Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

От исследования противоречий между индивидом и родом к обнаружению закономерностей самого общества

Изменение исходной точки стало поворотным событием. Осуществив это, Маркс полностью отказался от подхода, в котором сущность человека была критерием оценки общества, и обратился к анализу объективного процесса производства. Он обнаружил закономерности движения производительных сил и производственных отношений и на этом основании раскрыл внутреннюю структуру общества и смену его форм. Например, он писал: «Таким образом, это понимание истории заключается в том, чтобы, исходя именно из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порожденную им форму общения – то есть гражданское общество на его различных ступенях – как основу всей истории; затем необходимо изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т. д. и т. д., и проследить процесс их возникновения на этой основе» (1955. Т. 3. С. 37). Также он подчеркивал, что только исходя из производства материальных ценностей «можно изобразить весь процесс в целом (а потому также и взаимодействие между его различными сторонами)» (1955. Т. 3. С. 37). Нетрудно представить, что без такой исходной точки невозможно было бы обосновать такие доктрины исторического материализма, как производительные силы и производственные отношения, экономическая основа и надстройка, существование общества и общественное сознание, класс и классовая борьба, государство и революция.

До весны 1845 г. Маркс все еще находился под влиянием Фейербаха, в особенности в вопросе взаимосвязи формы общества и человеческой сущности. С одной стороны, он рассматривал семью, гражданское общество и государство как проявления сущности человека, как ее опредмечивание, и потому реальные социальные связи у него превратились во внутренние качества, присущие субъекту (человеку). С другой стороны, он сделал ее критерием для оценки разумности его существования в различных общественных связях, а нерациональную действительность рассмотрел как взаимоотчуждение сущности человека и его самого. Шестой комментарий «Тезисов» опроверг этот взгляд. Поскольку действительная сущность человека определяется совокупностью общественных отношений, их нельзя противопоставлять. Однако чем определяются общественные отношения? «Тезисы» не давали ответа на этот вопрос. В «Немецкой идеологии» продолжилось развитие и углубление знаний, полученных в критике политической экономии Ф. Листа. В этом труде социальные противоречия уже не рассматривались как то, что ограничивает и искажает человеческую сущность, как взаимоотчуждение этой сущности и самого человека. Их причины искали в производственных процессах общества.

Маркс углубился в исследование процессов производства и, исходя из отношений человека с природой и другими людьми, дал описание взаимосвязи между производительными силами и производственными отношениями. Хотя эта взаимосвязь уже затрагивалась в «Тезисах», данные в них формулировки не были настолько глубокими. В «Тезисах» отношения человека с природой выражались как овеществление силы человеческой сущности, а с другими людьми – как ее отчуждение. В обоих видах отношений человеческая сущность была посредником. Однако в «Немецкой идеологии» внимание сосредоточено на производственном процессе. Маркс отмечал, что этот процесс проявляется в двух видах отношений: с одной стороны – в естественных, с другой – в общественных. В отношениях человека и природы нет насильственного ограничения человеческой сущности, то есть сила восприятия, чувства, желания человека овеществляются в виде продуктов производства. А применение орудий производства, созданных естественным путем, и особенно орудий, созданных цивилизацией, преобразует природу путем удовлетворения потребности в производстве ценностей. Межчеловеческие отношения – это не столько форма, в которой проявляется отчуждение, сколько вид общественного отношения, материальный обмен и связь, возникающие при совместной деятельности людей в производственном процессе. Этот вид отношений является общественным «в том смысле, что имеется в виду сотрудничество многих индивидов, безразлично при каких условиях, каким образом и для какой цели» (1955. Т. 3. С. 28).

