Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

Глава четырнадцатая
Единство исторического материализма и исследований политической экономии. Анализ форм капиталистического общества

В 1848 году завершилась самая масштабная в новой мировой истории революция в Европе. Хотя пролетариат и не осуществил концепцию Маркса относительно перманентной революции, он закалился в горнилах этой революции, взяв курс на подготовку к строительству партии и накопление сил. После революции 1848 года начался период относительно стабильного развития капитализма.

Во второй половине 1849 г. Маркс добрался до сердцевины капиталистического мира – Лондона. От клубов порохового дыма, простершихся над баррикадными боями Германии, Маркс сменил позицию, восстанавливая свое исследование политэкономии, брошенное из-за революции. Это был титанический бой. Он старался продемонстрировать объективную закономерность неизбежного краха капитализма путем систематического анализа капиталистических экономических форм. Помимо непрерывной заботы и поддержки рабочего движения, а также написания публицистики для газеты «Нью-Йоркская ежедневная трибуна», Маркс едва ли не всеми силами отдавался созданию «Капитала». Болезни, нищета и семейные несчастья – ничто не могло вынудить Маркса перестать писать. Он оставил нам многотомную рукопись о политэкономии и издал первый том «Капитала». Так Маркс совершил свое второе великое открытие – теорию прибавочной стоимости, и одновременно с этим через исследование политэкономии обогатил и развил исторический материализм.

Новое развитие исторического материализма

История размышлений Маркса подтверждает, что исторический материализм и научное исследование политической экономии неразделимы. Первый установил теорию и методы для второго, который, в свою очередь, обогатил и продвинул развитие первого. Периоды углубления исследования политэкономии зачастую являлись и периодами развития исторического материализма. Например, плоды исследования политэкономии Маркса в Париже в 1844 г. собрались в «Экономико-философских рукописях» и книге «Святое семейство»; в 1845 г. исследование политэкономии в Брюсселе отразилось в работах «Немецкая идеология», «Нищета философии» и «Манифесте».

Однако к 1848 г. Маркс еще не провел всесторонний, связанный и системный анализ капиталистических общественно-экономических формаций, но подготовил элементы для этого великого проекта. В «Рукописях» он проанализировал основные свойства имущественных отношений в системе частной собственности и отчужденный характер труда, однако, оказывая особое внимание отношениям распределения, посредством анализа заработной платы, прибыли и земельной ренты он вскрывал отношения между собственником и пролетарием. Хотя в «Манифесте» Маркс и проанализировал структуру капиталистического общества, его производственные и классовые отношения, а также буржуазную семью, воспитание и право, такого рода анализ все еще носил доктринальный, грубый характер. По-настоящему представить капиталистическое общество как цельный организм, полностью изложить его комплексные производственные отношения, а также конкретные проявления его имманентных классовых противоречий, описать буржуазную политическую надстройку, защищающую господство буржуазии, воспроизвести буржуазные идеи свободы и равенства путем использования строгой логической системы, охарактеризовать буржуазные семейные отношения Марксу удалось в его великом труде – «Капитале». Можно сказать, что над этим произведением он работал всю свою жизнь. На основе успехов, которых он добился до 1848 г., в 50-е годы XIX в. он начал полномасштабные подготовительные работы. Вскоре после того как Маркс обосновался в Лондоне, он перенаправил все свое внимание на исследование фундаментальной теории политической экономии, исследование истории национальных экономических теорий и реального положения вещей в капиталистическом мире, делал выписки и комментарии на основании материалов, собранных из сочинений буржуазных экономистов, официальных документов и периодических изданий. Именно они и стали «Лондонскими записками» по вопросам политической экономии. Затем Маркс снова, не прерываясь, написал несколько черновых глав «Капитала»: «Экономические рукописи (1857–1858 гг.)», «Экономические рукописи (1861–1863 гг.)», «Экономические рукописи (1863–1865 гг.)». Параллельно в 1859 г. он официально издал первый том «Критики политической экономии». Одновременно с созданием пролетарской политической экономии Маркс углубил и обогатил исторический материализм. В том числе огромным значением в истории развития исторического материализма обладают его знаменитые «Вступительное слово» и «Предисловие» к «Критике политической экономии».

