубокие причины общественных переворотов кроются в фундаментальных противоречиях общества, внешним проявлением обострения которых, а также средством их разрешения они и становятся. Самая важная социальная функция общественной революции заключается в том, что посредством революционной жестокости в форме борьбы народных масс она дает разрешение противоречиям, накопленным за долгое время мира и покоя, тем самым способствуя развитию общества. Именно это имел в виду Маркс, говоря «революции – локомотивы истории» (1956. Т. 7. С. 86).

Все представители реакционного класса пренебрежительно отзывались об общественной революции. Период замедленного развития старого строя они считали нормальным общественным порядком, а общественную революцию – отклонением, подрывающим развитие производительных сил. Конечно, это было ошибочным мнением.

Бесспорно, общественная революция включает в себя разрушение. Она уничтожает старые производственные отношения, надстройку, ветхие, устаревшие представления, одним словом, губит старый общественный порядок. В революционной войне производительные силы также могут подвергнуться разрушению разной степени. Однако сущность революции заключается не только в разрушении, но и в созидании. Она устанавливает и укрепляет новые производственные отношения и надстройку, создает благоприятные экономические и политические условия для стремительного развития производительных сил. Революция является мощным толчком к общественному и политическому развитию. Благодаря ей один народ за пять лет бурных потрясений может пройти путь, который в обычных условиях не прошел бы и за сто. Исключить общественную революцию из исторического развития классового общества означает не что иное, как превратить живой организм общества в мертвую мумию, тем самым сделав господство какого-либо класса вечным. Преобразования и потрясения самой истории неоднократно разрушали эти фантазии. Великой заслугой Маркса является то, что с высоты исторического понимания он помог пролетариату осознать этот закон и усилить свое революционное сознание.

Обобщив исторический революционный опыт в период с 1789 г. до 1848 г., Маркс выделил два типа буржуазных революций. Несмотря на то, что из-за разного уровня экономического и политического развития французская и немецкая революции 1848 г. имеют свои специфические особенности, они обе принадлежат к типу, отличному от буржуазных революций раннего периода.

В Великой французской революции 1789 г. буржуазия была прогрессивным классом, который действительно руководил революцией. В то время власть захватывали все более и более революционные фракции. После конституционалистов к власти пришли жирондисты, а за ними – якобинцы. Эти партии были одна другой радикальнее. «Как только данная партия продвинула революцию настолько далеко, что уже не в состоянии ни следовать за ней, ни тем более возглавлять ее, – эту партию отстраняет и отправляет на гильотину стоящий за ней более смелый союзник. Революция движется, таким образом, по восходящей линии» (1957. Т. 8. С. 141).

Революции 1848 г. были иными. Не только слабая немецкая буржуазия предала своих союзников после Мартовской революции. Даже относительно стойкая французская буржуазия, победив в Февральской революции, точно так же развернулась и раздавила пролетариат. Во Франции некоторые все более и более умеренные и даже реакционные группировки захватывали власть. Под лозунгами защиты собственности, семьи, веры и порядка они постоянно оттесняли более радикальные фракции. «Революция движется, таким образом, по нисходящей линии. Она оказывается втянутой в это попятное движение еще прежде, чем была убрана последняя февральская баррикада и установлена первая революционная власть» (1957. Т. 8. С. 141–142).

В длительный период борьбы, когда буржуазия захватывала и укрепляла политическую власть, развитие буржуазной революции по двум противоположным направлениям – подъем и падение – не было случайным. Это определялось тем, что капиталистический способ производства постепенно занимал доминирующее положение, а также тем, какие в результате этого складывались классовые отношения и как изменялось соотношение классовых сил. Буржуазия ощутила страх от стоящего перед ней, одетого в лохмотья, исполненного вражды, упорного и сильного пролетариата. Она не могла продвигать революцию вперед. Мелкобуржуазные демократы также не могли самостоятельно совершить революцию. Однако Маркс в революции 1848 г. увидел другую возможность: пролетариат сможет довести до конца народную революцию и превратит ее в социалистическую. В этом заключается его идея о непрерывной революции. Ее Маркс изложил в работах «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» и «Обращении центрального комитета к союзу коммунистов». Хотя в условиях того времени Маркс не смог осуществить идею о непрерывной революции, у него были весьма глубокие взгляды на диалектическую связь между буржуазно-демократической и социалистической революциями, стратегию пролетариата в них. Эти идеи продолжали, применяли и развивали В. И. Ленин и Мао Цзэдун, руководившие революциями в России и Китае.

