Текст книги "Перерождение"

А техника… Чудесные блестящие и гудящие приспособления! Не только компьютеры, диски блю-рей и сотовые телефоны – эти чудеса, вывезенные из мертвых городов, десятками хранились на посту Аварийной бригады, – но и чудеса повседневные, вроде фенов, микроволновых печей и ламп накаливания, все опутаны проводами, подключены к сети…

Порой казалось, электричество еще здесь, дожидается, чтобы он, Майкл Фишер, нажал на кнопку выключателя и вернул мировую цивилизацию на круги своя.

Наверное, он проводил слишком много времени в Щитовой в полном одиночестве. Да, пожалуй. Вообще-то Майкл работал вместе с Элтоном, но в плане общения это практически равнялось одиночеству. «Какая сегодня погода?» плюс «Что на обед?» – разве это общение?! Другими словами, Майкл не отрицал: одиночество сказывается.

Вокруг еще столько источников энергии! Дизельные генераторы, размером с целые города; огромные заводы с резервуарами, полными сжиженного газа; акры солнечных батарей, не мигая смотрящих на солнце среди пустынь; миниатюрные ядерные аккумуляторы, гудящие, как губная гармоника, – их регулирующие стержни медленно и неумолимо нагреваются до тех пор, пока какой-нибудь крошка аккумулятор не взорвется, обдав все вокруг радиоактивным паром, а давно забытый космический спутник, снабженный таким же мини-аккумулятором, запечатлеет предсмертные агонии своего брата, но рано или поздно «умрет» сам и крошечной светящейся кометой понесется к Земле.

Какое расточительство, какая досада! Времени остается все меньше и меньше.

Ржавчина, коррозия, дождь, ветер. Острые зубы мышей, едкие экскременты насекомых, безжалостные челюсти десятилетий. Война природы с машинами, дикости с цивилизацией. Энергия, которую человеку удалось выжать из земли, возвращается обратно с неумолимостью утекающей в канализацию воды. Еще чуть-чуть, и на планете не останется ни единого столба с проводами высокого напряжения, если, конечно, они остались до сих пор.

Человеческая цивилизация погибнет за сто лет. Один век с начала конца – и последние прожекторы погаснут.

Хуже всего то, что Майклу доведется при этом присутствовать. Аккумуляторы разрушаются, разрушаются с катастрофической скоростью. Майкл видел это собственными глазами по дрожанию индикаторных полос на стареньком ЭЛТ-мониторе. На какой срок службы рассчитаны аккумуляторы? На тридцать лет? На пятьдесят? Чудо, что по прошествии века они все еще способны накапливать энергию! Ветряные турбины можно использовать вечно, но без аккумуляторов, способных сохранять вырабатываемую ими энергию, одна безветренная ночь оставит Колонию ни с чем. Аккумуляторы не подлежат восстановлению: их изготавливали с расчетом на скорую замену. Можно до посинения менять оболочку, счищать ржавчину, устанавливать новые контроллеры, и все впустую, потому что «умирает» мембрана, ее полимерные электроды накрепко склеиваются молекулами сульфокислоты. Все это мерзким дрожанием индикаторных полос ЭЛТ-монитор ежедневно сообщал Майклу. Если армия США не появится с партией свеженьких аккумуляторов – «Ох, ребята, мы про вас забыли!» – через год, максимум два, прожекторы погаснут. Тогда ему, Майклу Штепселю, придется объявить: «Слушайте, слушайте, у меня плохие новости! Знаете, что нас ждет? Гибель во тьме! Сколько мог, я обслуживал прожекторы во благо Колонии, но теперь мы с вами все умрем!»