В хронологическом порядке «Вступительное слово» было написано раньше «Предисловия». Маркс работал над ним с конца августа по вторую декаду сентября 1857 г. В научных кругах, однако, существуют разные мнения относительно срока его написания. Например, советский философ Г. А. Багатурия не согласен с датой, констатированной в «Полном собрании сочинений Маркса и Энгельса». Он говорит: «Как показывают исследования, первоначальное определение периода с конца августа (23 число) по середину сентября как времени написания “Вступительного слова” не имеет под собой достаточных оснований. Маркс, вероятно, закончил писать его в течение нескольких дней в конце августа и не поздней»[137]137
  Багатурия Г. А. Социально-политическая концепция Маркса и Энгельса. М.: Издательство Московского университета, 2011.


[Закрыть]. Этот вопрос, вероятно, представляется важным для источниковедения, однако для самой теории разница в половину месяца несущественна. «Вступительное слово» описывает лишь объекты и методы политической экономии, однако равным образом оно является философским произведением. Помимо методов исследования и повествования, исторических и логических приемов, абстракции и конкретики, анализа и обобщения, то есть вопросов, связанных с диалектической логикой и гносеологией, в нем специально уделено внимание комментированию важных проблем исторического материализма.

Во «Вступительном слове» Маркс рассуждал о проблеме производства материальных ценностей. Обрисовав общественный характер производства, рядовые и специфические формы производства, взаимные связи всех факторов внутри производственных отношений, а также обусловленность и вопрос взаимных противоречий между производством материальных и духовных ценностей, он обобщенно и ярко выразил точку зрения исторического материализма на основные свойства и роли производства материальных ценностей, одновременно раскритиковав исторический идеализм, точки зрения которого придерживались Руссо, Смит, Рикардо, Бастиа, Кэри, Прудон и другие.

Производство материальных благ является основой существования человеческого общества – именно этого подхода твердо и последовательно придерживался Маркс, создавая исторический материализм. Благодаря исследованиям истории экономики и социальной истории, которые он произвел в 50-60-е годы XIX в., Маркс еще сильнее укрепился в этом взгляде. Если та или иная нация прекращает труд, то до момента ее гибели пройдет даже не год, а всего несколько недель, и это известно каждому ребенку. Однако Маркс вовсе не удовлетворен простым обнародованием этого факта, и поэтому проводит в отношении него философский анализ.

По мнению Маркса, все производство целиком есть присвоение природы, осуществляемое отдельным человеком, находящимся внутри определенной социальной формы, и при помощи этой самой формы. Производство, само собой, неотделимо от личности, однако оно вовсе не является индивидуальным. Маркс говорил: «Человек по своей сути есть животное общественное, не только стадное, но животное, которое только в обществе и может обособляться. Производство, осуществляемое обособленными личностями вне общества, возможное как редкое исключение для цивилизованного человека, случайно заброшенного в необитаемую местность и динамически уже в себе самом носящего общественные силы – такая же бессмыслица, как развитие языка вне совместно живущих друг с другом говорящих индивидов» (1958. Т. 12. С. 710). Именно поэтому производство и обособленная личность, осуществляющая его, всегда носят общественный характер. Общественный характер производства определяют вовсе не особенности личности, а невозможность изолированного существования человека. Он является вратами к пониманию особенностей и природы человека.

