Текст книги "Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света"

Егор Киселев
Памятник принадлежит матрозу 1-й статьи егору киселеву, находившемуся в дальнем вояже на шлюпе «восток» под командой капитана 2-го ранга беллинсгаузена в 1819, 1820 и 1821 годах

М-ца июня 1819 года

24-го. Изволил прибыть государь на Кронштадтский рейд для осмотру шести судов, отправляющих[ся] в дальний вояж, и тут была пушечная пальба и стояли по реям и кричали «ура!» для его величества.

М-ца июля

3-го. Вступили под паруса и, когда стали проходить Купеческую гавань, тут изволил Кронштадтской флотской начальник провожать, и кричали три раза «ура!», и мы также обратно.

20-го. Пришли в Копенгайн [Копенгаген], тут мы стояли одну неделю.

27-го. Пошли из Копенгайн в Англию.

29-го. Пришли в Англию, в город Порставют [Портсмут], и тут мы стояли один месяц, и происходила работа, сделали глухие борта в шлюпе, и свиделись с шлюпом «Камчаткой» и «Кутузовым».

М-ца августа

29-го. Пошли из Англии в путь.

М-ца сентября

14-го. Пришли к острову гишпанскому в город Сан-Крус [Санта-Крус], по-русски Святой Крест.

Есть превеликая гора, которая с моря видна за 150 верст. Тут мы стояли пять дней и расцветали флагами для коронования его императорского величества.

19-го. Пошли в путь в Абразилию [Бразилию].

25, и 26, и 27-го происходила работа на шлюпу, переменили на ходу стенги и марселя, не доходя екватору.

М-ца октября

1-го. На самой Покров Пресвятые Богородицы был престрашной большой дождь.

14-го. Опускали в воду градусы за 300 сажен для пробы холоду, и было холоду 22 градуса, не доходя екватору.

16-го. Спускали в воду тарелку для узнания светлой воды. Было видно тарелку за 14-ть сажен, не доходя екватору.

17-го. Поймали летучую рыбу в 7 вершков, которая похожа на ряпуху и тут их множество летает стадами у самого екватора.

19-го. Пришли на екватор утра в 8 часов, и была пушечная пальба: отдавали честь морскому царю Нептуну, где равноденствие солнца человеку в самое темя, и тут одна вода с другой сошлась, и потому называется равностояние.

24-го. Поймали 12-ть рыб, на которых чешуя как золотая, и употребляли в пишу господа и служители.

М-ца ноября

2-го. Пришли в Португальскую Америку, к острову Абразилия, в город Анжинер [Рио-де-Жанейро], в нем живет сам португальский король со своей свитой царской.

Обыватели в городу и по острову все почти арапы и арапки, мало белого народу; напитки предешевые и материи разные есть, премножество фрукт растет, множество сахарного песку и кофию. Стоянка якорная хороша.

22-го. Пошли в путь ко острову Святые Егория [Св. Георгия].

М-ца декабря

2-го. Нашли на умершего кита, и пребольшой кит. Тут убили на нем птицу альбатроза.

15-го. Пришли ко острову Святые Егория, который найден мореходцем Куком, простирается в долготу 170-ть мелей. Горы превысокие, на горах снег и лед. Есть на оном острову промышленники, ловят китов и разных зверей для купеческих английских кораблей.

26-го. Нашли три острова[273]273
  Острова из группы островов маркиза де Траверсе, названные по имени капитан-лейтенанта Завадовского и лейтенантов Торсона и Лескова.


[Закрыть] новых никакими мореходцами непросвещены, кроме наших двух судов; и один остров горит земля, дым валит, как тучи ходят.[274]274
  Это указание на действовавший на острове вулкан, который продолжал извергать «дым» и в 1908 г., когда остров посетила английская экспедиция капитана Ларсена.


[Закрыть] И тут на оной остров ездили три офицера, четыре матроза для узнания. На сем острову есть премножество разных птиц, особливо пендвин с желтыми хохлами, ходит как человек, кричит похоже на га[га]ру крылья маленькие, не летает, и премножество софонских кур. За оные острова дано награждение, кто их прежде свидел, пять талеров, и записаны в журнал.

М-ца генваря 1820 года

1-го. Пошли в путь к Сандвичской Земле, которую Кук нашел.

