Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

Поскольку Бауэр считал самосознание субъектом, то, следовательно, он рассматривал критику как присущую ему особенность. Самосознание должно непрерывно вести критику, потому что ему необходимо устранить все, что мешает его развитию и препятствует его возвращению к самому себе. Поэтому критика Бауэра, так же как и утверждаемое им самосознание, является своего рода трансцендентальным бытием, оторванным от реального субъекта, некой спиритуалистической ерундой.

Однако Бауэр все же понимал, что критика ведется посредством человека, поэтому он и его последователи провозгласили себя ее представителями, а народ – ее врагом, распущенным и смертельным. Таким образом, содержащаяся в его теории отчуждения критичность, изначально нацеленная на религию, полностью обрела антинародный характер.

Исходя из своей идеалистической теории отчуждения, Бауэр ограничил критику рамками категории чистого мышления, признавая только один ее вид, а именно: теоретический. Эта так называемая «критика» вообще не затрагивала и не изменяла реальный объект, а была только деятельностью чистого мышления. Таким образом, устранение отчуждения стало задачей теоретической критики. Так называемое преобразование общества свелось к умственной деятельности в критической критике. Это в полной мере показывало, что она, в сущности, была дурным развитием некритической составляющей гегелевской теории отчуждения, то есть рассматриванием отчуждения и снятия не как реального преобразования объекта, а как деятельности чистого мышления. При таком подходе капиталистическая система частной собственности, капитал, наемный труд оказываются вовсе не реалиями капиталистического общества, а лишь некоторыми категориями. Чтобы преобразовать реальность, им необходимо было только устранить эти категории в мышлении. Например, если люди искоренят у себя представления о наемном труде, то они не будут признавать себя наемными работниками и перестанут быть таковыми; если они также поступят с категорией капитала, то уничтожат и его реальный вариант. Любой вред существует не в реалиях капиталистического общества, а в мышлении рабочих, поэтому вся суть состоит в том, что рабочие должны перестать заниматься любой реальной политической деятельностью и посвятить свое внимание преобразованию себя. Необходимо только изменить свое «эго» в сознании, и тогда можно будет поменять свой статус. Именно об этом писал Маркс: «А между тем абсолютная критика научилась из “Феноменологии” Гегеля, по крайней мере, одному искусству – превращать реальные, объективные, вне меня существующие цепи в исключительно идеальные, исключительно субъективные, исключительно во мне существующие цепи и поэтому все внешние, чувственные битвы превращать в битвы чистых идей» (1955. Т. 2. С. 90). Таким образом, Бауэр, призывая рабочих к тому, чтобы направить преобразование с общества на себя, сражался с ветряными мельницами.

Чартистское движение в Великобритании и Лионское восстание рабочих во Франции уже опровергло эту ложь. То, что они воодушевились вести борьбу, а также создали различные организации, доказывает, что они очень болезненно чувствовали разницу между бытием и мышлением, сознанием и жизнью. Они понимали, что частная собственность, капитал, деньги, наемный труд и тому подобные вещи – это не категории, а весьма реальные, весьма определенные плоды самотчуждения рабочих. Рабочий не мог, применяя чистое мышление и полагаясь лишь на какую-то болтовню, освободиться от хозяина и собственного реального позорного статуса. Ему необходимо было стать человеком не только в мышлении и сознании, но и в реальности, он нуждался в действии, в реальной и конкретной борьбе, чтобы уничтожить эти вещи.

Маркс – революционер. Он не только критиковал Бауэра за то, что тот превратил революционное движение рабочих против капитализма в чистую спекуляцию, но также был против реформизма, пропагандировавшегося Эженом Сю в его «Парижских тайнах». Это движение должно было дать такую ассоциацию капиталов и труда, «которая обеспечивала бы благосостояние рабочего без ущерба для имущества богатых, которая связала бы оба эти класса узами взаимного благоволения, признательности и тем самым навсегда обеспечила бы спокойствие государства (1955. Т. 2. С. 215). По мнению Маркса, провозглашаемые в романе абстрактные понятия добра и зла, побудившие главного персонажа Рудольфа отправиться инкогнито в путешествие, вершить дела во имя справедливости, спасать хороших людей, наказывать злых, были своего рода «нов [ой] теори[ей] сохранения общества – награждать за добро и наказывать за зло» (1955. Т. 2. С. 205). На самом деле такая система только утверждает «освящение различных ступеней общественной иерархии и завершенное выражение рабской униженности» (1955. Т. 2. С. 205).