Базируясь на этой точке зрения, Маркс критиковал социальную философию Руссо и его теорию общественного договора относительно взаимоотношений и связи, якобы установившихся посредством соглашения между субъектами, обособленными от рождения. Фактически человеческие взаимоотношения формируются вовсе не благодаря соглашению индивидуумов, а в процессе производства. Маркс также раскритиковал Рикардо и Смита, которые взяли отдельного изолированного рыбака и охотника за отправную точку исследования производства, за непонимание общественного характера производства. Подобный подход должен был относиться к фантастическому вымыслу XVIII в., как две капли воды похожему на рассказ о Робинзоне. Однако в XIX в. американский экономист Кэри и французские ученые Бастиа и Прудон снова ввели этот абсурдный подход в политэкономию, попытавшись тем самым дать историко-философское объяснение истокам экономических взаимоотношений, о происхождении которых им было ничего не известно. Это свидетельствует о том, что рассуждения Маркса на тему общественного характера производства во «Вступительном слове» были чрезвычайно необходимы как для политэкономии, так и для понимания истории.

Это был сущностный подход. В процессе создания и развития исторического материализма Маркс непрерывно возвращался к этому вопросу. Много лет спустя в рецензии на учебник политической экономии Адольфа Вагнера он снова акцентировал внимание на этом вопросе. Когда Вагнер в первом томе своего учебника описывал общую теорию государственной экономики, то в отрыве от общественного производства он абстрактно рассуждал о человеке, потребностях и ценностях, рассматривая последние как естественное стремление человека, заключающееся в том, чтобы довести до ясного сознания и понимания отношение внутренних и внешних благ к его потребностям. Это происходит путем стоимостной оценки, благодаря которой благам, или предметам внешнего мира, придается стоимость, которую необходимо измерить. Маркс без обиняков утверждает: «“Человек”? Если здесь понимается категория “человек вообще”, то он вообще не имеет “никаких” потребностей; если имеется в виду человек, обособленно противостоящий природе, то его следует рассматривать как любое нестадное животное; если же это человек, живущий в какой бы то ни было форме общества, – и именно это предполагает г-н Вагнер, так как его “человек”, хотя и не имея университетского образования, владеет, по крайней мере, речью, – то в качестве исходного пункта следует принять определенный характер общественного человека, то есть определенный характер общества, в котором он живет, так как здесь производство, стало быть, его процесс добывания жизненных средств, уже имеет тот или иной общественный характер» (1961. Т. 19. С. 376). Весьма очевидно, что в отрыве от общественного характера производства все это целиком представляется неправильным пониманием.

Кроме того, Маркс подтвердил необходимость проведения дальнейших исследований материального производства в целом в качестве основы существования общества. Всякое производство является производством на определенной ступени развития общества, однако во все времена оно имело некоторые общие метки и общие законы, в отсутствии которых любое производство было

бы неосуществимым. Для нашего понимания единой природы производства особенно ценными выглядят абстрактные черты, полученные посредством сопоставления. Маркс сказал: «Производство вообще это абстракция, но абстракция разумная, поскольку она действительно выделяет общее, фиксирует его и потому избавляет нас от повторений» (1958. Т. 12. С. 711). К примеру, всякое производство материальных благ содержит в себе отношения субъекта и объекта, где «субъект, человечество, и объект, природа, – одни и те же» (1958. Т. 12. С. 711). Человек посредством своей собственной деятельности возбуждает, регулирует и контролирует этот своеобразный процесс материального обмена между человеком и природой. Такой материальный обмен есть перманентное естественное условие человеческого общества, то самое общее для всех социальных форм жизни человеческого общества.

Однако важно, «чтобы из-за единства <…> не было забыто существенное различие» (1958. Т. 12. С. 711). Необходимо исследовать отношение общих законов производства к особым производственным формам на определенных этапах развития общества, что означает исследовать всю историю производственных отношений целиком. Например, возьмем орудия производства, которые являются общим условием этого самого производства. Без них и без прошлого накопленного труда никакое производство не видится возможным. Однако орудия труда, выступающие в качестве капитала, это вовсе не универсальные и перманентные естественные отношения, не непременное звено в соединительной связи субъекта и объекта. Только в определенных производственных формах можно заставить стать капиталом орудия производства и прошлый накопленный труд. Поэтому Маркс говорил: «Есть определения, общие всем ступеням производства, которые фиксируются мышлением как всеобщие; однако так называемые общие условия всякого производства суть не что иное, как эти абстрактные моменты, с помощью которых нельзя понять ни одной действительной исторической ступени производства» (1958. Т. 12. С. 714). Это чрезвычайно важный методологический принцип, применимый не только к политэкономии, но и к философии. Мы должны исследовать не только производство вообще и отношения человека и природы внутри него, но и те специфические формы, с помощью которых оно реализуется, конкретные формы отношений человека с человеком на каждой ступени. Расщепление производства на единства и различия, на общее и специфическое, толкование его лишь в общем ключе без углубления в изучение специфических форм производства на разных исторических этапах неизбежно превращает такое логичное и абстрактное производство вообще в необъяснимый застывший догмат.

