Текст книги "Перерождение"

Больше всех Питера беспокоила Алиша. Опухшая от слез, она вместе с Майклом стояла у изножья могилы, прижимая к груди дробовик. За минувший вечер она не сказала ни слова. Любой другой решил бы, что она горюет о Калебе, но Питер знал: дело не только в этом. Да, Алиша любила паренька, как брата, они все его любили. Отсутствие Калеба казалось не просто странным, а неправильным – отряд словно осиротел. Однако сейчас в Алишиных глазах читалась совершенно иная боль. Калеб погиб не по ее вине – именно так и сказал Питер, тем не менее Алиша считала, что подвела доверявшего ей паренька. Убийство Ольсона проблему бы не решило, зато, вероятно, помогло бы Алише. Поэтому накануне Питер не слишком старался отнять у нее револьвер Джуда.

Питер понял, что по привычке ждет от брата каких-то слов, команды, по которой отряд начнет новый день. Ее не последовало, тогда Питер надел рюкзак и хрипло проговорил:

– Ну, пора в путь! Чем раньше выйдем, тем дальше доберемся засветло.

– Нас ждут сорок миллионов пикировщиков! – мрачно напомнил Майкл. – Мы теперь пешком, какие у нас шансы?

К могиле подошла Эми.

– Майкл не прав, – заявила она.

Воцарилась изумленная тишина. Друзья не знали, куда смотреть: друг на друга или на девочку, и переглядывались украдкой, чуть ли не испуганно. Первой дар речи обрела Алиша.

– Она… умеет говорить?

Питер опасливо приблизился к девочке. Услышав голос, он и лицо ее воспринимал иначе. Казалось, лишь теперь Эми полностью раскрылась членам отряда.

– Что ты сказала?

– Майкл не прав, – повторила она. Голос был не детским и не взрослым, а чем-то посредине и не выражал никаких эмоций, словно Эми читала вслух книгу. – Их не сорок миллионов.

Питер не знал, плакать ему или смеяться: надо же, Эми заговорила!

– Эми, почему ты раньше молчала?

– Извини, Питер, наверное, я забыла, как говорить. – Эми озадаченно сдвинула брови, словно этот факт удивлял и ее. – Разучилась, но сейчас вспомнила.

Снова воцарилась тишина: разинув рты, друзья смотрели на девочку.

– Если их не сорок миллионов, то сколько? – отважился спросить Майкл.

– Двенадцать, – ответила Эми, обращаясь сразу ко всем.

Часть IX
Последний экспедиционный

 
Я нынче, государь, – все сыновья
И дочери отца.
 

У. Шекспир, «Двенадцатая ночь», акт II, сцена 4

(Перевод Э. Л. Линецкой)

56

Отрывок из дневника Сары Фишер («Книга Сары»)

Из материалов Третьей международной конференции по Североамериканскому карантинному периоду, Центр культурологии и конфликтологии Университета Нового Южного Уэльса (Индо-австралийская республика), 16–21 апреля 1003 г. п.в.

…Мы увидели сад и очень обрадовались, ведь последние три дня, с тех пор как Холлис подстрелил оленя, еды было в обрез. Зато сейчас мы набили животы яблоками! Они маленькие и червивые, и если зараз съесть слишком много, начинаются колики. Но, что ни говори, сытость – чувство прекрасное! Ночевать будем в ржавом здании автосервиса, заставленном старыми машинами и пропахшем голубями. Дорогу мы, видимо, потеряли окончательно, хотя Питер уверен, если идти прямо на восток, через день-другой попадем на Пятнадцатую трассу. Наш единственный помощник и путеводитель – карта, которую мы нашли на заправочной станции в Кальенте.

Эми с каждым днем говорит все больше. К беседам она еще не привыкла и иногда не может подобрать слов, точно мысленно выискивает их в толстом справочнике. Но разговаривать ей нравится. Еще она любит называть нас по именам, даже когда ясно, к кому обращается. Поначалу было странновато, но сейчас мы привыкли и даже пристрастились к этому сами. Вчера, например, только я собралась спрятаться в кустиках, Эми спросила: «Зачем прячешься?» Я объяснила, что хочу писать, а она просияла, словно услышав хорошие новости, и громко-громко объявила: «Сара, я тоже хочу писать!» Майкл захохотал, но Эми не обиделась, а потом вежливо – она всегда очень вежлива! – сказала: «Я не могла вспомнить, как это называется. Спасибо, что пописала со мной, Сара!»

