Текст книги "Общая психопатология. Том 1"

Плетнев Дмитрий Дмитриевич.

(1873—1944)

Советский терапевт, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР. В 1896 году окончил медицинский факультет Московского университета. В 1906 году защитил докторскую диссертацию об аритмиях сердца. С 1932 г. – директор Научно-исследовательского института функциональной диагностики и экспериментальной терапии.

Д.Д.Плетнев – автор свыше ста научных работ, посвященных различным проблемам внутренней медицины, кардиологии, клиники инфекционных болезней, рентгенологии, истории медицины, биохимии и др. Плетнев – основоположник функционального направления в медицине. Он первым начал проводить целенаправленно исследования физиологического и биохимического характера, связанные прежде всего с работой сердечно-сосудистой системы. но Тем не менее, интерес к работе сердца был включен Плетневым в проблемы, возникающие перед врачом-клиницистом и экспериментатором, рассматривающим патологию организма в целом. ТО есть, за болезнью органа, «отвечает» организм больного.

…Результаты клинико-экспериментальных исследований Д.Д.Плетнева по проблемам аритмий сердца, инфаркта миокарда, сифилиса сердечно сосудистой системы, сердечной недостаточности, – включены в монографию «Болезни сердца» (1936). Этот труд позволяет причислить Д. Д. Плетнева к выдающимся деятелям медицины в области кардиологии.

…Д.Д.Плетнев был также в числе первых отечественных клиницистов, пропагандировавших и внедрявших метод рентгенодиагностики. Последовательно проводя в практику врача принцип экспериментально-физиологического подхода в лечении, Плетнев вместе с тем предостерегал от упрощенной трактовки соответствующих экспериментальных (параклинических) данных, которые «не могут заменить больного, как индивидуума».

Дмитрий Дмитриевич, как это нередко бывает с гениями и первопроходцами, совершенно не известен у себя на Родине. Выше приведенное сообщение о нем в последнем издании БМЭ – подтверждение тому. Вот только несколько штрихов к портрету русского титана и его деятельности на поприще врача-клинициста, которые остались в стороне от биографов выдающегося клинициста. Заметим также, что последователи клинических взглядов Дмитрия Дмитриевича Плетнева, появились только в конце ХХ-го века, когда весь цивилизованный мир, занимающийся проблемами работы человеческого организма в «норме» и «патологии», вплотную приступил к осмыслению понятия «психосоматика».

…В то время, когда Зигмунд Фрейд оттачивал своей психоаналитическое перо (зонд), Дмитрий Дмитриевич ввел в практический оборот, правда, лишь среди своих коллег, сакраментальное понятие «психосоматика».

…Спустя почти четверть века после смерти Зигмунда Фрейда и глобального торжества психоанализа, на Западе появились две школы психосоматиков. Одна развивала в новом русле идеи великого психоаналитика. Другая шла тропой русского титана И. П. Павлова, сделав из его «нервизма» бихевиоризм (от английского слова – behave манера поведения). Бихевиористы «сняли» «слабости» нервизма, смешав понятия «акция» и «реакция». То есть, по сути дела, отвергнув Павловское разделение рефлексов на условные и безусловные, и, «скатившись» таким образом, к понятию рефлекса Рене Декарта. Такое толкование «рефлекса» господствует в психосоматической литературе и по ныне. Плетневское понятие психосоматики – ничего общего не имеет с теорией Фрейда. Точно также, оно не продолжает философской традиции, начало которой теряется на заре науки о человеке, психо-физического параллелизма. Этим взглядам о «независимости» друг от друга «психики» и «сомы» в человеке и его организме, отдал дань и К Ясперс.

…Психосоматика Д. Д. Плетнева, подчеркиваем, сугубо клиническое и для клиницистов, понятие. А, не философская «спекуляция». Последовал бы Дмитрий Дмитриевич «советам» французского коллеги Жюльена Офрэ де Ламетри, и вознес бы свой «психосоматоз» на Парнас философов, сразу бы попал в когорту классиков философии. Но, Плетнев, говоря по психосоматозе, имел в виду лишь тот очевидный факт, от которого до сих пор открещиваются почему-то последователи провинциального доктора Василия Базарова и его сына Евгения, что «есть болезни телесные, и есть болезни душевные, а все остальное от лукавого».