Производство есть не изолированный акт индивидуума, а порождение общественной природы, это концентрированно проявляется в сложном экономическом процессе из отдельных звеньев, где производство включает в себя производство (в узком смысле этого слова), распределение, обмен и потребление. Маркс, глубоко погрузившись в производственный процесс, раскрыл диалектическую связь между этими отдельными звеньями, а в дальнейшем упрочил подход исторического материализма к рассматрению производственных отношений как органического целого.

Концепция целостности – важный подход в историческом материализме. Какой-либо сложный предмет всегда содержит отдельные части, скомпонованные в единое целое. Такова природа, такова и общественная сфера. В «Нищете философии» Маркс уже отметил: «В каждом обществе производственные отношения образуют некоторое единое целое» (1955. Т. 4. С. 133). А во «Вступительном слове» вторично подтвердил эту точку зрения, указав: «Между различными моментами имеет место взаимодействие. Это бывает во всяком органическом целом» (1958. Т. 12. С. 726). Однако после нескольких десятков лет увлеченных исследований Маркс так и не остановился на общих принципах, а шаг за шагом определял конкретное содержание и способы реализации роли каждого из компонующих единое целое звеньев.

Он уделял большое внимание потреблению и исчерпывающе описал диалектическую связь производства и потребления. Он проанализировал три вида проявлений диалектической тождественности производства и потребления, признал активное значение второго для первого. По его мнению, продукция обретает свою окончательную завершенность только на стадии потребления.

К примеру, железная дорога, если она не пущена в эксплуатацию, не подвергается износу, не находится в потреблении и лишь потенциально является железной дорогой; если в доме никто не живет, то фактически он не может рассматриваться как реальный дом. Продукция отличается от чисто природных объектов, она лишь на стадии потребления подтверждает себя в качестве продукции, становится таковой. К тому же потребление создает новые производственные потребности, тем самым создавая внутренний двигатель в области производственных концепций. Однако во взаимодействии этих двух первая роль отводится производству, которое предоставляет материалы и объекты для потребления, определяя его модель (качество и количество потребления, а также образ жизни) и вызывая потребительский спрос через произведенную продукцию. При этом производственная деятельность «есть исходный пункт реализации, а потому и ее господствующий момент – акт, к которому снова сводится весь процесс» (1958. Т. 12. С. 720). Рациональное потребление благоприятствует производству, в отрыве же от уровня развития производства происходит одностороннее стремление к высокому уровню потребления, которое только мешает производству, в итоге вызывая спад и самого потребления.

Проведенный Марксом анализ производства и распределения, а также производства и обмена, в общих чертах совпадает с анализом производства и потребления в том, что он обращает внимание на взаимодействие разнообразных факторов, однако не погружается в мультифакторную теорию, а последовательно проводит основной принцип, согласно которому производству в конечном счете отдается решающая роль. Когда Маркс говорил о распределении, то он подчеркнул: «Структура распределения полностью зависит от структуры производства, распределение само по себе является плодом производства, точно такое же можно сказать не только об объектах, но и о формах» (1958. Т. 12. С. 721). Что же касается обмена, выступающего посредником между производством и определяемыми производством распределением и потреблением, то он или непосредственно содержится внутри производства, или определяется им.