6-го. Пришли к Сандвичской Земле, и тут мы описывали три недели, и действительно оказались островами. И у оных островов премножество льдов, такие есть престрашные горы ледяные сажен по 30-ти сверх воды. И самые опасные места… и престрашные бывают штормы и престрашной холод, и часто бывают шквалы со снегом.

16-го. Была погода, шторм. И тут случилось со шлюпом «Мирным» нещастье: ударился форштевнем обо льдину в туманное время.

18-го. Наловили на ледяном острову руками птиц пендвин штук до 70-ть и которых употребляли в пишу господа и служители, как вареное мясо.

26-го. Кололи лед для пресной воды, и тут мы набили 30-ть бочек… и прекрасная вода.

М-ца февраля

5-го. Пришли к ледяным полям, где превысокие ледяные горы возле самого полюса; тут было морозу семь градусов, а когда бывает зима, то до 70 и до 80-ти градусов бывает в месяцах июне, и июле, и в августе, и престрашная темнота, три месяца свету нет, и самые опасные месяцы такие бывают большие штормы и частые шквалы со снегом.

18-го и 19-го. Была большая погода, пресильные бури, снег с дождем, и тут у нас были закреплены все паруса, и тут повредило у нас румпел. И разошлись с шлюпом «Мирный». Была течь в судне, до 9-ти и до 10-ти дюйм прибывало воды в час, такая качка была, шкафутные сетки обломало.

М-ца марта

5-го. Были светлые три столба на небе: со 10-ти часов и до 3-х часов утра стояли род лучей и преудивительные столбы, после сих столбов сделалась большая погода, тут разорвало грот-марсиль, и грот-стаксель, и бизань-стаксель, и бушприта степениц повредило; тут была течь, до 10-ти дюймов в час прибывала вода.

30-го. Пришли в новую открытую Голландию в город-порт Зексон [Джексон]. Обыватели в городу англичане, по островам живут премножество диких, в лесу как зверь живут, не имеют никаких квартир, питаются с дерев шишками и рыбой. Есть тоже король, имеет знак у себя на груди, пожалован английским королем. И тут наш капитан пожаловал ему гусарский мундир и бронзовую металь, а жене белое одеяло и пару серег в уши женских.

М-ца майя

8-го. Пошли в путь из Новой Голландии.

11-го помер матроз 1-й статьи Губин Матвей от болезни и спущен в воду.

19-го. Была большая погода и большая качка, и тут случилось вечером в восемь часов такой нашел вал, что едва судно не перекинулось, и перешел через судно, и едва не залило, и тут у нас унесло с правой стороны шкафутную сетку и пять свиней, несколько матрозских тулупов, а с нижней палубы было воды в колено, а в трюме до 60-ть дюйм, тут вся команда испугалась и не знала, что делать, и была большая темнота.

26-го. Пришли в новою открытую Зеландию. Тут у Кука съели дикие люди 10 человек, тому назад прошло 42 года, как он был, и тут он стоял два месяца. И горы превысокие, леса дремучие, и живут народу дикого премножество, и народ разрисованный: лицо, руки и ноги, и народ прегрубой, платье носит на себе из травы, на головах украшения – перья из разных птиц, и мажутся красной краской, в ушах продетые костяные шпильки и к ноздрям проведены. А питаются больше рыбой. И стоянка самая худая. И тут мы стояли 9-ть дней. Они к нам приезжали раза три. Тут пожаловали одному бронзовую металь старшине.

М-ца июня

4-го. Пошли в путь из Зеландии.

29-го. Пришли ко острову Опаро. На оном острову народу дикого премножество и народ преразбойной, того глядит, где бы гвоздик украсть. Тут приехали к нам 22 лодки, одеяния никакого нет, как рыба по воде плавают, так они питаются земляным хлебом, и народ прездоровый собой.

М-ца июля

5-го. Пришли ко острову Оберланту [Кумберланд]. Остров низменной, лес малорослый, кустами, внутри [острова] вода. Народу дикого премножество; остров маловажный, стоянки якорной нет.

6-го. Пришли ко острову Грубу, на оной остров ездили и привезли разных ракушек и каменьев фигурчатых и кораллов – рослаго камню, род травы растет. Тоже остров небольшой, народу дикого нет.

8-го. Пришли ко острову Ендриху [о-в Генриха] и тут народу дикого премножество; когда мы стали подходить, тут они зажгли лес во многих местах и кричат благим матом и махают руками, чтоб мы пошли прочь.