Маркс не только определил с научной точки зрения две стороны производственного процесса, но и еще больше раскрыл существующую между ними связь. Он говорил, что «тождество природы и человека обнаруживается также и в том, что ограниченное отношение

людей к природе обусловливает их ограниченное отношение друг к другу, а их ограниченное отношение друг к другу – их ограниченное отношение к природе» (1955. Т. 3. С. 29). Другими словами, производительные силы и производственные отношения одновременно и ограничивают, и стимулируют друг друга. Однако определяющую роль в этом взаимодействии играют именно производительные силы. «Совокупность доступных людям производительных сил обусловливает общественное состояние» (1955. Т. 3. С. 28). По мере развития производительных сил «на место прежней, ставшей оковами, формы общения становится новая, – соответствующая более развитым производительным силам, а значит и более прогрессивному виду самодеятельности индивидов, – форма общения, которая, a son tour [пер. с фр. – в свою очередь], превращается в оковы и заменяется другой формой» (1955. Т. 3. С. 72).

Здесь не предполагалось давать описание самих производительных сил и производственных отношений, а также того, каким образом сформировались представления Маркса о них. Мы хотели заострить внимание на том, как он, исходя из производства материальных ценностей, раскрыл диалектические законы движения производительных сил и производственных отношений, каким образом разрешил вопросы, которые возникали у него раньше, и тем самым создал материалистическое понимание истории.

1. Вопрос о сущности истории и ее движущей силе. Маркс достиг некоторого прогресса, перейдя от изложенных в «Рукописях» взглядов на историю как на процесс развития человека посредством труда к представлениям, выраженным в «Святом семействе», о том, что история и ее первопричины есть не что иное, как деятельность, направленная человечеством на достижение собственных целей. Несмотря на это, ни те, ни другие взгляды не отвечали на вопрос, каким образом развивается история.

В «Немецкой идеологии» Маркс, исходя из того, что совокупность производительных сил определяет положение общества, постоянно подчеркивал, что изучать историю человечества необходимо в связи с историей промышленности и товарного обмена и анализировать ее с точки зрения развития и изменений способов производства материальных ценностей. По мнению немецкого мыслителя, история – это не более чем последовательная смена разных поколений, связная последовательность способов общения во всем процессе исторического развития. «Так как эти условия на каждой ступени исторического развития соответствуют одновременно совершающемуся развитию производительных сил, то их история есть вместе с тем и история развивающихся и перенимаемых каждым новым поколением производительных сил» (1955. Т. 3. С. 73).

Именно поэтому развитие производительных сил определило то, что история человечества из истории отдельного региона превратилась в мировую. Лишь по мере развития производительных сил сфера взаимного влияния народов все больше и больше расширяется, ломается изначальная изоляция, а между людьми возникают универсальные связи. «Отсюда следует, что это превращение истории во всемирную историю не есть некое абстрактное деяние “самосознания”, мирового духа или еще какого-нибудь метафизического призрака, а есть совершенно материальное, эмпирически устанавливаемое дело, такое дело, доказательством которому служит каждый индивид, каков он есть в жизни, как он ест, пьет и одевается» (1955. Т. 3. С. 45).

Движущая сила истории – это не какая-то существующая вне или находящаяся выше вещь. Это находящееся в истории внутреннее противоречие между основами, зависящими от структуры исторического развития, и способами производства, содержащимися в ней. Маркс ясно указывал: «Все исторические коллизии, согласно нашему пониманию, коренятся в противоречии между производительными силами и формой общения» (1955. Т. 3. С. 75). Это важное суждение Маркса раскрывает механизм исторического развития, то есть то, какую роль в истории играют способы производства материальных ценностей. Оно отвечает не только на вопрос «Что?», но и на вопрос «Почему?».

Производственные отношения должны соответствовать уровню и характеру производительных сил. Маркс обсуждал это, когда опровергал объяснение перехода древнего мира к феодализму, основывающееся на военной оккупации. Он подчеркивал, что все определяется положением производительных сил покоренного народа. «Форма общественного строя, которая была принята осевшими завоевателями, должна соответствовать той ступени развития производительных сил, которую они застают, а если этого соответствия первоначально нет, то форма общественного строя должна измениться сообразно производительным силам» (1955. Т. 3. С. 74). Поэтому после падения Римской империи сила, определившая переход от рабовладельческого строя к феодализму, в конечном счете определялась развитием производительных сил. Также Маркс увидел, что развитие производительных сил не остановится, пока некоторые производственные отношения могут стимулировать его и не становиться препятствием к этому. Он говорил, что «частная собственность есть форма общения, необходимая на известной ступени развития производительных сил; что эта форма общения до тех пор не может быть уничтожена, до тех пор является необходимым условием для производства непосредственной материальной жизни, – пока не созданы производительные силы, для которых частная собственность становится стесняющими оковами» (1955. Т. 3. С. 351). Если изменять производственные отношения произвольно, руководствуясь субъективными взглядами, а не в соответствии с требованиями развития производительных сил, то цели достичь невозможно. Уже тогда у молодого Маркса сложилось зрелое понимание истории, позволившее ему увидеть это соответствие.