Увы, нередко, наверное в половине случаев, мы ее не понимаем. По словам Майкла, разговаривать с Эми еще хуже, чем с Тетушкой. Мол, с Тетушкой хоть ясно было: старуха дурачится и развлекается за твой счет.

Эми почти не помнит, откуда она, и рассказывает лишь про снег и горы и снег. Возможно, она из Колорадо, хотя полной уверенности нет. Вирусоносителей Эми не боится, даже таких, как Бэбкок, которых называет Дюжиной. Когда Питер спросил, как она убедила Бэбкока не убивать Тео, ну, тогда, в кольце, Эми только плечами пожала. «Я сказала: „Пожалуйста, не трогай Тео!“ Бэбкок мне не нравится, он погряз в своих кошмарах, и я решила, что без „пожалуйста“ и „спасибо“ не обойтись».

Подумать только: она даже с вирусоносителем старается быть вежливой!

Особенно запомнилось, как Эми ответила, когда Майкл спросил про расцепной рычаг: «Как догадалась, что его нужно поднять?» «Гас велел», – проговорила она. Я даже не знала, что Гас ехал на поезде, но Питер объяснил: их с Билли растерзали пикировщики. «Да, – кивнула Эми, – именно тогда он велел». Питер целую минуту буравил ее недоуменным взглядом, а потом уточнил: «Что значит „именно тогда“?» – «Гас велел поднять рычаг после того, как упал с поезда. Его не растерзали, он сломал себе шею, но умер не сразу. Это Гас заложил бомбу между вагонами. Он догадывался, что поезд захватят, и хотел кому-нибудь про нее рассказать». Майкл считает, должно существовать другое объяснение. Дескать, Гас мог поговорить с Эми и раньше. Впрочем, Питер ей верит и я, положа руку на сердце, тоже. Питер не сомневается, что разгадка скрыта в сигнале из Колорадо, и я с ним согласна. После увиденного в Гавани думаю, что Эми – единственная надежда не только нашего отряда, но и всех людей.

День 31

Наконец-то город, первый настоящий город после Кальенте. Ночуем в школе, это как Инкубатор: в просторных комнатах стоят маленькие столы. Я боялась наткнуться на мумии, но не увидела ни одной. Дежурить решили сменами, и мне выпало дежурить во вторую вместе с Холлисом. Сперва я расстроилась: шутка ли, заснуть на пару часов, потом караулить, потом опять заснуть, но с Холлисом время пролетело быстро. Мы вспоминали Колонию, и он спросил, по чему я больше всего скучаю. Я назвала первое, что пришло в голову, – мыло. Холлис захохотал. Я удивилась: «Что смешного?», а он ответил: «Думал, ты назовешь прожекторы! Мне их очень не хватает». Когда я спросила, по чему скучает он, Холлис задумался. Я ожидала услышать, что по Арло, но оказалось иначе. «Я скучаю по Маленьким, – наконец ответил он. – По Доре и остальным. По их голосам во дворе, по запаху Большой комнаты… Наверное, дело в этой школе: она Инкубатор напоминает. В общем, сегодня я больше всего скучаю по Маленьким».

Вирусоносителей до сих пор нет. Все гадают, сколько продлится наше везение.

День 32

Похоже, в городе мы задержимся еще на сутки: всем нужно отдохнуть.

Отличные новости: нам попался магазин «Активный отдых» с уймой необходимых для путешествия товаров. Витрина с огнестрельным оружием, увы, пустовала, зато мы нашли луки, а еще нож, тесак, фляги, рюкзак, бинокль, походную плитку и топливо, с помощью которого можно кипятить воду. Плюс к этому карты, компас, спальные мешки и куртки. Каждому достались новые брюки, теплые носки и термобелье, которое скоро пригодится. В магазине была лишь одна мумия: она лежала под прилавком с биноклями, и мы заметили ее лишь под конец. Стало как-то неудобно, что мы шарились по полкам, а на нее внимания не обратили. Не сомневаюсь, Калеб тотчас придумал бы шутку и поднял всем настроение. Поверить не могу, что Калеба нет в живых!