Историко-материалистическое исследование проблемы государства

Проблема государства относится к области политики, однако вопрос о том, каким образом исследовать и познавать сущность государства, находится в ведении истории. Эта проблема является осью политической борьбы. Маркс придавал ей большое значение, так как она стала для него одной из отправных точек в создании исторического материализма. Только освободившись от влияния идеалистического подхода Гегеля к пониманию государства и произведя его критику, немецкий мыслитель смог начать движение к историческому материализму.

Еще в период работы в «Рейнской газете» Маркс в статье «Оправдание мозельского корреспондента» выразил свой протест против того, чтобы объяснять государство через личную волю имеющих власть людей. Он подчеркивал, что нужно исследовать объективный характер различных связей, определяющих сущность общества. В работе «К критике гегелевской философии права» Маркс критиковал гегелевскую теорию государства и отмечал, что его основные принципы определяет гражданское общество. Тем самым он заложил первый камень в фундамент исторического материализма. В «Немецкой идеологии» он достиг полного историко-материалистического понимания сущности государства. Он не только показал, что государство, выраженное в форме универсальных интересов, является поддельной республикой, но и обобщил настоящий характер эволюции государственного строя, применив подход классовой борьбы. Маркс подчеркивал, что вся борьба внутри государства, например, борьба между демократией, аристократией, монархией, в конце концов оказывается противостоянием между всеми классами. Этим выводам, включая обобщение прежнего исторического опыта, в частности, французского, не доставало актуальных исследований и доказательств. Опыт европейских революций 1848 г. восполнил этот серьезный пробел. В частности, обобщенное из этого описание о разрушении буржуазного государственного аппарата и исторической миссии пролетарской власти выдвинуло марксистскую теорию государства и права на новый уровень.

Политический строй – это сердцевина надстройки, установленной на определенной социально-экономической основе. Она включает в себя и классовую принадлежность политической власти, и форму, в которой господствующий класс ее осуществляет. Через обобщение опыта революции 1848 г. Маркс дал глубокое описание обратной стороны вопроса, то есть постепенного изменения формы буржуазной политической системы. Исходя из классовой борьбы и соотношения классовых сил, Маркс исследовал буржуазный государственный строй, строго придерживаясь принципов исторического материализма.

Февральскую революцию во Франции, то есть период с 24 февраля по 4 мая 1848 г. (от свержения короля Луи-Филиппа до открытия

Учредительного собрания), Маркс называл прелюдией к революции, «комедией всеобщих гуляний». Созданное наспех в этот период правительство было временным и представляло каждый класс. Среди них были, например, монархическая оппозиция, республиканская буржуазия, мелкая буржуазия, выступавшая за демократическую республику, и рабочие социал-демократы. Все они на какое-то время получили места в Февральском правительстве. Каждая партия объясняла необходимость Временного правительства согласно своим взглядам, преследуя свои интересы. Например, одержавшие победу в Февральской революции рабочие провозгласили его общественной республикой, хотя фактически оно было буржуазным. Ввиду соотношения классовых сил Временное правительство по отношению к его составляющим выражалось как компромисс между всеми классами, вместе свергнувшими июльскую монархию, и сводилось к разделу плодов победы.

Пока пролетариат, упоенный победой в Февральской революции, предавался мечтам о «социалистической республике», противостоявшие ему силы собрались вместе и атаковали его. Этот период, длившийся с 4 мая, когда было созвано Учредительное собрание, по 10 декабря 1848 г., когда Луи Бонапарт был избран президентом, Маркс назвал чистой диктатурой буржуазных республиканцев. Учредительное собрание публично провозгласило о создании республики, но не общественной, о которой мечтал пролетариат на февральских баррикадах, а буржуазной: «Провозглашенная Национальным собранием единственно законная республика была не революционным оружием против буржуазного строя, а, напротив, его политической реконструкцией, заново политически укреплявшей буржуазное общество, – одним словом, буржуазной республикой» (1956. Т. 7. С. 27). Буржуазная республика, построенная на останках восставшего в июне пролетариата, стала не чем иным, как абсолютным господством буржуазии, прикрытым названием «народа». Ее целью было укрепление власти капитала и порабощение рабочих. Поэтому переход от Временного правительства, прозванного как «общественная республика», до республики буржуазной показывает изменение классовых отношений и соотношения классовых сил. Пролетариат из союзника превратился во врага, победители в Февральской революции превратились в проигравших в Июньской.