Маркс выступал за то, чтобы уничтожить отчуждение капитала с помощью революционного движения, и считал, что пролетариат способен взять эту миссию на себя. По сравнению с «Рукописями» его анализ статуса и роли пролетариата продвинулся далеко вперед, все больше и больше приобретая окраску исторического материализма.

В «Святом семействе» были два аспекта, в которых по-прежнему проявлялось влияние гуманизма.

1. И буржуазия, и пролетариат являются самоотчуждением человека. Эта формулировка не имеет научного основания. Если отвлечься от капиталистической модели производства, очевидно, что, имея в виду самоотчуждение человека, нельзя научно объяснить происхождение пролетариата и буржуазии, подлинный характер их антагонизма, а также необходимость устранения последнего. Фактически, дать этому научное объяснение можно только из самого развития истории, рассматривая это противостояние как результат целого ряда изменений способов производства и обмена.

2. По мнению Маркса, буржуазная политическая экономия рассматривала отношения системы частной собственности как закономерные, соответствующие человеческой природе, а достижение П. Ж. Прудона было в том, что он навечно покончил с подобной точкой зрения. Маркс серьезно отнесся к видимости соответствия капиталистических экономических отношений природе человека и резко противопоставил их последней, считая, что система частной собственности ей противоречит. На основании этого Маркс проанализировал антагонизм человеческой сущности пролетариата и собственнической системы. Он считал, что в капиталистическом строе пролетариат уже полностью лишился всех присущих человеческой природе вещей, утратил даже видимость соответствия ей, так что условия его жизни достигли максимального с ней антагонизма. Поэтому имело место противоречие между пролетарской человеческой природой и ситуацией, в которой она открыто, решительно и всесторонне отрицалась. Этот подход, в котором пролетарская человеческая природа стала критерием для оценки частной собственности капиталистического строя, не был полностью свободен от влияния гуманизма.

Однако помимо вышеизложенного подхода в анализе пролетариата в «Святом семействе» заострялось внимание на анализе самого капиталистического строя, на том, чтобы показать положение пролетариата, а также сделать из этого вывод о его исторической миссии. Маркс отмечал: «Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать. Его цель и его историческое дело самым ясным и непреложным образом предуказываются его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией современного буржуа» (1955. Т. 2. С. 40). Именно отталкиваясь от анализа структуры современного буржуазного общества и условий жизни пролетариата, а не от абстрактного антагонизма человеческой сущности и экономических отношений, Маркс описал его историческую миссию и тем самым предварительно доказал научность и революционность исторического материализма.

В отличие от Бауэра, он не искал предпосылок и оснований антагонизма между пролетариатом и буржуазией вне этого явления, а рассматривал их как продукт частной системы собственности. Именно капиталистическая система частной собственности ограничивала буржуазию и пролетариат, превратив их в две противоположные стороны одного целого. Еще большее значение имеет указание Маркса на то, что недостаточно рассматривать их как две стороны одного целого. Весь вопрос состоит в том, какое положение занимает в этом каждый из них. Именно из-за этих различий буржуазия не может уничтожить нищету и старается сохранить собственническую систему. Поэтому она поддерживает своего противника, который, чтобы уничтожить себя как неимущий класс, должен искоренить частную собственность – основной фактор, превращающий его в неимущий класс. Рабочие, энергично стремясь изменить ситуацию, представляют собой фактор отрицания в капиталистическом обществе, тогда как буржуазия, всеми силами пытаясь сохранить положение, является фактором утверждения. Таким образом, разные особенности и желания пролетариата и буржуазии определяются их разным экономическим статусом.