…Дмитрий Дмитриевич, опираясь на свой опыт врача – терапевта, полагал, что:

1) все телесные заболевания непременно имеют психический эквивалент (резонанс),

2) есть заболевания, которые лишь мнимо телесные, ибо при них с органами и системой органов тела все в порядке, а вот функции нарушены.

Скорее всего, к этому выводу о психосоматических расстройствах в первом и втором смыслах, Дмитрий Дмитриевич пришел, сталкиваясь с поразительным и для современных кардиологов и патологов, фактами, так называемой «внезапной» или «скоропостижной» смерти. Эта смерть имеет два механизма:

1) острую сердечно-сосудистую недостаточность, вызванную спазмом коронарных сосудов сердца и

2) остановку сердца при полной блокаде автономной нервной системы сердца.

В обоих случаях, при патологоанатомическом вскрытие, каких либо заболеваний сердца, или других органов, которые явились бы причиной внезапной смерти, нет. Как правило, так умирают сильные, здоровые, спортивные мужчины, без вредных привычек, в возрасте от 40 до 50 лет. Древние греки, наверное, поэтому, из-за «внезапной смерти» здоровых мужчин в возрасте от 40 до 50 лет, данный возрастной период назвали «tragodia» – «козлиная песнь». Так был создан литературный жанр – «трагедия», восходящий к Эсхилу, Софоклу и Еврипиду. «Трагедия» (возраст от 40 до 50) для мужчин, как «бальзаковский возраст» для женщин! Лев Николаевич Толстой и Василий Макарович Шукшин лучших своих героев наделяли «трагическим» возрастом.

…Дмитрий Дмитриевич Плетнев не был бы ярким представителем Предренессанса психосоматики, если бы не искал, и не нашел бы действующей причины внезапной смерти. Вопреки мнению философов, приверженцев психофизического параллелизма, вопреки мнению Гегеля, считающего «великой мистикой» связь души и тела, а также вопреки мнению Артура Шопенгауэра, полагающего, что здесь все дело в «воле» запредельного субъекта. Шопенгауэр, не будучи врачом, тем, не менее, верно догадывался, что скрывается за внезапной смертью. Ибо, назвал ее «главной» в ряду случаев… действия «абсолютной воли, через субъекта». М. Ю. Лермонтов же, пришел к взглядам, близким к фатализму. Эту мысль о «внезапном и беспричинном уходе из жизни», потом развили экзистенциалисты. Экзистенциалисты, в лице Жан Поль Сартра, Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса, дошли до утверждения, что человек сам ответственен за все, что с ним происходит! При этом ссылались… на обморок, кому и внезапную смерть!

…Депрессия (не воля, а аффект или страсть) – вот причина и внезапной смерти, и психосоматозов! Это фундаментальное открытие сделал Д. Д. Плетнев. Но, оно не было замечено современниками. Его идеи о «маскированной» (соматизированной) депрессии, также остались не замеченными. Только через пятьдесят лет, эти идеи о депрессии, как механизме психосоматозов (и внезапной смерти, частном случае их), и маскированной депрессии, вдруг овладели умами врачей, и философов! А, вскоре, в США, появились выдающиеся врачи и психологи, которые назвали себя «гуманистическими психологами» (Александер, братья Роджерс, Маслоу, Мэй и другие). Джеффри Александер, последовательно проводивший идеи функционализма, как-то сказал, что «если человек не выражает свое горе слезами, кровью начинают рыдать его органы».