9-го. Пришли ко острову неизвестному. Остров небольшой. Когда мы стали приближаться, тут столько прибежало дикого народу к берегу, и тут мы взяли на шлюбках и возили подарки разные, подарков наших не берут и также кричат благим матом и махают руками и грозят из своих орудий; после сего выпалили из ружья. Тут они попадали все на колени и бросаются в воду, а другие убежали в лес и зажгли лес престрашным огнем весь остров.

10-го. Тоже прошли мимоходом три острова, тоже никем не просвещенные, кроме наших двух судов «Восток» и «Мирный».

12-го. Пришли ко острову неизвестному, также непросвещенному, кроме наших двух судов.

13-го. Прошли остров мимоходом и взяли только на румб.

14-го. Пришли к двум островам неизвестным, кроме наших судов.

17-го. Прошли мимоходом остров Елисафету [третий остров Пализера].

19-го. Пришли ко острову Анны [Елизаветы], и тут приезжала одна лодка и два человека и привезли в подарок жемчугу нашему капитану. И тут пожаловал капитан диким по гусарскому мундиру, по метали, одному дали серебряную металь с его величества с портретом, и так жаловали их напитками и хлебом-солью.

20-го. Пришли ко острову Мантиму [Матеа], на котором нашли четыре человека диких, прибыло их с острова Анны, а их было 10 человек, 6-ть съедены на острову на Мантиме, и привезли отаитскому королю, они не пожелали с нами, и тут их и оставили.

22-го. Пришли ко острову Отаиту [Таити], и пребогатой остров простирается. Дикого народу до трех тысяч. И тут мы стояли на якоре 9-ть дней. И приезжал король сего острова со своей свитой раза четыре к нам на судно и привозил к нам подарки: матерьи и фрукты, и мы также подарили саблю с перевязью и восемь металей и рому, один окорок, четыре мешка сухарей белых и зеркала разного сорту. И народ самый пресмирный и прездоровой.

Есть премножество диких свиней и коз и кур, а фрукт столько, нигде так не случалось на других островах видеть, есть хлебородные дерева, на чем хлеб растет, и кокосовые есть орехи.

24-го. Вступили под паруса из Отаиту.

29-го. Нашли новой остров небольшой [остров Лазарева]. Есть лес малорослый, в средине острова вода; жителей нет, кругом его кораллы, якорной стоянки нет.

М-ца августа

5-го. Также нашли новой остров небольшой,[275]275
  5 августа экспедиция не обнаружила никаких островов. Видимо, Киселев имеет в виду остров «Восток», открытый 3 августа.


[Закрыть] народу нет, птиц премножество разных.

8-го. Нашли остров Розинвил.[276]276
  Остров великого князя Александра, открытый 7 августа.


[Закрыть] Сей остров найден мореходцем английским капитаном Мариям. Есть на острову дикого народу премножество, и народ самой прелюдоеды. Тут мы, однако, застряли. И приехали к нам лодок до сороку, и сколько просили на судно, – только один приплыл к трапу, – тут стали его потчивать, он вышиб из рук лодочик и бутылку с ромом у господина штурмана, а другие стали бросать на ют каменьями. На голове волосы предлинные и переплетены красной лентой из травы.

12-го. Прошли два острова мимоходом небольшие [Вавао и Лейт]. Есть лес малорослой, кустами. Людей нет. Тоже неизвестные никем.

20-го. Нашли остров пребогатой и пребольшой, называют его Тарунар.[277]277
  Речь идет об островах Оно.


[Закрыть] Тут дикого народу премножество, самой народ пресмирной. Тут приезжали к нам лодок до 20-ти с народом и привозили к нам свои подарки: сахарного тростнику и свиней диких и ракушек и жемчугу. Тут наш капитан пожаловал семи человекам бронзовые метали на медных цепочках.

30-го. Упал матроз 1-й статьи Филимон Блоков, в 8 часов свалился с бушприта. Ходу было 7 узлов. Спасти невозможно.

М-ца сентября

7-го. Была большая буря, тут у нас разорвало фок-марсиль и грот-марсиль и фок вырвало, не доходя новой открытой Голландии. И в ту же самую погоду разбило французский фрегат против Голландии.

9-го. Пришли в Голландию обратно. И ходили в теплом климате 121 день и открыли новых островов 31 остров, из сих островов есть хорошие острова.

М-ца октября

31-го. Пошли из Новой Голландии к полюсу, по другую сторону полюса. Тут мы стояли на якоре в Голландии 53 дни.