Холлис с Алишей ходили на охоту и вернулись с годовалым оленем. Жаль, нельзя немного задержаться и закоптить мясо, хотя Холлис уверяет: дальше дичи будет больше. Умолчал он о том, что вместе с дичью наверняка появятся пикировщики, впрочем, это и так ясно.

Сегодня по-настоящему прохладно. Кажется, наступает осень.

День 33

Мы на Пятнадцатой трассе, идем на север. Дорога разбита, но, по крайней мере, мы уверены, что движемся в нужном направлении. Здесь много брошенных автомобилей, причем они попадаются группами: увидишь несколько, потом милю за милей нет ни одного, потом целая колонна из двадцати с лишним машин. У реки сделали привал. К вечеру рассчитываем добраться до Пароуэна.

День 35

По-прежнему идем по шоссе. Питер считает, за день мы преодолеваем около пятнадцати миль. Все измучены, особенно Маус. Как она держится? Живот у нее растет не по дням, а по часам. Тео не отлучается от нее ни на минуту.

Неожиданно вернулась жара. Ночью над горами к востоку от шоссе сверкают молнии, а дождя нет. Холлис подстрелил кролика, поэтому каждому достанется по осьмушке жареного кролика и яблоки. Завтра пойдем искать продуктовый магазин: вдруг консервы попадутся? Эми говорит, в отсутствие другой еды они очень даже ничего. Подумать только, еда, которой больше ста лет!

Почему до сих пор нет вирусоносителей?

День 36

Ночью пахло дымом, а к утру стало ясно: за восточным хребтом полыхает лес. Мы долго думали, как теперь быть: повернуть обратно, переждать пожар или попробовать обойти горящий участок, но в этом случае понадобилось бы свернуть с шоссе, а этого никому не хочется. В итоге мы идем дальше, а когда и если воздух станет совсем непригодным для дыхания, будем решать.

День 36 (продолжение)

Мы просчитались! Пламя приблизилось, его уже не обойти. Мы укрылись в автосервисе неподалеку от шоссе. Что это за город, да и город ли вообще, Питер не знает. Выбитые окна закрыли брезентом: к счастью, в автосервисе нашелся молоток и гвозди. Теперь остается только ждать. Очень надеюсь, что ветер изменится! В воздухе столько дыма, что я почти не вижу строчек.

(Страницы отсутствуют)

День 38

Мы уже за Ричфилдом, на Семидесятой трассе. Местами она полностью разрушена, но Холлис не ошибся: все большие дороги в этих местах проходят через горные перевалы. Здесь полыхали сильные пожары – теперь повсюду трупы животных, в воздухе пахнет горелым мясом, а ночью мы слышали крики окруженных пламенем вирусоносителей.

День 39

Обнаружили первые трупы вирусоносителей, сразу три. Они лежали у моста, словно прижавшись друг к другу. Питер говорит, мы не видели их раньше, потому что они согнали всю дичь выше в горы. Ветер изменился, и вирусоносители попали в огненную западню.

Вирусоносители лежали ничком, скрючившиеся, почерневшие, и я их даже пожалела. А как на людей похожи! На их месте могли запросто оказаться мы. Я спросила Эми, мол, думаешь, им было страшно, и она кивнула.

В следующем городе задержимся на денек: нужно отдохнуть и пополнить запасы провизии. Эми права насчет консервов: если банка герметично закрыта (то есть целы все швы) и на вес тяжелая, есть можно.

(Страницы отсутствуют)

День 48

Горы позади, мы снова идем на восток. Холлис говорит, дальше дичи не будет. Мы пересекаем засушливое плато, изрытое глубокими оврагами. Куда ни глянь, повсюду скелеты животных, причем не только мелких, но и антилоп, овец и кого-то вроде коров, только с черепом помассивнее. Майкл говорит, это скелеты бизонов. В полдень мы остановились передохнуть у груды валунов и увидели нацарапанные надписи: «Дарен Лекси» и «С/ш «Грин-ривер», 2016. Вперед, Пираты!» Первую мы поняли, а вот что означает вторая? Мне стало грустно, даже не знаю почему. Наверное, потому, что за сто с лишним лет эти слова не прочел ни один человек. Интересно, а Лекси любила Дарена?