Об этом Майкл рассказал только Тео – не Гейбу Кертису, который формально считался старшим по энергопотребляющему оборудованию, но, заболев, переложил все обязанности на Майкла с Элтоном, не Санджею, не Старику Чоу, даже не родной сестре Саре, – а Тео. Почему именно Тео? Потому что он – член Семейного совета и, главное, друг. Вообще-то старший из братьев Джексонов казался мрачноватым («Страдает от сердечной раны», – решил проницательный Майкл), да и говорить человеку, что его и остальных ждет скорая гибель, ой как нелегко! Вероятно, Майкл думал о дне, когда придется объявить новость колонистам, и надеялся, что Тео возьмет эту незавидную обязанность на себя или хотя бы морально поддержит. Даже Тео, который понимал куда больше остальных, считал аккумуляторы чуть ли не явлением природы, а не творением человека, которое подчиняется законам физики. Мол, аккумуляторы были, есть и будут всегда, как солнце, небо и камни. Аккумуляторы впитывают вырабатываемую турбинами энергию, снабжают ею прожекторы, а если возникнут проблемы, специалисты по энергопотребляющему оборудованию их решат. «Верно, Майкл? – спросил Тео. – Ты же решишь проблему? Отремонтируешь аккумуляторы?» Майкл попытался объяснить, что к чему, еще раз, другой, третий, а потом в изнеможении покачал головой и решил описать ситуацию элементарно простой фразой – разжевать и в рот положить.

– Тео, ты меня не слушаешь! Я имел в виду совсем другое. Через год-два прожекторы погаснут. По-гас-нут.

Они сидели на пороге маленького – всего один этаж – каркасного дома, в котором Майкл жил вместе с Сарой. К счастью, сестра отсутствовала: пасла стадо, ухаживала за пациентами в Больнице или навещала дядю Уолта, убедиться, что он ест и не ходит под себя, – в общем, разрывалась на части. День клонился к вечеру. К дому, который высокопарно называли «резиденцией Фишеров», примыкал луг, где пасли лошадей. Нынешним летом засуха наступила раньше, чем обычно, – луг побурел и покрылся запыленными проплешинами.

– Погаснут… – ошарашенно повторил Тео.

– Да, – кивнул Майкл.

– Говоришь, через год-два?

– Может, чуть позже, но это вряд ли. Скорее чуть раньше.

– И ты ничего сделать не можешь?

– Ни я, ни кто другой.

Тео резко выдохнул, словно получив под дых.

– Понятно… – покачал головой он. – Понятно, черт подери! Кому еще ты об этом сказал?

– Никому, – пожал плечами Майкл. – Только тебе.

Тео поднялся и шагнул к лестнице. Воцарилась тишина.

– Нужно перебираться в другое место, – наконец сказал Майкл, – или искать другой источник энергии.

Тео смотрел на выжженный солнцем луг.

– У тебя есть конкретные предложения?

– Нет, я просто констатирую факт. Когда износ аккумулятора превысит восемьдесят процентов…

– Знаю, знаю, ты уже говорил: прожекторы погаснут.

– Что нам делать?

– Господи, откуда мне знать? – невесело засмеялся Тео.

– А… другим рассказать стоит? – неуверенно спросил Майкл, вглядываясь в лицо друга. – Ну, чтобы готовились?

Тео задумался.

– Нет, не стоит, – покачал головой он.

Больше к неприятной теме друзья не возвращались. Когда состоялся тот разговор? Более года назад, перед свадьбой Маус и Гейлина, первой за долгое-долгое время. Счастью молодых радовалась вся Колония, даже Майкл, насколько позволял страшный секрет. Многие удивлялись, что Маус выбрала Гейлина, а не Тео. Только Майкл знал истинную причину – или предполагал, что знает. В день разговора на крыльце он прочел ее в глазах Тео. В душе друга что-то надломилось, и, похоже, навсегда – заживить не удастся.

Оставалось лишь ждать. Ждать и слушать.

* * *

Вообще-то слушать радио запрещалось. Причина, насколько разобрался Майкл, сводилась к перенаселенности Колонии. Именно благодаря радио Колонию в самом начале ее существования разыскали Приблудшие. Их появления строители не предусмотрели, ведь Колонию строили не на века, а на короткий промежуток времени. Как следствие, в семнадцатом году, то есть семьдесят пять лет назад, радиоприемник уничтожили, антенну разрубили на части и выбросили их на свалку.

Майкл понимал: в то время подобное решение было вполне обоснованным. Военные знали, где находится Колония, запасы продуктов и горючего стремительно таяли, места не хватало. Но ведь сейчас все иначе: изнашиваются аккумуляторы, вот-вот погаснут прожекторы, грядет гибель во тьме.