И происходили на шлюпе работы, убрали весь рангоут и бушприт, и сделали новой степениц и бушприту, и убавили все три конплекта, по три полотна из каждого паруса, и судно кругом выконопатили, кницы переменили.

М-ца ноября

Была большая погода. Тут у нас сделалась большая течь в судне, от 7 дюйм и до 8-ми прибывало воды в час.

17-го. Пришли ко острову Макварту [Маквари]. На оном острову лесу нет, травы премножество. Есть промышленники, ловят разных зверей, и есть премножество птиц разных, особливо пендвин, и пребольшие, тянут весом по пуду, а другие более. И тут мы попали ночью на банку.

Но, говорят промышленники, часто бывают землетрясения и подводный огонь часто случается.

22-го. Была большая погода, шторм. Снег с дождем, страшной холод, не доходя полюса.

28-го. Пришли к полюсу, где страшные ледяные горы и большие сплавные поля, и носит [их] близ полюса, и страшной холод, частые шквалы со снегом. И тут мы лед кололи для пресной воды, и набили 30-ть бочек льдом, прекрасная вода для варки и чаю и пуншу.

М-ца декабря

18-го. Был большой туман. Случилось к ночи, что таких мало случалось, и зашли ночью в мелкой лед и едва вышли, но по щастию нашему скоро прочистилось, и тут были спущены все гребные суда. И в такие зашли ледяные горы, что не думали выйти, и так думали не спасемся; тут было морозу 7 градусов.

25-го. Случилось в самый праздник Рождества Христова и ударились правым скулом обо льдину в 12 часов дни, было богослужение, и стояли на коленях, и так ударились, что никто на ногах устоять [не мог], но по щастию нашему ударились об якорный шток и обшивку. Тут господина вахтенного сменили с вахты мичмана Демидова.

М-ца генваря 1821 года

6-го. Была большая погода, шквалы со снегом и большая качка, и тут у нас повредило пять книц, и сделалась в судне течь, от 9-ти до 10-ти дюйм в час прибывало воды, не доходя новой открытой Шахландии [Новая Шетландия].

10-го. Увидели новой остров, которой никаким мореходцам не просвещен, кроме наших двух судов, и остров пребольшой и высокой, кругом его ледяные поля и множество разных птиц, особливо больших альбатрозов. Тут была пушечная пальба, и кричали три раза «ура!», и пили за здравие его величества с новым островом. И дано за оный остров 5 талеров награждения, кто первый свидел, и записаны в журнал.

14-го. Также нашли новой остров, и премножество у сего острова китов, и кругом его премножество мелкого льду, и ближе к нему подойти невозможно. Тут поймали мы птицу пендвин, которая тянет весом 1 пуд 29 фунтов.

24-го. Пришли в Шахландию, которая простирается в долготу за 300 миль итальянских, и тут премножество разных зверей, и особливо морских котиков, и есть премножество американских судов для промыслу.

М-ца февраля

Прошли мимоходом остров Святой Егорий. И сей день поздравлял капитан господ и также служителей, обошедших землю кругом шара. И один день ускорили, пришлось два четверга сряду, и не было 60-ть дней ночи, и солнце не закатывалось никогда, а кругом день.

4-го. Сделалась большая погода и качка, тут мы с помпы не сходили и качали день и ночь воду, откачать не можем и клали на гитовы шлюпу.

24-го. Пришли обратно в Португальскую Америку в город Анжинер [Рио-де-Жанейро].

М-ца марта

5-го. Приезжал португальский король во флот. И тут стояли по реям и «ура!» кричали, и была пушечная пальба. И была престрашная жара 34 градуса, еще такой жары не бывало нигде.

9-го. Изволил быть наш российский министр,[278]278
  Имеется в виду русский посланник в Португалии, который находился в Рио-де-Жанейро, где в то время пребывал двор португальского короля Жуана VI (Я. С).


[Закрыть] тут мы стояли по реям, и была пушечная пальба и кричали «ура!».

Тут пожаловал гребцам по 4 талера награждения.

10-го. Был в Анжинеро бунт, обыватели с войском.[279]279
  Речь идет о перевороте в Бразилии, в результате которого король Жуан VI бежал под охраной британских военных из Рио-де-Жанейро в Португалию.


[Закрыть]

14-го. Отправился португальский король из Анжинеру в город Лиссабон на 10-ти военных судах.