Этот анализ способствовал очищению теории отчуждения от гуманистической составляющей. Хотя Маркс в то время еще рассматривал пролетариат и буржуазию в рамках самоотчуждения человека, он уже заострял внимание на отличиях между ними, которые были основаны на их разном классовом статусе. «Первый класс чувствует себя в этом самом отчуждении удовлетворенным и утвержденным, воспринимает отчуждение как свидетельство своего собственного могущества и обладает в нем видимостью человеческого существования. Второй же класс чувствует себя в этом отчуждении уничтоженным, видит в нем свое бессилие и действительность нечеловеческого существования» (1955. Т. 2. С. 39).

Эти изменения проявились и во взглядах Маркса на труд. В «Рукописях» он подчеркнуто описывал пассивную сторону отчуждения труда, то, как она травмирует тело и дух трудящегося. В «Святом семействе» он обращал внимание на то, что современный промышленный труд дал пролетарию обучение и воспитание, и говорил, что тот «не напрасно проходит суровую, но закаляющую школу труда» (1955. Т. 2. С. 40). В самом деле, в крупной капиталистической промышленности рабочий отличался от ремесленников, подмастерий гильдий или отдельных крестьян. Его укрепил современный промышленный труд, вследствие чего он обрел относительно высокую организованность, боевой дух и сплоченность с другими.

Маркс также затронул проблему объективности исторических законов и взаимосвязи субъективных факторов. Он утверждал, что «частная собственность в своем экономическом движении сама толкает себя к своему собственному упразднению, но она делает это только путем не зависящего от нее, бессознательного, против ее воли происходящего и природой самого объекта обусловленного развития» (1955. Т. 2. С. 39). Однако капитализм не мог погибнуть сам по себе, это могло осуществиться «только путем порождения пролетариата как пролетариата, – этой нищеты, сознающей свою духовную и физическую нищету, этой обесчеловеченности, сознающей свою обесчеловеченность и потому самое себя упраздняющей» (1955. Т. 2. С. 39). Пролетариат приводит в действие приговор истории, вынесенный капитализму, но он не мог бы выполнить эту задачу, если бы ему не хватало понимания самого себя. Маркс одобрительно отзывался о пролетариате Англии и Франции, потому что «значительная часть английского и французского пролетариата уже сознает свою историческую задачу и постоянно работает над тем, чтобы довести это сознание до полной ясности» (1955. Т. 2. С. 40).

Анализируя положение пролетариата в устройстве современного буржуазного общества, Маркс недвусмысленно утверждал, что «пролетариат может и должен сам себя освободить» (1955. Т. 2. С. 40). Однако в отличие от идеалистических суждений Бауэра, который сводил это освобождение к чисто мыслительной деятельности, он ставил акцент на уничтожении объективных условий, приведших к появлению рабочего класса, и считал, что «он не может освободить себя, не уничтожив своих собственных жизненных условий» (1955. Т. 2. С. 40).

По словам В. И. Ленина, в «Святом семействе» Маркс уже почти сформировал свои взгляды на значение пролетарской революции. Это было неразрывно связано с проведенным им материалистически-диалектическим анализом структуры капиталистического общества. Несмотря на то, что в нем еще оставались некоторые гуманистические составляющие, направление поисков исторической миссии рабочего класса и путей его освобождения в системе капитализма, несомненно, было верным.

Материальное производство – первопричина истории

В «Рукописях» Маркс уже отмечал, что все называемое мировой историей есть не что иное, как процесс становления человека посредством труда. В этом сочинении он сделал обобщающие выводы о значении трудовой деятельности в истории человечества. В «Святом семействе» немецкий философ продолжил идти в этом направлении и описал первопричины истории, ее основное содержание, а также то, как ее необходимо познавать.

Главная проблема, которую он здесь выдвигает, – это первопричина истории. На этот существенный вопрос у идеалистов никогда не было точного ответа.

Гегель считал такой первопричиной абсолютную идею. Вся история есть не что иное, как процесс саморазвития абсолютной идеи, а человечество – это всего лишь сознательный или бессознательный ее носитель. Эмпирическая, очевидная история, которую могут видеть люди, является воплощением невидимой, сокровенной, спекулятивной истории. Что касается реального человека, то описание развития человечества превратилось в духовную историю потустороннего мира.