Вскоре после разговора с Тео – прошло максимум несколько дней – Майкл наткнулся на старый вахтенный журнал. Хотя, с учетом ситуации, «наткнулся» звучит не совсем верно. В тихий предрассветный час Майкл сидел в Щитовой за пультом управления, следил за мониторами и листал книгу «Детские имена», которую одолжил у Учительницы. Он так истосковался по новым книгам, что к утру дошел до буквы «И». Вдруг то ли от тревоги, то ли от скуки, то ли от будоражащей воображение мысли, что, сложись все иначе, родители назвали бы его Икабодом (представить только, Икабод Штепсель!), Майкл взглянул на полку над ЭЛТ-монитором и – бинго! Между мотком припоя и дисками Элтона («Билли Холидей поет блюз», альбом «Роллинг стоунз» под названием «Стики фингерз», «Лучшие танцевальные хиты» и альбом группы «Йо мама», песни из которого напоминали Майклу отборную ругань, хотя в музыке он совершенно не разбирался) примостился блокнот с тонким черным корешком. На ту полку Майкл смотрел, наверное, тысячу раз, но блокнот прежде не видел. Надо же, непрочитанный, неизученный блокнот! А он-то думал, что перечитал и изучил все! Майкл снял находку с полки, а когда открыл, в глаза бросилось знакомое имя, написанное четким почерком инженера, – Рекс Фишер. Это же прапра(прапра?)дедушка! – «Рекс Фишер, Первый инженер по энергопотребляющему оборудованию, Первая колония, Республика Калифорния». Что за черт? Как он пропустил такое?! Переворачивая сморщенные от влаги и времени страницы, Майкл за несколько секунд успел разложить информацию на части, проанализировать и, сложив воедино, уяснить, что представляет собой тоненький блокнот. Страницу за страницей заполняли столбики цифр: в первом – записанные на старый манер даты, во втором – часы и минуты, в третьем, насколько разобрал Майкл, – частота вещания, а в четвертом, крайнем справа, – краткие, не более двух-трех слов, комментарии, из которых вырисовывались целые истории: «Автоматический аварийный радиомаяк», или «Пятеро выживших», или «Армия?», или «Трое по пути из Прескотта, штат Аризона». В комментариях мелькали и другие географические названия: Огден, штат Юта; Кервилл, штат Техас; Лас-Крусес, штат Нью-Мексико; Ашленд, штат Орегон. Целые сотни записей обрывались кратким объявлением: «Приказом Семейного совета радиовещание прекращено».

Когда Майкл прочел последнюю запись, уже светало. Едва он затушил фонарь и поднялся, зазвонил Утренний колокол: три звучных «бам!» через равные промежутки времени, потом еще три для тех, кто прослушал или не понял смысла предыдущих, – солнце встало, мы живы! Майкл пересек узкую диспетчерскую, заставленную пластиковыми контейнерами с промасленными инструментами и высоченными стопками грязной посуды (почему Элтон не ест в подсобке? просто отвратительно!), подошел к щиту с выключателем и погасил прожекторы. Как всегда, Утренний колокол принес Майклу удовлетворение хорошо сделанной работой: колонисты благополучно пережили ночь и готовы встретить новый день. Лучше него даже Алиша Нож не справилась бы! Когда Майкл поднял голову и заметил журнал, перед глазами снова встала Алиша. Что греха таить, случалось с ним подобное, причем частенько! Перед мысленным взором возникала Алиша с ореолом сияющих на солнце волос. Именно такой Майкл увидел ее однажды вечером, когда девушка закрывала Оружейный склад и не обратила внимания, что он идет навстречу ей по тропке. Красота… Сколько раз Майкл вспоминал девушку с золотисто-медными волосами, столько раз дух захватывало! А ведь такую язву, как Алиша Донадио, надо еще поискать! В Колонии у нее достойных соперниц нет – хотя, в общем-то, и сравнивать особо не с кем…

Майкл вернулся к пульту и проделал обычные манипуляции – поставил аккумуляторы на зарядку, включил вентиляторы и открыл клапаны. Судя по показаниям датчиков, за ночь аккумуляторы разрядились на семьдесят два процента, но сейчас зеленые столбики, обозначающие количество энергии, замерцали и поползли вверх.

Майкл повернулся к Элтону – тот вроде бы дремал в кресле, но разве точно определишь? Спал Элтон или бодрствовал, его глаза тонкими, вечно слезящимися полосками желтоватого желе проглядывали из-под век, которые никогда не смыкались полностью. Бледные руки возлежали на животе, а на ушах красовались неизменные наушники – из них сутки напролет лилась любимая музыка: «Битлз», «Бойз-би-вэр», Арт Лундгрен с девичьим фольк-оркестром (этот диск единственный более-менее нравился Майклу).