23-го. Пошли в путь в город Лиссабон для переправки российского министра.

М-ца майя

17-го. Пришли на екватор, также отдавали честь морскому царю Нептуну двадцать одна пушка, и пили пунш и команду умывали екваторской водой.

М-ца июня

11-го. Прошел мимо нас тайфун, не более был одну склянку.

13-го. Пришли в Лиссабон, португальской город пребольшой, напитки предешевые и фрукты, стоянка якорная хорошая.

17-го. Прибыл португальской король. Тут для его королевского величества была по 3 дни лиминация, и расцветали флагами, и была пушечная [пальба], и стояли по реям и кричали «ура!».

25-го. Изволил прибыть российской наш министр и пожаловал служителям награждения по пять талеров, каждому матрозу мундир, офицеру по десяти талеров, и благодарил господ и служителей.

27-го. Пошли в путь из Лиссабону.

М-ца июля

11-го и 12-го. Прошли мимоходом Англию.

16-го. Пришли [в] Копенгайн. Тут мы свиделись со шлюпом «Урал».

[П. М. Новосильский]
Южный полюс. Из записок бывшего морского офицера

В 1819 г., по повелению императора Александра I, отправлены были две морские экспедиции: одна к северу, другая к югу. Последняя, состоявшая из шлюпов «Восток» и «Мирный» под начальством капитана 2-го ранга Беллинсгаузена, имела целью приблизиться к Южному полюсу и в окрестностях его отыскивать нового материка.

Находясь офицером на шлюпе «Мирный», которым командовал лейтенант Лазарев, я почти ежедневно вел краткие записки тому, что случилось видеть и испытывать.

В 1831 г. вышло в свет путешествие капитана Беллинсгаузена под заглавием¹⁸²: «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в 1819, 1820 и 1821 годах…»; книга в настоящее время довольно уже редкая, так что многие из наших важнейших библиотек ее не имеют. Между тем путешествие капитана Беллинсгаузена по блистательным успехам принадлежит к числу самых замечательных. Отважный мореплаватель шесть раз проникал за Южный полярный круг, почти на параллели 69° ю. ш. открыл земли, которые не гадательно, а действительно доказали существование нового южного материка. Иностранцы, и в числе их Росс,[280]280
  Росс Джеймс Кларк (1800–1862) – английский мореплаватель, участник шести арктических экспедиций по отысканию Северо-Западного прохода (1818–1833). В 1831 г. открыл Северный магнитный полюс. В 1840–1843 гг. совершил три плавания в Антарктику; открыл море и ледяной барьер, названные его именем, Землю Виктории, вулканы Эребус и Террор.


[Закрыть] открывший в 1841 г. знаменитую Викторию, отдают полную справедливость благородным усилиям и предприимчивости русского мореходца. Росс в изданном в свет путешествии своем именно говорит, что обретение самых отдаленных на юге земель со времени путешествия капитана Беллинсгаузена оставалось в течение 20 лет за русскими.

Решась издать в свет веденные во время этого путешествия записки, я старался, по возможности, избегать морских специальностей. Мне казалось также полезным присоединить к этой книжке известия о всех последующих к Южному полюсу плаваниях, имевших целью открытие антарктических земель, но обилие довольно интересных материалов заставляет издать сведения о новом шестом континенте отдельной книжкой.

Если найдутся в этом небольшом труде литературные погрешности, то наперед прошу благосклонного снисхождения, вспомнив известный эпиграф к путешествию первого нашего кругосветного плавателя: Les marins écrivent mal, mais avec assez de candeur [моряки пишут плохо, но достаточно искренне].

Бывший морской офицер

I. От Кронштадта до острова Тенерифа. Остров Тенериф

В ряду многих полезных учреждений и предприятий, императору Александру I благоугодно было повелеть снарядить две ученые экспедиции – одну к Северному, другую к Южному полюсам. Первая, войдя в Берингов пролив, должна была искать прохода по Северную сторону Америки и, следуя Ледовитым океаном к востоку, возвратиться, если можно, этим путем в Россию. Для этой экспедиции назначены были два шлюпа: «Открытие» и «Благонамеренный», под начальством капитан-лейтенанта Васильева и лейтенанта Шишмарева. Второй экспедиции к Южному полюсу, состоявшей из шлюпов «Восток» и «Мирный», предназначено было осмотреть те части Южного Ледовитого океана, в которых никто еще не бывал, стараться, сколь возможно, приблизиться к Южному полюсу, отыскивать неизвестные земли и не оставлять этого предприятия дотоле, пока не представятся непреодолимые препятствия. Начальником этой экспедиции и шлюпа «Восток» назначен был капитан 2-го ранга Беллинсгаузен, вызванный для этого из Черноморского флота; начальником «Мирного» был лейтенант Лазарев.