Общественная сфера принадлежит человеку. Противоречие между производительными силами и производственными отношениями должно выражаться через отношения между людьми. В классовом обществе оно проявляется в классовой борьбе, а ее кульминацией становится революция. Поэтому в классовом обществе классовая борьба и социальные революции неизбежны, и их необходимость заключается в экономической действительности. Именно это отмечал Маркс: «Это противоречие между производительными силами и формой общения, которое, как мы видели, уже неоднократно имело место в предшествующей истории, не угрожая, однако, ее основам, должно было каждый раз прорываться в виде революции, принимая, вместе с тем, различные побочные формы – как совокупность коллизий, как коллизии между различными классами, как противоречия сознания, идейная борьба и т. д., политическая борьба и т. д.» (1955. Т. 3. С. 75). Таким образом, Маркс еще больше раскрыл понимание того, каким образом противоречие между производительными силами и производственными отношениями становится определяющей силой развития общества. Последние не могут сами приспосабливаться к требованиям развития первых. Насколько бы они не деградировали, они все равно оберегаются господствующим классом. Невозможно представить себе историческое развитие классового общества, в котором устранена классовая борьба и социальные революции.

Однако основой революции является отнюдь не абсолютный уровень развития производительных сил. Если отбросить конкретную историческую обстановку, характерные национальные особенности разных стран и сравнивать только уровень развития производительных сил двух государств, тогда станет невозможно объяснить несбалансированность развития революции и то, почему она зачастую происходит сначала в государствах с низким, а не самым высоким уровнем развития производительных сил. Подчеркивая, что все исторические конфликты проистекают из противоречия между производительными силами и формой общения, Маркс отнюдь не возводил все это в абсолют. Он говорил, что «для возникновения коллизий в какой-нибудь стране вовсе нет необходимости, чтобы именно в этой стране противоречие это было доведено до крайности. Конкуренция, вызванная расширенным международным общением с более развитыми в промышленном отношении странами, является достаточной причиной для того, чтобы породить и в странах, обладающих менее развитой промышленностью, подобное же противоречие» (1955. Т. 3. С. 74). Маркс сравнил Германию с Англией. Но уровню развития производительных сил первая уступала последней, а в отношении формы собственности ее капиталистическая система, наоборот, была совершеннее. Однако немецкая буржуазия испытывала напряжение с обеих сторон: и ощущая противодействие феодалов, и боясь зарождающегося пролетариата. Противоречия были сложны и остры. Маркс возлагал надежды на Германию и полагал, что там революция произойдет раньше, чем в Англии. Хотя эти чаяния не оправдались, методы

Маркса в анализе проблемы по-прежнему очень полезны. Успех китайской революции доказал это.

2. Вопрос о взаимосвязи между иерархической структурой общества и различными факторами. В производстве материальных ценностей Маркс выделил производительные силы и производственные отношения, и, проанализировав диалектическую связь между ними, тем самым раскрыл структуру общества. Он изучил его исходя из взаимосвязи между производительными силами, производственными отношениями и надстройкой и заявил, что «производительная сила, общественное состояние и сознание <… > могут и должны вступить в противоречие друг с другом» (1955. Т. 3. С. 30).