– Элтон! – позвал Майкл и, не дождавшись ответа, чуть повысил голос: – Элтон!

Старик – Элтону было как минимум пятьдесят – вздрогнул и проснулся.

– Чума вампирья! Майкл, сколько времени?

– Расслабься, уже утро! Ночь мы оттрубили.

Элтон откинулся на спинку кресла – пружины жалобно заскрипели – и опустил наушники на морщинистую шею.

– Тогда зачем разбудил? Как раз хорошая песня началась…

Больше всего на свете Элтон обожал слушать музыку и выдумывать истории о сексуальных похождениях. Каждую ночь ему снились невероятные утехи с женщинами, которые давно умерли, и, следовательно, не могли назвать его лгуном. Все сны он в мельчайших подробностях пересказывал Майклу. Они, мол, навеяны воспоминаниями о бурной юности! Только Майкл не сомневался, все это брехня: Элтон же нос из Щитовой не высовывает! Полная перхоти голова, клокастая бородка, серо-зеленые зубы, облепленные остатками позавчерашнего завтрака, – ну кому он нужен, такой красавец?!

– Хочешь, сон расскажу? – Старик многозначительно вскинул брови. – Сон про сеновал… Тебе точно понравится!

– Элтон, давай чуть позже. Я… я кое-то нашел. Блокнот!

– Ты разбудил меня, потому что нашел блокнот?

Майкл пододвинул кресло и положил журнал старику на колени. Элтон провел пальцем по обложке, устремил невидящий взгляд куда-то вверх, поднес блокнот к носу и принюхался.

– Судя по всему, это вахтенный журнал твоего прапрадеда. Он целую вечность тут болтается! – Элтон вернул журнал Майклу. – Сам я его не читал. Ну как, есть в нем что интересное?

– Элтон, откуда он взялся?

– Понятия не имею. Порой вещи появляются как из-под земли, именно когда они больше всего нужны.

Майкл догадался, почему не замечал блокнот раньше: его на той полке не было.

– Ты поставил его над монитором?

– Стоп, Майкл! Радио запрещено, сам прекрасно знаешь.

– Ты разговаривал с Тео?

– С каким еще Тео?

Майкла душил гнев: почему нельзя прямо ответить на поставленный вопрос?

– Элтон…

Старик не дал ему договорить, предостерегающе подняв руку.

– Эй, только не надо выпрыгивать из штанов, ладно? Я с Тео не разговаривал, а вот ты – наверняка. Я вообще ни с кем, кроме тебя, не разговаривал… – Элтон сделал паузу. – Знаешь, Майкл, ты похож на отца больше, чем думаешь. Врать твой отец тоже не умел.

Почему-то Майкл не удивился. В изнеможении рухнув в кресло, он почувствовал какое-то облегчение.

– Что, быстро аккумуляторы разрушаются? – спросил Элтон.

– Угу… – Майкл кивнул и почему-то уставился на свои ладони. – Быстрее всего – пятый, со вторым и четвертым дела чуть лучше, а первый и третий заряжаются неравномерно. Сегодня к утру суммарная емкость аккумуляторов была заполнена лишь на двадцать восемь процентов, а к Первому вечернему колоколу не наберется и пятидесяти пяти.

– Получается, месяцев через шесть нам грозит частичное затемнение, а через тридцать – полное. Твой отец думал примерно так же, – кивнул Элтон.

– Папа знал?

– Майкл, твой папа на аккумуляторах собаку съел! Он давно это предвидел.

Да, все правильно… Страшный секрет знал и отец, и, скорее всего, мать. К сердцу уже в который раз потянулись ледяные щупальца страха. Не хочет он об этом думать, не желает!

– Ну, что молчишь?

Чтобы успокоиться, Майкл вздохнул поглубже. Ну вот, придется хранить еще одну тайну. Он справится и, как обычно, затолкает правду на самое дно сознания.

– Объясни, как собрать приемник! – потребовал Майкл.

* * *

По словам Элтона, проблема заключалась не в приемнике, а в горе.