Командирам шлюпов предоставлено было право избрать офицеров и служителей; впрочем, окончательное назначение первых зависело от морского министра. Несмотря на трудности и опасности, которых надлежало ожидать в предстоящих экспедициях, число офицеров, желающих в них участвовать, было так велико, что надо приписать особенному щастию, когда выбор пал и на меня. Вот как это случилось: недавно выпущенный из Морского кадетского корпуса в офицеры, я только что возвратился из домового отпуска в Кронштадт, имея от моего отца письмо к М. П. Лазареву, с которым он был несколько знаком. На другой же день по приезде в Кронштадт рано утром отправился я в Галкину улицу, где жил тогда М. П. Лазарев.

Все отдавали полную справедливость отличным знаниям лейтенанта Лазарева по морской части; он считался одним из первых морских офицеров в нашем флоте и был действительно таков, обладая в высокой степени всеми нужными для этого качествами. Он несколько лет находился для практики волонтером на английском флоте, а в 1813–1816 годах совершил кругосветное плавание на судне «Суворов», принадлежащем Российско-Американской компании. С робостию вошел я в дом знаменитого моряка. Пока дожидался я в зале, глазам моим представились секстаны, артифициальные горизонты, компасы, зрительные трубы, песочные часы – словом, везде видны были морские атрибуты. Вдруг растворилась из боковой комнаты дверь, и в залу вошел, в форменном сюртуке без эполет, довольно полный, молодых еще лет мужчина. Быстро окинув меня глазами и пробежав письмо, он сказал:

– Я бы не прочь вас взять, хотя меня и засыпали просьбами. Не знает ли вас дежурный генерал Назимов?

– Он был так милостив, что обратил на меня внимание при бывшем недавно в Морском кадетском корпусе экзамене. Может быть, он меня вспомнит.

– Но точно ли вы желаете идти в дальний вояж, особенно к Южному полюсу, где будет много трудов и опасностей?

– Какой же офицер побоится трудов и опасностей и не пожелает участвовать в такой экспедиции!

Тут Лазарев спросил меня: умею ли делать обсервации. Я откровенно признался, что до сих пор не имел в них навыка, потому что в корпусе в то время преимущественно занимались теоретическою астрономией и вычислениями, а обсервации удавалось делать весьма редко. М. П. продолжал говорить и доказывать, что для морского офицера практическая астрономия полезнее теоретической. Потом, переменив разговор, сказал:

– Я вам сейчас дам письмо к С. А. Кузнецову; поезжайте немедля в Петербург, явитесь к нему и к В. Г. Назимову. Если желаете быть в дальнем вояже, не теряйте времени.

Чрез четверть часа письмо к Кузнецову было в моих руках. Поблагодарив М. П., я с первым пароходом отправился в Петербург.

Все шло как нельзя лучше. На другой день, по приказанию дежурного генерала Назимова, я пошел к морскому министру маркизу де Траверсе. Когда министр вошел в приемную залу и дошла очередь до меня, генерал Назимов и С. А. Кузнецов объяснили ему сами, в чем заключается моя просьба. Министр обошелся со мною благосклонно и тут же приказал С. А. Кузнецову назначить меня на шлюп «Мирный». Можно представить мое восхищение! Между тем шлюпы «Восток» и «Мирный» почти были уже вооружены и вытянулись вместе с шлюпами «Открытие» и «Благонамеренный» на малый Кронштадский рейд (о составе экипажей обоих шлюпов, их размере и пр. см. приложение 1).

23 июня посетил наши шлюпы морской министр вместе с главным командиром Кронштадского порта, а на другой день государь изволил ощастливить высочайшим своим посещением шлюпы «Восток» и «Открытие». Его величество, по обозрении всего в подробности, пожелал благополучного пути и возвратился чрез Ораниенбаум в Петергоф.