Мы свернули с шоссе и укрылись на ночлег неподалеку от города Эмери. От него не осталось ничего, кроме фундаментов и нескольких кишащих мышами амбаров с ржавыми сельхозинструментами. Водяных насосов не попалось, но, по словам Питера, неподалеку течет река – туда мы завтра и отправимся.

Небо усыпано звездами. Какая красивая ночь!

День 49

Я решила стать женой Холлиса Уилсона.

День 52

Двигаемся по Сто девяносто первой трассе на юг от Кресент-Джанкшен. По крайней мере, мы думаем, что это Сто девяносто первая трасса. Мы пропустили поворот и как минимум на три мили ушли не в ту сторону, потом, конечно, вернулись, но получился ненужный крюк. Дороги, как таковой, нет, поэтому поворот и пропустили. Я спросила Питера, зачем было сворачивать с Семидесятой трассы, а он ответил, мол, мы и так оказались севернее, чем нужно, и рано или поздно свернуть бы пришлось, так почему не сейчас?

Мы с Холлисом пока храним все в секрете. Удивительно, но теперь, когда решение принято, я понимаю, что подсознательно думала об этом давно. Очень хочется целовать его снова, снова и снова, но мы либо не одни, либо несем вахту. За прошлую ночь мне по-прежнему немного неловко. Холлису не мешает вымыться, да и мне тоже.

Города кончились и, по словам Питера, до Моаба вряд ли попадутся. Ночуем в пещере, даже не в пещере, а в небольшом углублении в скале, но это все равно лучше, чем ничего. Скалы здесь розовато-оранжевые, очень странные и красивые.

День 53

Сегодня мы нашли фермерскую усадьбу.

Сперва думали, там, как на многих встреченных нами фермах, лишь развалины, но, подобравшись ближе, увидели, что хозяйство в отличном состоянии: несколько каркасных домиков, сараи, служебные постройки, загоны для домашних животных. Два домика совсем пустые, зато третий и самый большой из них выглядит так, словно в нем недавно жили: на кухонном столе чашки, на окнах занавески, в комоде аккуратно сложенная одежда плюс к этому мебель, посуда, книги на полках… В сарае старая, покрытая пылью машина и полки, заставленные инструментами, канистрами с топливом для фонарей и пустыми банками для консервирования. Есть на ферме и что-то вроде кладбища – четыре обложенные камнями могилы. Майкл говорит, нужно разрыть одну и посмотреть, кто там, – шутит, наверное.

Мы нашли скважину, но насос заклинило от ржавчины, и рычаг пришлось опускать втроем. Зато когда насос заработал, накачали чистейшую прохладную воду, такую вкусную мы давным-давно не пили! На кухне тоже есть насос, который Холлис до сих пор пытается оживить, и дровяная печь для готовки. В подвале обнаружились полки, заставленные банками с консервированной фасолью, кукурузой и кабачками, причем все крышки сидят плотно. Из провизии у нас остались добытые в Грин-ривер консервы, копченая оленина и немного сала. Впервые за несколько недель мы поели как следует! Завтра собираемся на реку, которая, по словам Питера, течет неподалеку. Спать будем в большом доме: принесем со второго этажа матрасы и расстелем у камина.

Питер говорит, ферма пустует как минимум лет десять, но не больше двадцати. Кто здесь жил? Каким образом уцелели эти люди? Атмосфера здесь напряженнее, чем в разрушенных городах, словно жильцы ушли, рассчитывая вернуться к ужину, но получилось иначе.

День 54

Мы задержимся здесь еще на день. На этом настоял Тео: дескать, такая скорость, такие нагрузки Маус уже не по силам, но Питер говорит, нужно поторапливаться, если хотим попасть в Колорадо прежде, чем ляжет снег. Снег… О нем я и не думала!

День 56

Мы по-прежнему на ферме. Решили задержаться еще на пару дней, хотя Питер очень нервничает и рвется в путь. Они с Тео даже повздорили из-за этого. Думаю (неразборчиво)

(Страницы отсутствуют)

День 59

Утром мы выступаем, но без Тео и Маус: после ужина они объявили, что остаются. По-моему, мы все этого ожидали. Питер возражал, но переубедить брата не смог. Тео твердил, что на ферме есть кров, еда, да и в округе много мелкой дичи. Они с Маус спокойно перезимуют и дождутся появления ребенка. «Увидимся весной, брат! – сказал Тео. – Что бы ты ни нашел в Колорадо, на обратном пути обязательно загляни сюда!»