Психосоматика, ни как наука, ни как клиническая практика и в настоящее время не нашла должного понимания и, следовательно, практического применения. Можно сутками искать в Сети среди так называемых старых и новых «корифеев» психосоматики Дмитрия Дмитриевича Плетнева – не найти! Зато, сколько случайных людей примешивают к этому, весьма продуктивному, понятию! А, ведь, в последних десятилетиях ХХ-го века в Москве появились ученые, последователи Д.Д.Плетнева! Назовем два имени, Мальвина Владимирована Струковская и Владимир Федорович Десятников. Мальвина Владимировна – психиатр, с которым несколько лет бок-о-бок работал Евгений Васильевич Черносвитов. Струковская, вместе со своим мужем-кардиологом, выпустила в свет уникальнейшую монографию! См.: Тополянский В. Д., Струковская М. В. «Психосоматические расстройства». Монография изобилует клиническими наблюдениями, сделанными лечащими врачами – психиатром и кардиологом, последователями Д.Д.Плетнева. В.Ф.Десятников, написал уникальную монографию «Скрытая депрессия», развивая идеи Дмитрия Дмитриевича Плетнева. Он писал: «Порой соматические симптомы опережают появление депрессии и, или скрывают депрессию. Депрессия проявляется выраженными соматовегетативными нарушениями: недомогание, слабость, приступы сердцебиения, удушья, чувства недостаточности воздуха, непроходимости воздуха, тошнота, рвота, запоры, или понос, нарушения мочеиспускания, болевые ощущения в груди, ощущение холода в груди, в области живота, позвоночника, головные боли. Больные в течение длительного времени обследуются и лечатся по поводу различных соматических и неврологических заболеваний, лечение к облегчению состояния больного не приводят».

Психосоматики, как науки, до сих пор нет! Витают в умах клиницистов-кардиологов, и психологов, нелепо называемых «клиническими», отдельные идеи практической и теоретической концепции великого русского врача Дмитрия Дмитриевича Плетнева. Не систематизирована феноменология психосоматики. Поэтому она и не включена в общую психопатологию…. «Когда человек не в состоянии выразить свою скорбь слезами, „плачут кровью“ его органы, и, прежде всего – сердце», – пророчествовал еще при жизни Фрейда Плетнев. Задолго до Джеффри Александера! Нам доподлинно известно, что Дж. Александер не был знаком с трудами Д.Д.Плетнева. И, то, что он почти слово в слово повторил великого первопроходца психосоматики, указывает на назидательную необходимость клинических и теоретических разработок нового аспекта Общей психопатологии – Сомы.

P.S. Есть нечто, страшное для человека в наше время, что не поддается никаким философским спекуляциям, но и не имеет под собой даже малого клинического понимания. Имя этому «психологическому чудовищу», качественно новым нашим переживаниям, все более и более становящимся массовыми для всех этносов и социумов – фрустрация! От этих переживаний, особой психальгии, не избавиться методом Макса Фриша: «Человек что-то пережил, а, потом придумывает историю тому, что пережил. Ибо, нельзя долго жить, пережив что-то, и не придумав пережитому историю!» («Назову себя Гантенбайн»).

По нашим клиническим наблюдениям врача-психиатра, психосоматика и психолога-психосоматика, фрустрация в «горячих точках биографии» (А.Г.Амбрумова. «Суицидология». Т.1. М., 1985), чревата внезапной смертью или импульсивным, немотивированным самоубийством. Для мужчины – это «tragodia», 40—50 лет, для женщин – «бальзаковский возраст», 30—40 лет. Избегая любого рода «спекуляций» здесь, мы только поделимся с читателями, нашими соображениями в отношении фрустрации.

Думая о методологии клинических и психологических, а, также, социально-медицинских подходов к фрустрации, мы видим возможность объединения взглядов Альфреда Адлера, Ганса Селье и Дмитрия Дмитриевича Плетнева. Это «объединение» должно происходить у постелей больных и в психологических лабораториях. Последние, скорее всего, будут похожи на лабораторию, показанную в фильме «Опасный метод», в которой Карл Юнг исследовал свою жену, а, ему ассистировала Сабина Шпильрейн. И, на самом деле, в клинике великого и, в общем-то, непризнанного, гения Евгения Блейлера, были такие лаборатории (по рассказам Ивана Борисовича Галанта, который лечился и учился у Е. Блейлера). Метод, показанный в фильме, называется «свободные ассоциации». Е.В.Черносвитов, усовершенствовал этот метод, под руководством физиолога, профессора, Петра Федоровича Коновалова, зав. кафедрой физиологии Хабаровского государственного медицинского института (1962—63 гг. г.). Речь идет о широко апробирован на Дальнем Востоке в ВУЗах, методе «прямых и обратных связей». Этот метод лег в основу всемирно признанного «Опросника», разработанного профессорами – А.А.Зворыкиным и Е.В.Черносвитовым, апробированного почти на всей территории СССР, стран социалистического лагеря, а, также, в Мексике (в институте Хосе Дельгадо), в Гондурасе, Анголе, Эфиопии, Израиле, во Франции, Италии, ФРГ, Швейцарии.