Однако чистая республиканская диктатура буржуазии длилась недолго. В борьбе против роялистов, поддерживавших монархию, буржуазные республиканцы находились в невыгодном положении из-за того, что притесняли пролетариат, а также из-за финансовой политики и введения налогов, вредивших мелкой буржуазии и крестьянству. В итоге Луи Бонапарт, став президентом, с помощью государственного переворота занял императорский трон и восстановил монархию. Возврат от буржуазной республики с парламентским строем к монархии не был случайным. Он отразил страх буржуазии перед народом: «Инстинкт подсказывал им, что республика, хотя и венчает их политическое господство, вместе с тем подрывает его социальную основу, так как теперь им приходится стоять лицом к лицу с порабощенными классами и бороться с ними непосредственно, не пользуясь короной как прикрытием, не отвлекая внимания нации второстепенной борьбой друг с другом и с королевской властью. Именно чувство слабости заставляло их отступать перед чистыми условиями их собственного классового господства и стремиться назад, к менее полным, менее развитым, но как раз поэтому более безопасным формам этого господства» (1957. Т. 8. С. 147). Не воспоминания об идеях конституционной монархии и не привязанность к правящей династии способствали ее реставрации, а действительные потребности классовых интересов. Крупные помещики и буржуазия нуждались в короне, в том, чтобы осуществлять собственную власть под властью монарха. То, что корона не была передана Бурбонам или Орлеанскому дому, а была захвачена корсиканцем Луи Бонапартом, никак не изменило положения.

Маркс связал воедино изменение формы буржуазного правления в период французской революции 1848 г. и причины упадка революции. Бесконечные изменения политических форм от «общественной республики» Февральской революции до буржуазной республики с парламентской системой и до второй империи Луи Бонапарта – это и арена классовой борьбы, и ее результат. Каждая форма власти является следствием перемен в процессе расстановки классовых сил.

Через обобщение опыта Французской революции 1848 г. Маркс еще больше углубил высказанное ранее предположение о том, что гражданское общество определяет государство, и нашел «посредника» в переходе от гражданского общества к государственной сфере.

Обобщив опыт Французской революции, Маркс также раскрыл закономерности развития буржуазного государства.

1. Бюрократизация и милитаризация. Буржуазное государство начало развиваться на основе феодального. Оно все больше и больше развивало государственную централизацию, начатую абсолютной монархией, а также расширяло мощь, принадлежность власти правительства и число его помощников. Например, во Франции в эпоху абсолютизма сформировались огромные военные и бюрократические структуры, имелся удивительно сложный государственный аппарат, в котором насчитывалось по пятьсот тысяч чиновников и солдат. После победы в революции буржуазия не уничтожила этот аппарат, а наоборот, стала еще больше его развивать, чтобы осуществлять свое правление. Без армии, полиции, тюрем, чиновников, без огромного административного аппарата и военной силы буржуазия не смогла бы установить свою диктатуру. По этой причине в основе капиталистического общества лежит классовый антагонизм. Вместе с властью меньшинства над большинством это определяет в буржуазном государстве неизбежную тенденцию политического режима к бюрократизации и милитаризации.