Через пару часов моя очередь нести вахту, и мне надо передохнуть. Тео и Маус решили правильно, это должен понимать даже Питер. Все равно так жалко с ними расставаться! Мы все вспомнили Калеба, особенно Лиш, которая, услышав новость, окончательно замкнулась в себе. Уверена, каждый думает о могилах во дворе и гадает, увидим ли мы когда-нибудь Тео и Маус.

Вот бы Холлис проснулся… Я не буду плакать! Не буду!

День 60

Мы снова в пути! В одном Тео точно не ошибся: без Маус мы идем куда быстрее, даже в Моаб засветло попали. Города фактически нет: его смыло рекой. Узкий каньон, в котором некогда лежал Моаб, превратился в свалку битого камня, изуродованных автомобилей, домов, шин, разнообразнейшего мусора. На ночь мы укрылись в разрушенном доме. Настоящие развалины: остался лишь каркас и часть крыши. С таким же успехом можно спать под открытым небом, только на полноценный сон никто не рассчитывает. Завтра попробуем перебраться через горный хребет.

(Страницы отсутствуют)

День 64

Сегодня нам попался еще один звериный труп, на сей раз крупной дикой кошки. Как и остальные, он висел на дереве. Труп уже начал разлагаться, и судить тяжело, но все уверены: кошку убили вирусоносители.

День 65

Мы по-прежнему в горах Ла-Саль, движемся на восток. Небо, еще недавно по-летнему белесое, потемнело до густой осенней синевы. А как восхитительно пахнет свежий влажный воздух! Листья опадают, по ночам подмораживает, а утром холмы окутывает густая серебристая дымка. В жизни не видела ничего прекраснее!

День 66

Вчера ночью Эми снова приснился кошмар. Мы в который раз ночевали не в пещере, а под брезентом. Я только отдежурила с Холлисом и снимала сапоги, когда услышала, как она бормочет во сне. «Не разбудить ли?» – подумала я. Внезапно она села, прямо в спальном мешке, застегнутом до подбородка, и уставилась на меня, словно не понимая, кто перед ней. «Он умирает! – пробормотала она. – Умирает, и его не спасти!» «Кто умирает, Эми?» – испугалась я. «Тот человек». «Какой человек?» – спросила я, но она свернулась калачиком и крепко уснула.

Порой думаю, не идем ни мы навстречу чему-то жуткому? Чему-то настолько ужасному, что и представить невозможно?

День 67

Сегодня у дороги мы увидели ржавый указатель с надписью «Парадокс, нас. 2387». «Кажется, пришли», – объявил Питер и показал нам Парадокс на карте. Мы в Колорадо!

57

Горы наконец сменились широкой, залитой осенним солнцем долиной. Небо напоминало лазурный купол, высокая трава повяла, деревья стояли голыми, лишь на некоторых остались выгоревшие до цвета кости листья. При каждом дуновении ветерка листья поднимались, как машущие руки, и шуршали, как старая бумага. Земля была сухой, но в кульвертах текла вода, такая холодная, что зубам больно, и друзья наполнили фляги. С каждым днем все явственнее чувствовалось дыхание зимы.

В отряде осталось шестеро. Они шли по пустой земле, словно незваные гости забытого самим временем, лишенного памяти мира. То и дело попадались разрушенные фермы и остовы машин, очень напоминающие ржавые скелеты. Тишину нарушал лишь шелест ветра и стрекот сверчков в жухлой траве. Пока идти было легко, но заснеженные вершины на горизонте давали понять: скоро все изменится.

Для ночлега выбрали большой сарай у реки. На стенах висела старая сбруя, ведра для дойки и цепи; в центре стоял трактор на спустившихся шинах. В отличие от сарая дом не уцелел – рухнул, невероятным образом сложился на фундамент, словно картонная коробка. Друзья взяли по банке консервов и устроились на полу: о горячем ужине мечтать не стоило. Сквозь прорехи в крыше виднелись звезды, а ближе к полуночи выплыла луна. Питер с Майклом несли вахту первыми, а когда их сменили Холлис с Сарой, звезды уже исчезли и луну почти затянуло тучами. Питер провалился в пустой сон, а утром, едва открыв глаза, понял: ночью шел снег. К полудню снова потеплело, и снег растаял.