Прежде радиомаяк стоял на вершине, а от него к радиопередатчику на Щитовой вдоль силовой магистрали тянулся трехмильный изолированный провод. После принятия Единого закона антенну сняли и уничтожили. Без нее они оказались безнадежно заблокированы на востоке, а электромагнитные помехи аккумуляторной батареи гасили все сигналы, которые мог бы уловить приемник.

Оставалось два пути: попросить у Семейного совета разрешения вернуть антенну или как-нибудь усилить сигнал.

Что тут выбирать? Не объяснив причину, разрешения не попросить. Другими словами, пришлось бы рассказать Совету про аккумуляторы, а это исключалось в принципе. Если колонисты узнают правду, все остальное отодвинется на второй план. Дело было не только в аккумуляторах, за которые отвечал Майкл, а в желании спасти Колонию. Нельзя лишать людей надежды! Единственным вариантом было разыскать другую колонию, не говоря никому ни слова. Если удастся найти такую и установить радиоконтакт, значит, ее жители решили проблему с энергией, а следовательно, и со светом. Если никто не разыщется, если конец неминуем, пусть о нем лучше никто не знает.

Тем же утром Майкл приступил к работе. На посту Аварийной бригады среди старых ЦПУ, ЭЛТ-мониторов, плазменных панелей, контейнеров с сотовыми и блю-реями пылились древний стереоприемник, который улавливал лишь AM– и FM-сигналы (его можно было использовать как основу) и осциллограф. Ради маскировки Майкл пересадил внутренности приемника на шасси обычного ЦПУ – заметить лишний ЦПУ мог только Гейб, но, судя по рассказам Сары, в Щитовую бедняге уже не вернуться – и через аудиопорт подсоединил к пульту управления. В системе контроля аккумуляторов имелся простенький медиаплеер, и Майкл без труда перенастроил эквалайзер, чтобы отфильтровывать гул аккумуляторов. Без передатчика вещать они не смогут, значит, придется собирать его из подручных средств. А пока следовало запастись терпением и ловить более-менее приличные сигналы с запада.

Таковых не обнаружилось.

Нет, сигналов было множество, от УНЧ до СВЧ. Сигналы вышек-ретрансляторов, работающих на солнечных батареях, сигналы геотермальных станций, до сих пор подпитывающих энергосистему, и даже сигналы спутников, исправно передающих приветы из космоса и наверняка гадающих, куда делись земляне. Целый мир электронного шума, но ни единого сигнала от живых людей!

Элтон надевал наушники, закатывал незрячие глаза и дни напролет просиживал у радио. Майкл отделял сигнал, отфильтровав шум, посылал его в усилители, а оттуда после вторичной фильтрации – в наушники. Элтон абстрагировался от всего происходящего, кивал или трепал клокастую бородку и негромко объявлял: «Что-то слабое, прерывистое, вроде старого аварийного радиомаяка»; или: «Сигнал из-под земли, наверное, шахта какая-то»; или «Здесь ничего нет, давай дальше».

Так они и проводили целые сутки – Майкл у ЭЛТ-монитора, Элтон с наушниками, погруженный в сигналы почти вымершей цивилизации. Каждый пойманный сигнал Майкл фиксировал в журнале – отмечал дату, время, частоту и вносил комментарии. Затем процедура повторялась снова.

Элтон родился слепым, но Майкл не слишком его жалел, вернее, жалел, но не из-за этого. Слепоту пожилого напарника он считал скорее чертой характера, чем неполноценностью. Слепоту вызвала радиация. Родители Элтона были Приблудшими Второй волны, которые появились в Колонии пятьдесят с лишним лет назад, когда пали поселения Баха. Уцелевшие жители двинулись на север и угодили прямо в зараженные радиацией руины Сан-Диего. До Колонии добрались двадцать восемь человек: те, кто мог стоять, несли на руках ослабевших. Беременная мать Элтона металась в горячечном бреду и умерла сразу после родов, а отцом мог быть любой: имен Приблудших Второй волны никто спросить не успел.

В принципе, Элтон неплохо приспособился. За пределами Щитовой ходил с тростью, но «в люди» выбирался крайне редко – день-деньской просиживал за пультом управления и занимался одному ему известными делами. После Майкла Элтон считался лучшим в Колонии экспертом по аккумуляторам – колоссальное достижение, с учетом того, что он ни разу их не видел. Впрочем, Элтон серьезно утверждал, что слепота – настоящее благо, незрячего, мол, обманчивой внешностью не проведешь.