25 июня начальники обеих экспедиций представлялись его величеству в Петергофе. При этом случае государь император изволил им изустно объявить высочайшую свою волю, чтобы «во время пребывания у просвещенных, равно и у диких народов, снискивали любовь и уважение; сколь можно дружелюбнее обходились с дикими народами и без самой крайности не употребляли огнестрельного оружия». Потом капитаны Беллинсгаузен и Васильев приглашены были к столу государя императора и после обеда возвратились на шлюпы.

Впоследствии капитан Беллинсгаузен рассказывал, что когда государь император милостиво изволил разговаривать с ним о предстоящем нам плавании, он осмелился изложить свое мнение, что в настоящее время все моря исследованы и невозможно уже сделать особенно важных открытий. На что государь император изволил сказать только: «Посмотрим».

Ограничивая Южное Ледовитое море параллелью 60° широты и даже два-три градуса далее к полюсу, действительно, от оконечностей всех южных материков до этой параллели после путешествия знаменитого Кука нельзя предполагать, чтоб существовал какой-либо берег или значительной величины остров. Но от этой параллели к полюсу остается довольно еще пространства, даже для целого шестого континента. Впрочем, Кук свидетельствует, что после неимоверных усилий его проникнуть между ледяными громадами далее к югу[281]281
  Только в одном месте удалось ему достигнуть 71° ю. ш.


[Закрыть] и тщетных попыток открыть южный материк, если б даже таковой и существовал, достижение его совершенно невозможно.

До какой степени справедливо это мнение и не произошло ли в промежуток времени около полувека какой-либо перемены с ледяными полями и так названным им неподвижным льдом, эти вопросы надлежало решить нашей экспедиции.

Наконец настал давно ожидаемый день: 4 июля в 6 часов пополудни мы снялись с якоря. Вся пристань была унизана зрителями; все желали нам счастливого плавания, махали шляпами и кричали «ура!». Прокричав в свою очередь «ура!» и отсалютовав крепости, при ровном благополучном ветре мы быстро понеслись вперед. Кронштадт скоро начал скрываться и через час исчез из виду, только вершины мачт с вымпелами виднелись еще на горизонте. Прощай, родной край, прощай надолго! Увидим не скоро мы тех, которые так дороги нашему сердцу!

Весь этот вечер мы провели на палубе. Погода была прекрасная, захождение солнца величественное. Радость была изображена на лице каждого, но радость тихая, как бы задумчивая. Конечно, каждый внутренно просил Божия благословения нашему плаванию и вспоминал о близких, с которыми мы разлучались надолго… 14 июля пришли мы на Копенгагенский рейд. Шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», вышедшие вместе с нами с Кронштадского рейда, стояли уже там на якоре.

В Копенгагене должны были присоединиться к нашим экспедициям натуралисты Мертенс и Кунце. Но посланник наш барон Николаи объявил, что получил от этих господ письма, которыми они отказываются от участия в путешествиях, приводя в извинение, что они не имели довольно времени, чтоб к ним приготовиться. По просьбе капитана Беллинсгаузена, барон Николаи отыскал в Копенгагене одного натуралиста, который изъявил согласие идти с нами к Южному полюсу, но родственники, не решаясь отпустить его в далекое и опасное плавание, увезли молодого ученого за город на все время пребывания нашего в Копенгагене.[282]282
  За тридцать четыре года перед этим трудно было сыскать двух натуралистов для экспедиции к Южному полюсу теперь для подобной экспедиции явились бы сотни желающих.


[Закрыть] 19 июля оба отряда снялись с якоря и отправились в Портсмут, которого достигли 29 июля, и стали на якорь на Спитгедском рейде. 1 августа капитан Лазарев, доктор Галкин, мичман Куприянов и я отправились вместе с капитаном Беллинсгаузеном и некоторыми офицерами шлюпа «Восток» в дилижансе в Лондон. На другой день рано утром прибыли туда и остановились в Страндской улице, в гостинице «Coffeehouse hungerfort». Описывать Лондон, слишком всем известный, было бы нелюбопытно. Поутру мы обыкновенно посещали разных инструментальных мастеров: Арнольда, Барро – для осматривания хронометров, Доллонда и других – для зрительных труб и глухого Траутона – для секстанов и артифициальных горизонтов. Старичок этот беспрестанно приставлял к своему уху слуховую трубу, но и затем мало слышал; впрочем, инструменты его и особенно секстаны с десятисекундным делением были превосходны. Мы осмотрели, как водится, Петропавловскую церковь, Вестминстерское аббатство, Тоуер; по вечерам были в театрах и один раз в воксале. Тут было множество посетителей: молодость и старость равно веселились. В одной зале, в углу, я видел старика и двух старух; им было троим лет двести, и они усердно выплясывали джигу. В одной беседке, на балконе декламировала актриса; фокусники забавляли зевак разными шутками; в аллеях, освещенных разноцветными шкаликами, толпились гуляющие. Жаль только, что воздух был пропитан сигарочным дымом.