Бауэр, несмотря на то, что он критиковал религию, все-таки не превратил историю царства небесного в мирскую. Он враждебно относился к природе, отказывался изучать ее и промышленность, считая самосознание первопричиной исторического процесса и полагая, что оно является его единственной силой. У истории нет другого смысла, кроме изменения и развития самосознания.

Маркс возражал против такого идеалистического понимания и заострял внимание на значении материалистического производства. Он писал: «Или критическая критика полагает, что она дошла хотя бы только до начала познания исторической действительности, исключив из исторического движения теоретическое и практическое отношение человека к природе, естествознание и промышленность? Или она думает, что действительно познала какой бы то ни было исторический период, не познав, например, промышленности этого периода, непосредственного способа производства самой жизни? Правда, спиритуалистическая, теологическая критическая критика знакома (знакома, по крайней мере, в своем воображении) лишь с политическими, литературными и теологическими громкими деяниями истории. Подобно тому, как она отделяет мышление от чувств, душу от тела, себя самое от мира, точно так же она отрывает историю от естествознания и промышленности, усматривая материнское лоно истории» (1955. Т. 2. С. 166).

В этом суждении содержатся две важные мысли.

1. Если между человеком и природой не существует связи, то не существует и человеческой истории. Ее основным содержанием является деятельность человечества, в ходе которой тот преобразует природу. Это уже обсуждалось в «Рукописях». Однако Маркс развил эту идею до проблемы первопричины истории, ясно показал, что та кроется не в небесных облаках (чисто интеллектуальной области), а в мирском материальном производстве. Таким образом, он включил материальное производство в понимание истории, сделал его центральным пунктом своих исследований и тем самым открыл путь к подлинному открытию закономерностей исторического развития.

2. Маркс указал основную теорию и методы исследования истории. Конечно, одинаково важно изучать и политическую историю, и историю литературы и религии, но в понимании какого-либо исторического периода самое главное – это объяснить способы производства, а не господствующую идеологию. Достаточно полностью понять социально-экономическую обстановку исследуемого времени для того, чтобы рационально объяснить исторические феномены какого-либо периода, например, его идеологию и представления.

В «Святом семействе» Маркс резко критиковал нападки Бауэра на статью «К еврейскому вопросу» и вновь развернул диспут о еврейской проблеме. Он не только повторил свои взгляды на этот вопрос, изложенные им в упомянутой статье, но и выдвинул проблему методов исследования истории. Он писал: «Еврейство сохранилось и развилось благодаря истории, в истории и вместе с историей, но что это развитие можно увидеть не глазом теолога, а только глазом светского человека, не в религиозной теории, а только в торговой и промышленной практике» (1955. Т. 2. С. 121). Так называемые «глаз теолога» и «глаз светского человека» являются, в сущности, двумя подходами к пониманию истории. Первый заключается в понимании истории в идеалистической теории отчуждения Бауэра, которая рассматривает иудаизм и христианство как два этапа отчуждения самосознания. Сущность второго составляет материалистический подход к пониманию истории, придающий значение изучению торгово-промышленной деятельности. Такой подход согласовывался с тем, что понимание какого-либо исторического периода требует внимания к господствующим в нем способам производства, на что указывал Маркс.

В соответствии с этим подходом немецкий мыслитель не соглашался с тем, что еврейский вопрос – это только религиозная проблема, как полагал Бауэр. Он считал, что тот разобрался только в сущности религии еврейства, но не понял ее мирского реального основания, а потому рассматривал религиозное сознание как некую антагонистичную реальную сущность. По мнению Маркса, подлинный мирской еврейский дух, а, следовательно, и религиозный, произошел из непрерывного производства в жизни современного гражданского общества и к тому же получил высокое развитие в капиталистической денежной системе. Отступив от изучения истории развития промышленности и торговли, невозможно понять сущность еврейского вопроса. Поэтому Маркс писал: «Г-н Бауэр рассматривал, стало быть, религиозный и теологический вопрос религиозным и теологическим образом уже по одному тому, что он в “религиозном” вопросе современности видел “чисто религиозный” вопрос» (1955. Т. 2. С. 122).