– Майкл, аккумуляторы – как женщины, – то и дело повторял он. – Их надо слушать.

Вечером пятьдесят четвертого дня лета – через четыре дня после того, как Охранник Арло Уилсон убил пикировщицу у заградительной сети, – незадолго до Первого вечернего колокола Майкл запустил систему контроля аккумуляторов, и на экране задрожали шесть зеленых индикаторных полос. Итак, второй и третий аккумулятор зарядились на пятьдесят четыре процента, четвертый и пятый – чуть меньше чем на шестьдесят, а первый и шестой – ровно на пятьдесят. Зеленая цифра температуры совпадала на всех шести – тридцать один градус Цельсия. Средняя скорость ветра на турбинном поле составляла восемь миль в час с порывами до двенадцати. Майкл пробежал глазами контрольную таблицу, зарядил конденсаторы, проверил все реле. Как выразилась Алиша? «Нажимаешь на кнопку – свет загорается»? Надо же, как мало понимают колонисты!

– Еще раз проверь второй аккумулятор, – посоветовал Элтон, отправляя в рот ложку овечьего творога.

– Со вторым полный порядок.

– Проверь-проверь, сам увидишь!

Майкл вздохнул и снова запустил систему контроля. В самом деле, заряд номера два падал: пятьдесят три процента, пятьдесят два, а температура помаленьку росла. Так и подмывало спросить Элтона: «Как догадался?», только ответ Майкл знал заранее: «Услышал».

– Отключи реле, – продолжал Элтон, – потом подключи снова и проверь, стабилизируется ли заряд.

До Второго вечернего колокола оставались считаные секунды. «В крайнем случае поначалу можно ограничиться пятью аккумуляторами и быстренько выяснить, в чем проблема», – подумал Майкл, отключил реле, подождал минутку, чтобы линия очистилась, и снова подключил. Индикаторная полоска застыла на отметке пятьдесят пять процентов.

– Все дело в статическом электричестве, – под аккомпанемент Второго колокола проговорил Элтон и покачал ложкой. – Хотя реле тоже глючит, пора его заменить.

Дверь Щитовой открылась, и Элтон мгновенно отодвинул миску с творогом.

– Сара, это ты?

Вошла старшая сестра Майкла, только что пригнавшая стадо: ее одежду покрывал толстый слой пыли.

– Добрый вечер, Элтон!

В блестящих от света прожекторов глазах читалась тревога.

– Сара, Сара, чем же ты пахнешь? – широко улыбнулся Элтон. – Горной сиренью?

– Элтон, я пахну овцами, но все равно спасибо! – Девушка поправила влажную от пота прядь и повернулась к брату. – Ты дома сегодня ночуешь? Я готовить собиралась.

Майкл понимал: раз аккумулятор барахлит, следует остаться в Щитовой, тем более что ночь – лучшее время для радио. Но он не ел целый день, и при мысли о горячем ужине пустой желудок возмущенно заурчал.

– Элтон, ты не против?

Старик пожал плечами.

– Если что, я знаю, где тебя искать. Хочешь – иди.

– Элтон, давай принесу тебе что-нибудь горячее! – предложила Сара, когда Майкл поднялся. – Еды у нас предостаточно.

– Нет, спасибо, в другой раз, – покачал головой старик и взял с пульта наушники. – Сегодня меня будет развлекать целый мир!

Брат с сестрой вышли на залитое светом прожекторов крыльцо. После целых суток в полумраке Щитовой Майкл замер, ослепленный, и часто-часто заморгал. Вдоль складских помещений они зашагали к загонам, где сильно пахло навозом. В загонах блеяли овцы, в конюшне ржали лошади. С узкой тропки, которая огибала поле прямо под южной стеной, Майкл видел Младших охранников, сновавших по мосткам. На проплешинах мелькали тени их силуэтов. Сара тоже наблюдала за Охранниками, ее глаза бестели в отраженном свете.

– Не волнуйся, – проговорил Майкл. – Ничего с ним не случится.

Сара не ответила. Интересно, она вообще его слышала? До самого дома оба молчали. Сара прошла на кухню и быстро вымыла грязную посуду. Пока Майкл зажигал свечи, она принесла с заднего крыльца крупного кролика.