Карл Ясперс предполагал единое происхождение человечества и единую историю культуры. Ясперс утверждал, что он позволяет себе лишь истолковывать явления духовной жизни Homo sapiens, стили в искусстве, типы «настроений». Однако, сознательно ограничивает себя в «установлении» всеобщих законы.

Карл Ясперс рассматривал психопатологию, как форму поиска человеком своей индивидуальности. То, что, собственно, делали все предтечи и корифеи экзистенциализма, начиная с Федора Достоевского, Льва Исааковича Шестова (Иегуды Лейба Шварцмана) и Серена Кьеркегора.

Карл Ясперс предполагал, что подлинный смысл бытия открывается перед Homo sapiens лишь в «пограничных ситуациях». Но, «пограничные ситуации» Ясперс, не будучи опытным врачом-клиницистом, понимал скорее, как литератор. Например, как Макс Фриш в «Homo faber».

Именно в «пограничных ситуациях», по Ясперсу, происходит отказ от научных представлений и стереотипов повседневности. Перед человеком открывается интимная сторона мира и наступает подлинное переживание присутствия Бога. Почти, как у Декарта и советского академика, и священника старообрядца, Алексея Алексеевича Ухтомского, родного дедушки Евгения Васильевича Черносвитова, одного из авторов этой книги: Cogito Teo. Ergo Teo sum!

(Рекомендуемые нами сочинения Карла Ясперса.

Psychologie der Weltanschauungen. B., 1922;

Die geistige Situation der Zeit. B., 1932;

Nietsche. Einfuhrung in das Verstandnis seines Philosophirens. B., 1936;

Gesamelte Schriften zur Psychopathologie. B., 1963.)

К. Ясперс высоко оценивал суждение Гегеля о том, что ФИЛОСОФИЯ – ЭТО ВРЕМЯ, СХВАЧЕННОЕ МЫСЛЬЮ, как сохранение прошлого и обнаружение бытия.

На целый ряд вопросов, непосредственно относящихся к проблеме времени, К. Ясперс дает ответы в работе «Смысл и назначение истории». «В начале истории, – пишет Ясперс, – обнаруживается некий как бы накопленный в доисторическую эпоху капитал человеческого бытия, являющий собой не наследуемую биологически, а историческую субстанцию, которая может быть увеличена или растрачена. Это нечто действительно существующее до всякого мышления, что не может быть сделано или преднамеренно создано.

Значение этой субстанции раскрывается посредством совершающегося в истории духовного процесса. В ходе этого процесса она претерпевает изменения. Быть может, в истории возникнут новые истоки, которые в качестве реальностей – величайший пример такого рода являет собой осевое время – в свою очередь станут предпосылками других образований. Однако этот процесс обхватывает не всё человечество в целом – он идет на высотах сознания отдельных людей, достигает расцвета, забывается, остается непонятым и исчезает».

В качестве ключевого понятия, используемого для анализа экзистенции Homo sapiens, К. Ясперс выбирает понятие «ситуация». Ситуация – это неповторимое ни в жизни, ни во снах, ни в «обмороках» (коме?), «сочетание событий». К. Ясперс подчеркивает, что «существование во времени» характерно для эмпирического «Я», что касается трансцендентального «Я», те оно лишь ЗНАЧИМО, а не действительно. Свою «вневременность» трансцендентальное «Я» приобретает, жертвуя своей действительностью. Поясняет сказанное следующим образом: эмпирическое «Я» существует в тех или иных ситуациях, ситуации преходящи. В отличие от ситуаций то, что относится к значимости, должно носить постоянный характер, быть инвариантом.

«Сознание вообще» – это объект изучения логики и трансцендентальной философии. Разум, дух, по К. Ясперсу, – это целостность мышления, деятельности и чувств. Целостность – это отличительная черта духа. Ясперс, отличает «Я» от вневременного «сознания вообще», Дух опять есть временное событие, в качестве такового он сходен с наличным бытием (т. е. живым, непосредственно-эмпирическим Я), но в отличие от последнего он движется с помощью рефлексии, а не как биологически-психологическое событие.

Простое выделение такого объекта как «эмпирическое Я», в принципе, не снимает «загадки» человеческого «Я».

Для наглядности «глубины» взглядов Карла Ясперса на время, приведем только одно стихотворение.