Судя по карте, отряд приближался к городу под названием Плейсервиль. Кошачий труп они видели больше недели назад, и долгие дневные переходы вместе с тихими ночами под усыпанными звездами небом приглушили ощущение, что их преследуют. Казалось, на ферме они были давным-давно, а в Гавани – в прошлой жизни.

Теперь отряд двигался вдоль реки. Питер считал, что это река Долорес или Сан-Мигель. Дорога давно исчезла, скрытая травой, слоями земли и времени. Шли молча, разбившись на пары. Что они ищут? Что найдут? У путешествия появилась еще одна, своего рода промежуточная цель – идти, идти дальше. Питер даже не представлял, что однажды они доберутся до конца и остановятся. Рядом с ним шагала Эми, согнувшись под тяжестью рюкзака, к раме которого привязали ее спальный мешок и теплую куртку. Как и на остальных, на ней была одежда из «Активного отдыха»: штаны, ремень, свободная блуза в красно-белую клетку, длинные рукава девочка не подворачивала, и они свисали до самых пальцев, на ногах – кожаные кроссовки, голова не покрыта. Солнечные очки Эми давным-давно не носила – щурясь на ярком солнце, она бесстрашно смотрела вперед. С тех пор, как друзья покинули ферму, произошла перемена, неуловимая, но вместе с тем очевидная: теперь отряд вела Эми, а они следовали за ней. День ото дня это ощущение нарастало, и Питер частенько думал о сообщении, которое давным-давно показал ему Майкл. Закодированные азбукой Морзе слова звучали в такт каждому шагу навстречу неизвестности, разгадке тайн прошлого и происхождения Эми: «Если найдете ее, доставьте сюда».

Вопреки ожиданиям, по Тео Питер почти не скучал. Подобно событиям в Гавани и всему, что было раньше – даже жизни в Колонии, – мысли о брате заслонила новая задача: идти, идти вперед. Когда Тео с Маус объявили о своем решении, Питера захлестнул гнев. Он сдержался, потому как даже в таком состоянии понимал: Маус дальше идти не в состоянии, а ему просто не хочется снова расставаться с братом. Однако факты были на стороне Тео, и в итоге Питеру пришлось согласиться.

Со временем Питер почувствовал: решению брата имелась еще одна причина. Их пути разошлись, потому что они преследовали разные цели. В фантастическую историю Эми Тео поверил – по крайней мере, не дал повода заподозрить обратное, – но за вполне объяснимым скептицизмом Питер разглядел равнодушие. Для Тео Эми не значила ничего или почти ничего, он ее даже побаивался. К отряду он присоединился не добровольно, а по стечению обстоятельств и при первой же возможности его покинул, тем более имелась уважительная причина – беременность Маусами. Питер эгоистично надеялся, что Тео огорчит их скорое расставание, но этого не произошло. Когда отряд уходил с фермы, Тео с Маусами стояли на крыльце. Питеру казалось, брат должен ждать, пока они не скроются из вида, но, обернувшись в очередной раз, увидел одну Маус.

Ближе к полудню друзья сделали привал. Восточный горизонт теперь полностью заслоняла громада гор с заснеженными вершинами. Стало так тепло, что по спинам катился пот, но там, куда они шли, уже царствовала зима.

– Сколько снега в горах! – проговорил Холлис, прервав почти часовое молчание. Они с Питером сидели на упавшем дереве с почерневшей от сырости корой. Остальные отдыхали неподалеку, все, кроме Алиши, которая ушла разведать местность. Холлис вскрыл банку консервов и стал быстро поглощать содержимое – рубленое мясо под соусом. Кусочек запутался в жесткой бороде – Холлис тотчас его стряхнул, запил мясо водой из фляги и передал банку Питеру. Едва Питер принялся за еду, его взгляд неожиданно упал на Сару. Девушка сидела у дерева и писала в блокноте. Надо же, глаз со строчек не сводит, а ведь карандаш в огрызок превратился, писать таким неудобно. Вот Сара остановилась, вытащила из-за пояса нож, подточила карандаш и снова склонилась над блокнотом.