Эти суждения точнее и имеют более научное основание, чем те, что были до 1845 г. Это касается объяснения надстройки напрямую через производство в «Рукописях». Хотя поиск источников происхождения политической надстройки в материальном производстве был правильным, на этом нельзя было останавливаться. Используя только производство предметных ценностей, нельзя было объяснить, почему его развитие в капиталистическом государстве не изменяет ее характер; почему некоторые государства с низким уровнем производства обладают более прогрессивной социальной системой и моральным обликом, чем государства с более высоким уровнем производства; почему у государств с примерно одинаковым уровнем производства разные социальные системы, и т. д. В «Немецкой идеологии» Маркс превратил производственные отношения (которые в то время назывались формой общения) в посредника между производительными силами и надстройками. Таким образом, на указанные выше вопросы были даны научно обоснованные ответы.

Раскрытые Марксом закономерности позволили относиться к обществу как к целостной системе. Он рассмотрел его как единое целое, в котором взаимодействуют различные факторы, а также проанализировал уникальное назначение каждого из них. Маркс не являлся приверженцем механистического детерминизма причины и следствия. Он не только описывал причинно-следственную связь производительных сил, производственных отношений и надстройки, но также видел и обратное их действие. Однако его подход не ограничивался только тем, чтобы ставить в один ряд разные факторы, используя лишь абстрактное понятие взаимодействия, он использовал многофакторную теорию закономерностей.

3. Вопрос развития общества. Естественный ли это исторический процесс? Маркс задавался этим вопросом еще в «Рукописях». Он говорил: «История есть истинная естественная история человека» (1974. Т. 42. С. 164). Однако это заключение указывает не только на закономерности исторического развития, например, на содержание истории, то есть на то, что история – это процесс преобразования человеком природы, его реальная часть. Напротив, так как в то время Маркс еще не полностью вышел из-под влияния теории Фейербаха об отчуждении и возврате человеческой сущности, у него еще не было научного понимания закономерностей смены форм общества и его реальной сущности.

В отношении данной в «Немецкой идеологии» классификации форм собственности мнения людей не совпадают. В ней собственность делится на родовую, коммуналистическую и государственную (или классовую), капиталистическую, а также коммунистическую. Однако несомненно одно: именно благодаря Марксу сейчас имеются объективные критерии для классификации форм общества и стало возможным полностью научное обоснование того, что смена общественных формаций является объективным, не управляемым волей людей процессом. Он обнаружил законы движения производительных сил и производственных отношений, раскрыл многоуровневое устройство общества, показал, каким образом развитие производительных сил сменяет одну формацию другой, более высокой. Учение Маркса об общественно-экономических формациях раскрыло механизмы и причины развития общества, тем самым изгнав идеализм из сферы истории.

Некоторые западные историки и социологи отрицают закономерности исторического развития и исторический детерминизм, превознося индетерминизм. С их точки зрения, социальные явления отличаются от природных. Первые – просты, обособлены, случайны, они не повторяются и в них нет закономерностей. Эти ученые говорят: «Нужно отвергнуть как суеверие веру в то, что определенная закономерность есть базис развития общества, что знание этой закономерности обеспечивает возможность предугадывания, тем самым предоставляя политикам четко ограниченную сферу действий»[97]97
  Категории исторического материализма / Под ред. Н. И. Дряхлова, В. И. Разина. М.: Мысль, 1980.


[Закрыть]. Согласно такому подходу наука об истории общества, обладающая объективной ценностью, вообще не может существовать. «История – это история современного поколения». Каждый человек заново лепит историю в соответствии с собственными взглядами и потребностями. С их точки зрения, учение Маркса о социально-экономических формациях – это своего рода механический «фатализм».

Конкретные исторические события просты и не повторяются, но социальным явлениям присуща воспроизводимость. Франко-прусская война 1871 г. случилась лишь один раз, но как социальное явление война возникает постоянно. Великая французская революция 1789 г. никогда не повторится, но в классовом обществе революции неизбежны. В истории больше не будет второго Робеспьера или Дантона, но проблема роли человека в истории будет возникать снова и снова. Таким же образом, несмотря на то, что у любой страны, любого народа есть свои особенности, уникальные язык, культурные традиции, исторические условия, есть разные исторические деятели и события, любое общество все равно основывается на определенном способе производства и имеет соответствующую ему политическую и идеологическую надстройку. Производительные силы определяют производственные отношения и, используя их в качестве посредника, в конечном счете обусловливают надстройку. Эта основная связь прочна и непрерывно повторяется. Именно в этом и заключается универсальный закон, регулирующий все человеческое общество.