«Если я обращу человечество в часы

И покажу, как стрелка столетия движется,

Неужели из нашей времен полосы

Не вылетит война, как ненужная ижица?

Там, где род людей себе нажил почечуй,

Сидя тысячелетьями в креслах пружинной войны,

Я вам расскажу, что я из будущего чую

Мои зачеловеческие сны.

Я знаю, что вы – правоверные волки,

пятеркой ваших выстрелов пожимаю свои,

Но неужели вы не слышите шорох судьбы иголки,

Этой чудесной швеи?

Я затоплю моей силой, мысли потопом

Постройки существующих правительств,

Сказочно выросший Китеж

Открою глупости старой холопам.

И, когда председателей земного шара шайка

Будет брошена страшному голоду зеленою коркой,

Каждого правительства существующего гайка

Будет послушна нашей отвертке.

И, когда девушка с бородой

Бросит обещанный камень,

Вы скажете: «Это то,

Что мы ждали веками».

Часы человечества, тикая,

Стрелкой моей мысли двигайте!

Пусть эти вырастут самоубийством правительств и книгой – те.

Будет земля бесповеликая!

Предземшарвеликая!

Будь ей песнь повеликою:

Я расскажу, что вселенная – с копотью спичка

На лице счета.

И моя мысль – точно отмычка

Для двери, за ней застрелившийся кто-то…»

(Велимир Хлебников. «Если я обращу человечество в часы»)

Но, вот какой парадокс не углядел Карл Ясперс! Человек разумный и культурный, сначала обожествил время, исчадие Ада. А, вскоре, превратил его в драгоценность, упаковав в часы – украшение, ставшее роскошью! Будучи судебно-медицинским экспертом, Евгений Васильевич Черносвитов, столкнулся в своей практике, со «случаем», когда в гальюне огромного японского лесовоза, повесился старший помощник капитана. Мужчина, 42 лет, физически и психически здоровый. На руке у него были роскошные часы «Cellini», с браслетом, усыпанным бриллиантами и сапфирами.

Гойя. Хронос, пожирающий своих детей.

Эмиль Крепелин (1856—1926), немецкий психиатр. Работал в клиниках Мюнхена и Лейпцига, был главным психологом Силезского института в Лебусе и муниципальной больницы в Дрездене. С 1885 – профессор психиатрии Дерптского университета (ныне Тарту, Эстония). С 1891 – профессор Гейдельбергского университета, а с 1903 – Мюнхенского университета. С 1922 работал в Мюнхенском институте психиатрии.

На наш взгляд, при не очень сильном огрублении, можно утверждать, что существуют две общих психопатологии, к которым гениальный одноименный труд Карла Ясперса не имеет никакого существенного отношения.

Есть «Общая психопатология» Евгения Блейлера. Лучшими учениками которого были Карл Юнг и, подвергнутый забвению на Западе, за то, что он вернулся на Родину, которая стала СССР, Иван Борисович Галант. Карл Юнг нашел общий язык с Зигмундом Фрейдом. Иван Борисович Галант всю жизнь в СССР, критиковал, не оставляя камня на камне, Зигмунда Фрейда. Галант был единственным настоящим другом Фрейда. Только ему Зигмунд сообщил, что он уничтожит второй том «Моисея египтянина». И, только Галанту Фрейд сообщил, что он покончит с собой из-за страха перед… «ярым антисемитом» Черчиллем. Ибо, который не только выдаст его Гитлеру, но и уничтожит всю его семью, чтобы спасти Великобритания от нашествия фашистов. Кстати, Черчилль еще не был премьер-министром.

В «общей психопатологии» Евгения Блейлера есть такие ключевые понятия, через которые можно разобраться и в его взглядах на психиатрию, и в его понимании «символа» психиатрии и клинической психопатологии (как общей, так и частной). Это: Аффекта, Аутизм, Ассоциаций и Амбивалентность. Владея этими четырьмя ключами «А», можно в той или иной степени, понимать психического больного. Общая психопатология Евгения Блейлера – психологична.