2. Ограничение власти парламента и расширение исполнительной власти. В борьбе буржуазии против феодального строя парламент играл прогрессивную роль. Однако когда она установила свое господство, тот стал формой осуществления ее власти. Соединение парламента и исполнительной власти является составной частью буржуазного государственного аппарата. Сформированное после Французской февральской революции Учредительное собрание с самого дня своего основания противостояло пролетариату, а его целью было осуществление буржуазного правления. Однако подлинной силой буржуазной диктатуры являлся не парламент, а исполнительная власть. Все ее политические меры и законы осуществлялись внутри правительства. Закономерностью развития буржуазного государства является всяческое увеличение исполнительной власти, ограничение власти парламента, попытки принизить роль парламента до положения украшающей диктатуру буржуазии безделушки и отвлекающего от нее маневра. Например, во Франции того времени исполнительная власть управляла более чем пятьюстами тысячами чиновников, контролировала, руководила, следила за всем обществом. Она была вездесущей и всезнающей. Парламент зависел только от арены, где проводились дебаты, и несмотря на «всю страстность и декламацию» он на самом деле был «бездеятельным». Из-за этого Маркс осуждал «парламентский кретинизм», то есть слепой парламент. Он ставил парламент выше исполнительной власти и считал, что тот может руководить лицами, наделенными исполнительной властью, и контролировать их. Он писал: «И только своеобразной болезнью, с 1848 г. свирепствовавшей на всем континенте, – парламентским кретинизмом, который пораженных им держит в плену воображаемого мира и лишает всякого рассудка, всякой памяти, всякого понимания грубого внешнего мира» (1957. Т. 8. С. 181). Конечно, здесь говорится не о том, что пролетариат должен отвергнуть парламентскую борьбу, а о том, что он должен прояснить характер буржуазного парламента, условия и ограничения парламентской борьбы.

3. Расширение и уменьшение демократии. Несмотря на то, что буржуазия может использовать различные формы государства, из этого нельзя делать вывод о том, что «борьба за форму государства бессодержательна, иллюзорна, никчемна» (1956. Т. 5. С. 141). Что касается пролетарской революции, то на самом деле «лучшая форма государства – та, в которой общественные противоречия не затушевываются, не сковываются насильственно, следовательно, только искусственно, только по видимости. Лучшая форма государства – та, в которой эти противоречия доходят до открытой борьбы и тем самым находят свое разрешение» (1956. Т. 5. С. 141). Такой формой власти и была буржуазно-демократическая республика. Обеспечиваемые ею свобода и демократия поспособствовали пропаганде среди пролетариата, его подготовке и организации к ведению борьбы.

Буржуазные свобода и демократия хотя и ограничены и обезображены, но по сравнению с феодальным абсолютизмом они все же достигли прогресса. Развитие самой буржуазии требовало свободы и демократии, однако этим она также предоставила пролетариату оружие против самой себя. В труде «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Маркс отмечал: «Буржуазия правильно поняла, что все виды оружия, выкованные ею против феодализма, обращались своим острием против нее самой, что все созданные ею средства просвещения восставали против ее собственной цивилизации, что все сотворенные ею боги отреклись от нее. Она поняла, что все так называемые гражданские свободы и органы прогресса посягали на ее классовое господство и угрожали ему как со стороны его социальной основы, так и со стороны его политической верхушки» (1957. Т. 8. С. 160). Таким образом, с одной стороны буржуазия провозглашала свободу и демократию, с другой – она серьезно опасалась, что пролетариат применит все это против нее, и поэтому всячески ограничивала и уменьшала свободу. Например, в 1848 г. французская конституция установила, что личная свобода, свобода слова, печати, организации союзов и митингов, свобода вероисповедания и образования – это абсолютное право французских граждан. Тем не менее постоянное добавление побочных условий показывало, что она позволяла пользоваться этими свободами только тогда, когда она не подвергалась ограничению со стороны других людей, общественной безопасности или закона. «Каждый параграф конституции содержит в самом себе свою собственную противоположность», «свободу – в общей фразе, упразднение свободы – в оговорке» (1957. Т. 8. С. 132). К тому же буржуазия под видом обеспечения «общественной безопасности» (фактически, безопасности буржуазного общества) или предлогом нарушения закона могла полностью отнять свободу у людей. Поэтому она пыталась ограничить и уменьшить свободу и демократические права народа, тогда как пролетариат действовал наоборот. Такая борьба является важной стороной борьбы между рабочим классом и буржуазией.

Через анализ смены политических форм буржуазной диктатуры в революции 1848 г. во Франции, в частности, того, как после государственного переворота Луи Бонапарта политическая власть еще больше обюрокрачивалась и милитаризировалась, Маркс в блестящем произведении «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» сделал крайне важный вывод для пролетарской революции.