– Чума вампирья! – восторженно пролепетал Майкл. – Где ты его взяла?

Настроение у Сары сразу исправилось, на лице расцвела улыбка. Она держала кролика за уши, и Майкл заметил ранку на его шее – туда угодила стрела.

– На Верхнем поле, рядом с тренировочными окопами. Я гнала туда стадо, а потом смотрю: кролик, сидит и даже не прячется!

Господи, когда в последний раз Майкл ел кроликов? Когда в последний раз колонисты видели кроликов? Все дикие звери и птицы давно вымерли, за исключением белок, которые размножались быстрее, чем их поедали пикировщики, и мелких птах вроде воробьев и крапивников, которых пикировщики ловить не могли или не хотели.

– Освежуешь? – спросила Сара.

– Да я уже забыл как! – признался Майкл.

Сара скорчила недовольную гримасу и вытащила из-за пояса нож.

– Ладно, тогда хоть огонь разведи!

Из кролика сделали рагу: в ход пошли картофель и морковь из чулана и кукурузная мука, чтобы загустить подливу. Готовила Сара якобы по отцовскому рецепту, но Майкл видел: импровизирует. Впрочем, какая разница? Главное, что пикантный аромат тушеного мяса наполнил дом уютом, который Майкл давно не чувствовал. Сара вышла во двор скоблить шкурку, а Майкл остался следить за рагу. К возвращению сестры он как раз успел накрыть на стол.

– Ты меня вряд ли послушаешь, – вытирая руки, начала Сара, – но вам с Элтоном нужно смотреть в оба.

Про приемник Сара знала. Как утаить, если она то и дело появляется в Щитовой? Но в главную тайну Майкл ее не посвятил.

– Сара, это ведь только приемник, а не передатчик!

– Что же вы слушаете?

Майкл пожал плечами, отчаянно желая, чтобы разговор поскорее закончился. Как выкручиваться? Соврать, что они с Элтоном ищут армию? Армия вымерла, все вымерли, а аккумуляторы изнашивались.

– В основном шум.

Сара стояла у раковины и ждала продолжения, но брат молчал.

– Ладно, главное, смотрите в оба, – со вздохом сказала она.

Ужинали за кухонным столом в полном молчании. Мясо получилось жестковатым, но таким вкусным, что Майкл чуть не стонал от наслаждения. Он редко ложился до рассвета, но сейчас больше всего хотел опустить голову на сложенные руки и уснуть. Ситуация знакомая: они с Сарой едят рагу за кухонным столом. Знакомая и грустная: они с сестрой – и больше никого.

Майкл поднял голову и перехватил пристальный взгляд Сары.

– Знаю, – негромко проговорила она. – Я тоже по ним скучаю.

Страшно захотелось рассказать ей все – и об аккумуляторах, и о прапрапрадедушкином журнале, и о секрете, который хранил отец. Захотелось поделиться тайнами, но Майкл понимал: желание эгоистичное, он никогда себе этого не позволит.

Сара перемыла грязную посуду в раковине, затем переложила остатки рагу в глиняный горшок и, чтобы не остыло, укутала в толстую ткань.

– Уолту отнесешь? – полюбопытствовал Майкл.

Уолтом звали старшего брата их отца. Он заведовал Лавкой, отвечал за распределение имущества и, как старший из живых Фишеров, являлся членом Семейного совета и Комитета по деятельности. Гора полномочий делала его третьим по значимости – после Санджея Патала и Су Рамирес – человеком в Колонии. Его жена Джин погибла Страшной ночью. С тех пор овдовевший Уолт жил один и выпивку жаловал куда больше, чем еду. Когда отсутствовал в Лавке, он возился с дистиллятором, который хранил в подсобке за домом, или валялся где-то без чувств.

– Нет, – покачала головой Сара, – с Уолтом мне сейчас лучше не встречаться. Элтону отнесу.

Майкл вгляделся в лицо сестры: вне всяких сомнений, она снова думала о Питере.

– Лучше отдохни. Я уверен, с ними все в порядке.

– Они задерживаются.

– Ну, только на день. Ничего особенного.

Сара молчала. «Надо же, что с человеком делает любовь! – подумал Майкл. – Ерунда какая-то!»