– О чем пишешь?

Сара пожала плечами и убрала за ухо выбившуюся прядь.

– О снеге, о том, что мы едим, где ночуем. – Она посмотрела на деревья и прищурилась на солнце, ярко сиявшее сквозь промокшие ветви. – О том, как здесь красиво.

Питер почувствовал, что улыбается. Когда он в последний раз улыбался?

– Да, здесь красиво…

После ухода с фермы Сара стала другой – невозмутимо спокойной, как казалось Питеру. Она словно приняла важное решение и освободилась от страха и тревог. Наблюдая за ней, Питер почувствовал… да, да, именно сожаление: каким идиотом он был! Белокурые волосы спутались, лицо и руки испачкались сажей, ногти почернели, но Сара никогда не выглядела так прекрасно. Она сияла, словно тяжелые испытания сделали ее не только сильнее, но и красивее, наполнив внутренним светом. Любовь не игра, не шутка, а величайший дар, который девушка предлагала ему бесчисленное множество раз. А он отвергал.

– Что? – удивленно спросила Сара, перехватив его взгляд.

– Ничего, – смутился Питер.

– Ты так на меня смотрел…

Сара повернулась к Холлису и одарила его мимолетной улыбкой. Питеру хватило и секунды, чтобы почувствовать, как крепко связаны эти двое. Ну конечно… Как же он раньше не замечал?!

– Я просто… – заблеял он. – Просто ты показалась мне очень счастливой. Я удивился, только и всего.

Из-за деревьев выступила Алиша. Прислонив винтовку к стволу, она достала из рюкзака с провизией банку консервов, вскрыла и недовольно скривилась.

– Персики! Почему мне вечно попадаются персики?! – Она села на бревно рядом с Питером и принялась за консервы.

– Что видела? – спросил Питер.

Не обращая внимания на капающий с подбородка сок, Алиша показала ножом туда, где только что побывала.

– В четверти мили отсюда река сужается и поворачивает на запад. По обоим берегам рельеф сложный, с множеством высоких точек. – Доев персики, Алиша выпила сок, швырнула банку в кусты и вытерла пальцы о штаны. – Время на отдых еще есть, но задерживаться не стоит.

Майкл сидел неподалеку, прислонившись к другому поваленному непогодой дереву. Долгие пешие переходы сделали его крепче, выносливее; на щеках появилась светлая щетина. На коленях Майкл держал дробовик и практически не снимал палец со спускового крючка.

– Сколько мы уже звериные трупы не видели? Дней семь? – спросил Майкл. Он зажмурился и подставил лицо солнцу. В отличие от друзей, он был в одной футболке, а куртку повязал вокруг пояса.

– Восемь, – уточнила Алиша. – Это не значит, что можно терять бдительность.

– Да я просто говорю! – Майкл разлепил веки, повернулся к Алише и пожал плечами. – А та кошка могла умереть от чего угодно, даже от старости.

– Блестящая идея! – прыснула Алиша.

Эми стояла на краю поляны: отдыхать она предпочитала наедине с собой. Поначалу это тревожило Питера, но далеко девочка не отлучалась, да и они все уже привыкли к ее странностям.

– Эми, поешь что-нибудь, – приблизившись к девочке, посоветовал Питер. – Мы скоро отправляемся.

Никакой реакции. Эми смотрела через реку и луга на залитые солнцем горы.

– Я помню снег, – прищурившись, объявила она. – Помню, как лежала на нем. Он такой холодный! Мы ведь уже близко, да?

– Да, – кивнул Питер, – пара дней, и на месте окажемся.

– В Теллу-риде? – спросила Эми.

– Да, в Теллуриде.

Эми снова отвернулась и задрожала, хотя они с Питером стояли на ярком, ласковом солнце.

– Снег пойдет? – поинтересовалась она.

– Холлис говорит, что да.

Эми удовлетворенно кивнула, и ее глаза наполнились светом: она вспоминала что-то хорошее.

– Хочу еще раз превратиться в снежного ангела!