Учение Маркса о социально-экономических формациях нисколько не отрицает многообразия исторического развития. Каждая страна имеет особое историческое и географическое положение, культуру, традиции и менталитет, поэтому у каждой страны – своя ситуация. Так, феодальное общество Китая отличалось от феодального общества Европы или Индии. В Европе и Китае существовало феодальное землевладение, а в Индии землей владела деревенская община. Европейское общество из феодального превратилось в капиталистическое. В Китае феодальное общество после длительного застоя в конце концов стало «полуфеодальным и полуколониальным». Что касается России, Маркс даже считал, что у сельской общины здесь есть возможность некапиталистического развития. Все зависит от исторических условий. Немецкий философ выступал против того, чтобы считать западно-европейский капитализм образцом, тем путем развития, по которому должен идти любой народ вне зависимости от его исторической обстановки. История – это не военный парад, в котором все идут одинаковым маршем. Однако из этого нельзя делать вывод, что в историческом развитии нет никакой общей закономерности, что развитие отдельных стран и народов многообразно и в каждом случае абсолютно отличается от других. Хотя в исторической последовательности развития каждого народа можно выделить скачки, возвраты в прошлое, изменение общественных формаций, все это соответствует общей закономерности, раскрытой в историческом материализме. Производство материальных ценностей является основой существования и развития общества при взаимодействии его различных внутренних факторов. Так называемая «саморегуляция» относительна, а капиталистическое общество не может существовать вечно. Это неопровержимая истина.

Общественное развитие можно предугадать, хотя, конечно, не так точно, как солнечное или лунное затмение. В жизни общества значение различных случайных факторов гораздо сложнее, чем в природе. Под руководством исторического материализма и с помощью некоторых методов современных естественных наук, например, методов теории систем, кибернетики, теории информации и математической статистики, можно дать качественный и количественный анализ научно-техническому развитию и отдельным сторонам жизни общества, и, может быть, относительно точно определить его направление. Предсказать конкретные исторические события весьма сложно, но можно предугадать тенденции развития общества, хотя развитие самой истории постоянно вносит поправки в уже имеющиеся выводы. Полное отрицание этой возможности основано на непризнании законов исторического развития. Это является проявлением агностицизма в области истории.

Создание исторического материализма было бы невозможно, если бы поиски человеческой сущности и противоречий общества велись через исследования внутренней сущности субъекта как такового, если бы не был проанализирован объективный производственный процесс и остались бы нераскрытыми противоречия между производительными силами и производственными отношениями внутри него, если бы на основании этого общество не было проанализировано с позиций смены общественной формации и устройства общества.

Обоснование исторического материализма помогло Марксу полностью избавиться от остатков влияния фейербаховского гуманизма.

Немецкий философ отказался от подхода, в котором труд как человеческая сущность противопоставлялся труду как средству существования человечества. В «Рукописях» он рассматривал поддержание физического существования как показатель дегуманизации человека, его падения до уровня животного, а в «Немецкой идеологии», напротив, утверждал: «Первая предпосылка всякой человеческой истории – это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, – телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе» (1955. Т. 3. С. 19). Несомненно, труд имеет множество назначений: он включает в себя формирование самого человека, развивает его способности, а также приносит удовлетворение (радость во время труда) и т. д. Однако ни в каком обществе нельзя исключать из целей труда поддержание человеческого существования. Даже если наступит коммунистическое общество и труд перестанет быть средством заработка отдельного человека, его основной целью по-прежнему будет удовлетворение непрерывно увеличивающихся материальных и культурных потребностей всего общества. Раскрытие и осуществление других его функций основаны на этой самой базовой функции. Поэтому Маркс включил это содержание в критику Фейербаха. Он говорил, что «эта деятельность, этот непрерывный чувственный труд и созидание, это производство служит настолько глубокой основой всего чувственного мира, как он теперь существует, что если бы оно прекратилось хотя бы лишь на один год, то Фейербах увидел бы огромные изменения не только в мире природы, – очень скоро не стало бы и всего человеческого мира, его, Фейербаха, собственной способности созерцания, и даже его собственного существования» (1955. Т. 3. С. 44).