Кроме того, противопоставляя государство и религию, Бауэр не исследовал имеющие место в реальности отношения между ними, а придумал некое современное государство, уничтожившее религию и богословие. Он рассматривал современное государство в отрыве от его экономической основы и пытался превратить его в «исполнителя сердечных желаний критической теологии» (1955. Т. 2. С. 124). Маркс, наоборот, изучал его через его экономику и полагал, что буржуазное государство не уничтожит религию, а напротив, признает свободу вероисповедания, так как это соответствует его экономической сути. Он писал: «Подобно тому, как античное государство имело своей естественной основой рабство, точно так же современное государство имеет своей естественной основой гражданское общество, равно как и человека гражданского общества, то есть независимого человека, связанного с другим человеком только узами частного интереса и бессознательной естественной необходимости, раба своего промысла и своей собственной, а равно и чужой своекорыстной потребности. Современное государство признало эту свою естественную основу как таковую во всеобщих правах человека. Оно не создало ее. Будучи продуктом гражданского общества, в силу собственного своего развития вынужденного вырваться из старых политических оков, современное государство, со своей стороны, признало путем провозглашения прав человека свое собственное материнское лоно и свою собственную основу» (1955. Т. 2. С. 125–126). То, что современное государство восстанет против религии и богословия, отменит свободу вероисповедания, означает надежду на то, что оно восстанет против собственного происхождения и основ. Весьма очевидно, что такой подход как раз и является взглядом на государство, который выше мы охарактеризовали как «глаз теолога» и абсолютное непонимание того, что такое государство!

Государство должно приспосабливаться к потребностям своей экономической основы. Маркс доказал это на трагическом примере поражения М. Робеспьера и Л. А. Сен-Жюста, подытожив опыт Франции в период после революции 1789 г. Причина их гибели заключалась в том, что они не видели разницу между древней демократической республикой с рабовладельческим строем в основе и демократическим государством с парламентарной системой, основывающимся на буржуазном обществе. С одной стороны, они под видом прав человека признавали и утверждали буржуазный, то есть индустриальный, социум, наполненный всеобщей конкуренцией и преследующий личные интересы. С другой – они желали, скопировав древнюю государственную форму, установить политическое руководство этим обществом и контролировать любые проявления его жизни. В результате они сами закончили жизнь на гильотине. Маркс осуждал их за непонимание того, что в буржуазном обществе человек «не может быть человеком античной республики, [в той же мере] в какой его экономические и промышленные отношения не являются античными» (1955. Т. 2. С. 136). Попытки отыскать древних римлян и их политическое устройство в современных буржуазных экономических и промышленных условиях полностью обрекли на поражение дело той эпохи. Наполеон разбирался в этом лучше, чем Робеспьер и Сен-Жюст. Он уже понимал настоящую сущность современного государства и то, что в его основе лежит беспрепятственное развитие буржуазного общества, свободное движение частных интересов и т. д. Однако он тоже рассматривал государство лишь как самоцель, «гражданскую жизнь исключительно лишь как казначея и своего подчиненного, который не вправе иметь свою собственную волю» (1955. Т. 2. С. 137). Как только наиважнейшие материальные интересы буржуазного общества (то есть торговля и промышленность) вступили бы в конфликт с его политическими интересами, они бы обесценились, и результат был бы тем же самым – поражение.

Маркс также изложил проблему общественного инстинкта человека в буржуазном обществе. Если говорить о «Рукописях», в них Маркс рассматривал человека буржуазного общества как асоциального, считал, что из-за эгоизма он утратил свой общественный инстинкт в гражданской жизни, оставаясь предметом бытия только в политической. В «Святом семействе» немецкий мыслитель, критикуя взгляд Бауэра на граждан как на отдельные атомы, которые соединяются воедино только с помощью государства, опроверг это утверждение.