Эмиль Крепелин «коллекционировал» симптомы и синдромы своих больных. Наблюдал изменения в синдромологической картине под действием лечения, чтобы придти к нозологии заболевания. Он «структурировал» не психику больного с бредовыми идеями, галлюцинациями, расстройствами мышления – Fuga idearum, mentizmus, Sperrung, Schizis, как это делал Евгений Блейлер, а, синдромы, «укладывая» в них симптомы психозов. Для Евгения Блейлера важным был исход заболевания. Для Эмиля Крепелина – его начало, то есть, нозология. Вот поэтому, Крепелин большое значение придавал посмертным вскрытиям психически больных. Нозологические взгляды Крепелина оказали влияние на развитие советской «большой» психиатрии, в трудах С. С. Корсакова, А.В Снежневского. Направление «понимающей психиатрии» Евгения Блейлера в России разделяли Н.Н.Баженов и В. Ф. Чиж. Советская школа психиатрии не отдавала должного этим гигантским умам и великим ученым.

В монографии «Сто лет психиатрии» (1918), ничего общего не имеющей, увы, со «Сто лет одиночества» («библией» обыденной психопатологии!) Эмиль Крепелин говорит о прогрессе в лечении психических заболеваний и, на основании его, прогресса в лечении, намечает направление будущих синдромологических и нозологических исследований психозов. Прежде всего, шизофрении, которую он называет «dementia praecox».

Учебник Эмиля Крепелина «Psychiatrie» (1910—1915), выдержал множество изданий и был переведен на многие языки. Позволим здесь сделать некий «скачок» мысли, и скажем, с открытием эндорфинов в СССР, в 1974 году, и препараторов, тип серотонин и мельдоний – метаболических средств, нормализующее и поддерживающий энергетический метаболизм клеток, синдромологические и нозологические построения Эмиля Крепелина, канут в Лету. Как уже поглощается рекой забвения, «Половая психопатия» Рихарда барона Крафт-Эббинга. Будущее – за Евгением Блейлером и Карлом Ясперсом. Но, нашу точку зрения, естественно, разделяют далеко не все наши коллеги. И, это – логично и симптоматично.

Умер Эмиль Крепелин в Мюнхене, 7 октября 1926.

P.S. В качестве иллюстрации к выше сказанному (только для специалистов!)

«Здравствуйте, меня зовут Д, мне 30 лет. Живу в городе С. Страдаю психическими расстройствами, болею, стою на учёте у психиатра вот уже 11,5 лет, не могу ни работать, ни жить нормально. Чувствую дискомфорт. Отучилась в школе, в училище, и даже, окончила педагогическую академию. Умственно не страдаю, но когда говорю, бывают лишние мысли, которые мешают правильной речи. Когда я росла, мне не хватало общения. Подруг если заводила, то ненадолго. Однажды я увидела девушку с похожей внешностью, оказывается их две. То есть, я увидела двух девушек с внешностью, как у меня. Также я слышала голос одной из них – тоже похож на мой голос. Чувствую разные запахи, прикосновения к себе. Даже роды два раза чувствовала. Было очень больно. Своих детей пока у меня нет. Я хочу найти своих сестёр, где бы они ни были, с кем время не проводили бы. И, мне кажется, они связаны с криминалом, и тоже дружат с тройней мужчин. Одного из них часто показывали по телевидению, фамилия очень известна. Я долгое время думала, что он один из трех. Ладно раскрою – это семья Т. Для меня очень важна судьба моих сестёр и только через всеми известного нам Децла, судьба которого переплетена мистикой, можно узнать, где они сейчас находятся. Прошу Вас, помогите найти их, может моя судьба изменится к лучшему, не из праздного любопытства и желания познакомиться поближе с таким известным персонажем как Децл, а это действительно, как я считаю, выход из трудного тупикового состояния в моей ситуации. С двумя похожими, как две капли воды друг на друга, только бритыми на лысо, судьба свела меня не на шутку. Часто, с окна второго этажа своего дома (я живу на втором этаже, напротив – развлекательный центр «Империал»), вижу, как трое человек садятся в машину или просто общаются между собой, у одного из них длинные дреды… То, что меня связывало с двумя из них – длинная история, плюс куча психических болячек. Мне думается, они впятером (с двумя моими сестричками) играют со мной, но когда эта игра прекратится, я не знаю.

Да, действительно, читая первый абзац, можно подумать, что мне не хватает. Я пытаюсь разобраться, что со мной, но ни местные психиатры, ни кто-либо не может мне помочь. И это меня мучает…»