– Слушай, с ними же Лиш, значит, можно не беспокоиться!

Сара нахмурилась и отвела взгляд.

– Из-за Лиш я и беспокоюсь.

* * *

Первым делом Сара отправилась в Инкубатор, как обычно, когда мучила бессонница. Мирно спящие в кроватках дети вызывали особенные ощущения. Трудно сказать, хорошие или плохие, но, по крайней мере, они отвлекали девушку от гнетущей тревоги.

Собственное детство Сара вспоминала с удовольствием. Мир казался безопасным, уютным и даже счастливым: когда навестят родители, в каком настроении Учительница, кто с кем дружит – вот и все заботы. Не удивляло даже, что они с братом живут в Инкубаторе, а родители – в другом месте. О «другом месте» и другой жизни девочка не задумывалась и, когда родители – вместе или поодиночке – заглядывали, чтобы пожелать им с Майклом спокойной ночи, никогда не спрашивала, куда они отправятся потом. «Нам пора», – говорили родители, едва Учительница объявляла, что время посещений истекло. Для маленькой Сары, да и для Майкла, слово «пора» обозначало семью: папа с мамой ненадолго заглядывают, а потом им пора. Самые светлые детские воспоминания прочно связывались с теми короткими посещениями: папа с мамой читали им на ночь или просто укладывали в постель, заботливо укрывая одеялом.

Идиллию разрушила сама Сара, причем по чистой случайности. «Где ты спишь? – однажды спросила она мать, когда та собиралась уйти. – Если не здесь, то где?» В маминых глазах что-то изменилось, будто окна шторами задернули. «А я и не сплю по-настоящему! – Мать растянула губы в фальшивой улыбке. – По-настоящему спят только Маленькие, например, вы с Майклом». В маминых глазах застыло нечто, не сочетающееся с приторной улыбкой. Что именно, Сара поняла лишь сейчас – горькая правда.

В Колонии говорили: «Учительницу ненавидишь за правду», и это действительно было так. До Выпускного дня Сара очень ее любила, пожалуй, даже больше, чем родителей. Девочка знала: на восьмой день рождения ее ждет сюрприз. Восьмилетки отправлялись в какое-то чудесное место, но куда именно, Сара не представляла. Некоторые возвращались повзрослевшими и совсем другими – навестить младшего братишку или сестренку или в свой черед произвести на свет Маленького, – но где они были все это время и чем занимались, держалось в секрете. Именно из-за строгой секретности мир за стенами Инкубатора и новая жизнь представлялись чуть ли не волшебными. Чем меньше времени оставалось до заветной даты, тем сильнее волновалась девочка и от волнения не думала о том, что чудо ждет лишь ее, ведь Майклу еще не скоро исполнится восемь. Говорить о чуде Маленьким запрещалось, но, разумеется, за спиной Учительницы они говорили – и в умывальной, и в Большой комнате шушукались, в основном о Выпускном дне. Кому следующим исполнится восемь? Что представляет собой мир за пределами Инкубатора? Люди живут в за́мках, как сказочные герои? А какие там звери? Они умеют разговаривать? (Белые мыши, которых держала в клетках Учительница, молчали день-деньской!) Какие вкусности там едят? В какие игрушки играют? Неудивительно, что Сара сгорала от нетерпения: еще немного, еще чуть-чуть – и она шагнет в мир взрослых.

В день рождения девочка проснулась на седьмом небе от счастья, но его следовало сдерживать до Тихого часа. Вот уснут Маленькие, и Учительница отведет ее в волшебное место. За завтраком Саре никто ничего не сказал, но, когда дети, как обычно, сели в круг, девочка почувствовала: за нее рады все, кроме Майкла, который даже не пытался скрыть зависть и попросту не желал с ней разговаривать. Сара знала, что характер у братишки не сахар, но решила: если он не способен за нее радоваться, она не позволит испортить свой праздник. Но после обеда, когда Учительница созвала Маленьких прощаться, Сара подумала: вдруг Майклу известно нечто неведомое ей? «В чем дело, Майкл? – удивилась Учительница. – Почему не попрощаешься с сестрой? Разве ты за нее не рад?» Майкл взглянул на Сару. «Там совсем не то, что ты представляешь!» – выпалил он, порывисто обнял и, не дав ей ответить, бросился вон из комнаты.