Он подчеркивал, что член гражданского общества вовсе не является каким-то атомом. Особенность последнего состоит в том, что он не имеет никакой принадлежности, никаких обязательных связей с внешним миром. Однако член гражданского общества, являясь эгоистом, не может, в отличие от атома, быть обособленным, самодовольным, не связанным ни с какими вещами. Каждое чувство вынуждает его верить в существование мира и других людей, кроме него. Человеческие потребности могут быть удовлетворены только через отношения между людьми. «Таким образом, естественная необходимость, свойства человеческого существа, в каком бы отчужденном виде они ни выступали, интерес, – вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества. Реальной связью между ними является не политическая, а гражданская жизнь. Не государство, стало быть, сцепляет между собой атомы гражданского общества, а именно то обстоятельство, что они атомы только в представлении, на небе своего воображения, а в действительности – существа, сильнейшим образом отличающиеся от атомов, что они не божественные эгоисты, а эгоистические люди» (1955. Т. 2. С. 134). Поэтому в буржуазном обществе человек обретает бытийное значение не только в политической, но и в гражданской жизни. Получить наибольшую свободу можно, только лишь освободившись от оков средневековых привилегий. Поэтому они кажутся отдельными, обособленными, но на самом деле остаются связаны между собой экономической жизнью.

В «Святом семействе» не только рассматривается материальное производство как первопричина истории, но также раскрывается связь человека с историей и критикуется телеологический подход Бауэра к истории.

То, что называется истиной, Бауэр поместил над историей, а саму ее он поставил над человеком. С его точки зрения, реальный индивид человечества является лишь инструментом для истории в достижении ее собственной цели, а сама она оказывается лишь процессом прихода истины к самосознанию. В этом заключается своего рода телеологический подход. Прежние телеологи считали, что растения существуют для того, чтобы их поедали животные, животные – для того, чтобы их поедали люди, а Бауэр полагал, что человек существует ради истории, а она существует лишь для доказательства истины.

История совершенно не имеет собственной цели. Целенаправленность – это особенность человеческой деятельности. История является объективным процессом, в котором между всеми предметами существует причинно-следственная связь. Это определенное, непрерывно повторяющееся отношение проявляется в качестве необходимости истории. Такого рода историческая необходимость существует не вне человеческой деятельности, а внутри нее. По этому поводу Маркс писал: «История не делает ничего, она “не обладает никаким необъятным богатством”, она “не сражается ни в каких битвах”! Не “история”, а именно человек, действительный, живой человек – вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. “История” не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» (1955. Т. 2. С. 102). История принадлежит реальному живому человеку. Извращая ее связь с ним, превращая ее в абстрактный субъект, а человеческого индивида – в инструмент достижения ею своих целей, концепция неизбежности истории из-за мистики может превратиться в исторический фатализм.

Маркс рассматривал производство материальных ценностей как первопричину истории, тем самым, возможно, еще больше продвинувшись в исследовании взаимоотношений людей в процессе материального производства. Именно в «Святом семействе», критикуя взгляды Прудона на «обладание равенством», он приблизился к основному положению всей своей системы – идее о производственных отношениях.

Прудон, являясь представителем мелкой буржуазии, основательно критиковал капиталистическую систему частной собственности. Однако его попытки противостоять ей с помощью «обладания равенством», сделать так, чтобы все люди поровну владели частным имуществом, и таким образом уничтожить средства производства, были оторваны от человека. Это показывало, что он не преодолел собственническую систему, а только пытался сделать это в ее же собственных рамках, в форме «обладания равенством» восстановить обладание человека предметным миром.

Может ли равенство уничтожить отчуждение? Нет. Именно это отмечал Маркс: «Представление о “равном владении” есть политико-экономическое, следовательно – все еще отчужденное выражение того положения, что предмет, как бытие для человека, как предметное бытие человека, есть в то же время наличное бытие человека для другого человека, его человеческое отношение к другому человеку, общественное отношение человека к человеку. Прудон преодолевает политико-экономическое отчуждение политико-экономического отчуждения» (1955. Т. 2. С. 47). Глубокий смысл этого суждения в том, что обладание равенством в отношении вещей означает связь не человека и предмета, а человека и человека, проявляющуюся через предметы. Маркс смог это увидеть. В условиях частной собственности социальные отношения между людьми избирают овеществленную форму, проявляются как связь предмета с предметом. Как видно, у людей обладание равенством по отношению к предмету показывает, что человек с человеком по-прежнему состоят в отношениях собственников. Обнаружение того, что связи между предметами маскируют межчеловеческие социальные связи, стало важным шагом в движении от отчуждения труда к историческому материализму.