Девочка нередко говорила загадками, но на сей раз дело было не в загадке. Казалось, прошлое дымкой застилает ее глаза, пугливым оленем выглядывает из чащи: одно движение, и спугнешь его навсегда.

– Как превратиться в снежного ангела?

– Нужно лечь в снег и махать руками, как ангелы в небе, – пояснила Эми. – Как призрак Джейкоба Марли.

Питер чувствовал, что к их разговору прислушивается весь отряд. Ветер раздувал волосы девочки, и одна прядь упала ей на глаза. Питер мысленно перенесся в недалекое прошлое: пару месяцев назад он караулил ее в Больнице, а Эми вдруг поднялась с койки и протерла ему рану. Захотелось спросить: «Откуда ты знаешь? Откуда знаешь, что мама по мне скучает, а я сильно тоскую по ней? Я ведь так ей и не сказал… Она умирала, а я не сказал, что буду очень по ней скучать!»

– Кто такой Джейкоб Марли? – вслух спросил Питер.

Эми помрачнела и нахмурилась.

– Он носил цепи, которые выковал при жизни. – Девочка покачала головой. – Грустная история!

* * *

Друзья шли вдоль реки прямо в раскрытые объятия вечера. Плато осталось позади, они попали в предгорье и поднимались все выше и выше. Лес становился гуще: с тонкими, совершенно голыми осинами соседствовали вековые сосны. Под их раскидистыми кронами на земле лежал бурый ковер иголок. В студеном воздухе чувствовалось влажное дыхание реки. Друзья молча разглядывали деревья: во время переходов они почти не разговаривали. Бдительность, бдительность и еще раз бдительность!

Плейсервиль исчез. Определить почему, труда не составляло. Узкая долина, змеящаяся по ней река – весной, во время таяния снега, здесь будет настоящая стремнина. Подобно Моабу, Плейсервиль смыло с лица земли.

Ночевать решили на берегу. Натянули брезент между деревьями – получилась крыша, под ней и устроились в спальных мешках. Питер с Майклом несли вахту третьими. Холодную тишину ночи нарушал плеск речной воды. Питер мерз, но старался не шевелиться. Он думал о Саре, о чувстве, сквозившем в мимолетном взгляде девушки, и понял, что искренне рад за них с Холлисом. Сам он свой шанс не использовал, а Холлис, вне всяких сомнений, любил Сару так, как она заслуживала. Именно об этом он говорил в «Милагро», когда Сару похитили вирусоносители: «Я уже все решил. Ты, как никто другой, должен меня понимать». Питеру запомнились не столько слова, сколько совершенно бесстрашный взгляд Холлиса. В ту минуту он отрекся от жизни. Отрекся от жизни ради Сары.

Небо уже бледнело, когда из-под брезента выбралась Алиша и подошла к Питеру.

– Еще стоишь? – сладко зевнув, спросила она.

– Стою, – коротко кивнул Питер.

После каждой спокойной ночи Питер гадал, сколько продлится их везение. Впрочем, не желая искушать судьбу, подолгу он никогда не гадал.

– Отвернись, мне нужно в туалет! – сказала девушка.

Питер послушно отвернулся и услышал, как Алиша расстегивает штаны. Ярдах в десяти вверх по реке, прислонившись к огромному валуну, сидел Майкл. Питер догадался, что приятель крепко спит.

– Ну, что думаешь о призраках, ангелах и так далее? – поинтересовалась Алиша. – Существуют они или нет?

– Понятия не имею!

– Питер! – с упреком протянула Алиша. – Не верю тебе ни на секунду! Все, можешь смотреть!

Питер обернулся: Лиш застегивала ремень.

– В конце концов, мы здесь из-за тебя.

– А я думал, из-за Эми.

Алиша взглянула на деревья, потом на противоположный берег.

– Мы с тобой всю жизнь дружим, и никакие обстоятельства это не изменят, – после небольшой паузы проговорила она. – То, что я сейчас скажу, останется между нами, договорились?

Питер кивнул.

– Ночью, перед тем как сбежать из Колонии, мы с тобой сидели в трейлере неподалеку от карцера. Ты спросил, что я вижу, глядя на Эми. По-моему, я не ответила, да и в то время вряд ли понимала, в чем дело. Отвечу сейчас: я вижу тебя.