Маркс отказался от противопоставления реального и отчужденного человека, дал новое объяснение человеку и не-человеку в соответствии с раскрытым им законом движения противоречий между производительными силами и производственными отношениями. «Положительное выражение “человеческий” соответствует определенным, господствующим на известной ступени развития производства отношениям и обусловленному ими способу удовлетворения потребностей, – подобно тому как отрицательное выражение “нечеловеческий” соответствует попыткам подвергнуть отрицанию внутри существующего способа производства эти господствующие отношения и господствующий при них способ удовлетворения потребностей, попыткам, которые ежедневно все вновь порождаются этой же самой ступенью производства» (1955. Т. 3. С. 434). Другими словами, когда производственные отношения соответствуют требованиям производительных сил, люди, будучи удовлетворены ими, называют их «человеческими»; когда производственные отношения серьезно мешают развитию производительных сил, создают угрозу для всего общества и формируют обстановку, не способствующую развитию человечества, то такие отношения называются «нечеловеческими», противоречащими природе человека. Маркс привел один пример: «Извлеченный из моря и пересаженный в Купферграбен кит, если бы он обладал сознанием, конечно, объявил бы это созданное “неблагоприятными обстоятельствами” положение чем-то противоречащим природе кита» (1955. Т. 3. С. 432). Поэтому Маркс писал: «Нелепое суждение философов о том, что действительный человек не есть человек, является только самым универсальным, всеобъемлющим в сфере абстракции выражением фактически существующего универсального противоречия между отношениями и потребностями людей» (1955. Т. 3. С. 431).

Конечно, нельзя сказать, что надо отбросить такие выражения, как «человеческое», «нечеловеческое», «человечное», «нечеловечное». Проблема заключается в их философской основе. Подход, который игнорирует внутренние социальные противоречия, берет за критерий оценки присущую человеку природу и все проявления зла рассматривает как отчуждение человеческой сущности, является гуманистическим. Если в соответствии с историческим материализмом рассматривать его как оценку человеческого поведения в соответствии с общепризнанными нормами морали, тогда будет иметь место человеческое поведение, одобрение или отвержение каких-либо поступков. Осуждая фашизм, мы часто используем слово «варварский», а восхваляя благородное поведение какого-либо человека, говорим: «соответствующее человеческой природе поведение» и т. д. Это две разные ситуации. Поэтому необходимо отделять взгляды гуманистической философии о человеке от моральных норм. Впоследствии Энгельс в работе «Немецкий социализм в стихах и прозе», опровергая извращенные рассуждения Карла Грюна о Гете, специально провел такое разделение. Он писал, что «Ему [Карлу Грюну], впрочем, тем легче было превратить Гете в “поэта человеческого”, что Гете сам часто в несколько высокопарном смысле употреблял слова “человек” и “человеческий”. Гете употреблял их, конечно, только в том смысле, в каком они употреблялись в его время, а позднее также Гегелем, когда определение “человеческий” применялось преимущественно к грекам в противоположность языческим и христианским варварам, задолго до того, как Фейербахом было положено в эти выражения мистически-философское содержание. У Гете, в частности, в большинстве случаев они имеют совершенно не философское, плотское значение» (1955. Т. 4. С. 232). Эта цитата приведена здесь для того, чтобы показать развитие идей Маркса, в особенности перемену в его взглядах. То, что после выхода труда «Немецкая идеология» Маркс все еще использовал такие формулировки, как «не достойно человеческой природы», ни в коем случае не показывает, что его взгляды не претерпели изменений по сравнению с периодом до весны 1845 г. Некоторые споры вызваны как раз отсутствием разделения философского подхода и универсальных формулировок.