10 августа мы возвратились опять в дилижансах в Портсмут. На шлюпах производились еще некоторые работы. Между тем нам удалось съездить на остров Байт. Везде роскошная зелень, замки с обширными парками, красивые домики, обвитые зеленью и цветами, дорога гладкая, как пол, с обеих сторон окаймлена деревьями.

Посланник наш в Англии, граф Ливен, обещал начальнику нашей экспедиции приискать натуралиста. По просьбе его председатель Лондонского королевского общества сэр Джозеф Бенкс взялся за это дело, но кончилось тем, что 28 августа, получив все нужное, мы вышли из Портсмута без натуралиста.

2 сентября попутный ветер засвежел; мы идем по Атлантическому океану. Волны океана не похожи на волны Балтийского моря, усеянного островами и мелями. Волны океана идут длинными рядами, правильно, корабль не бросается во все стороны, но восходит и нисходит по волнам плавно, хотя и более кренится. К вечеру ветер и волнение моря усилились, шлюп обоими боками почти доставал до воды. Один раз так сильно качнуло, что в кают-компании полетели стулья и все, что было на столе: чашки, стаканы, бутылки попадали. Забавно было смотреть на наши телодвижения и жесты, чтоб сохранить равновесие и также не полететь на пол со стульями. Здесь кстати сказать о нашей морской жизни и препровождении времени. День у нас разделялся на пять вахт, или очередей, а именно: 1-я вахта с полудня до 6 часов, 2-я – с 6 часов до полуночи, 3-я – с первого до пятого, 4-я – с пятого до девятого и 5-я – с девятого до полудня.

В 8 часов поутру мы собирались в кают-компанию пить чай. Тут рассказывались новости, если были какие на ночных вахтах. Новости эти были бы не очень понятны для не служивших в морской службе. В 10 часов делали солнечные наблюдения, по которым вычисляли время на шлюпе; сравнивая это время с хронометром, получалась долгота места. Перед полуднем все офицеры являлись на палубу брать секстанами полуденную высоту солнца. Особенный звон колокола «рында» возвещал полдень, после чего каждый спешил вычислять широту места шлюпа в полдень.

В час сходились к обеденному столу, не роскошному, но всегда хорошо приготовленному; капитан Лазарев обедал и пил чай вместе с нами. В кают-компании всякий занимался своим делом; притом у нас была довольно значительная библиотека русских и отчасти иностранных книг; мы наперед условились, кому какие взять книги. Карты решительно изгнаны были на нашем шлюпе, – капитан Лазарев не мог терпеть их. Хороший вечер обыкновенно проводили на палубе. Тут начинались забавы матросов; иные, собравшись в кучу, пели песни, другие занимались гимнастическими играми, и день оканчивался приятно.

13 сентября. При захождении солнца показался на горизонте, милях в девяноста, величественный пик Тенерифский. По сделанной секстаном обсервации, приблизительная высота его оказалась около 11 500 футов от поверхности моря. 15 сентября рано утром открылись берега острова Тенерифа. Мы держали к восточной его стороне, к городу Санта-Круцу [Санта-Крусу]. Вскоре обозначился весьма красивый городок, расположенный амфитеатром у подошвы гор. Белые домики с двумя башнями, из которых одна возвышалась на оконечности левой стороны, а другая на правой стороне, среди зелени и темных высоких гор, представляли прекрасную картину. В два часа мы бросили якорь на Санта-Круцком рейде и поехали в город. Мы вышли на большую, продолговатую площадь, вымощенную плитами, и нашли там много прогуливающихся. Мужчины и женщины высшего сословия одеваются по-европейски; из низшего класса первые носят куртки, а последние покрывают головы белою шерстяною материею и сверху надевают мужские круглые шляпы. Площадь украшена с одной стороны мраморным крестом, с другой – изображением Богоматери с крестом в руках. Оба священных изображения сделаны в Генуе из белого лучшего мрамора и пожертвованы городу санта-круцким жителем, купцом Монтаньего.