Посредством анализа отдельных звеньев внутри производства Маркс сделал важное заключение. Он сказал: «Результат, к которому мы пришли, заключаете я не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части целого, различия внутри единства. Производство господствует как над самим собой во всей противоположности своих определений, так и над другими моментами. С него каждый раз начинается процесс снова. Что обмен и потребление не могут иметь господствующего значения – это ясно само собой. То же самое относится к распределению как к распределению продуктов. В качестве же распределения факторов производства оно само есть момент производства. Определенное производство обусловливает, таким образом, определенное потребление, распределение, обмен и определенные отношения этих различных моментов друг к другу. Конечно, и производство в его односторонней форме определяется, со своей стороны, другими моментами» (1958. Т. 12. С. 725). В истории развития исторического материализма это рассуждение Маркса дало людям довольно понятную и подробную картину взаимоотношений разного рода факторов процесса производства материальных благ и их вращающегося механизма.

После того как был совершен описанный выше анализ, Маркс приступил к исследованию роли производства материальных благ в обществе в целом. В четвертой части его «Вступительного слова» перечислены главные пункты проблем, которые он приготовился описать: производство, средства производства и производственные отношения, производственные отношения и коммуникационные отношения, связь форм государства и форм сознания с производственными отношениями и коммуникационными отношениями, правовые отношения, семейные отношения. Хотя Маркс не точно следует этим тезисам, однако он выдвигает множество важных идей относительно: диалектики концепций производительных сил и производственных отношений; демонстрации связи производительных сил и коммуникации в армии; отношений истории культуры (история религии и политическая история) с реальной историей; связи исторической неизбежности со случайностью; влияния средств коммуникации на превращение истории во всемирную историю и т. д. Особенное внимание среди них получила проблема несбалансированности отношений между развитием материального и художественного производства, что является чрезвычайно важным вопросом исторического материализма.

Маркс полагал, что определенный период расцвета в развитии искусства ни в коем случае не пропорционален основному развитию общества, и, следовательно, он никоим образом не схож с пропорциональностью основного развития материальной базы общественных организаций. В пределах сферы искусства некоторые обладающие важнейшим значением формы возможны только на стадии неразвитости всей сферы, таковой, например, являлась и древнегреческая мифология. Для создания любого мифа задействуется фантазия, чтобы с ее помощью покорить силы природы, придавая им образность, поэтому, когда силы природы оказываются покорены уже в реальности, мифы исчезают. В век капитализма повторное рождение таких эпохальных по значению классических саг и древнегреческих мифов невозможно, они могут дать нам наслаждение искусством, а в некоторых областях и послужить неким шаблоном и непревзойденным образцом. Это вовсе не опровергает концепцию исторического материализма, поскольку «обаяние, которым обладает для нас искусство эпических поэм и мифов, не стоит в противоречии с той неразвитой общественной ступенью, на которой оно выросло. Наоборот, оно является ее результатом и неразрывно связано с тем, что незрелые общественные отношения, при которых оно возникло и только и могло возникнуть, никогда не могут повториться снова» (1958. Т. 12. С. 737–738).

Маркс все же подчеркнул: «Вообще понятие прогресса не следует брать в обычной абстракции» (1958. Т. 12. С. 736). Поскольку материальное и духовное производство не находятся в абсолютном равновесии, высокий уровень развития производительных сил в капиталистическом обществе не обязательно приносит с собой соответствующий прогресс в мир литературы и искусства. Наоборот, капиталистическое производство может вступать в антагонистические отношения с такими ветвями духовного производства, как искусство и поэзия. Современная ему западная действительность только подтверждала рассуждения Маркса. Конечно, это совсем не говорит о том, что в капиталистическом обществе литература и искусство не могут добиться прогресса, но отмечает, что между материальным и духовным производством устанавливается не обычная линейная связь, а проходящая через целый ряд посредников, поэтому развитие между ними не будет полностью синхронным. В свою очередь, такой подход, извращенно толкующий исторический материализм как пошлый экономический детерминизм, является целиком ошибочным.

Если сказать, что «Вступительное слово» делает упор на изучении общественного характера производства и структуры производственных отношений, то знаменитое «Предисловие», написанное в 1859 г., отличается от него тем, что в нем проводится комплексное обобщение концепции исторического материализма с макроскопической точки зрения.

В процессе развития своих идей Маркс два раза делал обобщающее заключение в отношении исторического материализма. Первый раз – в «Немецкой идеологии», когда обобщил успехи, полученные по 1846 г. включительно; другой – в «Предисловии», обобщившем достижения по 1859 г. включительно, среди них особенное место занимали революционный опыт 1848 г. и пятидесятые годы XIX в., и тем более плоды исследований политической экономии за 1857–1858 гг. Нам лишь нужно провести небольшое сравнительное изучение двух этих обобщений, чтобы сразу увидеть прогресс Маркса в области исторического материализма.

В «Немецкой идеологии» Маркс в кратком обзоре исторического материализма отмечает: «Итак, это понимание истории заключается в том, чтобы, исходя именно из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порожденную им форму общения – то есть гражданское общество на его различных ступенях – как основу всей истории; затем необходимо изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т. д., и проследить процесс их возникновения на этой основе, благодаря чему, конечно, можно будет изобразить весь процесс в целом (а потому также и взаимодействие между его различными сторонами)» (1955. Т. 3. С. 37).

Однако в 1858 г. изложение концепции исторического материализма в «Предисловии» выглядит еще более законченным и четким. Маркс, сжато и не теряя сути, описал собственные изыскания, после чего сказал: «Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства – от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» (1959. Т. 13. С. 8). Здесь Маркс уже не использовал концепции «гражданского общества» и «форм общения» из своих ранних записей в «Немецкой идеологии», а смело применял такие категории, как способ производства, производительные силы и производственные отношения, экономическая основа и надстройка, общественная и общественно-экономическая формация и т. д., сделав в высшей степени лаконичное обобщение базовых закономерностей развития человеческого общества.

Самым большим достижением «Предисловия» было его целостное представление. Это целостное представление относилось не только к социальным явлениям, но и к закономерностям. Оно описывало закономерности общественного развития не изолированно или дифференцированно, а исходя из комплекса их взаимодействия. Также «Предисловие» раскрыло особое содержание и значение каждой из этих закономерностей, показало их взаимосвязи и посреднические роли. Ни одна из них не могла возыметь действие в отрыве от остальных. Маркс заострил внимание на том, как изменение одного из внутренних факторов приводит к изменению других, тем самым вызывая эволюцию общественной формации. Это непрерывный ряд соединенных звеньев. Чтобы прочно уловить некоторую закономерность, мы можем мысленно разбить эту целостность, акцентируя внимание на одной из сторон, однако в реальной жизни общества они неотделимо переплетаются воедино. Поэтому Маркс рассматривал человеческое общество как чрезвычайно сложный и наполненный противоречиями исторический процесс, осуществляющийся через комплексную работу разного рода закономерностей.

Однако философ не останавливается на расплывчатом обсуждении абстрактных взаимодействий и взаимосвязей. В «Предисловии» он крепко придерживается определяющих звеньев среди разнообразных факторов взаимного сдерживания и, подступаясь к ним, разворачивает исследование их тесной взаимосвязи. Маркс выделил производственные отношения как социальную структуру, обнаружил воспроизводимую и рутинную природу социальных явлений и, что особенно важно, свел производственные отношения к вершине производительных сил, нашел самые важные решающие факторы исторического развития. Выхватив суть производительных сил, он как следует взялся за решающие звенья в социально-историческом развитии. Только проанализировав их состояние в некий период времени, он смог бы найти некоторые основы, на которые опирается существование и трансформация производственных отношений; только наличие производительных сил обеспечивает объективные критерии того, является ли дифференциация производственных отношений соответствующей. В отрыве от производительных сил и противоречий производственных отношений невозможно осмыслить, каким образом происходит конфликт экономической основы с надстройкой, а значит, невозможно понять и самый глубинный источник социальной революции.